Глава 15. Август – сентябрь 50 г. до Р. Х. Рим
ROMA metrebus
Помощник присяжного судьи Марк Максенций Марон (однофамилец какого-то известного человека, Марк не помнил, кого именно, да и не было никогда времени вспоминать) еще с утра проснулся в дурном настроении. Вот чувствовал – целый день сегодня придется бегать, как лошадь в мыле, да если б еще только этот день!
Поднявшись с ложа, молодой человек, а было помощнику судьи двадцать семь лет от роду, поцеловал беременную жену:
– Спи, спи, дорогая!
Оделся – сам, без помощи домашнего раба, в их старинной плебейской семье, несмотря на известный достаток, издавна повелось не привыкать к роскоши – натянул тунику, потянулся к тоге… потом подумал, и все же взял плащ – как-то привык доверять своим предчувствиям, ну, не в тоге же бегать! Тем более, конец лета выдался жарким… впрочем, как и всегда.
Надев кальцеи – ладно, без тоги, но выйти в город в сандалиях считалось вовсе уж неприличным, Марк спустился вниз, перекусил наскоро пожаренным в оливковом масле хлебом и, кивком поблагодарив раба, заглянул в перистиль, помолился в ларарии домашним богам, не забыл и Юпитера, Юнону, Минерву – всем преподнес кусочек смоченного в вине пшеничного хлеба – мелочь, но богам приятно, тем более, если каждый житель Рима – ну, пусть, почти каждый – да по кусочку, это… Это ого-го сколько получится! Так и разжиреть можно…
Молодой человек даже засмеялся, представив растолстевшую до полной невозможности парочку – Юпитера и Юнону, да тут же и поругал себя, поскорее отвергнув богохульные мысли. Родовой дом Маронов стоял на Виминале, на южном его, некогда заросшем ивами, а ныне застроенном красивыми особняками, склоне, близ Тибуртинской улицы, за городской стеной, расположенной тут же, рядом, переходившей в Тибуртинскую дорогу, которая вела…
Куда она вела, Марк Максенций толком не знал, да и не интересовался – своих дел хватало. Особенно, в последние два года. Да, два года уже прошло, целых два года с тех самых пор, когда после ранения ему как храброму, отличившемуся в Галльской воине, воину предложили занять должность помощника судьи – первый шаг на пути гражданской карьеры – и какой шаг! Шажище! Сейчас – помощник, а еще годика через два-три – милостию богов, глядишь – и судья. Ну а потом уж – трибун! Если, конечно, выберут… да выберут – Марк свое дело исполнял честно, за что и пользовался вполне заслуженным уважением не только соседей, но и всех, знавших его людей, даже – подследственных. И всегда поддерживал Цезаря – ну, как же, он же в его легионах воевал!
В Кельтике! Там и ранение получил, под Алезией. Очень странное ранение, вроде бы как стрелой или дротиком, но, выпущенным из весьма странного оружия, прозванного мятежными галлами громом богов. О, сколько мук пришлось перетерпеть, пока эскулапы вытащили из груди острие… или, скорее – осколок.
Пока воевал – умер отец, оставив Марку как старшему в роду – дом. Матушка умерла еще раньше, сгорела в огненной лихорадке – простудилась, промочила ноги, вот и результат. Уж как ни молили богов, какие подношения не делали, а все без толку. Что ж – судьба.
Еще у Марка был младший брат, служивший нынче в Парфии, и сестра, удачно выданная замуж за достойного и богатого человека, правда – провинциала из Медиолана.
Спустившись по ведущей от ворот дома тропинке на мощеную улицу, молодой человек перепрыгнул канаву, стараясь не испачкать кальцеи в грязи, и, бросив хмурый взгляд на расположенный рядом, в низинке, простонародный квартальчик Субур (или Субурра, как называли его полуграмотные варвары – выходцы из Азии), быстро поднялся по каменным ступенькам по склону другого холма – Эсквилина, сплошь утопающего в садах и с белеющими тут и там многочисленными виллами. Просто не хотелось идти на форму через Субур – настроение себе портить. Там грязные девки, сутенеры, лупанарии, какие-то подозрительные забегаловки-харчевни, смердящая клоака, запахи пригоревшей похлебки, кислого вина, пота, еще чего столь же мерзкого – брр!!!
Конечно, через Эсквилин идти было дальше (а прямо сказать – изрядный крюк!), зато куда как приятнее! Кругом цветы, ухоженные кусточки, кладбище с мраморными белоснежными статуями. Бабочки порхают, стрекозы, в кусточках и на деревьях птички поют – заслушаешься. Так бы вот и прилег здесь, на травку, под раскидистой, с высокою кроною, пинией, лежал бы, слушал себе птиц…
– Салве, Марк Максенций!
Ну, вот! И вот это было тоже очень приятно – поздороваться с красивой молодой женщиной, синеглазой провинциалкой Луцией Маргоной… бывшей провинциалкой, ныне же – уважаемой римской матроной, супругой старого аристократа Маргона, дом которого находился сразу за холмом, в квартале Карен, и оттуда до рынка на форуме можно было дойти прямо по широкой Аппиевой улице, однако… Однако синеглазая улыбчивая матрона почему-то тоже выбирала окольный путь. Любила слушать пение птиц? Любоваться цветами? Или просто не хотелось тащиться по людной улице? Так могла б и на носилках, пустив впереди рабов – «А ну, посторонись! Дорогу достопочтенной матроне!»
Все бы так в стороны и попрыгали. А кто не успел – получил бы палкой!
Попрыгали бы, да… Только не сейчас, не в эти дни – тут-то бы и пристали: «За кого голосовать будешь матрона?» За Сенат? За Помпея? За Цезаря? С прошлого года в городе уже было очень неспокойно, с тех пор, как Помпей получил от Сената почти полную власть, а Цезарь привел легионы из Галлии. Пожар гражданской войны тлел, вот-вот готовый разразиться бурным всепоглощающим пламенем, как уже было не так уж и давно.
Лишь бы не дошло до открытой войны, лишь бы… И так то забот хватает – то рабы своего хозяина поднимут на копья, то какой-нибудь субурский сброд разграбит соседнюю виллу, то нападут на богатый дом… Все как раз в компетенции Марка Максенция – как помощника присяжного судьи. Иди, Марк, ищи, кто убил, кто разграбил – на то и тебе людишки даны, помощники.
– Какой вы сегодня задумчивый, Марк.
– Ой! Салве, Луция! Как всегда – выглядите прекрасно, словно… словно… весенний цветок!
– Не поэт вы, Марк Максенций, увы, – юная красавица рассмеялась, показав ослепительно белые зубы.
Ах. Как она нравилась помощнику присяжного судьи! Нет, Марк свою супругу очень любил, но… Просто приятно было лишний раз встретиться с Луцией, поговорить, посмеяться. Сразу и настроение поднялось – как раз по пути на службу.
– На форум, Марк Максенций?
– Туда.
– По пути.
Ну, еще бы!
– Ну, уж составьте компанию, извольте.
Ай, красавица… Белое, чуть вытянутое лицо, светлые – осветленные! – локоны, длинная верхняя туника – стола – цвета лазурного неба, уложенная красивыми складками, тонкое полупрозрачное покрывало на голове, красные изящные туфли.
– Говорят, сторонники Помпея опять устроили погром на Палатине. Разграбили несколько вилл.
– Полноте, милая Луция, это лишь вздорные слухи, – теперь пришла очередь Марка улыбаться. – Да, виллы на Палатине разграбили, но вовсе не сторонники Помпея, с чего вы это взяли-то?
– Да вот, сказали служанки, – матрона оглянулась на шедшую позади нее целую вереницу слуг: юных девушек с корзинками для покупок и дюжих рабов-дубинщиков – для охраны. Все правильно, без охраны нынче даже днем на улицу – никак. Такие уж времена.
Марк, Луция и следовавшие за ней слуги целой толпой спустились на форум, где молодые люди и распрощались, чтобы снова встретиться на Эсквилине, если и не завтра, то дня через два-три – уж наверняка. Матрона со слугами свернула налево, к рынку, а господин помощник судьи – направо, к базилике, расположенной недалеко от храма Весты. Там и находилось присутствие – суд, и в тенистом портике с раннего утра уже толпились люди – просители, жалобщики, истцы, ну и юристы, конечно, да как же без них в таком месте?!
Максенция знали все. Приветствовали, улыбались.
– Салве, Марк! Салве!
– Салвете.
Молодой помощник судьи, чуть замедлив шаг, раскланивался со знакомыми. Высокий, светловолосый, с длинным худым лицом с въевшимся на долгие годы легионерским загаром, в душе он так и оставался воином – сильным и храбрым командиром второй когорты. Правда вот, мечом нынче работать не приходилось, все больше – головой, мозгами.
– О, кто пришел! – отрывая глаза от груды разбросанных по широкому столу свитков, язвительно приветствовал Марка начальник – присяжный судья Гай Сульпиций Карр, человек умный, коварный и честолюбивый, ловко прикидывающийся веселым добродушнейший толстячком. Этакий деревенский дядюшка, всеобщий любимец.
На самом же деле…
– Опять с той матроной языком зацепился? Ла-адно… Вот, полюбуйся! – указав помощнику на лавку, судья небрежно швырнул по столу несколько свитков.
Молодой человек развернул первый попавшийся:
– Донесение о разграблении виллы сторонниками Цезаря… об учинении драки популярами… о бесчинствах оптиматов, устроенных на Велабре близ каупоны господина Романия…
– Что, что ты там читаешь? – быстро привстав, Гай Сульпиций забрал все свитки себе. – Не то дал. Политика для тебя еще рано. Да и то… Цезарь ведь твой командир, так?
– Бывший командир, господин Сульпиций, – осторожно отозвался Марк.
Судья прикрыл ладонью глаза и желчно ухмыльнулся:
– Бывших командиров не бывает, не мне тебе говорить. Потому я, Марк, и не уверен…
– Во мне не уверены?!
Начальник поспешно замахал руками:
– Нет, нет, что ты! Просто… зачем тебе вся эта муть? В политике уж так – кто прав, кто виноват – никогда не доищешься, а только время зря потеряешь. Согласен со мной?
– Пожалуй…
– В общем, так, – поднявшись на ноги, присяжной судья окинул подчиненного зорким соколиным взглядом. – Тут странное какое-то убийство на Эсквилине…
– На Эсквилине?
– Не бойся, не в доме Маргона… Это ж с его женой ты по утрам прохаживаешься… – судья хмыкнул в кулак. – Ладно, ладно, не отнекивайся – почему б мне это не знать? Кстати, будь осторожен – старый сенатор человек мстительный.
– Сенатор? – молодой человек вскинул глаза.
– Да-да, сенатор, а ты не знал? Впрочем, не о нем сейчас речь, о кабатчике…
– О каком кабатчике, господин? – непонимающе переспросил Марк.
Гай Сульпиций раздраженно махнул рукой:
– Да все о том же… Ах, да, я ж тебе суть-то не объяснил. Короче, там, на Эсвилине, близ Тибуртинской дороги, держал таверну некий Венуций Лимак…
– Венуций Лимак… – воспользовавшись паузой, негромко повторил молодой человек. – Варвар? Вольноотпущенник?
– Вольноотпущенник? – судья чисто по-детски хлопнул в ладоши. – Как же, бери выше! Римский гражданин!
– Гражданин?!
– И пожалован – лично Суллой. Что смотришь? Уже больше двадцати лет прошло. И все это время жил себе этот Венуций неприметно, но вполне зажиточно, не бедствовал – открыл таверну и даже получил определенную известность, как успешный негоциант. Много знакомств завел… в определенных кругах. Жил себе, жил, никого не трогал, и вдруг – убит. Там эдиловы стражники с вечера, доложили – ничего в таверне не взято, даже золотые монеты по полу рассыпаны. Ну и вместе с кабатчиком слуги его убиты… Кровища!
– Стражники… и золотые монеты, – вслух усомнился Марк.
– Так это, как ты понимаешь, тайная стража – пятая. Там десятником Деций Бельмо, ты его знаешь.
– Деций – человек честный, – помощник судьи согласно кивнул. – И все же надо бы поспешить.
– Конечно, поспеши, – согласился Гай Сульпиций. – Деций, хоть парень и честный, но не семи пядей во лбу. А стража, она стража и есть – хоть обычная, хоть тайная – дуболомы одни, дубинкой махать умеют, а вот что-то большее – увы! Секретаря с собой прихвати, можешь Виниция, он хоть и молодой, но толковый.
– Обязательно прихвачу, господин судья.
Поднявшись с лавки, Марк сдержанно поклонился и направился уже было к выходу, однако уже в дверях обернулся:
– Забыл спросить – как таверна-то называется?
– Таверна? – судья наморщил лоб и порылся в свитках. – «Розовый шиповник», кажется… или «Красная лилия»… Ох, нет – «Алый лотос»! Да, в точности так.
Таверна располагалась на Эсквилине, на тенистой кривоватой улочке, выходившей к городской стене, выстроенной еще во времена Сервия Туллия. Вокруг густо росли акации, шиповник и ивы, за виллой, на вершине холма, белел портик храма, а подле него виднелись какие-то статуи или могильные памятники. Похоже, там уже начиналось кладбище.
Десятник тайной стражи Деций Бельмо – высокий мужчина лет тридцати пяти с несколько меланхоличным лицом и невидящим правым глазом – встав, почтительно приветствовал вошедшего помощника присяжного судьи поклоном. Так же вежливо поклонились и остальные стражники, оставшиеся охранять место происшествия по приказу эдила.
– Салве, Деций. Сальвете.
Поприветствовав стражей, Марк обернулся к секретарю – шустрому шестнадцатилетнему парню, щуплому, темноглазому, с узким смуглым лицом и светло-русыми волосами:
– Садись вон туда, на лавку, Виниций. Пиши, что видишь.
– Что писать, господин? – секретарь проворно разложил на столе принадлежности для письма – каламус, чернила, папирусы.
– Я же говорю – что видишь, – помощник судьи уже осматривал место происшествия со всей возможной тщательностью, подмечая каждую мелочь. – Ну, кое-что я задиктую.
Прямо перед очагом, у лестницы, лицом вверх лежал окровавленный труп еще крепкого с виду старика с всклокоченной бородою. Руки его были раскинуты в стороны, на лице стыло странное выражение удивления и покоя.
– Ага… – присев на корточки, Марк быстро оглянулся: – Пиши: на груди убитого – колотая рана, от которой, по всей видимости, и последовала смерть. Записал?
– Угу.
– Теперь отдельно выдели: на левом предплечье – татуировка, синяя трехрогая птица – аист или журавль.
– Какая, господин, птица? – хлопнул глазами секретарь.
– По слогам повторяю – трех-ро-гая! Ну, с рогами! Сам-то подойди да взгляни. Та-ак… рядом – труп светловолосого юноши на вид лет двадцати… похоже – слуга… Верх по лестнице – еще один, женский… служанка или сожительница… либо – и то, и другое вместе… Так! На обоих трупах… ого-го – следы пыток! Их сначала пытали, прижигали огнем… а потом убили – торопливо так… А старик… Нет, его не… Похоже, он сам специально нарвался на меч! Да, да, если судить по ране…
Помощник присяжного судьи вдруг хлопнул себя по лбу:
– Совсем забыл! Деций, сделай такую милость, прикажи своим людям не маячить у дверей, отпугивая возможных посетителей – вдруг да кто заглянет? Вот и допросим.
– Да кто заглянет-то господин? – стражник добродушно моргнул левым глазом. – Про то, что тут убийство, уже весь квартал знает. Местные нас и вызвали.
– Все равно. Пусть у дверей не стоят… посидят в сторонке, рядышком…
– Типа засады?
– Ну… пусть так, ладно. Итак… – отдав необходимые распоряжения, Марк Максенций вновь вернулся к осмотру. – Что тут еще… Пиши! По левую сторону от очага, на полу, разбросаны в беспорядке золотые монеты – ауреусы, в количестве… одна, две… четыре… в количестве двенадцати штук… Деций! Вы монеты не трогали?
– Что ты, господин Марк! Нам жалованья своего хватает.
– Да, действительно – странное убийство, – задумчиво покачал головой молодой человек. – Ворвались ночью… убили всех, но ничего не взяли, даже золото. Может, их спугнул кто?
– Может, и спугнул, – перестав скрипеть каламусом, охотно согласился Виниций. – Так и запишем…
– Эй, эй, постой, – помощник судьи замахал руками. – Ты какими чернилами пишешь – разбавленными?
– Разбавленными, господин.
– Тогда ладно, пиши, если что, так потом сотрем, исправим. Итак… Ауреусы… – наклонившись, Марк поднял с пола монету и, повертев в руках, удивленно хмыкнул. Потом подошел к выходящему на улицу прилавку, пошире распахнул ставни.
– Однако!
– Что, господин?
– А ну-ка, взгляни, – молодой человек швырнул Виницию ауреус. – Что скажешь?
Подросток пошевелил плечами:
– Золотой, как золотой… Ой!
– Ага! – радостно вскричал Марк. – Вот и я говорю – ой! Кто на монете изображен-то?
– М-м-м… – секретарь озадаченно взъерошил затылок. – Так тут подписано… по-гречески, между прочим – Веркин… Верцин-ге-то-риг!
– Верцингеторикс! – помощник судьи мрачно усмехнулся. – Наш старый враг! Это галльское золото, мальчик. И татуировка… синий трехрогий журавль… Теперь вспоминаю – я видел такие там, в Галлии, когда… Эх, старик Сульпиций и впрямь подсунул мне очень непростое дело. А я ведь еще с утра предчувствовал!
В этот момент с улицы донеслись громкие возбужденные голоса, и Марк поспешно выглянул наружу, к стражникам:
– Эй, что там еще такое?
– Посетители, господин помощник судьи! Шли прямо в таверну, – обернувшись, браво доложил Деций. – Двое.
– Вижу, что не когорта, – перегнувшись через прилавок, молодой человек отвесил незнакомцам шутливый поклон и сделал приглашающий жест. – Ну, прошу, прошу, заходите, коль уж пришли.
Посетителей действительно оказалось двое, точнее сказать – один, веснушчатого мальчишку-слугу вряд ли хоть кто-нибудь посчитал бы за отдельного человека. Так, раб – говорящая вещь.
Зато его хозяин – о, это был весьма представительный молодой человек, мускулистый, поджарый, сильный, с красивым волевым лицом и стальным взглядом профессионального воина. Длинная дорожная туника, узкие солдатские штаны, такие же военные башмаки – калиги, недешевый плащ с откинутым капюшоном, через плечо на кожаной перевязи – длинный галльский меч… Опять галлы!!!
– Бетом из Нарбо-Марциуса, – войдя, вежливо представился незнакомец, – арматор и негоциант.
– Ага, – следователь покивал. – Почтеннейший торговец, значит?
– Именно так. А это мой слуга, я называю его Веснушкой… Ого! – тут еще не привыкшие к полутьме глаза провинциального негоцианта наконец разглядели трупы. – Что?! Что тут случи – лось-то?!
– Я это и выясняю, – повел плечом Марк. – Позвольте представиться – Марк Максенций – помощник присяжного судьи. Расследую это убийство.
– Убийство… – даже в полутемной трапезной было видно, как сильно побледнел провинциал. Буквально спал с лица!
– Да, убийство. И как видите – не одно.
– Не одно? – арматор неожиданно схватил помощника судьи за руку. – Кроме эти трех в таверне есть еще трупы?
– Нет… А что, должны быть? – помощник судьи задумчиво покусал губу.
Этот странный арматор… похоже, он мог знать нечто, что могло бы пролить хоть немного света на это непонятное дело.
– Виниций, ты записал имя сего почтенного негоцианта?
Марк не зря оглянулся – его секретарь, забыв про каламус, сидел с открытым ртом и во все глаза пялился на мускулистого провинциала.
– Эй, парень, проснись!
– Господин… – юноша наконец овладел собой. – Мне нужно сказать тебе пару слов.
Следователь оглянулся:
– Попрошу вас…
– Да, мы подождем на улице.
Кивнув, негоциант из Нарбо-Марциуса и его веснушчатый лохматый слуга вышли, и Марк требовательно взглянул на секретаря:
– Ну?
– Я узнал его! Ну, этого… – взволнованно произнес подросток. – Когда-то его знал весь Рим!
– Надо же – весь Рим, – помощник судьи скептически скривился. – Наверное, исключая меня.
– Вы, господин, были в военных походах, а я – здесь, – упрямо продолжал секретарь. – И, как и любой мальчишка, восхищался эти человеком – гладиатором по прозвищу Галльский Вепрь! Признаюсь, это был мой кумир.
– А ты не…
– Нет-нет! Я не мог ошибиться!
– Хм… – Марк озадаченно почесал голову. – Значит, вон оно что – гладиатор! Бывший гладиатор… То-то я и смотрю – слишком уж он мускулист для торговца! И этот меч… О, его обладатель, несомненно, неплохо умеет им пользоваться.
– Еще бы!
– И он кого-то здесь ищет. Что ж, это обязательно надо использовать… Виниций, позови парня обратно!
Незнакомец вошел, не дожидаясь приглашения, уселся, положив руку на меч:
– Я слышал ваш разговор через распахнутые ставни, уж извините – мальчику не надо было так кричать. Да, я – Галльский Вепрь, бывший гладиатор, обретший свободу. Считайте – вольноотпущенник, а дальше все так, как и говорил, – негоциант и арматор. Поселился в Нарбонне, занялся торговлей, разбогател – у меня шесть морских судов, коли на то пошло! На моих лугах под Нарбоном триста коров машут хвостами – три сотни отличных дойных коров! Этот славный человек, – понизив голос, гладиатор кивнул на убитого. – Был моим хорошим другом, и я хотел бы знать – кто и зачем его убил? Мало того! В этой таверне, в гостях, находились моя жена и брат! Средь убитых их нет… так где же они? Где же? Прошу, господин помощник судьи, помогите мне их найти, а уж за мною дело не станет! Да – о похоронах я позабочусь, ведь несчастный Венуций – мой друг. Увы, нынче мертвый.
– Не стоит так волноваться, – холодно отстранился Марк. – У убитого есть родственники?
– Насколько я знаю – нет.
– Значит, по римским законам, его таверна, как выморочное имущество, отойдет в городскую казну…
– Да и ладно! – Галльский Вепрь все никак не мог успокоиться. – Не о таверне речь! О супруге, о брате! Эх… ненадолго же я опоздал! Проклятый штиль…
– И все же, в отношении остального имущества постараюсь что-нибудь сделать для вас…
– Да не надо!
– И вашей супруги…
– Да… так…
– У вас есть, где остановиться в Риме? Какие-нибудь хорошие друзья? Или будете довольствоваться постоялым двором?
– Сниму комнаты, – бывший гладиатор прикрыл глаза. – Что же касаемо друзей… были друзья… и есть… Некая матрона по имени Лесбия…
– Ого!
– И ее подруга – Луция Маргона. Однако я не праве обременять своей особой их дома. И надеюсь, что расследование не затянется.
Встав, Марк Максенций наклонил голову:
– Поверьте, я сделаю все, что смогу.
Виталий с Веснушкой сняли недорогие апартаменты на третьем этаже инсулы – частного доходного дома, располагавшегося в торговом квартале Аргилей, неподалеку от Виминала и форума. Торговые ряды, опрятные таверны, книжные лавки – витал, витал над этим районом какой-то столь нравившийся молодому ученому интеллигентский дух! Собиравшиеся у небольших закусочных – каупон – аналоге советского общепита – люди, конечно же обсуждали политические новости, однако основу их бесед всеж-таки составляли прочитанные книги. Комедии, трагедии, исторические сочинения и речи знаменитых ораторов – все это комментировалось, обсуждалось, оспаривалось… В другое время молодой человек и сам бы с удовольствием вступил в подобный диспут. В другое время и при других обстоятельствах, ибо нынешние никаких отлагательств не терпели.
На следующий день, уже с самого утра, Беторикс и Веснушка поджидали Марка Максенция на форуме близ храма Весты. Дневная жара еще не началась, было… ну, не сказать, чтоб особо приятно, на вполне комфортно – и римляне пользовались этим вовсю. Уже шныряли по всей площади разносчики лепешек и напитков, расхваливали свой товар зеленщики и торговцы только что доставленной из Остии рыбой, наперебой голосили цирюльники и ораторы, перемывавшие косточки всем, кто попадался им на язык – и в первую очередь, конечно, Цезарю и Помпею.
– Не ждал вас так рано, – после взаимных приветствий удивленно промолвил помощник судьи. – Полагал, вы явитесь к вечеру.
– Я б так и сделал, – развел руками Беторикс, – Когда б не моя жена.
Этот молодой следователь чем-то ему импонировал, то ли своей дотошностью, то ли холодной вежливостью неподкупного блюстителя закона, а, скорее всего – Виталий чувствовал в этом светловолосом и худом человека, еще достаточно молодом, нечто такое, что ощущал и в себе. Даже взгляд у Марка Максенция был такой… как у воина, привыкшего убивать.
– Не хотите ли пойти в термы, уважаемый господин помощник? – неожиданно предложил Беторикс, тут же отметивший, что его слова вовсе не застали собеседника врасплох.
Марк вскинул брови:
– В термы? Не в те ли, что на Квиринале, почти у самой стены?
– А! Так вы их знаете.
– Знаю. Только не могу понять – откуда узнали вы?
– Имеете в виду банщика? – быстро продолжил беседу Виталий.
– Сандулий?
– Лет сорока, сириец вольноотпущенник, на левой руке не хватает двух пальцев…
– Указательного и среднего! – помощник судьи мотнул головой. – Так оттуда вы знаете?
Бывший гладиатор пожал плечами:
– Откуда и вы. Или это не ваши люди расспрашивали завсегдатаев «Алого лотоса»? Не так-то их и много.
– Вы хотите сказать, уважаемый…
– Да! Я тоже не тратил зря время. Отдаю должное вашим людям – они недаром едят свой хлеб. Так что – в термы?
Марк ненадолго задумался и махнул рукой:
– А, пожалуй. Вот только секретаря прихвачу.
От форума до Квиринала идти всего ничего, однако это если напрямик и по безлюдным улицам, которые таковыми вовсе не являлись. Не были они ни безлюдными, ни прямыми, а все больше узенькими, грязными, с обеих сторон застроенными угрюмыми коричневато-серыми инсулами либо убогими хижинами городской бедноты. Не было еще в Риме ничего – ни амфитеатра Флавиев – Колизея, ни роскошных терм – Траяна, Каракаллы, Диоклетиана, ни высокой Аврелиевой стены, ни колонны Траяна, ни… Много чего не было, лишь только форум, да храмы, да Циркус Максимум – Большой цирк. Грязь, вонь да болотные испарения вызывали эпидемии. Днем, в жару, в городе буквально нечем было дышать…
Притулившиеся почти к самому валу термы посещали немногие, лишь только постоянные клиенты да их друзья, что и понятно – Квиринал всегда жил наособицу, со своим укладом. Издавна там селились этруски, да и сейчас проживали их потомки, весьма гордившиеся своим царственным происхождением, ведь в числе первых римских царей как раз и были представители этого древнего и во многом загадочного народа.
Чернявый банщик Сандулий, судя по массивному золотому ожерелью на смуглой шее, и являлся если и не единственным владельцем терм, то уж совладельцем – точно. Ранних гостей он принял радушно, лишь при взгляде на Марка моргнул, видать, был прекрасно осведомлен о должности сего молодого человека.
– Вы все же рановато пришли, господа, – кланяясь, улыбался банщик. – Мой кальдарий пока еще – тепидарий, не успели еще натопить.
Беторикс покладисто похлопал его по плечу и протянул сестерций:
– Вот и прекрасно, мы не очень-то любим жару.
– Тогда я сейчас пришлю слуг, помочь вам раздеться.
– Не надо, – дружно отмахнулись посетители. – Обойдемся и одним слугой.
Догадавшись, что речь идет о нем, Веснушка с готовностью поклонился.
– Еще один вопрос, – прищурился Сандулий. – Откуда вы узнали, что по утрам мои термы не посещают женщины, как принято у других?
– Это же этрусский квартал! – глухо рассмеялся Марк. – Я знаю ваши правила.
– Еще б вам не знать… Прошу вас, господа, проходите. Изволите принести вина? Есть молодое, дешевое, есть фалерн.
– Дешевого не пьем! – раздеваясь, важно отмахнулся Беторикс.
– Значит – фалерн. Ладно, сейчас пришлю слуг… Нет, лучше обслужу лично, ведь вы у меня сегодня – первые.
Раздевшись, молодые люди сразу же миновали «холодную» комнату – фригидарий, прошли и «теплую» – тепидарий – и оказались в «горячем» кальдарии, который пока еще никаким особенно горячим не был. Так и не париться пришли – купаться, бассейн в термах оказался хоть и не особо большим, но широким, с чистой теплой водою – одно удовольствие было поплавать.
– Плавайте, плавайте, – выбравшись из воды, промолвил Марк. – Главное, не мешайте мне говорить с банщиком.
– Но присутствовать хотя бы можно? – задав вопрос, Беторикс не отрываясь, смотрел на странный шрам на груди помощника судьи.
Похоже на…
Осколочное ранение! Не «похоже», а так оно и есть!
– Вы бывали в боях?
– Что? Ах, да… Галлия!
– Галлия, значит – Цезарь, – взглянув собеседнику прямо в глаза, негромко произнес бывший гладиатор. – А я – из эдуев, из римских братьев.
– Быстро же вы предали нас! – вскинулся помощник судьи.
Беторикс прикрыл глаза:
– Не все предатели, поверь. Тем более, вы сами ушли… Но в Галлии у вас остались друзья, верные друзья – эдуи!
– Присягнувшие варвару Верцингеториксу!
– Верцингеторикс – арвернский вождь! Многие эдуи его ненавидят куда больше, чем вы! О, если б я мог говорить с самим Цезарем… Я многое б ему сказал! Не сам по себе, а от лица всех эдуйских вождей и вергобретов. Впрочем, – молодой человек деланно засмеялся. – Все это лишь мечты.
– Мечты иногда становятся реальностью, – очень серьезно заявил Марк. – Хотя ты прав – хватит об этом. Вон, уже идет наш банщик!
Ровесники и, по сути, люди одного круга, они и не заметили, как перешли на «ты». Оба подспудно чувствовали в другом воина. И воина – умелого, настоящего мастера своего дела.
– А, ты принес вина… Позволь спросит тебя кое-о чем…
– Веснушка, – выбравшись из воды, Беторикс ткнул парнишку в бок. – Беги в раздевалку, там, в поясной суме – подвеска. Принеси.
Мальчишка не заставил себя долго упрашивать, умчался тут же, и буквально через несколько секунд подвеска из ожерелья убитого друида легла Беториксу в ладонь.
– Нет, не знал я недавних гостей несчастного Венуция, – банщик, похоже, что явно не собирался откровенничать. – Вот его самого – да, знал, мы с ним приятельствовали. Не знаете, кто будет заниматься похоронами? У Венуция ведь не было родичей… Я бы, если что, мог бы помочь… Разреши, уважаемый, немного отвлечься – пойти распорядиться насчет вина?
– Я буду заниматься похоронами, – Виталий наконец решил, что настала пора вмешаться в беседу, и быстро догнал банщика. – Я – родственник, хоть и дальний. И вот… – он разжал ладонь. – Не показывал ли мой родич тебе что-то подобное?
– Алый лотос?! – черные глаза Сандулия сверкнули. – Что ж ты сразу его не показал, господин? Спрашивай, что тебе нужно, чем смогу – помогу.
– Молодая женщина, красивая, как весеннее солнце! И с ней – юноша лет двадцати. У обоих татуировка – синий трехрогий журавль.
– Я знаю, о ком ты говоришь, – оглянувшись, спокойно отозвался сириец. – Несчастный Венуций отправил их ко мне, как только почувствовал, что за ним кто-то следит.
– Так они здесь?! Живы?! – в глазах молодого человека блеснула такая несказанная радость, что банщик отшатнулся.
– Нет, не здесь. Но… я знаю, где они. И устрою встречу.
В этот момент во фригидарий заглянул Марк:
– Беседуете? Надо же. Интересно – о чем?
– А все о том же, – безмятежно улыбнулся Беторикс. – И, тут же спрятав улыбку, добавил:
– Если ты и самом деле хочешь найти убийц несчастного старика, уважаемый Марк Максенций, то поскорее приставь к дому банщика и термам верных людей. Если мы с тобой смогли найти банщика – его найдут и убийцы. Найдут, чтобы пытать и узнать.
– Что узнать? О чем ты?
– Спросишь их сам, Марк. Когда поймаешь.
Беторикс встретился с банщиком ближе к вечеру, когда хоть немного спала невозможная дневная жара, настолько сильная, что даже Веснушка чувствовал, как плавились мозги. О том и сказал, утирая пот, когда вместе со своим «господином» перекусывал в небольшой харчевне.
– Да, жарковато, – откусив изрядный кусок лепешки, согласился молодой человек. – Надеюсь, к вечеру будет получше.
Особенно-то лучше не стало, но по крайней мере уже можно было дышать, да и клонившееся к закату солнце то и дело пряталось за высокими доходными домами, храмами, укрывалось за вершинами многочисленных холмов.
Сандулий ждал их у храма Весты, прячась в тени портика. Впрочем, здесь, на форуме, в низинке, благодатная тень уже была почти что везде. И также везде были люди. Собирались небольшими группами, громко спорили, что-то обсуждали до хрипоты, едва ли не дрались. Особенно выделялась молодежь – наглая, заносчивая, ни во что не ставившая ни принятую в обществе вежливость, ни традиции дедов и отцов. Такие уж настали времена – смутные – когда большинство народа перестало понимать, зачем они вообще живут и что творится в государстве. Терялись связи и вера, часть людей разорялась, становясь легкой добычей нечистых на руку политиканов – откровенных рвачей. Называлось все это по-научному – аномия. Каждый был сам по себе. О сенате, о старой республике и народоправстве речь уже давно не заходила, все прекрасно понимали, что выбор-то теперь небольшой – Помпей или Цезарь, Цезарь или Помпей! Цезаря поддерживало большинство, к тому же он привел с собой легионы, обещая навести долгожданный порядок, но пока выжидал, не желая проливать лишнюю кровь. Сенаторы же, интригуя, больше склонялись к Помпею, которому не так давно сами вручили власть.
Виталий усмехнулся, невольно сравнив все, что творилось нынче в Риме с весной семнадцатого года в России: Цезарь, как Петроградский совет – сила без власти, Помпей – как Временное правительство – власть без силы. Не появился бы кто третий – большевики. Однако третьему не откуда было бы взяться, единственный авторитетный человек – равновеликая обоим полководцам фигура – Марк Лициний Красс давно уже был мертв. Ну, а остальные… Цицерон? Или, упаси боги, – Манлий? Даже подумать смешно.
– Только Гней Помпей Магн – единственная надежда Республики! – витийствовал на ступеньках капитолийской лестницы лысеющий молодой человек в белой, с красной полоскою, тоге. – Только он сможет остановить неких зарвавшихся типов, презревших все законы и стремящихся захватить власть! Зачем? Поддержим же славного Помпея, братья! Да здравствует Гней Помпей Магн!
– Да здравствует!
– Слава великому Помпею, слава!
Судя по одобрительным крикам, оратор собрал вокруг себя исключительно тех, кого нужно – сторонников Помпея и – немного – сената, уже давно превратившегося в некое подобие российской Государственной Думы – учреждения, неуважаемого и презираемого всеми, способными думать людьми. А те, кто думать был неспособен выбирали в Думу кого больше покажут по «ящику» плюс всяких там артистов, спортсменов и прочих лицедеев. Вот чего Виталий никак понять не мог! Взять самый простой пример – рейсовый междугородний автобус, водителю которого вдруг стало плохо, и нужно бы кого-то посадить за руль, чтобы добраться хотя бы до ближайшего поселка. Кого?
– Давайте Ларису, она очень-очень хорошая спортсменка, чемпионка, бегает очень быстро!
– Нет, Михаила Иваныча, он прекрасный учитель и замечательный человек!
– А давайте лучше Костю – он песни так поет здорово!
Все – прекрасные люди, все в своем роде выдающиеся… только вот умеют ли они автобус водить? На выборах в органы власти примерно такая же ситуация… а ведь управлять государством куда сложней, чем автобусом. И что же мы видим? А ничего хорошего. Вот и в Риме сенат уже давно никто не уважал.
– Давайте, пойдем к вилле Помпея! Выкажем этому достойному гражданину всю свою признательность! – беспрестанно жестикулируя, призвал наконец оратор, едва не задев рукой пробиравшегося мимо Виталия.
– Эй, осторожней, – пробурчал молодой человек.
– Э! – оратор неожиданно зацепился за него вдруг ставшим подозрительным взглядом. – А вы кто такие?
Его сторонники – дюжие молодые парни – уже столпились кольцом, кое у кого блеснул в руке нож, у многих имелись дубины.
Беторикс нахмурился: вытащить из-под плаща меч было секундным делом, да вот только лишней заварушки сейчас ну никак не хотелось, очень уж она пришлась бы не в тему. Ладно…
Бывший гладиатор все ж таки выхватил меч – чисто машинально, уж тут ничего не смог с собой поделать… Но тут же вскричал, взвив клинок к небу:
– Да здравствует Гней Помпей Магн! Слава великому Помпею!
– Слава! – радостно закричал лысоватый. – Так вы с нами?!
– О, да! Идемте же скорее к вилле! И пусть только попробует хоть кто-нибудь на нас напасть!
Молодой человек крутанул меч над головой с таким варварским неистовством, с такой силой, что немедленно вызвал всеобщее восхищение толпы. А чего ж не вызвать? Индукция – это не так уж и сложно, достаточно Ле Бона вдумчиво почитать, жаль, в России его почему-то не переиздают, не любят. А вот Владимир Ильич Ленин – любил. И читал так же, как аспирант Виталий Замятин, – вдумчиво.
Им туда и нужно было – в не так давно посаженные сады Помпея, расположенные за стеной Сервия Туллия, близ той дороги, что вела к Марсову полю. По словам Сандулия, а банщику, кажется, можно было верить, поскольку ничего другого и не оставалось – там, на одной из вилл, и находились сейчас те, кого так давно искал Виталий. Любимая супруга и названый брат. Вот и весь его род… да еще – Лита. И он, Беторикс – старший.
Возбужденная толпа молодежи, еще более подогретая сверкающим клинком гладиатора, миновав Капитолийский холм, убыстряя шаг, направилась в пригород, располагавшийся меж городской стеной и Марсовым полем. Портик Помпея, сады Помпея, театр Помпея… О, сторонникам Цезаря вряд ли стоило туда соваться, уж по крайней мере – в открытую.
Лысоватый молодежный функционер – звали его Вителий – судя по торжествующему виду, тоже был воодушевлен неожиданной поддержкой и шагал, постоянно подпрыгивая и выкрикивая лозунги в поддержку своего патрона.
По пути в собравшуюся пока еще небольшую толпу ручейками вливались люди, в большинстве своем – крайне подозрительные типы, похожие то ли на откровенных разбойников, то ли на беглых рабов. А скорее всего – и то, и другое вместе.
Лозунги они поддерживали охотно, только вот время от времени откалывались, уходя грабить понравившиеся виллы. Вителий не обращал на это никакого внимания – что ему за дело до чужих вилл?
Точно таким же образом – незаметно – испарился и Беторикс со своими спутниками, едва только Сандулий указал нужный поворот. Незаметно – для витийствующих политиканов, но как тут же выяснилось – кое-кто не спускал с Виталия глаз.
Рыжий бородач, и с ним еще пять человек – целая шайка угрюмых, готовых на все, молодцов.
– Ну? – наконец узрев нежеланных сотоварищей, остановился Беторикс. – А вы куда собрались?
– С тобой, друг! – рыжебородый воскликнул со всей искренностью и с таким блеском в глазах, словно бы и в самом деле встретил вдруг старого друга.
– Ты ведь – гладиатор? Галльский Вепрь! – пока Виталий раздумывал, как поступить, неожиданно огорошил бородач. – Я узнал тебя сразу! Рад, что ты выбрал свободу… и веселую жизнь. Признайся – вилла Катона – твоих рук работа? Больно уж умело там всех укокошили, по-гладиаторски. Ладно, ладно, не обижайся – излишним любопытством я не страдаю… как и мои парни… Верно, ребята?
Остальные разбойники – кто же еще-то? – охотно закивали, и их предводитель тут же осклабился:
– Так мы с тобой, Галльский Вепрь?
Беторикс махнул рукой:
– А, пошли!
Ну, куда ж их сейчас девать-то?
– Только уговор – во всем меня слушаться и раньше времени в дело не лезть!
– Само собой! – тряхнув бородой, заверил разбойник. – Славно, что мы тебя встретили. Это надо же – сам Галльский Вепрь! Какую виллу будем грабить? Я тут присмотрел парочку…
– Никакую не будем грабить, – молодой человек резко осадил незваных попутчиков. – Сначала разведаем, а уж потом…
– Понял тебя! – рыжебородый азартно махнул рукою. – Вот это – дело. Вот это – по мне. Слыхали, ребята? Не абы как, а сначала – разведать все!
– Тихо вы! Раскричались… – Беторикс недовольно сдвинул брови и обернулся. – Сандулий, веди!
– Господин… – улучив момент, шепнул банщик. – Я что-то не очень-то доверяю всем этим людям.
Виталий успокаивающе взял его под локоть:
– Не бойся. Доверься мне во всем. Пойми – я знаю, что делаю.
– Так-то оно так… Господин, ты не забудешь проводить меня сегодня до дома, как обещал?
– Ну, конечно же!
Банщик не зря волновался, несмотря ни на какие «пятые-десятые» стражи, по ночам весь город находился во власти разбойничьих шаек, а в некоторых местах – вот, как здесь – и днем-то ходили с опаской да и то – группами либо в сопровождении вооруженных дубинами слуг. Что уж говорить об одиноком путнике?
– Вот, – пройдя узенькой, тянущейся меж высоких оград, улочке, Сандулий остановился у наглухо закрытых ворот и, оглянувшись по сторонам, несколько раз стукнул кулаком в створку: тук-тук… тук.
Тук-тук… тук…
– Кто там? – наконец осведомились с виллы.
– Свои. Это я – Сандулий.
– Что случилось, друг?
– Венуция убили.
– Я слышал. Жаль старика. А ты зачем пришел?
– Твои гости еще здесь?
– Здесь… А что ты спрашиваешь?
– Показавший наш знак друг хочет немедленно говорить с ними.
– Что с тобой за люди?
– Друзья… Но мы войдем вдвоем.
На дворе замолчали, видимо, раздумывая – пускать или не пускать. Потом попросили показать знак, и Виталий с готовностью перебросил через ограду подвеску.
Загремел засов. Чуть приоткрылась левая створка. Вскинулся, залаял, цепной пес… да тут же умолк, успокоенный привратником… или кто там был во дворе? Может, сам хозяин?
Похоже, что так – вполне импозантный мужчина с начисто выбритым лицом и густыми бровями, в длинной, отнюдь не дешевой домашней тунике и сандалиях, вовсе не выглядел слугою.
– Ждите! – обернувшись, бросил Виталий разбойникам и оставшимся с ними Веснушке. Парня, конечно, не хотелось бы в подобной компании оставлять, но… раз уж хозяин пускал толок двоих, вряд ли стоило с ним торговаться.
Едва гости вошли, бровастый тут же задвинул засов и указал на белевшую в глубине сада виллу:
– Туда проходите.
Широкая, посыпанная желтовато-серым песком, дорожка, акации. Тенистый портик, обширный перистиль…
– Ждите, – указав на мраморные лавки, провожатый скрылся в покоях.
Отсутствовал он долго… или уставшему ждать Виталию просто так казалось? Минуты тянулись часами, а сердце билось все сильнее – ну, вот сейчас… сейчас же… Когда?! Качнулась портьера… похоже, гостей пристально разглядывали… И почти сразу же послышался слабый крик… и сорванная портьера полетела на украшенный затейливой мозаикой пол, и…
Изящная юная женщина, красавица с синими, как море, глазами, пантерой бросилась Беториксу на шею:
– Ты!!!
– Любимая…
Супруги покрывали друг друга поцелуями, обнимались до тех пор, пока не закашлял тактично хозяин. И кто-то тихонько сказал:
– Брат!
– Кари!
– Хорошо, что вы за ними пришли, – негромко промолвил хозяин. – Здесь оставаться опасно – начались погромы. А все знают, что я – сторонник Цезаря, помощи ждать неоткуда. Уйдемте немедленно, вряд ли мы переживем эту ночь! Да-да, я тоже с вами уйду.
– А вилла? – удивленно спросил банщик.
– Здесь нет никаких ценностей, а свою семью я давно отправил в Остию.
– В Остию? – молодой человек наконец оторвался от вновь обретенной супруги. – В порт?
– Ну да, в порт. У меня там три судна.
– Нам нужно в Нарбонну! Или, по крайней мере – в Массилию.
– Тогда поспешите до начала осенних штормов.
Когда все покинули обреченную виллу, уже начинало темнеть. Здесь, на юге, ночь наступала быстро. Вот еще, казалось бы, только что таяли на вершинах холмов последние лучики солнца – глядь, а уже высыпали сверкающими брильянтами звезды, и небо сделалось бархатно-черным, и месяц повис над крышами доходных домов.
Хозяин поспешно отвязал пса:
– Возьму с собой. Верный друг, да и безопаснее с ним.
– Ничего! – подмигнув супруге, тихо рассмеялся молодой человек. – У нас тоже найдутся сопровождающие.
Конечно же, разбойники с готовностью согласились заработать с дюжину серебряных монет. Даже больше – каждому парню по сестерцию, а их предводителю – два.
– Этот с нами, – кивая на хозяина виллы, шептал рыжему аспирант. – Привратник, раб. Украл хозяйские одежды, даже вот собаку увел. Так что, как стемнеет, можно будет…
– Славно! – сверкая глазами, радостно потирал руки разбойник. – Хорошо, что мы тебя встретили, ах! Сам Галльский Вепрь с нами.
– И начинайте без меня, не ждите… у меня дела еще.
– Как скажешь, славный гладиатор, как скажешь!
Они шли к банщику, куда же еще-то? Хозяин виллы не очень-то доверял тавернам, а Сандулия он все же более-менее знал.
– У нас на Квиринале спокойно, – от такого количества сопровождающих банщик воспрянул духом и даже пытался шутить. – Конечно, не так, как на кладбище, но…
Кто-то из разбойников засмеялся. Дернулся, залаял на метнувшуюся в сторону тень пес.
– Тише, тише, Антос. Хороший, хороший… Мяса тебе дам.
Перестав лаять, собака довольно заурчала, словно бы понимала все слова хозяина, особенно – про мясо.
Даже рыжий разбойник хмыкнул:
– Умный какой пес, правда?
Беторикс ничего не ответил, он просто шел, держа за руку найденную супругу и все еще до конца не веря своему счастью. Нашел! Отыскал! О, великие боги…
– Я ждала тебя, – шептала Алезия. – Знала, что ты жив. И молила о встрече богов!
– Видать, неплохо молила.
Почти потеряв голову от встречи с любимой, Виталий и думать забыл об устроенной в доме банщика засаде… той самой, о которой он просил Марка Максенция, а тот ведь все сделал как полагается. И первое, что услышали путники, уже подходя к распахнутым настежь воротам, – был шум ночной схватки!
– Вот это дело! – обрадованно молвил разбойник. – И тут заварушка!
Беторикс выхватил меч:
– Кари, Веснушка – оставайтесь с Алезией, а вы…
Он обернулся к разбойникам, но те уже были во дворе, ринулись, не дожидаясь приказа.
Ярко горели факелы, в их жарком свете мелькали мечи и короткие копья – явившейся в дом убийцы оказывали судейским самое ожесточенное сопротивление.
– Ворота! – яростно размахивая клинком, кричал Марк Максенций. – Скорей закрывайте ворота – уйдут!
– Никуда они не денутся, – врываясь в гущу боя, скрипнул зубами Беторикс. – Никуда!
Стражники различались сразу – круглые шлемы, доспехи, у некоторых даже – щиты. Убийцы выглядели иначе – дюжие фигуры в длинных плащах, у многих – зачесанные назад волосы – конской гривой. Галлы! Посланцы коварного прощелыги Эльхара! А кто же еще?
Галльский Вепрь сражался, как гладиатор – яростно и без всякой пощады, и длинный меч в его руке пел звенящую песню смерти. Удар! Удар! Натиск! Что это там покатилось? Чья-то голова? Нет, просто слетел шлем…
Н-на!!!
Что-то противно хлюпнуло… Кто-то заорал, повалился…
И кто-то крикнул:
– Уходим!
Крикнул по-галльски…
Помощник судьи снова заорал со всей силой:
– Воро-о-ота! Не дайте же им уйти!
Увы, ворота закрыть не успели, уж больно быстро и слаженно убийцы покинули двор. Те, кто остался в живых… не так уж и много, человека три, да из них – один раненый. Остальные лежали здесь, мертвые… Хотя, кажется, кто-то еще стонал.
Убирая окровавленный меч, Беторикс склонился над раненым:
– Тебя послал благородный Эльхар?
– Будь ты проклят! – с ненавистью бросил убийца. – Да покарают тебя все наши боги!
– Тебя уже покарали…
– Мы вылечим его, – подойдя, тихо сказал Марк. – Вылечим и допросим. А потом…
– Казнь?
– Нет – суд! Как решит закон.
Галльский Вепрь язвительно ухмыльнулся:
– Что-то нет в Риме ночью никакого закона. А в некоторых местах – и днем.
– Потому что – политика! Почти что война, – помощник присяжного судьи гневно вскинул глаза и прищурился. – Ничего! Скоро к власти придет Цезарь. И тогда будет порядок. И всем будет хорошо.
– Помнишь, ты обещал свести меня с ним!
– Я?! Обещал?
– Ну да. Там, в бане еще.
– Гм… ну-ну… хорошо, – удивленно хмыкнув, вдруг согласился Марк. – Завтра вечером Цезарь собирает старых легионеров. Так и быть, можешь пойти со мной. Да, кстати – ты отыскал свою жену?
– Сейчас же тебя с ней познакомлю. Вот прямо сейчас.
Цезарь принял Беторикса на свое вилле, полной солдат. Будущий – уже осталось недолго – правитель Рима полулежал на обеденном ложе, читая какой-то свиток и лениво потягивая вино. С обеих сторон ложа ярко горели светильники на высоких треногах, у дверей с факелами в руках, стояли на часах воины в высоких, украшенных красными перьями, шлемах.
– Беторикс из мятежной Галлии приветствует тебя, величественный!
– Беторикс? – оторвавшись от свитка, Цезарь поднял глаза – маленькие и на диво живые, бегающие, словно букашки.
Знаменитый военачальник и государственный деятель вовсе не отличался писаной красотой, впрочем, и уродом не был. Так, человек, как человек, обычный. Морщинистое лицо, сверкающая лысина в обрамлении редких волос, в уголках тонких губ – складки… и пронзительный взгляд, казалось, прожигавший насквозь.
– Тот самый Беторикс, о котором говорил славный Марк Максенций… Эдуи действительно смогут поддержать нас?
– Они подняли мятеж.
Цезарь хмыкнул:
– Мятежники против мятежников. Забавно! Но, я не доверяю ни тем, ни другим. И легионов не дам – они пока очень нужны здесь в Италии.
– Жаль! – искренне огорчился молодой человек. – Как бы потом не опоздать. Как раз сейчас повстанцы нуждаются в помощи… даже в самой небольшой. Поддержать их, и…
– Я сказал, что не дам легионы! – вспыхнув, Цезарь тут же покривил губы. – Те, что уже здесь, в Италии.
Виталий моргнул:
– О, великий…
– Пятый легион, алауды – жаворонки, тот, что я набрал из галлов, – негромко продолжал полководец. – Они стоят сейчас в Галлии в Нарбоне-Марциусе. Я пошлю легата… Пусть! Пусть галлы решают свои проблемы руками галлов! Я сказал!
Торговое судно «Три грации», кроме двух высоких мачт и вместительных трюмов, имело на корме несколько пассажирских кают, пусть не особо просторных, но вполне достаточных, чтобы уместить спальное ложе, на котором предавались утехам любви наконец-то обретшие друг друга молодые супруги – красавица Алезия и Беторикс – Виталий Замятин. О, вся ночь была такой страстной, что наутро почти не осталось сил. Впрочем – именно что «почти»…
– Любимая… – Молодой человек ласково погладил прижавшуюся к его груди супругу по спине, стараясь дотянуться пальцами до соблазнительных ямочек чуть ниже талии. Дотянулся… пощекотал…
Алезия вытянулась и томно вздохнула:
– Ах…
Светлые волосы ее, словно напоенные солнцем и медом, раскинулись по плечам, синие глаза томно сверкали, а губы приоткрылись с таким желанием, что Беторикс тут же накрыл их поцелуем… Руки его соскользнули со спины юной женщины, добрались до животика, такого пленительного, шелковистого, плоского, с волнующей ямочкой пупка… а вот уже молодой человек накрыл губами сосок… нежный, но быстро твердеющий, как и грудь, наливавшаяся томным соком любви.
Еще лишь какой-то миг – и влюбленные супруги сплелись в объятиях, лаская друг друга и отдаваясь друг другу со вновь вспыхнувшей страстью.
Счастье! Неужели – вот оно? Обнимать родную жену, любимую, чувствовать ее кожу, ее тело, упругую грудь, вдыхать запах волос, заглянуть в глаза – два омута, два океана… Броситься в них! Утонуть… утонуть… утонуть…
– Ах…
– Дверь-то что не закрыли, кхе-кхе?
Черт!
Вместо того чтоб томно расслабиться, молодой человек обернулся: кого еще там принесло?
– Ах, это ты, братец…
– Я между прочим, уже давно тут кашляю, клянусь всеми богами!
Кариоликс, в дорогой тунике и небрежно наброшенном на плечи синем дорожном плаще, выглядел сейчас, как обычный римский юноша из хорошей семьи, разве что русые волосы не были подстрижены по городской моде, в кружок.
Алезия, ничуть не смущаясь – а чего стесняться брата? – хмыкнула, а Беторикс приподнялся на локте:
– Случилось что?
– Там, у сходней, какой-то парень. Небольшой, лет пятнадцати, смуглый такой. Называет себя Виницием, говорит, что секретарь помощника судьи…
– А! Виниций! – молодой человек хлопнул себя по лбу. – Пускай поднимается, зайдет.
– Ты б оделся сперва, братец.
– Оденусь, оденусь, я к нему на палубу выйду, – Виталий быстро натянул тунику и, чмокнув в щеку жену, босиком вышел на палубу.
– Салве! – посланец помощника присяжного судьи вежливо склонил голову и вытер со лба пот. – Уф-ф! Думал, не успею. Я с попутной баркой…
Беторикс приветливо улыбнулся:
– Интересно, что от меня потребовалось уважаемому господину Марку Максенцию? Все показания я ему уже дал… и ты, парень, это прекрасно знаешь.
– Да знаю, господин, – сняв с плеч дорожный мешок, юноша поставил его на палубу и развязал. – Тут кое-какое имущество, деньги… То, что осталось от несчастного трактирщика. Господин помощник судья наказал передать вам по описи. Проверяйте!
– По описи, значит? – молодой человек искренне изумился. – Ну, что ж…
– Резная шкатулка, в ней – десять золотых монет, – усевшись на палубу, скрестив ноги, Виниций проворно вытаскивал вещи. – Два костяных гребня с жемчужными вставками, серебряное блюдо, кубок, еще одна шкатулка с… – парнишка распахнул крышку. – Со всяким хламом… смотри сам, господин. Что-то, может, и выкинешь, а что-то и пригодится.
– Хлам, говоришь?
Беторикс с любопытством осмотрел шкатулку. Действительно – хлам. Обрывки свитков без записей, тупой каламус, старая чернильница, небольшая картонка с коричневой, желтой и блестящей полосками… Картонка! – с надписью – «ROMA metrebus».
Господи! Билет. На римский общественный транспорт – автобус, метро – билет! Это что же, старик Венуций Лимак на метро ездил? Или… или кто-то другой…
Молодой человек быстро перевернул билетик, вчитываясь в отпечатки штампов…
Куплен за один евро… 17.09.200… Год назад! Ну да – почти год назад, если даже считать от того лета, когда Виталий оказался в прошлом… Значит… Значит, кто-то… Значит, кто-то был в Риме год назад, и… и тоже каким-то образом оказался здесь! Так… получается? Ах, жаль, жаль не удалось переговорить в несчастным кабатчиком, очень уж не вовремя его убили! Что ж… А кто еще может знать о его делах? Летагон? Да-да, он – может, ведь в прошлый раз Капустник останавливался и жил именно в таверне «Алый лотос»…
Переведя дух, Беторикс покачал головой – вот так находка, нечего сказать! В Риме, за полсотни лет до рождения Иисуса Христа, и на тебе – «ROMA metrebus»!
