Глава 8
Я не знаю, что я ожидала увидеть в пещере, но в любом случае все то, что я увидела буквально через две минуты, превосходило мои ожидания в несколько сот раз. У меня просто нет слов, чтобы выразить то потрясение, которое мне пришлось пережить, когда из древней повозки в диких горах я попала в мир стекла, пластика и космических технологий. Меньшее потрясение испытал бы путешественник во времени, поскольку его сознание было бы подготовлено ко всяческим чудесам. Мое же оказалось к этому абсолютно неготовым.
Мой проводник куда-то испарился, но мне было уже не до него. Вокруг меня суетились люди в белых халатах, они о чем-то заботливо спрашивали меня, помогали мне снять с ног кроссовки и оторвать от кровяных мозолей черные изодранные носки.
«Они же раньше были голубые», — подумала я и скорее всего потеряла сознание, во всяком случае, на несколько секунд. Потому что, когда я снова открыла глаза, я лежала на мягкой кушетке, а надо мною склонилась женщина с молодым красивым лицом.
— Ну вот и все, — сказала она весело, — а ты боялась.
Я не понимала, о чем она говорит, но, заметив в ее руках маленький шприц, поняла, что она сделала мне укол и теперь скорее всего шутит. А то, что со мной здесь кто-то пытался шутить, произвело на меня не меньшее впечатление, чем компьютеры в недрах пещеры.
— Замерзла? — спросила она меня, пощупав мои руки и ноги. — Ну, ничего, сейчас тебе принесут горячего бульончика, ты у нас и согреешься.
И тут же в комнату вошла еще одна женщина в белом халате и принесла мне горячего бульона в чашке в красный горошек. Меня доконал именно этот горошек на чашке, я смотрела на всех такими сумасшедшими глазами, что они рассмеялись.
— Да что же ты такая испуганная? — рассмеялась медсестра, если я правильно поняла.
— Я очень устала, — прохрипела я каким-то странным срывающимся голосом, потому что это было первое со вчерашнего дня слово, произнесенное мной.
— А как ты думаешь, по горам-то лазить? — снова улыбнулась медсестра. — Да ты пей бульон-то, пока не остыл!
— А где я? — спросила я, сделав несколько глотков и обретя вновь дар речи.
— А ты еще ничего не знаешь? — всплеснула руками она. — Не мое дело, но одно тебе скажу: бояться тебе уже нечего.
— А пока вам лучше всего поспать часок-другой, — распорядилась молодая и выключила верхний свет.
Мне казалось, что я не смогу заснуть, пока не выясню, куда же я, в конце концов, попала, но только женщины покинули комнату, как глаза мои начали слипаться, и я буквально провалилась в сон без сновидений.
* * *
Первое, что я почувствовала, проснувшись, что ноги мои целы, иначе они не могли бы так болеть. Я вытащила из-под одеяла одну ступню и убедилась, что вся она заклеена лейкопластырем, а в промежутках между нашлепками — опухла и покраснела.
В комнате было тихо и тепло, я поискала глазами свою одежду, но не нашла. Вместо нее я обнаружила на спинке стула рядом со своей кушеткой светло-голубой халатик и мягкие тапочки.
На мне в настоящий момент не было ничего, кроме моих белых хлопчато-бумажных трусиков, в которые я переоделась после ванны в квартире Султана. Я сочла за лучшее накинуть халат и даже примерила тапочки. Они были без задников, поэтому я смогла пройтись по комнате несколько метров без особых страданий.
Я не первый раз в жизни натираю ноги, и мне прекрасно известно, что чем меньше ты двигаешься в этом случае, тем дольше продолжаются твои мучения.
В целом я чувствовала себя совсем неплохо, поэтому решила походить, пока кто-нибудь не придет за мной и не объяснит мне, куда я попала.
Пока все это напоминало мне санаторий, или психиатрическую клинику где-нибудь в Швейцарии. Но принять такую версию мой мозг был не в состоянии, а другой версии у меня пока не было.
Через несколько минут усиленной ходьбы туда-сюда я почти перестала хромать и совершенно не чувствовала боли. Посчитав первую свою задачу выполненной, я подошла к зеркалу и рискнула в него посмотреться.
Ничего страшного я там не увидела, небольшие синячки под глазами совсем не портили меня и лишь добавляли глазам выразительности.
Рядом со своей кроватью я обнаружила кнопку на стене, но не рискнула ее нажать. В комнате ничего любопытного не было, и я решилась приоткрыть дверь и выглянуть наружу. За дверью находился довольно длинный коридор с единственной лампочкой на потолке и еще несколькими дверями. Выходить в коридор я не стала, так как услышала чьи-то шаги.
В комнате я быстренько прыгнула на кушетку. Закрыв глаза для убедительности, я выровняла дыхание.
В дверь кто-то вошел, и я тихонечко открыла глаза, словно выходя из легкого сна. Это была давешняя медсестра, и она снова улыбалась.
— Отдохнула? — спросила она и, заметив на мне халат, рассмеялась: — Да ты, я вижу, уже вставала!
— Я искала туалет, но не нашла, — сказала я первое, что пришло мне в голову.
— Бедненькая, — посочувствовала мне она. — А он в коридоре, в самом конце.
— Спасибо, — поблагодарила я ее и отправилась в туалет.
Туалет был чистый, как и моя комната, но никакой новой для себя информации я там не обнаружила.
— И что же мне теперь делать? — спросила я медсестру, как только вернулась на кушетку.
— Лежи, отдыхай — чего тебе делать? — удивилась она.
— Но я же до сих пор не понимаю, куда я попала, — напомнила я ей.
— А, это другое дело, — согласилась она. — Но к тебе придут скоро и все тебе расскажут. А если до обеда никто не появится, то мы с тобой в столовую пойдем, а там все и выяснишь. Я тебе пока не нужна?
— Да нет, спасибо.
— Так я пойду к себе. А если что, нажми кнопочку — я и приду.
Она закрыла за собой дверь, и я рухнула на кушетку в изнеможении.
Дурдом продолжался!
* * *
До обеда ко мне так никто и не явился! Обидно, честное слово, я всю ночь напролет карабкалась по горам, рискуя собственным здоровьем и жизнью, а меня сунули в стерильную одиночку и забыли о моем существовании!
Я уж не говорю о том, скольких ухищрений мне стоило оказаться в этих самых горах!
Поэтому, когда в комнату вошла знакомая мне медсестра, я встретила ее неприветливо.
— Чего надулась? — спросила она, заметив перемену в моем настроении. — Проголодалась? Так мы сейчас на обед пойдем, я за этим и пришла!
Я ничего ей не ответила, встала с недовольным видом и позволила вывести себя в коридор. Мы дошли до его конца, спустились вниз по лестнице, прошли еще по одному коридору и оказались перед закрытой дверью.
— Постучи, — посоветовала мне женщина с таким загадочным видом, словно за дверью находилась пещера Али-Бабы, а она предлагала произнести мне «Сим-Сим».
Скептически улыбнувшись, я выполнила это нехитрое физическое действие.
— До-бро по-жа-ло-вать! — услышала я из-за двери многоголосое приглашение.
Когда я осторожно приоткрыла дверь, то услышала аплодисменты.
Помещение представляло собой нечто среднее между столовой и кафе, за накрытыми столами сидели мужчины и женщины, большей частью в белых халатах, все они смотрели на меня с улыбками и радостно хлопали в ладоши.
Ко мне подошел близорукий молодой человек с рыжей бородкой, и аплодисменты затихли.
— Раечка, — торжественно начал он, — твой приезд застал нас врасплох, и мы не успели к нему как следует приготовиться…
Пока он говорил, я разыскивала глазами Пострела, но, как ни напрягала зрения, не обнаружила его среди присутствующих.
Я не видела его много лет, но узнала бы с первого взгляда.
Пострела в зале не было.
Между тем молодой человек продолжал говорить и закончил свою импровизированную речь такими словами:
— Но мы постараемся, чтобы в дальнейшем… — он сделал многозначительную паузу, — ты бы не пожалела, что попала в наш замечательный дурдом!
На последних словах он расхохотался. А вместе с ним и все присутствующие, разумеется, кроме меня. Мне было не до смеха.
Это больше всего напоминало какой-то грандиозный розыгрыш, но он, увы, явно затянулся. И поэтому радовал только его устроителей.
Мое же настроение портилось с каждой минутой, видимо, потому, что я не люблю чувствовать себя полной дурой, а именно так я себя и чувствовала с самого утра.
Молодой человек церемонно взял меня под руку и проводил до одного из столиков.
На этом, как я поняла, торжественная часть закончилась, потому что, как только я оказалась за столом, большинство присутствующих перестало обращать на меня внимание и приступило к обеду.
— Приятного аппетита, — пожелал мне сосед по столу, молодой человек с волосами до плеч, и хитро прищурился.
— Спасибо, — вздохнула я, и мои соседи снова рассмеялись.
— Будем знакомы, Миша, — представился он. — А это — Света и Леша.
— Очень приятно. Раиса, — ответила я, стараясь выдавить из себя улыбку.
— Нам сообщили, что ты из Петербурга, — растягивая слова, сказал молодой человек по имени Леша, — значит, мы наверняка встречались.
— Скорее всего, — ответила я и стала есть суп, чтобы прекратить этот выводивший меня из себя разговор.
Это был бульон с фрикадельками, довольно съедобный, хотя фрикадельки были жестковатыми.
— Как ты думаешь, — спросила меня Света, — чье это мясо?
— Баранина? — предположила я.
— Это — горный козел! — с восхищением взвизгнула она. — Еще вчера он скакал по горам.
В таком духе мы беседовали весь обед, то есть обо всем и ни о чем. В самом конце обеда я не выдержала и спросила:
— А чем вы здесь занимаетесь?
— Сейчас ты встретишься с директором, — отмахнулся Леша, — он тебе все расскажет.
— Он странноват, но ты не обращай внимания, — добавил Миша.
— Да вы все здесь, по-моему, «странноватые», — сказала я и неожиданно для себя рассмеялась, моим соседям эта шутка тоже пришлась по вкусу.
Я понемногу стала оглядываться вокруг и всякий раз, когда встречалась взглядами с кем-нибудь из обитателей этого «дурдома», обнаруживала на их лицах приветливые улыбки, а кое-кто из них мне даже подмигивал.
Я устала задавать себе вопросы, на которые у меня не было ответов, тем более что надеялась удовлетворить свое любопытство на предстоящей встрече с директором, и перестала раздражаться.
А когда принесли кофе с горячими булочками, я совершенно успокоилась.
— А кто же все это готовит? — спросила я у своих новых знакомых.
— Попробуй только сказать, что тебе не понравилось, — шутливо нахмурился Леша.
— Лешенька у нас шеф-повар, — пояснила Света.
— И готовлю на всю эту ораву, — проворчал он, польщенный ее словами.
И меня посетила первая светлая мысль за все время моего пребывания в пещере.
— И тебе никто не помогает, бедненький? — спросила я.
— Чем кого-нибудь научить, легче самому все приготовить, — ответил Леша. — А ты, случайно, не повар? — спросил он, заметив на моем лице многозначительную улыбку.
— И кулинар, — с гордостью произнесла я и снова заслужила аплодисменты, хотя и не такие продолжительные.
— В таком случае я тоже пойду с тобой к директору, — решительно сказал Леша, допивая кофе.
Я последовала его примеру, и мы вышли с ним из столовой и через несколько переходов и лестничных пролетов, представлявших собой целый лабиринт, оказались перед дверью в директорский кабинет.
Здесь не было ни приемной, ни секретарши, поэтому Леша, набрав в легкие побольше воздуха, деликатно постучался в дверь.
— Войдите, — произнес голос из-за двери.
— Сначала зайду я, — прошептал мне на ухо Леша и исчез за тяжелой дверью.
Через несколько минут он вышел из кабинета с довольной улыбкой.
— Нет проблем, — сказал он и подал мне руку. — Я тебя найду, попозже, а теперь заходи, я сказал, что ты здесь.
Он поправил мою прическу и открыл передо мной дверь кабинета.
— Заходите, — вновь произнес тот же голос, и Леша слегка подтолкнул меня в спину и закрыл за мною дверь.
За столом кабинета, насупившись, сидел мой старый знакомый — «шеф» из города Сочи.
Так мне показалось вначале, но, приглядевшись повнимательнее, я поняла, что ошиблась. Скорее всего это был брат того человека, причем старший. Он был такой же полнокровный, у него были те же черты лица, но на голове, в отличие от брата, он не сохранил ни одного волоса. А у того были целая грива седых кудрявых волос по краям головы, и только темя было лысым.
— Присаживайтесь, — кивнул он мне, и я опустилась на один из удобных стульев у стены.
В руках у него я заметила наши с Полиной паспорта. Ее он отложил в сторону, а мой рассмотрел внимательно, переворачивая страницу за страницей.
Потом снова поглядел на фотографию, сравнил ее с моим лицом и только после этого положил паспорт в сторону.
— Если вы предполагаете, что вас продали в рабство, то это не так, — густым низким голосом проговорил он и замолчал.
Он снова взял паспорт в руки, но, не открывая, положил на место и с минуту ничего не говорил, выстукивая по столу толстыми пальцами затейливый мотив. Наконец откинулся на спинку кресла, поднял на меня воспаленные, красные, как и у брата, глаза и продолжил:
— Меня зовут Эдуард Александрович, прошу… любить и жаловать. У нас не концлагерь и не тюрьма, и никто не будет вас удерживать здесь насильно. Но предприятие у нас секретное, как вы поняли… и, прежде чем расстаться с вами, мы должны заручиться некоторыми гарантиями…
Он снова замолчал. Вообще, он говорил медленно, тщательно обдумывая каждую фразу, с долгими паузами между словами и предложениями.
— Хотя до сих пор не было ни одного случая, чтобы… кто-нибудь захотел от нас… уйти. Все работники нашего предприятия бывшие наркоманы, за исключением двух-трех человек, ну и, разумеется, руководства. Но здесь у нас запрещены не только наркотики, но даже и сигареты.
Он снова забарабанил пальцами по столу, но я не перебивала его, боясь пропустить хотя бы слово.
— Какое-то время у вас не будет допуска в секретные цехи предприятия, хотя цехи, пожалуй, сильно сказано. У нас здесь не завод, а скорее лаборатория…
Это на тот случай, если вы нам не подойдете по каким-либо параметрам, и мы вынуждены будем от вас… избавиться. Иногда мы избавляемся от психически неполноценных сотрудников, а также от «преступного элемента».
Вы наверное успели заметить, что атмосфера у нас доброжелательная, и это устраивает руководство.
Через несколько… дней мы подпишем с вами договор, вам будет начисляться зарплата за вычетом еды… одежды… и так далее…
Меня тут попросили направить вас на кухню…
Он снова замолчал, на этот раз надолго. Было похоже, что он никак не может принять окончательное решение, но в конце концов, видимо, принял и продолжил мысль:
— Через пару дней мы убедимся в ваших кулинарных способностях или в отсутствии таковых, но в любом случае вам придется сдать некоторые анализы, через это проходят у нас все. Что поделаешь — группа риска…
Он вздохнул, налил себе из графина воды и выпил полный стакан.
— Это не значит, что вы все время будете работать на кухне, даже если вы окажетесь замечательным кулинаром. Мы стараемся использовать человека, так сказать… — он помахал рукой в поисках слова, — по максимуму… Поэтому вы пройдете кое-какие тесты, с вами побеседуют мои заместители…
А пока могу вам пожелать хорошо устроиться. Вам уже показали вашу комнату?
— Нет, — ответила я, — вернее, не знаю…
Он с удивлением посмотрел на меня и набрал короткий номер телефона.
— Алле, Зина? Новенькая получила комнату?
В течение нескольких секунд он слушал ответ и одобрительно кивал головой. Повесив трубку, он поднял на меня глаза и улыбнулся.
— Это была санчасть, приемный покой. Сейчас за вами придет Зина и отведет вас в вашу комнату.
На этом он собирался закончить разговор, но передумал и снова попросил меня присесть.
— Вас наверняка интересует, чем мы тут занимаемся. Чтобы вы не спрашивали об этом у кого попало, тем более что вам вряд ли кто… у нас это не принято… Поэтому я в двух словах расскажу вам суть нашей работы. Пока, я думаю, вам этого будет достаточно.
Итак, наша лаборатория…
Если до сих пор я просто не пропускала ни слова, то теперь уже вся превратилась в одно огромное ухо и затаила дыхание.
— …Наша лаборатория занимается научными исследованиями в области фармакологии, конкретнее, биотрансформацией некоторых препаратов в организме человека, если вам это о чем-нибудь говорит. Вы имеете какое-то представление о нефти?
— Мне кажется, имею, — ответила я.
— Напрасно вам так кажется, никто до сих пор не знает, что такое нефть, хотя использовать ее люди стали восемь тысяч лет назад. Причем, заметьте, только недавно им пришла в голову идиотская идея сжигать ее в качестве топлива.
Так вот, нефть на самом деле — сложнейшее природное соединение, точного состава которого не знает и не узнает никто и никогда, потому что нефть из Саудовской Аравии отличается от нефти из Азербайджана, как персик от испражнений, и даже больше, потому что имеет разный химический состав.
Уже в древности люди использовали ее как лекарство от многих болезней, экологически чистое и абсолютно безвредное. А нефть, которая находится под нами, — он показал на пол, — настоящее сокровище. И чем больше мы ее изучали, тем больше открывали в ней удивительных, я бы даже сказал, фантастических свойств. Сравнительно недавно нам удалось обнаружить в ее составе одно сложнейшее химическое соединение, до сих пор не встречавшееся на планете, и которое невозможно воссоздать в лабораторных условиях.
В это время в дверь постучали, и в комнату вошла знакомая мне Зина. Я не смогла скрыть досады при ее появлении, впрочем, как и Эдуард Александрович. Судя по всему, он относился к категории фанатически увлеченных своим делом людей и мог говорить часами на профессиональные темы.
— Подождите в коридоре несколько минут, — к счастью, сказал он Зине, иначе бы я ничего больше не узнала.
Зина беспрекословно подчинилась, и директор продолжил свой рассказ:
— Мы еще не знаем всех свойств этого вещества, но уже сейчас можем сказать наверняка, что ничего, подобного ему, человечество еще не знало. Простой пример: наркомания с его помощью излечивается за один день. Ни один из работающих у нас наркоманов и не вспоминает о наркотиках, а вы думаете — мы лечим их?
— Нет? — спросила я растерянно.
— Ни дня. Точно так же мы уже сейчас можем избавить человека от любых страхов, депрессий, угнетенных состояний, я уже не говорю об импотенции, — засмеялся он, встал из-за стола и подошел ко мне. — Так что можете спать спокойно: вы не попали на подпольный завод по изготовлению атомной бомбы или бактериологического оружия. Всего хорошего.
Зина провела меня еще раз по лабиринту коридоров и лестниц, и мы оказались в жилом отсеке. Он представлял собой длинный коридор со множеством дверей. Одна из них вела в мою комнату.
Она не уступала по комфорту номеру в гостинице среднего класса. В ней была широкая кровать, стол, шкаф и книжные полки. Окон в комнате не было. Я плохо пока ориентировалась в географии подпольной лаборатории, но скорее всего жилой отсек находился под землей. Вентиляция в нем осуществлялась с помощью маленького беззвучного кондиционера.
У меня даже был свой собственный туалет и душ, хотя вода, как объяснила мне Зина, подавалась с перебоями, вернее, в соответствии с расписанием, указанным в табличке в туалетной комнате. Ни о чем подобном я не могла и мечтать еще несколько часов назад, поэтому была в восторге от своей комнаты.
Поблагодарив Зину за помощь и распрощавшись с ней до ужина, я сразу же отправилась в душ, воспользовавшись тем, что был тот редкий час, когда в трубах была и горячая и холодная вода. Собственно говоря, холодная вода подавалась почти бесперебойно, причем удивительно вкусная и холодная и даже с каким-то минеральным привкусом, поскольку была настоящей родниковой водой.
Мы так привыкли к хлорированной мутной водичке из крана, что позабыли вкус настоящей воды, и уже начали покупать ее жалкое подобие за большие деньги.
Приняв душ, я развалилась на мягкой широкой постели и не смогла удержаться от счастливой улыбки. На душе было спокойно и радостно, и не хотелось думать ни о чем.
Да у меня и не было такой возможности, потому что через несколько минут в мою дверь постучали. Это был повар Леша, которому не терпелось познакомить меня со своим хозяйством.
Я выгнала его за дверь и за пару минут переоделась в элегантные брючки и мягкую трикотажную рубашку, которые обнаружила у себя в шкафу вместе с бельем, полотенцами и другими вещами.
Я вспомнила, что рядом с шампунем и мылом на полочке в душе лежала зубная щетка и тюбик с пастой, и наскоро почистила зубы, вспомнив с ужасом, что не делала этого несколько дней. Теперь я ощущала себя чистой душой и телом.
А Леше не терпелось познакомить меня с моим будущим рабочим местом и продемонстрировать при этом все свои плиты, кладовки и холодильники. Пораженная обилием самых разнообразных продуктов, я не удержалась и предложила приготовить на ужин что-нибудь из собственного репертуара в честь моего приезда.
Времени до ужина оставалось немного, поэтому я ограничилась фрикассе из копченой курицы и простеньким тортом, наподобие шарлотки. И то, и другое можно приготовить за полчаса, но, учитывая количество едоков, которое мне никогда еще не приходилось кормить за один раз, времени хватило в обрез. При том, что Леша помогал мне на совесть.
Мы с ним накрыли столы перед самым приходом народа, а когда все расселись по столам, в том числе и мы с Лешей, он постучал вилкой по краю стакана, чтобы привлечь общее внимание, и, дождавшись тишины, произнес маленький «спич».
— Дамы и господа, сегодня я впервые за долгое время и только на один вечер уступил место шеф-повара нашему новому сотруднику и товарищу. Прошу оценить ее дебют по достоинствам.
Я встала со своего места и поклонилась. И вновь заслужила аплодисменты.
