Глава 10

Ближайшая цель теперь рисовалась мне очень отчетливо. Во что бы то ни стало я должна была достать образец препарата, а после этого мне нужно было придумать, каким образом покинуть лабораторию и добраться до «Большой земли».

Когда я появилась на кухне, Леша был уже там. Он, в самом лучезарном настроении, заливал воду в котлы и готовился угостить своих сотрудников на завтрак запеканкой по собственному рецепту.

Видимо, он хорошо провел ночь и теперь просто исходил остроумием, рассказывая один за другим анекдоты и забавные случаи из жизни. О вчерашнем инциденте за ужином он не упоминал, из осторожности и я не касалась этой темы.

Он практически не нуждался в моей помощи, и я вполне устраивала его исключительно в качестве зрителя и слушателя. При этом я старалась ни на секунду не убирать с лица улыбку, чтобы не отличаться от своего напарника и большинства сотрудников лаборатории. Я была почти уверена, что они появятся с тем же, что и у него, счастливым видом, но теперь это не удивляло меня, как вчера. Скорее я испытывала что-то наподобие отвращения, зная теперь происхождение и причину их патологического веселья. Точно рассчитанная доза препарата, утром и днем — небольшая, а перед сном — лошадиная, заставляла их постоянно находиться под «кайфом», если так можно назвать это состояние. В отличие от всех других видов алкогольного и наркотического опьянения, воздействие препарата сохраняло работоспособность принимавшим его людям, во всяком случае, утренняя и дневная дозы.

Я старалась не пропустить тот момент, когда Алексей отправится к своему заветному шкафчику. И, по моим расчетам, этот момент приближался.

Но тут за мной пришла Зина и отвела в санчасть. Она объяснила, что мне нужно сдать несколько анализов, причем желательно на голодный желудок.

Поэтому я до самого завтрака подвергалась всяким процедурам, часть из которых проходила под руководством молодой заместительницы директора. Как я уже говорила, аппаратура у них была самая современная, и я с интересом рассматривала приборы и приспособления, назначение большей части которых было для меня неизвестным.

Когда Зина брала у меня кровь из вены, она обнаружила следы моих домашних инъекций и показала их своей начальнице. Та покачала головой и поинтересовалась, не употребляла ли я наркотика, название которого мне тоже было неизвестным. Честно признавшись в этом, я, видимо, успокоила ее.

Под конец «медосмотра» она задала мне несколько безобидных вопросов, в том числе как мне понравился первый день, проведенный в лаборатории, и как мне спалось в первую ночь на новом месте.

Потупив глаза, словно вспомнив что-то сладко-греховное, я прошептала счастливым голосом:

— Сказочно.

Другого ответа она, видимо, и не ждала и, удовлетворенно кивнув головой, поставила какой-то значок в очередной графе моего личного дела. После этого, посмотрев на часы, отправила меня на завтрак.

Я вошла в столовую в тот момент, когда все уже расселись за столами, а кое-кто уже приступил к завтраку.

За своим столом я не обнаружила Михаила. Скорее всего он до сих пор находился в том месте, куда мы его вчера отвели с Алексеем, и отходил от вчерашнего потрясения.

Мои соседи по столику оживленно обсуждали предстоящий завтрак и лишь кивнули мне, когда я оказалась рядом с ними.

Передо мной стоял серьезный выбор: съесть все предназначенное для меня или попытаться избежать «отравленного» блюда. Но, во-первых, я не знала точно, какое из них «отравлено». А, во-вторых, я могла этим вызвать у окружающих подозрения. Мне показалось, что во время «медосмотра» заместительница директора и так смотрела на меня с удивлением. Видимо, у меня не хватало блеска в глазах, или моя улыбка показалась ей недостаточно широкой. И только после моего стыдливо-восторженного признания в бесподобно проведенной ночи она убедилась в нелепости своих подозрений.

Вспомнив, что вчера после обеда я не утеряла ни одной из своих способностей, кроме критического отношения к действительности и прежде всего бдительности, я рискнула употребить и вкусную запеканку, и бутерброды, и кофе с молоком.

Результат не замедлил сказаться уже через несколько минут, то есть к концу завтрака. «Спецблюдом» на этот раз, видимо, была запеканка.

Я с удовлетворением отметила, что, несмотря на, мягко говоря, приподнятое настроение, я сохранила трезвую оценку происходящего и не забыла своих ночных размышлений. Я помнила о своих планах, хотя они и казались мне теперь подозрительно легко осуществимыми.

Кроме того, мне уже не приходилось изображать что-то на своем лице, рискуя «переиграть» и быть уличенной в обмане. Внимательно изучив в конце завтрака окружающих, я только теперь поняла, что они не постоянно улыбались, как не улыбаются все время и самые счастливые люди. Они были предельно доброжелательны, общительны, приветливы, и только с непривычки мне показалось, что на их лицах застыла кукольная улыбка. Умные оставались умными, недалекие недалекими, но никто из присутствующих не напоминал радостного идиота.

В конце завтрака Леша сообщил мне, что с сегодняшнего дня в мои обязанности будет входить мытье посуды после завтрака и обеда. Так распорядился Эдуард Александрович. Он заходил на кухню во время моего отсутствия.

— Только за этим и приходил? — поинтересовалась я.

— Да нет, — ответил Леша, — он задал мне несколько вопросов о вчерашнем ужине, а об этом сказал заодно.

И я поняла, что вопросы скорее всего касались вчерашнего инцидента. Эдуард Александрович размышлял о возможных его причинах. И, может быть, мой утренний медосмотр был как-то связан именно с этим.

«Не забывай об этом, Багира, и навостри свои ушки», — сказала я себе мысленно и улыбнулась, но не потому, что до такой степени поглупела, а потому, что сохранила способность контролировать ситуацию.

Я убедилась в справедливости своих подозрений. Не успела я собрать со столов грязную посуду и загрузить ее в машину, как пришла Зина и попросила меня зайти к директору, как только я закончу работу.

Эдуард Александрович встретил меня с улыбкой, как старую знакомую.

— Заходите, Раиса, располагайтесь, — сказал он, увидев меня в дверях своего кабинета.

Я улыбнулась ему в ответ, пытаясь определить, насколько он искренен, и стараясь не утратить бдительности.

— Ну, как вам у нас? — спросил он, как только я уселась у его стола. — Наслышан о ваших успехах на ниве… кулинарии, так сказать…

— Ну, пока особых успехов у меня нет, — скромно возразила я.

— Не скромничайте, не скромничайте, — остановил он меня. — Все только и говорят, что о вашем торте, так что у меня… слюнки потекли. Как-нибудь попрошу вас приготовить для меня нечто подобное. Вы что же — работали в ресторане? — спросил он с улыбкой.

Я не сомневалась, что Султан перечислил ему все места моей работы, среди которых не значилось никакого предприятия общественного питания.

— Ну что вы, — ответила я с подобающей скромностью, — это — мое хобби.

— Прекрасное хобби для женщины, хотя по вам и не скажешь, что вы любите поесть.

Мне показалось, что я поняла, куда он клонит, но виду не показала.

— Количеством я не злоупотребляю, но к качеству я, честно говоря, привередлива, — созналась я.

— Так что и собственный торт не стали есть? — спросил он уже не с такой широкой улыбкой.

«А вот теперь внимание, Багира, — предупредила я себя, — за этим-то тебя и пригласили».

Нетрудно было догадаться, что проверить количественное содержание в Мишиной крови препарата не представляло для Эдуарда Александровича ни малейшей трудности. И наверняка это было сделано, как только мы с Лешей вернулись вчера вечером на кухню, поэтому любая неосторожная ложь поставила бы меня в весьма затруднительное положение.

Мой мозг работал как часы, и я моментально сообразила, что в данном случае единственным разумным вариантом ответа будет полная правда.

— Ну нет. Торты — это моя слабость, но вчера у меня произошла маленькая неприятность, — прыснула я в ладошку и замолчала.

— Что за неприятность? — подбодрил меня директор, изобразив на лице кокетство.

— Даже неудобно сказать… — продолжала я мямлить.

— Бывает, не расстраивайтесь, — догадался наконец директор и посочувствовал мне. Он хотел еще что-то добавить, но я не дала ему такой возможности.

— Но я все равно не смогла себе отказать в удовольствии и съела немного торта, — рассмеялась я.

— А остальное выкинули? — спросил директор, расставляя мне ловушку.

— Ну зачем же добру пропадать? — максимально искренне возразила я. — Я соседу кусочек подложила.

— Михаилу? — уточнил директор.

— Ну да, которому потом плохо стало, я еще не знаю всех по именам, но его запомнила. Очень симпатичный молодой человек.

Директор смотрел на меня очень внимательно и соображал, а я внутренне торжествовала, потому что он не мог иметь ко мне никаких претензий, и таким образом, тактика сработала.

— Раечка, никогда больше этого не делайте, — грустно сказал он.

— Почему?

— Я же вам говорил, что… мы научились излечивать наркоманию…

— Я помню, — подтвердила я.

— В вашу еду было добавлено лекарство, а вы, как маленькая, поделились… лекарством с товарищем. Но вы же понимаете, что передозировка любого лекарства может оказаться вредной для здоровья.

— Он теперь умрет? — спросила я, широко раскрыв глаза.

— Нет, конечно, не умрет, но то, что произошло вчера с Михаилом, случилось по вашей вине, — строго и серьезно ответил он.

— А почему он не отказался? — спросила я.

— А вы ему предложили, и он… согласился? — насторожился он.

— Нет, я просто положила ему на тарелку, но думала, что он заметил, — привела я свой последний «аргумент», который, по-моему, окончательно убедил директора в моей искренности. Понимая, что после вечерней дозы препарата Михаил не совсем адекватно воспринимал реальность, он допускал, что тот вполне мог не заметить моего «подарка».

— Ну, ладно… — проговорил он, и я поняла, что разговор подходит к концу. — Сегодня вы сдали анализы, а после обеда пройдете кое-какие тесты…

— Да, вы говорили, — сказала я, вставая.

— И последний вопрос… — остановил меня Эдуард Александрович. — Что вам снилось сегодня?

Я удивленно вскинула на него глаза, и он поспешил объяснить мне свое любопытство:

— Не воспринимайте меня только как директора… начальника. Поймите, что я еще и ваш лечащий врач. Вы же сами говорили, что давно хотели избавиться от вашего пристрастия… Кстати, о наркотиках часто вспоминаете?

— Вы знаете, ни разу не вспоминала, — поделилась я радостью.

— Вот и замечательно, так что же вам снилось сегодня?

Я вспомнила свой вечерний «обход» нескольких комнат и почти процитировала грезы своей соседки по столу:

— Я видела свою маму… Хотя я совершенно ее не помню… Она была удивительно красивой, и мы гуляли с ней по волшебному саду…

— Прекрасно… Прекрасно… Ну, а как вообще… настроение?

— Я не помню, чтобы мне было так хорошо когда-нибудь в жизни, — призналась я, и в принципе это почти соответствовало действительности.

— Я очень рад, — сказал Эдуард Александрович, провожая меня до двери. — Всего вам хорошего.

Выходя из директорского кабинета, я внутренне перекрестилась, что съела завтрак полностью. В противном случае никакие отговорки на расстройство желудка мне бы уже не помогли, а Эдуард Александрович наверняка бы определил по одному ему известным признакам, что у меня в крови нет ни грамма гениального препарата. Поэтому я должна была быть довольна собой. И была.

Я зашла в комнату к Леше и спросила его, когда мы приступим к приготовлению обеда. Он обещал зайти за мной, но добавил, что часа полтора у меня есть, чтобы вздремнуть и отдышаться. Поэтому я со спокойной совестью отправилась к себе в комнату.

Спать я не собиралась, но мне пришла в голову интересная мысль, и теперь у меня было время «разобрать ее по косточкам».

Заместительница директора, заподозрив неладное, спросила, не употребляла ли я наркотика, название которого я слышала впервые. Мне известны все основные наркотики, и это могло означать, что появился новый, скорее всего химический препарат. Время от времени такие препараты появляются в мире, и, что самое главное, один сильнее другого.

В связи с этим я и подумала, что мою странную невосприимчивость к «пище богов» она расценила как возможный результат неоднократного приема этого наркотика.

Если это так, то восприимчивость к «пище богов» напрямую связана с привычкой к тем или иным наркотикам. И то, что я за последнюю неделю несколько раз вынуждена была употребить кокаин и анашу, в какой-то мере снизило эффект от местного препарата.

— А что бы было, — с тревогой спросила я себя, — если бы я никогда до этого не принимала наркотиков?

Это был совсем не праздный вопрос, поскольку мне абсолютно точно было известно, что Пострел до лаборатории наркотиков не употреблял.

Не это ли явилось причиной его гибели?

Я не допускала мысли, что рядом с ним месяц назад оказалась какая-нибудь «доброжелательница», которая с радостью отдала ему свою дозу. В этом случае руководство лаборатории сделало бы все, чтобы такая ситуация не могла повториться. Но она произошла вчера вечером и была для всех полной неожиданностью. Значит, прошлый раз была другая причина.

Эту мою версию подтверждал тот факт, что Султан подверг меня предварительному тестированию. А этого не должно было быть, по моим сведениям. Я достаточно подробно была проинструктирована Громом и знала бы об этом.

Скорее всего это правило было введено после гибели Пострела…

Эта версия после тщательного обдумывания показалась мне совершенно убедительной. Я вспомнила первую в своей жизни сигарету, от которой у меня закружилась голова и меня потом долго тошнило. А если бы тогда мне подсунули сигарету с «травкой»? Что бы со мной было? Ну, если и не погибла бы, то последствия были бы значительно серьезнее!

Организм вырабатывает определенный иммунитет к тому или иному яду. И та доза спиртного, к которой привык алкоголик, способна отравить непьющего человека. Мне рассказывали страшную историю, произошедшую несколько лет назад в Тарасове. Компания «джазменов» решила устроить празднование Нового года в узком кругу. И надо же было такому случиться, что один из них привел с собой юную поклонницу его таланта. Девчушка старалась не отстать от своих бородатых кумиров и пила водку стаканами. Утром проспавшиеся музыканты обнаружили ее мертвой.

Скорее всего и неподготовленный организм Пострела не выдержал обычной для бывших наркоманов ночной дозы, и он убил себя в первую же ночь под крышей лаборатории…

В обед мне пришлось-таки потрудиться. Мы с Алексеем были мокрыми с головы до ног, и мне оставалось удивляться, как он справлялся с этой работой до моего приезда. И как будет обходиться без меня.

А то, что в ближайшее время он лишится своей помощницы, не вызывало у меня никакого сомнения, хотя я еще не знала, как я это сделаю.

В принципе у меня была уже вся необходимая мне информация. Единственное, чего мне недоставало, это образцов препаратов. И именно на этом я сосредоточила все свое внимание. Действие препарата подходило к концу, теперь я уже научилась его в себе распознавать, и через час-другой я бы чувствовала себя совершенно нормальной. Но впереди у меня была встреча с заместительницей, и я не могла рисковать до такой степени. Поэтому я заранее решила, что и обед съем полностью.

Обед был практически готов, а Леша все не подходил к своему шкафчику. Я начинала уже сомневаться в своих первоначальных наблюдениях, а к концу и вовсе подумала, что пропустила этот момент, хотя не спускала глаз с Алексея ни на секунду. И именно тогда он и открыл заветный шкафчик.

Надо ли говорить о том, что в ту же секунду я оказалась рядом с ним. Леша — замечательный повар, а может быть, это результат двухлетнего употребления секретного препарата, что его доброжелательность, постоянно хорошее настроение и приветливость превратились уже в черты характера.

Как только он приоткрыл свой шкафчик, я обняла его и прижалась к нему всем телом.

— Лешенька, дорогой, как же ты обходился без меня, — прошептала я ему на ухо совершенно двусмысленную фразу, которая заставила его (я это чувствовала) позабыть на несколько минут про все препараты на свете.

— Ты мне снилась сегодня ночью, — сказал он мне, и я убедилась, что верно расценила те взгляды, которыми он награждал меня время от времени.

Я развернула его спиной к шкафчику и, глядя прямо в глаза, призналась:

— Значит, у нас был один сон на двоих…

Он оборвал мои слова долгим поцелуем. Во всяком случае, настолько долгим, что я за его спиной успела взять в руку два флакончика с «зельем».

— Но нам пора накрывать на стол, — нежно прошептала я ему и слегка отстранилась.

— К сожалению, — вздохнул доверчивый мальчик и, захватив с верхней полки пузырек, тут же закрыл дверь шкафчика на ключ.

Эти несколько секунд я использовала для того, чтобы спрятать свою добычу на груди под белым халатом.

Он высыпал содержимое пузырька в котел с компотом, а пустой пузырек бросил в картонный ящик под столом для раздачи. Уже по звуку я поняла, что там их скопилось несколько штук, и сделала из этого вывод, что строгого контроля за количеством потребляемого препарата не ведется. Но на всякий случай решила «неосторожно» разбить его содержимое при первом же удобном случае, или выкинуть их все в мусорное ведро, которое сам же Леша куда-то выносил.

Пока же я приступила к своим служебным обязанностям, то есть стала накрывать столы. Встречаясь взглядами с Лешей, мы теперь улыбались со значением. У нас появилась с ним своя маленькая тайна.

После обеда я зашла к себе в комнату, чтобы переодеться и припрятать до времени препарат. Кроме того, мне надо было принять душ после тяжелой работы на кухне. Я ничего оригинального не придумала и кинула пузырьки в бачок унитаза.

Иногда самые банальные места оказываются самыми надежными.

После душа я оделась во все чистое и отправилась на очередное собеседование. Я вся светилась от радости — то ли от удачной операции, то ли от дневной дозы препарата.

Собеседование оказалось самым обычным. Заместительница предложила мне тесты на интеллектуальность, возбудимость и тому подобное. Все эти тесты я проходила не один раз в своей жизни, и какое-то время ими увлекалась. Поэтому заполнила их со знанием дела, то есть специально занизила свой интеллект, слегка преувеличила возбудимость и тревожность, по их результатам меня вполне можно было повысить со временем по службе, а можно было совершенно спокойно оставить на прежнем месте.

Но тем не менее на это ушло все мое свободное время, и сразу оттуда я вынуждена была отправиться на кухню, где меня с нетерпением поджидал мой шеф-повар и потенциальный возлюбленный.

Наши новые отношения привели к тому, что Леша не упускал случая, чтобы не обнять меня и не поцеловать со всей юношеской страстью в губы. Он был очень трогателен в своих проявлениях любви и не вызывал во мне неприязни.

Я шутливо сердилась на него за эти шалости, а он в ответ смеялся счастливым смехом.

Меня же волновали теперь две проблемы, и я использовала каждую свободную минуту для их обдумывания. Первая была очень актуальна, поскольку касалась самого ближайшего будущего. Как мне избежать вечерней дозы препарата?

Я не то чтобы опасалась погибнуть, но потерять самоконтроль было бы уже нежелательно. При всем внешнем благополучии моего пребывания в лаборатории я ни на минуту не забывала, что я — «в тылу врага» и мне необходимо было иметь трезвое, холодное мышление.

Но когда я увидела, что на этот раз Алексей запузырил препарат прямо в кефир, то успокоилась. Вылить его незаметно куда-нибудь казалось мне делом нехитрым.

И я сосредоточилась на второй и самой главной проблеме: как мне покинуть лабораторию и достигнуть «Большой земли».

Моя работа в лаборатории была завершена полностью. У меня была не только вся необходимая мне информация, но и образцы препарата. И самое главное теперь было передать их в компетентные руки. Не мне было решать, как поступить с этой лабораторией в дальнейшем, но только настоящие ученые могли, изучив препарат, прийти к тому или иному выводу о той опасности, которая угрожает человечеству в случае распространения «пищи богов».

Я вспоминала свой «переход через Альпы» в сопровождении проводника, и мне становилось не по себе. Ноги мои только сейчас стали приходить в порядок, а ведь большую часть пути я тогда совершила в повозке. Теперь у меня не будет такой возможности. Да и отправиться той же дорогой я не могла, даже в том случае, если моя уникальная зрительная память поможет мне сориентироваться в горах. Мое исчезновение в лаборатории заметят максимум через три часа, если я отправлюсь в путь на рассвете. А выходить после ужина было равносильно самоубийству! В полной темноте я через полчаса наверняка оказалась бы на дне пропасти!

Оружия у меня не было, и мне негде было его взять. А боевые искусства Востока против трех-четырех горцев с автоматами не стоят и ломаного гроша.

И самое главное, я даже приблизительно не знала, где находится эта лаборатория, и определить ее координаты было одной из моих задач.

Когда мы накрыли столы, Леша неожиданно для меня стал поджаривать на сковородке отбитые куски наперченного мяса.

— Ты решил угостить меня свиной отбивной? — полушутя спросила я его.

— Сегодня на ужине будет присутствовать сам первый заместитель директора, — с уважением произнес он. — А это — его любимое блюдо. Только это не свинина, а молодой барашек, — добавил он в конце.

Таинственный второй, а как теперь оказалось — первый заместитель директора лаборатории, о котором я и думать забыла! Что означает его появление на ужине?

Я спросила Лешу, видела ли я его уже или нет?

— Как же ты могла его видеть, когда его целую неделю не было в лаборатории? — улыбнулся он. — А что, он интересует тебя как мужчина?

— Он интересует меня, как женщину, — отшутилась я, но интуиция подсказывала мне, что его появление не обещает мне ничего хорошего.

И я лишний раз убедилась, что нужно доверять своей интуиции.