Глава 17

Джек с беспокойством следил за бежавшей по темному коридору стройной фигуркой. «Что-то случилось, – думал он. – Что-то не так…»

Линнет вела себя совершенно естественно до тех пор, пока не увидела испачканное кровью полотенце. Только бы она не пожалела о содеянном! Последствия сегодняшней ночи будут огромными. Понимала ли она это? Но он ведь заранее ей сказал, что обратной дороги уже нет…

Тут Линнет завернула за угол и скрылась из виду. А Джек зашел в комнату, после чего отнес грязное полотенце и тазик в ванную и тщательно отстирал пятна крови. Потом повесил мокрое полотенце на умывальник, забрал тазик и, вернувшись в спальню, кое-как навел порядок и начал раздеваться.

«Быть может, она и впрямь просто устала. Слишком много впечатлений. Для любой девушки это очень непросто… Как-никак – первый опыт…»

Объяснение казалось вполне правдоподобным, но оно все же не совсем удовлетворяло Джека – что-то по-прежнему его беспокоило. Он разделся и уже взялся за покрывало, но тут его взгляд скользнул по стоявшему у кровати столику и лежавшему на нем развернутому листку. Телеграмма Холланда… Проклятье!

Джек тяжко вздохнул и вполголоса выругался. Уснуть ему так и не удалось – весь остаток ночи граф лежал в постели и, как уже несколько ночей подряд, таращился в потолок. Он думал об обнаженной Линнет, лежавшей рядом с ним, и вспоминал ее золотые волосы, рассыпавшиеся по подушке. Увы, теперь эти мысли казались стократ мучительнее, хотя уже и не являлись плодом разгоряченного воображения, а были самой настоящей реальностью. И мысли эти терзали его до самого рассвета.

А ведь после того поцелуя в пагоде Ньюпорта у него просто-напросто не было выбора – он должен был ее заполучить. Но теперь стало ясно: возможно, его самоуверенности и упорства будет недостаточно. Он ведь так и не завоевал ее доверия… И сейчас не знал, удастся ли когда-нибудь…

К утру Джек понял, что у него оставался только один выход. От его первоначального намерения дождаться помолвки, прежде чем рассказать Линнет о сделке с ее отцом, придется отказаться. Теперь, оглядываясь назад, Джек понимал, что скрытность была серьезной ошибкой с его стороны, – но с этим уже ничего не поделаешь. Он должен открыто и честно обсудить с ней сделку и попытаться найти слова, чтобы удержать ее.

Но такое обсуждение возможно только в том случае, если они хоть на какое-то время окажутся в одной комнате, – а именно это, как выяснилось, было совсем не просто устроить. Линнет не вышла ни к завтраку, ни к ленчу; она все время оставалась в своей комнате, ссылаясь на головную боль. Джек всерьез подумывал о том, чтобы выбить дверь в ее покои, но в конце концов решил, что это навсегда погубит его в глазах Белинды, да и Линнет, наверное, тоже. Оставалось только ждать.

В коротком разговоре с матерью Линнет Джек подтвердил, что они поссорились, а она ему сообщила, что дочь намерена спуститься к ужину. Джек ухватился за эту возможность; и он надеялся, что Хелен удастся уговорить Линнет погулять перед ужином в саду – мол, прогулка поможет ей избавиться от головной боли. И он решил, что тогда снова сделает Линнет предложение. Ему очень хотелось верить, что им удастся помириться, но, увы, он вовсе не чувствовал уверенности в этом.

Однако Хелен согласилась ему помочь и сказала, что позволит им поговорить полчаса наедине.

Стюарт с супругой приехали дневным поездом, и Джек сразу же начал обсуждать с другом деловые вопросы. Хотя до прибытия Холланда в Кент оставалась еще неделя, он хотел завершить приготовления к визиту американца до разговора с Линнет в саду.

Стюарт – Джек в этом ни секунды не сомневался, – конечно же, согласился со всеми его планами и обещал немедленно поручить своему поверенному составить все необходимые документы. У герцога имелись неплохие инвестиционные возможности, которые он собирался предложить мистеру Холланду. Внимательно выслушав друга, Джек с улыбкой сказал:

– Ты хорошо подготовил наживку.

– Я старался, – усмехнулся Стюарт. – Проглотит, можешь не сомневаться.

В половине седьмого, когда все собрались на аперитив в гостиной, Джек отправился в сад и обнаружил, что Хелен выполнила свое обещание – вывела дочь на прогулку.

Дождавшись, когда они войдут в розовый сад, граф направился к ним. Увидев его, Хелен повела Линнет в ту часть сада, откуда из-за обилия клумб и арок из розовых кустов было трудно сбежать. В ожидании дам Джек остановился за толстым стволом дерева.

– Решили наконец погулять? – сказал он, когда они поравнялись с его убежищем.

Линнет резко развернулась. Ее глаза сверкали такой яркой небесной голубизной, что у Джека перехватило дыхание. А отвращение, написанное у нее на лице, подсказало ему, что придется призвать на помощь весь свой дар убеждения.

– Надеюсь, головная боль прошла. – Граф попытался улыбнуться.

– Она только что вернулась. – Линнет хотела обойти его, но тропинка была слишком узкой.

– Мы должны поговорить, – заявил Джек. – И вы никуда не уйдете, пока мы все не уладим. Увы, миссис Холланд, – он повернулся к Хелен, стоявшей за спиной дочери, – у Линнет все еще болит голова. Не согласитесь ли вы найти экономку, чтобы та приготовила порошок Бичама?

– Да, конечно. – Миссис Холланд тотчас направилась к дому.

Линнет с досадой проводила мать глазами и воскликнула:

– Предательница! Ты вступила в заговор с врагом!

Хелен ничего не ответила. И даже не оглянулась.

Линнет злобно уставилась на графа.

– Нам не о чем разговаривать, – заявила она.

Резко развернувшись, девушка поспешила следом за матерью. Но Джек тут же догнал ее и снова преградил ей путь.

– Нам есть о чем говорить, – спокойно сообщил он. – Например, о той телеграмме, а также о ее значении и всех сомнениях и страхах, которые она вызвала у тебя.

– О какой телеграмме? – пробурчала Линнет. – Не понимаю, о чем ты…

– Лгунья. Я знаю, ты ее прочитала. Так что нет смысла притворяться.

Линнет презрительно фыркнула.

– Ах, значит, притворство – это плохо? – Она пристально взглянула на Джека. – Знаешь, у тебя странные понятия об этике. Двойные, я бы сказала. Ты считаешь притворство вполне приемлемым, когда речь о тебе. Ложь, кстати, тоже. Что же касается охоты за приданым… Ты говоришь, что это плохо, когда этим занимаются другие, твой брат, например. Когда же это делаешь ты, то все в полном порядке. Не говоря уже о предательстве… – Линнет замолчала и, снова развернувшись, быстро зашагала в противоположном направлении.

Но Джек тут же догнал ее и проговорил:

– Я никогда не предавал тебя. И не лгал. Признаю, я утаивал некоторые факты, но…

– Значит, не лгал? Выходит, тогда в кустах, когда ты заявил, что откажешься от приданого, – это была правда?

Джек нахмурился. Он совершенно не помнил, что говорил нечто подобное. Но, вероятно, все-таки сказал – в запале.

– Проклятье… – пробормотал он.

Линнет остановилась и, взглянув на него, кивнула.

– Вот именно. Проклятье. Продолжим разговор о притворстве?

– Если не возражаешь, давай сначала обсудим ложь. Да, я сказал, что откажусь от приданого. Да, это была ложь. Я не имею намерения отказываться от него. – Он вздохнул, взъерошил пятерней волосы и, сообразив, что выхода нет, что надо все признать, проговорил: – У меня нет объяснений и оправданий. Могу только объяснить причины.

Девушка криво усмехнулась.

– Почему ты решил, что меня интересуют причины?

Джек проигнорировал вопрос.

– Так вот, твой отец предложил мне полмиллиона долларов по брачному контракту, если я женюсь на тебе. Он ищет возможность инвестиций в Африке и хочет для этого использовать мои связи с герцогом Маргрейвом. Об этом и шла речь в телеграмме.

Линнет смертельно побледнела.

– Так ты сделал… то, что сделал в пагоде, по его поручению?

– Нет, конечно! Разговор состоялся намного позже. Тогда вы уже были на пути в Англию. Но твой отец решил, что я для тебя – наилучший вариант. Вместе с тем он понимал, что ты можешь отказаться выйти за меня, узнав о сделке, поэтому предложил держать наш договор в секрете и рассказать тебе о нем только после свадьбы. Он предлагал, чтобы я, сделав благородный жест, отказался от приданого, чтобы убедить тебя в бескорыстности своих намерений. Как тебе известно, я этого не сделал.

– До вчерашнего вечера.

– Да, но понимаешь… – Джек помолчал, подыскивая слова. – Я постоянно находился во власти желания и уже не мог сдерживаться. Конечно, это не оправдание, однако… Просто я в тот день находился в весьма уязвимом положении. Я честно старался тебя избегать, старался вести себя как истинный джентльмен, и это меня убивало. Я хотел тебя так, как никогда еще не хотел ни одну женщину. Когда же ты, такая прекрасная и бесконечно далекая, внезапно оказалась передо мной, я сдался. Решил принять предложение твоего отца и сделать широкий жест.

– Зная, что не собираешься отказываться от денег?

– Да. Скажу в свое оправдание лишь одно: тогда я мог заявить и сделать все что угодно, даже пасть на колени перед Люцифером – только бы ты была моей.

Линнет поджала губы и отвела глаза.

– Но это все равно была ложь, Джек. Как я могу выйти замуж за человека, который мне лжет? Который меня предает! Который заключает сделки за моей спиной! Нет! – Линнет попыталась обойти его, но он в очередной раз преградил ей дорогу. Она, нахмурившись, сделала шаг в другую сторону, однако граф снова стал на ее пути. Девушка остановилась и со вздохом сказала: – Ты что, не понимаешь слова «нет»? Странно. Такое простое слово. Почти все понимают его без труда.

– Будем считать, что я редкостный тупица. Линнет, ты меня выслушаешь – даже если для этого мне придется бегать за тобой по всему Кенту.

– Опять слова, опять объяснения… Но ты ведь накануне наглядно продемонстрировал, что дела – намного эффективнее. – Линнет снова вздохнула.

Проигнорировав ее слова, Джек заявил:

– Я думаю, ты все еще любишь меня.

Линнет взглянула на него, прищурившись.

– Значит, теперь другая тактика – объяснение в любви? Мой ответ не изменился – нет.

Джека охватило отчаяние. Казалось, Линнет не вполне понимала одну простую истину: после ночи любви она просто не могла не выйти за него замуж.

– У тебя нет выбора, – сказал он. Быстро осмотревшись, дабы убедиться, что поблизости никого не было, Джек добавил: – Возможно, ты уже носишь моего ребенка.

Линнет в ужасе замерла.

– О боже! – воскликнула она.

– Похоже, ты об этом не подумала, – продолжал Джек. – А ведь после интимной близости рождаются дети. Их не приносят аисты. И их не находят в капусте.

Линнет поморщилась и пробурчала:

– Мне это известно. Замужние подруги уже давно объяснили мне все, что надо. Но ночью я об этом действительно не думала. Вернее, считала, что это не имеет, значения, так как полагала, что мы поженимся.

– Так и будет.

Линнет решительно покачала головой.

– Нет, нет, нет! Почему я должна выходить за тебя?! – закричала она. – Ты знал, что отец за моей спиной договаривался о браке с Дейвисом Маккеем. Для моего отца это была выгодная сделка. Ты знал, каково мне было, знал, что я чувствовала себя преданной и проданной. И сам… – Ее лицо исказилось от боли. – Ты сам готовился сделать то же самое!

– Согласившись на предложение твоего отца, я ничего не знал о сделке с Маккеем. О ней мне рассказала ты.

Это заверение нисколько не смягчило Линнет – пожалуй, даже наоборот.

– А когда я рассказала тебе о намерении отца выдать меня замуж за Маккея, – разве ты тогда упомянул, что у тебя есть с ним собственная договоренность?

Джек немного смутился.

– Я мог сказать тебе об этом, но решил, что лучше подождать.

– Чего ждать?! – в запальчивости воскликнула Линнет. – Свадьбы?!

– Нет, я сказал твоему отцу, что не стану ждать свадьбы, что подожду до помолвки и…

– Решил, что к этому времени я смягчусь и обо всем забуду, да? Понятно. И отсюда – черничные маффины, разговоры о перемирии и дружбе. Поэтому ты совращал меня поцелуями. А я поверила. Я отдала тебе свое сердце и легла с тобой в постель как наивная маленькая дурочка. Но ты и после этого ничего мне не сказал. Что ж, считай, что ты ждал слишком долго.

– Прежде чем мы перестанем говорить о прошедшей ночи, могу я, по крайней мере, напомнить, что это ты ко мне пришла, а не наоборот? И я ведь говорил, что это будет ошибкой…

– Да, я совершила самую ужасную ошибку в своей жизни. И поверь, я не намерена ее повторять. – С этими словами Линнет оттолкнула графа и быстро зашагала по дорожке, ведущей к дому, – зашагала с таким видом, будто все уже было решено.

Но Джек снова догнал ее. Шагая с ней рядом, проговорил:

– В любом случае… что сделано, то сделано, Линнет. – Они уже вышли из розового сада и теперь шли по тропинке, ведущей к «Гроту херувима». – Я ведь вчера предупреждал тебя… Так что ничего исправить уже нельзя.

– Даже после того, как я согласилась выйти за тебя, ты ничего не сказал о договоре с моим отцом. Почему?

– Так ведь я собирался!.. – воскликнул Джек. – И даже начал об этом говорить. Но ты сказала, что не хочешь больше разговоров, и начала целовать меня. Когда же я понял, что под ночной рубашкой на тебе ничего нет… В общем, я забыл обо всем на свете.

– Забыл? – Линнет остановилась так резко, что граф по инерции сделал еще два шага, прежде чем тоже остановился и повернулся к ней. – А может, ты знал, что если расскажешь мне о сделке, то я не лягу с тобой в постель?

Джек поморщился. Версия Линнет была весьма неприятной для него, но, вероятно, более точной.

– Да, действительно… – Линнет язвительно усмехнулась. – Прежде чем рассказать мне правду, надо было уложить меня в постель. Для верности, так сказать.

Джек нахмурился и, пресекая новую попытку девушки обойти его, пробормотал:

– Значит, ты думаешь, что я не рассказал тебе ночью всю правду, повинуясь холодному расчету, решил использовать постель как рычаг давления на тебя – на случай, если ты передумаешь выходить за меня замуж, узнав правду?

– А разве нет? Разве ты не этим сейчас занимаешься, а, Джек? – Линнет подняла на него глаза, полные слез, слезы эти блестели словно стальные клинки, впивавшиеся в его сердце… – Ты же пять минут назад сказал: если я уже беременна, мне придется выйти за тебя замуж, иначе моя репутация погибнет окончательно. Разве это не давление?

Джек промолчал. А Линнет обошла его словно столб и пошла дальше.

«Неужели Линнет обо мне такого мнения?» – подумал Джек. Когда он наконец догнал ее, она уже дошла до грота и остановилась у фонтана.

– Я не сказал тебе правду вовсе не поэтому. – Он подошел к Линнет сзади, обнял ее и прижал к себе. – О боже, неужели ты считаешь меня настолько низким человеком?

– В том-то и дело, что я не знаю! – закричала Линнет, вырываясь.

– Нет, знаешь, – прошептал Джек, зарывшись лицом в ее волосы. – Главное – прислушайся к себе.

Линнет на мгновение замерла, потом снова закричала:

– Отпусти меня!

Джек колебался, подозревая, что она сбежит, если он ее отпустит.

– Дай слово, что не сбежишь, пока я не скажу тебе все, что должен сказать. И я тогда отпущу тебя.

Линнет опять принялась вырываться.

– Я больше не желаю тебя слушать! Отпусти!

– Что ж, тогда я буду стоять и ждать, когда ты устанешь.

– Твой любимый метод – использование грубой силы, – проворчала девушка. – Ладно, не убегу. Даю слово.

Пусть Линнет была решительна, упряма и зла как сто чертей, но она дала слово. И Джек решил, что этого вполне достаточно. Доверие должно быть обоюдным. К тому же ее в любой момент можно было догнать.

Граф опустил руки, и Линнет, тотчас же повернувшись, уставилась ему в лицо.

– Ты спрашиваешь, каким человеком я тебя считаю? Тогда встречный вопрос: откуда мне это знать, если ты так старательно хранишь секреты? Ты ведь не желаешь объяснить, почему решил уничтожить Ван Хозена…

– Я уже говорил, что не могу это объяснить. Это не моя тайна, и я дал слово чести ее хранить.

– Ты сказал, что мы с тобой друзья. Разве у друзей есть тайны друг от друга?

– Тайны есть у всех. Если ты доверишь мне какой-нибудь свой секрет и попросишь его хранить, я унесу его с собой в могилу.

– И тем не менее я не могу не задаваться вопросом: сколько же чужих тайн ты хранишь? С одной я могла бы смириться, но что, если их еще много?

– Больше нет.

– Откуда мне знать, что ты говоришь правду?

– Тебе придется поверить мне на слово, – ответил Джек.

Линнет взглянула не него словно на безумца.

– Поверить на слово? Ты признался, что лгал мне и что имеешь от меня тайны. Поэтому у меня нет абсолютно никаких причин тебе доверять. И тем не менее ты требуешь моего доверия? Но почему я должна тебе верить?

– Потому что я люблю тебя, – тихо сказал Джек. – Я понял это не сразу – только после того, как сказал тебе об этом. Но на самом деле… Знаешь, я думаю, что влюбился в тебя в тот самый момент, когда впервые поцеловал. А ты, Линнет, любишь меня. Поэтому мы поженимся. Я не укладывал тебя в постель, чтобы добиться твоей руки, но я не хочу, чтобы мой ребенок стал незаконнорожденным.

– Ты уверен, что будет ребенок?

– Нет, не уверен. Но у нас нет времени это выяснять. Поэтому мы поженимся, Линнет Холланд, даже если мне придется отнести тебя к алтарю, перебросив через плечо.

– Что вполне в твоем духе, Джек Федерстон. Ты же дикарь!

– Как бы то ни было, мы поженимся. Ты станешь моей графиней и будешь управлять поместьями.

– Что я буду делать? – Линнет в изумлении уставилась на Джека. – Ты доверишь мне управление поместьями?

– Кто-то ведь должен ими управлять… А я не смогу, поскольку буду очень занят африканскими инвестициями. Да, я буду этим заниматься, – заявил граф, заметив, что Линнет собиралась возразить. – И я не откажусь от сделки с твоим отцом, пусть даже тебе это не нравится.

– Ты никогда не спрашивал, почему мне это не нравится.

– Не спрашивал, потому что это очевидно. Тебе не нравится вмешательство отца в твою жизнь.

Линнет покачал головой.

– Не совсем так, Джек. Видишь ли, ты не понимаешь, во что ввязываешься. Мой отец использует тебя для получения дохода.

– Ну и что? Я тоже использую его для получения дохода. Ты что-то имеешь против доходов? Я думал, американцы всегда заботятся о деньгах.

– Он тебя покупает, Джек. Он делает так, чтобы ты был ему должен, чувствовал себя обязанным. Он манипулирует тобой.

– Нет.

– Поверь, именно так. А ты этого не понимаешь. Джек, я слишком хорошо знаю своего отца. Уж мне-то известно, что он за человек.

– Моя дорогая Линнет, неужели ты думаешь, что я не знаю, какой человек твой отец? Я вырос рядом с двумя самыми хитрыми, коварными и изворотливыми людьми Англии. По сравнению с моими отцом и братом Эфраим Холланд – ребенок. – Джек несколько мгновений всматривался в лицо девушки, потом со вздохом добавил: – Видимо, мне придется объяснить тебе все до конца. Мы с твоим отцом договорились, что каждый из нас внесет одну треть нужной суммы.

– И ты уверен, что все будет честно и справедливо?

– Я об этом позаботился. Потребовал, чтобы проценты распределялись следующим образом: тридцать три – ему, тридцать три – мне и тридцать четыре – Стюарту. Так как без знаний и связей последнего о надежных инвестициях и речи быть не может. Другими словами, у Стюарта – контрольный пакет.

– Джек, я знаю, что ты доверяешь своему другу, но…

– Позволь мне закончить, Линнет. Ты постоянно требуешь объяснений, а когда я пытаюсь их дать, тотчас начинаешь перебивать.

Она прикусила губу.

– Продолжай.

– Я телеграфировал Стюарту и спросил, хочет ли он этим заниматься. Герцог согласился, и мы решили обсудить все детали, когда он приедет, что и произошло два часа назад. Пока ты, любовь моя, хандрила в своей комнате…

– Я не хандрила!

– Пока ты хандрила, – твердо повторил Джек, – пока проклинала меня и желала моей душе попасть в ад, мы со Стюартом обсуждали наши планы. Когда же приедет твой отец, герцог потребует изменить условия. Стюарт будет настаивать, чтобы именно я получил тридцать четыре процента. Иначе он не согласится на сделку.

– Папа никогда не пойдет на это. Чтобы его зять получил больше…

– Пойдет, никуда не денется. Ведь Стюарт в этом деле – лицо незаинтересованное. И поверь, твой отец все же думает о твоей репутации, поэтому не станет со мной спорить. Он не захочет настраивать против себя и Стюарта, потому что это погубило бы сделку. Возможно, он попытается блефовать, но мы готовы к этому.

– Иными словами, вы с моим отцом собираетесь сыграть в покер, поставив на кон мою репутацию и мое будущее?

– Нет, мы будем играть в покер на приданое. Твоя репутация уже спасена, дорогая, и твое будущее определено. Ты выходишь за меня замуж. И кстати… – поспешно добавил граф, заметив, что Линнет снова собиралась возразить. – Твой отец, возможно, и впрямь очень хитрый и коварный, но он мечтает обзавестись связями в Африке. Он пытается проникнуть на этот континент уже давно – это мне известно от твоей матери. Так что он не откажется. И согласится на все наши условия. У меня будет контрольный пакет, Стюарт заранее со мной согласен, а твой отец ничего не сможет контролировать. Устав нашего совместного предприятия мы составим так, что его тридцать три процента не позволят ему определять, как компания будет управляться и куда мы станем вкладывать средства. У него не будет власти надо мной. Твой отец не сможет двигать меня как пешку на шахматной доске. Это я буду его передвигать. Ему это не понравится, но уверен, он никуда не денется.

– А почему бы тебе просто не получить приданое? Зачем вступать с ним в партнерство?

– Потому что я могу очень многому научиться у твоего отца. Рядом с ним и Стюартом я стану настоящим бизнесменом. Не хочу, чтобы он просто дал мне денег за то, что я на тебе женился. Впервые в жизни у меня появился шанс честно заработать себе на жизнь, получить полезные знания и занять достойное место в обществе. Я смогу что-нибудь построить, сделать нечто значительное… Этот шанс мне дала сделка с твоим отцом. Когда он предложил мне такую возможность, я не мог не ухватиться за нее.

Джек улыбнулся и, взяв любимую за руку, продолжил:

– Пойми, Линнет, всю жизнь у меня не было ничего. И я сам был ничем. Был вторым сыном, никчемным и ни на что не годным. Недавно я говорил тебе, каким отцом я никогда не стану. Так что у тебя есть представление о том, каким был мой отец и каким было мое детство. Я отказался от надежды когда-нибудь иметь что-то свое еще до того, как мне исполнилось десять лет. Когда же мой брат умер, я стал графом и унаследовал поместья. Но это ничего не изменило, потому что отец с братом заложили и перезаложили абсолютно все, что имели.

– Позволю себе все-таки перебить тебя и сказать, что считаю твоего отца и брата ужасными людьми, – заявила Линнет.

– Я полностью согласен с такой оценкой моей семьи, но прошу тебя, поверь, что я не такой. Ты можешь не верить ни одному моему слову, но хоть в это ты должна поверить.

– Я верю. Но тебе придется постараться, Джек Федерстон, чтобы убедить меня в том, что я должна выйти за тебя замуж.

– Я рад, что ты перестала бегать от меня и решила дать мне шанс, – с улыбкой сказал Джек.

Линнет улыбнулась ему в ответ.

– У каждого человека должен быть шанс, Джек. Что ж, говори.

Граф ненадолго задумался, понимая, как много зависело от того, что он сейчас скажет. Сделав глубокий вдох, он проговорил:

– Когда мы встретились, ты посчитала, что наткнулась на очередного охотника за богатой невестой. И была абсолютно не права. Мне еще не исполнилось и двадцати, когда я твердо решил, что никогда не женюсь на деньгах. Поэтому я постепенно привыкал к мысли, что вообще никогда не женюсь, так как не смогу содержать семью. А потом ты вошла в бальный зал… Я взглянул на тебя и понял, что никогда не видел таких потрясающих глаз. Позже, когда мы были в пагоде и слышали голоса твоей матери и миссис Дьюи… – Джек шумно выдохнул и вновь заговорил: – Пожалуй, я потерял голову. В тот момент я хотел только одного – остановить Ван Хозена. У меня не было никаких хитроумных планов, и я не собирался делать тебе предложение. И не собирался целовать тебя, чтобы скомпрометировать. Ничего такого я не планировал, это мне не свойственно. Я человек импульсивный, и тебе придется это принять, когда мы поженимся. Потому что я вряд ли изменюсь.

Линнет фыркнула и пробормотала:

– Да, я помню, что сравнила тебя с американскими горками.

Джек ухмыльнулся.

– Зато твоя жизнь никогда не будет скучной.

Девушка внимательно посмотрела на него, и Джеку показалось, что ему, скорее всего, не придется нести ее к алтарю, перекинув через плечо.

– Ты никогда не расскажешь, почему преследовал Ван Хозена?

– Нет, Линнет.

Она прикусила губу и задумалась.

– Но собираешься передать мне управление своими поместьями?

– Да. – Граф взял ее за руки, и на этот раз Линнет не сопротивлялась. – Как я уже сказал, мне придется заниматься другими делами. И я тебе доверяю. Кроме того, поместья спасут твое приданое, так что будет справедливо, если ты и станешь ими заниматься.

– Но я не знаю, как управлять английским поместьем.

Джек засмеялся.

– Я же буду рядом… И смогу помочь при необходимости. Но не думаю, что тебе понадобится особая помощь. Ты ведь настоящий армейский генерал! Все мои управляющие через неделю будут вздрагивать при звуках твоего голоса. Не сомневаюсь, ты сумеешь превратить Федерстон-Гейт – старый и полуразвалившийся – в прекрасный дом для нашей семьи. У нас будет полдюжины детей, таких же упрямых и своевольных, как их мать.

– Значит, это я упрямая?! – возмутилась Линнет. – А может, кто-то другой?! – Она высвободила свои руки, и Джек подумал, что все его усилия оказались тщетными, что Линнет все равно его отвергает. Но тут она вдруг обняла его за шею и проговорила: – Ты, Джек Федерстон, – самый упрямый и своевольный человек на свете. И если наши сыновья будут похожи на тебя, то очень даже хорошо, что я – армейский генерал.

Радость Джека не знала границ, но он старался сохранить невозмутимость.

– Наши сыновья должны быть законными, так что тебе лучше выйти за меня замуж, – заметил он.

– Какое романтичное предложение руки и сердца! – проворковала Линнет. Одна ее рука лежала на плече жениха, другая теребила лацкан его сюртука. – Ты же не собирался и в самом деле нести меня к алтарю, перебросив через плечо, если получишь отказ, правда?

– Конечно, собирался. Разве не так поступил бы Петруччо?

Линнет прищурилась.

– Ты называешь меня строптивой?

– Вовсе нет, дорогая, – солгал Джек, даже не моргнув. – Я просто сравнил нашу ситуацию с пьесой. Итак… – Он обнял свою строптивую невесту. – Теперь я рассказал тебе все, объяснился в любви и доказал, что смогу тебя содержать – пусть даже с некоторой помощью твоего отца. Ты согласна выйти за меня замуж?

Линнет засмеялась.

– Ты хочешь сказать, что позволишь мне решать?

– Я всегда позволяю тебе все решать, любимая. Но если ты решаешь неправильно, то я стараюсь сделать так, чтобы ты передумала.

– Твоя самоуверенность не знает границ, Джек Федерстон. И если я выйду за тебя замуж… Тогда наша жизнь будет полна стычек – таких же, как сегодняшняя.

– Тебе же нравится сражаться со мной, признайся. – Джек усмехнулся.

– Это неправда, – сразу возразила Линнет, но, немного подумав, добавила: – Однако перемирие мне нравится намного больше, чем сражение.

– Наконец-то мы хоть в чем-то едины, – с ухмылкой сказал Джек. – Что ж, если мы уладили наши разногласия… Полагаю, теперь ты должна все же принять мое предложение, иначе мне придется затащить тебя в кусты и использовать другие средства убеждения.

– Ладно, хорошо. – Линнет тяжело вздохнула, изображая покорность судьбе. – Думаю, я должна выйти за тебе замуж, иначе… Страшно даже подумать о том, что ты в противном случае учинишь.

– Разумно, – согласился Джек. – А теперь поцелуй меня.

Линнет опять засмеялась.

– По-моему, это первый твой приказ, которому я с удовольствием подчинюсь. – Она поцеловала Джека, потом – еще раз. После чего вдруг заявила: – Кстати, о подчинении. Я знаю, что жена, давая клятвы у алтаря, обещает быть покорной. Но не думаю, что я сумею выполнить это обещание.

– Прекрасно! – воскликнул Джек. – Потому что в тот самый момент, когда ты начнешь мне подчиняться, я лишусь чувств от изумления. – И он, заметив, что невеста собралась возражать, начал ее целовать. Иногда последнее слово должно оставаться за мужчиной.