Путь-дорога
Ночь начинала понемногу сдавать свои позиции. Рассеянный свет с трудом пробивался сквозь кроны пальм и заросли высоченного папоротника. Такие растения вроде бы и не должны соседствовать, но тем не менее все было опутано многочисленными лианами. Кое-где стояли сосны.
Утренний воздух был свеж. С листьев скатывались капельки росы. Сейчас, на рассвете, окрестности были точно так же, как и в полдень, наполнены разнообразным шумом, без устали издаваемым всевозможной живностью. Впрочем, кто его знает, как она тут днем шумит. Может, чуть попозже вообще уши затыкать придется. Всякое бывает.
Десантники привычно двигались вперед, полностью вошли в ритм. Остановить их могла разве что неприступная вертикальная каменная стена очень большой высоты.
Младший лейтенант Никифоров, вооруженный своими приборчиками, выполнял роль проводника. Он заранее определял самый безопасный путь, подсказывал, как обойти населенные пункты и держаться в стороне от проселочных дорог.
Следом за ним шагала Андронова. На открытых местах она осматривала окрестности через прицел снайперской винтовки.
Дальше шел Свешников, потом — Кузнецов. Оба капитана смотрели по сторонам, выискивали опасность, грозящую с флангов.
Замыкал шествие Лавров. Свое основное внимание он обращал на то, что оставалось за спиной.
Вполне возможно, что местные пограничники уже умудрились высмотреть следы группы. Если так, то теперь они наверняка пытались ее догнать. А какой пограничник без собаки? Та мигом все унюхает. Так что глядеть Батяне приходилось в оба.
Страна чужая. Тут и расстрелять могут без суда и следствия. Первые две группы спецназа вообще еле ноги унесли после перестрелки с местной полицией.
Местность постепенно повышалась. Временами впереди уже виднелись Кордильеры, они же Анды, — главные, самые высокие и длинные горы Южной Америки. Десантники поглядывали на них, и им становилось немного не по себе. Конечно, там очень холодно, и постоянно присутствует риск разбиться на дне глубокой пропасти.
Но самая серьезная проблема состояла в другом. В горах полным-полно боевиков и отморозков всех мастей. Та же самая картина, что в Чечне и Дагестане.
За исключением, правда, того факта, что десантникам приходилось бывать в здешних горах намного реже, чем в тех, на Кавказе. В случае каких-то непредвиденных затруднений с ближайшего российского военного аэродрома вертушка не прилетит и не поможет. Остается надеяться только на свои силы.
Когда совсем рассвело, группа вышла к речушке, за которой располагался довольно большой участок местности, свободный от растительности. Лавров скомандовал привал, приник к биноклю и увидел, что на очищенной площади иногда мелькают фигурки аборигенов. Они там наверняка что-то выращивали. Значит, десантникам придется обходить стороной этот пятак. А расстояние-то получится немалое.
— Гадость! — Батяня опустил бинокль. — Надо крюк делать. Напрямую соваться опасно. Туземцы запросто могут сдать нас полиции.
Офицеры расположились на отдых с максимальным комфортом, возможным в таких условиях. Привал есть привал. Они довольно равнодушно поглядывали на открытое пространство. На маршрутах, проложенных по чужим странам, им постоянно приходилось отклоняться от общего направления движения. Поэтому времени на дорогу почти всегда уходило гораздо больше, чем изначально было намечено.
Никто не возражал, все члены группы к такому привыкли. Порой они и вовсе целые сутки сидели в укрытии, дожидались, пока появится возможность двигаться дальше, местные разбредутся по домам или хотя бы в стороны, чуть подальше.
— Надо бы вообще уйти от населенных пунктов и полей, да только по нетронутой сельве хрен пролезешь. — Свешников пожевал травинку, выплюнул ее. — У нас буреломы в тайге, а тут жутко заросло все. Нигде нельзя нормально идти, кругом свои причуды.
Андронова расплылась в улыбке.
— И девки.
— Наталья Максимовна, а при чем здесь девки? — Капитан наигранно удивился, замышляя очередную хитрость. — В твоем случае следует сказать «мужики».
— Я твои слова привела, усатый.
— Я про девок ничего не говорил. Про тайгу разве что да про местные кустарники.
— Ты постоянно про девок заикаешься, разве нет?
— Нет. Уже почти сутки молчу.
— А на корабле?
Свешников пошевелил усами.
— На корабле? — Но он тут же нашелся и заявил: — Да это так, к слову было, Наталья Максимовна. Проще сказать, планы на будущее. Ведь до самой Аляски, понимаешь, топать придется. Разве можно за все это время ни к одной девке не пристать? Быть такого не может.
— Стало быть, говорил, да? — Андронова сжала кулаки, заставив капитана немного отодвинуться. Лавров недовольно посмотрел в их сторону и заявил:
— Вы еще подеритесь тут, на берегу речки. Нашли время для выяснения отношений. На вашу возню вся округа сбежится поглазеть. Вот в натуре представление будет.
— Наверное, буйство природы повлияло. Весна, — сказал Кузнецов в пространство, как бы никому и всем сразу.
— В августе? — Батяня перевел взгляд на него.
— Так мы же находимся в южном полушарии. Тут все наоборот. Хотя у нас в России есть персоны, которым и в феврале гормоны покоя не дают. Люди разные бывают.
Свешников придвинулся обратно, пользуясь моментом, и добавил, уже зная, что физическое воздействие ему не грозит:
— Это не гормоны, а самая настоящая война полов.
Андронова мгновенно нахмурилась, опять сжала кулаки и пригрозила:
— Ты точно схлопочешь по полной программе! На первом же большом привале усы повыдергиваю. Только-только глаза прикроешь, сразу же вырву, попомни мои слова. Через все Перу будешь с клочками топать, если бриться откажешься.
Капитан кашлянул, неуверенно поерзал на земле.
— Опять двадцать пять. Мои усы постоянно подвергаются неоправданному риску. Какой случай ни возьми, командировку ни припомни, они всегда и всюду выступают в роли последнего аргумента в спорах. Чуть что криво сказал, пошутил неудачно, поступок неприглядный совершил, так сразу — усы, усы, усы! В Польше вон чуть не отстригла, едва в окно не выпрыгнул с четвертого этажа. Разве так можно, Наталья Максимовна?
— А больше в тебе ничего ценного нет, усатый.
— Как это нет? А…
Лавров вынужден был кулаком погрозить этой парочке заядлых спорщиков.
— Хватит. После того как программиста вытащим, можете хоть бои без правил устраивать на опушках вечнозеленых перуанских лесов. Но до этого момента постарайтесь вести себя спокойно. — Лавров покосился на молчаливого Никифорова, перевел взгляд обратно. — Вон с Сергея пример берите. Молчит и отдыхает. Тихо и спокойно.
— Да он молод еще. — Свешников расплылся в улыбке. — Вот подрастет, опыта наберется, на жизнь наглядится, ну а там и… — Капитан не стал договаривать, наконец-то понял, что переходит границы дозволенного, и замолчал.
Батяня еще немного похмурился, потом отдал приказ выдвигаться. До вечера десантникам предстояло протопать еще весьма значительное расстояние. Они стремились поскорее покинуть приграничные территории, так называемую буферную зону, и оказаться в практически безлюдных районах, где водились только всякие жуткие злодеи и полные отморозки. Общаться с ними ничуть не трудно. Их надо попросту устранять при первой же встрече и прятать тела в кустах.
— Выдвигаемся. Сергей, забирай по возможности подальше от поселков. Нас никто видеть не должен.
Десантники быстренько собрались и двинулись вдоль берега речки под прикрытием кустов. Они шли к краю открытого пространства, видневшемуся в нескольких километрах вверх по течению. Им еще предстояло как-то форсировать речку. Она вроде небольшая, но кто знает, какие ужасы водятся в глубине. Там вполне могут и голодные пираньи обитать. Это ведь Южная Америка.
К полудню десантники достигли места, удобного для переправы. Речка делала тут поворот, за ним расширялась и заметно мелела. По булыжникам, выступающим из потока, все без проблем перебрались на другой берег. Потом офицеры немного передохнули, еще раз определились по карте с маршрутом и продолжили движение в глубь страны.
Пока они вроде бы укладывались в график, но не знали, что ожидало их впереди. Десантники могли нарваться на самые неприятные сюрпризы, вплоть до засад и рейдов поисковых отрядов местной полиции. Если противник разгадал хитрые планы полковника Николаева, то должен был всерьез взяться за поиски группы Батяни, заодно и передислоцировать программиста в другое место. И попробуй его потом найди.
За этим похищением наверняка стояли не простые террористы из числа так называемых борцов за свободу. Тут, похоже, были замешаны Штаты. Американцам очень не нравился российский спутник, шастающий по всем орбитам и перехватывавший управление любыми другими космическими аппаратами. Вот они и решили вытрясти его секреты у главного разработчика программного обеспечения.
Ведь в Колумбию он поехал по другим документам, к подлинности которых не придерешься, однако же янки как-то узнали об этом. Стало быть, в Москве кто-то сливал информацию на сторону. Впрочем, так всегда происходит. Шпионские игры — штука довольно тонкая. Никогда не знаешь, кто есть кто, кому можно доверять, а кому — нет.
Кузнецов обошел стороной трухлявый ствол дерева, в котором могли таиться десятки самых разных ядовитых гадов, и проговорил:
— Я вот все думаю, какого хрена нашего программиста держат в Перу? Ведь если в этом замешаны американцы или даже китайцы, то почему бы им не вывезти его в свою страну? Запросто можно было затащить умника на какую-то военную базу и загнать поглубже под землю. Уж оттуда его достать было бы значительно труднее, практически невозможно.
— Не хотят афишировать свое присутствие, — ответил Батяня, который на этот раз шел следом за капитаном. — Им выгоднее держать его в нейтральной стране, например, вот здесь, в Перу, потихоньку выпытывать информацию, а как выдаст, сразу похоронить. Ни хрена потом не предъявишь, запросто открестятся. Дескать, да что вы, как можно? Мы никакого отношения к этим паскудным делам не имеем. Да, мол, неизвестные отморозки программиста вашего похитили и пристрелили после пыток. Конечно, нельзя так делать, искренне соболезнуем. А все грехи можно свалить на местных борцов за свободу. Те и возражать не станут. Им моральный облик глубоко по хрену, они воюют против всех и с радостью припишут себе лишний подвиг, тем более что с Россией категорически не в ладах. Пока шум не улегся, эти герои вполне могут еще кого-нибудь из наших в плен захватить и расстрелять, а весь процесс записать на видео как доказательство. Тех же туристов или дипломата какого-нибудь. Им совершенно без разницы.
— Придурки.
— Тут ты прав на все сто процентов, Владимир.
Никифоров, шедший впереди, вдруг вскинул руку и резко остановился. Он тут же присел, отложил в сторону свои приборы и внимательно оглядел траву. Вслед за этим офицер начал обезвреживать растяжку, установленную неизвестно кем.
Дело это крайне подлое. На такой сюрприз вполне могли напороться и мирные жители.
Батяня внимательно оглядел заросли, прислушался, дождался, когда Никифоров устранит подлянку, и спросил:
— Свежая?..
— Давнишняя. — Никифоров смотал проволочку, разглядел ее, откинул в кусты.
Гранату же он заботливо пристроил в клапан-кармане. Она вполне могла пригодиться.
— Месяца два уже тут висит.
— Гляди в оба, Сергей. Здешний лес, оказывается, полон сюрпризов, — хрипло поговорила Андронова.
— Ну, еще бы.
Теперь движение замедлилось. Десантники шагали след в след. Они очень надеялись на то, что хитрая электроника младшего лейтенанта вовремя обнаружит презенты, оставленные на тропе неведомыми злодеями.
Улыбчивый тип опять устроился в кресле напротив клетки. Он с нескрываемым удовольствием нагонял жути на Виктора, коему и без того было хреново.
Перед глазами пленника порой уже начинали мелькать какие-то непонятные обрывочные видения. Того и гляди навалятся надолго и всей тяжестью. Виктор уже не представлял себе, сколько часов прошло с внезапного окончания первого сеанса просвещения.
Все тело жутко ломило и чесалось. Желание просто полежать, вытянувшись, становилось все более и более непреодолимым. Табачный дым сводил пленника с ума.
Сахарный палач все это прекрасно знал. Он был мастером своего дела, наверное, именно поэтому даже не поинтересовался, хочет ли Виктор сотрудничать. Скорее всего он просто наслаждался мучениями арестанта.
Самый настоящий маньяк! Это было отчетливо видно по его глазам, блестящим от вдохновения. Голос мерзавца аж подрагивал от возбуждения. Он с упоением повествовал о том, как в старину казнили осужденных бедолаг.
Виктор не сдержался, тряхнул клетку и крикнул:
— Заткнись, урод! Достал уже! Сядь перед зеркалом и убеждай сам себя в своей образованности!
Садист даже не глянул на пленника, спокойно продолжал читать.
Виктор снова тряхнул клетку. Он ощущал, как все тело налилось слабостью. Если этот моральный урод сейчас вытащит его наружу, то он сразу же свалится на каменный пол пещеры, не сможет удержаться на ногах.
— Заткнись! Неужели ты думаешь, что твои ухищрения поспособствуют моему хорошему настроению и желанию сотрудничать?
— Поверьте, Виктор Николаевич, поспособствуют. Да еще как. — Улыбчивый тип несколько раз утвердительно кивнул. — Через пару-тройку дней вы начнете вопить во весь голос, стараясь убедить меня выслушать вас. Будете просить предоставить вам доступ к компьютеру, вздрагивать от нетерпения и желания все мне рассказать.
— Хрен вам! Я не сдамся!
— Зря вы так в этом уверены, почтеннейший Виктор Николаевич. Неужели думаете, что высидете в этой милой клеточке как угодно долго? Напрасно надеетесь. Помню, пытал я одного упертого точно так же, как и вас. Он клетку тряс со страшной силой. Я уж думал, что все прутья повыдергивает. Но нет. Недельку буйствовал, ругался, плевался, ну а потом скисать начал, как оно и положено. К концу второй недели его на разговоры потянуло, все порывался выдать все свои секреты. Я не удовлетворил его желания, решил подождать еще недельку. Как вы думаете, Виктор Николаевич, что же из этого получилось?
— Что?
— Этот тип даже деньги большие стал предлагать, лишь бы я его выслушал. А поначалу тоже грозил всеми карами и утверждал, что просидит в клетке хоть сто лет. На деле оказалось совсем не так. — Палач закурил и вернулся к чтению.
Тут в пещеру зашел головорез Мартинеса и что-то прошептал ему на ухо.
Виктор обрадовался. Он полагал, что его мучитель опять уйдет отсюда на некоторое время, но ошибся.
Бандит получил какие-то распоряжения и ушел, а чтение продолжилось. Теперь речь шла о пытках у разных народов мира. Начиная от питекантропов до опять же Древнего Рима, германцев, галлов, бриттов и прочих. Везде кровь, пытки, вырванные конечности, заливание внутрь тела расплавленного свинца и прочие приятности подобного рода, производимые высококвалифицированными палачами разной спецификации.
Минут через десять мучитель многозначительно посмотрел на пленника и заговорил уже своими словами:
— Итак, уважаемый Виктор Николаевич, мы приходим к выводу, что человек всегда убивал и пытал себе подобных. До сих пор на всей планете льется кровь, кто-то кого-то насилует, грабит, убивает. Законы, действующие в так называемом цивилизованном мире, мешают, давят на первоначальную суть человека, запрещают ему лишать жизни себе подобных, загоняют инстинкты внутрь. А очень даже зря.
Виктор скривился и возразил:
— Не все же такие маньяки, как вы. На свете есть и нормальные люди.
— Зря так считаете, Виктор Николаевич. Эти спокойные люди просто-напросто сжаты законами. Они не решаются выпустить зверя наружу. Мол, мы иначе воспитаны, гуманисты. А копни поглубже, сразу же найдешь в любом обывателе убийцу и тирана. Лишь некоторые сбросили с себя мораль, навязанную обществом. Они действуют так, как им вздумается, убивают, пытают, наслаждаются мучениями. Но таких персон становится все меньше и меньше. Они исчезают во всех областях человеческого существования. — Улыбчивый тип перевернул несколько страниц в своей книжке, но читать не стал, продолжил монолог:
— Взять, к примеру, семью. Сейчас за супружескую измену никто никого не режет. Вернее сказать, такого почти не случается. А вот раньше за подобный грех карали столь сурово, что просто жуть берет.
— Вас жуть берет? — Виктор неподдельно удивился. — Мне казалось, что вы только рады живописать людские страдания.
— Рад. Не скрою этого. — Мучитель сверкнул глазами сквозь клубы табачного дыма, уткнулся в книжку. — Однако давайте продолжим, почтеннейший Виктор Николаевич.
Тут снаружи раздалось несколько автоматных очередей. Кто-то пронзительно заорал.
Улыбчивый тип нахмурился, поднялся, убрал книжку в карман.
— Я скоро вернусь, Виктор Николаевич. Мы продолжим, — проговорил он и ушел.
— Да иди ты на хрен, маньяк. — Виктор мысленно возблагодарил небеса за автоматную стрельбу. — Чтоб тебя там пристрелили!
Дисциплина в отряде Мартинеса разлагалась все больше и больше. Безделье сказывалось конкретно. Половина бандитов маялась в наркотических видениях. Парни отыскали где-то поблизости несколько кустов коки. Теперь они паслись там, как козы, и плевать хотели на то, что листва от такого активного сбора уже малость привяла.
Все прочие шатались по пещере, пьянствовали, стирали руками игральные карты, дрались, ругались. Занять их было категорически нечем.
Да Мартинес в принципе и не пытался напрягать своих людей. Он понимал, что едва русский сдастся и все выложит, как дисциплина мигом придет в норму. Он уже и сам весь извелся, отлежал бока до мозолей. Безделье давило, а вести людей и пленника из пещеры было нельзя.
Такое условие выдвинул представитель нанимателей. Он предупредил Мартинеса, что русские обо всем прознали и уже два раза пытались освободить своего программиста. К счастью, в обоих случаях группы спецназа, высланные ими, сцепились с полицией и своей цели так и не достигли.
Представитель нанимателей поторопил и самого дознавателя. Он сообщил мистеру Стоуну, что совсем скоро должна появиться третья русская группа. Она вот-вот доберется в Перу морем. Пока, мол, плывет, но поторопись, не тяни резину, тряси этого программиста самыми форсированными методами.
— Проклятая скука! — Мартинес в раздражении отшвырнул надоевшее теплое пиво, поднялся.
Ему хотелось немного размяться, поднять настроение. А то ведь дойдет и до того, что он сам начнет жевать листья коки и безмятежно плавать в волнах наркотического дурмана, убивать тягучее время таким проверенным способом.
Мартинес снял с плеча автомат и проговорил:
— Эй, лентяи, кто сможет автоматной очередью поразить пять бутылок со ста шагов? Ставлю двести баксов против ваших десяти! Фору вам даю, бездари.
Подчиненные зашевелились. Стрелять им всегда нравилось.
Парни быстро подобрали десять бутылок, поставили их двумя рядами по пять, отмерили шаги. Некоторые уже искали по карманам засаленные зеленые бумажки, надеялись, что сегодня им повезет.
Но Хаска всех опередил. Он кинул на столик десятку и в нетерпении сжимал автомат, прикидывая, как можно поразить пять стеклянных сосудов всего лишь одной очередью.
Мартинес проверил оружие, передернул затвор, выложил рядом с десяткой две сотенные бумажки и встал на позицию.
Он дождался, когда подчиненный, осмелившийся состязаться с ним, сделает то же самое, и уточнил условия:
— Я сегодня добрый, Хаска. Разрешаю тебе выпростать по бутылкам весь магазин. Но если промажешь, то сразу же пойдешь в город за девками. По рукам?
— По рукам, босс. — Хаска и так постоянно выполнял подобные поручения, так что ничего тяжелого в этом не видел.
— Ну, тогда начали.
Прогрохотали две очереди. Одна короткая и быстрая. Другая длинная, с оттягом.
Все пять целей Мартинеса разлетелись мелкими брызгами. У Хаска треснула только одна бутылка, чуть покачалась и рухнула с камня. Остальные четыре так и стояли целыми.
Хаска горестно, пронзительно завопил, плюнул себе под ноги. Он положил автомат рядом с зелеными бумажками и под смех приятелей, ставших свидетелями его позора, пошел к выходу из пещеры. Парень проиграл и обязан был выполнить условия договора.
— Мне рыженькую, Хаска! — крикнул вслед ему Мартинес. — Постройнее! Обязательно в красном кружевном белье!
— Я все понял, босс. Рыженькую. В красном кружевном. Сделаю.
Головорезы, похохатывая, разбрелись по пещере. Безделье никуда не делось.
Мартинес немного поулыбался и опять загрустил. Он хотел было придумать что-то еще, но в этот момент из дальней пещеры, где содержался пленный, вышел хмурый дознаватель.
Оказалось, что стрельба мешала ему работать.
— Мартинес, ты не мог бы потише?! Разрушаешь атмосферу.
— В смысле?
Мистер Стоун как-то неопределенно повел рукой и пояснил:
— При моей работе очень важна тишина. Любой шум отвлекает меня от беседы с пленным, сбивает с мысли. А вы тут шумите, стреляете, орете. Понимаешь?
— Да, конечно. — Мартинес без особой уверенности кивнул и осведомился: — А долго вы еще трясти его будете, мистер Стоун?
— Немного осталось. Через пару дней он все расскажет. Процесс подходит к концу, уже все признаки налицо.
— Поскорей бы. Мои парни засиделись в этих пещерах. Всем хочется действий. Тоска и безделье уже в печенках у всех торчат.
— Ты смотри, опять покойник! — Андронова сошла с тропы и раздвинула ветки.
Она выискивала обходной путь, позволяющий забраться повыше и оглядеть окрестности через прицел. Тут-то Наталья и наткнулась взглядом на очередной человеческий скелет, кое-где покрытый истлевшей одеждой, но уже лишенный мягких тканей.
— Да их тут как грибов! Торчат практически через каждые сто метров! Хотела бы я знать, куда перуанское начальство смотрит?
— Боишься, что ли, Наталья Максимовна? — Свешников подошел к скелету, полюбовался им. — Небось думаешь, что он сейчас воскреснет?
Андронова пожала плечами и ответила:
— Да нечего его бояться. И не воскреснет он. В этом нет никакого смысла. Ему же, бедолаге, ходить нечем. Ноги раздолбаны в хлам.
Лавров прошел мимо и даже не глянул на покойника. Все свое внимание он сосредоточил на окрестностях.
— Не задерживаемся! Время поджимает, — поторопил он подчиненных. — Наталья, поднимайся повыше и осмотрись как следует. Потом дальше пойдем. Нашли развлечение, покойников разглядывать. Прошлой командировки в Сомали мало было?
— Хорошо, командир. Мы уже идем.
Чем дальше в горы углублялись десантники, тем чаще им встречались свидетельства того, что края эти к мирным не относятся никаким боком. Порой попадались и трупы, вот как этот. Но все давнишние, со следами внешнего воздействия, произведенного с помощью огнестрельного или холодного оружия.
Судя по всему, в любых горах частенько происходит нечто подобное. Взять хоть Чечню, хоть те же Кордильеры. Наверное, разреженный горный воздух подвигает обитателей подобных мест на активные противоправные действия. Те жить спокойно не могут, воюют без передыха.
В данном случае эти ребята прикрывались тем, что хотели, дескать, сбросить ярмо капитализма со своих плеч и зажить по справедливости. Например, как древние инки, обитавшие здесь ранее.
Если вы здраво взглянете на ситуацию, то сразу заметите, что вся перуанская армия оснащена американским оружием. Ей постоянно требуется немалое число тамошних советников. В то же время любой перуанец, кого ни возьми, криком кричит, что грязным янки тут делать нечего. Пусть убираются к себе домой. Как и англичане, французы, испанцы и прочие чужаки. Понаехали тут, понимаешь!
Десантники уже давно миновали предгорья. Теперь они двигались по глубокому ущелью, заросшему лесом, вдоль горной речушки. Приборы подсказывали, что этот путь был самым безопасным во всех отношениях. Офицеры обходили самые крутые высоты и через несколько перевалов уже должны были выйти к цели.
Ну а дальше — как карта ляжет. Батяне очень не хотелось бы напороться на засаду или же столкнуться с отрядом головорезов, случайно или намеренно забредшим в эти места. Лишний шум совершенно ни к чему. В горах эхо выстрелов разносится на гигантские расстояния. В результате вся секретность вмиг накроется тем самым пресловутым медным тазом.
Сюрпризы не закончились, что немало удивляло десантников. Ведь сами боевики частенько здесь хаживали. Какого же рожна они так старались портить себе путь? Наверное, конкурентов отпугивали.
Тропы в горах были заминированы конкретно. По дороге Никифоров обнаружил около двух десятков противопехотных мин и такое же количество растяжек. Если бы не его хитрая электроника, то не уцелел бы ни один член группы.
Андронова наконец-то забралась на выбранную позицию и тут же передала по внутренней связи:
— Вижу крупный отряд приблизительно в двух километрах. Двигается навстречу. Голов пятьдесят.
Лавров кивнул, знаками приказал остальным рассредоточиться и укрыться.
— Понял тебя, Наталья. Оставайся там. Если что, прикроешь.
— Есть!
Батяня поправил ношу на спине, сошел с тропы, преодолел метров сорок, потом начал устраиваться и маскироваться. С таким крупным отрядом связываться не имело смысла, да и цель у группы была совершенно другая. Уж лучше пропустить этих ребят мимо. Пускай спокойно топают туда, куда и шли.
Свешников привычно выкладывал перед собой гранаты и запасные магазины.
Он столкнулся взглядом со старшим группы и спросил:
— Пленного брать будем, Андрей?
— Нет. Могут заметить. Пропустим и двинемся дальше.
Капитан с некоторым сожалением убрал гранаты и боеприпасы. Он воткнул перед собой несколько веточек, положил пару камней, устроился поудобнее, буквально слился с местностью и замер без движения.
В стороне, немного повыше, залег Кузнецов. Он вполне успешно изображал из себя продолжение корявого ствола дерева, повалившегося много лет назад.
Рядом с ним виднелась голова Никифорова. Она была утыкана веточками и ничем не отличалась от бесформенной кочки.
Маскироваться десантники умели великолепно. Обнаружить кого-то из них можно было только при тщательном разглядывании в упор. Да и от тропы они отошли на приличное расстояние.
Потянулись долгие минуты ожидания. Наконец на тропе показались первые головорезы. Двигались они вполне грамотно, практически бесшумно. Если бы не меры предосторожности, заблаговременно принятые десантниками, то вполне вероятна была бы встреча с таким табуном лоб в лоб.
О том, что из этого вышло бы, гадать не приходилось. Короткий неравный бой. Вполне вероятно, что после него спасать программиста было бы некому.
Человек, возглавлявший колонну, судя по всему, являлся проводником. Остальные же наверняка были наемниками. Внешность, манера двигаться, вооружение и амуниция — все говорило о том, что бравые парни, дружно топающие сейчас по тропе, родились в Европе или же в Америке. Сюда их занесла жажда больших и легких денег плюс почти легальная возможность убивать. Дома-то мигом посадят на долгий срок, а тут за такой грех еще и неплохо заплатят.
Да что говорить про Перу. Такие отморозки и в России встречаются. Они проходят несколько горячих точек, а потом на месте усидеть не могут, подаются за границу и вливаются в подобные банды. Эти подонки по-прежнему могут убивать, а заработок у них не в пример выше, чем дома. Негодяи подобного рода найдутся в любой стране. Где угодно.
Андронова не ошиблась, угадала тютелька в тютельку. Ровно пятьдесят бандюг мерно протопали мимо десантников и не заметили их. Потом все стихло.
— Ждем пять минут, — передал Лавров по внутренней связи. — Потом поднимаемся и выходим.
— Хорошо, командир.
К вечеру офицеры добрались до выхода из ущелья. Здесь стало немного светлее, несмотря на время суток, подуло свежим сухим воздухом.
До этого десантникам пришлось еще три раза маскироваться и ожидать, пока мимо пройдут крупные отряды головорезов. По мере углубления в горы их становилось все больше, и вели они себя не так скрытно, как первый отряд. Чувствовалось, что в горах совсем другая власть, нежели в Лиме или на равнинах. Тут полиция оружие не отберет.
Впрочем, могло быть и так, что при подходе к равнинам или крупным городам члены этих самых отрядов невозмутимо меняли армейский камуфляж на полицейскую униформу и топали дальше тем же порядком, даже не перестраиваясь. В странах третьего мира грань между полицией и криминалом очень тонкая. Это известно всем.
Десантники опасались появления других отрядов, поэтому сошли с тропы и двигались параллельно ей. Все пятеро умели ходить бесшумно по любой местности. Обнаружить их можно было только случайно, столкнувшись с ними нос к носу.
Временами членам группы приходилось ненадолго останавливаться и прислушиваться. Андронова теперь не могла вовремя засечь приближение чужих людей. Высоких мест поблизости не наблюдалось, потому все полагались на собственные уши и глаза.
— Так, пора, наверное, на ночлег устраиваться. — Батяня глянул на часы, потом на небо, темнеющее довольно быстро. — Завтра через перевал полезем, нужно сил поднабраться.
— Это да. — Никифоров в очередной раз протер глаза, уставшие от приборов. — Поспать не мешало бы. Пару суток как минимум. Мягкую постельку, пышную девку под бочок, пивка, все дела.
— Опять он про девок заикается. — Андронова поморщилась. — Задолбал уже.
Свешников поискал взглядом место, где можно присесть, но не нашел такового.
Он сел на корточки, уперся в землю прикладом автомата и спросил командира, проигнорировав недовольство Андроновой:
— А по времени уложимся, Андрей?
Батяня пожал плечами. Он и сам этого не знал.
— Вроде должны, — проговорил майор. — Но ты же видишь, Антон, сколько тут всякого подозрительного народа шастает. Пока всех пропустишь, не один час уйдет. — Он оглядел заросли и хмуро добавил: — И ведь трогать их не моги ни в коем разе. Переполох подымут на все здешние горы. Потом нам придется очень долго отстреливаться и бегать от них по этой пересеченной местности.
Десантники нахмурились почти синхронно. Слова старшего группы как нельзя точнее отражали действительность. Им волей-неволей приходилось идти скрытно, и даже пленного взять не было никакой возможности. Лишний шум ни к чему.
Кузнецов повесил автомат поудобнее, шевельнул плечами, злорадно ухмыльнулся и заявил:
— На обратном пути отыграться можно будет, мужики. Вместе с программистом десяток «баранов» прихватить и всю дорогу на них отыгрываться. Так сказать, получать моральную компенсацию. По одному в сутки расстреливать или жизненно важных частей тела лишать.
Свешников расчувствовался, покосился на Андронову и начал развивать эту тему:
— Если будут бабы, надо и их тоже взять. Станут в горах греть, потом и на равнине. Перед границей, так уж и быть, отпустим. Не тащить же их с собой до самой Аляски.
— Усатый, не начинай. — Старший лейтенант Андронова сделала два шага к Свешникову.
Она явно собиралась потревожить его ребра.
Капитан заблаговременно вскочил на ноги, отодвинулся, но заткнуться не соизволил и продолжал нести чушь:
— Ладно, для Натальи Максимовны припасем знойного перуанского мужика. Девятерых замучаем, а десятого оставим в живых. Хотя, я так думаю, бедолага тоже предпочтет умереть, лишь бы не попадаться в когти к нашей амазонке. Она из него все соки выжмет.
Наверное, Андронова все же потревожила бы ребра капитана, предположительно ногой, но в этот момент до десантников донесся далекий лай собак. Судя по всему, он приближался.
Батяня передернул затвор автомата, махнул рукой в сторону ближайшей возвышенности и приказал:
— Уходим! Вроде не за нами, но мы же не знаем наверняка.
Группа подхватилась и бесшумно двинулась в указанном направлении. Кузнецов двигался последним, потрошил сигареты и на всякий случай сыпал за собой табак. Иначе четвероногие друзья человека могли бы запросто унюхать посторонние следы. Еще неизвестно, что из этого вышло бы.
Через час собачий лай отдалился, а вскоре и вовсе стих. Вроде пронесло. Десантники поднялись повыше уже практически в полной темноте. Они отыскали вполне удобную щель в скалах и устроились на ночлег. Первым дежурил Свешников, самый говорливый.
Виктор закашлялся, едва сигаретный дым достиг клетки.
— Ни хрена святого в тебе нет! — заявил он.
— Да что вы такое говорите, Виктор Николаевич? Как может простой, так сказать, человек отличаться святостью, когда даже наместники Бога на земле ею не блещут?
— В смысле? — Виктор удивился. — При чем здесь эти ваши наместники? Это в Риме которые, в Ватикане, да?
— Да, они самые. — Улыбчивый тип закивал, доставая неизменную книжечку из кармана. — Я вам сейчас прочитаю про их злодеяния, Виктор Николаевич. Минутку.
Виктор скис и выкрикнул почти жалобно:
— Что угодно, только не это! Завязывай со своим чтением. Сил нет терпеть! Встань вон перед зеркалом, грудь колесом выкати и торжественно оглашай свои записи.
Но его слова уже никак не могли повлиять на любителя историй с наклонностями маньяка. Он быстренько отыскал нужную страницу и с упоением начал читать.
Сахарный палач где-то раскопал информацию о злодеяниях этих самых римских понтификов. Он с увлечением расписывал их дела. Выходило, что наместники Бога на земле совершали такие беспредельные поступки, что самые известные светские грешники на их фоне выглядели невинными овечками. Папы ни во что не ставили королей, напрягали баронов, герцогов травили морально и физически, усиленно гноили принцев.
В довершение ко всему они считали, что Господь обязательно прикроет их, простит им все злодеяния. Дескать, нам можно все, ибо мы — Его заместители на этой грешной земле.
Маньяк оторвался от чтения, глянул на пленника и заявил:
— Этот перечень можно продолжать до бесконечности, почтеннейший Виктор Николаевич. Больше скажу…
Тут издалека опять донеслись автоматные очереди. Вслед за ними еще и граната взорвалась.
Мерзавец не договорил, перестал улыбаться, поднялся и заявил:
— Достали уже эти чертовы пьяницы! И часа спокойно высидеть не могут! Я сейчас вернусь, и мы продолжим наш увлекательный разговор, — обнадежил он узника и ушел.
Виктор отмахнулся, потер затекшее колено и прошептал:
— Вали отсюда! Чтоб ты там споткнулся и башку себе раскроил, козел!
— Мыслю, что переть через все ущелье нам совершенно незачем. — Батяня пошелестел фотографиями, сделанными из космоса, указал удобные места. — Там наверняка по дороге постов напихано, заминировано все в три слоя или же сигнализация какая придумана. Соваться к их пещере той дорогой смысла нет. Опасно. Если обнаружим себя, то нам придется очень постараться, чтобы выкурить подонков из их логова. С программистом же следует и вовсе распрощаться. Его бандиты наверняка прикончат в первую очередь как свидетеля, да и чтобы нам не достался.
Никифоров оглядел снимки, провел пальцем по руслу ущелья, ведущему к лагерю боевиков и нескольким пещерам, потом заявил:
— Я могу вычислить любую сигнализацию, Андрей. Как и мины.
Батяня отрицательно покачал головой:
— Нет, Сергей. Слишком медленно будем двигаться, да и порядок перемещения окажется далеко не самым оптимальным. В таком случае нас запросто перестреляют. К тому же мины могут быть и пластиковые, без всякой электронной начинки. Твои приборчики их просто не увидят.
— Может, прямо со скал возле входа спустимся? — внесла свое предложение Андронова. — Бандиты наверняка не ждут, что кто-то попробует атаковать их сверху. Они думают, что с той стороны не может прийти никакая опасность. Эти ребята вообще могут ничего не знать о спутниках, которые давным-давно рассмотрели и сфотографировали с орбиты их берлогу.
— Недооцениваешь ты их, Наталья Максимовна, — с улыбкой проговорил Свешников. — Уж эти-то головорезы наверняка знают про такие штучки, можешь мне поверить. Больше того, они сами ими пользуются. Бандиты наверняка разведали все оптимальные маршруты именно через спутник и теперь кратчайшим путем ходят в ближайший населенный пункт за бабами и бухлом.
— Усатый, закрой рот! Достал со своими бабами.
— Да я, Наталья Максимовна…
— Вот только не начинайте опять зубоскалить! — Майор пристально поглядел на заклятых друзей. — Понимаю, что три дня молчали, по горам топали. Мы все на нервах. Но наверное, не стоит начинать перебрасываться колкостями прямо возле логова головорезов.
— Молчим, командир. Проехали, — заявил капитан Свешников.
— Вот так-то лучше.
В течение последних трех дней группе пришлось сосредоточенно пробираться через далеко не самые мелкие неровности, покрывающие поверхность нашей планеты. Офицеры вынуждены были рисковать жизнью над пропастями и поминутно следить за окрестностями.
Они опасались столкнуться с боевиками. А таковых тут водилось прилично. Не проходило и трех часов, как где-нибудь в отдалении начинали осыпаться камни, слышались прокуренные и пропитые голоса. Вскоре старший лейтенант Андронова через оптический прицел засекала приближающийся отряд. Десантники мгновенно сходили с тропы, маскировались и хмурыми взглядами провожали беспечных головорезов, которые считали эти края и горные тропы совершенно безопасными.
Группа благополучно преодолела Кордильеры и зашла к объекту с востока, со стороны Бразилии. Теперь десантники сидели в укромной расселине, с которой открывался вид на начало ущелья, ведущего к пещере, в которой бандиты и содержали российского программиста, похищенного ими. Офицерам предстояло решить, как они проникнут в логово врага и освободят пленника. Разумеется, без потерь для себя.
Солнце поблекло и норовило скрыться за верхушками гор. Еще немного, и начнет темнеть. Придет время, самое подходящее для реализации плана действий, принятого на таком импровизированном военном совете.
— Возле входа спускаться бессмысленно. — Батяня наконец-то определился. — Бандиты шум услышат, камешек свалится кому-нибудь из них на голову, еще что-то приключится. В итоге мы угодим прямо под стволы автоматов. Нет, вниз мы пойдем вот за этим поворотом. — Он ткнул пальцем в снимок. — Тут нас выступ скалы защитит, пока ползем. Да и поверху можно бесшумно проскочить, там не так уж и много камней.
— Здесь очень удобное место для поста, — заявил Кузнецов.
Он отложил бинокль, мельком глянул на фотографию и с ходу определил места, в которых сам расставил бы часовых. — Как бы там пара головорезов не засела с пулеметом, оснащенным тепловым прицелом. Вот сюрприз нам будет!
— Проверим. — Батяня пожал плечами. — Больше спускаться нам негде, везде хреново. Я думаю, что эти боевики, дурилки картонные, вряд ли будут бдительно нести караульную службу. Кто и зачем к ним сюда полезет? Если только соседняя банда, но там такие же вояки.
— Не знаю, командир, — сказал Кузнецов. — Но недооценивать их тоже не стоит. Среди них могут быть иностранные наемники, а те — парни тертые, все прошли.
— Увидим, — заявил Батяня. — Сейчас загадывать нечего. Будем действовать как всегда. Со всеми предосторожностями. Спускаемся, всех вежливо успокаиваем, берем программиста за шкирку и делаем ноги отсюда. В Бразилию. Она ближе.
— Бразилия — это хорошо. — Свешников покосился на Андронову, но добавлять ничего не стал.
Поглядывая на солнце, клонящееся к изломанной линии гор, десантники скоренько управились с ужином, состоявшим из сухого пайка, проверили оружие и стали ждать наступления темноты. Вполне возможно, что уже к утру им предстоит путь домой с освобожденным программистом за пазухой. Поэтому настроение у всех было малость приподнятое. Ну а неудача постигнет — что ж, значит, не судьба. Но об этом лучше не думать.
— Что-то вы быстро. Да и башка ваша цела, к моему великому сожалению. — Виктор решил использовать хоть малейший шанс достать сахарного палача, он видел, что тот не улыбается, по своему обыкновению, а наоборот, заметно хмурится. — Куда же боги смотрят? Могли бы и булыжник банальный столкнуть с небес.
— Зря стараетесь, Виктор Николаевич, — спокойно проговорил улыбчивый тип. — Собой я владею превосходно, кстати, в отличие от вас. А боги… да что они могут? Мы существуем сами по себе, и приплетать в нашу жизнь этих самых небожителей — последнее дело. Больше скажу, им до нас нет никакого дела, своих забот на небесах вполне хватает. — Он уселся, закурил, но на сей раз не спешил доставать из кармана любимую книжку. — Да и, если честно сказать, нет никаких богов на самом-то деле. Любая религия — всего лишь очередная попытка человечества свалить всю тяжесть собственной жизни на плечи вымышленных высших существ, обвинить их во всех своих бедах. На богов можно списать все, они стерпят и возражать не будут. Насколько я знаю, ваш Хрущев привел замечательное доказательство того, что на небе никого нет. Он так и сказал: «Гагарин в космос летал? Летал. Бог его поймал? Нет, не поймал. Значит, Бога не существует!»
Виктор тоскливо вздохнул. Все шло к тому, что сейчас улыбчивый палач докурит сигаретку, достанет свою книжицу и опять начнет угощать узника злодеяниями, совершенными в далеком прошлом. Он собрал огромную коллекцию всяческих ужасов. Наверняка в библиотеке не один месяц просидел, выискивая самые кровавые страницы человеческой истории.
Но нет. На этот раз мучитель не собирался что-либо зачитывать. Он решил просто поговорить.
— Вы поймите, Виктор Николаевич, что ваше упорство ни к чему хорошему не приведет. Вот сидите вы сейчас в клетке, мучаетесь, скрипите зубами, про меня всяческие пакости думаете. Только вот прикиньте, стоит ли так упорствовать? Вполне можно проявить благоразумие, пойти на сотрудничество, покинуть эту тесную клетку. Потом вы сможете уехать в любую страну мира с крупной суммой денег в кармане и забыть все эти страдания уже на следующий день. Для этого всего-то и надо рассказать, как перехватить управление механической орбитальной зверюгой, ворующей чужие спутники. Вы сразу же станете свободным человеком, получите новые документы на любое имя, отчество, поселитесь где хотите, будете жить в шикарных условиях и постепенно забудете Россию. Сейчас многие так делают. У людей хватает мозгов подумать о будущем, своем и родных, плюнуть на навязанную совестливость и жить припеваючи в цивилизованной стране, где совсем другие условия, нежели в вашей великой державе. Правительство о них заботится, дети ходят в нормальную школу…
— Да пошел ты на хрен! Это все, что я тебе скажу. — Виктор невольно возгордился своей твердостью, хотя в душе был уже вполне готов выложить все, что знал об этом хитром спутнике. — Ничего ты от меня не добьешься, маньяк. Даже не надейся.
Улыбчивый тип вдруг поднялся с кресла, подошел к клетке, просунул сквозь прутья сигарету и зажигалку, что немало удивило арестанта.
Вдобавок он еще и на «ты» перешел:
— На-ка вот покури. Подумай, Виктор Николаевич, над моим предложением. Хорошенько поразмысли.
Программист нерешительно взял то, что ему было предложено, и осведомился:
— Что это с тобой? Новую пытку придумал? Или решил малость подобреть, совесть заиграла, поднялась из забытых глубин твоей темной души?
— Просто хочу тебе объяснить, Виктор Николаевич, что упорствовать не стоит. Я ведь могу и к конкретным пыткам приступить. Начну сдирать с тебя шкуру, так ты сразу же все расскажешь, вплоть до своих и соседских интимных секретов. Оно тебе надо?
— Нет. — Виктор жадно затянулся несколько раз.
Он ощутил, как язык мгновенно начал заплетаться, а в голове зашумело и загрохотало. Сказывался никотиновый голод.
— Пожалуй, не надо.
— Вот и я о том же. — Расщедрившийся мучитель присел перед клеткой на корточки и заявил: — Сам поразмысли, ну чего тебе твоя Россия может дать? Использует она тебя и бросит на старости лет. Никому ты после этого уже не будешь нужен. Подрастающее поколение компьютерных гениев постепенно оттеснит тебя в сторону, оставит ни с чем. И что в итоге? Станешь дешевенькие программки на заказ писать, голодать и еле сводить концы с концами? У тебя дети есть?
Виктор заскрипел зубами, на миг увидел лицо Анны.
Он тряхнул клетку и заявил:
— Нет! И из-за тебя, козла, скорее всего уже не будет!
Сахарный палач как-то неуверенно хмыкнул и сказал:
— А я-то здесь при чем? В убийстве твоей жены я не замешан никаким боком. Я просто выбиваю из тебя информацию. Анну твою лишили жизни совсем другие люди. Это произошло еще в Колумбии, когда тебя по сельве гнали сюда.
Надо сказать, что эта жуткая новость взбесила пленника, но не ошеломила его. За последнее время он как-то свыкся с мыслью о том, что Анны больше нет. Сейчас сахарный палач только подтвердил его догадки.
— Я вас всех, уродов, из-под земли достану! — Виктор в приступе ярости выронил сигарету, но не обратил на это внимания. — Всех найду! Лично казню с особой жестокостью!
Улыбчивый тип мрачно усмехнулся. Его задумки, как и всегда, воплощались в жизнь точно и железно.
Он отрицательно покачал головой, вздохнул и заявил:
— Ни хрена ты никому не отомстишь, Виктор Николаевич. Ты же не хочешь сотрудничать ни в какую. Поэтому мне придется начать серьезные, самые настоящие пытки. Ну да, в итоге ты все расскажешь, но ведь после этих изысков будешь уже не жилец. Тебя придется попросту прирезать, дабы избавить от страданий. И гибель твоей Анны останется без отмщения. — Мерзавец придвинулся ближе к клетке и проговорил почти шепотом: — А вот если расскажешь все как на духу, то уже завтра с утра покинешь эти края с деньгами и гражданством любой страны. Сможешь, к примеру, в Штатах поселиться, начать работать на правительство, заиметь связи. Толковые программисты сейчас везде нужны. После этого тебе не составит особого труда отыскать убийц своей супруги и отомстить им, как ты говоришь, с особой жестокостью.
— А ты не боишься, что я и тебя тоже найду, маньяк? Из-под земли достану. — Виктор немного успокоился.
У него попросту не хватало сил на то, чтобы трясти узилище.
— Меня найти трудно, Виктор Николаевич. Я свою работу сделаю и уеду.
— Ты в этом уверен?
— На все сто.
Виктор отыскал оброненную сигарету, оскалился, затянулся и буркнул:
— Ну-ну.
Улыбчивый тип поднялся, отошел от клетки и проговорил:
— Ну что, Виктор Николаевич, дать тебе возможность подумать? Сейчас на улице вечер. До полуночи у тебя время есть. Как решишься, так сразу же к компьютеру доступ получишь, а утром можешь топать на все четыре стороны. К тому же, насколько я знаю, все программисты привыкли работать в темное время суток. Стало быть, тебе и карты в руки. Подумаешь?
Виктор решительно кивнул и сказал:
— Подумаю.
