Бен Боз находился в своем кабинете. Его пальцы бойко бегали по клавиатуре компьютера. Сам же он сидел неподвижно, с выпрямленной спиной, полностью сосредоточившись на работе. И только его брови то поднимались, то опускались — в зависимости от испытываемого им одобрения или, наоборот, неодобрения по поводу очередной фразы, пришедшей ему в голову.

Вся комната была заполнена тусклым светом, исходившим от нескольких небольших лампочек под вычурными абажурами. Кругом царили тишина и спокойствие. Настоящая «творческая мастерская» писателя-романиста: здесь действовали только едва не плавящиеся от напряжения мозги и бегающие по клавиатуре пальцы, а все остальное замерло без движения — да и само время словно бы остановилось.

В этой комнате не было книжных шкафов — их место вдоль стен заняла впечатляющая коллекция пишущих машинок. Даже не коллекция, а величественная армия знаменитых моделей, некогда производимых фирмами «Ройял», «Ремингтон» и «Андервуд». Здесь можно было увидеть и ставшие уже почти мифическими образцы — такие, как «Бликенсдерфер», отделанные полированной древесиной, портативная «Нойзлесс» 1923 года, «Оливетти М-1» и даже копия невообразимой «Йетмен Трансмиттинг» 1908 года. В общей сложности вдоль стен выстроилось как минимум пятьдесят пишущих машинок.

На двух диванах, стоявших рядом с газовым камином, спали собаки Боза. В тишине раздавалось лишь тихое и неторопливое постукивание пальцев по клавишам.

Рабочий стол Боза был завален документами. Тут были статистические таблицы, содержащие показатели уровня ожирения населения США, — в целом по стране и по отдельным регионам; переданные в пожарную службу аналитические справки о времени сгорания тех или иных материалов; доклад профессора Гарвардского университета о рекордных уровнях ожирения у людей; сообщения о больших пожарах, случившихся в Калифорнии прошлым летом.

Боз стал печатать: «Он зажег спичку». Нет. Боз несколько раз нажал клавишу стирания предшествующих символов: так-так-так… «Он чиркнул спичкой». Нет. Опять последовало: так-так-так… «Он поджег…» Вот! Наконец-то. Это звучит получше.

Боз закончил абзац за несколько минут и, откинувшись на спинку кресла, глубоко вздохнул. На первой странице его будущего рассказа жирным шрифтом было выделено название: «Пироман». Это десятистраничное произведение было вторым из двух рассказов, заказанных Бозу журналом «Атлантик Фикшн Мэгэзин».

Боз достал из ящика еще кое-какие бумаги — в основном фотографии тех мест, где, по его замыслу, должно было происходить действие рассказа. Если Боз писал, что склады домашней утвари в городе Пенсакола находятся в восточном конце 123-й улицы и что хранилище бензина и горюче-смазочных материалов расположено рядом с магазином, в котором продаются мангалы и садовая мебель, то он стремился, чтобы это соответствовало истине.

Герой его произведения — пироман — уже приобрел для себя все необходимое: он, в частности, купил спирт и серу, чтобы сделать задуманный им пожар еще более эффектным. Судя по последним фразам, написанным Бозом, его герой успешно провел маленькую репетицию на заднем дворе и остался очень и очень доволен.

Боз посмотрел на часы: двадцать ноль-ноль. Поднявшись с кресла, он вышел из кабинета и отправился в кухню.

Весь дом был наполнен грохочущей музыкой — звучала симфоническая поэма «Остров мертвых» Рахманинова. Хозяин этого дома, живший здесь один со своими ротвейлерами, ненавидел тишину, если не считать то время, когда он работал. Во всех жилых помещениях висели звуковые колонки, объединенные в общую сеть. Автоматический проигрыватель, в который можно было загрузить целых тридцать три компакт-диска, постоянно воспроизводил различные произведения — от Монтеверди до Бриттена.

Боз положил в уже разогревшуюся плиту большого цыпленка, которого он заранее смазал пряностями и сливками, и снова посмотрел на часы: у него оставалось еще более часа свободного времени. Он достал из шкафа кухонную газовую горелку, с помощью которой обычно опаливал пух на коже домашней птицы и делал карамель для фруктов.

Затем Боз прошел в свою гостиную и существенно усилил громкость раздававшейся музыки. Рахманинов уже уступил место Холсту: оркестр самозабвенно играл его произведение «Уран-волшебник».

Лицо Боза вдруг исказилось в гримасе, его челюсти сжались, а левая ладонь стала подергиваться. У него иногда случались подобные приступы, вызванные смешанным чувством нервозности и возбуждения.

В гостиной на низеньком столике лежала заметка, вырезанная из газеты, выходившей в городе Монпелье, штат Вермонт. В заметке сообщалось об исчезновении некоего Джексона Паундса. Этот человек, согласно сообщению полиции, был очень сентиментальным и психически неуравновешенным. Он оставил письмо, в котором однозначно заявил о своем намерении покончить с жизнью. Однако его тело нигде обнаружить не удалось. Напечатанные в прессе фотографии Паундса и описание его внешности должны были помочь полицейским Монпелье найти пропавшего горожанина. Джексон Паундс явно был не из тех, кого можно не заметить.

Сжимая газовую горелку в руках, Боз направился в свой подвал.

Этот огромный дом в Довингтоне Боз купил вместе со своей женой — на ее денежки — еще девять лет назад. Особняк приглянулся ему по двум причинам: во-первых, из-за уединенности Довингтона, затерянного среди Зеленых гор; во-вторых, из-за уникальной личности прежнего владельца дома. Этому человеку было тогда шестьдесят пять, и он представлял собой эдакого эксцентричного старикашку, который сам довел себя до разорения. Страдая паранойей, возникшей в связи с угрозой «холодной войны», он соорудил в своем доме противоатомное убежище, причем построил его собственными руками. Боязнь «коммунистической заразы» во всех ее проявлениях и страх перед предательством своих земляков — пусть даже родной город и был необычайно религиозным — вынудили старика помалкивать о своем бункере вплоть до того дня, когда он продал Бену Бозу этот дом.

Бозу убежище очень понравилось, и он попросил прежнего хозяина никому о нем, как и раньше, не рассказывать. Даже в кадастровом реестре округа не имелось никаких сведений об этих ста сорока квадратных метрах дополнительной площади.

Спустившись по лестнице в подвал, Боз пошел по подземному коридору — но не по тому, где он проходил с Фрэнком Франклином несколько дней назад. В конце этого коридора находилась большая бронированная дверь, очень похожая на двери, которыми обычно оснащены помещения банков, предназначенные для сейфов.

Отодвинув засов и открыв тяжелую дверь, Боз щелкнул выключателем. Полдюжины зарешеченных лампочек осветили коридор, проходивший по центру, и пять дверей, которые вели в отдельные помещения. Это и было противоатомное укрытие. Человек, построивший его, любил комфорт, а потому собирался ждать, когда рассеется радиоактивное облако над Вермонтом, в теплоте и уюте. В интерьере помещений чувствовался стиль пятидесятых годов, и сейчас, в 2007 году, это придавало ему определенный шарм. Одна из комнат была отведена под энергоагрегат. Современный компьютер к этому энергоагрегату, конечно, не подключишь, а вот освещение и работу установленного здесь оборудования для фильтрации воздуха он вполне способен был обеспечить.

Все помещения бункера были изолированными. Боз открыл дверь одного из них — того, в котором прежний хозяин дома намеревался в случае ядерной войны хранить продукты питания.

На полу, в центре комнаты, зашевелилось человеческое тело.

Этому человеку было лет сорок. Он лежал абсолютно голый и был похож на бесформенный кусок плоти.

— Как дела, Джексон? — поинтересовался Боз.

Он и глазом не моргнул от лицезрения жуткого состояния, в котором находился его пленник. Наоборот, плачевный вид этого человека вызвал у Боза радостное возбуждение.

Джексон Паундс — тот самый, что пропал без вести в Монпелье, — вполне соответствовал своей фамилии: он весил двести сорок килограммов. Его бледная, местами покрытая красными пятнами кожа была полностью лишена волосяного покрова. Лежа на левом боку, он представлял собой отвратительную гору жира. Достигнув этой стадии ожирения, Джексон превратился из человека в бесформенную биомассу. Его икры были закованы в толстые цепи. Однако он пребывал в таком ослабленном состоянии, что не мог даже подняться с пола и, тем более, попытаться отсюда сбежать!

Джексон посмотрел на своего мучителя жалобным взглядом. Этому бедняге хотелось только одного — умереть. Он еще несколько месяцев назад осознал, что больше не может терпеть мучений от ненасытного голода, терзавшего его, и что в жизни ему уже ничего хорошего не светит. Он стал рыскать по Интернету, где можно было найти кого угодно и что угодно — в том числе и веб-сайты, на которых давались подробные советы, как без лишнего шума тем или иным способом покончить с собой. Бен Боз «подцепил» Джексона Паундса на псевдосатанистском сайте, который специализировался на информации о смертельных дозах лекарственных препаратов. Под псевдонимом «Дьявол» Боз сумел заманить несчастного толстяка в ловушку. Джексон, думая, что направляется на встречу с человеком, который поможет ему безболезненно уйти из жизни, неожиданно для себя оказался в заточении, даже не подозревая, что стал теперь «подопытным кроликом» автора детективных романов.

— Сейчас мы займемся серьезным делом, — предупредил свою жертву Боз. — Тебе нечего бояться, хотя, конечно, последние моменты твоей жизни будут очень яркими.

У Джексона не было ни сил, ни воли что-либо ответить. Он уже почти ничего не соображал. Однако из слов Боза он понял, что сейчас умрет, и внутренне обрадовался. Умереть! Умереть быстро и безболезненно! Но быстрая и безболезненная смерть Джексона отнюдь не входила в планы его мучителя. Боз начал неторопливые приготовления: он установил на треноге камеру с записывающим устройством, проверил надежность хронометра и принес снабженный распылителем бидончик с бензином и коробочку с серой. Затем он достал из кармана измерительную ленту и стал снимать мерки со своего «подопытного кролика»: окружность талии, рук, бедер, шеи. Он возился с Джексоном не как с человеком, а как с каким-нибудь предназначенным на убой животным.

— Отлично! Ты не очень-то похудел, — сказал наконец Боз.

Затем он без всяких колебаний стал обрызгивать Джексона Паундса бензином и посыпать его серой. Закончив, Боз вынес бидончик в коридор, включил камеру и взял в руку газовую горелку. Поднеся ее к пальцу бесформенной ступни Джексона, он поджег человека.

Пироман — главный герой одноименного рассказа Боза — поджигал не леса, а людей и, как всякий уважающий себя специалист, всегда стремился к тому, чтобы блестяще выполнить свою работу. Поэтому разведенный им огонь горел ярко и долго. Боз предварительно выяснил, что человеческий жир по своим свойствам похож на животный жир, который использовался в древние времена при изготовлении свечей, поскольку является прекрасным топливом. В различных исследованиях утверждалось, что подожженное человеческое тело способно гореть около часа, а то и дольше. Боз решил, что это «а то и дольше» следует проверить.

Подожженный Джексон несколько раз сильно вздрогнул (эти вздрагивания, учитывая огромную массу его тела, получились просто исполинскими), а затем попытался подняться с пола. С четвертого раза ему это удалось, но он тут же повалился на спину. Конечности толстяка начали извиваться, а голова — дергаться во все стороны, как будто он хотел стряхнуть с себя огонь. Из его горла вырывались пронзительные крики. Впрочем, кричать и дергаться Джексону довелось не так уж долго: его сердце вскоре не выдержало…

Боз, безусловно, предполагал, что от горящей кожи будет исходить черный дым — такой же густой, как дым от подожженных автомобильных покрышек. Не был для него сюрпризом и очень неприятный запах. А вот чего он никак не ожидал, так это увидеть на горящей коже капли жира. Эти капли буквально сочились сквозь кожу толстяка. Каждая из них горела своим маленьким пламенем и, скатившись с тела, продолжала тлеть на полу. Вскоре вокруг туловища Джексона образовалось что-то наподобие огненной лужи. Горел его «лишний вес». Капли жира были прозрачно-белыми и сочились сквозь кожу практически непрерывно. Они даже не позволяли ей полностью сгорать…

Вскоре накопившийся в этом изолированном помещении дым стал настолько густым, что Бозу пришлось уйти. Впрочем, он и так уже увидел явление, которое очень сильно его заинтересовало: Джексон Паундс буквально таял прямо у него на глазах, и этот жуткий процесс отнюдь не делал Джексона неузнаваемым, а наоборот, постепенно придавал его телу нормальную человеческую форму, утраченную много-много лет назад.

«Прекрасно!» — мысленно поаплодировал себе Боз.

Он вышел из помещения, оставив камеру записывать все то, что произойдет дальше. Джексону, как выяснилось позже, предстояло гореть еще целых два часа.

Боз был в восторге: теперь для рассказа о пиромане у него имелись совершенно новые — подтвержденные экспериментом! — эмпирические данные. Это было как раз то, что Боз ценил превыше всего.

Он вернулся в кухню и поужинал цыпленком, который, как ему показалось, слегка пережарился.

Закончив трапезу, он снова сел за рабочий стол и стал дописывать рассказ «Пироман» с того места, на котором остановился. Теперь эпизод о «сгоревшем толстяке» виделся Бозу совсем в ином свете. Завтра ему предстоит собрать еще кое-какую информацию о состоянии обуглившейся костной ткани и о жировом покрове, оставшемся на костях скелета… Но как бы там ни было, его открытие о том, что жир горящего человека расстилается под ним, словно огненная скатерть, очень обрадовало Боза: он обязательно опишет это явление в своем произведении!

Бен Боз искренне верил, что ему удалось сохранить в себе душу ребенка: он мог почувствовать себя счастливым буквально из-за какого-то пустяка.