Глава 4
Осмотрев место таинственного убийства и отметив для себя кое-какие мелкие детали, которые, впрочем, все равно не помогали воссоздать более или менее полную картину происшедшего, я поехала в Тарасов. А по дороге по привычке «раскладывала по полочкам» полученную информацию.
Что ж, попытаемся восстановить последовательность событий.
Убийца расправился с охраной Войнаровского, отследив телохранителей поодиночке. Если верить показаниям шофера, то именно он привел убийцу на террасу и оставил там наедине с Афониным и вторым охранником… Николаем, что ли. Наверное, потом Афонин повел киллера в полуподвал, где находятся все электрические причиндалы, и там получил отверткой в подбородок и чем-то острым, не исключено даже, что просто пальцем, — в глаз. Затем убийца поднялся на второй этаж, хрястнул головой об стену Грибова, воткнул сосульку в основание черепа Войнаровского. До смерти напугал девиц. После этого вышел из апартаментов гендиректора «Диаманта», снова возможно, спустился в полуподвал с распределительным щитком, захватил с собой «узи», расстрелял Николая и ушел, оставшись незамеченным шофером и садовником.
А если верить Игорю, то встретил киллер на дороге горе-отпрыска губернатора, сунул ему в руку пистолет, кинул на забор Игоревой дачи свою черную бейсболку и растаял в ночи.
Нестыковок — куча. Если орудовавший вчера киллер — профессионал, то какой ему смысл оставлять столько свидетелей? А их более чем много.
Шофер Войнаровского — раз. Садовник, который хоть и не видел ничего, но кое-какое представление все равно получил, — два. Потом еще две девицы, одна из которых тоже ничего не видела, а вторая точно убийцу видела, но пока лежит в психушке.
И еще Игорь. Хотя его свидетелем и считать-то не стоит, если судить по количеству полученной от него информации. Он даже на половину свидетеля не тянет. Разве что только на треть. Причем и эта треть непомерно отягощена алкоголизмом и тяготами бурной жизни.
Да, профессионал положил бы всех. Спокойно и непринужденно. Судя по тому, как жестоко убийца расправился с Василием Афониным и как необычно был убит Войнаровский, сентиментальностью этот человек не страдает. Все говорит за то, что действовал именно профессионал. А надо же — оставил пять свидетелей!
Зато если предположить, что киллер умышленно оставил свидетелей, то можно выйти на гипотезу, данную губернатором: Игоря сознательно подставили. Ведь кепка на заборе и «узи» с отпечатками пальцев — это более чем серьезно.
Кстати, киллер явился вместо электромонтера Семенова, который всегда устранял неполадки на даче Войнаровского. Можно сказать, был штатным сотрудником. Вот еще кто может быть полезен. Плюс девушка в психушке.
Я вернулась в город ближе к вечеру.
Надо сказать, что Дмитрий Филиппович и велел мне приехать ближе к вечеру, часам к семи, потому как в восемь пятнадцать ожидался самолет из Москвы, который привезет в Тарасов олигарха и фактического распорядителя «РосАлмаза», губернатора одного из российских краев Романа Альбертовича Лозовского. Более того, в связи с новыми трагическими обстоятельствами Лозовский пожелал встретиться с губернатором уже сегодня, а не завтра в первой половине дня, как планировалось первоначально. Хотя не исключено, что сегодняшняя вечерняя встреча будет носить полуофициальный, а то и вовсе неформальный характер.
Не успела я войти в здание администрации, как зазвонил мобильный. Это был снова Дмитрий Филиппович. Вероятно, давно ему не приходилось делать столько звонков собственноручно, а не посредством беглого указания секретарше: «Светочка (Леночка, Катенька), соедините меня с тем-то и тем-то».
— Вы где? — с места в карьер спросил губернатор.
— Вхожу в корпус.
— А-а, прекрасно. Сейчас вы едете со мной в аэропорт. Будем встречать Лозовского. Потом будете присутствовать при нашей встрече. Сегодня приватный разговор без всяких протоколов и отчетов. Что там с Игорем?
— Да так, — уклончиво ответила я. — Дело темное. Думаю, что необычное.
— Следователь и фээсбэшники прямым текстом говорят, что виноват Игорь?
— Дмитрий Филиппович, неважно, что они говорят. Важно, что в данный момент улики против вашего сына. Хотя лично я думаю, что он не имеет к этому отношения.
— Ладно. Жду вас в своем кабинете.
* * *
Приватная встреча губернатора с Лозовским проходила, как говорится, за закрытыми дверями — ни одного журналиста и близко не было. За дверями кабинета стояла охрана, а в самом кабинете находились четверо. Двое были Дмитрий Филиппович и я, а еще двое…
Третьим был, разумеется, Роман Альбертович Лозовский, неожиданно для олигарха высокий, представительный, интересный мужчина. Внешне совсем не похож на классический портрет олигархического толстосума, продекларированный сатириком Михаилом Задорновым: кошелек и два ушка.
Мало того, что Роман Альбертович ростом на голову превосходил тарасовского губернатора, так он еще был строен и, что самое существенное, относительно молод. Ему не было еще и сорока. С первого взгляда сложно было угадать в этом статном мужчине со спокойным доброжелательным лицом, которое украшалось — именно украшалось, а не портилось или вульгаризировалось! — стильной небритостью, одного из богатейших и влиятельнейших людей России. Возможно, эта небритость и молодила олигарха, потому как старшие его собратья «по цеху» вроде Гусинского или Березовского не могут позволить себе такую вольность и всегда гладко выбриты.
Впрочем, Роман Альбертович, несмотря на показную простоту, был, конечно, совсем не прост. Да и не мог он быть прост по определению: простоватые люди миллиардами не ворочают. Достаточно было разок взглянуть в темные, чуть прищуренные глаза Лозовского, чтобы понять: этому палец в рот не клади.
Чуть поодаль, за правым плечом Лозовского сидел четвертый участник разговора. Впрочем, в разговор-то он — единственный из всех — не вступал. Я-то хоть произнесла пару слов, когда галантный олигарх высказал пару комплиментов моей внешности, а этому четвертому никто комплиментов не делал, так что он просто сидел позади Лозовского.
Он был далеко не так ярок внешне, как его шеф. Более того, этот человек обладал вполне обыденной внешностью: маловыразительные серые глаза, аккуратно причесанные темные волосы, ничем не примечательные правильные черты лица, четкая линия неподвижного рта. Быть может, он был даже красив, но только не сейчас, когда его лицо не одушевлялось абсолютно никаким чувством. Он сидел, прикрывшись маской отстраненного равнодушия, и смотрел в спину Лозовского. По всему было видно, что это личный телохранитель Романа Альбертовича.
— Мне очень прискорбно, что наша встреча проходит без Александра Емельяновича, — сказал Лозовский после приветствий. — И надо же было такому случиться за день до моего приезда! Это не может быть случайностью. Как вы считаете, Дмитрий Филиппович?
Губернатор кивнул головой и спокойно — о, как спокойно в сравнении с утренними выступлениями против Лозовского! — проговорил:
— Да, верно. Кто-то сильно невзлюбил Александра Емельяновича, что, впрочем, для человека его масштаба неудивительно. Но это удар не только в Войнаровского, — Дмитрий Филиппович поднял глаза на гостя и договорил: — Это удар и в меня. И я говорю не только о моем сыне, которого ловко сделали причастным к этому скверному делу.
— Да, я слышал.
— Я говорю и о том, какой ущерб нанесен губернии и ее интересам. Ведь это и вас касается, Роман Альбертович.
— Да, конечно, — согласился Лозовский, — почему я, собственно, и настоял на немедленной после приезда встрече. Я бы хотел поговорить с вами не как губернатор с губернатором, не как бизнесмен с бизнесменом, а как человек с человеком. Нам есть что обсудить, не так ли?
— Да.
— Тогда позвольте пригласить вас, Дмитрий Филиппович, в клуб, который я приобрел как раз для таких случаев, если буду гостить в своем родном городе.
— Вы приобрели ночной клуб?
— Я не говорил, что это ночной клуб. Это просто клуб. Там можно и поужинать. Честно говоря, я проголодался.
— Какой же клуб вы купили?
— «Ривароль», — спокойно ответил олигарх.
Вот это размах у человека, подумала я. Взял да и приобрел на случай приезда в родной город элитный клуб, который занимает два этажа старинного особняка, недавно блестяще отреставрированного, в самом центре города! Роман Альбертович не скупится, везде желает жить с абсолютным комфортом.
— К тому же я не люблю останавливаться в гостиницах или отелях, — сказал Лозовский. — Хотя, честно говоря, у меня есть в Тарасове квартирка. В ней до сих пор живет моя бабушка.
— В самом деле? — спросил губернатор.
— Да. Она уже старая, так что не хочет переезжать никуда. Когда я учился в школе, здесь, в Тарасове, лет двадцать с хвостиком тому назад, она в шутку говорила мне, что хочет жить на вилле на берегу Женевского озера. Так я ей недавно позвонил и сообщил, что она может переезжать, — Лозовский грустно улыбнулся. — Но бабушка сказала: «Старая я уже, Рома, чтобы кататься вот так вот». Кажется, она мне и не поверила.
— Ну что ж, — согласился Дмитрий Филиппович, который никак не ожидал такого поворота беседы: от смерти Александра Емельяновича Войнаровского к мечтам бабушки Лозовского, — тогда поедем, Роман Альбертович. Юлия Сергеевна, вы со мной.
— Она, конечно же, с вами, — поддержал его Лозовский, решив за меня. — Разве можно по собственной воле отпускать такую красивую женщину?
* * *
В элитном клубе «Ривароль», который, как теперь оказалось, принадлежал Лозовскому (то-то в последнее время тут шли реставрационные работы, о которых только ленивый журналист не писал), ожидали хозяина. Правда, здесь узнали о его приезде не заблаговременно, а буквально час назад, иначе перекрыли бы доступ посетителей с самого утра. Но теперь охрана безжалостно выставляла из клуба всех, кто тут только в данный момент не оказался, невзирая на то, кем бы посетитель ни был: министр ли областного правительства, крупный бизнесмен или же криминальный авторитет. Или же одна персона, объединяющая в себе все три перечисленные ипостаси, что в наши времена случается не так редко.
Когда к клубу подъехал лимузин Лозовского, который сопровождали охрана губернатора, поскольку в лимузине находились лично Дмитрий Филиппович плюс я «в придачу», его юрисконсульт, и машины службы безопасности олигарха, возле входа стояла группа возмущенных господ, переругивавшихся с охраной «Ривароля». Несмотря на ранний вечерний час, упомянутая группа в составе трех человек была пьяна и обещала секьюрити клуба все жизненные блага, как то: «закрыть к чертям собачьим», «задавить налогами» и даже — «поджарить из огнемета». Толстый господин с красной рожей, лет пятидесяти, по виду — типичный депутат облдумы, размахивал руками и кричал, что ему по барабану, кто хозяин этого клуба, но у него сегодня день рождения, и он никому не позволит его портить.
Лозовский признал его и сообщил нам:
— Между прочим, этот человек был директором моей школы. А сейчас вот как поднялся на волне реформ.
В звучном голосе олигарха прозвучал сарказм. Он повернулся к своему личному охраннику и проговорил:
— Ну что, Корсаков, узнаешь толстопуза? День рождения у него.
Корсаков взглянул на босса и обозначил на лице слабую улыбку — одними уголками губ. Лимузин остановился, Корсаков первым оставил салон и открыл перед Лозовским заднюю дверцу. Роман Альбертович вышел из машины и, сделав несколько широких шагов по направлению к буянящему господину, проговорил:
— Что, Иван Макарыч, бесчинствуешь? А кто в восьмом классе хотел выгнать меня из школы за то, что я на лабораторной по химии получил аммиак и всех пришлось срочно выводить из класса?
— Ро… Рома? — выговорил тот. — Ого!
И он полез было обниматься к своему продвинутому ученику, вышедшему в большие люди, но наткнулся на Корсакова, который придержал экс-директора школы за локоть, а потом легонько отстранил, отчего Иван Макарович чуть не упал на землю.
Роман Альбертович в сопровождении телохранителя, губернатор и я вошли в клуб, и за нашими спинами сомкнулась охрана.
Хорошо быть олигархом.
В клубе, помимо нас четверых — четвертым, конечно, был Корсаков, — не оказалось почти никого. Персонал «Ривароля» тоже куда-то исчез, потому как делать ему было нечего. Роскошный ужин на четверых был уже накрыт в VIP-зале клуба — великолепном, отделанном золотом и хрусталем помещении, находясь в котором даже сложно представить, что где-то в мире есть люди, живущие в дряхлых, протекающих коммуналках и бараках, что существуют нищета и голод, что кто-то вот этим июньским вечером не может себе позволить купить мяса, чтобы разнообразить обрыдлый вегетарианский — не по убеждению, а по бедности — стол.
— Я думал, что вы приехали в гости ко мне, — сказал Дмитрий Филиппович, без особых церемоний усаживаясь за стол, — а оказалось, что это вы, Роман Альбертович, узурпировали роль хозяина.
— Так уж и узурпировал! — сдержанно улыбнувшись, проговорил олигарх. — Нет, просто, как говорили в Древнем Риме, Лукулл обедает у Лукулла. Кстати, этот Иван Макарыч преподавал мне именно историю. Это по поводу Древнего Рима. А засим — приступим к ужину.
Губернатор, который, как и все областные князьки, был предрасположен сразу ко всем смертным грехам, особо впадал в грех чревоугодия, что уже давно отразилось на его пузатой фигуке. По конфигурации она вполне позволила бы ее счастливому владельцу сняться в инсценировке сказки «Колобок» — в главной роли, без грима. Так что Дмитрий Филиппович не замедлил последовать приглашению Романа Альбертовича и всецело углубился в поглощение всех поданных деликатесов.
Кажется, он забыл и про инвестиции, о которых собирался говорить с Лозовским, и об убитом Войнаровском, судьбу комбината которого тоже следовало обсудить, и, верно, даже о сыне, который сейчас сидел не за столом, накрытом для ужина, а в СИЗО, и ел не поросят под заморскими соусами и всяческие филе-фрикасе-анчоусы, а хлебал кашку.
Телохранитель Лозовского почти не ел. Зато он налил себе бокал коньяка и выпил его одним махом, как водку. Это меня удивило — нет, не то, как он выпил коньяк, а то, что он вообще позволил себе употребить алкогольный напиток на работе (ведь он был при исполнении) и в присутствии шефа. Бледное лицо охранника тронул легкий румянец, в глазах появился блеск, и он несколько утратил окоченелость мимики и движений, которая делала весь его облик каким-то невыразительным и даже… неживым, что ли. А Лозовский даже не посмотрел в сторону своего бодигарда, так откровенно нарушившего служебный режим.
Надо сказать, что я незаметно для Романа Альбертовича наблюдала за ним. Об этом меня просил губернатор. Не знаю, что уж Дмитрий Филиппович желал обнаружить в процессе такого «досмотра», но лично я пока отметила в господине Лозовском только то, что он умеет пользоваться столовыми приборами несравненно лучше тарасовского губернатора.
— А что, Дмитрий Филиппович, — проговорил хозяин клуба, — как вам понравилось?
Губернатор сразу понял, что именно ему должно понравиться. Ужин, конечно же. В самом деле, если судить по блаженно-сытому выражению его лица, ему очень понравилось.
Вопреки моему ожиданию, Дмитрий Филиппович оказался краток.
— Да, действительно, — сказал он. — Благодарю вас, Роман Альбертович. Осталось так же удовлетворительно решить все остальные проблемы. Хотя вы выражали желание о делах поговорить завтра…
— У нас будет на это время, — подтвердил Лозовский. — Тем более что я буду в Тарасове еще два дня. Я собираюсь побывать на похоронах Александра Емельяновича. Они состоятся послезавтра, не так ли?
— Да.
— Вот сразу после похорон Войнаровского я и уеду, — сообщил олигарх. — Надеюсь, к тому времени мы решим все вопросы.
— Я тоже на это надеюсь.
— Ну что ж, — сказал Лозовский, — тогда предлагаю перейти в коктейльную. Она именуется как-то по-другому, но я называю именно так. Это милая комнатка, с несколько менее тяжеловесным убранством, чем здесь. Приятная обстановка, я слышал, способствует хорошему пищеварению.
— Там есть бар со всеми мыслимыми напитками. Потому Роман Альбертович и называет комнату коктейльной.
Я даже чуть вздрогнула, когда неожиданно услышала глуховатый, негромкий голос, произнесший последние слова. Это впервые заговорил странный охранник олигарха — Корсаков.
— Ну да, — беспечно отозвался Лозовский, который после ужина уже не изображал на лице озабоченность смертью Войнаровского, хотя она касалась его очень близко, а был в достаточно приподнятом настроении. — Мой личный охранник Владимир умеет делать удивительные коктейли. Я никому не доверяю смешивать для себя напитки, кроме него. Пойдемте, и вы убедитесь в этом.
Говоря это, Лозовский адресовался, вероятно, больше к губернатору, но смотрел почему-то на меня.
Владимир Корсаков и в самом деле умел делать коктейли, как никто. Ни один из моих знакомых барменов, многие из которых, кстати, входили в IBA — Международную ассоциацию барменов, в подметки ему не годился. К тому же в руках Корсакова бутылки мелькали со скоростью, почти неуловимой для глаза.
Дмитрий Филиппович, увидев это своеобразное жонглирование, даже восхищенно присвистнул и проговорил:
— Ну… вы прямо как будто цирковое училище заканчивали, Володя.
— Нет, не цирковое, — не глядя на губернатора, отозвался тот. — Вот попробуйте этот напиток, господин губернатор. Сворован лично мной из меню коктейлей в отеле «Негреско» на Французской Ривьере. Сворован и улучшен. Как?
Губернатор попробовал, и на его лице расплылась блаженная улыбка:
— Да, в самом деле…
— А вам как?
Я почувствовала на себе пристальный взгляд Владимира и машинально ответила:
— Да, мне очень понравилось.
— Тогда лично для вас — мой собственный коктейль, — сказал телохранитель Лозовского. — Подождите пару минут. У него сложный состав.
Губернатор и олигарх, получив от мастера коктейлей по бокалу с чудодейственной смесью, отошли и опустились в глубокие кожаные кресла, стоящие возле низкого столика. Разговор у них, кажется, зашел о комбинате «Диамант» и господине Фиревиче, за которого Лозовский предлагал Дмитрию Филипповичу внести залог в сто тысяч долларов.
Телохранители и юрисконсульты им, судя по всему, в данный момент были не нужны. Время, когда тарасовский губернатор нуждался в том, чтобы я составила ему компанию в беседе с Лозовским, кажется, уже прошло. Или он сознательно оставил меня наедине с Корсаковым.
Тем временем последний приготовил обещанный коктейль. Протянул бокал мне и сказал:
— Он называется «Роман и Джульетта».
— Роман? — переспросила я. — Это в честь вашего босса, да?
— Почти, — ответил было Корсаков, но тут же исправился: — Или не так — совсем нет. Ведь если первая часть названия — в честь моего босса, господина Лозовского, тогда вторая, получается, — в вашу честь. Ведь вас зовут Юлия, не так ли?
— Да.
— А Юлия и Джульетта — одно и то же имя. Если калькировать имя Джульетта с итальянского, то получится «Юлечка», примерно так.
— Вы какой-то необычный телохранитель, — сменила я тему.
— Почему?
— Не знаю. Мне так кажется.
— Равно как и вы, Юлия, — необычный юрисконсульт, — отозвался он. — Вы ведь состоите при господине губернаторе именно в этой должности, не так ли?
Информированные они ребята, подумала я о паре Лозовский—Корсаков. Не успели приехать, как уже все прознали. «Необычный юрисконсульт»… Интересно, какой смысл Корсаков вложил в это словосочетание?
Я повернула голову и посмотрела на сиятельных собеседников — тарасовского губернатора и Лозовского. Они оживленно беседовали, Дмитрий Филиппович даже жестикулировал, бокал с фирменным корсаковским коктейлем был уже пуст.
Речь у них, кажется, шла о Войнаровском. Так… разговор закрутился возле самых насущных тем. Кто знает, быть может, сейчас, здесь, в этом элитном клубе, решается судьба российской алмазной промышленности. Ведь тарасовский «Диамант», осиротевший со смертью гендиректора, является единственным конкурентом «РосАлмаза», почти полностью контролируемого Лозовским. И если хитрый олигарх договорится о чем-то с губернатором, то, быть может, станет контролировать все производство бриллиантов на одной седьмой части суши.
Ладно, ну их… Пусть говорят. Все равно содержание разговора будет известно мне «от и до»: я незаметно для Дмитрия Филипповича прицепила «жучок» к его пиджаку. Для порядка. Мне же нужно давать отчет Грому о проделанной работе. А документальная запись — наилучший вид отчетности.
Я повернулась к Корсакову, который смотрел на меня без улыбки, но с прорезавшимся в до того невыразительных глазах интересом. Алкоголь немножко разбудил его. Первоначально Владимир показался мне человеком средних лет, но теперь я видела, что он едва ли старше тридцати пяти. То есть старше меня не больше чем лет на пять.
— А свой коктейль «Роман и Джульетта» вы тоже своровали где-нибудь? В Монако, например? — спросила я. — Или… или, может, прямо в Вероне?
— Нет, это местный коктейль, — спокойно ответил он. — Видите, какого он кроваво-красного цвета? Видно коммунистическое прошлое.
— Не знаю, как насчет прошлого, да еще и коммунистического, но очень вкусно, — констатировала я.
В самом деле, вкус напитка, чуть горьковатый, тянущий, но какой-то необычайно свежий и совершенно без ощущения алкоголя, впечатлял не меньше, чем романтическое название.
— Вкусно? — опять без улыбки (да и улыбается ли он когда-нибудь вообще?) спросил Корсаков. — Просто — вкусно? А вы еще попробуйте, Юля. Побольше.
Я выпила, как сказал мне телохранитель Лозовского, побольше. Ничего.
А потом я подняла глаза к лепному потолку, затянутому светящимся полумраком, и вот тут все как-то неуловимо изменилось вокруг меня. Словно повеяло свежим ветром, хотя никакой, даже самый коварный, ветер не мог проникнуть внутрь тщательно охраняемого клуба, а в жилах до того тягучая и вязкая, ленивая моя кровь, захоложенная сегодняшними жутковатыми впечатлениями, заискрилась и заиграла, как новогоднее шампанское.
Я посмотрела на Лозовского и Дмитрия Филипповича и немедленно осознала, что мне бесконечно дороги интересы алмазной промышленности. И что люди, пекущиеся о ее будущем, необычайно мне симпатичны. До чего же идет Дмитрию Филипповичу его тройной подбородок!.. А острый характерный профиль Романа Альбертовича, несомненно, схож с профилями цезарей на аверсах древнеримских монет!..
Ну и ну, вот это коктейльчик! Ай да «Роман и Джульетта»! Впечатляющий напиток, ничего не скажешь! Впечатление было такое, что в состав «Р & Дж» входят не только алкогольные составляющие и соки. Появилось ощущение, будто эндорфины — так называемые «гормоны счастья» — взорвались и заполонили весь мой организм.
— Вот это да! — невольно воскликнула я, пораженная эффектом коктейля.
По лицу Корсакова скользнула улыбка, и, неожиданно для меня самой, оно, это лицо, переменилось. Невыразительные серые глаза Владимира стали живыми и немного ироничными, на щеках вырисовались ямочки, а рот утратил строгое аскетичное выражение.
— Вот теперь вам по-настоящему понравилось, Юля, — сказал телохранитель.
— Что такое вы туда намешали?
— Секрет фирмы, — отозвался он. — Но секрет довольно мрачный, надо сказать.
Я сделала еще один глоток чудесного напитка и поняла, что мне до смерти хочется услышать историю создания этой амброзии.
Спокойно, Багира. И осторожно. Не переусердствуй в потреблении замечательного напитка, обладающего столь необычными свойствами, сказала я самой себе. По всей видимости, в его состав входят компоненты психостимулирующего характера, и еще неизвестно, какую цель преследует этот Корсаков, потчуя меня своим загадочным коктейлем под романтическим и странноватым названием «Роман и Джульетта».
— Расскажите, Володя, — спокойно, даже без просительной интонации, произнесла я.