Глава 8
Денек у меня сегодня выдался не из легких. Я уже распрощалась с Андреем и собиралась быстренько свалить домой. Но не тут-то было. Оказывается, мои приключения на сегодня еще не закончились. Уже почти на выходе меня перехватил Сергей.
— Кариночка! Что-то вы долго засиделись с Андреем у шефа. Что, здорово досталось за сломанный станок?
— Да нет, до него речь пока не дошла. Мы обсуждали новый танцевальный проект. Вадим Арнольдович одобрил, велел поговорить об этом завтра с хореографом.
— А ты что же, уже собралась уходить? Э, нет, погоди, не торопись!
Боже, ну что же там еще, дадут мне наконец сегодня отдохнуть?
— Я вам еще нужна? — спросила я, с трудом вымучивая из себя подобие улыбки.
— Кариночка, милая, во-первых, я хочу поздравить тебя с дебютом — и, надо отметить, весьма удачным, несмотря на кое-какие накладки перед вторым отделением. Ты молодец — после того как перенервничала, сумела все же собраться и на сцене выложилась полностью. Зрителям ты очень понравилась. Да и сама слышала, как тебя принимали! В общем, штраф за перекладину с тебя снимается — тут я погорячился, ты же действительно не знаешь еще наших порядков. Но и я здорово перенервничал из-за вас с Андреем, меня можно понять.
— Я очень сожалею, Сергей, что в первый же день наломала дров, все это действительно от волнения. Спасибо, что и вы меня поняли, — в очередной раз изобразила я раскаяние.
— Да, с дровами получилось неважно, я имею в виду сломанный станок. Но постараюсь утрясти это с Вадимом Арнольдовичем, — поспешил успокоить меня управляющий.
Ха-ха, ты, дорогой, и не подозреваешь, с какой легкостью Вадим Арнольдович простит мне эту маленькую порчу имущества. Тебе и утрясать ничего не придется!
— Так вот, Кариночка, я подумал, что неплохо бы отметить твой первый рабочий день, ты не против?
Видимо, это одна из здешних традиций. Тогда ссылаться на усталость бессмысленно, да и с начальством надо дружить. Придется согласиться.
— Ну, если только совсем недолго, а то я очень устала и переволновалась в первый день, — насчет усталости я говорила совершенно искренне.
— Так тем более нужно немножко расслабиться и успокоиться, — продолжал хлопотать вокруг меня Сергей. — Мы с тобой пойдем сейчас в бар, там все уже готово. Сегодня в нашем клубе отдыхает мой брат с друзьями. Тебе, кстати, повезло — он нечасто здесь появляется, очень занятой человек. Так вот — и он сам, и его друзья от тебя просто в восторге.
Я скромно потупила глазки. Сергей же продолжал:
— Брат заявил, что никогда не простит мне, если я не познакомлю тебя с ним. И друзья его с сегодняшнего дня — твои горячие поклонники. Они приглашают тебя за свой столик, хотят лично поздравить с дебютом и выразить свое восхищение.
Вот оно, начинается! А я-то только-только стала испытывать расположение к Сергею, видеть в нем какую-то поддержку. Так он, выходит, просто-напросто банальный грязный сводник! А ты-то чего, собственно, хотела? После вчерашнего спектакля с Гариком-Аликом, срочно уезжающим в Ереван, и твоих недвусмысленных намеков о необходимости нового спонсора Сергей теперь расстарается подложить тебя под кого-нибудь. Хотя с чего бы ему стараться? Пожалел сиротку? Или он комиссионные с этого получает?
Видимо, от усталости я потеряла способность скрывать свои мысли, потому что Сергей, явно прочтя что-то на моем лице, поспешил меня успокоить:
— Ты не подумай чего-то плохого. У нас не практикуется подсовывать девушек клиентам. Вадим Арнольдович вообще очень не приветствует, чтобы артисты оставались в баре после программы, подсаживались к кому-то за столики. Исключение делается только для некоторых постоянных посетителей, хороших знакомых шефа. Ну а мой брат — старинный приятель Вадима. Пойдем — познакомишься, посидишь полчасика, а потом я сам лично отправлю тебя на такси. Идет?
Ну, ежели так, то ладно. Мне и правда не помешает чуть-чуть расслабиться, тем более в компании горячих поклонников моего неожиданно проснувшегося таланта. Да и отказ мой выглядел бы не по роли. Назвалась Кариной — полезай в кузов. Особливо если под «кузовом» подразумевается хорошо сервированный стол.
За столиком, куда подвел меня Сергей, сидели трое мужчин, двое помоложе — им не было еще сорока — и один постарше. Мое появление они встретили аплодисментами.
Старший по возрасту являлся и старшим «по чину». Он вел себя по-хозяйски, распоряжался за столом. Разговаривал тоже в основном он — двое других больше слушали, лишь изредка вставляя реплики, в основном же налегая на выпивку и закуску. Наверняка тот был их боссом и угощал ужином за свой счет. Я предположила, что это и есть Кравцов-старший — брат Сергея и старый друг Вадима. И не ошиблась, поскольку он встретил нас словами:
— А вот и мой Сереженька ведет к нам очаровательную девушку, которая так нас сегодня порадовала замечательными танцами! Ну, Сергей, знакомь с вашей новенькой. Мы рады, что она не пренебрегла нашей скромной компанией, не так ли, господа?
Осоловевшие господа невнятно, но горячо выразили свое одобрение.
Меня покоробила барская манера Кравцова-старшего говорить о присутствующих, в данном случае обо мне, в третьем лице. Поэтому сделала лицо Мальвины и молча уселась на предложенное мне кресло.
— Это Карина, восходящая звезда нашего варьете, — наконец представил меня Сергей.
— Кариночка, замечательно. Ну а я Арсений… Впрочем, для такой чаровницы можно и без отчества — просто Арсен, — представился Кравцов-старший и галантно поцеловал мне ручку.
Я, как всякая нормальная Мальвина, изобразила смущение. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что в качестве Тани Ивановой я тоже не избалована мужской галантностью.
Арсен Кравцов начал знакомить меня со своими друзьями-сослуживцами:
— А это вот у нас, Кариночка, Петр Михалыч и Николай Иваныч — мои коллеги. Петр Михалыч — это который справа, он холостой. Так что имей в виду, понравится он тебе — сразу женим.
Коллеги весело засмеялись, словно их босс сказал нечто невероятно остроумное. Я до сих пор не подала ни одной реплики. Чувствовалось, что Арсену нужны не столько собеседники, сколько слушатели. Он продолжал:
— Друзья мои, правда, уже слегка нагрузились, ну да ладно — мы вот теперь с Кариночкой пообщаемся.
Сам Арсен, хоть и пил тоже весьма основательно, однако держался прекрасно.
— Сереженька, распорядись там насчет шампанского для Кариночки, чтоб поживей принесли. Отметим дебют. А ты, детка, пока кушай. Вам, танцовщицам, надо много кушать, а то смотреть совсем не на что будет. Я, старый греховодник, люблю, чтобы у девушки были формы. А не то что нынешняя мода — соски на ребрах! Вот Кариночка у нас — совсем другое дело, все при ней, правда?
Коллеги Арсена снова одобрительно захихикали.
— Только вот молчаливая, почему а, Кариночка? Устала, наверное. Тогда, может, по коньячку? Коньячок у Вадима отменный.
Против этого предложения я не смогла устоять и с удовольствием выпила предложенный коньяк. Он и правда оказался очень хорош. Я попросила налить еще.
— Вот молодец, сразу видно — свой человек! — обрадовался Арсен.
Напряжение сегодняшнего дня стало постепенно отступать. А тут подоспело и шампанское. Сперва выпили за дебют, потом на брудершафт. И через полчаса Арсен казался мне уже милейшим дядькой, и я, изрядно захмелевшая и развеселившаяся, сидя чуть ли не в обнимку с ним, рассказывала какие-то байки про мою жизнь и работу в Иркутске.
Арсен, против ожиданий, оказался и хорошим слушателем, искренне интересовался моей судьбой и даже предложил:
— Ты, малышка, не робей, если что у тебя в нашем городе не заладится — обращайся смело к дяде Арсену. Дядя Арсен всегда поможет.
Сергей уже тоже сидел с нами, предварительно погрузив в такси двоих окончательно утомившихся коллег своего брата.
— А что же это Вадика не видно, не вышел даже к нам, — с некоторой обидой вдруг спросил «дядя Арсен», которого я теперь так и называла. — Я не так уж и часто выбираюсь к нему. Уж сто лет не виделись!
— Вадим Арнольдович уехал сегодня пораньше, на сердце что-то жаловался, — доложил Сергей.
— А, ну тогда простительно. Да, ребятки, сердце в нашем с Вадиком возрасте пора уже поберечь. У меня вон у самого тоже частенько пошаливает. Жизнь-то нервная, одни стрессы. Вот сердечко-то на все и отзывается, болеть начинает. А я его, знаете ли, коньячком лечу. По врачам-то мне бегать некогда, очень уж занятой бываю. У меня ведь как: помирать — день терять. Вот так и живем. Правильно, Кирочка? Да ты ж у нас еще молодая, о болезнях думать рано. Что это ты скуксилась, загрустила?
От случайной оговорки «дяди Арсена» я не то что «скуксилась» — мне вообще стало не по себе, и я моментально протрезвела. Сергей, похоже, тоже напрягся, но поправлять брата не стал. Может быть, счел бестактным, не захотел его конфузить. Но после этого мы с Сергеем оба почувствовали неуместность дальнейшего продолжения застолья. Ведь сегодня днем как раз хоронили Киру.
Я засобиралась, сославшись на усталость, и Сергей вызвался проводить меня до такси. «Дядя Арсен» не возражал, но сам уходить еще не собирался:
— Ну, ступайте, молодежь, а я пойду еще в бильярд, шары погоняю.
Пока мы шли до стоянки такси, на Сергея вдруг напал приступ откровенности. Он прочувствованным голосом принялся мне рассказывать историю своего детства:
— Ведь Арсен-то мне вместо отца был. Отец нас бросил, когда мне едва пять лет исполнилось. А через два года и мать умерла. Так что Арсен меня в одиночку поднял, образование дал, в люди вывел. Вот так.
Не дожидаясь, когда пойдут совсем уже пьяные сопли, я быстренько распрощалась с Сергеем до завтра и укатила на такси.
Дом, милый дом! Наконец-то мне удалось попасть в твои родные объятия. Ну и длинный же денек выдался. Утро сегодняшнего, хотя вернее — уже вчерашнего — дня было, кажется, не меньше недели назад. Сколько событий может вместить в себя один день! Еще бы набраться сил принять ванну и — спать, спать не меньше десяти часов подряд.
* * *
Субботнее утро началось с совершенно непереносимой головной боли. Я высказала самой себе большое «фу» за вчерашнюю попойку. Это сколько же я вчера выпила? И чего только не намешала! Как истинная Карина. Не вылезая из постели, я несколько минут размышляла — интересно, а как лечатся по утрам Карины от головной боли после празднования дебютов, премьер, открытий или закрытий сезонов и прочих профессиональных праздников? Наверное, все тем же шампанским, присланным к утру заботливыми поклонниками.
Да нет, это я, конечно, насмотрелась фильмов Боба Фосса. Наши русские поклонники, как мне представляется, после таких праздников, вероятно, куда больше озадачены своим собственным здоровьем. Ну, что же, раз шампанского нет, попробуем цитрамон и контрастный душ. Потом — кофе покрепче. Не так, конечно, романтично, как хотелось бы. Но, будем надеяться, не менее эффективно.
Я употребила все упомянутые средства, и мне как будто полегчало. В голове перестали стучать отбойные молотки, и мозги вновь обрели заложенную в них природой мыслительную способность. К этому времени уже перевалило за полдень. Но торопиться мне особенно было некуда. Нужно посидеть и подумать — оценить итоги двух дней работы.
А итоги эти, мягко говоря, оказались весьма посредственными. В пассиве — две отработанные ложные версии. В активе — только предположение, что удар был направлен на незыблемую репутацию Вадима Арнольдовича Левицкого, а Кира, вернее ее убийство, — лишь средство нанесения этого удара.
Если принять это предположение за основу для новой версии, то логика преступника должна быть следующей. Совершается убийство, весьма небрежно замаскированное под самоубийство. Убийца осведомлен о влиятельности шефа покойной и не сомневается, что милиция закроет дело. Но кто-то из близких девушки наверняка останется недовольным таким поворотом событий и наймет частного детектива, который и заинтересуется допущенными небрежностями.
К вышеупомянутым небрежностям относятся: незакрытая дверь в квартире покойной, следы краски под ногтями жертвы, указывающие на Андрея, и подброшенная серьга. Этой серьге в общем сценарии отведена очень существенная, можно сказать, решающая роль. Она сперва указывает на Андрея, а затем тотчас отводит от него подозрения из-за несовпадения появления улики во времени.
Таким образом, убийца проводит сыщика, купившегося на подложные улики, через разборку с Андреем — единственным человеком, способным под нажимом выложить достаточно серьезный компромат на шефа.
Сыщик, а именно — вы, глубокоуважаемая Татьяна Александровна, — как послушная дрессированная собачка проходит весь намеченный преступником путь. В конце пути стоит Вадим, у которого есть серьезный мотив избавиться от девушки. Преступник полагает, что сыщик сочтет этот мотив достаточным основанием для того, чтобы сдать Левицкого в руки правосудия. Вот так вот, простенько и со вкусом!
Но позвольте, а как же алиби? А алиби Вадиму обеспечивают люди подневольные — его непосредственные подчиненные, на которых он вполне мог оказать давление. Так что такое алиби в глазах правосудия будет выглядеть полной туфтой. Словом, все продумано до мелочей. Даже если Вадима не арестуют, вокруг его имени можно будет раздуть такой колоссальный скандал, что он фактически «умрет» для деловых кругов.
Да, вынуждена признать, что преступник, сумевший разработать такой план, личность неординарная. Поймать его сложно — он блестяще продумывает ходы и вряд ли теперь вообще как-то проявит себя. Скорее всего заляжет на дно до поры. Но и мы, как говорится, не лаптем щи хлебаем. Хотя, если честно, ни одного мало-мальски продуманного плана у меня на данный момент нет. Есть только тщательный анализ ситуации. Но и это уже неплохо.
Какие же выводы можно сделать? А выводов два, причем достаточно интересных. Первый — преступник знал, где будет находиться Левицкий в момент убийства Киры. Не ошибался, стало быть, Вадим, когда говорил, что «кто-то дышит ему в затылок». Вывод второй — этот самый «дышащий» господин знал о существовании пусть хоть гипотетического мотива шефа избавиться от своей подчиненной. Значит, он встречался с девушкой в тот короткий промежуток времени между шантажом и убийством. Ну и еще деталь — убийцей вовсе не обязательно стал сам этот господин, он вполне мог нанять кого-то. Сам же слишком осторожен и расчетлив, чтобы так рисковать.
Конечно, наиболее интересная фигура — это именно «мозговой центр» операции, а не исполнитель. Его мне следует разыскать в первую очередь. Подведем итог. Я знаю его основные «приметы». Он был знаком с Кирой — это раз. Осведомлен о Кириной попытке шантажа. Следовательно, виделся с ней в промежутке с ночи понедельника по ночь вторника, поскольку за полдня в среду не успел бы разработать свой план — это два. И, наконец, желал «потопить» Вадима Левицкого — это три.
Но, дорогая Татьяна, прошу не увлекаться и не забывать — фигура эта гипотетическая и существует только в случае версии, обозначенной как «мишень — Вадим». А зацикливаться полностью на одной версии нельзя — можно начать все факты подгонять под нее.
Правда, что касается фактов, то для разработки последней версии данных у меня, прямо скажем, маловато. Значит, придется и сегодня «мазаться белилами и бегать в неглиже», как выражалась Лоренция, экспрессивная помощница графа Калиостро из горячо мною любимого захаровского фильма «Формула любви».
Иными словами, придется тебе, уважаемая Татьяна Александровна, и сегодня поработать стриптизершей, а попутно постараться собрать максимально возможное количество информации о контактах Киры в последние сутки ее жизни.
* * *
Вечером, привычно перевоплотившись в порядком поднадоевшую мне Карину, я вновь прибыла в «Красный лев».
Сергей встретил меня как старую знакомую:
— А, Кариночка, привет! Ну как самочувствие после вчерашнего?
— Да ничего, вроде живая. Утром вот только голова сильно болела. Пришлось пивком подлечиться, — в тон «начальству» отвечала я.
— Да уж, неплохо вчера посидели! Ты, кстати, Арсену очень понравилась. И все, что он говорил — ну, насчет того, если вдруг помощь какая от него потребуется, — это не пьяный треп, а серьезное предложение. У него вообще натура широкая, не жмот, как большинство. Так что, имей в виду, обращайся, если что.
Я пообещала, поблагодарила за заботу и отправилась в артистическую. Мимоходом проверила, где смогла, на месте ли «жучки». Все оказалось в порядке, по крайней мере на женской половине. А меня сегодня интересовала в основном она.
Я пришла пораньше, не пробило и девяти. В нашей гримерке сидела пока одна только Людочка. Когда я появилась, она проворно что-то спрятала в сумочку и зарделась. Видно, втихомолку прикладывалась к заветной фляжке. Я сделала вид, что ничего не заметила. Села за свой стол и стала незаметненько настраивать тюнер на браслете на частоту «жучка» из женской курилки. Сегодня я не хотела ничего пропустить. Буду прислушиваться к каждому звуку, как зверь, подстерегающий добычу.
«Засада» моя длилась долго. Остальные девушки пришли и сразу начали собираться на программу, краситься, началась беготня в костюмерку и обратно, переодевания — словом, времени на разговоры у них не оставалось.
Все первое отделение тоже пролетело для меня впустую — разговор о Кире в курилке не заходил.
Но зато в перерыв! В перерыв мое долгое ожидание было вознаграждено сторицей. Я находилась в костюмерной, когда услышала, что в курилке вновь зашел разговор про Киру. На этот раз говорила Людочка.
— Эх, Киркин жених-то больше небось и не появится в баре. Жалко, щедрый был клиент. Помните, сколько раз он нам в артистическую шампанское присылал? Не жался — по ящику присылал, на всех.
— Ну, кто о чем, а Людка все про выпивку! — ехидно заметила одна из девушек.
— Да при чем тут это! — возмутилась Людочка. — Просто, говорю, мужик хороший этот Гена, а Кирка, дурочка, его не ценила! Если б не шлялась с кем попало, глядишь, жива бы осталась. Такой мужик на ней жениться хотел, а ей все мало — таскалась по клиентам, как последняя…
— Да что ты такое несешь, по каким еще клиентам! У нее сроду никого, кроме Гены, не было! Вообще, хватит трепаться. О покойниках либо хорошо, либо ничего.
Это, конечно, разумная Женя всех урезонивает и Людочке рот затыкает на самом интересном месте! Ох уж мне эти разумницы, непременно надо влезть где не просят.
— Ладно, ладно, умолкаю. Хотя уж я-то точно знаю, что говорю, — совсем обиделась Людочка, не найдя благодарной аудитории среди девушек, не слишком-то всерьез ее принимавших.
Чудненько, вот я-то и буду этой аудиторией, да еще какой благодарной! Главное, не упустить возникшего у девушки сильного желания поговорить.
Я выждала момент, когда Людочка будет проходить из курилки мимо костюмерной, и со смущенным видом тихонько ее подозвала. Она подошла нехотя, словно опасаясь какого-то подвоха с моей стороны. Видимо, Женина агитация — не доверять новенькой — произвела-таки некоторое действие. Я же начала разговор просительным тоном:
— Люд, слушай, у меня к тебе важное дело. Понимаешь, опять мандраж колотит перед выходом. У тебя это… не найдется чего-нибудь выпить, для куража. Вчера я еще как-то на нервах выехала, а сегодня чувствую — без допинга не смогу.
Глаза Людочки вмиг потеплели, и вся ее настороженность бесследно улетучилась — наконец-то она нашла родственную душу.
— Конечно, у меня найдется для тебя глоточек. Да я и сама с тобой тоже выпью, — дружелюбно и даже немного покровительственно проговорила она.
«Молодец, Татьяна! Тебя всегда отличало умение найти верный подход к человеку», — слегка съязвила я на свой счет.
Однако беседа у всех на виду, тем более после того, как меня приняли за «подсадную утку», была не слишком хорошей идеей. Надо где-нибудь надежно укрыться от посторонних любопытных глаз.
— Только я не хочу, чтобы кто-нибудь увидел. Есть здесь какое-нибудь укромное местечко? — пришлось разыграть мне невинность.
— Да, как раз вот здесь, за костюмеркой, есть вход на лестницу, по которой в репетиционный зал спускаются. Сейчас туда никто не пойдет. Идем, спустимся до первого подоконника — у меня там «заправочный пункт», чтобы девчонкам нашим глаза не мозолить, а то они меня уж и так попрекают. А что тут плохого, я же только раскованней на сцене себя чувствую. Кому от этого хуже?
Я, разумеется, поддакивала. Про болезнь печени и всякие другие неприятности пусть предупреждает Минздрав. У него своя работа, а у меня — своя.
Мы спустились на один лестничный пролет и уютно расположились на подоконнике. Людочка достала из внутреннего кармана просторного жакета свою фляжку, и мы по очереди к ней приложились. Можно было начинать разговор.
— Слушай, Люд, со мной тут никто особо не общается, а мне все так интересно. Я вот сейчас мимо курилки проходила и краем уха услышала, что ты про Киру что-то рассказывала. Это что, правда, что у нее кроме основного спонсора еще кто-то был?
— Кто-то? — Людочка расхохоталась. — Да она с половиной города спала. С кем-то — для души, но в основном, конечно, за бабки. Что-то в ней было такое, что мужики от нее просто голову теряли. Бешеные деньги за ночь платили. А ей все мало. Такого мужика захомутала, Гену, ну, ты его не знаешь — тот даже жениться на ней хотел. А сколько денег на нее потратил! Нет, ей и этого мало. Она и с ним крутила, и с клиентами продолжала встречаться. Вот ведь, кому-то — все, а кому-то… — Людочка загрустила и сделала еще хороший глоток из фляжки.
Под вторым «кому-то» она явно подразумевала себя. Я поспешила ее образумить:
— Ты что, подруга, типун тебе на язык, такое «все» вон как плохо кончается. Нет, я для себя так решила — одного денежного мужика бы подцепить и за него уж держаться.
Людочка оживленно поддержала такую мысль.
— А знаешь что, Людок, — я тоже пьяно захихикала и игриво подтолкнула «подругу» локтем, — теперь ведь столько богатых клиентов освободилось. Давай себе подцепим кого-нибудь из Кириных бывших, только тех, кто посолидней. Ты знаешь ведь, с кем она встречалась?
Людочка моя что-то вдруг примолкла и потянулась к фляжке. Я почуяла неладное. Ах ты, сладкая моя, неужели все просто натрепала, захотела, чтобы и тебя с любопытством слушали, насочиняла небылиц — про покойницу-то все можно, если язык чешется, а подруги тобой не интересуются. Но, промочив горло, Людочка горячо заговорила:
— Ты, Карина, хочешь — верь, хочешь — нет, но я не знаю, с кем она встречалась. Что это было — знаю точно. Но она всех своих клиентов держала в тайне. Просто однажды мы праздновали что-то, она выпила и ей похвалиться захотелось, была у нее такая слабость. А тут я ей подвернулась, и она мне под большим секретом рассказала, что у нее есть очень солидные «друзья», которые никаких денег на нее не жалеют. А когда я спросила кто, она говорит: «Не скажу, растреплешь еще кому-нибудь, а то и отбить захочешь!» Так больше ничего и не сказала, как я ни выпытывала.
Эх, милая девушка, представляю себе, как это ты «выпытывала». Не повезло мне с тобой. Будь ты умная или хоть хитрая — обе мы сейчас от этого выиграли. А пока что мы в большой… дали от желаемого результата.
Однако, прочтя на моем лице разочарование и недоверие, Людочка поспешила реабилитироваться:
— Зато я абсолютно точно знаю одну вещь — у Киры был то ли блокнот, то ли записная книжка какая-то, куда она записывала всех своих клиентов — с кем встречалась и когда.
Я с еще большим недоверием посмотрела на Людочку:
— А ты, подруга, часом, не сочиняешь?
Она вспыхнула и, словно боясь потерять последнего слушателя, начала скороговоркой, пылко меня уверять:
— Нет-нет, вот уж это чистая правда. Я один раз была у нее дома и заметила на столе блокнотик такой нарядненький. А пока Кира на кухню выходила, чаю сделать, я полюбопытствовала, что там. А там подряд записаны какие — то цифры и буквы. Я толком рассмотреть не успела — тут Кира вошла. Что это ты, говорит, в чужие дела нос суешь. А я возразила — если это великая тайна, то нечего бросать где попало. А она — ладно, скажу, все равно ты там ничего не поймешь, это мой зашифрованный любовный список. Но книжечку отобрала и в карман спрятала.
Вот тебе, Татьяна Александровна, и занятие на сегодняшнюю ночь — проверять пьяную болтовню Людочки. Опять лезть в квартиру Киры и искать там мифический блокнотик. Скорее всего все это плоды разыгравшегося Людочкиного воображения, дополнительно подогретого винными парами. Но, с другой стороны, если что-то подобное реально существует, то это может здорово помочь расследованию. Надеюсь, фантазия покойной не столь богата, чтобы хоть сколько-нибудь серьезно зашифровать список.
Вспомнив, что уже пора одеваться ко второму отделению, мы пошли наверх. По пути Людочка продолжала горячо настаивать, чтобы я ей поверила, а я также горячо уверяла, что нисколько не сомневаюсь в ее рассказе. Попыталась даже уточнить, как выглядел блокнотик. Но Людочка могла только вспомнить, что он «нарядненький».
Когда мы, так возбужденно о чем-то толкуя, вошли в гримерку, остальные девушки посмотрели на нас с явным неодобрением. Похоже, подружившись с Людочкой, я полностью погубила репутацию в их глазах. Но меня это волновало гораздо меньше, чем они могли предположить.
Во мне уже проснулся охотничий азарт, и думала я теперь лишь о том, как бы поскорее отработать свои номера и убежать из клуба. Надо было успеть воспользоваться тем самым «часом для визита со взломом». Второе отделение шоу-программы начиналось в двенадцать часов ночи и заканчивалось где-то в половине второго. Если очень поторопиться, я успею после своего заключительного номера быстренько собраться, заехать домой и не пропустить заветного часа домушников.