Глава 3. Таинственный остров
Уже ближе к полудню мы перешли в надводное положение в полумиле от восточной оконечности нашего таинственного острова. Алекс прихватил цифровой бинокль, и мы вдвоем выбрались через шлюз наружу. Небо было затянуто тонкой кисеей перистых облаков, солнце жарило через них, но все же не так, как в ясную погоду, выглядя скорее туманным пятном, чем раскаленным ослепительным диском. Такие облака говорили о приближении циклона. В сезон дождей это было скорее нормой, но я надеялся обойтись без дождя.
Поддувал не сильный западный ветер, создавая рябь на воде. Небольшие волны накатывали на броню подводного корабля, оставляя языки пузырящейся пены и отчетливый запах прибрежных водорослей. Гора оказалась меньше, чем я ожидал, глядя на изолинии карты, а отметка в шестьсот метров мало мне о чем говорила. Не с чем было сравнивать. Конечно, горы я видел, и побольше этой, но никогда не ставил целью узнать их высоты. Но, не смотря на достаточно скромный размер, гора производила впечатление за счет почти правильной конусовидной формы. Словно грозный подземный бог шибанул снизу кулаком по земной коре. Впрочем, оно почти так и было — остров определенно имел вулканическое происхождение.
— Дай-ка бинокль, — попросил я Алекса.
Меня сразу удивило, что с нашего места нельзя было разглядеть и намека на место впадения реки в океан. Тогда как на карте оно было отчетливо видно. В бинокль можно было без труда различить саму реку, стекавшую по склоны горы несколькими тонкими руслами, скорее похожими на водопады. Соединялись в общий поток они только внизу, но вот ближе к океану разглядеть что-то оказалось решительно невозможно из-за чуть поднятого обрывистого рельефа береговой линии. Не знай я, что река просто обязана впадать в океан именно здесь, я бы никогда не заподозрил бы этого при взгляде с воды. Но она впадала, в этом не было ни малейших сомнений, иначе бы шельфовая база не находилась бы в области с пониженной соленостью. И это было странно, потому что берег отчетливо поднимался, а реки не текут вверх.
Конечно, вода могла течь по расщелине в скалах, но тогда его было бы видно с нашей точки. Я поделился наблюдением с Алексом. Он предложил подойти к берегу в надводном положении так близко, как это возможно. Я согласился и передал распоряжение Ольге, после чего она малым ходом повела корабль к острову.
Но по мере продвижения ничего не менялось. Перед нами как был, так и оставался скалистый, неприступный на вид обрыв. Не было и намека на какие-то признаки, выдававшие базу контингента надводных кораблей. И означать это могло лишь одно — никаких кораблей тут никогда не было, а я попросту выдавал желаемое за действительное. Горько это было осознавать, но судьба и так одарила нас в эти дни достаточно щедро, так что грех было жаловаться. Но на душе все равно стало кисло. Я отдал команду остановить машину, и мы с Алексом спустились вниз.
Выслушав мой короткий рассказ. Ольга расстроилась не меньше моего. Я собрал всех в крошечной кают-компании и мы стали держать совет, как быть дальше. Имеет вообще смысл высаживаться на остров, или же нет. Сам я высказался в том ключе, что не вижу в этом смысла, да и высадка может оказаться проблемной из-за обрыва вдоль всего восточного берега. Не хватало еще «Шпика» на скалы тут посадить.
Ольга расстроилась еще больше, в ней забурлил весь ее инфантилизм, заставляющий непременно высадиться на недоступную другим людям сушу. Алекс, кстати, был скорее на ее стороне. Но оно и понятно, ведь он и сам был склонен к ребячеству. Урман же, как я и ожидал, был целиком согласен со мной. Но им руководил страх, это я понимал прекрасно. А потому делал поправку на эмоциональность его мотивов.
Получилось, что голоса разделились поровну. И хотя никто не стал бы оспаривать мое право на последнее и самое весомое слово, но мне не хотелось этим правом злоупотреблять. Я прекрасно осознавал, что и без того у меня характер не сахар, и людям очень часто бывает трудно со мной. Но они рядом, и это не только делает им честь в моих глазах, но и должно давать какие-то привилегии.
Если бы не было Урмана, большинство оказалось бы за высадку. А кто такой Ураман, по большому счету? Нет, он хороший парень, ничего не скажешь, и спас нас, рискуя не только работой, но и жизнью. Я его уважал, бесспорно, но ведь Алекс и Ольга были в команде дольше, и нам вместе куда больше пришлось пережить. И спасали они меня тоже неоднократно, как в прямом, так и в иносказательном смысле слова. И я не мог, точнее не должен был, ставить голос Урмана вровень с их голосами.
К тому же, если уж всерьез разбираться, что мне стоило высадиться на остров? Ну, если найти место для швартовки и выхода на берег? Да ничего. Биотехами тут и не пахнет, по крайней мере, в восточной части, время нас не жмет ни в каком виде, планов никаких мы пока не строили. Отчего бы не дать, действительно, приятное для всех увольнение на берег? А то, что Урман боится, так это даже лучше. Будет кого оставить на корабле, ведь, скорее всего, совсем близко к берегу подогнать его не получится, а значит, придется заякорить на рейде. Не хочет Урман на берег? Да баба с возу! Пусть несет вахту.
Правда. Урмана мое решение не особо порадовало. Чего нельзя сказать об остальных. Ольга прямо-таки засияла вся, помчалась собирать провиант, а Алекс, хоть и меньше показывал, тоже был доволен, как хижина после ремонта. Урман же на меня насел, мол, если с нами что случится, то он один с кораблем не управится, и будет тут погибать мучительной смертью. Я попытайся привести его в чувства, объяснить, что нет и не может быть там опасностей. Разве только дикие звери, но мы возьмем оружие. Да и не могло на острове быть крупных хищников, им тут питаться нечем.
И тут Урман такое на закуску выдал, что я порадовался отсутствию Ольги.
— А сухопутные биотехи? — спросил бывший муниципал, глядя мне прямо в глаза.
Надо сказать, что меня проняло. Основательно так, прямо до мурашек на коже. Я сам никогда сухопутных биотехов не видел, и не знал никого, кто бы их встречал. Говоря проще, их на большой земле не было, а если и были, то их уничтожили еще в самом начале войны. Но то на большой земле. Что до острова, то выбивать их там после эвакуации было бы некому. Если это вообще не легенда и не жупел для простачков.
Хотя говорили о сухопутных боевых тварях много чего. К примеру, говорили, что часть из них похожа на гигантских пауков, и они метко плюются ядом на приличных дистанциях. Говорили даже, что некоторых сухопутных биотехов делали на основе генома вымерших древних рептилий, взяв ДНК то ли из ископаемых костей, то ли из застывших в янтаре комаров.
Надо же, как легко Урман выбил меня из колеи! Получалось, что даже если имеется хоть самый малый процент вероятности наличия сухопутных биотехов на острове, то высадку надо отменять. Прогулка, не имеющая никакой практической ценности, не стоила риска.
А если нет никаких биотехов там? Получится, что я попусту испортил всем, кроме Урмана, настроение. Годится? Не очень.
— И что решил? — спросил меня Алекс.
— Не знаю. Надо, наверное, Ольге сказать, пусть теперь решает. Может сама не захочет высаживаться. Сам ты как?
— На мой взгляд, чушь, конечно, — спокойно ответил Алекс. — Хотя выброс адреналина имел место быть.
— Что чушь? — уточнил я.
— Да эти сухопутные биотехи. Кто их видел хоть раз? Современная прибрежная легендаристика это. Но даже если не так, что им тут жрать? В океане понятно, а на скалах на этих? А прогуляться охота.
— Значит, прогуляемся. — Я принял окончательное решение, хотя Урман и зыркнул на меня при этом. — Урман остается на вахте. Ольге о биотехах говорить не надо. Все ясно?
Возражений не последовало. Я перебрался в рубку и малым ходом повел «Шпика» вдоль скалистого берега, особо к нему не приближаясь. Курс лежал почти точно на север. Я не спускал таз с ходового монитора, стараясь разглядеть если не расщелину в обрыве, то хотя бы пригодный для высадки пляж. Но черные скалы, созданные застывающей лавой миллионы лет назад, стояли сплошной стеной, как гвардейцы, охраняющие остров от посторонних. Странно, ведь я отчетливо видел на карте место впадения реки в океан, довольно широкую пойму и промоину в шельфе. И, мало того, река где-то определенно впадала в соленые воды, иначе бы как они опреснились?
Все это начинало попахивать мистикой. Почему-то в голову назойливо лезла мысль о голограмме, имитирующей скалы и скрывающей истинный вид острова. Типа, установили ее военные, в целях маскировки секретной базы. Но это было чушью. Слишком велика протяженность берега, слишком много энергии потребовалось бы для создания и поддержания столь четкого и контрастного изображения. Да и просто бред это. Не использовал никто никогда такого камуфляжа.
Минут через десять меня вызвал Алекс из огневого комплекса.
— Ты особо широкими галсами тут не ходи, — предостерег он. — У меня на радаре метки к северу от острова.
— Биотехи? — задал я совершенно идиотский вопрос.
— Нет. Санта-Клаус с помощниками, — фыркнув, ответил стрелок.
Действительно, я что-то не в меру расслабился. Ведь ширина акватории с опресненной водой не могла быть очень широкой вблизи острова, а я уже далековато увел корабль на север. Пришлось разворачиваться.
Стало окончательно понятно, что обойти вокруг острова не получится, а безопасной, как и предполагалось, была зона непосредственно вокруг места впадения реки. Ее северная граница теперь очевидна, мы ее как раз достигли. Теперь оставалось определить южную, и тогда река, хоть умри, должна быть где-то примерно посередине между двумя границами. Иначе как? Если не найдем ее на суше, Алекс наденет новый скафандр и поищет ее следы на шельфе. Ну не бывает таких чудес!
Да, в чудеса я не верил, но уже очевидным было, что остров приберег для нас некую тайну. И она чем дальше, тем сильнее интриговала меня. Прямо таинственный остров, как у Жюля Верна.
Вспомнив великого французского фантаста, я ощутил, что сердцебиение прибавило оборотов. У Жюля Верна на таинственном острове жил капитан Немо, знаменитый герой-подводник со своей субмариной по имени «Наутилус». И все тайны острова, так или иначе, были связаны с его персоной. А если так же и тут?
Мы как-то с самого начала были уверены в необитаемости острова. Ну а если это не так? Ведь, когда чуть больше двадцати лет назад биотехи окончательно вышли из-под контроля, на островах по всему миру оставалась прорва народу. И мало кто имел возможность покинуть эти ловушки. Мы с Ольгой сами с такого острова, так чему удивляться? Тем более, если тут когда-то была военная база. Кто-то мог остаться при эвакуации. Или, что тоже вполне вероятно, эвакуации вообще не было, и тут сейчас расквартирован целый контингент сорока и пятидесятилетних морских пехотинцев.
Мысль была дикой, но выгнать ее из головы запросто не получилось. Причем, она быстро трансформировалась в еще менее рациональный образ — мертвые экипажи, бороздящие окрестные воды на прогнивших боевых кораблях. Делиться этим видением, естественно, я ни с кем не стал.
— Эй, стоп! — выкрикнул Алекс по внутренней связи.
— Андрей, тормози!
Я этого не ожидал, но рефлекторно потянул на себя ручку акселератора. Машина перешла на холостой ход, «Шпик» закачался на небольших волнах.
— Что случилось? — раздался удивленный голос Ольги в эфире.
— Все нормально, — успокоил нас Алекс. — Но кажется я нашел брешь в обрыве.
— В смысле? — попытался разузнать я.
На экране не наблюдалось и намека на проход.
— На радаре обрыв как-то неадекватно выглядит в этом месте, пояснил стрелок. — Попробуй сам глянуть в радиоспектре.
Мысль о голограмме и капитане Немо снова всплыла в мозгу.
Я переключил ходовой монитор на режим радара и проследил взглядом по изгибу насыщенной зеленой пинии, обозначавший на этой проекции берег в плане. Впрочем, насыщенной она была не везде. Напротив нас, точно по западному курсу, в этой линии виднелся очевидный разрыв. Я включил сонар — та же картина, но более ясная. В ультразвуковом спектре края линии как бы загибались внутрь береговой линии, образуя нечто вроде горлышка бутылки, лежащей к нам боком.
Вернув ходовой экран в режим изображения с камер внешнего веда, я постарался получше присмотреться к обрыву в странном месте. Но это был просто обрыв, даже если смотреть с приближением. Скалы, утесы, камни.
И тут до меня дошло. При взгляде на экран, человек видит плоское, двухмерное изображение. Такое же, как если смотреть на мир одним глазом. Но природа ведь не дура, что одарила нас бинокулярным зрением! Оно позволяет видеть мир более объемным, отличать дальние предметы от ближних не только по перспективе и характерным видимым угловым размерам, но и по проявлению параллакса. А на экране никакого параллакса нет и быть не может, так что определить, какой предмет ближе, а какой дальше — физически невозможно. Все в одной плоскости.
Другое дело — радар или сонар. Они напрямую измеряют расстояния по характеристикам отраженных сигналов, а потому рисуют на экране не фронтальный вид, а план местности, как при взгляде сверху. Вот тут и становится видно, что южная часть обрыва чуть ближе к нам, чем северная. Они стоят как ширмы, одна напротив другой, с перекрытием, а между ними, скорее всего, проход или русло реки. С океана его не видать, закрывает южная группа скал.
И, возможно, ширина этого прохода достаточна, чтобы подняться по нему наверх пешком. Вот только на «Шпике» подходить так близко к скалам я опасался. Сонар сонаром, а лучше отправить Алекса в скафандре на прямую разведку.
Услышав мое решение. Алекс обрадовался. Костюм ему пришелся по вкусу, и он был рад отправиться к острову первым, причем, без необходимости колоться грибком и другой гадостью. Я ему поставил задачу осмотреть подходы к острову, прикинуть глубины на возможность прохождения «Шпика» и, конечно, осмотреть саму расщелину в скалах. Мне надо было понять, сможем ли мы по ней подняться без специального снаряжения. Если не выйдет, то можно уже смело будет выкинуть идею посещения острова из головы, никого не обидев при этом.
Уже через полчаса Алекс в скафандре двигался под водой к острову. Мы с Ольгой и Урманом, втиснувшись в тесную рубку, неотрывно глядели на монитор, где прорисовывалась траектория пройденного им пути, и высвечивались посылаемые им текстовые сообщения.
«Видна промоина от реки на шельфе», — сообщил Алекс через некоторое время.
— А как там течение? Есть оно в районе промоины? — уточнил я, стараясь задавать вопросы так, чтобы дать Алексу возможность простых односложных ответов.
«Нет», — пришло в ответ.
Интересно… Получалось, что русло реки было изменено, поэтому на карте видно одно, а в действительности другое. Землетрясение? Или все же какой-то неизвестный нам способ маскировки? Но если так, значит, было что маскировать. Я уже боялся надеяться на чудеса, гнал мысли, но они возвращались помимо моей воли.
Алекс добрался почти до берега и сообщил, что ближе к скалам шельфовая промоина превращается в самый настоящий фарватер, возможно искусственный. На карте этого точно не было обозначено. Глубина, указанная Алексом, позволяла подойти вплотную к обрыву и упереться в него носом не то что на «Шпике», а на любом океанском лайнере. Без всякого риска сесть на мель.
Я ощутил, как вспотели ладони. Если есть фарватер, он не может вести в никуда. И картина, лично для меня, все более прояснялась. Я вот только верить в нее боялся.
«Проход широкий, — сообщил Алекс. — Больше 20 м.».
Я понял, что можно двигать вперед. Осторожно, но можно. Конечно, военные могли запросто завалить проход перед эвакуацией, но по фарватеру это мне пройти не мешало.
Я вывел показания сонара на одну из служебных областей экрана, и самым малым ходом повел «Шпика», казалось, прямо на скалы. Нервы тут же зашалили. Но я больше доверял не глазам, а сонару. Он показывал приличную глубину под килем, а радар не видел никаких препятствий.
«Проход длина 200 м., крутой изгиб на запад, — пришло от Алекса новое сообщение. — Еще 100 м. проход, дальше бухта. Тут корабли. На плаву».
Тут я уже не смог больше сдерживать нервного напряжения. Я закрыл лицо ладонями, откинулся на спинку кресла и попросил Ольгу остановить корабль. Я не мог ей доверить управление в узком проходе, но и сам пока не был в состоянии провести «Шпика» между скалами. Мне надо было успокоиться, хоть немного, но эмоции так и распирали меня. С одной стороны хотелось плясать от радости, а с другой, я ощущал себя как марафонец у финиша, то есть, окончательно обессиленным. Словно вся моя вопя, которая понадобилась мне на прохождение моего, полного опасностей и лишений, пути, кончилась в эту минуту.
А ведь это был именно путь с одного острова на другой! В детстве я покинул родной остров на «Принцессе Регине», и чудом выжил на этом корабле под ударами биотехов, а теперь передо мной снова остров, который может стать моим новым домом, и на этом острове тоже есть корабли. Круг замкнулся, но мало кто представлял, сколько мне сил потребовалось, чтобы его замкнуть.
Говорят, у каждого человека есть свой главный полудень, свой звездный час, ради которого были прожиты все дни до этого. И у меня сомнений не было, что это и есть мой главный полдень. А все, что случится после, будет только его последствиями. И даже если впереди меня ждет еще долгая жизнь, этот миг я никогда не забуду. А может так станется, что он станет отправной точкой новой эры для всего человечества. И может именно тут, на этом острове, воздвигнут когда-нибудь памятник. Мне и моей команде, мудрому Коче, а может и всем другим, кто пойдет по нашим стопам. Охотникам. А как их еще называть?
Я убрал ладони от лица. Часы на мониторе показывали ровно полдень. Но это уже не поразило меня. Это было нормально. Кровь постепенно перестала шуметь в ушах. Мне надо было вести корабль вперед, и теперь я был к этому в полной мере готов. И расправил плечи, и выдвинул рукоять акселератора на самый малый ход. «Шпик» послушно взбил воду винтами и лег на курс.
Потаенный Г-образный проход в скалах мы миновали без всякого труда. Я был готов к девяностоградусному повороту, а места для маневра было достаточно. Ровно в четверть первого «Шпик» уже пересекал акваторию таинственной, идеально круглой бухты, в которую с запада и впадала река. Диаметр гавани был не меньше двух километров, а по ее берегам… Трудно было глазам поверить, что располагалось по ее берегам. Доки, склады, морские краны, причалы… И у причалов три огромных корабля. Сразу видно — военных. Два, скорее всего, были эсминцами, по крайней мере, так я их себе представлял по описаниям в книгах, а третий выглядел более мирно, не ощеривался в пространство жерлами орудий и ракетных бортовых батарей. Скорее всего, это было судно технического обеспечения.
Я отдавал себе отчет, что все три корабля могли быть неисправными, иначе чего их бросили тут, когда покидали остров? Но хоть бы что с ними было, они все равно были на плаву, и в любом случае их ремонт отнимет куда меньше усилий и средств, чем постройка такой флотилии с нуля. И это был такой подарок судьбы, переоценить который было немыслимо.
Велев Ольге занять мое кресло и вести корабль к свободному пирсу, я не смог отказать себе в удовольствии выбраться на обшивку «Шпика». Он резал воду туповатым своим носом, а я купался в состоянии полного, беспредельного счастья, какое бывает лишь в детстве, когда лежишь спиной в траве и глядишь на проплывающие в небесах облака. По бортам с шипением бурлила вода.
Берег приближался, а вместе с ним все четче становилась видна колоссальная инфраструктура береговой базы, укрытой в глубине острова. Я даже помыслить не мог о таком. Мог только надеяться, как надеялся профессор Челенжер добраться до своего Затерянного Мира. А это был мой собственный Затерянный Мир, но я чувствовал себя не столько профессором, сколько лордом Рокстоном, только карабина на плече не хватало. Надо было, кстати, его прихватить. Я связался с Урманом и велел ему принести автоматические винтовки из складского отсека. Через пару минут он подал мне через люк двадцатизарядную «Экстру», и тоже выбрался на броню.
Алекс уже ждал нас, сидя в мокром скафандре на краю пирса. Забрало его шлема было поднято, а рот был растянут в улыбке, чуть ли не от уха до уха. Я соскочил к нему, на бетон причала.
— Кнехты не предусмотрел Альбинос на «Шпике», — сказал Алекс. — Как будем швартоваться?
— Все бы проблемы были такими, — улыбнулся я в ответ. — За край шлюза прихватим, в такой бухте шторма не страшны.
— Судя по ее форме, тут был взрыв. Может даже ядерный. Взрывали прямо в русле реки.
Может так, может нет, мне трудно было сказать, я ведь мало соображал в строительных технологиях, тем более такого масштаба. Но очевидно было, что бухта имеет искусственное происхождение, и что создали ее позже, чем напечатали виденную мной карту. В любом случае я не видел повода для беспокойства, даже если породу взрывали термоядерным фугасом. Раз не боялись радиации расквартированные тут военные, то и нам это место навредить не могло.
Хотя, если честно, в целом бухта производила странное впечатление. Нельзя сказать, что очень уж тягостное, но и радостным его назвать точно было нельзя. К примеру, я привык, что в бухтах Суматры вода голубая, или синяя, если глубоко, или зеленая, если много планктона. А тут она имела серый оттенок. Отчасти это можно было списать на облачность. Наверняка в ясный день тут иначе. Отчасти на опресненность воды в бухте, ведь в нее впадала река. Сочетание факторов, все понятно. Но веселее от этого не становилось. Каким-то мертвым все вокруг было. Не мертвым даже, а как будто убитым.
Кроме того, кругом царила совершенно ватная тишина. Было не просто тихо, а тихо, как в помещении, и уж точно тише, чем положено на природных ландшафтах. Не было слышно ни криков птиц, ни привычного шума прибоя, ни шуршания ветра. А плеск волн о сваи причала напоминал по характеру скорее плеск воды в тазике, настолько искусственно он звучал. Пару минут я не мог понять, что это мне напоминает, хотя я уже определенно испытывал похожее состояние. Потом понял.
Много лет назад мне пришлось подрабатывать, таская декорации в муниципальном театре. Там звуки тоже гасли, едва возникнув, они тонули во множестве поверхностей, в мягком занавесе, их без остатка поглощал зрительный зал, заставленный мягкими креслами, а от высокого потолка не откликалось ни малейшего эха. Мы этого эха в обычной жизни не замечаем, но оно есть, мы его воспринимаем, и оно в огромной степени формирует привычную нам звуковую картину. А убери его, как в театре, и тут же мозг начинает тревожиться, мол, что-то не то и как-то не так.
И вот тут, на причале, ощущение было точно как на театральной сцене, или в помещении, обитом ватой. Звуки рождались, убегали и не возвращались больше, словно над нами навис не свод неба, а холстина с нарисованными на ней облаками и солнцем. Причем собственных звуков это место не рождало вовсе — все было безжизненным, давно брошенным и пустым. И очень искусственным, не создающим ощущения открытого пространства, как декорации в павильоне.
Ближайшие к бухте складские четырехэтажные здания, собранные из тонких бетонных плит, тускло отсвечивали слепыми темными окнами, подъемные краны, давно неподвижные, тянули решетчатые стрелы ввысь, но гора прикрывала от западного ветра, делая его настолько слабым, что он не издавал ни единого звука в этих конструкциях. Ни в одном из наблюдаемых вокруг бухты объектов не было жизни. Так, наверное, выглядели древние вымершие города.
Ольга выбралась из шлюза, держа короткое ракетное ружье. Осмотрелась, прислушалась.
— У! — коротко выкрикнула она, словно пытаясь разогнать почти осязаемую тишину.
Убежавший звук словно поймали сетью и тут же накинули на него ватное одеяло.
— Как тут странно, — произнесла Ольга то, что все чувствовали, но никто еще не озвучил. — Словно уши заложило.
— Это из-за того, что мы как бы в воронке, — предположил Алекс, — а потому звуки ведут себя странно.
Тему развивать было некогда, надо было просто привыкнуть к особенностям этого места.
— Надо провести первичный осмотр прилегающих к пирсу кварталов, — сказал я. — Пойдем мы с Алексом. Остальных прошу укрыться в корабле и не высовываться до моих особых распоряжений или до кардинального изменения ситуации.
— О каком изменении… — попыталась уточнить Ольга, но я ее перебил.
— О кардинальном. И найдите пока чем привязать корабль.
— Что с костюмом делать? — Алекс глянул на меня.
— Если провозимся остаток дня, он пересохнет.
— Положи под пирс, — подумав, ответил я. — В воде, действительно, ему будет лучше.
Алекс прижал чувствительный отросток костюма, и скафандр сполз с него, как кожа со змеи, свалившись мышечной грудой у ног. Урман, постоянно озираясь по сторонам, двинулся вдоль пирса в поисках веревки, каната или троса. Носить на ремне винтовку он не умел, а потому она болталась у него за спиной, как ведро на крюке позади телеги.
К счастью, далеко идти ему не пришлось — изрядный кусок капроновой стропы свисал с крюка ближайшего крана. Урману пришлось несколько раз безрезультатно подпрыгнуть, пытаясь ее достать, но потом он додумался снять винтовку и, используя ее вместо палки, стянуть стропу вниз. Назад с добычей бывший муниципал двигался заметно быстрее, чем в ту сторону. Так бывает, я знал, когда поначалу медленно заходишь в пещеру или темную штольню, а на обратном пути, уже увидев дневной свет, невольно ускоряешь шаг.
Алекс тем временем без затей спихнул скафандр ногами с пирса, и он погрузился на дно у самого борта «Шпика». Ольга отдала ему ракетное ружье и патронташ с зарядами. Алекс перекинул его через плечо. Ольга с Урманом скрылись в люке и закрыли его за собой.
— Потопали, — сказал я, первым направившись к берегу.
— Будем искать что-то конкретное? — попробовал выведать Алекс.
— Задача пока простая, — охотно ответил я. — Удостовериться в отсутствии непосредственных опасностей. Зверей, к примеру.
— Какие тут звери? — Здоровяк догнал меня. — Даже птиц нет, биотехов боишься?
— Исхожу из идеи, что они могут тут быть.
— И что тогда? Ну, если они есть? Будем сматываться?
— Ага, сейчас, — пробурчал я. — Бросим корабли, и смотаемся. Нет уж. Тогда будем думать, как поступить. Да и не очень я верю в эту, как ты выразился, прибрежную легендаристику.
— По тебе видно, как ты не веришь, не скрывая иронии, — усмехнулся здоровяк.
— Я же говорю, что пока допускаю эту возможность. Просто обязан ее допускать, так понятно? И буду действовать, исходя из нее. Но не думаю, что сухопутные биотехи опаснее океанских. Иначе бы они захватили весь мир. А так, даже если они были когда-то, их выбили. Чего не смогли повторить в океане. А мы океанских бьем, значит и с этими справимся. Логично?
Алекс не ответил. Похоже, он был уверен, что я такими речами пытаюсь успокоить сам себя. Отчасти он был прав, дьявол его забери.
Пирс кончился, и я впервые ступил на землю острова. Да, затерянный мир. Именно так. Дорога от причалов вела между четырехэтажных зданий, собранных из одинаковых бетонных панелей. Не было на них ни штукатурки, ни какой-то другой отделки. Все стекла были целыми, но из щелей в рамах густо росла трава, а сами окна стали почти непрозрачными от грязи, принесенной с дождевыми потоками. Из промежутков между плитами, куда набилось достаточно много пыли, пробивалась не только трава, но и тонкие лианы и даже небольшие кусты с крупными белыми цветами. Мох на стенах тоже местами виднелся, из-за чего казалось, будто на строения накинули маскировочную сетку.
Дорога была покрыта не привычным стеклоном, а каким-то другим, на вид более мягким покрытием, напоминавшим застывшую смесь битума и мелкого гравия. Мостовая тоже была вся в трещинах, из которых росла трава, пучки тростника, густой кустарник и даже деревья. Больше растений было с краев, а по середине можно было бы разъезжать на машине, если бы она была. Хотя так, наверное, не везде. Я заметил, что чем дальше от бухты, тем гуще растительность. Не удивлюсь, если некоторые кварталы превратились в настоящие джунгли.
Вскоре стало ясно, что мы движемся через складскую и заводскую зону, и что все здания вокруг образуют ровные одинаковые кварталы. Судя по состоянию окон и крыш, тут никогда не свирепствовали штормовые ветры. От наиболее сильных, западных, надежно прикрывала гора, а с других направлений защищали края воронки, в которой компактно расположился весь город, разделенный, как я предполагал, на ряд зон с разными функциями. Кроме наличия самих зданий, проходящих вдоль мостовой труб, и проводов на столбах, ничего не говорило о присутствии человека. Двери давно замело пылью так, что проблемно будет их открыть.
— Десятки лет тут никого не было, — уверенно произнес я.
— Ожидал другого? — спросил Алекс, искоса глянув на меня.
— Были такие мысли, — неохотно признался я.
К счастью, Алекс не стал уточнять, какие именно.
Дорога, по которой мы продвигались через промышленные кварталы, полого поднималась к краям воронки, уводя нас на юг. Пока там нас вряд ли ждали важные открытия, поэтому я предложил свернуть на ближайшем перекрестке к западу, где под горой, ближе к подножию, виднелись высотки жилых кварталов. Само их наличие говорило о том, что военные тут проживали вместе с семьями, иначе бы хватило казарменных блоков. Да и контингент был не маленьким, если одних только шестнадцатиэтажных башен набиралось почти два десятка.
На трети пути до жилого городка мы наткнулись на площадь с фонтаном, вокруг которого раскинулся сильно разросшийся сквер. Фактически, это были уже скорее джунгли, фонтан не работал, конечно, весь порос мхом и лианами, а вокруг площади расположились шесть зданий с портиками и массивными деревянными дверьми. Я сразу подумал, что это, наверное, штабы разных подразделений, а может и цивильные административные учреждения.
— Зайдем? — Я глянул на Алекса.
— Давай.
С дверью пришлось повозиться. Она была толстой, тяжелой, а пылью и песком ее забило так, что она не поддалась даже силе Алекса. Под конец мы плюнули, отошли на приличную дистанцию и вышибли дверь выстрелом из ракетного ружья. Только щепки полетели в разные стороны.
Понятно, что электричества в городе давно уже не было, поэтому в здании оказалось темнее, чем я ожидал. За дверью оказался большой холл с двумя лестницами и висящей под потолком люстрой, а вот окон не было, так что свет проникал только через саму дверь и из коридора, проходящего между лестниц. Там, вдалеке, виднелось сильно заросшее ветвями окно. Единственное. Кроме него в коридоре были только многочисленные двери, скорее всего ведущие в отдельные кабинеты, некогда принадлежавшие чиновникам или штабным офицерам.
В общем, помещение было явно рассчитано на электрическое освещение, а без него тут едва ни на ощупь пришлось пробираться. Поэтому мы поспешили покинуть холл и перебраться в коридор, там все же было светлее.
При основательном запустении и толстых слоях пыли на всех поверхностях, меня поразило полное отсутствие паутины. Ее тут должно было быть полно, а не виднелось ни единой нити, хотя, судя по остальным признакам, уборку тут не делали уже лет двадцать, как минимум.
Мы выбили одну из дверей в коридоре. За ней оказался внушительный кабинет. Свет проникал из двух больших окон сквозь занавес из лиан, оставляя на стенах переплетающиеся тени. Но видно было хорошо. Вот только смотреть, особо, было тут не на что. На стенах висели чучела засушенных рыб, обрамленные деревянным багетом, в шкафу тускло блестело три кубка и подарочный меч. Большой стол с компьютером покрывал серый бархатный слой пыли, и при каждом нашем шаге пыль с пола поднималась в воздух, начиная плясать в лучах света.
Взглянув на оставленные нами следы, я удивился. Оказалось, по полу были разбросаны бумаги, а стул перевернут, и валяется на боку. Такое мог оставить после себя лишь человек, покидавший кабинет в большой спешке, или мародеры, искавшие что-то после него.
Я поднял бумагу. Это был приказ о назначении какого-то лейтенанта взводным командиром какого-то подразделения. Нда… Вряд ли это могло быть интересным для мародеров. Да и как они сюда могли попасть после ухода военных? Сплошные тайны и вопросы без ответов.
Теперь у меня не оставалось сомнений, что базу не просто покинули, а покинули спешно, под давлением строгого приказа или вынуждающих обстоятельств. Алекс со мной согласился.
Поняв, что в кабинетах ничего интересного не найдем, мы вернулись в холл и поднялись по лестнице на второй этаж. Я начал задумываться о проблеме, которая неминуемо перед нами встанет, точнее она уже перед нами стоит, просто ее никто, кроме меня, еще не осознал в полной мере. И заключалась она в том, что никто из нас не знал, как управлять боевыми кораблями, стоящими в бухте. Сколько людей для этого нужно? Где узнать, как вообще это делается? Из документов? Но я сомневался, что получится быстро найти учебник по управлению эсминцем для начинающих. Да и вряд ли подобный учебник вообще существовал. Управлять кораблями люди учились в специальных учебных заведениях, наверняка не на этом острове, тратили на это не один год…
Эйфория, охватившая меня меньше часа назад, улетучивалась, как туман на рассвете. Ну, есть у меня корабли. Есть целая база для их обслуживания. И что? Не справимся мы с этим своими силами, это ведь не яхта, и не пароход времен Марка Твена. Нужны oбученные экипажи, но где их взять? Уж точно мне не собрать их самому, отлавливая бывших моряков в барах Бенкулу. А значит, придется быть паинькой и выполнять все распоряжения Альбиноса. И тогда, если дядю не злить, он может посодействует, с барского плеча, в проведении операции «Караван».
Вот почему он отдал нам подводный корабль без всякого залога, без всяких гарантий с моей стороны, даже отпустил нас без соглядатая. А куда мы денемся, право? Вот и весь расклад.
Я поделился этими невеселыми мыслями с Алексом.
— Не думаю, что так все плохо, — попытался он меня успокоить. — Надо осматривать сами корабли, а не шататься тут, неизвестно зачем.
— Думаешь, что-то даст такой осмотр?
— Уж точно ничего не даст, если ты скиснешь раньше времени. Корабли того времени были уже достаточно компьютеризированы, чтобы управиться с ними могла даже небольшая команда. Не было уже ни кочегаров, ни механиков, непрерывно подливающих масло в моторы, ни матросов, вручную подающих снаряды к пушкам. Наш «Шпик» не многим от них отличается, и не на много менее сложен в управлении. Да и когда ты проектировал «Кочу», не мог не понять общих принципов кораблестроения и судовождения.
Меня поразило, как эмоционально произнес свою речь обычно неразговорчивый Алекс. Видимо, очень хотел вывести меня из подавленного состояния. А заодно вывести из него и себя. Ведь нет для этого лучшего средства, чем помочь другому.
Так или иначе, мне полегчало.
— Ты прав. — Я кивнул. — Осмотрим корабли. Но они от нас никуда не денутся, так что я бы еще побродил по городу.
— На предмет чего?
— Надо найти хоть какие-то машины. Работающие. Во-первых, если мы хоть одну запустим, значит, дело пойдет и дальше.
— И это тебя успокоит? — Алекс покосился на меня.
— Представь себе, да.
— А во-вторых?
— Во-вторых, Мне надо понять, в какой обстановке и с какими мотивациями люди покидали базу. Что оставляли, что брали с собой и, главное, что их гнало отсюда. Если приказ об эвакуации это одно. Если ужас — другое.
— А по машинам ты это поймешь?
— Пойму, — с уверенностью заявил я. — Ну, и не только по машинам. Еще будет понятно, собирались сюда возвращаться, или знали, что уходят навсегда.
Алекс со мной согласился. Мы осмотрели еще пару кабинетов на втором этаже, но кроме кабинетов там была еще внушительная библиотека и большой конференц-зал, в котором на одной из стен висел «График учебных занятий для офицерского состава». Он охватывал месяц, с первого числа, по тридцатое, и был напечатан на тонком картоне большого формата. Дата, указанная рядом с подписью ответственного лица, минула двадцать девять лет назад, то есть, еще до моего рождения.
— Не зря поднимались, — с улыбкой произнес Алекс, рассматривая график.
Я тоже вчитался и понял, что его так порадовало. Среди занятий были не только учения по сохранению живучести корабля, но и стрельбы, приемы судовождения и работа на различных симуляторах. Получалось, что как минимум часть навыков экипажи получали тут, а значит, и мы их могли получить.
— Так они тут учились? — с надеждой спросил я.
— Учились вряд ли. — Алекс покачал головой. — Тогда офицеров готовили специальные военно-морские училища. Но здесь им приходилось повышать и поддерживать квалификацию. Если найти все симуляторы и методические материалы, то нам, с нашим опытом судовождения, этого хватит. Одна проблема, без электричества это работать не будет.
— Так вот нам и задача на сегодняшний световой день! — Я сразу приободрился.
— Ищем генераторы?
— Да. Придется запитывать весь город, ведь мы пока не знаем, что где находится. Думаю, тут не локальные системы электроснабжения, а одна общая на всю базу.
— Могут быть еще аварийные, возразил Алекс. — Но это сути вопроса не меняет. И еще… Если ты хочешь найти машины, то могу предположить, что в таких административных зданиях должны быть свои гаражи. Не пешком же господа адмиралы перемещались по городу.
Алексу удалось еще больше поднять мне настроение. Город остался тем же, мрачным и мертвым, но мое восприятие уже было другим, а потому и город становился другим. Теперь он состоял из загадок, которые нам жизненно необходимо разгадать, а нет лекарства от уныния лучше, чем активная деятельность. Ну, мы и включились в нее.
Как и предполагал Алекс, в огороженном дворе за штабом оказалось много чего. Сам двор зарос ужасно, превратившись за почти три десятка лет в реальные джунгли. Деревья разрослись и дали потомство, их оплели лианы, трава поднялась выше пояса, проломив и развалив по сторонам покрытие тротуаров. Молодые вездесущие фикусы местами росли так густо, что без мачете невозможно было сделать и шагу. Хорошо, что только во дворах и в сквере было так. Видимо, на улицах и в промышленной зоне покрытие на дорогах было потолще и покрепче, да и бетонные фундаменты зданий мешали этому буйству расти беспрепятственно. Иначе вся база стала бы похожей на древний индийский город, захваченный дикими джунглями. Впрочем, этой судьбы ей не миновать все равно. Хорошо хоть обезьян не было. Хотя, тут не было вообще ничего живого. Кроме растений. Даже насекомых, даже мух, которые, казалось, есть везде. А это совсем уж странно.
Я все больше склонялся к мысли, что жизнь тут была намеренно уничтожена. Вопрос только кем, и зачем. Это сильно меня настораживало. Если эти силы уничтожения, сделавшие свое смертоносное дело, теперь дремлют, то что им мешает проснуться и уничтожить нас? А поскольку я понятия не имел о природе этих сил и о том, что их могло возродить, каждый шаг приходилось делать с оглядкой и некоторой осторожностью.
— Тут должно быть что-то вроде караульного помещения, — предположил Алекс. — А при нем оружейная комната.
— Зачем тебе? — не сразу сообразил я. — Мало ружья и винтовки?
— Мачете, или на крайний случай большие штыки нам бы не помешали, — пояснил здоровяк. — Иначе устанем тут что-то искать. Не пролезть через эти заросли.
Он был прав. Мы вернулись нами же пробитой тропой и, тоже не без труда, добрались до небольшой караульной казармы, приткнувшейся у задней части основного штабного здания. Кроме спального помещения с тремя десятками коек нашлась, конечно, и оружейная комната. Обитая железом дверь оказалась незапертой, даже чуть приоткрытой. Поразительно, такого я точно не ожидал. Внутри мы нашли несколько распахнутых настежь пустых оружейных шкафов, но в одном еще оставались пять допотопных карабинов с интегрированными откидными штыками и четыре вполне нормальных автоматических винтовки с длинными примыкающимися штыками. Такие ножики вполне годились для наших целей. Не мачете конечно, но откуда оно в караулке? Вряд ли охранники тридцать лет назад могли предположить, в какое запустение придут газоны во дворе штаба.
Вооружившись тяжелыми штыками с полуметровыми клинками, мы начали куда более эффективно прорубаться вглубь двора. По мнению Алекса автопарк должен был находиться именно там, в задней части территории, и иметь отдельные ворота для выезда техники. Но не успели мы миновать и двадцати метров, как наткнулись на человеческие останки.
Это был скелет, от плоти давно ничего не осталось, но одежда, хоть и вылиняла почти до белого цвета, сохранилась достаточно хорошо. Это была военная форма, а рядом с останками, метрах в полутора, валялся сильно изоржавленный карабин.
— Так-так… — Алекс присел возле скелета. — Что ты поведаешь нам, бедный Йорик? Карабин у тебя, дружок, кажется выбили из рук добрым ударом. Иначе он не отлетел бы так далеко. Правда, ты мог и сам его отбросить, если хотел сдаться в плен победителю. Но город совсем не похож на разоренный противником. А?
— Не похож, — подтвердил я. — И какой вывод сделает наш доморощенный криминалист?
Мне снова стало не по себе. Возникло устойчивое ощущение, что кто-то пристально смотрит мне в спину из-за кустов. Оборачиваться я не стал, знал, что это ложное ощущение. От нервов.
— Вывод? — Алекс поднял череп и глянул ему в глазницы на гамлетовский манер. — Был бой. И дело дошло до рукопашной. Противник выбил у караульного карабин, после чего прикончил беднягу.
— А то, что у него штык не примкнут, тебя не смущает? — усмехнулся я.
— Смущает. Но еще больше смущает вот это. — Он повернул череп лицевой частью ко мне.
Лобная кость была рыхлой, словно наполовину растворенной то ли кислотой, то ли похожей субстанцией. А в центре этого ожога даже зияло небольшое отверстие.
— Нда… — выдавил я из себя. — Чем это его так могло?
— В те годы, говорят, работали над созданием энергетического оружия. Лазеров всяких, микроволновых излучателей, даже плазмой стрелять пытались. Не прижилось, но попытки были.
— В любом случае это не вписывается в картину спокойной и неспешной эвакуации.
— Не вписывается, если не принять идею эвакуации в два этапа, — возразил Алекс. — Вот прикинь. Сначала эвакуировали высший командный состав, офицерских жен, детей и любовниц. При этом ушло подавляющее число кораблей. Видал сколько пустых пирсов по берегу? Но небольшой арьергардный контингент, в основном из матросов и младшего офицерского состава, остался для обеспечения отхода первой, основной, колонны.
— Складно. — Я кивнул. — И что потом?
— Тут моих криминалистических способностей уже недостаточно, — с иронией ответил здоровяк. — Если хочешь, можешь вызвать нашего друга, комиссара Гэбриэла. Он будет рад.
— Тут связи нет, — отшутился я, хотя мне было совсем не весело.
— Вообще, могу предположить высадку небольшого вражеского десанта, — продолжил Алекс. — Надо поискать, если найдем людей в другой форме и с другим оружием, или парашюты, или сбросовые крылья, то моя версия обретет доказательную базу.
— У меня есть другая. — Я не счел нужным держать соратника в неведении.
— Ну-ну, удиви меня, — усмехнулся здоровяк.
— Никакого десанта не было, — спокойно отрезал я.
— На кой дьявол захватывать базу, на которой почти не осталось противника? Подождать часок, эвакуируется вторая колонна, и все. Бери что хочешь, владей чем хочешь. Но никто ничем тут владеть не стал. И второй волны эвакуации не случилось, иначе бы не осталось кораблей у причалов. Кстати, они наверняка исправны и готовы к отплытию.
— Ну, это и по моей версии так. — Алекс пожал плечами.
— Только по твоей версии на них бы уплыли десантники. Разве не так?
— Ну, допустим. А по твоей как? Кто убил этого?
— По моей десант тоже был, — жестко произнес я. — Только состоял он не из людей.
Алекс не ответил. До него моментально дошло, о чем я думал и что имел ввиду. Повисла столь непроницаемая тишина, что мне показалось, я слышу, как сердце у Алекса бьется. Но не мог я этого слышать, просто нервишки в конец расшалились.
— Сухопутные… — Второе слово Алекс не стал договаривать.
Я молча кивнул.
— Они должны были сдохнуть. — выдохнул Алекс после паузы. — Нет, ну правда. Перебили остатки контингента, жрать больше нечего…
— Будем надеяться. Но бдительность не терять.
Прорубившись до задней части двора, мы действительно нашли там автопарк, а вместе с ним и следы, подтверждавшие мою версию, а не версию Алекса. Часть автомобилей, из них два грузовика и один автобус, были не только перевернуты, но и частично раздавлены некой силой, бушевавшей тут почти три десятка лет назад. Не малой силой. Ограждение из металлической сетки было в нескольких местах свернуто, словно бульдозерами, и даже столбы, на которых оно держалось, были частью сломаны, а частью вывернуты из грунта.
Стояли под навесом и нетронутые автомобили. Несколько открытых грузовиков, грейдер с ковшом, три внедорожных пикапа с пулеметами на турелях и три внедорожника, оборудованных для перевозки пассажиров. Был даже один лимузин, но вокруг него проросли деревья, и стронуть его с места было немыслимо без хорошей пилы.
Колеса у всех машин были спущены до дисков, а сама резина выглядела не лучшим образом — дожди и солнце пагубно на нее повлияли. Но нам не очень-то было депо до этих машин, нас обоих куда больше волновали следы прошедшей тут битвы. Причем видно было, что людям пришлось сражаться с противником, значительно превосходящим их во всем. В силе, в габаритах, в возможностях и живучести. Например, вокруг одного из пикапов с пулеметом валялось столько стрелянных гильз, что числом вылетевших из ствола пуль можно было остановить стадо мчащихся на ограждение буйволов. Но силу с которой людям пришлось сражаться, остановить не удалось. Она смяла пикап, свернула пулемет с турели, раскидала стрелков, от которых остались лишь отдельные кости, и двинулась дальше, разнося все на пути. И это при том, что пулеметный огонь велся по ней почти в упор.
— Людей разрывало на части, — негромко произнес Алекс. — Иначе бы кости лежали в виде целых скелетов.
С этим было трудно не согласиться. Но кое-что меня после этой картины начало успокаивать. Отсутствие звуков, которое поначалу воспринималось как неприятное, теперь оказывало прямо противоположное воздействие на психику. Ведь чудища с такой мощью должны обладать и внушительными габаритами. Они просто не могут двигаться совершенно бесшумно, а значит, их будет слышно издалека.
— Не факт, — разочаровал меня Алекс, стоило мне высказать эту мысль.
— Почему?
— Если тут прошелся биотех, созданный на основе насекомого, к примеру, то я не знаю, сколько будет от него шуму. Может нисколько. Много ли шума от паука?
На мой взгляд, это было бредом. Важен фактический вес твари, а нее природа. Паук весом в пару тонн создаст достаточно шума, чтобы мы услышали его за несколько кварталов в такой тишине. Я был уверен, что рядом противника нет. Если он вообще остался на острове. Это, кстати, был для нас вопрос вопросов, поскольку мы, лучшие спецы по биотехам в мире, ничего не знали о сухопутных искусственных тварях. Даже само их существование, до этой минуты, оставалось под вопросом. Теперь этот вопрос отпал ввиду очевидности картины прошедшего тут боя. Так смять оборону могли только роботизированные танки, либо сухопутные биотехи. То, что все же не танки, можно было определить по характеру вдавленных повреждений на металле автомобилей. Если бы машины прошли, то давили бы траками и колесами, а тут нет. Тут давили и насквозь пробивали обшивку лапами, срывали металл щупальцами и ломали клешнями. И это было по-настоящему страшно даже через тридцать лет после событий.
— Попробуем завести внедорожник? — Алекс попытался вывести меня из нехорошего состояния.
— Аккумулятор точно сел. — Я вздохнул. — И колеса не накачать без электрического компрессора. Так что, прежде чем кататься, надо наладить электроснабжение, как собирались.
— Да ну брось! — Напарник скривился. — Пешком искать станцию по всему городу? Не, я лучше повожусь с агрегатом, а потом он меня повезет. Поглядим, в каком он состоянии.
Пришлось ему помогать, хотя я не верил в успех затеи. Поначалу совсем не хотелось выпускать винтовку из рук, но потом здравый смысл взял верх. Какая к дьяволу тут винтовка, если что? Пулемета не хватило, а я с этой пукалкой. Так что я без сожаления сказал оружию прощай, закатал рукава куртки, и взялся задело.
Постепенно работа начала спориться. С колесами, к примеру, оказалось все не так плохо, как казалось на первый взгляд. К автопарку были приписаны небольшие слесарные мастерские, где нашлось множество самого разнообразного ручного инструмента, не требовавшего электричества для работы. Так что мы попросту достали из машин все запаски, домкратами подняли внедорожник, и поставили хорошие колеса вместо прохудившихся. Без нагрузки они даже не полностью сдулись, так что мы без особых проблем подкачали их ручной помпой. Там только переходник пришлось присобачить, но мы использовали в качестве него обрезанный кусок шланга от штатного компрессора. Больше пришлось повозиться с мотором. Точнее с отсутствием хоть какого-то заряда аккумулятора. К счастью, внедорожник был оснащен ручной коробкой передач, что натолкнула Алекса на мысль завести машину, что называется, с толкача.
Оказалось это не так просто, как хотелось бы. Во-первых, масло в моторах давно стекло в картер, да еще и загустело в придачу, так что мотор поначалу проворачивался с трудом. Мы вдвоем не смогли столкнуть внедорожник с места. Тогда Алекс решил поднять машину на домкраты так, чтобы вывесить ведущие колеса в воздухе. Поставив ее на передачу, он за счет своей богатырской силы и нецензурных ругательств, провернул колесо, вместо того, чтобы толкать машину с ее внушительной массой. Я ему помог, и нам удалось с десяток раз бодро провернуть мотор, заставив масло рассредоточиться по трущимся поверхностям. Дальше дело быстро пошло на лад. Мы вернули внедорожник на колеса, замкнули цепь зажигания напрямую, и выкатили машину из автопарка на ровный, чуть наклонный участок дороги.
Ну и началось… Толкать было тяжело, Алекс ругался, как сапожник, потом не удержался и я. Тут же мотор задымил и зафыркал. Видимо русская ругань имела более разветвленную структуру и способствовала правильному распределению усилий.
Через несколько минут двигатель издал несколько хлопков, сопровождавшихся клубами черного дыма. Мы напряглись еще. Когда внедорожник достиг более заметного уклона, машина снова ожила, начала пукать, хрюкать, плеваться дымом и, провоняв всю округу, все же завелась. Мне пришлось ее догонять, чтобы заскочить в кабину, затормозить и выключить передачу. Это была заметная победа. Казалось-то, что дело совсем безнадежное. Если так и с кораблями получится, так большего от судьбы и нечего ждать.
Алекс с довольным видом вытер пот со лба и показал жест «О'кей».
Очевидно, что наличие на ходу даже одного автомобиля, кардинально изменило наше положение. Обследование острова сразу перешло на новый уровень. К тому же, мы теперь могли завести любую машину с ручной коробкой передач, взяв ее на буксир. Благо, к тому времени былая мода на «автоматы» уже прошла, так что для наших целей годилась почти вся уцелевшая техника в автопарке.
Правда, не обошлось без конфуза. Поначалу мне трудно было привыкнуть к поразительно малой мощности мотора — если при старте с места просто отпустить сцепление, не поддав хотя бы немного газу, машина неминуемо глохла. Пришлось снова ее расталкивать, хорошо хоть прогретый мотор запустился проще, а то бы я от Алекса наслушался. Но я быстро привык, списав низкую мощность на то, что автомобиль почти тридцать лет простоял без движения.
Впрочем, двигалась машина достаточно уверенно и бодро, только при старте с места нельзя было забывать о ее особенностях. Хотя, конечно, может для допотопного двигателя внутреннего сгорания это было нормально, может при сравнимых с водородной турбиной размерах он, и будучи новым, не мог похвастаться таким же крутящим моментом.
Уже через пять минут езды в сторону жилых кварталов мы обнаружили еще более впечатляющие следы битвы. Тут дорога была перекрыта несколькими рядами баррикад, за которыми расположились позиции трех безоткатных орудий. Баррикады, как и заграждение автопарка, тоже напора не выдержали, в них были пробиты две бреши, обломки валялись повсюду, а орудия, кроме одного, оказались разбиты.
Мы проехали мимо в молчании, а метров через сто обнаружили посреди дороги останки чудовищной твари. От одного их вида мне стало не по себе. Трудно представить, что чувствовали бойцы, столкнувшись с таким монстром при его жизни.
Судя по следам, еще не достигнув баррикад, биотех получил ранения из безоткаток, но ему еще хватило сил не только глубоко продвинуться за линию обороны, но и как следует потрепать противника.
Скелет был огромен. По габаритам его можно было смело сравнить с ископаемым динозавром, но на габаритах сходство и заканчивалось. Дело в том, что чудище было самой настоящей химерой, составленной из признаков самых разных существ, но при этом сохранявшей некую гармонию, хоть и ужасающую во всех смыслах. Начать с того, что скелетов у искусственного существа было два. Один внутренний, характерный для позвоночных, второй внешний, как у насекомых или ракообразных. Остальные признаки были под стать скелету — число и форма боевых и двигательных конечностей, пропорции тела, ужасающая пасть, все было собрано, как конструктор, с совершенно разных природных прототипов. Начиная от скорпиона, как мне показалось, и заканчивая представителями рептилоидных видов. В трех местах скелет был поврежден, но не настолько, чтобы повредить двигательным функциям монстра. Сдох он, скорее всего, или от кровопотери, или от повреждения внутренних органов. Хотя оно и не мудрено, после трех попаданий из семидесятимиллиметровых безоткатных орудий.
— Охренеть… — произнес я по-русски.
Но Алексу перевод не потребовался, тут и без слов все было понятно.
Чуть дальше мы увидели довольно сильно поврежденное здание. Судя усыпанному гильзами тротуару, из окон пытались вести огонь по наступающим чудищам. Но монстров не остановили тонкие бетонные плиты, они треснули под ударами, а дальше их просто вынесли и произвели значительные нарушения на первом этаже.
— На второй не забрались, — отметил Алекс. — Лестницы для них узкие.
Это было важное наблюдение, но все же я забеспокоился, что твари могли порядком разнести важные элементы инфраструктуры базы, например систему электроснабжения. Но потом стало ясно, что биотехи бесчинствовали не по всему городу. Стоило нам подняться к подножию горы, выбравшись из основной воронки, как картина боя стала более или менее понятной. Отсюда открывался неплохой вид, только ряд высоких зданий не позволял хорошо рассмотреть северный берег бухты. Остальной же город был как на ладони.
По местам возведенных временных укреплений и стычек было видно, что биотехов высадили, скорее всего, в южной части острова, за окраиной города. И они именно с юга вклинились на территорию базы, стремясь добраться до бухты кратчайшим путем. Прежде, чем добраться до города, тварям пришлось пересекать открытое пространство, их засекли на подходе и пытались остановить орудийным огнем и ракетами, но преуспели в этом мало. Биотехи смели первую линию обороны, ворвались на улицы и принялись бесчинствовать там. Оставшемуся контингенту, прикрывавшему отход первой волны эвакуации, пришлось принять бой. Это, скорее всего, позволило спасти еще множество жизней, так как у пирсов были видны брошенные машины, автобусы, броневики. Так что три оставшихся корабля, это те, на которых уйти уже было некому.
Но что стало с тварями после их окончательной победы над людьми? Это было не ясно, но для нас данный вопрос имел большое значение. Проблема в том, что мы ничего не знали о повадках сухопутных биотехов, об их жизненном цикле, о системе питания. А что если они, подобно клопам или бактериям, могли впадать в какое-то состояние, вроде анабиоза, переживать голод и другие неблагоприятные условия, а потом снова оживать по велению каких-то особых рефлексов? Попросту говоря, они могли перебить всех людей, не успевших покинуть остров, а потом впасть в спячку на тридцать лет, и дремать, пока рядом снова не окажутся живые люди. Возможно, мы просто не слышим, а они уже просыпаются, вылезают из подвалов, и готовятся замкнуть кольцо вокруг нас.
Я обратил внимание, что чем дальше от бухты, тем больше власти над городом имели растения. Не совсем понятно, почему, но факт оставался фактом. То, что издалека мы принимали за естественный цвет зданий, оказалось вблизи пробивающейся через щели травой, лианами и кустарником. Причем тут уже были заметны разрушения, причиненные буйством флоры — кусты распирали плиты по стыкам, выдавливая их наружу, отслаивали бетон от арматуры, прорастали сквозь окна, пробивая стекло, и чинили прочее разорение.
Лучше других, правда, выглядели жилые многоэтажки, хоть стояли они на самом краю города, выше других строений, у самого подножия горы. Видимо, технология их строительства отличалась кардинальным образом. Возможно, там использовался более толстый и крепкий бетон, чем у панельных складов и хозяйственных зданий. В любом случае, жилые дома выглядели вполне пригодными к дальнейшему их использованию.
Дороги тоже сужались, по мере приближения к окраинам, и становились менее проезжими. Причем это было вызвано не только растущими посреди улиц деревьями или дырами в мостовой, но и сплошными джунглями от стены до стены, иногда, мешающими проезду. Тут, кстати, я понял, что дело не в бухте, которая по каким-то непонятным причинам не давала всходить растениям. Просто джунгли, окружавшие город за его пределами, постепенно продвигались к центру, сужая кольцо, ломая бетон и дорожное покрытие, оплетая здания. Пройдет еще десяток лет, и город станет неразличим с воздуха.
У самого въезда в жилой городок, некогда огороженный красивым забором из решетки и природного камня, нам показалось, что дальше проехать просто немыслимо. Не смотря на то, что забор местами полностью рухнул под натиском растений, даже пешком войти в городок показалось непростым делом. Там все заросло не меньше, чем во дворе штаба. Пришлось и тут пустить в ход штыки.
Но быстро выяснилось, что кустарник пророс только вдоль ограждения, не очень широкой полосой, а в самом городке, закатанном в бетон, все куда благополучнее. Тут джунгли не имели никакой власти, хоть на роликовых коньках катайся. Так что мы прорубили проход через основные ворота и проехали дальше на машине.
Там, внутри периметра, мы нашли то, что искали — главный энергетический центр базы. Он располагался чуть поодаль от домов и представлял собой связку из солнечно-солевой станции со станцией на водородных генераторах.
— Надо же! — порадовался Алекс. — Я думал, они еще уголь в те времена жгли. Машины-то на ископаемом топливе.
Возможно, это вообще была одна из первых в мире промышленных водородных станций, а то и опытный образец. В любом случае, хотя она и могла выдать всю необходимую городу мощность, военные не очень на нее надеялись, так что объединили ее с более привычными для них солнечно-соляными модулями в один комплекс.
При ближайшем рассмотрении оказалось, что все оборудование исправно, и вернуть его к жизни не составит проблем. К тому же Алекс имел какой-то опыт работы с электросетями, сказал, что ему запустить генераторы вообще раз плюнуть. Правда, оказалось все не совсем так. Соль в баках давно остыла и отвердела, чего по технологическому циклу никак нельзя было допускать. Она должна быть жидкой, чтобы можно было ее перемешивать, и более эффективно черпать из баков тепло для турбин. Из полностью затвердевшего состояния соль невозможно было вывести штатно, за счет энергии солнца, к тому же оно едва пробивалось через покров облаков.
Алекс, однако, не унывал. Благо, с «водородкой» проблем действительно не возникло, даже оставалось немало воды в основном контуре. Так что восстанавливать энергосистему мы решили именно с нее. Алекс направил водород в промежуточный контур и начал постепенно разгонять генераторы, чтобы валы от резкого набора оборотов не сорвало с магнитных подшипников. После прогрева запустились семицилиндровые «стирлинги», дав ток. Стрелки контролирующих приборов сдвинулись, установившись на штатной отметке двести двадцать вольт на каждую из трех фаз.
— Можно подавать накала на баки «солянки», — сообщил Алекс.
— Точно? — переспросил я. — Не выбьет защиту?
— А мне почем знать? Водорода надолго не хватит, так что нам в любом случае придется плавить соль, иначе все остановится.
Посредством силового рубильника я перебросил все фазы на теплогенераторы в соляных баках. Оставалось только ждать. Уже не важно было, как скоро выйдет солнце, поскольку от «водородки» соль расплавится неминуемо, а потом будет отдавать тепло на турбины достаточно долго. А когда облака разойдутся, солнце включится в общий цикл.
Алекс посмотрел на показания приборов.
— Да, пока вся мощность уходит в расплав, — сообщил он. — Можно заняться чем-то полезным, пока сеть не начнет работать в полную силу.
— Хватило бы водорода, — со вздохом произнес я.
— Должно хватить, — успокоил меня Алекс. — А не хватит, выйдет солнце и закончит работу. Соль к тому времени в любом случае уже будет жидкой и все заработает. А не выйдет солнце, так подключим к бакам силовую установку «Шпика».
Послушать его, так у нас вообще проблем не было. Меня удивляло, как можно не замечать их, как можно так легко к ним относиться? Но вот что удивительно. Алекс не только не придавал проблемам большого значения, но и без труда их решал, в случае возникновения. Сильная личность? Или, если на проблемы меньше грузиться, то и решать их легче? Это был философский вопрос, а меня сейчас больше интересовали практические аспекты.
Забравшись по технической лестнице на крышу «солянки», я увидел вдалеке бухту и ошвартованного у пирса «Шпика». В условиях прямой видимости можно попробовать связаться с Ольгой через «горошину» коммуникатора, особенно с учетом мощности приемопередающих систем батиплана.
Я несколько раз вызвал борт, после чего, через шум помех, довольно отчетливо услышал ответ Ольги. Я сообщил ей о запуске электростанции, а о машине и сухопутных биотехах говорить пока не стал. Первым мне хотелось всех удивить, а вторым не хотелось пугать Ольгу. Натура у нее была впечатлительной, так что это могло плохо закончиться. Я попросил не беспокоиться, так как работы могут занять почти весь остаток дня, а непрерывную связь обеспечить пока не получится.
Когда я спустился в аппаратную, Алекс предложил поискать место, где располагались системы связи, наблюдения, а так же симуляторы, которые бы очень нам помогли. Ни у кого из нас не было предположений, в какой части базы все это могло находиться, поэтому искать решили наобум, продвигаясь от жилой зоны на север, чтобы попасть, в конечном счете, на еще неизведанный берег бухты, точно напротив места швартовки «Шпика». Понятно было, что центр связи должен иметь заметные антенны или на крыше, или на земле, неподалеку от основного строения. Но ничего такого с нашей высокой точки разглядеть не удавалось. Это означало, что искать надо севернее, так как именно в том направлении видимость была сильно ограничена несколькими высокими зданиями.
Так и сделали. Но нам пришлось углубиться в город, так как по окраинам не проехать было, уж очень они заросли деревьями. Поблуждав немного по кварталам, мы уже минут через двадцать отыскали большое антенное поле, а рядом с ним несколько зданий. Скорее всего, там некогда и размещались связисты со всем оборудованием.
Тут-то и начались важные открытия. Именно в этой части города оказались размещены основные учебные центры, стрельбища, полигоны, а так же системы управления большинством радиоэлектронных средств. Оставалось лишь запитать все это, так как осмотр обесточенных систем мало что мог дать. Но, по прогнозам Алекса, «солянка» наберет достаточную мощность только к закату, так что лучше было подождать и не пороть горячку.
Я подумал, что теперь нет никакой необходимости ютиться в тесных помещениях батиплана, а можно спокойно занять любое удобное здание. Алекс предложил осмотреть один из жилых домов, так как они сохранились значительно лучше других строений. Мы так и сделали. Планировка там оказалась удобной, на каждой лестничной площадке, по обе стороны от лифтовой шахты, располагались три однокомнатных квартиры и одна двухкомнатная. Я решил, что займу двухкомнатную, заодно будет и штабом, и кают-компанией.
Мебель вся стояла на положенных ей местах и не имела видимых повреждений, на пыльном полу валялись сильно припорошенные вещи из платяного шкафа. Видимо, жильцы собирались уж совсем впопыхах и брали только самое необходимое. Так же поступить пришлось и моим родителям, и Ольгиным, когда извержение вулкана прогнало нас с родного острова и заставило выйти в океан, кишащий биотехнологическими тварями. Но я велел этим воспоминаниям покинуть голову, было сейчас не до них.
В общем, если основательно прибраться, вымести пыль, то в квартирах жить будет сильно лучше, чем в каютах «Шпика». К тому же в спальне был установлен неплохой для тех лет дисковый медиацентр, а я уже забыл, когда смотрел старые фильмы. Это был приятный бонус. Оказалось, что и в других квартирах все примерно так же. Так что после подачи электричества можно будет по-барски отдохнуть.
Собственно, тянуть с уборкой не было смысла. Я решил забрать остальных членов экипажа и начать тут обустраиваться. Мысли о сухопутных биотехах еще продолжали тревожить меня, но уже не так остро. Похоже, Алекс был прав, часть из них перебили, а выжившие сами передохли за тридцать лет. Но, даже если это не так, бронированный «Шпик» у пирса им точно окажется не по зубам, так что вряд ли имеет смысл его охранять и оставлять вахтенного. Да и кого? Урмана? Ольгу? Из них охранники, как из морковки гвоздь, а тянуть вахту с Алексом было бы очень непродуктивно. Важных дел пока больше было тут, на земле.
В бетонном же доме мы сами находились в достаточной безопасности на случай внезапного нападения. Разглядывая следы уличных боев, мы уже знали, что массивным тварям просто не протиснуться вверх по лестнице. Исходя из этих соображений, решено было занять не первый, а третий этаж. С гарантией. К тому же, после подачи энергии, должен был заработать лифт.
