Глава 10

В гости к парикмахерше Сусанне я не пошла по одной причине: мне требовалась тишина. Вернее, не столько тишина, сколько — уединенность. Пришло время подумать серьезно.

Сидя в уютном погребке на главной торговой площади поселка — более высокого пошиба, чем тот, в котором совсем недавно меня потчевали разговорами, — я даже не слышала голосов множества веселых «чайников», кипевших вокруг. Мысли мои были сейчас далеко. А если сказать точнее, они раздвоились: половина их кружила в далеком волжском городке Сольске, над Гелей Ветровой, а другая — носилась здесь, в замкнутом между гор пространстве крохотного Райского Уголка. Ни та, ни другая половины никак не хотели успокоиться и слиться в одну цельную, понятную картину.

Неужели мы с Гошкой с самого начала ошиблись, вычеркнув юную Ангелину из списка возможных кандидатов в преступники? Неужели она и есть та таинственная незнакомка, которая вечером в Сочельник сняла у Гоги Габелия его сторожку за сто долларов?.. Черные волосы, розовая куртка, в которой ее видели два десятка Сашиных приятелей… Улики косвенные, но все сходится. Администратор кемпинга, в котором Саша поселил сестру, не помнила, чтобы девушка куда-то выходила после того, как прошла с братом в свою комнату после обеда. Но не могла и утверждать, что Ангелина Ветрова все время находилась у себя: перед ней, бедной администраторшей, за день проходят сотни туристов — сотни этих одинаковых курток и шапочек, зимой-то… И если уж она не могла сказать ничего конкретного сразу, когда шло официальное расследование, — то глупо надеяться, что вспомнит что-нибудь спустя полгода. Впрочем, я все же не поленилась, зашла в тот самый кемпинг. Оказалось, та женщина больше здесь не работает: уехала из поселка на «большую землю» — за перевал…

Надо будет, кстати, звякнуть сейчас Скворцовым: как там наш «ангелочек»? В своих странствиях я названивала Гошке каждый день — из разных городов, и он отчитывался о выполнении «ответственного задания». Кажется, оно доставляло ему гораздо больше удовольствия, чем могла бы доставить наша совместная поездка.

Допустим, — только допустим! — что это была все же Ангелина. Но тогда получается, что она безжалостно убила любимого брата, а через несколько месяцев — любимую маму… А еще пыталась убить меня и Гошку, в которого влюбилась с первого взгляда, — этого только робот не заметил бы! Нет, все это — абсурд. Чушь, нонсенс!

Бывают, конечно, люди-оборотни, но не до такой же степени! И не в девятнадцать лет…

А если допустить, что это была не Ангелина? Тогда неизвестная девушка должна была каким-то образом приехать в Райский Уголок, каким-то образом отсюда уехать и, главное, где-то провести время между приездом и отъездом. И значит, кто-то да должен был ее здесь видеть — без маски! Но кто? Где? При каких обстоятельствах?..

Милиция, разумеется, тоже искала эту мифическую «вторую девушку». Хотя искала, кажется, не особенно веря, что эта ниточка куда-нибудь приведет, а значит, не очень старательно. Выяснили, что последняя туристская группа заехала в поселок второго января, и с ней посторонних не было. В рейсовом «пазике», который привез людей из Пятигорска шестого утром, никаких «подозрительных» девушек не было; впрочем, этим автобусом приехали Саша и Ангелина: Ветров ездил встречать сестру в аэропорт. Значит, неизвестная могла прибыть в поселок только на частной машине — так же, как и я. А в этом случае шансов найти концы — ноль.

Еще проще обстояли дела с отъездом незнакомки: одна из групп уезжала как раз седьмого утром. Местная милиция, уже поднятая по тревоге, не потрудилась проверить этот автобус: тогда еще никому вообще не приходило в голову считать смерть на фуникулере убийством. Стало быть, если убийца и уехал с этим автобусом — а так оно скорее всего и было, — то проверить это стало невозможно, едва машина преодолела перевал.

Но до семи утра она должна была где-то перекантоваться! Причем где-то в тепле: на улице трещал двадцатипятиградусный мороз… Проверили все увеселительные заведения — рестораны, ночные бары, дискотеки, — но нигде не нашли следов одинокой девушки или молодой женщины, которую никто не знал бы. Злачные места были забиты туристами, всюду дым стоял коромыслом — тут, казалось бы, в толпе, самое место скрыться! Но за несколько дней довольно ограниченный контингент «чайников» успевает в доску перезнакомиться друг с другом, и появление всякого нового лица — тем паче симпатичного — неизбежно вызывает вопросы: кто такая, из какой группы? Начнут знакомиться, приставать… Нет, сюда она не сунулась бы, если не дура.

Ни в одном кемпинге никакая девушка без спутников и спутниц тоже не регистрировалась — ни шестого, ни в предшествующие дни.

Что же получается? Получается, что если «вторая девушка» действительно существовала, то ей удалось незамеченной просочиться сквозь пальцы «компетентных органов». (К слову сказать, широко-о растопыренные!) Чтобы не сталкиваться с неприятной необходимостью признать это, следствие решило: пусть никакой девушки вообще не будет. «Следствием не установлено» — и баста! А смерть спортсмена на канатке — «результат несчастного случая».

Но я-то знаю, что она была, мерзавка! Конечно, затаилась где-то на частной квартире, а утром — фьють… И если ментам не было охоты просеивать ее через мелкое сито — они и так свои гроши получают, хоть и с опозданием в два-три месяца, — то я обязана это сделать! А это значит, Таня дорогая, что сегодня тебе сей райский уголок никак не покинуть. Буду ходить из дома в дом, искать «до победного». Вот сейчас дозвонюсь в свой Сольск и надо устраиваться где-нибудь на ночлег…

Поселковый узел связи был, наверное, самым старым общественным зданием в курортном поселке. Тем не менее выглядел он очень симпатично. В одном крыле аккуратного домика, поблескивающего свежей розовой краской, располагалась почта, а в другом — «Телефон-телеграф». Туда-то я и завалилась.

Внутри было еще лучше, чем снаружи. Вот только одно плохо: кабинок автоматической связи я не увидела. Ай-яй-яй, что же это здешняя телефонная цивилизация так отстала… Придется иметь дело с девушкой-телефонисткой и потерять черт знает сколько времени в ожидании связи.

А девушка за перегородкой, к слову, производила очень даже милое впечатление. Я имею в виду, что клиенты были для нее людьми, а не неизбежным злом, с которым приходится мириться. В момент моего появления она приветливо болтала с двумя пожилыми туристками в панамах, отправлявшими телеграмму. Еще одна молодая пара скучала в дальнем углу у кабинок; наверное, мне предстояло стать их товарищем по несчастью.

Я подождала, пока дамы рассчитались и отчалили, и заняла их место у окошка.

— Девушка, могу я поговорить с Сольском Тарасовской области?

— Конечно. Какой там номер? — Она пододвинула к себе стопку квитанций, но ее шариковая ручка замерла, не коснувшись бумаги. — Как странно! Давно никто не звонил от нас в Сольск. С тех самых пор…

— С каких пор? — беспечно переспросила я, но мое детективное начало немедленно встало в стойку.

— Да это я так, не обращайте внимания. Минуточку…

Девушка записала скворцовский номер, сняла трубку, поприветствовала какую-то Нину и передала ей мой заказ. Я знала, что сейчас последует продолжение.

— У нас тут зимой происшествие было трагическое. Парень один погиб, спортсмен. Может, слышали?

— К сожалению, да. Ужасный случай!

— Да, большое несчастье. Так вот, это он звонил в Сольск несколько раз. Он был родом оттуда, я потом узнала. А у вас родственники в Сольске или кто?

— Тетя. Да-да, я теперь припоминаю: в Сольске мне рассказывали эту историю. Вот ведь как бывает, а… Так, значит, этот бедняга и был последним, кто звонил отсюда в Сольск?

— Последним? Постойте-ка…

Девчонка широко открытыми глазам смотрела прямо перед собой, вспоминая. Потом медленно подняла их на меня.

— Вы знаете — нет! Это было в тот самый день, когда он умер… Ну да: шестого января, в канун Рождества. Но звонил не он, звонила одна девушка.

— Девушка?!

Я чуть не хлопнула себя по лбу. Правильно мне пеняли цифровые символы: мол, с моей сумасшедшей семьей не соскучишься. И это в первую очередь ко мне самой относится! Ну как же я сразу не подумала про «Телефон-телеграф»! Тихое и теплое местечко, где ты ни у кого не вызовешь подозрений, сиди тут хоть всю ночь… А для общительной и умеющей посочувствовать телефонистки всегда можно придумать подходящую историю.

Неужели я наконец напала на ту «ниточку», которую ищу вот уже неделю?!

— Вернее, она не дозвонилась: с Сольском не было связи. Очень долго ждала, часа три. Мы с ней болтали тут. У меня вечернее дежурство было — до двенадцати ночи, но сменщица попросила подежурить до часу. Посетителей никого — все к празднику готовились. А мы с ней тут сидим… Ну, вот и развлекали друг друга. Ой, с ней такая история случилась… — Моя телефонная болтушка понизила голос. — Я вам не надоела? Ведь вам все равно Сольск пока не дают…

— Ну что вы, я обожаю всякие женские истории. Расскажите!

— Она приехала сюда за любимым человеком, представляете? Они поссорились там, на «большой земле», и она прилетела к нему сюда — надеялась, что «горы их помирят». Это она так сказала. Но у них ничего не получилось с примирением. Я просто не знаю, что этим мужикам надо! Она была очень красивая, очень… И такая несчастная… Сказала, что ей негде ночевать — все кемпинги забиты, да и денег у нее в обрез. В общем, я пригласила ее ночевать к себе.

— Какая вы молодец!

— А что? Не пропадать же человеку на улице! Да и у нас тут всю ночь сидеть не очень приятно. А я живу вдвоем с мамой, место есть. Почему ж не помочь?

— Конечно, конечно. Так она сидела с вами до конца дежурства, а потом вы повели ее к себе?

— Нет. Она сказала, что хочет еще раз попытаться — ну, со своим другом. Поговорить с ним. Я ее отговаривала, но она все равно пошла. Наверное, очень его любила. Сказала, что если не вернется к часу, значит, все у них о\'кей. Но скорее всего — вернется. Конечно, так и случилось! — вздохнула моя собеседница. — Правда, долго ее не было: почти два часа. Я уж думала, что все уладилось, но, увы… К часу она появилась. Была ужасно расстроена, на ней лица не было. Ну, вы понимаете, как может женщина выглядеть, когда такое случается… И мы пошли ко мне. А в семь утра она уехала с туристским автобусом. Вот в эту самую ночь погиб тот бедный горнолыжник — Саша его звали… Грустно, да?

— Еще бы! Скажите, а как ее звали, ту девушку? Я подозреваю, что знакома с ней.

— Как звали? Ой!.. — Телефонистка смутилась. — Столько времени прошло… По-моему, Оксана.

— Ну, точно! Ростом примерно с меня, очень красивая, длинные черные волосы?

— Да-да-да!

— А во что она была одета?

— Сейчас… Кажется, на ней розовая куртка была.

— С ума сойти! Я примерно в то же время познакомилась с ней в Пятигорске. Вот уж точно: мир тесен! Помню, она еще мне говорила, что в Сольске у нее кто-то есть…

— Да, она сказала, что хочет поздравить с Рождеством старого друга.

— Девушка! Мы с вами так хорошо болтаем, а еще не познакомились. Это несправедливо! Меня Таня зовут, а вас?

— Ой, меня тоже!

Ее смех серебряным горошком рассыпался по бетонной мозаике пола. В это время перед ней на столе затрещал аппарат, и я подумала, что если это мой Сольск, то прерывать наш разговор на самом интересном месте — верх безобразия! Но Танюша, выглянув из-за моей спины, отправила ребят во вторую кабину разговаривать с Москвой:

— Слава богу, а то давно ждут…

— Танечка! — Я полезла в сумку. — Хочу убедиться, что мы говорим об одном человеке. Оксана подарила мне тогда свою фотографию, и она случайно со мной. Сказала, что я ее на этом снимке ни за что не узнаю: она на себя не похожа. Интересно, а вы узнаете или нет?

С этими словами я протянула ей в окошко фотографию, запечатлевшую, как еще счастливая семья Ветровых — Михайловских в окружении друзей встречает Новый, 1998 год. Ангелина вышла здесь особенно здорово.

— Ой! — Взяв снимок в руки, Таня-телефонистка опять рассмеялась. — Узнала, узнала! А блондинкой она еще красивее. Вот же Оксана, правильно?

Пальчик девушки указывал на ангельскую улыбку белокурой Яночки, невесты Алексея Михайловского…

Я смотрела на нее, и на глазах у меня ангел превращался в коварного змея-искусителя, в какую-то многоголовую, многоликую мифическую гидру. Вот так дела… Вот что неладно в нашем доме, мой уважаемый клиент Виктор Петрович: все началось, когда туда вползла эта гадина и свила там свое кубло!

В считанные секунды в моем мозгу из кучи разрозненных фрагментов сложилась картина двойного — нет, даже тройного преступления. И только недоставало первого, главного звена: мотива убийства Саши Ветрова. Они были знакомы раньше, это ясно. На фотографии, которую показала ей Геля, эта стерва узнала никакого не Серегу Жирова — она узнала Сашу, своего будущего племянника! И поняла, что любой ценой должна заставить его молчать. Но что такого он мог рассказать про нее, что?!

Моя детективная сущность была готова ринуться по следу.

— Вы уверены, Таня?

— Ну конечно! Это она была здесь шестого января, такую красивую девушку нельзя не узнать. Да вы и сами знаете, что это Оксана. Или?.. Ой, да что с вами? Что-то не так?!

— Нам надо серьезно поговорить, Танечка. Только ты должна мне пообещать, что этот разговор останется между нами. Впрочем, это в твоих же интересах. Потому что речь идет о преступлении, даже о нескольких преступлениях.

Девушка за перегородкой только кивала и глядела на меня широко распахнутыми глазами.

— Женщину, которую ты узнала на фото, зовут Яна. По крайней мере, под этим именем она убивает людей.

— Ой!..

Танечка ладонью прихлопнула рот, чтобы не выпустить готовый вырваться крик. Мне было очень жаль пугать ее, но времени на психологическую подготовку у меня не было.

— Не бойся, тебя убивать она не станет. Сейчас у нее на уме другое. Но ты должна помочь мне разоблачить ее, Таня! Ты уже и так мне очень помогла: никто не мог ее опознать, кроме тебя. А теперь я тебя прошу — постарайся вспомнить все-все, что эта женщина говорила и делала шестого января. Все подробности, даже самые незначительные детали. Пожалуйста, это очень важно!

— Кто вы? — чуть слышно выдохнули за перегородкой.

— Я частный детектив. Как видишь, они бывают не только в романах. Я расследую гибель того самого парня-горнолыжника, Саши Ветрова. Ведь это Яна его убила, Танечка! И я должна это доказать. Ты мне поможешь?

— Да, конечно! Ой, какой ужас… Но как я смогу помочь?! Я уже все рассказала, больше ничего не помню. Правда!

— Тебе только кажется, что больше ничего. Но ты себе не представляешь, как много разной ерунды хранит наша память! Это тот же компьютер: надо только знать, как вызвать оттуда нужную информацию. Ну вот она вошла, заказала разговор с Сольском… Да? Ты это помнишь?

— Да-да! Я еще сказала, что ждать, наверное, придется долго — что-то связь в тот день барахлила. А она улыбнулась и ответила, что это ничего: она никуда не спешит, может подождать.

— Вот видишь: ты уже вспоминаешь детали! Вы сразу стали с ней разговаривать?

— Нет. Мне, правда, хотелось спросить, почему такая красивая девушка в праздник никуда не спешит, но я не решилась. Она села вон там, в уголке, где те ребята сейчас сидели. Достала толстый такой блокнот и стала что-то читать и делать пометки.

— Блокнот был зеленый, под малахит?

— Да, вроде того. Я его видела только издали. Мне сначала показалось, что это книжка, но потом вижу — она что-то там пишет. Потом Оксана… то есть Яна сказала, что она студентка и у нее сейчас сессия: вот и готовится к экзамену, конспект читает…

Конспект? Знала бы ты тогда, девочка, к какому «экзамену» готовится твоя клиентка… Если и в самом деле этот блокнотик был у Яны вроде дневника, то … Вот она, настоящая «бомбочка»! Только где она теперь?.. Снова у меня засосало под ложечкой от несбыточной мечты заполучить заветную «книжицу». Только нынче было гораздо больше причин познакомиться с ее содержимым! Теперь-то я точно знала, что не будущий муженек украл ее у Яны. Наверное, эта гадина сама уничтожила главную улику против себя: слишком уж большой риск — вечно таскать «бомбу» с собой в сумочке…

— Ну а про свою семью Яна что-нибудь рассказывала? Про родственников, друзей?

— Про родственников? Постойте… — Танечка даже привскочила с места. — Ну как же я сразу-то не вспомнила, балда! Она еще звонила в Самару, сестре!

— Ну, ну!!!

— Да, сразу заказала два разговора: с Сольском и с Самарой. Сольск так и не дали — был занят выход на город, а с Самарой она поговорила. Я не слышала подробностей, но, по-моему, разговор ей не понравился: Яна очень нервничала. Она потом сказала, что просила сестру помочь в одном деле — она не сказала, в каком, — но сестра якобы отказалась. Кажется, отношения у них не очень…

— Танечка, милая! — Я почти влезла к ней в окошко. — А тот номерок, по которому она звонила, случайно у вас тут не сохранился?

— Почему? Должен быть… — Девушка повернулась к клавиатуре компьютера. — Сейчас поищем. Сольский номер не зафиксирован, потому что разговор не состоялся, а Самара где-то здесь.

Под гулкий аккомпанемент моего сердца машина пощелкала клавишами, померцала экраном, немножко попиликала — и наконец выдала из щели принтера какую-то длинную бумажную простыню.

— Вот все разговоры за шестое января. Так… А вот и наша Самара — видите? Двадцать один тридцать две, семь минут, и номер… Это ее разговор, точно: больше за мое дежурство Самару не вызывали. Возьмите на память! — Она протянула мне распечатку.

— Танюша, ты просто клад для сыщика! А если б мы с тобой еще узнали по этому телефону и адресок в Самаре, то больше мне и желать было бы нечего! Такое в принципе возможно?

— В принципе у нас все есть! — засмеялась моя тезка. — Мы, телефонные девушки, многое можем, если с нами по-хорошему… Ладно, сейчас попробую.

Она сняла трубку.

— Нина? Ниночка, лапушка, слушай сюда. Кто у нас в Самаре?.. Да?.. Золотко, нужен адрес по номеру телефона. Да, позарез… Да я понимаю, что дело магарычовое, да… — Таня взглянула на меня, и я знаками подтвердила, что за мной не заржавеет. — Ниночка, заметано! Записывай телефончик… Спасибо, лапушка, жду.

Ждать пришлось не больше пяти минут. Телефон затрещал, и Татьяна схватила трубку.

— Да! Ага, записываю… Спасибо, Нинок, с меня причитается!.. Что? Сольск? Конечно ждем, давай!

Я вскочила в кабину и услышала где-то «за горами, за долами» далекий голос Люси.

— Люсенька, это я, дорогая!.. Да, с Кавказа… Нет, все хорошо, не волнуйся… Нет, завтра не приеду: появилась необходимость еще кое-куда смотаться… Да не «Вологда», а ко-е-ку-да! Вверх по Волге-реке… Да, уж оттуда — к вам… Про девять дней помню, а как же… Постараюсь быть… У вас все в порядке?.. Ясно… Хорошо, что в порядке, говорю! Люся, Гошка дома?

Перекрикивая расстояние, я выяснила, что Гошка пребывает на пляже с Ангелиной: мое распоряжение «присматривать» за девушкой он выполняет буквально, не отлынивая ни на минуту.

— Люся, слушай меня! Ангелина должна до моего возвращения пожить у вас… Пожалуйста, ни о чем сейчас не спрашивай, все объясню потом… Это очень важно, Люся!.. Не знаю, объясняй ему как хочешь, скажи, что я на этом настаиваю, и больше ты ничего не знаешь… Да, обязательно! И пусть не распространяется обо все этом при своих родственниках, слышишь? Как мы с ним и договаривались. Для Гели сами придумайте какое-нибудь объяснение… Да чего там «неудобно»: я ж тебя не заставляю селить ее к Гошке в комнату! Пусть спит в моей… Спасибо, Люсенька! Нет, нет, это все потом. Целую, дорогая, до встречи!

Телефонистка Таня уже протягивала мне в окошко бумажку с адресом, которую я не успела взять у нее. В обмен я протянула ей другую бумажку — с портретом довольно молодого американского президента. Глаза у девушки в который раз полезли из орбит.

— Ой, что вы, зачем… Пятьдесят долларов!

— Бери, бери. На магарыч для твоей Ниночки.

Признаться, редко я расплачиваюсь с информаторами с таким чувством глубокого удовлетворения, какое испытывала в этот раз.

Она робко взяла деньги, но в сумочку спрятала быстро: за дверью «Телефона-телеграфа» послышались шаги и голоса приближающихся клиентов.

— Спасибо вам. Только… — Девушка опустила глаза. — Я не хочу быть замешанной во все это, понимаете? Пожалуйста… Словом, давать показания я не буду.

Вот всегда они так, эти важные свидетели: начинают «за здравие», а кончают — «за упокой»…

— Я понимаю, Таня. И все равно спасибо тебе!

На улице я развернула бумажку и прочитала фамилию абонента самарской ГТС: Олехновская М. В. Неужели и в самом деле ее сестра? Помнится, мой клиент упоминал, что у «бедной Яночки» на всем свете не осталось ни одной родной души… Фамилия Яны — Звонарева, но ведь это еще ни о чем не говорит! Сестра скорее всего носит фамилию мужа; да, может, она и не родная сестра, а двоюродная…

Огненная макушка солнца на моих глазах скользнула за голубую вершину горы. Вместе с ним мы прощались с курортным местечком по имени Райский Уголок: солнце — до утра, а я… скорее всего навсегда.

Автобус на «большую землю» отправлялся через десять минут.