Глава 9

Погода в Тарасове встретила меня, мягко говоря, неласково: завывал сильный ветер, от которого гудели провода, к тому же существенно похолодало: было никак не выше минус двадцати. В совокупности с пронизывающим ветром было мне весьма зябко. И все равно я была рада возвращению в родной город, который я очень люблю.

Добежав до стоянки по обледеневшему асфальту, стараясь не растянуться на гололедице, я быстро нырнула в машину и тотчас начала ее прогревать. В такой зверский мороз имелось мало шансов на то, что автомобиль заведется с первого раза. Засунув руки глубоко в рукава дубленки, я пыталась согреться. Потом все-таки предприняла некий шаг: выскочив из машины, я быстро добежала до привокзального буфета и купила чашку горячего кофе. Пока я бежала назад, кофе успел остыть, пришлось пить теплую недослащенную жижу, качество которой явно оставляло желать лучшего. Но сейчас выбирать мне особенно не приходилось, и я, засунув капризы подальше, довольствовалась тем, что есть. Попутно я прихватила у мерзнувшей продавщицы-лоточницы в пуховом платке и валенках чебурек, так как чувство голода также давало о себе знать, особенно на холоде. К тому же в последний раз я ела вчера вечером, в вагоне-ресторане, – тоже, признаюсь, еда там – еще та дребедень по непомерно завышенным ценам.

Чебурек и кофе меня немного согрели и придали сил, машина послушно завелась, и я выехала со стоянки. На ходу достала сотовый телефон и набрала номер Валерии – в первую очередь необходимо было убедиться, что с моей клиенткой все в порядке. Та сразу же стала выпытывать, что мне удалось разузнать в Екатеринбурге и не обнаружила ли я там случайно ее Игорька? Пришлось мне разочаровать девушку и сказать, что все подробности я сообщу ей при встрече, которая состоится совсем скоро. Я намеревалась лишь заехать домой переодеться, а также связаться с Кремневым. Честно говоря, я была уверена, что бандиты, непонятно почему не появившиеся у него в вечер нападения на Строгачева, уже наведались к Николаю за время моего отсутствия. Я набирала его номер пару раз, пока была в Екатеринбурге, но Кремнев почему-то не соизволил мне ответить. Набрала я его и сейчас. Никто не отвечал, хотя, судя по времени суток, Николай должен был давно закончить свою извозчичью работу и успеть отоспаться.

Я думала об этом по пути, пока ехала домой. Вообще-то такое положение вещей меня несколько беспокоило. Понятно, что он – человек занятой и ведет не совсем привычный для большинства людей образ жизни, но хоть иногда-то на звонки можно отвечать? Тем более он знал, что это мой номер.

Прежде чем подняться в свою квартиру, я решила проверить жилище Валерии. И не просто убедиться, что дверь заперта и возле нее никого нет, но и пройти внутрь, благо ключи у меня были. Ну а если бы их не было, я воспользовалась бы своими фирменными отмычками.

В квартире все было точно так, как после нашего ухода оттуда вместе с Рубальским. Вспомнив о музыканте, я решила на всякий случай проконсультироваться с ним и набрала его номер. Андрей ответил практически сразу, однако сообщил, что он не в курсе насчет того, где сейчас Кремнев и чем занимается. По выразительному сопению в трубке я поняла, что Рубальского сейчас больше всего занимает собственная персона, а точнее пистолет, опрометчиво одолженный им Игорю Минаеву. Рубальский явно не решался спросить о нем напрямую по телефону, и я пожалела его, сама сказав, что пока что никаких новостей об этом обстоятельстве нет. Рубальский горестно вздохнул и попросил меня обязательно ему позвонить, когда станет известно хоть что-то.

Дома я пробыла не более пяти минут: перекус по дороге мне на время помог, на переодевание ушли считанные секунды, а принимать душ перед выходом на мороз я не стала – это может потерпеть и до моего возвращения. Я собиралась быстро покинуть свой дом, меня не оставляла мысль о том, что Кремнева, в свете произошедших событий, следует навестить лично. Конечно, если он просто отправился по делам, мне предстояло неприятное объяснение с его подозрительно настроенной нелюбезной супругой, но меня это мало заботило. Сейчас на кону стояла безопасность человека, посему я, наплевав на все этические заморочки, поехала на улицу Мира.

Дорога была ужасной из-за гололедицы и ветра, машина постоянно скользила, несмотря на недавно поставленную мною зимнюю резину, «Ситроен» так и норовило занести, и мне приходилось соблюдать крайнюю осторожность. Немного мое положение спасало то, что в такой морозище многие отказались от личного транспорта и машин на трассе было не так уж много, что облегчало передвижение. Я старалась ехать помедленнее, в результате затратила на поездку почти полчаса вместо пятнадцати минут.

Я въехала во двор, ища глазами, где бы припарковаться, и одновременно отметив, что кремневский «Фольксваген» стоит возле подъезда. Это был хороший знак, с практически стопроцентной достоверностью означавший, что Николай дома – по словам знающих его людей, он вообще не передвигался ни на чем, кроме своего автомобиля, какая бы непогода ни царила на улице.

Я уже подыскала подходящее местечко и собиралась проехать туда, как вдруг дверь подъезда, в котором проживал Кремнев, распахнулась, на улицу вышел Николай и быстрой походкой, наматывая на ходу на шею шарф, направился к своей машине. Повинуясь скорее интуиции, я тут же сдала назад, не желая, чтобы он меня заметил. Это не было просто чутьем – я уже не раз задумывалась о том, что же такое интуиция, и пришла к выводу, что это – вывод, который мы делаем на основании подсознательно проанализированных фактов. Подчеркиваю – подсознательно! Я совсем не думала в ту секунду, когда торопилась скрыться с глаз Кремнева, что же означает его выход на улицу. И только потом, проанализировав случившееся, я еще раз убедилась, что моим действиям имеется вполне материалистическое объяснение.

Во-первых, Николай вышел из дома в неурочное для него время и пошел к своей машине, а калымит он по ночам. Жены его рядом с ним не было, и нельзя было предположить, что она настояла на их совместной поездке по магазинам. Во-вторых, Кремнев явно торопился, и вид у него был довольно-таки озабоченный. В-третьих, был самый пик непогоды: ветер поднялся чуть ли не до ураганной силы, и из дома можно было выйти только в случае неотложной необходимости. Таким образом, вывод, мгновенно сделанный моим подсознанием, гласил: Кремневу срочно куда-то понадобилось поехать, причем, скорее всего, не по рабочим делам и не по семейным. Разумеется, в данной ситуации я пожелала узнать – куда именно он собирался. Верным был мой вывод или нет, но проверить его я считала необходимым.

Я быстро выехала со двора и скрылась за углом, поставив машину так, чтобы мне было видно, куда направится Кремнев. Он вывел машину на дорогу минут через пять – видимо, прогревал двигатель. Сейчас он не слишком быстро двигался по главной дороге, пристально следя за ней. Я выждала полминуты и направилась следом. Кремнев не обращал на мою машину внимания, да он и не знал, что она принадлежит мне. Никакой слежки, по всей видимости, за собою он не предполагал.

Я старалась одновременно следить за дорогой и наблюдать за лицом Кремнева в зеркале. Его было видно не очень хорошо, но по всему было понятно, что Николай нервничает. Он то ехал медленно, опасаясь гололедицы, то вдруг делал рывок вперед, проскакивая на красный свет светофора. Потом вдруг он решил срезать путь и свернул на улицу, состояние которой было далеко от идеального и по которой редко кто ездил. Мне пришлось последовать за ним. Машина Кремнева ерзала, в любую минуту готовая завертеться волчком на скользкой трассе. Через некоторое время он, кажется, пожалел, что свернул сюда, и на следующем перекрестке выехал на приличную дорогу. Пока что я не могла определить, куда он направляется, но явно не к Валерии и не к Строгачеву – к ним надо было в другую сторону, в центр. Кремнев же ехал по направлению к окраине города.

Вся поездка заняла около получаса благодаря нелогичным маневрам Николая, пребывавшего явно в некоем замешательстве. Наконец мы добрались до района, именуемого Елшанкой, он практически на выезде из Тарасова. Там имелось множество хрущевок и панельных девятиэтажек. Стоял и ряд новостроек, не пользовавшихся большой популярностью из-за их удаленности от центра и общей неживописности района. Николай попетлял между домами и свернул в один из дворов. Он проехал вдоль длинного панельного дома и остановил машину возле шестого подъезда. Вышел, поглядывая наверх, и поставил машину на сигнализацию, после чего Николай двинулся к подъезду. Я осталась в машине.

На что я сразу обратила внимание – Николай не стал звонить в домофон. Более того, он сунул руку в карман, достал связку ключей и приложил один из них к металлическому кружку. Подъездная дверь открылась, и Николай скрылся за ней. Значит, у него есть ключ от квартиры, в которую он решил наведаться! Это несколько изменило мои планы.

Я быстро вынырнула из машины и добежала до подъезда, достав свой универсальный ключ. Когда я вошла в подъезд, где-то высоко забухали тяжелые шаги Кремнева, поднимавшегося по лестнице. Стараясь ступать как можно тише, я тоже начала подниматься. Николай остановился, затоптался на месте, я замерла, стараясь определить, хотя бы примерно, этаж.

Звонка в дверь не последовало. Никаких голосов тоже не было слышно. Зато я явственно услыхала звяканье и скрежет ключа, поворачиваемого в замочной скважине. Потом дверь тихо закрылась, и наступила тишина.

Я поднялась на три пролета. Кажется, именно здесь останавливался Кремнев. Я огляделась. На лестничной площадке располагалось четыре квартиры. В какой-то из них исчез Кремнев… Понимая, что рискую, я бесшумно подошла к первой двери и приложила к ней ухо. Из квартиры доносились голоса, мужской вперемежку с детскими, потом что-то крикнула женщина сквозь шум лившейся в кухне воды. Нет, скорее всего, здесь обычные семейные хлопоты.

Я перешла к следующей двери, за которой царила полная тишина. Неподвижный электросчетчик с ее номером указывал на то, что квартира пуста. Из третьей тем временем послышался какой-то шорох, а затем к прихожей затопали знакомые мне бухающие шаги. Я быстро помчалась вниз по лестнице, стараясь не шуметь. Выскочив на улицу, я юркнула в свою машину и уставилась на дверь подъезда. По моему представлению, Кремнев должен был через секунду-другую выйти.

Так и получилось: не прошло и минуты, как его крепкая фигура показалась в дверях. Николай торопливо пошел к машине, потом вдруг замер и задрал голову вверх. Постояв некоторое время в задумчивости, он вытащил из кармана куртки телефон, повертел его в руках и сунул обратно. Потом он двинулся почему-то по направлению к первому подъезду. Он прошел прямо мимо меня, и у меня невольно екнуло сердце, однако я понимала, что даже если Николай меня заметит, это уже неважно, – я и сама собиралась ему показаться.

Кремнев, однако, не обратил никакого внимания ни на мою машину, ни на того, кто в ней находится. Он двигался вперед какой-то странной, механической походкой, словно на ходулях шел. Теперь я смогла отчетливо разглядеть его лицо, и его выражение меня весьма насторожило: Кремнев был похож на зомби. Глаза его неестественно вытаращились, взгляд – полубезумный. Казалось, он просто не видит, куда идет.

«Куда его понесло-то? – с недоумением подумала я, собираясь выйти из «Ситроена».

Пройдя несколько метров, Николай споткнулся на ледышке, инстинктивно взмахнул руками, заваливаясь назад, и чуть не упал, но все-таки устоял на ногах. Это, видимо, привело его в чувство, потому что он вдруг замер, оглядываясь вокруг с явным удивлением. Потом он резко развернулся и заторопился к своей машине. Последние несколько метров Кремнев уже почти бежал. Я поняла, что медлить дальше нечего.

Выйдя из машины, я подошла к автомобилю Кремнева, накидывавшего в это время ремень безопасности на плечо, и, наклонившись, постучала в стекло. Кремнев резко вздернул голову, в глазах его застыл явный испуг. Я приветливо улыбнулась ему и показала жестом, чтобы открыл дверь. Лицо Кремнева отразило некие смутные эмоции: он увидел знакомое лицо и теперь пытался вспомнить – кто я такая? Понять это сразу ему мешали расстроенные чувства, в которых он пребывал. Кремнев явно колебался, открывать дверцу или нет, но все же узнал меня и выдавил на губах слабую улыбку. Дверцу он приоткрыл совсем чуть-чуть, и я сразу же просунула голову в щелку.

– Добрый день, – произнесла я, без спроса распахивая дверцу пошире и усаживаясь на переднее сиденье рядом с Николаем.

– Здрасьте! – бросил Кремнев, явно не зная, как себя вести. Он застыл на несколько секунд, а потом вдруг быстро заговорил, словно кто-то повернул туго закрытый кран: – Не ожидал никак вас здесь увидеть, к приятелю приехал, а его дома не оказалось. Вы тоже к кому-то в гости? Ох, неподходящее время вы выбрали! В такую погоду лучше дома сидеть.

И замолчал – так же резко, как начал говорить. Видимо, выплеснул весь фонтан наспех сочиненных фраз, и на этом его фантазия иссякла. Я смотрела на него очень пристально, и Кремневу явно стало весьма неуютно под моим взглядом. Он неловко завозился на сиденье, невольно пряча глаза.

– Ваш приятель живет в этом подъезде? – спросила я, кивая на четвертый подъезд.

– Да, – автоматически кивнул Кремнев.

– А как его зовут?

– Э-э-э… Юра, – выдавил Кремнев и немного расслабился – видимо, считая, что удачно ответил на мой вопрос. Он даже отважился спросить, с нарочито небрежным видом: – А у вас здесь тоже друзья живут?

– Вы с ним настолько близки? – сощурилась я, не ответив на его вопрос.

Кремнев воззрился на меня с недоумением.

– Что вы имеете в виду? – пробормотал он с неким вызовом и добавил: – Ну, вам, наверное, пора, да и мне тоже. Не буду вас задерживать. До свидания.

– И вы даже не поинтересуетесь, нет ли новостей в деле Минаева? – притворно удивилась я. – Вы же считаете его своим лучшим другом?

Кремнев смутился и даже покраснел. Хлопнул себя по лбу и неестественно рассмеялся:

– Ах да, конечно! Совсем из головы вылетело! Я просто закрутился тут… – неумело попытался оправдаться он. – Так что там с Гошей?

Я просверлила его колючим взглядом. Потом негромко, но очень отчетливо произнесла:

– Вы настолько близки со своим приятелем, что имеете ключи от его квартиры?

Кремнев принадлежал к не очень-то сообразительной категории людей, которые к тому же напрочь лишены актерских способностей. Они не умеют врать, притворяться и, когда им приходится это делать, чувствуют себя не в своей тарелке. Это заставляет их оправдываться даже там, где никакой их вины нет и они, в общем-то, не обязаны в чем-то давать отчет. Чувство вины грызет их изнутри и заставляет искать оправдания. Примерно это и происходило сейчас с Николаем Кремневым. Лицо его пошло пунцовыми пятнами, лоб вспотел, несмотря на жуткий холод, – салон его «Фольксвагена» так и не прогрелся до конца, – и он мучительно размышлял: как же себя вести, какую манеру общения избрать? Выбрал он, на мой взгляд, наихудшую, – решил доиграть свою заведомо провальную роль до конца. Он натянуто улыбнулся, стараясь держаться непринужденно, что выходило у него из рук вон плохо, и терпеливо заговорил:

– Ах, вы вот о чем! Да это ерунда! Это просто… Понимаете, он уехал, а меня просил за квартирой присматривать. Вот… Ну, там, цветы поливать, кота покормить…

– Вы приехали, чтобы цветы поливать и кормить кота? – в упор спросила я.

– Ну да! – расцвел Кремнев, обрадовавшись, что придумал такую удачную ложь. – Вот, по-быстрому управился и теперь направляюсь домой.

Нервное подрыгивание его левой ноги, видимо, было вызвано тем, что Кремнев, отвечая мне, вспомнил о том, что произошло в квартире, где он только что побывал.

– Вы же говорили, что приехали к приятелю в гости, – заметила я, все так же строго смотря на Кремнева в упор.

– Ну да, – кивнул тот осторожно.

– И добавили, что его, к сожалению, не оказалось дома. – Я слегка присочинила, поскольку такие не привыкшие выдумывать что-то люди, как Кремнев, почти мгновенно забывают, какую же неправду они рассказали. – Значит, вы не ожидали, что его дома не окажется?

– Я? Нет, не ожидал!

– Но вы же говорите, что он уехал и просил вас просто присматривать за квартирой! – продолжала я загонять бедного Кремнева в угол.

– Ну да, просил!

– Значит, вы знали, что его там не будет? Раз он даже ключи вам дал?

– Я… Я думал, что… Ну, то есть ключи мне он дал, но он мог вернуться, он сам точно не знал, надолго ли уезжает, и я подумал… Я подумал… – совсем запутался Кремнев.

Мне стало почти жалко его. Однако ситуация была не такой, чтобы я смилостивилась и отпустила Кремнева восвояси. В квартире явно что-то произошло, и мне следовало довести свою жесткую линию до конца, поэтому я продолжала держаться твердо.

– Давайте вместе поднимемся туда, – предложила я.

– Зачем?! – оторопел Кремнев, невольно поставив ногу на педаль газа.

– Проведаем вашего… кота. У меня с собой даже есть пакетик кошачьего корма!

– Не надо, зачем, я его уже накормил! – замахал руками Кремнев. – Вы что-то совсем уже!..

– Это кот вас так напугал?

– В смысле?

– Да на вас же лица нет – посмотрите на себя! – я кивнула в сторону зеркала. – Вы то краснеете, то бледнеете… А ведь когда вы входили в квартиру, ничего такого с вами не было.

Кремнев резко выпрямился.

– Вы что, следили за мной? – спросил он с хрипотцой в голосе.

– Как фамилия вашего приятеля?! – рявкнула я.

Кремнев заморгал. Руки его то сжимали, то разжимали руль. Он вдруг надул щеки, сразу ставшие обрюзгшими, насупился – и ушел в себя. Посидев так несколько секунд, он вдруг сказал:

– Послушайте, Татьяна! Я не понимаю – для чего вы следили за мной и… на каком основании?! Я знаю, что вы ищете Игоря, и желаю вам только успехов в этом деле! Я тоже очень хочу, чтобы он нашелся, живой и здоровый. Живой и здоровый! – с какими-то истерическими нотками в голосе почти выкрикнул Кремнев. – Но у меня есть своя, частная жизнь. Она никого не касается, кроме меня! К тому же вы должны понимать, что я – женатый человек. И мне совсем не нужны неприятности! Мне вовсе не надо, чтобы вы говорили моей жене, что я куда-то там езжу!

Кремнева явно обуревали некие противоречивые чувства.

– Вы так крепко влипли? – тихо спросила я. – Если готовы даже убедить меня в версии, будто ездите сюда к любовнице? Готовы даже на крупный скандал с супругой?

Кремнев моргал, не зная, какой линии поведения ему придерживаться. Все его версии, которые он судорожно пытался склепать на ходу, разваливались мгновенно, не выдерживая моей критики.

– Вашего приятеля с котом зовут Игорь Минаев? – в лоб спросила я.

Кремнев вздрогнул, словно от выстрела, и я поняла, что мыслю в правильном направлении.

– Может быть, вы сами все мне расскажете? – сухо предложила я. – Сколько можно морочить мне голову?!

Кремнев продолжал молчать, мучительно о чем-то размышляя. Я выждала с минуту, потом решительно открыла дверцу, вышла из машины и направилась к шестому подъезду. Кремнев засуетился и выскочил за мной.

– Стойте, стойте! – заговорил он было на ходу, но я проигнорировала его слова, быстрым шагом идя к подъезду.

Николай догнал меня и ухватил за рукав. Я резко отбросила его руку, показывая, что настроена я серьезно и лучше мне не мешать.

– Не надо туда ходить! – пытаясь заглянуть мне в лицо, начал убеждать меня Кремнев. – Вы ошибаетесь, там нет Минаева! Слово даю!

Я достала ключи. Боковым зрением я видела, что Кремнев от отчаяния аж крутанулся на месте. Он подскочил ко мне и, словно решившись на что-то, произнес:

– Я вам клянусь, что Минаева там нет!

– Боже, какой пафос! – усмехнулась я.

– Вы должны мне верить! – настаивал на своем Кремнев.

– А почему это, интересно? До сих пор вы мне только врали! Совсем нелогично будет с моей стороны предположить, что теперь вы говорите правду!

– Но я правду говорю, правду, послушайте меня! Не ходите туда, будет только хуже! Там нет того, кого вы ищете!

Я развернулась и в упор посмотрела на него:

– А кто там есть?

Кремнев замолчал, затоптавшись на месте, потом вдруг развел руками и выдохнул:

– Я не знаю!

– Но вы же были внутри!

Кремнев не нашелся что ответить на это, и я, не слушая его больше, прошла в подъезд и начала подниматься по лестнице. Кремнев, потоптавшись еще немного, с обреченным видом последовал за мной, вздыхая на ходу, как знаменитый бычок из детского стишка. Я поднималась по ступенькам, слыша за спиной его грузные шаги. На нужном этаже я остановилась и осмотрелась. Кремнев с тревогой наблюдал за мной. Сейчас мне предстояло сыграть ва-банк. Хотя я и предполагала, что Кремнев посетил квартиру под номером девяносто восемь, полной уверенности в этом у меня не было. Не подавая виду и не выказывая ни малейших сомнений, я подошла к двери номер девяносто восемь и взялась за связку отмычек…

– Это незаконное проникновение в частное владение! – заявил Кремнев.

– Предпочитаете сделать это в присутствии полиции? – предложила я. – Организую прямо сейчас!

Кремнев мгновенно закрыл рот. Через минуту он пробурчал себе под нос, что такие люди, как я, доставляют неприятности не только другим, но и самим себе. Я не слушала его. Легко отперев замок – он был крайне примитивным, – я потянула на себя дверь и тут же прижалась спиной к стене, сжав покрепче пистолет. Тревога оказалось ложной – никто не попытался ни выбежать из квартиры, ни напасть на меня. В прихожей было сумрачно, и я потянулась к выключателю. Вспыхнул свет. Из прихожей вела в комнату дверь, она оказалась запертой. Коридор шел налево, в кухню, и направо – в другую комнату. Для начала я решила обойти комнаты. Там никого не оказалось. Тогда я проследовала в кухню.

Кремнев все время ходил за мной по пятам, продолжая бубнить, что мои действия незаконны и что это у меня обязательно будут проблемы с полицией. Не слушая его, я вошла в кухню и собралась было щелкнуть выключателем, как вдруг глаза мои в полумраке разглядели на полу чье-то тело. Оно, скрючившись, лежало возле обеденного стола…

Я, конечно, была готова ко многому. И все-таки в первый момент слегка оторопела. Впрочем, так бывает практически всегда, когда ты внезапно натыкаешься на труп. Я повернулась к Кремневу, стоявшему позади меня с понурым видом. Свет я не стала включать. Кремнев молчал. Атмосфера была весьма тягостной.

– Это вы его убили?! – тихо спросила я.

– Да вы что? – Кремнев аж подпрыгнул. – Он уже лежал тут! Мертвый… – шепотом добавил он.

Я задумчиво покусывала нижнюю губу. Значит, до Минаева все-таки кто-то добрался! Кто-то нашел его раньше меня – и отправил на тот свет. А прятался он в этой квартире, и об этом знал Кремнев… Ладно, анализ – чуть позже, пока что нужно решить, что делать сейчас.

Я все-таки включила свет. Он брызнул мне в глаза, и Кремнев тоже невольно зажмурился, отступив на шаг. Мужчина лежал лицом вниз. Меня несколько удивило, что он был в верхней одежде – в куртке и вязаной шапочке. Причем, что еще более удивительно, я никогда не видела Игоря Минаева в подобной одежде. Да и вообще, Игорь Александрович выглядел выше и стройнее.

Я подошла к телу и осторожно попыталась заглянуть мужчине в лицо, не прикасаясь к нему. Поскольку он не уткнулся лицом в пол, левую его щеку мне удалось рассмотреть. Нет, это точно не Игорь Минаев…

Я ощутила в глубине души заметное облегчение. Потому что, хотя моей вины в этом и не было, я бы почувствовала себя уязвленной, будь это Минаев. Хотя формально я отвечаю только за итог расследования: мне было поручено разыскать Минаева, а уж в каком состоянии я его найду – не моя забота. Но это – именно формальный подход, которого я всегда старалась избегать в своей работе. И теперешняя ситуация означала, что у меня все-таки есть шанс обнаружить Минаева живым…

Я повернулась к Кремневу и спросила:

– Кто это?

Сглотнув слюну. Николай заговорил:

– Я не знаю! Правда, не знаю. Я в первый раз его вижу! Вернее…

– Вернее, во второй, – подсказала я. – В первый вы его увидели, когда сюда приехали. Почему? Вас позвал Минаев?

Кремнев помотал головой.

– Минаев скрывался здесь? – уточнила я.

Кремнев молчал, хотя я уже и так знала ответ на этот вопрос. Повернувшись, я обратила внимание на лежавшие на кухонном столе корочки красного цвета. С огромной осторожностью я подцепила их двумя ногтями и раскрыла. Это оказался паспорт гражданина Российской Федерации, выданный на имя Игоря Александровича Минаева…

Я красноречиво показала открытую страницу Кремневу и повторила:

– Так что насчет Минаева?

– Да, – сдался Николай. – Игорь жил здесь… Об этом адресе никто не знает – я ведь живу в другом месте, там, куда вы приезжали. А здесь я просто зарегистрирован и являюсь собственником. Мы с женой хотели сделать здесь ремонт и сдавать квартиру, но это лучше делать летом. А пока что она стояла просто так, а тут меня Игорь попросил, и… И я не смог ему отказать. Я видел, что у него серьезные проблемы.

«Вот почему люди, напавшие на Строгачева, и не приехали домой к Кремневу! – подумала я. – Строгачев не знает адреса Кремнева, он назвал лишь его имя. И бандиты пробили его адрес – именно этот! И видимо, приехали сюда…»

– Когда вы видели его в последний раз? – обратилась я к Кремневу, имея в виду Минаева.

– Несколько дней тому назад. Он был жив и здоров.

Я внимательно посмотрела на него. Непохоже было, что Николай врал. Сейчас как раз он говорил правду. Я проследовала в прихожую и заперла входную дверь. После этого прошла в комнату, позвав за собой Кремнева. Сев на диван, я кивком велела ему сделать то же самое.

– Рассказывайте! – потребовала я, когда Кремнев осторожно примостился на краешке дивана.

Николай закатил глаза к потолку, словно готовясь к чему-то неизбежному, потом выдохнул и заговорил… Он рассказал о том, как Игорь Минаев неожиданно приехал к нему поздно вечером – без предупреждения, хотя обычно он предварительно звонил. Вызвал Николая вниз и сказал, что попал в передрягу и ему необходимо где-нибудь переждать. Намекал насчет пустующей квартиры Кремнева.

Николай задумался. Он был человеком осторожным, но в то же время относился к Минаеву с большим уважением, ценил его как друга и не мог отказать ему. Подумав несколько минут, Николай согласился и отвез Минаева по нужному адресу, пообещав, что никому не проговорится об этом, даже своей супруге. После этого он пару раз заезжал туда, привозил продукты и спрашивал, как дела у Минаева. Дел у того, собственно, никаких не было, а объяснить другу причины своего поведения он отказался.

Так все и шло несколько дней подряд, пока Минаев вдруг не перестал отвечать на звонки Николая. Тот терпеливо ждал, но потом встревожился и решил поехать в эту квартиру – убедиться, что с Минаевым все в порядке. Однако все оказалось совсем не в порядке…

Кремнев говорил минут пятнадцать. Я слушала его не перебивая. Было очевидно, что столь долгий монолог, без наводящих вопросов, дается Николаю тяжко. В то же время он явно почувствовал облегчение, словно сбрасывал со своих плеч долгое время обременявшую их ношу. Наконец Кремнев выдохся и просто сказал:

– Вот и все.

Я все думала…

Кремнев, видя, что я молчу, видимо, решил, что я не верю его рассказу, потому что поспешил добавить:

– Я вам могу показать свои звонки Минаеву. Данные у меня в телефоне остались!

– Ну и что это доказывает? – возразила я. – Только то, что вы ему просто звонили!

Кремнев, поняв, что я права, сник. Потом он вскинул голову и спросил:

– Так вы думаете, что это я типа этого убил?

– Нет, успокойтесь! – махнула я рукой. – Такого просто не может быть.

– Конечно! Я вообще не способен на убийство! – подхватил Кремнев, но я перебила его:

– Я не об этом. Он мертв уже давно. Думаю, не меньше суток он тут лежит. Следовательно, смерть его случилась вчера. Вы, конечно, могли это сделать вчера, но тогда вам совершенно незачем было возвращаться сюда и выходить из квартиры в невменяемом состоянии. Думаю, вы рассказали мне правду.

Кремнев опять заерзал.

– И что? – решился наконец спросить он. – Что вы собираетесь делать?

– Прежде всего – позвонить в полицию, – твердо сказала я.

– Не надо! – испугался Николай. – Это же моя квартира!

– Вот именно! – с самым серьезным видом глядя на него, ответила я. – Подумайте сами! Труп все равно найдут, рано или поздно. И скорее рано, чем поздно. Он начнет разлагаться, и ваши соседи сами вызовут полицию. Тут же установят хозяина квартиры – и возьмут вас под белы рученьки. Вы же не полагаете всерьез, что вас никто не найдет по вашему фактическому адресу? Ну так вот. В этом случае вам уже будет гораздо труднее доказать свою непричастность к его смерти. Потому что тогда уже будет невозможно определить время смерти – не то что с точностью до часа, а даже до дня или недели! Минаева никто здесь не видел, сами говорите.

– А его паспорт? – спросил Кремнев.

– Ну, паспорт – это еще не сам Минаев, он мог взяться у вас откуда угодно, – возразила я и даже на всякий случай пригрозила: – Смотрите еще, как бы полиция не решила, что вы убили и Минаева тоже!

– Бред какой! – воскликнул Кремнев.

– Так что убийство этого неизвестного повесят на вас, можете не сомневаться, – заверила я его. – Полиции не нужны висяки, а вы самая подходящая кандидатура на роль козла отпущения. Думаете, кто-то станет досконально выяснять, что здесь произошло на самом деле?

Кремнев во все глаза смотрел на меня, силясь уяснить услышанное.

– Но мотив, мотив! – завопил он. – У меня же не было мотива его убивать!

– Об этом не беспокойтесь, – усмехнулась я. – Как говорится, был бы человек хороший, а мотив вам подберут. Знаете, что скорее всего вам предложат? Чистосердечно сознаться. И даже смягчающий вариант придумают, примерно следующий: этот человек тайком пробрался в вашу квартиру. Вы его здесь обнаружили, приняли за вора – и убили. Следователь примется вас убеждать, что в этом случае ваши действия расцениваются как самооборона, что явится существенным смягчающим обстоятельствам. И даже пообещает вам условный срок. И отпустить – под подписку – до суда. А так как вы к этому моменту, после предварительного заключения, будете измотаны допросами, протоколами и общей тюремной атмосферой, то с радостью согласитесь и все подпишете, лишь бы поскорее оттуда убраться. Правда, под подписку вас вряд ли отпустят: скорее всего, «неожиданно» выяснится, что в деле вскрылись новые обстоятельства, в связи с чем вы представляете опасность для общества, так что находиться до суда будете все же под стражей. А на суде… – я сделала паузу и со вздохом заключила: – На суде еще неизвестно, как все повернется! Все зависит от того, какое настроение будет у местной власти. Если ваш арест и срок будут кому-то выгодны – вас посадят, не сомневайтесь! Ну а если такой нужды не возникнет – может, вы и отделаетесь условным. А теперь представьте все моральные мучения, связанные с этим, плюс последствия. Вы же не ребенок и понимаете, с какими трудностями придется в дальнейшем столкнуться человеку, имеющему судимость!

Кремнев за все время этого монолога не сделал ни малейшей попытки меня перебить. Он слушал очень внимательно и глубоко проникся предстоявшей ему безрадостной перспективой…

– И… что же теперь делать? – еле слышно спросил он.

– Я вам уже сказала – звонить в полицию, – повторила я. – И лучше будет, если позвоните вы, а не я.

Но Кремнев почему-то заартачился, бубня, что у меня это получится гораздо лучше, что он непременно запутается, скажет что-нибудь не то и окончательно испортит ситуацию.

– Вам так и так придется отвечать на их вопросы, – пожала я плечами и достала телефон. – И послушайте доброго совета – говорите только правду!

После этого я набрала номер Гарика Папазяна, коротко проинформировала его о случившемся, и Гарик сказал, что высылает по указанному мною адресу опергруппу…