Глава 9
Присутствующие по достоинству оценили мое кулинарное искусство, а от торта были просто в восторге.
Я, как это часто бывает, перебила себе аппетит на кухне, и была уже сыта. Поэтому, поковыряв курицу, отодвинула тарелку в сторону. А от торта и вовсе вынуждена была отказаться в связи с тем, что перемена воды вызвала у меня легкое расстройство желудка.
Заметив, с каким аппетитом уплетает торт сидящий рядом со мной Михаил, я незаметно для него подсунула ему большую часть своего. Он расправился и с ним, и у него на тарелке не осталось ни кусочка.
— Наконец-то ты нашла себе работу по призванию, — с иронией произнес мой внутренний голос. И я вдруг поняла, что у меня снова начало портиться настроение, чего я не могла сказать об окружающих.
Они с каждой минутой становились все веселее и доброжелательнее. Казалось, они готовы расцеловать всех вокруг и всем без исключения объясниться в любви. Но даже из этой патологически радостной компании выделялся своим видом Михаил. Он болтал без умолку и расписывал со счастливыми глазами свое нынешнее бытие. Леша со Светой ему усиленно поддакивали. Вдруг Михаил схватил со стола нож и с тем же выражением восторга на лице стал полосовать себя им по руке.
Но даже не это поразило меня больше всего. Ни Света, ни Леша не переменились в лице и продолжали с интересом наблюдать за его действиями.
Тут меня наконец осенило, и я спокойно и почти так же радостно, как мои соседи, сказала:
— Мне кажется, Мише лучше обратиться к врачу.
Резким движением вырвала у него из рук нож и подхватила его под мышки. Кровь залила уже весь стол и теперь тоненькой струйкой лилась на пол.
— Леша, помоги мне, пожалуйста, — попросила я, заметив, что тот смотрит на меня все с той же улыбкой идиота.
— Конечно, помогу, — ответил он охотно, и вместе с ним мы быстрым шагом повели Мишу в медпункт, или как там его назвал директор!
— Господи! Опять… — всплеснула руками медсестра Зина и побежала за кем-то в глубь полутемного коридора.
— Куда это она? — спросила я Лешу, пытаясь перекричать дошедшего до экстаза и выкрикивающего уже бессвязные фразы Михаила.
— К заместителю директора, — охотно объяснил он.
«Какого черта? — подумала я, но в эту минуту в коридор вышла знакомая мне молодая женщина. — Так она и есть заместитель директора», — поняла я.
— А вот и она, — подтвердил мою догадку Леша.
Моментально оценив ситуацию, она отдала нам приказ:
— Во вторую палату, — и тут же куда-то ушла.
Я с недоумением оглянулась на Лешу, и тот показал мне рукой на следующую дверь. С его помощью я отволокла туда невменяемого Михаила. Он не сопротивлялся, но все время пытался выразить свой восторг и размахивал руками и этим сильно нам мешал.
Наконец нам удалось впихнуть его в указанную палату и зажечь там свет. В комнате находилась больничная кровать с какими-то странными приспособлениями, о назначении которых я догадалась в тот момент, когда медсестра ловкими движениями за несколько секунд привязала Мишины руки к специальным выступам с помощью надежных кожаных ремней.
Он этого не замечал. И даже когда были связаны его ноги, продолжал благодарить нас всех за это со слезами восторга и восхищения на глазах.
Замдиректора появилась со шприцем в руках и, прежде чем вогнать его Мише в руку, спросила у нас с Лешей:
— Где это произошло?
— В столовой, — ответила я с улыбкой, чтобы не сильно отличаться от Леши.
— Слава богу, — прошептала оказавшаяся рядом Зина, — а то бы, не дай бог, как с Виталием получилось!
— Ничего не понимаю, — задумчиво проговорила зам. — Второй случай за месяц.
Она, казалось, не обращала на нас внимания, и мы с Алексеем стояли и улыбались друг другу.
После укола Михаил стал понемногу успокаиваться.
— Ну вот, а ты боялся, — проговорила зам и только тогда вспомнила о нас.
— Спасибо, идите спать, — строго сказала она, и мы пошли обратно на кухню, чтобы проверить, вымыли ли дежурные посуду.
— А что это с ним? — с улыбкой спросила я Лешу по дороге.
— Ничего страшного, — успокоил он меня. — У нас это случается. От избытка чувств.
— А кто такой Виталий? — спросила я, под этим именем здесь работал Пострел, а Виталий не настолько распространенное имя, чтобы среди десятка мужчин оказалось два Виталия.
— Красивый был мужчина, — ответил Леша. — Но мы с ним даже не успели познакомиться.
— Он умер? — уточнила я.
— Не знаю, — ответил Леша и выключил свет на кухне.
Посуда вся была перемыта и стояла на своих местах. И нам нечего было больше делать в столовой.
Я хотела задать Леше еще пару вопросов, но у него уже слипались глаза, и его пошатывало.
— Красивых снов, — пролепетал он мне на прощание и зашел к себе в комнату.
Моя комната находилась в другом конце коридора и до нее мне нужно было пройти мимо десятка других комнат. Я уже сделала несколько шагов по коридору, когда мое внимание привлекли какие-то странные звуки. Я не сразу поняла, что они доносятся из-за закрытых дверей. И остановилась в недоумении.
Из-за ближайшей ко мне двери доносились стоны и какие-то невнятные слова, и после недолгого раздумья я приоткрыла дверь и вошла в комнату. Теперь я отчетливо расслышала слова.
— Любимый, не так быстро, ты сумасшедший, — вперемежку со стонами шептала девушка, и, поняв в чем дело, я собиралась уже выскочить из комнаты, но в этот момент мои глаза привыкли к темноте, и в тусклом свете ночника я успела заметить, что разметавшаяся в кровати девушка не делит ночные часы с возлюбленным, как мне показалось, а грезит.
Я еще немного задержалась в комнате и в течение пары минут наблюдала это зрелище, странное и пугающее. Девушка лежала на спине и несла ту самую чушь, которая и привлекла мое внимание. Был это сон или бред, я не берусь судить, тем более что различить их непросто.
Из-за следующей двери доносилось только невнятное бормотание, но, приоткрыв ее, я убедилась, что молодой человек грезит на ту же тему. Я не стала ему мешать и осторожно прикрыла дверь.
— Мама, так ты не умерла, — услышала я в следующей комнате, как только заглянула в нее. — Какая ты красивая.
По голосу я узнала свою соседку по столику в столовой. Она, в отличие от первой девушки, сидела на кровати с открытыми глазами, но ей это не мешало грезить наяву. Я специально подошла к ее постели и встала на то место, куда был направлен ее взгляд, но ничего не изменилось — она не видела меня.
— Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой? — спросила она и радостно засмеялась.
Мне стало не по себе, я выскочила за дверь и несколько секунд стояла, прислонившись к прохладной шершавой стене.
Я не хотела больше ничего видеть и слышать. С меня было вполне достаточно и этого, и, отыскав свою комнату, я вошла в нее и закрыла за собой дверь. Звукоизоляция между комнатами была надежной, и до меня не долетал здесь ни один посторонний звук.
Мне захотелось умыться холодной чистой водой, но ее в кране не оказалось. Раздевшись, я улеглась в постель и накрылась одеялом с головой. Так же, как и в других комнатах, ночник здесь автоматически включался после ужина, и выключить его мне не удалось.
А мне хотелось побыть в темноте, чтобы осмыслить все то, что мне удалось сегодня узнать. А узнала я немало.
И самым главным было то, что Пострела больше не было в живых! Я помнила его молодым, красивым и сильным. И он навсегда останется таким в моей памяти!
Я догадывалась об этом, но не хотела верить до последней минуты, пока медсестра не упомянула его имени. На самом деле — он был Виктором, но при выполнении этого задания взял себе новые имя и фамилию. Он был таким же Виталием, как я Раисой, но в эту ночь Юлия оплакивала Виктора.
Но как бы ни сильна была моя боль, я не имела права расслабляться. Откинув с головы одеяло, я перевернулась на спину и стала вспоминать весь этот долгий день, чтобы привести в порядок свои впечатления и наметить план на будущее.
Итак, я узнала, чем занимается эта секретная лаборатория в горах. Им удалось обнаружить в составе местной нефти некое химическое соединение с удивительными свойствами, оно за день излечивает наркоманию и прочие недуги. Так говорил мне директор, и это было правдой, но правдой не всей.
Еще тогда, в его кабинете, несмотря на то, что я сама, как я теперь понимала, находилась под воздействием этого таинственного препарата, я задала себе вопрос:
— Если их препарат является таким безопасным и надежным лекарством, то почему его родной племянник не находится теперь здесь? Хотя его отец весь поседел от горя, чему я сама была свидетельницей.
И несмотря на всю мою восторженность и легкомыслие, а именно такой я была весь день, мне этот вопрос не давал покоя, но, слава богу, у меня хватило ума не задать его директору.
Что же это за таинственный препарат и что он делает с людьми? Теперь, испытав его действие на себе, и особенно после случая в столовой, я могла иметь об этом более или менее верное представление.
— А ведь я познакомилась с препаратом еще в Армавире, — неожиданно догадалась я.
Я давно поняла, что Султан подсыпал мне в кофе какую-то гадость, теперь я знала, что это была за «гадость». Скорее всего он и привозил меня к себе на квартиру не для того, чтобы я помылась и отдохнула, свое истинное отношение ко мне он высказал в горном ауле. Ему просто надо было посмотреть, как на меня подействует это снадобье, то есть это был элементарный тест.
Но директор говорил, что оно абсолютно безопасно и не может представлять никакого вреда для организма. Вот тут-то и начинается «другая правда». Султану потребовалось сорок минут, чтобы проверить мою реакцию на препарат. Что могло произойти со мной за это время? То же, что и с Михаилом? И с Пострелом?
Не знаю. Но чего-то он опасался.
Директор говорил, что это соединение за один день излечивает от наркомании. Значит, это не наркотик. Но по своему воздействию он ничем от наркотика не отличается. В чем же разница?
Я прислушалась к собственным ощущениям и, кажется, догадалась. Разница была. И она заключалась в том, что после этого препарата человек чувствовал себя как после наркотика, но, лишившись его, не испытывал никаких физических страданий.
Физически я чувствовала себя абсолютно здоровой. Не было и следов «отходняка». Так в этом, видимо, и состоит его преимущество!
Любопытно. Так уж устроено в природе, что все снадобья от пива до ЛСД, принося человеку то или иное удовольствие, не обходятся без реакции, похмелья, «отходняка».
Названия разные, а суть одна. За все в жизни надо платить, в том числе и за удовольствие! Это универсальный космический закон.
И вот теперь появился препарат, который противоречит этому закону, хотя исключение только подтверждает правило…
А ведь человечество всегда мечтало о чем-то подобном, но до сих пор не нашло… Древнегреческие боги питались нектаром и амброзией. Но «пища богов» была запретной для человека, и за попытку отведать ее человека жестоко наказывали! Ведь «пища богов» давала человеку бессмертие и вечную молодость.
Что дает человеку «пища богов» местного разлива? Не знаю, как с бессмертием и вечной молодостью, но на физическом состоянии она вроде бы действительно не отражается. Леша рассказал мне, что многие живут здесь по нескольку лет и выглядят при этом вполне прилично. Он и сам здесь уже два года…
Разума она не лишает, вернее, лишает не до конца. Человек может работать и справляется со сложными задачами. Большая часть местной публики имеет дело с компьютерами и работает в лабораториях, и никакой интеллектуальной деградации я у них, в отличие от наркоманов и алкоголиков, не заметила. Да и сама соображала весь день довольно трезво… Все кругом мне казались милыми и красивыми, и мне хотелось петь и смеяться! Все так, но когда же это началось?
Это нетрудно вычислить. Я дергалась и бесилась от злости до самого обеда… До обеда! И снова лишилась эйфории во время ужина… Что это может значить? Ну же, Багира, соображай!
Я удивилась, как мне это сразу не пришло в голову. Ответ неожиданно оказался элементарным, да, собственно, никто от меня его и не скрывает!
Все сотрудники лаборатории получают снадобье «три раза в день во время еды»! Как же я раньше не сообразила!
Я злилась на всех этих людей, несмотря на то, что они меня приняли очень приветливо, но к концу обеда они уже казались мне симпатичными, а в кабинете директора я принимала все его слова с восторгом и любовалась этим «мудрым ученым». Меня как подменили! И меня действительно подменили с помощью бульона с фрикадельками, как это ни глупо звучит. Но бульона не простого, а с «приправой», с маленькой частицей «пищи богов». И я до ужина чуть ли не летала на крыльях!
А что же произошло за ужином? Да очень просто! Я настолько «надегустировалась» еще до ужина, что одна мысль о еде вызывала у меня тошноту. Хотя я поела курицы…
«Багира, ты чуть было не отправила на тот свет Михаила, — с ужасом подумала я, — хотя у тебя этого и в мыслях не было!»
Я только положила этому симпатичному юноше лишний кусок торта, я же не знала, что он напичкан «отравой»!
Но я же сама готовила его! И ничего туда не добавляла…
— Леша! — сообразила я. — Так вот кто подсыпает туда «специй». Но почему я этого не заметила?
И тут я вспомнила, что заметила, но не обратила на это никакого внимания. Леша совершенно спокойно подошел к крему для торта, попробовал его, а потом добавил туда соли… или сахару… Так я подумала в тот момент, и мне это не показалось странным. Ведь он, в конце концов, был тут шеф-поваром, и довольно хорошим, насколько я поняла…
Я даже знала, где он хранит эти самые порошки! Теперь я отчетливо видела тот шкафчик на стене, из которого Леша доставал…
— Ну, правильно! Я же сразу подумала… — прошептала я вслух, вспомнив, что, краем глаза увидев содержимое шкафчика, удивилась большому количеству валидола. Я была в это время занята приготовлением теста, это самый ответственный момент, и мне тогда было не до валидола.
Да, пузырьки действительно напоминали аптечные, и в них обычно продают валидол, но теперь я могла добраться до этой кладовой, и я благословляла тот миг, когда мне в голову пришла мысль устроиться работать на кухню. Это была поистине светлая мысль!
И как только я осознала это, дальше все пошло как по маслу.
Сотрудники лаборатории одновременно являются и «подопытными кроликами»!
Поэтому сам Эдуард Александрович не ест из одного с ними котла, так же, как и его заместители и медсестра Зина. Их я не видела в столовой ни в обед, ни в ужин. Я даже спросила об этом у Леши, и он ответил мне, что они питаются отдельно, для них готовит Зина, которая приходится директору какой-то родственницей, а заодно выполняет обязанности медсестры в случае необходимости.
Мне стало понятным, почему после ужина сотрудники лаборатории достигли совершенно патологической эйфории, и даже залитый кровью товарищ не испортил им настроения.
Все очень просто: утренняя и дневная нормы значительно меньше вечерней. Они рассчитаны на поддержание тонуса и на повышение работоспособности.
Вечерняя доза используется в качестве безвредного для здоровья наркотика. И люди на всю ночь погружаются в мир счастливых грез и прекрасных иллюзий. Во сне они получают все, что только могут пожелать, и ради этого они готовы годами не видеть солнечного света и находиться в добровольном заточении.
Им здесь действительно нравится. И не случайно большинство из них — бывшие наркоманы. Они и остались ими. Их никто не вылечил и не собирался лечить.
Им просто заменили «плохой наркотик» на «наркотик хороший». Это же настоящий рай для наркомана! Кроме того, их кормят и одевают, и у них нет никаких проблем.
А что касается запрещенных законом экспериментов над людьми — так они давно уже начали экспериментировать со своей психикой. Кто — с помощью анаши, а кто и героина.
Поэтому в лаборатории нет никакой охраны, и двери не закрываются на ночь. Кто же захочет убегать из рая! А охраняют лабораторию от внешних врагов только пикеты на дорогах.
Вот такую зависимость Султан и называл «духовной». Он знает в этом толк и считает ее пострашней физической. И неизлечимой. Поэтому, когда он нашел у меня все ее признаки, то сразу же повез в лабораторию, и что он там сказал мне перед отъездом? «Впереди у вас все будет просто замечательно»?
Конечно, замечательно для наркоманки со стажем, какой я ему представлялась!
Я вспомнила, как я порхала целый день, и вынуждена была признать, что не было дня в моей жизни, когда бы у меня целый день не сходила с лица улыбка и в голове не возникло ни одной печальной мысли.
Может быть, я потенциальная наркоманка? Или все люди таковы? И, найдись какой-нибудь безвредный и разрешенный официальный наркотик — много ли людей нашли бы в себе силы отказаться от него?
Это был серьезный вопрос. И скорее всего я не имела права на него отвечать, не испытав действие ночной дозы препарата.
А что же должен был ощущать Михаил, который благодаря мне хватанул двойную ночную порцию?
При передозировке обычного наркотика человек умирает, выпив лишнее — блюет в унитаз, а тут «от избытка чувств», как сказал Леша, он готов убить себя.
Может быть, человеческая психика не рассчитана на такое количество положительных эмоций? Слишком сладкое блюдо называют приторным, и оно вызывает скорее отвращение…
Может быть, человек вообще нуждается в определенной дозе отрицательных эмоций, а лишаясь их, может заболеть? Я где-то читала, что дети придумывают и рассказывают друг другу «страшилки» именно для этого. Отрицательные эмоции им необходимы.
Так какова же истинная цель хозяев лаборатории? Облагодетельствовать человечество? Подарить ему «пищу богов»? У меня пока не было ответа на этот вопрос, а меня подстерегал другой: что бы я сказала, если бы по телевизору или по радио услышала сообщение о «последнем достижении российской фармакологии»? Возмутилась бы? Или обрадовалась?
Не ответив на эти вопросы, я не могла планировать свои дальнейшие действия. Была глубокая ночь, но я уже понимала, что заснуть сегодня мне не суждено.
Я еще раз сходила в душ и открыла краны. Горячей воды не было, зато холодной было теперь хоть отбавляй!
Сначала я наполнила пустой графин, который стоял у меня на столе, напилась от души, поскольку уже давно хотела пить, а потом залезла под ледяные струи и стояла под ними до тех пор, пока совершенно не продрогла.
Сна не было ни в одном глазу. Я снова была бодрая, и теплая постель уже не раздражала меня, а приятно согревала мое тело.
Немного согревшись, я вновь «вернулась к своим баранам».
Для начала я точно сформулировала вопрос:
— Что же произойдет, если открытый на Кавказе препарат получит широкое распространение?
Ответы посыпались как из рога изобилия:
— Возникнет огромное количество проблем во всем мире. Первыми запаникуют наркодельцы: у них появится невиданный конкурент. Банкротство будет угрожать винно-водочной промышленности во всем мире. Вполне возможно, что начнутся демографические проблемы. Насколько я поняла, в малых дозах препарат повышает сексуальность, а в больших — ее «заменяет». В этом я сумела убедиться совсем недавно. И у меня возникло такое ощущение, что во сне сотрудники получают такое, чего в обычной жизни они не могут себе и представить.
Возможно, это и решение проблем для Китая, но в нашей стране в этом случае точно не останется ни одного человека через несколько десятков лет. У нас и без этого население сокращается с каждым годом.
Не успела я закончить с сексуальными проблемами, как в голову полезли политические. Я представила себе тирана, в руках которого будут находиться ключи от сокровищницы с «пищей богов», и мне стало не по себе. Он может, в отличие от всех своих предшественников, обрести пресловутую власть над миром, расплачиваясь со своими рабами «таблетками счастья».
Не потому ли в мусульманских странах при полном запрещении вина не было запрета на наркотики? Мне представилось громадное производство с людьми-роботами, получающими в конце смены пилюлю и возносящими хвалу своему господину. Кошмарная антиутопия в духе фильмов-ужасов.
Вспомнив лицо Михаила сегодня вечером, я представила себе и другую картинку. А что, если люди не пожелают выходить из этого блаженного состояния? У наркоманов бывают передозировки, у алкоголиков — запои. Я вспомнила статью в каком-то журнале о жутком эксперименте. В нем крысе вживлялся в мозг электрод, причем именно в тот его участок, который отвечает за удовольствие. Нажимая лапкой на клавишу, крыса испытывала «кайф». Она нажимала на эту клавишу до тех пор, пока не погибала.
У меня были основания полагать, что большая часть человечества поступила бы так же.
— Ну а если ввести потребление препарата в цивилизованные рамки? — спросила я себя и скривилась, вспомнив, как нас приучали к цивилизованному потреблению алкоголя. Не вышло!
До поры до времени я старалась не думать о кавказской «специфике» и секретности лаборатории, предпочитая размышлять о более абстрактных и общечеловеческих проблемах.
Чтобы построить и содержать такую лабораторию, нужны огромные средства. При полном отсутствии дорог и коммуникаций наверняка во время строительства употреблялась в основном авиация, а такое сегодня по силам разве что иностранному капиталу. Возможно, там и следовало искать истинных хозяев предприятия.
Но охранялась лаборатория вооруженными аборигенами и связана была с подонками, подобными Рустаму. И это, может быть, была самая важная и страшная проблема.
И особенно страшной она становилась оттого, что, если верить Эдуарду Александровичу, местная нефть являлась уникальной, не имеющей в мире аналогов, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Может быть, поэтому лидеры мирового терроризма всеми средствами пытаются овладеть этой территорией, и не в этом ли причина вековых войн в этих местах?
Кто знает, что было известно нашим предкам о свойствах тех или иных ископаемых. Это раньше мы считали их пещерными жителями, а оказалось, что они знали много такого, до чего никак не может дойти наука и в наши дни.
Таким образом я размышляла до самого утра и вздрогнула, когда над моей головой прозвучал звонок. Это означало, что через полчаса мне нужно выходить на работу. Повара здесь поднимались раньше всех.
