День минувший. III
Глава 1
— Ты жулик, Большой Дэн!
Дэниэл засмеялся и, налив себе еще стакан виски, повернулся к другому.
— А ты что думаешь, Тони?
— То же самое.
Дэниэл вновь засмеялся и направился к выходу из бара.
— Тогда нам больше не о чем разговаривать, — сказал он, убирая со лба прядь седых волос.
— Подожди, — остановил его первый. — Ты меня не так понял. Мы еще не все сказали друг другу.
— Хорошо, — Дэниэл сел на место.
— Ты слишком много просишь.
— Слишком много чего? Денег? Что такое деньги? Со мной вы сделаете себе имя.
— Имя у нас и так есть, — упрямо повторил первый собеседник.
— Интересно, сколько времени вам удастся его сохранить? Сейчас, пока вы в тени, вас никто не обливает грязью, но стоит вам высунуться, и вы сразу узнаете, что такое нож в спину. Конечно, Дэйв Бек долго не продержится, в этом вы правы. А что будет дальше? По логике вещей, следующим председателем профсоюза водителей грузовиков должен стать Джимми. Но станет ли? Вдруг у Мини будет другое мнение? Тогда вы проиграли. И не только в профсоюзе. Вам некуда будет идти, так как АФТ и КПП теперь объединились. Теперь ты, Тони. — Дэниэл повернулся ко второму. — Все сказанное относится, в общем-то, и к тебе. Когда Джон Льюис уйдет в отставку, председателем Объединенного профсоюза работников сталелитейной промышленности ты не станешь. Этот пост достанется Тому Кеннеди. Он уже давно работает с Джоном, и, конечно, это место должно принадлежать ему. Ты будешь его заместителем, затем Кеннеди уйдет, и ты займешь его место.
— Похоже, ты все знаешь наперед, — сказал Джимми Хоффа.
— Я не первый год в профсоюзах, — ответил Дэниэл.
— Тогда почему ты до сих пор не разбогател? — На лице Тони Бойля появилась улыбка.
— Я не тороплюсь. Надо, чтобы вы, ребята, подросли.
— Кстати, — сказал Хоффа. — Мне так и не удалось убедить Льюиса согласиться на десятицентовые отчисления для ОКТ.
— Знаю, — ответил Дэниэл. — Но все будут решать отделения Конфедерации на местах. Ты, кстати, можешь за этим проследить.
— Старик рано или поздно до тебя доберется, — произнес Тони. — После твоих высказываний о нем, он тебя ненавидит.
— И это для меня не новость. — Дэниэл улыбнулся. — Мини и Бек, насколько мне известно, тоже не питают ко мне особой любви. Все они одного поля ягоды, и охотятся за мной уже не один год, но я пока держусь.
— Не знаю, как тебе это удается, — Бойль с восхищением покачал головой. — У тебя же намного меньше людей, чем у них. Сорок, ну, может, пятьдесят тысяч, у них-то сколько?
— Вообще-то, их побольше, почти сто тысяч. Но дело не в количестве членов. Едва ли не все наши люди состоят в маленьких независимых профсоюзах. Боссы обычно считают ниже своего достоинства обращать на них внимание, хотя в этих объединениях есть такое, чего нет ни у кого.
— И что же это? — спросил Хоффа.
— Равновесие сил. У нас нет, или почти нет междоусобиц. Никто ни с кем не дерется, никто не пытается прикарманить чужие деньги.
— Там слишком мало денег, чтобы пытаться их прикарманить, — со смехом возразил Бойль.
— Может быть, — спокойно ответил Дэниэл. — Но факты остаются фактами. Люди доверяют нам, и мы, как показывают опросы, остаемся пока единственным профсоюзным объединением, за которым они готовы пойти. А я борюсь за их интересы.
— С водителями нам не договориться, — произнес Хоффа.
— Двести девяносто девятое отделение сделает все, как надо, — ответил Дэниэл. — Ты его руководитель, и люди будут выполнять твои указания. Для начала этого достаточно, а потом присоединятся и остальные.
— Хорошо, но что получим мы?
— Помощь и совет, — произнес Дэниэл. — Вы молоды и честолюбивы, я помогу вам добиться всего, чего вы хотите. Если, конечно, вы сами все не испортите.
— А ты говорил с другими профсоюзами? — спросил Хоффа.
— Вы первые.
— А почему ты начал с нас?
— Отраслью которой вы действуете, одна из самых важных для экономики страны.
Хоффа и Бойль замолчали, глядя перед собой.
— Можно нам подумать? — спросил, наконец, Бойль.
— Конечно.
— А если мы откажемся?
— Молодых честолюбивых лидеров сколько угодно, — ответил Дэниэл. — Даже в вашем профсоюзе. Поговорю с ними.
— Это шантаж, — тихо произнес Хоффа.
— Некоторым образом, — с улыбкой подтвердил Дэниэл.
— Ты можешь дать нам неделю на размышление?
— Да.
Они пожали друг другу руки. Посмотрев, как Хоффа и Бойль садятся в машины, Дэниэл вновь опустил голову и погрузился в размышления. Интересно, догадываются ли они, с какими трудностями он сейчас столкнется? Десять лет он по крупицам собирал свою Конфедерацию, а сейчас объединение АФТ и КПП свело все его усилия на нет. Некоторые профсоюзы уже вышли из ОКТ, остальные можно пока удерживать с помощью денежных субсидий, но средств для этого осталось только на пару месяцев. Потом все кончится. Идеи, начинания, надежды — все, чем жил Дэниэл последние двадцать лет, — могли потерпеть крах, и надо было спасать положение.
Дэниэл встал из-за столика.
— Запиши на мой счет, Джо, — сказал он бармену, проходя мимо стойки. — Можешь прибавить еще десять долларов для себя.
— Спасибо, Большой Дэн.
Выйдя из бара, Дэниэл прикрыл глаза, давая им привыкнуть к яркому свету и направился к штаб-квартире Конфедерации. О принадлежности здания профсоюзу говорили большие серебристо-серые буквы, укрепленные на фасаде: ОКТ. Заметив, что они запылились, Дэниэл решил дать соответствующее задание обслуживающему персоналу.
Дэниэл поднялся к себе в кабинет, где дожидался Ди-Джей.
— Ну, как, папа? — с нетерпением спросил он.
— Мы поговорили.
— Ты думаешь, они согласятся?
— Не знаю. Я вообще больше ничего не знаю, — Дэниэл достал из ящика сигару. — А у тебя как дела? Как учеба?
— Все в порядке, папа, — Ди-Джей улыбнулся. — Меня приняли в Гарвард на экономический факультет.
Дэниэл с такой силой пожал руку сына, что тот поморщился от боли.
— Поздравляю, я горжусь тобой.
— Мне очень приятно, — ответил юноша. — Но…
— Но что?
— Думаю, мне не надо туда ходить, — сказал Ди-Джей. — Мне известно, в каком ты сейчас положении и я уже достаточно взрослый, чтобы самому зарабатывать себе на жизнь.
— Еще успеешь поработать, — ответил Дэниэл. — Когда-нибудь тебе достанется все, чем сейчас управляю я, и ты должен быть достаточно образованным.
— А если Бойль и Хоффа не согласятся? Тогда нам придется экономить каждый доллар.
— Не пропадем. Сейчас твоя единственная задача — учиться. Об остальном позабочусь я.
На столе зазвонил телефон.
— Возьми трубку, сын, я на минуту выйду.
Когда Дэниэл вернулся в кабинет, Ди-Джей был очень взволнован, хотя всеми силами пытался не показывать этого.
— Тебе звонили из Белого Дома, — сказал он прерывающимся голосом. — Какой-то мистер Эдамс.
— Шерман Эдамс?
Ди-Джей кивнул.
— Что ему нужно?
— Шестого сентября Президент приглашает тебя на завтрак. Эдамс просил, чтобы ты перезвонил ему.
— А он не сказал, кто еще будет?
— Я не спрашивал.
Дэниэл взял трубку попросил секретаршу соединить его с Эдамсом и, ожидая ответа, обернулся к сыну.
— Да, Эйзенхауэр, видимо, нервничает, — сказал он. — В АФТ-КПП почти все поддерживают Стивенсона.
— Слушаю, — раздался в трубке голос Эдамса.
— Ты звонил мне, Шерман?
— Президент считает, что было бы неплохо нам собраться и поговорить.
— Кого вы еще пригласили?
— Джона Льюиса. Может, позовем еще Дэйва Бека.
— Бека не надо, — сказал Дэниэл. — Есть кое-какие проблемы, которые, если он там появится, могут коснуться и нас.
— Что это за проблемы? — спросил помощник Президента.
— Это не телефонный разговор.
— Хорошо. Значит, ты придешь?
— Да.
— Прекрасно. Президент будет доволен.
— Передай ему привет, — сказал Дэниэл. — Надеюсь, с тобой мы тоже встретимся.
— В восемь, — Эдамс повесил трубку.
Дэниэл улыбнулся сыну.
— По-моему, в Белом Доме еще не знают, в каком мы положении. Ну, а сейчас мне надо работать.
— Не буду тебе мешать, папа, — ответил Ди-Джей, направляясь к выходу. Тебя ждать к ужину?
— Пока не знаю. Скажи Мэми, я позвоню ей позже.
Ди-Джей вышел. Проводив сына взглядом, Дэниэл достал из ящика бутылку виски и отпил большой глоток прямо из горла.
Глава 2
— До конца месяца мы продержимся, — сказал Мозес, — но если денег не будет, Конфедерации конец.
— Я думал, у нас есть еще месяца два, — ответил Дэниэл своему помощнику.
— Взносы не поступают, и, насколько я понимаю, профсоюзы выходят из Конфедерации, даже не уведомляя нас. — В голосе Мозеса чувствовалась тревога. Они дружили с Дэниэлом уже двадцать лет, причем негр был первым видным профсоюзным деятелем, вступившим в ОКТ. — Я думаю, пора увольнять персонал.
Дэниэл на мгновение задумался.
— Нельзя, иначе все поймут, что ОКТ больше не существует, и мы уже ничего не сможем предпринять.
— Тогда не знаю, что делать, — произнес Мозес.
— Надо замять у кого-нибудь.
— Кто нам даст? — грустно улыбнулся помощник. — Списки наших членов посчитают фальшивкой, особенно если кто-нибудь наткнется на бюллетени об уплате членских взносов.
— Знаю, кто, — ответил Дэниэл. — Ланский. Тебе не нравится?
— А тебе нравится? Ты не знаешь, к чему это может привести? Ты же сам говорил, что если хоть раз обратиться к ним, они уже никогда от тебя не отстанут.
— Ну и что? Бывают моменты, когда обстоятельства оказываются сильнее нас. В конце концов, другие имели дело с мафией, и ничего, остались живы. Мы что, какие-то особенные?
— Да.
— Тогда нам пора меняться. Невозможно, чтобы только мы шли в ногу, а все остальные — нет. — Мозес снова промолчал, и Дэниэл неожиданно рассердился. — Ладно, не строй из себя умника. Даже Господь был вынужден поделить с дьяволом загробный мир.
— Сейчас мы говорим не об этом.
— Если ты не согласен, уходи, — произнес Дэниэл.
— Ты сам знаешь, что я останусь. — В голосе Мозеса послышались обиженные нотки.
— Ладно, извини, — примирительно сказал Дэниэл. — Я не хотел тебя обидеть. Переговоры с Ланским — наш последний шанс, и мы попытаемся его использовать, если Бойль и Хоффа нам откажут. А пока надо подумать о другом. На следующей неделе я поеду на прием к Эйзенхауэру. Думаю, там ничего плохого не произойдет. По крайней мере, все увидят, что мы еще живы и настолько сильны, что нас принимает сам Президент.
Мозес задумался.
— Ну, ладно, — произнес он наконец. — Когда ты хочешь встретиться с Ланским?
— Если удастся, то завтра. Я полечу в Майами утром, а вернусь вечерним рейсом.
В шесть часов, когда Дэниэл уже собирался идти домой, ему позвонила секретарша.
— К вам мисс Рурке, — доложила она.
— Кто? — удивился Дэниэл.
— Мисс Рурке. Она звонила вам на прошлой неделе. Ее отцу не платят пособие, и вы попросили ее прийти. Я записала ее сегодня на шесть.
Отец мисс Рурке попал под трактор и остался инвалидом. Профсоюз назначил ему пособие, но в последнее время он ничего не получал.
— Хорошо, впусти ее.
Когда девушка вошла в кабинет, Дэниэл, с трудом, встал ей навстречу.
— Я Дэниэл Хаггинс.
— Маргарет Рурке. — Девушка протянула руку. — Спасибо, что вы согласились меня принять.
На вид ей лет девятнадцать, подумал Дэниэл. Черные волосы спадали на плечи, подчеркивая бледность лица и голубизну глаз. Говорила она спокойно и очень тихо.
Дэниэл указал девушке на стул.
— Итак, чем могу быть вам полезен?
Достав из папки несколько листов, девушка положила их на стол.
— Это документы отца, — произнесла она. — Вы просили меня их принести.
Дэниэл бегло просмотрел бумаги. Подобраны они были очень тщательно, и в папке находилось все — от справки о несчастном случае до ведомости об уплате членских взносов. Никаких задолженностей за Рурке не числилось, все выглядело безукоризненно. Проблема заключалась в одном — отделение профсоюза, в котором состоял Рурке, обанкротилось, а его председатель и казначей исчезли в неизвестном направлении, прихватив с собой кассу.
— Есть некоторые трудности, — Дэниэл поднял глаза на девушку.
— Знаю. Нет денег. Отец сказал, что вы установили для них отчисления в пенсионный фонд, и они не имеют права трогать эти деньги без вашего согласия.
— Да, мы действительно установили его, — сказал Дэниэл. — Но руководители вашего отделения все поменяли.
— Они не могли этого сделать, — возразила Маргарет. — Если вы берете на себя ответственность…
— К сожалению, мы можем только давать им советы, — перебил ее Дэниэл. — А приказывать им не в нашей власти. Да, мы установили объем отчислений, но профсоюзы имели право как принять, так и отвергнуть их.
— Это несправедливо, — сказала Маргарет. — Отец говорит, что если он платит вам взносы, вы должны о нем заботиться. Вы взяли на себя обязательства, так выполняйте их!
— Отделения профсоюза никогда не перечисляли нам денег для выплаты пенсий. Конечно, если бы они попросили, мы бы решили этот вопрос, но они хотели только консультаций.
Маргарет грустно взглянула на лежавшие документы.
— Значит, все эти справки и свидетельства не стоят даже бумаги, на которой они напечатаны.
Дэниэл не ответил, и глаза Маргарет наполнились слезами.
— Что же нам теперь делать? Отец больше не может работать, а у меня еще дна младших брата. Мы даже подавали заявку на получение помощи от благотворительных организаций, но нам отказали, так как я работаю. Но на мои тридцать долларов в неделю нам не прожить.
— А профсоюз? Поговорите с ними, может, они устроят вашего отца сторожем на какое-нибудь предприятие.
— Там никого нет. Вернее, люди есть, но пока они занимаются только поисками председателя и казначея.
— Я подумаю, что мы можем для вас сделать, — сказал Дэниэл.
Маргарет резко поднялась с кресла.
— Все вы одинаковы! — разгневанно воскликнула она. — Наговорите с три короба, когда надо, чтобы вам платили взносы, а когда к вам обращаются за помощью, никого не найдешь.
— Неправда, — поспешно ответил Дэниэл. — В большинстве наших профсоюзов люди честные. Кто виноват, что среди них оказалась пара мошенников?
— Все вы мошенники. И вы никогда не убедите меня в обратном.
— Криком здесь не поможешь. Садитесь, я подумаю, что можно сделать.
Маргарет медленно опустилась в кресло.
— Вы действительно поможете нам?
— Еще не знаю, — ответил Дэниэл, — но я попробую. — Он потянулся к телефону.
Дэниэл разговаривал почти час. Наконец, обернулся к девушке.
— По крайней мере, дело сдвинулось с мертвой точки. Теперь посмотрим, что получится.
— Извините, — Маргарет заглянула Дэниэлу в глаза. — Мне не следовало так резко разговаривать с вами.
— Ничего. Я вас понимаю. Вас столько раз обманывали, что… В общем, если к началу следующей недели с вами не свяжутся по поводу вашего дела, позвоните мне.
— С вами все в порядке? — с тревогой спросила Маргарет, заметив перемену, происшедшую с Дэниэлом.
— Да, спасибо, — устало сказал тот. — Просто сегодня был очень тяжелый день.
— Извините, я понимаю, у вас очень много дел. Поверьте, я не хотела создавать вам дополнительные трудности, но мне больше некуда обращаться.
— Все в порядке, Маргарет, — Дэниэл достал из ящика бутылку. — Не возражаете, если я выпью?
— Пожалуйста. — Поставив на стол два стакана, Дэниэл наполнил один и знаком предложил ей другой.
— Нет, спасибо.
Дэниэл выпил и почувствовал, что ему становится лучше.
— А где вы работаете? — спросил он, наливая себе вторую порцию.
— В квартирном агентстве. Я машинистка.
— И как? Нравится?
— Да, — сказала Маргарет. — Пока у меня испытательный срок, но я надеюсь успешно пройти его. Это мое первое место.
— Вы живете далеко от работы?
— Два часа на автобусе. Но я заканчиваю в четыре и вполне успеваю к ужину.
— А ваша мать?
— Она умерла.
— Извините, — сказал Дэниэл. — Наверное, я вас задерживаю. Вы можете не успеть к ужину.
— Ничего. Я договорилась с соседями, и они все сделают.
Допив виски, Дэниэл встал.
— У меня есть машина, — сказал он. — Хотите, подвезу вас до станции?
— Я дойду пешком. Автобус будет только в девять часов.
Дэниэл взглянул на часы. Было начало восьмого.
— Не хотите поужинать со мной? — спросил он. — А потом я привезу вас прямо на остановку.
— Я уже и так доставила вам столько хлопот… — нерешительно начала Маргарет.
— Не бойтесь, не будет ничего особенного. Легкий ужин, а потом постель. — Он вызвал секретаршу. — Скажите Мэми, что сегодня я ужинаю в ресторане. Увидев на лице Маргарет удивление, он добавил: — Мэми — это моя кухарка.
Маргарет молча кивнула.
— Я не женат, — сказал Дэниэл.
— Знаю.
— А что еще вы обо мне знаете?
Маргарет ничего не ответила.
— Говорите, не бойтесь, я вам ничего не сделаю.
— Вообще-то, отец не хотел, чтобы я сюда ходила. Он сказал, вы очень любите женщин.
— Что он еще говорит? — засмеялся Дэниэл.
— Он сказал, что вы, наверное, пригласите меня поужинать.
— Он был прав. Что еще?
— Если я пойду, мне надо быть очень осторожной.
— Но мы пока еще никуда не идем и, следовательно, никаких мер предосторожности вам принимать не надо.
— Да. — Маргарет тоже улыбнулась.
— Давайте посмотрим, будет ли он прав и дальше.
— Давайте.
— Не могу предложить вам ничего изысканного, — сказал Дэниэл. — Но в ресторане напротив очень неплохо делают бифштексы.
— Хорошо. — Маргарет поднялась с места. — Здесь есть туалет?
— Из кабинета по коридору направо.
Маргарет направилась к выходу. Проводив ее взглядом, Дэниэл снова достал бутылку и задумался. В походке Маргарет произошла какая-то перемена. Когда она вошла к нему в кабинет, он подумал, что перед ним чуть ли не ребенок, а сейчас она выглядела настоящей женщиной.
Глава 3
Когда Дэниэл вышел из самолета, на нем был только летний костюм, но в Майами стояла такая жара, что его легкая одежда показалась зимней шубой. На летном поле его уже ждали два молодых человека в почти одинаковых хлопчатобумажных костюмах. Но на этом их сходство кончалось. Один был высокого роста и белокурый, другой — приземистый и темноволосый.
— Мистер Хаггинс? — спросил темноволосый, подходя к Дэниэлу.
— Да.
— Вас ждет машина. У вас есть багаж?
— Нет.
— Хорошо. Сюда, пожалуйста.
Дэниэл последовал за ним. Они прошли через здание аэропорта, заполненное туристами с сумками и чемоданами. На улице с работающим мотором стоял «кадиллак». Белокурый открыл Дэниэлу заднюю дверцу и сел рядом, темноволосый занял переднее место, и машина тронулась.
— Через пятнадцать минут будем на месте, — сказал белокурый. — Хорошо долетели?
— Прекрасно.
— Скоро будет еще лучше. К зиме авиакомпания обещает новые самолеты, реактивные.
— Я думал, у них и так все самолеты реактивные.
— Нет, но к осени будут все.
Дэниэл посмотрел в окно. Машин на шоссе к Майами-Бич почти не было, и единственную остановку они сделали у поста, где взимали подорожный налог. Проехав вдоль залива, отделявшего Майами-бич от города, машина свернула, направляясь к одному из видневшихся вдалеке островков.
У дороги Дэниэл заметил еще один пост. В будке сидели два охранника, но, по-видимому, их предупредили, потому что никто из них не двинулся с места, когда машина на полной скорости пронеслась мимо. Миновав лужайки, изгороди и низенькие флоридские дома, они опять свернули на узкую, еле заметную улочку и вскоре остановились перед массивными железными воротами.
Водитель даже не посигналил. Открылась небольшая калитка, какой-то человек, внимательно посмотрел на машину, ушел обратно, и железные ворота открылись. По длинной подъездной аллее они направились к укрытому среди деревьев дому.
Когда машина остановилась, белокурый открыл Дэниэлу дверь.
— Извините, — вежливо сказал он. — Мы должны ненадолго задержать вас.
Дэниэл молча вытянул руки. Привычными движениями ощупав его одежду, белокурый выпрямился.
— Можно взглянуть на ваш портфель, сэр?
— Пожалуйста.
Аккуратно убрав бумаги, белокурый тщательно осмотрел портфель изнутри, пытаясь определить, не спрятано ли там оружие, потом вернул его Дэниэлу.
— Прошу вас, — он кивком головы дал понять, что досмотр окончен. — Сюда.
Они вошли в дом и, пройдя прохладный холл, оказались в средних размеров гостиной, окна которой выходили на залив. Дэниэл увидел пристань и большую прогулочную яхту.
— Мистер Л. будет через пару минут, — сообщил белокурый. — Напитки в вашем распоряжении. Угощайтесь.
Проводив охранников взглядом, Дэниэл направился к бару, заставленному еще не распечатанными бутылками со всевозможными алкогольными напитками, соками и сиропами. Были там и лед, и кусочки лимона, и оливки, и различные соусы. Дэниэл восхищенно посмотрел на бар, выбрал себе «Старого лесника» и вернулся к окну. Вид голубого неба и моря с лениво покачивающимися яхтами и лодками был прекрасен.
— Мистер Хаггинс.
Дэниэл обернулся к маленькому, загорелому, раньше времени состарившемуся человеку и застыл в изумлении на месте.
— Мистер Ланский, — Дэниэл протянул руку.
Рукопожатие Ланского оказалось слабым, но довольно решительным. Подойдя к бару, он налил себе стакан апельсинового сока и взглянул на Дэниэла.
— Флоридские апельсины. Ничего лучше вы не найдете. Мне каждый час делают свежий сок.
Дэниэл кивнул и вслед за Ланским опустился на диван.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
— Уже лучше, но пока еще не очень хорошо, — ответил Ланский, проводя пальцами по груди. — Сердце уже не то.
— Вы еще всех нас переживете, — сказал Дэниэл.
Ланский улыбнулся.
— Если мне дадут спокойно дожить остаток дней.
— У великих людей всегда много проблем.
Хозяин кивнул и вдруг резко сменил тон, как бы показывая, что пора переходить к делу.
— Я слышал, у вас какие-то проблемы, — произнес он.
— Да.
— Я вас предупреждал. Еще четыре года назад я говорил, что, если АФТ и КПП объединятся, для вас места уже не будет.
— Я помню.
— Почему же вы меня не послушали? — Голос Ланского прозвучал укоризненно.
Дэниэл не ответил.
— Ладно, сейчас не время копаться в прошлом, — сказал Ланский. — Как обстоят дела теперь?
Дэниэл бегло обрисовал ситуацию. Когда он закончил, Ланский задумчиво кивнул головой.
— Что ж, неплохая идея, поговорить с Хоффой и Бойлем. Но, с другой стороны, не так-то вы им и нужны. Это уличные вожаки, и хорошая репутация для них ничего не значит. Пожалуй, следует поговорить с ними, чтобы они отнеслись к вашему предложению более серьезно.
— Будет достаточно одного вашего слова, — произнес Дэниэл.
— Возможно, — Ланский кивнул. — Но всех проблем это не решит. Даже если они согласятся, откуда вы возьмете деньги? Взносов не хватит.
— Если Бойль и Хоффа примут мое предложение, мы получим доступ к их пенсионному и страховочному фондам.
— Всего они вам не отдадут.
— Я этого и не добиваюсь, — сказал Дэниэл. — Мы будем заведовать этими фондами вместе. Думаю, денег там хватит для всех.
Ланский помолчал.
— А какая роль отводится мне? — спросил он.
Дэниэл почувствовал доверие к собеседнику. Ланский прекрасно знал свои возможности. Страховые общества, банки, торговые компании — все находилось под его контролем.
— Если я должен объяснять вам это, мистер Ланский, то, пожалуй, мне лучше просто уехать, — применил Дэниэл свой излюбленный прием.
Ланский молчал, обдумывая ситуацию.
— Говорят, вас пригласили на встречу с Президентом?
Дэниэл кивнул. Как правило, Ланский имел информацию о тех, с кем ему приходилось говорить, всю.
— Вы говорили с Эдамсом?
Дэниэл снова кивнул.
— Правильно, — одобрил Ланский. — Старайтесь поддерживать с ним отношения.
— Таково и мое желание.
— Эйзенхауэра изберут снова. Вы можете кое-чего добиться, если, конечно, все будете делать правильно.
— Надеюсь.
— Для человека в вашей ситуации вы кажетесь большим оптимистом. — Впервые за все время разговора на лице Ланского появилось подобие улыбки.
Дэниэл усмехнулся и снова наполнил стакан. На этот раз он не стал разбавлять виски водой.
— А что мне грозит? В худшем случае я просто выйду из игры.
Ланский пристально посмотрел на него.
— Итак, сколько вам нужно?
— Двести пятьдесят тысяч. Эти деньги позволят нам продержаться, а потом мы сами встанем на ноги.
— Не так мало.
— Но по сравнению с тем, что имеют другие профсоюзы, не так уж и много. У Объединенного профсоюза горняков только в пенсионном фонде шестьдесят миллионов, а у профсоюза водителей грузовиков еще больше. Даже двадцатипроцентные отчисления могут дать около двух миллионов в год.
— Хорошо, — видимо, приняв решение, сказал Ланский. — Деньги вы получите.
— Благодарю вас, мистер Ланский.
— Не надо, — ровным голосом ответил тот. — Лучше помните правила игры. Теперь мы с вами партнеры с равной долей участия.
— С равной долей? Думаю, мне вряд ли удастся отмыть такую сумму так, чтобы никто ничего не заподозрил.
— А сколько вы в состоянии выдержать?
— Двадцать пять процентов.
— Немного.
— Возможно, — произнес Дэниэл. — Но ведь ваши компании приносят приличные доходы и могут справиться с любой суммой.
— Вы заключаете непростую сделку, — ответил Ланский.
— Скорее, полезную. Проблем у нас с вами более чем достаточно, и лучше решать их вместе, не обращаясь за помощью к другим.
— Согласен, — Ланский нажал кнопку, и в комнату вошел белокурый телохранитель. Положив портфель на кофейный столик, он молча вышел.
— Откройте, — тихо сказал Ланский.
Внутри ровными рядами лежали аккуратно перевязанные бумажными лентами с печатью банка пачки денег.
— Здесь ровно двести пятьдесят тысяч, — произнес Ланский. — Можете пересчитать.
— Я вам верю, — Дэниэл закрыл портфель и поднялся. Вы, я вижу, все приготовили заранее.
— Мы всегда так делаем, — сказал Ланский. — Никогда не знаешь, где подвернется удобный случай.
Глава 4
Услышав шаги дочери, Майкл Рурке оторвался от воскресной газеты.
— Ты куда-нибудь идешь? — спросил он, заметив, что Маргарет надела новое платье и подкрасилась.
— Да. Жаркое я поставила на плиту, оно будет готово к шести часам. Ребята уже знают.
— Ты встречаешься с большим Дэном?
— Да.
— Ты знаешь, что на этой неделе он был на приеме у Президента?
— Он мне рассказывал.
— Ты виделась с ним?
— В четверг вечером. Кстати, я предупреждала, что не вернусь к ужину.
— Да, но ты пришла и полночь, и к тому же я не знал, что ты встречалась с ним.
— Чем он тебе не нравится? Он прекрасный человек.
— Он старше меня.
— Если бы ты хоть раз встретился с ним, ты бы так не говорил. С ним можно разговаривать обо всем.
— Мне это не нравится, — сказал отец. — Ты слишком увлекаешься им, а на твоем месте я больше бы думал о молодых парнях.
— С ними неинтересно. Кроме секса, у них в голове ничего нет.
— А он ведет себя, как ангел?
— Во всяком случае, как джентльмен.
Отец задумчиво покачал головой.
— О моей работе он ничего не говорил?
— Он сказал, что сейчас этот вопрос решается, и он скоро свяжется с нами.
— Да, конечно, — саркастически произнес Майкл.
— Почему ты ему не веришь? Зачем ему лгать?
— Затем, чтобы ты побольше за ним увивалась.
— Папа!
— Оставь, — сказал отец. — Ты сама прекрасно понимаешь, чего он от тебя хочет, и самое печальное, что ты тоже, по-моему, стремишься к этому.
— Глупость! Даже слушать не хочу. — Маргарет возмущенно вышла из комнаты.
— Постой!
— Что?
— Ты меня не совсем правильно поняла, — извиняющимся тоном сказал Майкл. — О Хаггинсе говорят, что он большой любитель алкоголя и женщин, поэтому я очень беспокоюсь за тебя, мне бы не хотелось видеть мою дочь одной из его многочисленных любовниц. Пойми, этот человек принесет тебе одни страдания.
— Я уже не ребенок, папа, — твердо произнесла Маргарет. — Я сама знаю, что можно делать, а чего нельзя.
Отец посмотрел на нее и снова уставился в газету.
— Твое дело. Но помни: я тебя предупреждал.
Когда Маргарет вышла, он отложил газету и задумался. Конечно, будь он в силе… А теперь ничего не поделаешь. Дом, семья, дети — решительно все держалось на Маргарет. Может, она не так уж и неправа. Она, действительно, уже не ребенок. На детство у нее просто не хватило времени.
Джон Л. Льюис сидел за массивным письменным столом своего вашингтонского офиса. Стены кабинета были обшиты дубовыми панелями, а окна выходили на построенные из белого мрамора правительственные здания. Обычный темный костюм, ослепительно белый накрахмаленный воротничок и галстук делали его похожим на директора крупного предприятия. Рядом с ним сидели два ближайших соратника — поседевший в боях, но по-прежнему любезный Том Кеннеди, которому скоро исполнится семьдесят, и молодой, энергичный и честолюбивый Тони Бойль. Кеннеди сидел спокойно, сложив руки перед собой и обдумывая ситуацию; Бойль, привыкший побеждать напоим, с трудом сдерживался, чтобы не вмешаться. В чем-то похожий на них обоих, Льюис все-таки обладал еще чем-то, что возвышало его над ними и делало настоящим лидером.
— ТВА — самый большой потребитель угля в мире, — говорил Льюис. — Они покупают его столько, что нужно открывать все новые и новые шахты. Но шахтеры там не входят в профсоюзы, а добытый уголь продается почти за бесценок. Для нас это очень опасно. Старые шахты дают меньше угля, и хозяева понемногу увольняют рабочих. Таким образом, количество рабочих мест, запятых членами профсоюза, сокращается, а количество не охваченных нами шахт, наоборот, увеличивается. Много раз мы апеллировали к правительству, но оно всякий раз оставалось глухо к нашим обращениям. Сейчас положение медленно, но неуклонно ухудшается, и, если так пойдет дальше, вся складывавшаяся годами структура профсоюза будет разрушена. Наше бездействие может привести к тому, что рабочие начнут спрашивать себя, стоит ли вообще оставаться в профсоюзе. И день, когда прозвучит первый такой вопрос, станет началом конца Объединенного профсоюза горняков.
Кеннеди кивнул в знак согласия, а Бойль прореагировал более энергично.
— У нас нет выбора. Пора объявлять им войну.
— Вы хотите насилия? — спросил Дэниэл. — Оно уже не раз приводило нас к поражению. Непродуманными действиями мы только ускоряли закрытие шахт, становившихся убыточными и в результате падения цен на уголь, а ведь на них работали наши люди! Даже после нашего финансирования положение не улучшилось. Шахты продолжали закрываться, а мы теряли не только людей, но и деньги, и престиж. Кстати, мы и сейчас не знаем, какие штрафы будут накладывать на нас суды за то, что мы тогда делали. Если они признают нас виновными по всем пунктам, мы просто обанкротимся, и тогда рабочим не надо будет даже уходить от нас.
— Вы можете предложить нечто лучшее? — запальчиво спросил Бойль. — Что вы собираетесь делать? Залечь и ждать, когда хозяева шахт и штрейкбрехеры уничтожат нас?
— Что нам надо делать, я пока еще не знаю, — ответил Дэниэл. — Но чего делать нельзя, я знаю точно. В этом году будут выборы, и Эйзенхауэр пойдет на все, чтобы сохранить поддержку правых. В теперешней ситуации он будет просто вынужден выступить против нас.
— Таким образом, если я вас правильно понял, вы предлагаете занять выжидательную позицию, — сказал Бойль.
— Пока да.
— Тогда зачем вы вообще здесь сидите? — Бойль повысил голос. — Мы пригласили вас, чтобы услышать ваши соображения и совет, как поступать.
— Извините, что разочаровал вас, — ответил Дэниэл. — Но я всегда говорил, что у меня нет ни готовых ответов на любой вопрос, ни универсальных рекомендаций. А в остальном вы правы. Идея встречи действительно исходила от вас. — Он поднялся. — Очень рад встрече с вами, мистер Льюис.
— Подождите, Дэниэл, — остановил его Льюис. — Я еще не закончил заседание. Насколько я понял, вы пользуетесь у Президента большим уважением.
Дэниэл промолчал.
— Если мы будем сотрудничать, доверие правительства к нам скоро восстановится, — сказал Льюис. — Думаю, соглашение между ОПГ и ОКТ об изучении возможности совместных действий по организации отделений на предприятиях, созданию пенсионных фондов, а также по выполнению программ здравоохранения и социальной помощи покажет Президенту, что у нас добрые намерения.
— То есть, наше соглашение будет своего рода дымовой завесой, под прикрытием которой вы сможете спокойно делать свои дела? — спросил Дэниэл, прямо глядя на Льюиса.
Тот откашлялся.
— Это очень большое упрощение.
— Но это правда.
Льюис окинул взглядом своих подчиненных. Они молчали.
— Да, — нехотя согласился он.
— Мистер Льюис, — произнес Дэниэл. — Вы меня знаете, и вам, конечно, известно, что я не стану молчать, когда что-то делается не в интересах рядовых членов профсоюза.
— И все-таки надо попробовать, — возразил Льюис. — Не забывайте, что я тоже всю жизнь боролся за права простых тружеников. Разумеется, мы можем расходиться во взглядах по тактическим вопросам, но цель у нас одна. И, в конечном счете, все должны решать сами профсоюзы.
— Очень рад возможности сотрудничать с вами и с ОПГ, — сказал Дэниэл, протягивая руку. — Когда вы хотите начать?
— Мы уже начали, — Льюис с улыбкой пожал ему руку. — Вчера, когда заключили соглашение. Теперь остается обсудить детали, и, я думаю, у вас с Тони и Томом не возникнет никаких проблем.
— Мы будем работать вместе, — сказал Бойль, провожая Дэниэла.
— Да.
— Это моя идея. Джон был вынужден согласится, он стареет и готов на все, лишь бы не запачкать рук.
— Я помогу ему, — ответил Дэниэл. — Но кое от каких вещей остаться в стороне сейчас невозможно. Например, финансовые операции. Льюис втянул вас в такие дела, выйти из которых практически нельзя. Посмотрите, Национальный банк в Вашингтоне, «Угольная компания Западного Кентукки», «Нэшвилльская угольная компания» и ее филиалы — все это куплено на деньги пенсионного и других фондов ОПГ. Когда-нибудь правительство займется вашими операциями, и для вас настанут трудные дни. Это ведь не кампании протеста, о которых не надо даже беспокоиться.
— Вы скажете об этом Льюису? — спросил Бойль.
— Придет время, скажу.
— Ему это не понравится.
— Что поделаешь, — ответил Дэниэл. — Джон просил меня помочь, и я это сделаю. Он сказал, что будет продолжать делать то, что считает нужным, и я его понял.
— А то, о чем мы договаривались? Это еще в силе?
Дэниэл взглянул на него.
— Да, я помогу вам стать председателем профсоюза. Но сейчас хочу дать вам один совет. Вы — не Льюис и никогда им не станете. То есть, вы не справитесь и с девятью десятых из того, что он делает. Когда Льюис отойдет от дел или умрет, все ваши грехи сразу всплывут на поверхность. Поэтому не беритесь за то, что выше ваших сил, и постарайтесь оставить свои руки чистыми.
— Предоставьте мне решать самому, — ответил Бойль. — Я сам разберусь. Но, в любом случае, профсоюзом нельзя управлять в белых перчатках.
— Не спорю с вами, — сказал Дэниэл. — Это только совет.
— Прежде всего мне хочется, чтобы вы послали своих людей в Миддлсборо составить обзор, по новым шахтам и предприятиям. Там должны быть данные по их производительности и количеству занятых. Мне кажется, если мы, действительно, не начнем что-то делать, они перекроют нам все выходы на ТВА.
— Хорошо, — произнес Дэниэл, садясь в машину. — Но для этого нужны деньги.
— Вы получите их завтра утром, — ответил Бойль. — Скажите, сколько.
Глава 5
Когда Дэниэл подъехал к штаб-квартире профсоюза, Маргарет уже ждала его на улице.
— Почему вы не вошли?
— Ваш кабинет был закрыт.
— Вы могли посидеть в приемной.
— Секретарша собиралась уходить и сказала, что не знает, когда вы приедете.
— Извините. — Дэниэл открыл дверь и пропустил Маргарет вперед. — Давно ждете?
— С шести часов.
Дэниэл взглянул на стенные часы. Было больше семи.
— Меня задержала важная встреча, — сказал он, открывая дверь кабинета. Подойдя к столу, Дэниэл достал из ящика бутылку и налил себе виски.
— Ничего, — ответила Маргарет. — Я знала, что вы приедете.
— Я мог позвонить. — Он улыбнулся. — Вы очень хорошо выглядите.
— Спасибо. — Маргарет густо покраснела.
— Знаете, по-моему, я нашел работу для вашего отца. Мы еще поработаем здесь, поэтому нам нужен ночной сторож, который бы заодно отвечал на звонки.
— Думаю, отец будет рад.
— Но сидеть ему придется долго. С семи вечера до семи утра.
— Он согласится.
— Тогда приезжайте на следующей неделе и обратитесь к мистеру Баррингтону. Он все устроит.
— Спасибо, мистер Хаггинс.
— Может, вы будете называть меня просто Дэниэл?
— Если вы хотите.
— Хочу. Кроме того, я думаю, что нам пора перейти на «ты».
— Хорошо, — почти шепотом сказала Маргарет. — Я буду называть тебя Дэниэл.
— Вот так лучше. А теперь мне надо позвонить. Ты торопишься?
— Нет.
Дэниэл набрал номер Баррингтона и услышал в трубке детские крики.
— Вы ужинаете?
— Пока нет, — ответил Мозес. — Поэтому дети и кричат.
— Я не задержу тебя, — сказал Дэниэл. — У меня для тебя одна новость. Хорошая.
— Неужели Бойль согласился?
— Даже больше. Льюис предложил нам сотрудничество.
— Серьезно? — недоверчиво произнес Мозес. — Не шути так, Дэниэл, я этого не перенесу.
— Нет, все в порядке, — Дэниэл засмеялся. — Он хочет, чтобы мы провели независимые исследования по всем областям их деятельности. Мы начнем с Кентукки и Миддлсборо. Поэтому собирай людей и отправляйся на место.
— Мне потребуется целая бригада, — сказал Мозес.
— Вот и набери ее. Кстати, возьми с собой Ди-Джея. Ему тоже пора привыкать к работе.
— Но ты говорил, он собирается в Гарвард.
— Ничего. Сейчас самое главное для него — набраться опыта, а поучиться в университете он еще успеет. И вот еще что: как только ты почувствуешь, что он в состоянии действовать сам, оставь его там и возвращайся.
— Хорошо, Большой Дэн. — Мозес понизил голос. — Ты знаешь, у меня для тебя тоже есть новость. Тебе звонили из Майами, просили перезвонить.
— Хорошо, займусь этим.
— Просто замечательно, — воодушевленно произнес Мозес. — Похоже на манну небесную. И как тебе удалось этого добиться?
— Это только начало. Жду тебя завтра утром.
— Я зайду.
Дэниэл положил трубку и взглянул на Маргарет.
— Еще один звонок, и все.
— Я не тороплюсь.
Дэниэл набрал междугородный номер и, ожидая ответа, посмотрел на девушку.
— Новое платье?
Маргарет кивнула.
— Превосходно, — сказал он. — Но ты и так очень красива.
— Спасибо, — Маргарет опять покраснела.
— Это Дэниэл Хаггинс, — произнес он, когда на другом конце провода ответили.
— Минуту, сэр. — В трубке раздался щелчок, потом Дэниэл услышал голос Ланского.
— Вы можете оказать мне одну услугу?
— Конечно.
— В профсоюзе водителей Нью-Джерси скоро будут выборы. Хотелось бы, чтобы на них победил достойный. Вы можете проследить за этим?
— Постараюсь, — ответил Дэниэл. — А кто самый достойный?
— Тони Про.
Тони Про, или Антонио Провенцано, был известен как член мафии.
— Вообще-то, это не так легко. Дэйв Бек очень сильно настроен против него.
— Поэтому я к вам и обращаюсь, — спокойно ответил Ланский. — Но кое-чем могу вам помочь. Передайте Хоффе, что, если Тони станет председателем, у него никогда больше не будет проблем с Восточным побережьем.
— Хорошо, я сейчас же этим займусь.
— Держите меня в курсе, — Ланский повесил трубку.
Дэниэл задумался, потом снова стал набирать номер Мозеса, но, передумав, взглянул в окно. Обсуждать такие дела по телефону нельзя; кроме того, разговор обещал затянуться надолго. Вот так всегда. То работы совсем нет, то ее выше головы.
— Что-нибудь не так, Дэниэл? — спросила Маргарет.
— Все в порядке. Просто очень устал.
— Тогда давай никуда не пойдем. Если хочешь отдохнуть, то возвращайся домой, а я поеду к себе.
— Знаешь, у меня есть идея. Почему бы нам не поехать ко мне? Мэми приготовит прекрасный ужин, а затем можно посмотреть телевизор.
Маргарет покраснела, но ответ уже был готов.
— Я согласна.
Дэниэл вдруг улыбнулся. Казалось, он сбросил сразу несколько десятков лет.
— Мэми, приготовь бифштексы с гарниром, — сказал он, набрав номер. — У нас сегодня гости.
Дом, где жил Дэниэл, оказался намного меньше, чем ожидала Маргарет, и ничем не выделялся среди других стандартных домиков. Подъездной дорожки не было, и Дэниэл остановил машину прямо на улице.
Пройдя через небольшую лужайку, они поднялись на крыльцо. Дверь открыла высокая негритянка.
— Добрый вечер, мистер Дэниэл, — сказала она, широко улыбаясь.
— Мэми, это мисс Рурке, — он пропустил Маргарет вперед.
— Очень приятно.
— Мне тоже очень приятно, Мэми, — с улыбкой ответила Маргарет. — Надеюсь, мы не доставили вам особых хлопот.
— Что вы, мисс Рурке! Мистер Дэниэл всегда так, он никогда не говорит, кто к нему придет. Садитесь, пожалуйста, я сейчас все сделаю. — Она посмотрела на хозяина. — Вы успеете принять душ и переодеться.
— Хорошо, мама. — Дэниэл повернулся к Маргарет. — Мэми часто вот так мной командует. Она относится ко мне как к своему сыну.
— Но кто-то должен о вас заботиться, мистер Дэниэл, — с притворным негодованием возразила Мэми. — Вы, идите, а я займусь девушкой.
Дэниэл взглянул на Маргарет.
— Иди, со мной все будет в порядке.
Поднимаясь по лестнице, он слышал, как Мэми приглашает Маргарет в гостиную.
— Усаживайтесь поудобнее, — сказала она, — и скажите, что желаете выпить, я сейчас вам все принесу.
— Спасибо, не надо. Вам помочь?
— Я уже все сделала. Отдыхайте. — Мэми пошла к выходу, но у двери обернулась. — Вы давно знакомы с мистером Дэниэлом?
— Нет. Месяца полтора, может, два.
— Судя по всему, вы очень ему нравитесь. Он никогда не приглашает девушек домой.
Когда Мэми вышла, Маргарет осмотрелась. Гостиная была обставлена тяжелой, темного дерева и несколько старомодной мебелью. Стулья и диван занимали почти все пространство, поэтому комната казалась тесной. В углу висел телефон, а перед диваном стоял телевизор, над которым возвышались полки со множеством книг, но их, как видно, редко брали в руки. Стены были увешаны картинами.
Чего-то здесь не хватает, подумала Маргарет. Оглядев комнату еще раз, она внезапно поняла, чего именно: не было фотографий на стенах. В ее собственном доме, да и в других домах, фотографиями были увешаны почти все стены.
Услышав на лестнице шаги, она повернулась. Дэниэл переоделся в легкую спортивную рубашку, которая открывала заросшую грудь, и темные брюки. Не успевшие высохнуть после душа волосы блестели.
— Что-нибудь не так? — спросил он, входя в комнату.
— Все нормально, — Маргарет покачала головой. — Я просто впервые вижу тебя без костюма и галстука.
— В постели я их тоже снимаю.
Девушка покраснела.
— Пойду посмотрю, готов ли ужин, — сказал он. — Хочешь есть здесь или на кухне?
— Мне все равно.
— Тогда пойдем на кухню. Мы почти всегда там едим.
После ужина они вернулись в гостиную. Включив телевизор, Дэниэл достал из буфета бутылку виски. Передавали шоу. Маргарет, у которой не было телевизора, с увлечением уставилась на экран. Дэниэл смотрел передачу без особого интереса, изредка прихлебывая виски. После шоу начался фильм, а в одиннадцать часов — выпуск новостей. Почти все это время они молчали, сидя в разных концах дивана.
Когда выпуск новостей закончился, Дэниэл встал.
— Уже поздно. Пойдем, я отвезу тебя на остановку автобуса.
Маргарет посмотрела на него, но не двинулась с места.
— Ты не слышишь?
— Слышу.
— Тогда пойдем.
— Дэниэл! — вдруг прошептала она.
— Что?
— Я пришла сюда не только затем, чтобы поужинать.
— А за чем же? Я слишком стар даже для того, чтобы быть твоим отцом.
— Тебя никто не просит удочерять меня.
— Да, но ты знаешь, что обо мне говорят люди. Даже твой отец против наших встреч.
— Ну и что?
— Для тебя это ничего не значит?
— Нет.
— Тогда пошли. Я должен отвезти тебя на остановку. Иначе между нами произойдет то, о чем мы оба будем долго жалеть.
— Ты не хочешь меня? — прямо спросила Маргарет.
Дэниэл не ответил.
— Тогда я хочу. С того самого момента, как я впервые тебя увидела.
— Оставь, — резко сказал Дэниэл. — Я не хочу, чтобы меня считали совратителем детей.
— Я уже не ребенок. Кстати, отцу я сказала то же самое.
Дэниэл опять промолчал.
— Более того, я не девушка, если, конечно, тебя беспокоит именно это. Но я впервые хочу кого-то так сильно, что не могу совладать с собой.
Дэниэл посмотрел на Маргарет, словно желая определить, насколько она искренна.
— Ладно, собирайся. Я отвезу тебя домой. Мне надо поговорить с твоим отцом.
— Не надо. Все, что ты хочешь сказать отцу, ты можешь сказать мне.
— Сколько тебе лет?
— Скоро семнадцать. — Впервые за все время разговора голос Маргарет прозвучал несколько неуверенно.
— Тогда тем более мне надо поговорить с ним. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Глава 6
Дождь вперемешку со снегом сплошной стеной падал на почерневшую дорогу, ведшую к городу.
— Где Дэниэл?
— Ждет нас в оранжерее, — не отрывая глаз от дороги, ответил Мозес.
— А остальные?
— С ним.
Дэниэл посмотрел на своего помощника. По-видимому, с Мозесом что-то происходило. Обычно словоохотливый, он молчал всю дорогу.
— Как ты думаешь, когда будет готов отчет? — спросил Дэниэл, зажигая сигару.
— Мы собрали информацию, но пока не стали ничего делать. Думали, ты захочешь посмотреть.
Дэниэл кивнул. Здесь Мозес тоже отступил от давних традиций. Как правило, он составлял документы самостоятельно. Как Ди-Джей?
— Нормально. — Мозес впервые взглянул на Дэниэла. — В нем что-то есть от тебя. Он тоже часто идет напролом.
— Мне надо с ним поговорить. У меня есть для него кое-какие новости.
— Если ты о том, что Маргарет беременна, то ему, скорее всего, это уже известно.
— Откуда? — удивленно спросил Дэниэл. — Она сказала мне только на прошлой неделе.
— Она забеременела два месяца назад, — сказал Мозес. — Кстати, мои поздравления.
— Спасибо, — сухо ответил Дэниэл. — Та же самая история. Мне все становится известно в последнюю очередь. Жучки у них, что ли, в моей спальне установлены?
Мозес усмехнулся.
— По-моему, ты сам можешь ответить на этот вопрос. Женщины никогда не отличались умением хранить тайну.
— Проклятье, — Дэниэл внезапно понял: Мэми. Каждую неделю она разговаривала с Ди-Джеем, рассказывая ему, что происходит в доме. — Ну, что ж, могу утешаться только тем, что вы тогда были так же удивлены, как я сейчас.
— Не сказал бы, — ответил Мозес. — По правде говоря, мы больше удивлялись тому, что между вами ничего не происходило. Кстати, через пять минут мы будем в Джеллико, — добавил он, увидев стоявший на обочине знак.
Они въехали на ярко освещенные улицы, которые, несмотря на дождь, заполняли люди.
— Большой город, — заметил Дэниэл. — По-моему, в нем около миллиона человек.
— Большинство из них нездешние, — ответил Мозес. — Посмотри, здесь даже баров почти нет.
— Кто же эти люди?
— Шахтеры.
— Не думаю, — Дэниэл посмотрел в окно. — Для шахтеров они слишком чисто одеты, и, кроме того, шахтеры никогда так не ходят. После дня под землей так не погуляешь.
Мозес промолчал.
— Где они работают?
— Не здесь, — произнес Мозес, поворачивая налево. — Но они шахтеры, это я знаю точно, многие из них члены ОКТ. Ну, вот мы и приехали, — добавил он, останавливая машину напротив высокого каменного здания.
Подождав, пока Мозес закроет машину, Дэниэл пошел за ним ко входу. Ди-Джей уже ждал их.
— Здравствуй, папа, — сказал он, радостно улыбаясь.
Дэниэл протянул ему руку. Он не видел сына три месяца, и сейчас Ди-Джей показался ему повзрослевшим и заметно возмужавшим.
— Ну, как дела, сынок?
— Хорошо, — Ди-Джей кивнул. — А ты?
— Прекрасно.
— Пойдем, — сказал Дэниэл. — Все в столовой.
Когда они вошли, за столом уже сидели пять человек. Двух из них, юриста Джека Хейни и помощника Мозеса, блестящего специалиста по статистике, Дэниэл хорошо знал по работе в ОКТ. Остальных представил Мозес: Макс Нил, Барри Лейф и заместитель шерифа, ветеран профсоюзного движения Майк Карсон — руководители местного отделения ОПГ.
Поздоровавшись с собравшимися, Дэниэл сел за стол.
— Думаю, вам уже известно, зачем я сюда приехал, — сказал он, сразу переходя к делу. — Джон Льюис попросил меня составить обзор деятельности профсоюзов в этом районе, и я намерен приступить к этому прямо сейчас. Первый вопрос: может кто-нибудь принести виски?
Все засмеялись.
— Никогда не думал, что ты начнешь именно с этого, Большой Дэн, — сказал Карсон, доставая из-под стола бутылку. Как по мановению волшебной палочки, на столе появились стаканы. Наполнив один из них, Карсон протянул его Дэниэлу. — Прошу. Местное виски, рекомендую.
Виски показалось Дэниэлу огненным, и он довольно улыбнулся.
— Верно, напиток, действительно, великолепный. С тех пор, как я ушел из дома, мне не доводилось пить ничего подобного.
— Спасибо, Большой Дэн. Слышать это от тебя мне вдвойне приятно. — Карсон передал стаканы присутствующим. — Ну, с возвращением.
Все выпили.
— Теперь введите меня в курс дела, — сказал Дэниэл.
— Никто не возражает, если я кратко изложу суть дела? — спросил Хейни. Никто не возражал, и он, взглянув на лежавшие перед ним бумаги, продолжил: — Основные трудности мы испытываем здесь, на шахтах Осборна. Это самые крупные шахты в регионе, причем Осборн не признает никаких договоров и продает уголь Ти-Ви-Эй по сниженным ценам. Он платит своим рабочим меньше, чем в среднем по отрасли, и не делает никаких отчислений в фонд социальной помощи, заявляя, что, если он будет отдавать нам больше, он просто обанкротится и будет вынужден закрыть предприятие. В таком положении находятся сейчас от тридцати до сорока шахт.
Дэниэл повернулся к Мозесу.
— У тебя есть данные?
— Да. — Мозес, в свою очередь, взглянул на своего помощника, и тот протянул ему несколько бумаг. — Вот, пожалуйста.
— Вы их изучали?
Мозес кивнул.
— И что?
— В основном все, о чем сказал Джек, правда. Если он выплатит свои задолженности, он действительно будет вынужден закрыть шахты.
— Значит, шахты, действительно, бедствуют?
— Они старые. Норма добычи у них по-прежнему восемь тонн на человека, хотя другие шахты давно уже дают по тридцать. Конечно, если бы они закупили новое оборудование, им бы удалось поднять производительность и уплатить все взносы. Но они постоянно говорят, что у них на это нет денег.
— У них действительно нет денег?
— Да, — уверенно сказал Мозес. — Во всяком случае, сейчас они на грани банкротства.
— На всех шахтах?
— Да, — Мозес вернул помощнику бумаги. — В большинстве это мелкие шахты, на которых мало рабочих, и которые дают немного угля.
— Короче говоря, — вступил в разговор Барри Лейф, — положение очень серьезное. Шахты, акциями которых владеет профсоюз, не могут продавать уголь по их ценам, и создается парадоксальная ситуация: они набирают рабочих, а мы скоро будем вынуждены их увольнять. Сейчас на грани закрытия четыре самые большие шахты, на которых работают более тысячи человек.
— Когда мы ехали по городу, — сказал Дэниэл, — я видел на улицах множество людей. Это шахтеры?
Лейф кивнул.
— Они здесь работают?
— Нет, — ответил Нил. — Мы привезли их из Миддлсборо, чтобы иметь резерв против штрейкбрехеров.
Дэниэл окинул взглядом собравшихся, как бы пытаясь определить, могут ли они еще что-либо сообщить. Поняв, что все уже сказано, кивнул.
— Хорошо. Картина мне более или менее ясна. Завтра я хотел бы встретиться с рабочими и увидеть все своими глазами.
— Хорошо. Когда ты хочешь выехать?
— Сразу после завтрака. В восемь часов подойдет?
— Согласны.
Нил, Лейф и Карсон ушли.
— Предисловие закончено, — сказал Дэниэл Мозесу. Теперь ты расскажи, как обстоят дела.
— Мы на грани войны, — начал Мозес, — и она может разразиться в любую минуту. Вчера в пригородах начали заворачивать грузовики, ехавшие к нашим шахтам за углем. Шериф заявил, что, если они приблизятся к шахтам, он наложит штраф за несоблюдение техники безопасности. Если грузовики все-таки приходят, то в пути их останавливают, уголь выгружают, и затем продают по сниженным ценам. Осборн нанял охранников для сопровождения своих грузовиков до границ штата. Карсон, в свою очередь, тоже мобилизовал около сотни добровольцев — членов ОПГ, и выдал им разрешение на ношение оружия. Мы слышали, что существуют планы подложить взрывчатку в некоторые шахты и сформировать летучие отряды, чтобы заставить тех, кто на них работает, вступить в профсоюз. Но там работают горцы, они все вооружены и постоянно готовы к схватке. Поэтому весьма вероятно, что без крови не обойдется.
— А что в этом случае скажет суд?
— Ничего хорошего, — ответил Хейни. — По нынешним законам ответственность за все ляжет на ОПГ. Даже если они запишут к себе всех, кого можно, им все равно придется выплачивать огромные суммы, и по бюджету ОПГ будет нанесен серьезный удар.
— А выборы местного руководства что-нибудь могут дать?
— Для ОПГ они невыгодны. На местах их не поддерживают, и они практически обречены на поражение.
— Вы пробовали говорить с противной стороной напрямую?
— Да, но ничего не получилось. Никто никому не верит.
— И примирить их невозможно?
Наступило молчание.
— У меня есть одна мысль, — вдруг нерешительно произнес Ди-Джей, — правда, я не знаю, насколько она осуществима.
— Говори, — ответил Дэниэл.
— ОПГ привез сюда около пятисот человек, и их пребывание обходится ему в две с половиной тысячи долларов в день. Мне кажется, если ОПГ урежет свои расходы и выплаты в кассу взаимопомощи сократятся, можно будет регулярно выплачивать членские взносы.
— Льюис на это не пойдет, иначе другие тоже начнут так поступать.
— Нет, официально сумма платежей останется на уровне сорока центов с тонны. Но, предположим, они будут платить по десять центов с тонны и согласятся на план выплаты задолженности по итогам года. Если доходы шахт незначительны, долг переносится на следующий год. В то же время, они не отказываются платить взносы. Даже если по истечении трех лет ничего не изменится, это все равно будет дешевле, чем держать здесь сотни людей с перспективой платить потом по суду.
Дэниэл взглянул на сына и кивнул, стараясь не показать своего удовлетворения. Конечно, в предложенном плане имелось немало узких мест, однако он был осуществимым и, что весьма важно, позволял обеим сторонам сохранить лицо. Однако главное заключалось в другом. Идея принадлежала именно его сыну, Ди-Джею, Дэниэлу младшему, который, таким образом, начал свою профсоюзную карьеру.
— Ваше мнение? — спросил Дэниэл, поворачиваясь к Мозесу и Хейни.
— Неплохо, — ответил за всех Мозес. — Идея хорошая, с ней можно работать. Только сначала тебе нужно убедить Льюиса.
— У нас еще есть время?
— Да, но, самое большое, несколько дней. Нил и Лейф настроены воинственно, и конфликт может начаться в любую минуту.
— Успокоить их нельзя?
— Нет.
Дэниэл отхлебнул виски.
— Предположим, столкновение произошло, — сказал он. — Как мы оправдываем ОПГ? Насколько я понимаю, нас пригласили сюда именно за этим.
— Не знаю, — ответил Мозес. — Если виноваты обе стороны, трудно обелить одну из них.
— Тогда Льюис и ОПГ отвернутся от нас, — сказал Дэниэл. — А если они это сделают, мы будем отброшены туда, откуда начинали. Они перестанут нам платить, и у нас снова начнутся проблемы с деньгами.
— Нам ничего не надо делать, отец, — произнес Ди-Джей. — Льюис просил только изучить ситуацию и составить для него отчет. Когда мы закончим работу, всем, включая Льюиса, станет ясно, что ничего сделать нельзя, и все упреки в наш адрес будут безосновательны.
— С формальной точки зрения, да, — возразил Дэниэл. — Но в этом случае мы поступим не совсем честно.
— Льюис не просил нас быть честными, отец.
Дэниэл молча взглянул на сына.
— Сейчас нам прежде всего надо выжить, — продолжал Ди-Джей. — Когда все будет нормально, мы сможем позволить себе быть честными.
— Нет. — Дэниэл покачал головой. — В общем, так. Завтра я улетаю в Вашингтон на встречу с Льюисом.
— Зачем? Все, что от нас требуется — это составить отчет и отдать его Льюису. А ты поступаешь — как Дон-Кихот. Чего ты хочешь добиться?
— Если дойдет до открытого конфликта, пострадает множество людей. Неважно, кого они поддерживают, сейчас главная задача остановить их.
— Этот конфликт не имеет к нам никакого отношения. Послушай, отец, ты всю жизнь боролся ради кого-то. Что тебе это дало?
— Извини, — твердо сказал Дэниэл. — Но мне все-таки больше нравится твоя первая идея. Думаю, Льюис все-таки может что-нибудь предпринять.
— Ты уверен? — спросил Ди-Джей. — Такие случаи мы наблюдаем постоянно с сорок четвертого года. Помнишь, что было в сорок восьмом на шахтах Мидоу Крик в Спарте, штат Теннесси? Взрывы на шахтах, насилие, террор. На следующий год эту же тактику они применили против «Угольной компании Западного Кентукки» в Хопкинс-Каунти. Если я начну перечислять все подобные случаи, мы просидим здесь до завтрашнего утра. Конечно, Льюис находится на самом верху, но если всю грязную работу выполняют за него такие люди, как Тони Бойль, это еще не значит, что он ни о чем не знает.
— Может, ты прав, но мне надо поговорить с Льюисом.
— Не делай этого, отец. Да, ты хочешь быть честным, но разве ты не лукавишь перед теми, кто работал с тобой всю жизнь, призывая их бороться за идеалы, неосуществимые в нашем обществе? Ведь ты сам неоднократно сходил с этого пути, вспомни хотя бы переговоры с Хоффой и Бойлем или поездку во Флориду.
Дэниэл еще раз взглянул на него.
— Тебе легко говорить, сынок. Вероятно, ты в чем-то и прав. Мы, действительно, не имеем к этому конфликту никакого отношения. Когда все закончится, мы дадим Льюису то, что он хочет, — отчет с материалами, которые помогут ему защищаться. Теперь о наших ближайших планах. Скажите людям из ОПГ, что завтра я не смогу пойти с ними, так как должен срочно уехать. Дэниэл, ты сможешь отвезти меня в аэропорт?
Когда они вышли на улицу, дождь уже кончился, но по-прежнему было сыро и грязно. Почти всю дорогу они ехали молча, и только у самого аэропорта Дэниэл повернулся к сыну.
— Сегодня я гордился тобой.
— Я думал, наоборот, ты сердишься, — ответил Ди-Джей. — Но я не хотел спорить с тобой. Я всегда тебя поддерживаю, даже если мы не сходимся во мнениях.
— Я не сержусь. Ты все говорил правильно. Может, мне не следовало подходить к сегодняшней жизни с мерками тридцатых годов. Теперь все по-другому.
— Нет, все осталось, как было. Просто существуют разные способы делать дела.
— Когда все закончится, тебе надо будет вернуться в колледж.
— Ты думаешь, это необходимо, отец? Я буду помогать тебе здесь.
— Нет. Жизнь все-таки меняется, и ты должен знать намного больше, чем я знал в твоем возрасте, — Дэниэл достал сигару, но потом положил ее обратно в карман. — Пожалуй, нет смысла закуривать, в самолете меня все равно заставят ее выбросить.
Они свернули на дорогу к аэропорту.
— Как там Маргарет? — спросил Ди-Джей.
— Все в порядке.
— Она, наверное, по уши счастлива, ожидая ребенка.
— Наверно. А ты рад?
— Я, как ты.
— Я рад. Маргарет хорошая девушка.
— Но она слишком молода для тебя, отец.
Дэниэл улыбнулся.
— Возможно. Хотя я остался горцем, а они женятся очень рано.
Ди-Джей промолчал.
— Ты не одобряешь меня, Дэниэл?
— Тебе уже пятьдесят пять, отец, и, сколько я тебя помню, с тобой все время были девушки. Честно говоря, я просто не понимаю, зачем тебе это.
— Она напомнила мне девушек моей молодости, раньше времени повзрослевших и вынужденных с детства зарабатывать деньги, чтобы кормить себя и родственников.
Ди-Джей снова промолчал.
— А, может, я просто люблю ее.
Ди-Джей остановил машину перед зданием аэропорта.
— Наверное, это лучшее объяснение, отец. Больше тебе ничего не надо говорить.
Дэниэл вышел из машины, но вдруг, словно вспомнив что-то, вернулся.
— Но тебя я люблю не меньше, — сказал он.
— И я люблю тебя, отец, — ответил Ди-Джей, вытирая слезы.
