Глава 6

Войдя в помещение, у риелторов, сидящих за столами, поинтересовалась, где находится кабинет Коршунова Игоря Валентиновича. Мне указали куда-то вглубь — риелторам было некогда: один ругался по телефону, другая, с вытравленными тощими волосами и унылой физиономией, беседовала с клиентом. Довеском к моему мнению, составлявшемуся об этой конторе, стала девушка-секретарь, сидевшая рядом со входом в кабинет директора. Более бледного лица и испуганных глаз я не видела.

«Атмосфера морга», — сделала я заключение.

Увидев меня, бледнолицая тем не менее пронырливо загородила вход к начальству:

— Игорь Валентинович никого не принимает.

За дверью слышались виртуозные пассажи типа «идите вы все к…» и другие пожелания.

— Я, собственно, зашла сказать, чтобы вы занялись билбордом своей фирмы. Двое предприимчивых джентльменов только что экспроприировали его у вас из-под носа.

Моя ложь возымела действие. Получить нагоняй от шефа за прошляпленный билборд ей явно не хотелось, и, стуча каблуками, секретарша резво засеменила по направлению к выходу. Путь был свободен.

Когда я вошла, то увидела Спайка красным и потным, восседающим в кожаном кресле, нервно крутящимся на нем из стороны в сторону. Моему появлению он не придал большого значения, продолжая «тепло и дружественно» общаться по телефону. Я выбрала место за столом подальше от крикуна, отодвинула стул и села.

— Мне до лампочки, что нет свидетелей! Вы работаете там или штаны трете? Ты знаешь, сколько стоит эта машина? Тебе и не снились такие деньги!

Знай этот окорок, что перед ним сейчас восседает «убийца» его красавца «Лексуса», мокрого места бы от меня не оставил. И мне стоило больших усилий делать равнодушное лицо, когда хотелось посмеяться над толстым боровом, и одновременно крепить левой рукой под столом «жучок».

В конце концов, не дослушав поток оправданий, медленно перетекавших с того конца провода на этот, Спайк швырнул трубку.

— Что вам нужно?

Я стала новым объектом для вымещения его злобы.

— Понимаете, мне необходимо продать квартиру… — степенно начала я, стараясь придать своему голосу грудной оттенок.

— Марина! — рявкнул Спайк, и на его зов поспешила откликнуться бледнолицая секретарша. — Я же просил никого ко мне не пускать! Уволю к чертовой матери!

У перепуганной Марины из глаз готовы были брызнуть слезы. Она пыталась что-то промямлить в ответ, но Спайк ее прервал.

— Проводи ее к риелторам!

«С таким темпераментом ты вряд ли доживешь до старости, — вынесла я вердикт толстосуму. — А если еще и в местах не столь отдаленных…»

Закрыв за собой дверь начальственного кабинета, секретарша, обиженная всеми, укоризненно произнесла:

— Что за глупые методы проникновения к начальству! Вы же видите, он вас все равно не принял!

Я свела брови на переносице, изображая на своем лице гнев.

— После такого приема мне вообще здесь делать не — чего!

Эта фраза, произнесенная во всеуслышанье, воцарила тишину в помещении. А я, гордо вскинув голову и демонстрируя преувеличенное чувство собственного достоинства, прошествовала на улицу.

— Ты бы видел, в каком он состоянии! — выпалила я Гришке. — А нервные клетки, между прочим, не восстанавливаются.

— Кто он? Поподробнее можно?

— Первым делом самолеты, — ответила я недоумевающему Гришке и включила приемник.

На сей раз Спайк вел с кем-то переговоры о том, чтобы пригнать новую машину из Белоруссии. Сделав громкость потише, я принялась доводить до сведения своего помощника, кто есть кто в этой истории и в чем она, собственно, заключается. Я уже почти дошла до гибели Демина, но тут Спайк переключился на разговор, по-видимому, с подчиненным.

— Езжай сегодня в Ключи, — приказал он безапелляционным тоном, — и добейся от бабки согласия на продажу.

— А если не захочет?

— А я деньги тебе за что плачу? — принялся опять орать Коршунов, но вдруг закашлялся и через минуту добавил более спокойно: — Бабка в отличие от Самохвалова покладистая. Завысь цену, сроки уже поджимают!

Далее послышалось шуршание бумагой, и длинная пауза заполнила пространство.

— Вот, передашь ей от меня.

Судя по всему, это была записка. Затем входная дверь захлопнулась.

Значит, дело все-таки в жилплощади, которая должна была отойти Самохвалову. Но о каких сроках говорил Коршунов и почему ему необходимо было купить эту квартиру? Галина Ивановна так и так собиралась ее продавать, и никаких проблем с покупкой квартиры у Спайка не должно было возникнуть. Тем более что с родственниками такие дела иметь предпочтительнее.

Минут через десять из дверей фирмы показался уполномоченный Спайком «навороченный» парнишка, и вскоре у крыльца «Весты-риэлт» машин стало на одну меньше. Только я успела объяснить Грише, к кому поехал в Ключи уполномоченный, как на подступах к фирме показалась до боли знакомая фигура. А этот что здесь забыл? Григорий тем временем, шокированный моим рассказом о том, что я за столь короткий срок уже два раза чуть не рассталась с жизнью (и это при том, что я опускала некоторые душераздирающие подробности), читал мне лекцию, которая сводилась к простому: так дальше жить нельзя.

Я прикрыла Грише рот ладонью и услышала, как новый посетитель ругается с секретаршей за право войти в «святая святых». Послышались шаги Коршунова к двери и его грозное:

— Что тебе здесь надо?

— Есть разговор, — наркоман был явно настроен решительно.

Если окажется, что и эти двое в заговоре, то меня можно смело списывать в архив!

— Мне не о чем с тобой разговаривать! Пшел вон! — последовал гневный ответ.

— Это касается Кати, — Рудухин произнес это таким тоном, будто речь шла о ее жизни и смерти.

— Заходи, — скомандовал Спайк. В неприказном тоне он общаться, видимо, не умел. — Выкладывай быстрее, мне некогда.

Было слышно, как Рудухин перевел дух, набираясь храбрости.

— Я готов порвать с Катей, но мне нужны деньги, — наконец выпалил он.

— Что-о?! — взревел Спайк. — Ты, сволочь, будешь вымогать у меня деньги?!

Я представила, как красный цвет лица Спайка дошел до багрово-синего. Но в чем я была согласна с толстосумом — это в том, что Рудухин действительно обнаглел.

Вероятно, Катька перестала выделять своему бойфренду средства на «лечение», и безденежье сильно приперло его к стенке.

— Это не вымогательство, а деловое предложение, — уже более неуверенно проговорил Рудухин. С самого начала было понятно, что ему не на что рассчитывать.

— Да кто тебя вообще, убогого, спрашивает, готов ты порвать с моей женой или нет! Я прошлый раз тебе что сказал? Чтобы ты отвалил по-хорошему. Ты что-то недопонял?

— Я и пытаюсь по-хорошему… — прежнюю решимость у Рудухина как ветром сдуло.

— Да знаешь ли ты, ублюдок, что мне дешевле заплатить киллеру, чтобы он тебя пристрелил! Твое счастье, что мне некогда сейчас тобой заниматься! — Спайк уже понизил голос, чтобы не приобщать к разговору на щекотливую тему лишних свидетелей, и цедил сквозь зубы.

Навряд ли Спайку удастся запугать Рудухина смертью — сейчас наркомана гораздо более страшит предстоящая ломка.

— Я не понимаю, — мямлил Рудухин, — что ты так кипятишься. По большому счету, тебе ведь на Катьку наплевать!

Мне вспомнился не один анекдот на тему наркомании, где у героев была тормозная реакция. Или, может быть, Рудухин на самом деле считал, что у Катькиного мужа нет повода выходить из себя?

— Послушай, наркуша, я не собираюсь с тобой ничего обсуждать! Если это все, то пшел вон!

Рудухин явно не выдерживал такого натиска — ему пришлось отступить. Ретировался он безмолвно, и я смотрела вслед удаляющемуся герою-любовнику с чувством непреходящей брезгливости.

Пока Гриша делился со мной своими свежими впечатлениями, я поймала в поле зрения вишневый «Опель», претендовавший на парковку возле фирмы. Из машины вышел солидный мужчина средних лет. В его движениях чувствовались непринужденность и самоуверенность. Этот субъект благополучно миновал секретаршу: с ее стороны никаких возгласов и телодвижений не последовало. Этого посетителя здесь ждали.

— Узнал что-нибудь? — с ходу спросил Спайк.

— Конечно, — по интонации голоса посетителя можно было сделать вывод: я не ошиблась в определении его характера.

— Итак, гражданка Иванова вчерашний день провела следующим образом…

У меня внутри все похолодело и что-то куда-то оборвалось. Я почувствовала недоуменный Гришкин взгляд, который сверлил мой профиль. Начало интригующего рассказа было резко прервано Спайком.

— Ты уверен, что вчера следил именно за Ивановой?

В голосе Коршунова слышалось еще больше недоумения, чем читалось в Гришкином взгляде.

Последовал спокойно-снисходительный ответ собеседника:

— Ты ставишь под сомнение мою профпригодность?

— Я просто уточнил! — крайняя степень раздражительности овладела его рыхлым существом. — Мог же ты спутать!

— Не мог, — совершенно хладнокровно отрезал посетитель. — Мне продолжать или как?

— Продолжай.

Мрачный голос Спайка констатировал его «радость» по поводу того, что гражданка Иванова, которую он уже два раза тужился лишить жизни, все еще находится в физическом, а не в духовном мире. Факт же своей причастности к покушению на мою драгоценную жизнь он сейчас неуклюже пытался скрыть от собеседника. Хотя, может быть, у посетителя и не было на этот счет никаких подозрений.

Что же удалось выследить этому Пинкертону?

— Утром, — докладывал он, — как это ни дико звучит, Иванова посетила могилу твоего тестя, Самохвалова Василия Ивановича. Затем вела слежку за Деминым Антоном, которому вечером тоже приспичило навестить своего папу. Затем Иванова следила за Деминым — не знаю зачем, но, если хочешь, могу копнуть глубже…

— Не нужно, — оборвал его Спайк. — Что дальше?

— Ездила домой, затем направилась обратно к дому Демина, но по дороге обнаружила его труп — он утонул в коллекторе.

Пинкертон сделал многозначительную паузу, видимо, предоставляя возможность Коршунову высказаться. Что тот и сделал бесцветным голосом:

— Демин не понравился мне с самого начала. Жив он или мертв — безразлично.

Выслушав человеколюбивое замечание Спайка, Пинкертон закруглился:

— Это вся информация по Ивановой.

Я слушала, с минуты на минуту ожидая красочного рассказа про то, как «вражина Иванова» уничтожила новую машину, но почему-то не дождалась. Меня не покидало ощущение, что Пинкертон говорит меньше, чем знает. Судя по результатам его слежки за мной, а также исходя из того, что «хвоста» за собой, несмотря на свой большой опыт, я не заметила, — дело вел неплохой профессионал. Не знать, кто изуродовал «Лексус», он не мог. Почему же еще вчера вечером он не пустил Спайка по моим «горячим следам»? Почему, наконец, сейчас не выложил всей правды? Это было очень странно. Похоже, он специально скрывал данную информацию для каких-то известных только ему целей. Зато Спайку стало ясно, что Иванова жива и вполне дееспособна.

Мне теперь было понятно, благодаря кому Спайк после моего с ним столкновения на дороге так быстро меня вычислил. А заодно и то, кто собирал досье на Демина и также обнаружил, что Рудухин — Катькин любовник. Взаимоотношения этих двух, сидящих в кабинете, давали мне основания полагать, что Пинкертон был только информатором и в «мокрых» делах Спайка не участвовал.

Между тем общение в кабинете продолжалось. Пинкертон пытался выяснить, не крутились ли в последнее время возле кабинета Спайка посторонние люди, особенно незнакомые женщины…

— Была сегодня одна, нафуфыренная, — сообщил Каршунов. — Заперлась нахально ко мне в кабинет, квартиру хотела продать…

— Где она стояла? — резко оборвал его Пинкертон.

— Сидела. Вон там.

— Гришка, трогай машину! — приказала я, быстро дернув спутника за рукав.

Моя заранее произнесенная просьба ничему не удивляться и на все мои слова реагировать стремительно возымела действие, и мы помчались по дороге с поразительной для старенького «Москвича» скоростью.

Значит, этот сыщик знает, что я подобралась к Коршунову вплотную. Выискался умник на мою голову!

Одно хорошо — борьба с такими, как Демин и этот Пинкертон, по крайней мере дает чего-то стоящий опыт. Я решила поконкретнее прощупать хитроумного дядечку, поэтому мы, сделав на машине круг, остановились за квартал от фирмы «Веста-риэлт». Движение по дороге было односторонним, и Пинкертон неминуемо должен проехать мимо нас. Дав Грише ценные указания, как лучше поставить машину, чтобы не привлекать ненужного внимания и в то же время быстро тронуться с места, я набрала номер областного ГИБДД и попросила к телефону знакомого майора милиции. Продиктовав ему цвет и номер пинкертоновского «Опеля», попросила выяснить, кому принадлежит данное средство передвижения. Майор, с которым у меня был давнишний «бартер» по информации, обещал вскоре перезвонить. Я откинулась на неудобную спинку сиденья Гришкиного «Москвича», и у владельца машины появилась очередная возможность подать голос.

— Как я понимаю, у Коршунова опять возникло желание с тобой расправиться?

— Да. Ведь я знаю, где тот ларец, в котором находится его «смерть», осталось лишь выяснить кое-какие детали. Весь вопрос в данный момент в том, кто кого — он меня или я его первым достанет.

— Мне только непонятно, почему он поручил твое убийство юнцу Демину?

— А почему он поручил убийство Самохвалова Демину, тебе понятно? — задала я риторический вопрос. — Ведь получилось же у мальчика отравить родного отца! Получилось бы и мое отравление, если бы у дяди Пети не оказалось крючков для открывания дверей лифта и если бы мужчина не вышел на мой стук на лестничную площадку. Сам знаешь, сейчас люди каждого шороха боятся, а слесарь в тот вечер был пьян «в шишку». Я до сих пор удивляюсь, как он в таком состоянии сообразил, чего от него хотят. Так что жива я осталась просто благодаря чуду. И вообще, если бы я не начала копаться в этом деле, у Демина было бы больше шансов гулять с девочками, чем теперь.

Делая Грише выкладки по теории убийств, я одновременно глушила досаду по поводу невозможности слышать окончание разговора двух мужей, который так прекрасно транслировался с помощью «жучка».

По моим меркам, времени прошло достаточно для того, чтобы завершить любой задушевный разговор, но вишневый «Опель» так и не показывал носа. Неужели уехал, пока мы выписывали круг? Но нет. Вот она, вышеупомянутая машина, прошуршала шипами мимо нас, и Гриша, усвоив мои инструкции по слежке, тронулся с места.

Учитывая тот факт, что Спайк наверняка обрисовал Пинкертону незабываемый портрет незнакомки, которая по рассеянности «забыла» «жучок» у него в кабинете, я предусмотрительно переместилась на заднее сиденье, надеясь быть не столь заметной за внушительной фигурой Григория.

Ехали мы не долго, всего-навсего до следующей фирмы по недвижимости, расположенной неподалеку, отличавшейся от первой названием — «Риэлт-компани». А еще тем, что здесь когда-то работала Евгения Логинова, с которой меня связывали трудовые будни в прокуратуре несколько лет назад. Пинкертон скрылся за дверями фирмы, а мой сотовый призывно запиликал. Майор милиции довел до моего сведения, что вишневый «Опель» принадлежит Белых Валерию Николаевичу. Он также располагал и другой информацией о владельце этого автомобиля: он — подполковник ФСБ в отставке. Надо сказать, я ожидала чего-то подобного.

Белых провел в фирме около получаса, затем тронулся дальше. На этот раз путь его лежал в район третьей городской больницы. Не доехав до оной, Пинкертон свернул на тихую улочку и остановился возле ларька. Мы же проехали по главной дороге чуть дальше и припарковались за металлической оградой больницы, из-за которой «Опель» был прекрасно виден.

Белых купил в ларьке сигареты, сел опять за руль, приоткрыл боковое стекло, закурил и стал звонить кому-то по сотовому.

В этот момент произошло невероятное. Из дыры в ограде вылезли двое. Один — пацаненок лет одиннадцати, другой — длиннорукий парень, скорее всего, достигший совершеннолетия. Его нескладная фигура показалась мне знакомой. Белых видеть их не мог — ему мешал ларек. Пацаненок неожиданно возник перед водителем со стороны открытого бокового стекла, тряхнул головой, смачно плюнул Пинкертону в лицо и дал стрекача. Справедливо возмутившийся такой наглостью водитель тут же прервал все разговоры по телефону и кинулся вдогонку. Недолго думая, длиннорукий занял освободившееся водительское место и укатил в неизвестном направлении. Все произошло так быстро, что Григорий, не успевший среагировать на ситуацию, удивился моему смеху. Он присоединился к моему веселью, когда Пинкертон стал делать запоздалые взмахи руками вслед удалившейся машине.

— Купился как ребенок! — от души насмеявшись и наблюдая теперь метание Белых в поисках телефона-автомата, изрекла я, а потом обратилась к своему спутнику: — Трогай, Гриша, едем обратно.

— Что он теперь будет делать? — как гадалке со стажем задал Гриша мне вопрос, притормозив на светофоре.

— Если в течение десяти-пятнадцати минут дозвонится до ментов, то сработает группа перехвата. Но в районе третьей горбольницы так называемая «черная дыра» — так что шансов на поимку преступников маловато.

— Это еще что за дыра?

— Даже если сработает группа перехвата, то отсюда до лесополосы под названием Кумысная поляна всего один пост ГИБДД, — объясняла я Гришке. — Пока пострадавший дозвонится до милиции, угонщик этот пост благополучно минует.

Двери фирмы «Риэлт-компани» я открыла в надежде застать старую знакомую еще работающей на поприще тарасовской недвижимости. Мне повезло, и Женьку я узнала, как только вошла. Правда, из натуральной брюнетки она превратилась в крашеную блондинку и слегка раздалась в ширину, но острый нос и миндалевидные глаза были такими же. Как и подобает приличному риелтору, она висела на телефоне.

— Я вас слушаю, — с натренированной приветливостью обратилась она ко мне, когда закончила разговор. Я молча протянула ей удостоверение, где было сказано, что я являюсь действующим юристом прокуратуры и где была вклеена фотография Ивановой «а-ля натурал».

— Не понимаю, — недоуменно пожала плечами блондинка, прочитав документ. — Откуда это у вас?

— Жень, мне нужно с тобой поговорить. На мой внешний вид можешь не обращать внимания.

Услышав знакомый голос, Женька вытаращила на меня свои миндалины.

— Танька, ты?

— Кричать необязательно, — проворчала я. — Ты можешь поговорить со мной в машине?

— Ну ты даешь! — только и смогла выдохнуть Логинова, потом спохватилась и добавила: — Не сейчас. Давай после пяти в соседней кафешке.

— Люблю деловой подход. Значит, в половине шестого, в «Неженке».

— Идет.

Я оставила Женьку справляться с впечатлением, оставленным моим сегодняшним прикидом, а сама мысленно перенеслась на улицу Московскую, куда теперь предстояло отправиться. Может быть, там что-то прояснится. Дом был старым, но на центральной улице города, где все дома такие, его старость не являлась существенным недостатком. Недвижимость, из-за которой разгорелся весь этот сыр-бор, находилась на первом этаже. В общий коридор выходило четыре квартиры, в том числе и нужная мне — та, где проживала мать Самохвалова. Двери трех из них были распахнуты, и по характерным звукам можно было догадаться, что здесь производились строительно-ремонтные работы. Одна из смежных стен между квартирами подвергалась в данный момент разрушению. В квартире номер три на мой звонок никто не среагировал, и тут в коридор с ведром в руке вышел коренастый лысоватый мужичок, который несколько оторопел, обнаружив меня.

— Отсюда вчера съехали, — объяснил он мне, увидев мою протянутую к кнопке звонка руку.

— А что здесь происходит? — прикинулась я любопытной Варварой, сующей нос во все дела, хотя давно уже смекнула, в чем тут дело.

— Переделываем квартиры под офис, — охотно сообщил рабочий.

— А как же эта? — кивнула я на закрытую дверь.

— Да вроде ее еще не выкупили. Сказали, на днях уже можно будет и там ломать.

Я поспешила выйти на улицу — еще немного, и мое пальто и шляпа сделались бы серыми от цементной пыли. Теперь очень многое для меня прояснилось. Белых пятен в этой истории осталось совсем немного.

В кафе «Неженка» было по-домашнему уютно. Меня уже давно посетило здоровое чувство голода, и едва Гришка появился с подносом возле столика, как я тут же накинулась на свежий салат с огурцами.

— Ты столько заказала, а как же фигура? — поинтересовался он.

— Чем тебя не устраивают мои окружности? — с набитым ртом возмутилась я.

— Нет, в данный момент все замечательно.

— Имей в виду, — перебила я Гришку, — ни на каких диетах я никогда не сидела и начинать не собираюсь.

В этот момент в кафе вошла Логинова и, подойдя к нам, с большим интересом уставилась на Гришу. Я представила их друг другу. Женька отказалась быть солидарной с нами, жующими, сказав, что не голодна, и взяла лишь стакан виноградного сока. Разговор пошел об общих знакомых и прежней нашей работе. После того как я закончила трапезу, можно было приступать к детальному допросу на интересующую меня тему.

— Ты не знаешь, зачем сегодня приезжал к вам в фирму Белых Валерий Николаевич?

Женька удивленно вздернула плечи.

— Это имя ничего мне не говорит.

Я зашла с другого конца:

— Мужчина лет пятидесяти, интеллигентного вида, в черном длинном пальто, лакированных ботинках…

— Ну был такой. К шефу приезжал.

— Зачем, не знаешь?

— Это что, допрос с пристрастием?

Женьке не очень-то хотелось отвечать на мои вопросы — я это поняла.

— Просто мне необходимо знать об этом человеке как можно больше.

Подружка помолчала, крутя в руках пустой стакан, затем сформулировала надуманное:

— Понимаешь, с директором фирмы у меня достаточно тесные отношения, и не в моих интересах разглашать конфиденциальную информацию.

Если у Женьки действительно связь с начальником, на что собеседница недвусмысленно намекнула, то она вполне может располагать нужными мне сведениями. И значит, мне необходимо их вытрясти.

— Ты вникни в ситуацию: я не собираюсь строить козни против твоего начальника. Просто Белых работает на директора фирмы «Веста-риэлт», которого я задалась целью отправить на лесоповал.

— Давно пора, — вдруг вырвалось у Женьки. — А чем он тебе-то насолил?

Этим вопросом Женька требовала гарантий, что я действительно не имею причин вредить ее начальнику.

В целях успокоения ее бдительности пришлось рассказать, как Коршунов дважды покушался на мою жизнь.

Внимательно выслушав мое повествование, Женька колебалась еще некоторое время, тяжело вздохнула и согласилась кое-что рассказать, чтобы прояснить мне ситуацию. А выходило следующее…

Ее шеф Алексей занимается расселением квартир под офисы и магазины. Потом сдает их в аренду либо продает. Но наилучшим вариантом считается не тот, когда ему приходится продавать готовое, а тот, когда заказчик есть изначально. В этом случае шеф обговаривает с ним, что, где и когда ему нужно, а по окончанию работ берет с него деньги.

За последнее время у фирмы было несколько таких клиентов. Алексей заключил с ними предварительные устные договора, но все эти клиенты отказывались потом от сделки либо вообще пропадали. Затем оказывалось, что все они сделали заказы в фирме «Веста-риэлт». У Алексея возникло навязчивое подозрение об утечке информации. Он вытряс душу из каждого риелтора своей фирмы, и в первую очередь из Женьки, так как она знала больше всех. В конце концов шеф даже решился на увольнение сотрудников и набор новых, но в последний момент передумал. С Коршуновым у Алексея и до этого были постоянные стычки, и он, заключив, что лучшая защита — нападение, нанял интересующего меня Валерия Николаевича Белых собрать компромат на Коршунова. Что он с этим мыслит делать дальше, Женька не знает.

— После того как шеф посчитал, что в утечке информации могла быть виновата и я, — пожаловалась в заключение Женька, — он перестал в моем присутствии распространяться о делах, и отношения наши резко испортились. Так что, если Коршунов с твоей помощью перестанет загрязнять собой чистый воздух, я буду рыдать от радости у тебя на плече. Но в обмен на эту информацию ты должна оказать мне одну услугу.

Я догадывалась, о чем Женька станет просить, но сочла нужным поинтересоваться:

— Какую именно?

— Мне необходимо знать, кто докладывал Коршунову о клиентах, обращавшихся в «Риэлт-компани», чтобы реабилитировать себя в глазах начальника.

— Хорошо, я постараюсь. Скажи, кто рекомендовал Валерия Николаевича твоему шефу?

Женька ответила сразу.

— Насколько я знаю, он давний знакомый Алексея.

Что ж, для меня картина стала предельно ясна: господин Белых В. Н. успешно зарабатывал на противоборстве двух враждующих сторон. Интересно, какой компромат он успел собрать на Коршунова?

По многозначительному выражению Гришкиного лица я сделала вывод, что он тоже о многом догадался.

— Имейте в виду, — предостерегла нас Женька, — я вам ничего не говорила.

Договорившись с Логиновой, что как только я узнаю что-нибудь по интересовавшей ее теме, то сразу позвоню, мы расстались.