Глава 7

История оказалась действительно интересной и даже несколько пикантной. Дело в том, что Вадим Арнольдович, владелец клуба «Красный лев» и еще нескольких крупных баров и казино, почтенный господин с солидной репутацией, имел тайную слабость. Причем одну из тех немногих слабостей, которые решительно неприемлемы в его кругу, — он любил молодых хорошеньких мальчиков, лет семнадцати-двадцати.

У Вадима была жена, двое взрослых детей, словом, во всем остальном он вел вполне респектабельный образ жизни. К семье он оставался по-своему привязан. Но страсть к мальчикам оказалась сильнее, и он не смог себе в том отказать. Вадим тщательно скрывал пагубную страсть, поскольку его репутация среди сильных мира сего была залогом его финансовых успехов.

Примерно раз в один-два года Вадим Арнольдович очаровывался очередным красавчиком и приближал его к себе. В период увлечения он не жалел никаких средств на очередного фаворита — делал дорогие подарки, снимал квартиру для встреч, устраивал потрясающие заграничные каникулы и тому подобное. Связи его с мальчиками редко бывали продолжительными, и постоянного друга он тоже не имел, так как был человеком увлекающимся.

Западал Вадим чаще всего на танцоров, и последнее время его любовниками становились мальчики из его варьете. Он повышал им зарплату, чаще, чем другим, выдавал премии. Никто еще ему не отказывал — большинство ребят в труппе были геями.

Когда очередной фаворит надоедал Вадиму, расставался он с ним цивилизованно — с работы не увольнял, зарплату не снижал и, кроме того, щедро платил за молчание. Так что отставным любовникам был резон помалкивать. Возможно, они и обсуждали что-то между собой, но слухов не пускали — даже девчонки не имели понятия о «нетрадиционном увлечении» хозяина. Тем более до сих пор не в курсе и весь остальной персонал клуба.

Но вот недавно шеф «положил глаз» на Андрея. Тот устроился в труппу в середине текущего сезона и сразу привлек внимание Вадима Арнольдовича.

Андрей прекрасно двигался, и хореограф варьете назначил его солистом труппы. На нем держалась теперь практически вся программа.

Ну а его внешние данные могли поразить воображение любого человека с мало-мальски развитым эстетическим восприятием. Прямо-таки юный Дориан Грей, неведомым образом, по прихотливой игре генов заблиставший на фоне скудной палитры наших поволжских типажей. Стройный, с гибким натренированным телом и горделивой осанкой аристократа, он обладал не свойственным современным мужчинам изяществом движений. При этом лицо его не являло собой кукольно-смазливую мордашку Леонардо ди Каприо или подобных ему кумиров в стиле «унисекс». Мужественность и женственность объединились в нем в некую непередаваемую словами гармонию. Глядя на него, даже я понимала, почему иной раз мужчины делают выбор не в пользу женщин.

Словом, у Вадима Арнольдовича появился новый идол. Существовала лишь одна «небольшая загвоздка» — Андрей не был геем. Но Вадим влюбился до такой степени, что просто потерял голову. Он забыл всякую осторожность и решил во что бы то ни стало добиться взаимности от нового кумира.

— Вадим долго охмурял меня. Подкатывался по стандартному пути — повысил зарплату, стал выдавать премии каждую неделю, — рассказывал Андрей. — Вся голубая компания хихикала и прикалывалась: «Прокалывай другое ухо, скоро присоединишься к нам!» Через некоторое время Вадим вызвал меня в свой кабинет и спросил, нравится ли мне у него работать. Я честно ответил, что очень нравится. Тогда он сказал, что если хочу, чтобы все продолжалось так же и даже еще лучше, то должен стать ему «другом». То есть шеф просто хотел, чтобы я подставил ему задницу! Извини, что я тебе так грубо, открытым текстом говорю — ведь даже когда рассказываю, начинаю беситься!

— Ничего страшного, меня сложно чем-то шокировать, — подбодрила я парня. — Ну а ты что же?

— Я объяснил ему, что я не гей, что встречаюсь с девушкой, мы собираемся пожениться. В первый раз он не особо наезжал. Сказал, чтобы я не торопился говорить «нет» и подумал, от чего отказываюсь. С тем и отпустил. Но потом такие разговоры стали повторяться все чаще и уже другим тоном. Он все настырнее меня домогался.

— Он не пытался тебя изнасиловать?

— Ну не в своем же кабинете! Так вот, последний разговор у нас случился в понедельник. По понедельникам программы в баре нет, но мы с Кирой пришли в зал репетировать новый номер. Он это заметил и послал за мной — чтобы поднялся к нему в кабинет. Я пошел как на эшафот. Кира — девчонка себе на уме, она, наверное, что-то подозревала насчет Вадима, поэтому с ехидненькой такой улыбочкой сказала, что, если меня долго не будет, придет выручать. На этот раз Вадим казался очень раздраженным и почти сразу начал мне угрожать. Ну сперва, как обычно, спросил, не надумал ли я принять его «дружбу». Но когда я ему посоветовал «дружить» с такими же «голубыми», как он, а меня оставить в покое, Вадим разорался. «Уволю, — кричит, — и сделаю так, что ни в какой другой клуб тебя не примут!» А я ему: «Не уволите, на мне вся программа построена, если уйду — все шоу к чертям полетит! А в других клубах вы как объяснять будете? Не берите, мол, плохого мальчика — он со мной спать отказывается, так?» Ну, тут Вадим совсем взбеленился. «Ах ты, щенок! — кричит. — Думаешь, не найду способа тебя достать? Да я тебя уничтожу! Я тебе такую подставу устрою, что ты сам ко мне на коленях приползешь, умолять будешь, чтобы тебя из дерьма вытащил!»

Ну, я пулей из кабинета, дверью хлопнул. Кире ничего объяснять не стал, сказал только, что мне не до репетиции, и ушел. А сам перепугался здорово — не знал, чего и ждать. Девушку свою даже попросил на некоторое время из города уехать. А он, гад, значит, вот как все устроил. Я такого в самых страшных фантазиях не мог представить — чтобы из-за меня человека убили. Тем более нашу Киру. Ведь ее любили все, — голос Андрея задрожал.

Внезапно послышался стук в дверь, и грозный голос Сергея прорычал:

— Андрей, Карина! Вы здесь, что ли? Какого черта! До начала отделения осталось пять минут, я вас по всему клубу ищу! Да откройте же, наконец! Чем это вы таким занимаетесь, что надо запираться?

Ситуация пренеприятная. Мы ведь, действительно, совсем забыли о времени! Андрей совершенно растерялся, и мне, как всегда, пришлось спасать положение.

— Ой, Сергей! Как хорошо, что вы пришли! — преувеличенно радостным голосом завопила я. — У нас тут такая проблема — выйти не можем. Мы пошли порепетировать, а я ключ не взяла, и дверь захлопнула. Я же не знала, что изнутри только ключом отпереть можно. Мы уж стучали, стучали — но никто не слышал. Только не ругайтесь, мне уж и так от Андрея досталось.

— Отлично начинаешь! Да нет, милочка, ругать я тебя не буду. Просто оштрафую на половину дневного заработка — чтобы лучше запомнила! Так, ладно, я побежал за ключом и предупредить, чтобы начало задержали.

Шаги управляющего застучали по лестнице, удаляясь. Андрей наконец подал голос:

— Но вы же… ты же сказала, что захватила ключ.

— Соврала, — коротко ответила я. Не объяснять же мне, что у меня в сумочке есть ключ к любому замку — универсальный набор отмычек. Однако нельзя терять времени. Оставалась всего пара минут, чтобы обо всем договориться с Андреем.

— Значит так, Андрюша, слушай меня внимательно. После программы мы с тобой отправимся в кабинет к Вадиму и хорошенько его потрясем. Ничего не бойся, ни во что не встревай. Я все сделаю сама. Твоя задача — подтвердить факт домогательства и угроз с его стороны. А уж я найду способ развязать ему язык. Как видишь, у меня это получается достаточно эффективно. И предупреждаю — сбежать не пытайся. Иначе посчитаю тебя сообщником Вадима и достану хоть из-под земли! Все ясно?

— Но я и не собирался никуда сбегать! — искренне возмутился Андрей. — Я сам хочу разобраться с этим типом!

— Ладно, ладно, на обиды и извинения сейчас нет времени. Только не наделай глупостей и не растрепли кому-нибудь о наших планах. Надо спокойно, как ни в чем не бывало, доработать программу, чтобы не вызвать ненужных подозрений. Все ясно?

— Конечно!

— Тогда вот еще что — ты говорил, что серьгу с тебя сорвали в ночь после убийства Киры и что это может подтвердить любой. Так?

— Да, мне в четверг пришлось раз десять объяснять, что у меня с ухом.

— Тогда поступим следующим образом — сейчас в гримерке, пока будешь готовиться к номеру, заведешь об этом разговор. Дескать, тебе объяснили, что новую серьгу можно будет повесить только через пять дней, а ты не можешь точно вспомнить, когда ее с тебя сняли — во вторник или в среду. И чтобы не менее пяти человек, не раздумывая, наперебой ответили, что это случилось именно в среду! Только тогда я буду иметь с тобой дело, иначе — все отменяется.

— Опять не веришь. Ладно, у тебя работа такая. Только как же ты услышишь — под дверью будешь отираться?

— Услышу каждое слово, не беспокойся, а как — мои проблемы. Все, теперь умолкли — вон уже Сергей с ключом бежит.

Сергей, чертыхаясь, отпер дверь. Вид у него был грозный. Он уже хотел что-то сказать, но тут его взгляд упал на сломанный станок, и слова вообще застряли у него в горле. Я начала сбивчиво лепетать заранее подготовленное объяснение. Но Сергей, не дослушав, вновь обрел дар речи и что есть силы заорал:

— Вон! Живо одеваться — и на сцену! После поговорим, будешь сама объясняться с шефом!

И мы с Андреем помчались наверх, в гримерки. По пути я злорадно подумала, что объясниться с шефом отнюдь не противоречит моим планам.

Сидя в гримерке, я настроила наушник на «жучок» в комнате мальчишек. Андрей сделал все, как я велела, и несколько голосов действительно подтвердили, что в среду он был еще с серьгой, а с поцарапанным ухом пришел в четверг. Теперь я успокоилась и начала готовиться к своему первому выходу.

Перед девочками я изображала жуткий мандраж. Они немного смягчились, стали даже давать советы, как успокоиться. Самый разумный прозвучал от некой Люды. Она предложила хлопнуть граммов пятьдесят водочки — из своей миниатюрной фляжки. Судя по оживленному блеску ее глаз, сама Люда этим средством успешно пользовалась. На самом деле, для меня это было бы сейчас самое лучшее. Но я вежливо отказалась, так как почувствовала, что Людочкин способ молчаливо осуждается всеми остальными.

Началось второе отделение. Мой номер «Ниндзя» поставили в середине программы. Он прошел на «ура». Даже хореограф подбежал ко мне за кулисами, чтобы поздравить, и поинтересовался, кто ставил такой оригинальный номер. Я наболтала что-то про иркутского постановщика, владеющего карате.

Второй мой номер, с полным стриптизом, пустили в конце, на десерт. Я, вдохновленная предстоящей разборкой с шефом, была в ударе и поэтому станцевала не хуже, чем вчера на показе.

Программа окончилась. Мы с Андреем, заговорщицки перемигнувшись, отправились переодеваться и сдавать сценические костюмы в костюмерную.

В артистической появился Сергей, подозвал меня и значительно более мягким голосом сообщил, что Вадим Арнольдович вызывает меня к себе в кабинет. Ну, что ж, наше с хозяином желание пообщаться стало обоюдным.

Андрей уже собрался и ждал меня. Настрой у него был самый решительный.

— Ну как, готов к крутой разборке? — спросила я красавчика. Он энергично кивнул, и мы направились к шефу.

Когда мы вдвоем появились в кабинете Вадима Арнольдовича, тот слегка опешил, а затем напустился на Андрея:

— А ты что здесь делаешь? Я вызывал только Карину, ты можешь быть свободен. Что это еще за манера — вламываться без разрешения!

Андрей молчал, как мы и договорились. Вадим продолжал еще более раздраженно:

— Ты что, не понял?! Мне вызвать охрану, чтобы тебя вывели из кабинета? — Его голос уже срывался на визг.

Настала пора вступать в разговор мне.

— Не горячитесь, Вадим Арнольдович, поберегите нервы. У нас с Андреем к вам конфиденциальный разговор, охране лучше при нем не присутствовать.

Я думала, что Вадим раскричится еще больше от таких слов, но тот неожиданно утих. Даже позволил мне запереть дверь кабинета. Вид у него был настороженный. Он предложил нам присесть и поинтересовался, в чем дело.

— А дело у нас с вами весьма интересное. Прежде всего позвольте представиться. Карина — это мой сценический псевдоним. А зовут меня Татьяна Александровна Иванова. В свободное от занятий стриптизом время работаю частным детективом.

Я достала из сумочки лицензию и протянула ее Вадиму. Тот внимательно изучил документ, прежде чем вернуть его мне.

— Что ж, очень приятно, Татьяна Александровна. Чем же я могу быть вам полезен?

— Надеюсь, что чем-то можете. Я веду расследование убийства вашей танцовщицы Киры Мальцевой. Да-да, вы не ослышались, именно убийства, а не самоубийства, как некто, пока не уточняю кто, хотел это представить.

Вадим явно занервничал — по лицу его пошли красные пятна.

— Ну раз уж у нас пошел такой серьезный разговор, позвольте мне, уважаемая, сделать один телефонный звонок.

— Нет, Вадим Арнольдович! Позвольте вам этого не позволить! — Любезность из меня так и сочилась нектаром. — Очень сожалею, но никаких звонков. Предполагаю, что речь пойдет о том, чтобы выдворить меня из вашего кабинета. Так вот, я не собираюсь его покидать, а вам советую не делать лишних движений и согласиться поговорить по-хорошему.

— Вы что же, мне угрожаете? — Вадим окончательно побагровел.

— Нет, просто предупреждаю. Видите ли, я прекрасно понимаю, что если наш разговор не состоится сегодня, то он не состоится вообще — ваши влиятельные друзья перекроют мне кислород, могут даже добиться лишения лицензии. Поэтому я вынуждена подстраховаться.

— Что вы имеете в виду? — раздраженно спросил Вадим.

— Да то, что я знаю о существовании вашей «маленькой слабости». Знаю и о некрасивой истории с этим молодым человеком, — я указала на Андрея. — Ваша история изложена в статье одного толкового журналиста, которая в настоящее время лежит в редакции тарасовского представительства «Комсомольской правды». Согласитесь, издание серьезное, не какой-нибудь бульварный листок. Так вот, если я в течение сегодняшней ночи не позвоню главному редактору и не дам отбой, статью опубликуют в ближайшем номере. Ваши связи здесь не помогут — газета непосредственно подчиняется Москве. Поэтому еще раз предлагаю — давайте поговорим по-хорошему.

Я отчаянно блефовала и не смогла бы привести ни одного доказательства своему вранью. Даже не знала фамилии главного редактора «Комсомолки». У Андрея глаза на лоб лезли от моей наглости. Но Вадиму и в голову не пришло меня проверять. Его парализовал страх.

— И что же я должен делать? — спросил он с кислой миной.

— Ничего сложного. Для начала выслушать меня и откровенно ответить на мои вопросы. Ну а дальше будем действовать по обстоятельствам. Вы готовы?

Вадим молча кивнул.

— Тогда я начинаю. Андрей, ты подтверждаешь, что твой шеф, Вадим Арнольдович Левицкий, добивался физической близости с тобой и в ответ на очередной отказ в понедельник, двадцать первого апреля, прибегнул к угрозам? — обратилась я к парню.

— Да, конечно, подтверждаю, — с готовностью отозвался Андрей.

— Ты не мог бы сейчас вспомнить и наиболее точно передать текст угроз?

Андрей повторил все, что ранее поведал мне. Вадим пытался встревать в рассказ Андрея, протестовать, говорить, что все это говорил не всерьез. Я попросила его не перебивать и выслушать внимательно все, что скажу дальше.

— Итак, вы обещали каким-то образом подставить парня и добиться его зависимости от вас. Есть еще один интересный факт, которого не знает Андрей, но который мне удалось установить. Кира незадолго до кончины шантажировала вас. Я не знаю, что послужило поводом. Возможно, опять же ваша нетрадиционная ориентация. Возможно — что-то еще. Теперь сопоставим факты. В понедельник прозвучали угрозы организовать подставу Андрею. А в среду Киру нашли повешенной. Причем это было убийство, обставленное таким образом, что все улики свидетельствуют о том, что это сделал Андрей. Допустили лишь один прокол — основную улику, серьгу Андрея, подбросили только на следующий день после убийства. Это легко доказать. Небрежность убийцы позволила полностью отвести подозрение от Андрея. И теперь все указывает на вас — лишь у вас был как мотив избавиться от Киры, так и стремление разделаться с Андреем. Вы, простите за мрачный юмор, одним выстрелом убивали двух зайцев, одного, увы, в самом прямом смысле. Да, вы надавили на следствие, сделали так, чтобы дело закрыли. Но что это меняет? Андрея вы зажали в тиски и могли теперь, угрожая не сведущему в юридических тонкостях мальчишке дать делу ход в случае его неповиновения.

Ф-фух, я аж взмокла от своей обвинительной речи. Вадим же, напротив, стал бледным как мел и, казалось, дрожал от холода — его охватил нервный озноб.

— Вы позволите, Татьяна, сказать и мне несколько слов? — проговорил Вадим.

— Да, теперь пожалуйста. А я закурю, если не возражаете.

Вадим не возражал, и я наконец с блаженством затянулась. Вадим тем временем заговорил:

— Татьяна, все, что я от вас услышал, чудовищно, — начал он тихим, не вяжущимся со смыслом его слов, голосом, — мне и в голову никогда бы не пришло, что мне предъявят подобное обвинение. Но, уверяю вас, это какая-то немыслимая ошибка. Я приношу вам, Татьяна, свои извинения за тот тон, который позволил себе в начале беседы, но я не представлял, что разговор выйдет на такой серьезный уровень. Поэтому я теперь сам прошу вас не торопиться, не делать поспешных выводов и во всем спокойно разобраться.

Вот это уже другой разговор. Минула пора эмоций, и наступило время нормального информативного диалога.

— Я принимаю извинения и готова выслушать все, что вы считаете нужным сообщить. Только прошу вас оперировать фактами и логикой и быть предельно откровенным.

— Хорошо. Вот вам первый факт — Киру я не убивал ни своими, ни чужими руками. Но для вас, я понимаю, в настоящий момент это не факт. Далее, есть нечто, чего вы не знаете. Вы сами сказали, что вам неизвестен повод для шантажа. Так слушайте. В тот злополучный понедельник, как только Андрей выскочил из моего кабинета, за ним следом ворвалась Кира и буквально ошарашила меня следующим сообщением. Оказывается, Андрей поделился с ней своими проблемами, ну, по поводу конфликта со мной, и она предложила ему идею — как сделать хорошо и ему, и ей. Идею, банальную до тошноты. Они сговорились с Андреем, что как только я в очередной раз вызову его к себе в кабинет, Кира с диктофоном встанет под дверью и запишет весь наш разговор. От Андрея же требовалось вывести меня из себя и спровоцировать на угрозы.

Когда рассказ Вадима дошел до этого места, Андрей буквально взвился со стула и начал возмущаться:

— Да ничего подобного! Я вообще не посвящал Киру в мои дела! А уж чтобы сговариваться о такой пакости! Таня, Вадим Арнольдович, это вранье, совершенно беспардонное вранье!

— Погоди, Андрей, — остановила я его. — Сядь и успокойся, мы же договорились разобраться во всем без эмоций. Хотя у тебя, возможно, тоже раскроются кое на что глаза. Но давай сначала дослушаем Вадима Арнольдовича, а потом ты сможешь высказаться. Хорошо? Вадим Арнольдович, продолжайте, пожалуйста!

Вадим продолжил излагать свою версию. Он не отрицал, что нажал на нужные рычаги, чтобы добиться закрытия дела. Но, по его словам, это вовсе не означало, что он знал об убийстве. Вадим располагал лишь той информацией, что при самоубийстве девушки обнаружились какие-то странные обстоятельства и что в связи с этим будет проводиться официальное расследование. Это неизбежно привело бы к ненужным слухам, а то и скандалу. А ему, человеку, помешанному на реноме клуба и своем собственном, это было бы крайне нежелательно. Вот отсюда и вытекали его действия, направленные на прекращение следствия. Далее Вадим вернулся к рассказу о том, что у него вышло с Кирой:

— Я не утверждаю, что Андрей действительно замешан в истории с шантажом — я говорю это только с Кириных слов. Она заявила, что хочет помочь Андрею отделаться от моих м-м… притязаний. Но это отнюдь не является ее основной целью. Кира откровенно призналась, что ей нужны деньги. Крупная сумма единовременно и существенное повышение гонорара.

— Насколько же крупная сумма была названа? — полюбопытствовала я.

— Вы знаете, Татьяна, самое удивительное, что сумма названа так и не была. Вообще, весь этот, с позволения сказать, шантаж выглядел так глупо, так по-детски! Кира обещала, что уточнит свои условия через несколько дней. Словом, вела себя так, что это больше походило на импровизацию, чем на заранее продуманный разговор. Казалось, толком не знает, как ей себя вести. Твердила, что у нее есть кое-какие знакомые, которых эта пленка очень заинтересует, что я теперь в ее руках. Словом, все, что принято в таких случаях говорить в плохих боевиках. Но ничего более конкретного вымолвить так и не смогла.

— Так-так, забавно… А был ли мальчик? — задумавшись, я не заметила, что стала рассуждать вслух.

— Что, простите? Я не совсем понял, — переспросил Вадим.

— Да это так, мысли вслух, не обращайте внимания. Вы, Вадим Арнольдович, не сообщили самого главного — Кира показала вам кассету, дала прослушать пленку, чтобы вы убедились в ее ценности для вас?

— Нет, девчонка заверила меня в том, что передала кассету Андрею, дабы тот вынес ее из клуба и спрятал в надежном месте, пока она не сделает дубликат. Кира якобы опасалась, что я силой отберу у нее кассету. А мне просто пересказала вкратце весь подслушанный разговор.

Ну, все понятно. Эх, и хитра же была, чертовка! Прости меня, господи, что я так о покойнице, но иначе не скажешь. Андрей нетерпеливо ерзал на стуле, явно желая внести свои поправки в изложенную версию. Ну, что же, послушаем и его, хотя мне, в сущности, уже и так все ясно.

— Андрюша, я вижу, тебе есть, что сказать. Теперь твоя очередь, давай. Так что же все-таки произошло в тот злополучный понедельник?

Андрей, наконец получивший слово, ринулся восстанавливать справедливость.

— Во-первых, здесь опять сплошной обман и клевета! Она ничего мне не передавала. Когда я вылетел из кабинета, Кира как раз подходила к двери. Якобы поднялась узнать, долго ли я еще буду занят и начнем ли мы, наконец, репетицию. Я уже говорил тебе, Таня, что, когда Вадим Арнольдович вызвал меня в кабинет, она усмехнулась и пообещала подняться и вызвать, если меня долго не будет. Во-вторых, никакого диктофона или кассеты у нее в руках вообще не было. А я просто извинился перед Кирой, признался, что сегодня мне, пожалуй, не до танцев, и ушел домой.

— А куда в это время направилась Кира? — поинтересовалась я у Андрея.

— Я не обратил внимания, мне хотелось скорее уйти и было совсем не до нее.

Ну что же, картинка вырисовывалась довольно ясная — судя по всему, девочка блефовала. Никакой аудиокассеты у нее не было. Она элементарно подслушивала под дверью весь разговор с самого начала. Когда Андрея вызвали в кабинет шефа, Кира предположила, что может узнать что-то интересное, и, видимо, поднялась сразу вслед за партнером. Встала под дверью и стала слушать, благо разговор велся на повышенных тонах. Когда почувствовала, что разговор окончен, ей не составило труда отскочить на несколько шагов назад и изобразить перед Андреем, что она направляется в сторону кабинета.

А услышала наша интриганка нечто гораздо большее, чем ожидала. И тогда в ее изобретательной головке мгновенно родился честолюбивый план. Шутка ли — припереть к стенке самого хозяина! Перспектива сорвать хороший куш вскружила Кирочкину голову.

Она решила действовать немедленно, по горячим следам, ничего как следует не продумав, успев лишь сочинить небылицу про запись разговора. А чтобы выглядеть покрасивее, приписала себе попутно благородную цель — помочь Андрею выпутаться из неприятной ситуации. Все это вместе очень хорошо укладывалось в мое нынешнее представление о девушке.

Я коротенько изложила собеседникам свои соображения. Оба согласились, что это очень похоже на правду. Продолжая расспрашивать Вадима, я поинтересовалась — так что же он собирался предпринять по поводу Кириного спонтанного шантажа.

— Ну уж, во всяком случае, не убийство! Неужели вы считаете меня таким монстром? Да и с Андреем я ничего не собирался делать. Я уже понял, что все мои попытки бессмысленны, что мне следует с этим смириться. Но я — человек несдержанный в речах и имею пагубную привычку последнее слово оставлять за собой. Вот и сорвался, наорал на парня, чтобы хоть настроение ему испортить.

— К этому мы еще вернемся. Вы все-таки ответьте, как намеревались поступить с Кирой? — настаивала я.

— Ну, разумеется, я не мог позволить какой-то юной паршивке манипулировать мной! Я хорошо знаю ее нынешнего друга, Геннадия. Слышал даже, что он собирался жениться на ней. Каких только глупостей не делает мужчина в его возрасте! Во всяком случае, не мне его судить. Но я хотел по-приятельски побеседовать с ним, чтобы он урезонил свою подружку и, вообще, немного раскрыл на нее глаза! Хотел… Да вот не успел. А когда это случилось с Кирой, я сам перепугался не на шутку. Ведь выглядит все действительно так, как вы, Таня, говорите — что у меня были основания желать ее смерти. Но, поверьте, подобная расправа — не мой метод. Да и зачем идти на такой риск. А тем более — что за нелепость с подложными уликами.

Вадим задумался на несколько секунд, после чего продолжил:

— Видите ли, Татьяна, у меня с некоторых пор сложилось такое ощущение, и в ходе нашей беседы оно только усилилось, что объектом охоты являюсь я сам. И если уж говорить о подставах, то это именно меня кто-то хочет крупно подставить, скомпрометировать и тем самым пошатнуть мое нынешнее положение. Не сочтите это манией величия или манией преследования, но последнее время я постоянно чувствую, что кто-то дышит мне в затылок, наступает на пятки. До сих пор случались лишь мелкие неприятности, которые не составляло труда устранить. Я не стану утомлять вас подробностями — они слишком специфичны и ничего не прояснят. Но на этот раз, я убежден, некто предпринял решительную попытку со мной разделаться. Вы можете верить или не верить мне, но вы — профессионал и должны верить фактам. Ну, что же, Татьяна. Я, пожалуй, сообщил вам уже все, что мог. Ваша задача — сделать верные выводы.

— Вадим Арнольдович, вы действительно дали мне информацию к размышлению. Но остался невыясненным один существенный вопрос — имеется ли у вас алиби на момент совершения преступления. Конечно, если вы заказчик убийства, этот вопрос не принципиален. Но я склоняюсь к мнению, что вы действительно не имеете к убийству ни прямого, ни косвенного отношения. Однако формально я обязана выяснить, где вы находились в момент убийства.

Это была моя последняя, совершенно бесхитростная, ловушка.

Если бы он начал валять дурака и спрашивать точное время — значит, он хороший актер и весь этот час водил нас за нос. Потому что не мог не знать времени происшествия. Разумеется, ему доложили все подробности. Но Вадим дал правильный ответ:

— В среду с двух часов дня я находился в бухгалтерии другого своего заведения — бара «Париж», мы с бухгалтером проверяли документацию. Кроме него, в бухгалтерии присутствовали менеджер бара и секретарша. Я сейчас запишу вам координаты каждого из них. Звонок о гибели Киры застал меня там. Это тоже все подтвердят.

— Большое спасибо за исчерпывающую информацию. Я думаю, на этом можно закончить. Вставай, Андрюша, пойдем. Полагаю, с Вадимом Арнольдовичем у вас больше конфликтов не будет. А вам, Вадим, рекомендую впредь не терять головы, даже из-за такого красавца, как Андрей.

В ответ на мою реплику Левицкий только кисло улыбнулся. Мы с Андреем направились к выходу. Вадим же вдруг замялся и попросил:

— Танечка, чтобы успокоить мою грешную душу, не могли бы вы дать отбой прямо сейчас, из моего кабинета?

— Какой отбой? — искренне удивилась я, не понимая, о чем идет речь.

— Ну, звонок редактору «Комсомолки» насчет статьи.

До меня наконец дошло, и я чуть не расхохоталась.

— Вадим Арнольдович, миленький, простите за мой экспромт. Никакой статьи нет и быть не может. Ведь я только сегодня познакомилась с Андреем, как с подозреваемым номер один, и, соответственно, всю историю тоже узнала только сегодня. Мне просто необходимо было с вами поговорить, а вы настроились несколько агрессивно. Вот и пришлось сочинять на ходу. Извините за такую невинную хитрость. Но, согласитесь, наш разговор в результате оказался обоюдно полезен.

С этим Вадим спорить не стал.

— Да, и последнее, — уже перед самым выходом из кабинета спохватилась я, — надеюсь, вы не возражаете, чтобы я продолжала расследование. Ведь в конечном счете это и в ваших интересах?

— Да, Танечка, разумеется! Я буду оказывать вам всяческую поддержку.

— Ничего особенного от вас не потребуется, главное — не мешать моим действиям. Ну и, разумеется, вне стен вашего кабинета — я по-прежнему стриптизерша Карина. Прошу вас и Андрея сохранить для всех мое инкогнито и содействовать мне по мере необходимости.

Мужчины пообещали хранить мою тайну, после чего мы с Андреем покинули кабинет.