Глава 9

На следующий день я поехала на работу и встретилась с Корниловой у входа в Дом быта. Ответив на мое приветствие, она сказала:

– Погодите, не спешите, давайте задержимся ненадолго и поговорим. Не хочу обсуждать все это в помещениях ателье.

– Давайте, – кивнула я, теряясь в догадках, о чем же пойдет речь.

– Я хочу вам сказать, Татьяна Александровна, что вы совершенно напрасно заподозрили Николая в преступных замыслах. Вчера вечером я разговаривала с ним и как бы невзначай спросила, не могла ли я видеть его здесь в прошедший выходной? Мой вопрос ничуть не смутил его. Он сразу же ответил, что я не обозналась. Оказывается, в воскресенье Мазуров был в гостях у своего приятеля, он живет неподалеку. Возвращаясь домой, Мазуров заметил, что на шестом этаже горит свет. Это его насторожило. Ведь там после восьми вечера никто не должен находиться. Николай даже попросил ночного сторожа проверить, все ли там в порядке. Знаете, Татьяна Александровна, если бы все люди, работавшие здесь, были бы такими же бдительными, как и он, то вся эта чертовщина уже давно бы прекратилась! Правильно говорят, что равнодушие страшнее злого умысла. – Корнилова повернулась к двери: – Смотрите-ка, а фотостудия закрыта! Странно…

– Может, просто еще рано?

– Не думаю. Она с восьми утра обычно работала, а сейчас уже без пяти девять… Похоже, они тоже закрылись, вслед за мастерской по ремонту обуви. Вот какая Машке от этого выгода? – Ольга Николаевна наткнулась на мой скептический взгляд и поняла, что я окончательно и бесповоротно отказалась от старой версии. – Ну, не знаю, возможно, вы и правы, и Кашинцева тут совсем ни при чем. Но тогда кто?

– Скорее всего, за всем этим стоит психически больной человек, маньяк. Я уже начала отрабатывать эту версию.

– Ну и как? Есть какие-то зацепки?

Я подождала, пока мимо нас не пройдут сотрудники Дома быта, и начала издалека:

– Есть. В штате одной из организаций состоит сотрудник с психиатрическим диагнозом в истории болезни. Конечно, он тщательно это скрывает, но, как говорится, шила в мешке не утаишь.

Боковым зрением я заметила Илью, он вылез из своего серого «Пежо».

– А куда же смотрит его руководитель?! Почему он взял на работу человека, опасного для общества?! Безобразие! – возмутилась Ольга Николаевна. Моего достаточно прозрачного намека на Мазурова она не поняла. – Так, и где же он работает? Кто его начальник?

– Давайте поговорим об этом позже. – Я ответила на приветственный жест Кузьмина, остановившегося в двух метрах от нас.

– Почему позже? – Ольга Николаевна заметила фотографа, пожиравшего меня взглядом, и сдалась: – Ну, хорошо, позже так позже. Вас там кавалер дожидается. Разрешаю вам немного задержаться.

– Спасибо.

– Это твоя начальница, да? – спросил Илья, подойдя ко мне.

– Да, с самого утра меня делами загрузила… Даже не подождала до девяти часов!

– Я уж видел – она тебе что-то говорила, говорила… Чувствуется, что строгая она женщина, – посочувствовал мне Кузьмин.

– Да, контролирует каждый мой шаг! Так что мне пора.

– В обед-то хоть увидимся?

– Даже не знаю… Возможно, мне придется по делам отъехать.

– Жаль. Таня, я все забываю спросить у тебя номер твоего телефона!

– А зачем он тебе?

– Ну, хотя бы для того, чтобы пригласить тебя на чашечку кофе!

– А тебе разве больше некого пригласить? – Я вспомнила, что Кузьмин встречается с фотомоделью, с какой-то Леной. По крайней мере, так утверждала Бережковская. Конечно, устраивать сцену ревности я ему не собиралась, тем более что ревности никакой и в помине не было, но кое-что все-таки имело смысл прояснить. – Слушай, Илья, что тебе от меня надо? Что ты все ко мне липнешь?

– По-моему, я уже все объяснил тебе с самого начала. Ты мне интересна как модель! Я хочу с тобой поработать.

– Мечтать, конечно, не вредно, но я вынуждена еще раз тебя разочаровать – я не модель, поэтому не буду сниматься ни в каких фотосессиях.

– Очень жаль, потому что мне бы очень хотелось запечатлеть навечно восторг сетчатки моих глаз… – Прозвучало это безграмотно и нелепо-высокомерно.

– Какой высокий слог! Только на меня даже такие высокопарные комплименты не действуют. Знаешь, я, пожалуй, пойду.

– То есть свой номерок ты мне не дашь?

– Нет, – отрезала я и направилась в ателье.

Естественно, явилась я туда с опозданием.

– Здравствуйте, Татьяна! – обратилась ко мне Людмила. – К вам Сударкина и Щелокова приходили, ждали вас, потом появилась Ольга Николаевна, и они ушли в цех.

– А что они хотели? – спросила я.

– Я не уверена, но, по-моему, они хотели поговорить с вами насчет увольнения. – И приемщица заказов с опаской поглядела на дверь директорского кабинета.

Я вспомнила, что эти швеи решили уволиться, а я посоветовала Корниловой не отпускать их без положенных двух недель отработки.

– Ладно, я разберусь с ними.

Я на минуту зашла в кабинет, поздоровалась с Еленой Федоровной, повесила куртку и отправилась в цех.

– Добрый день! Вы меня искали? – спросила я у Щелоковой, чье рабочее место располагалось ближе других ко входу.

– Да, мы с Надеждой хотим уволиться, уже нашли другое место, но Ольга Николаевна нас не отпускает.

– Да, она говорит, – повернулась к нам Сударкина, – что в этом случае нам непременно надо отработать две недели, а на новом-то месте нас долго ждать не будут. Знаете, Марина Валерьевна каким-то образом решала такие вопросы с Корниловой… Месяц тому назад она Клавдию Петрову тоже не отпускала, а Мелихова этот вопрос быстро уладила – в Клавину пользу. Татьяна Александровна, вы можете нам посодействовать, ускорить, так сказать, наше увольнение по собственному желанию?

Я терпеть не могла, когда меня с кем-нибудь сравнивали, поэтому взбрыкнула:

– Я могу вам посоветовать изучить для начала – Трудовой кодекс!

– Да мы уже сто раз его читали, – призналась Щелокова. – Там все в пользу работодателя…

Я заметила, что Мазуров, что-то чинивший в дальнем углу цеха, переместился к нам поближе.

– Можно подумать, у нас все законы и правила выполняются! – фыркнула Сударкина.

– По-вашему, мы живем в анархическом обществе?

– Конечно, нет. Но я – многодетная мать! – гордо заявила Щелокова.

– А я – мать-одиночка. Неужели нельзя пойти нам навстречу?

– Если с нами здесь что-то случится, что будет с нашими детьми? Зачем нужна эта отработка? Кто ее только придумал? – бубнила Щелокова, строча на машинке.

– Две недели выделены для того, чтобы работодатель за это время подыскал нового работника на освобождающуюся вакансию. Кто-то ведь должен выполнять план? – сказала я и краем глаза заметила, что Николай чему-то самодовольно улыбается.

– Значит, Татьяна Александровна, вы ничем нам помочь не можете? – уныло спросила Сударкина.

– Не знаю, уж как решала такие вопросы Мелихова, но я, так и быть, постараюсь найти вам замену поскорее, – сказала я и направилась к выходу.

Мазуров стоял у двери и исподлобья смотрел на меня. В его взгляде угадывался некий злорадный подтекст.

– Николай Михайлович, вы хотите мне что-то сказать? – спросила я.

– Нет, вам показалось, – ответил он и, уподобившись швейцару, открыл передо мной дверь.

Мне не понравилось это заискивание: за ним определенно скрывались какие-то крамольные мысли. Возможно, именно в этот момент Мазуров, чей больной мозг «подпитывали» некие мистические «голоса», планировал очередное преступление. Как сказал классик, опасно недооценивать человека, переоценивающего самого себя. А Николай явно был о себе очень высокого мнения. Интересно, какие такие провода он тянул вдоль стен цеха? Может, стоит спросить его об этом? Хотя техник наверняка найдет, что мне ответить.

Я вернулась в свой кабинет. Корзун и Корнилова обсуждали предстоящий тендер на поставку текстиля.

– Ольга Николаевна, я и правда понятия не имела, что в «Палитре» такие баснословные цены!

– Елена Федоровна, не надо оправдываться. Лично к вам у меня претензий нет. Просто надо просчитать конечные цены по всем этим поставщикам, для сравнения. Это срочно.

– Но мне надо готовиться к завтрашней поездке в налоговую, – воспротивилась главбухша. – Вы же сами знаете, сроки уже поджимают.

– А почему вы оставили это на последний момент? Неужели я должна еще и вас контролировать?

– Нет, просто я подумала, что отчет важнее тендера…

– И то, и другое важно! Если бы Мелихова не подсунула нам этот договор, никакого ажиотажа и форс-мажора и не возникло бы.

– Да, Марина явно лоханулась. Хорошо, Ольга Николаевна, я этим займусь немедленно.

Я даже не представляла, что Корзун способна говорить таким елейным голосочком. Видимо, она состояла в сговоре со своей подружкой Мелиховой, хотела это скрыть, но у нее это очень плохо вышло.

Корнилова повернулась ко мне:

– Так, Татьяна Александровна, к вам у меня тоже есть вопрос. Но не будем отвлекать Елену Федоровну от важного дела, пойдемте ко мне, обсудим, что нам делать с Сударкиной и Щелоковой.

Было очевидно, что речь у нас пойдет не только о них, а точнее, не столько о них, сколько о маньяке. Но я еще не была готова к этому разговору. Его стоило отложить до того момента, как у меня на руках окажется справка из психдиспансера.

– Знаете, Ольга Николаевна, я с этими женщинами уже поговорила, и, по-моему, мы пришли к взаимопониманию.

– Вот как? Когда же вы успели?

Неужели Корнилова думала, что я целый час трепалась на улице с Кузьминым?

– Как только пришла, сразу и отправилась в цех.

– Ну, и как же ваши успехи? Они передумали увольняться?

– Нет, но я думаю, швеи прониклись пониманием того, что нельзя с налету «оголять» производство. Я пообещала подыскать на их рабочие места замену. Как вы считаете, что лучше: дать заявку в службу занятости или опубликовать объявление в газете? – спросила я.

– Ни то, ни другое. Я попробую найти новых работников по своим каналам. Нам нужны опытные швеи, а не какие-нибудь молоденькие ученицы, у которых на уме только парни и дискотеки. И все-таки, Татьяна Александровна, нам надо кое-что обсудить. Пойдемте. – Корнилова открыла дверь и остановилась в проеме, ожидая меня. Мне не оставалось ничего другого, как пойти за ней. Как только мы остались с начальницей наедине, она нетерпеливо осведомилась: – Ну, давайте, скорее рассказывайте: кого нам всем надо опасаться?

– Ольга Николаевна, мне бы не хотелось повторять свою прежнюю ошибку.

– Ошибку? Что вы имеете в виду?

– Я поторопилась с догадками насчет Маши Кашинцевой, поэтому теперь собираюсь вначале все-все досконально проверить, а уже потом посвятить вас с Натальей Петровной в подробности дела.

– Татьяна Александровна, мне кажется, вы как-то излишне щепетильны. Подумаешь – заподозрили Машку в том, что это она мстит всем без разбора! Если не на деле, то в мыслях она наверняка что-нибудь эдакое держала. А скрывать имя психически нездорового человека – это неправильно! По-моему, мы с Натальей имеем полное право его узнать. Так, я ей позвоню и приглашу зайти ко мне. Вы нам все расскажете. – Корнилова шагнула к столу, потянулась к телефонной трубке, что-то задела ногой и ойкнула.

– Что случилось? – спросила я.

– Петля в ящике стола окончательно отвалилась… Дверца мне прямо на ногу упала.

– Вы ушиблись?

– Не очень сильно, но все это так некстати! Ладно, сейчас я Николая позову, чтобы он мне стол починил, мы спустимся вниз, к Наташе. Поговорим в «Пальмире». – Ольга Николаевна взяла трубку и набрала номер: – Люда, позови ко мне Мазурова, с инструментами. Дверцу моего стола срочно надо починить… Да, немедленно!

– Николай – прямо-таки мастер на все руки, – заметила я не без иронии. – Я заходила в цех, он там тянул какие-то провода… Разве он электрик?

– Татьяна Александровна, я как раз хотела с вами об этом поговорить… – Корнилова почему-то смутилась.

Неужели она наконец прозрела? Это в значительной степени упростило бы мое расследование.

– Да, Ольга Николаевна, я вас слушаю.

– Понимаете, Мазуров числится у нас техником по ремонту швейных машин, но, кроме осуществления своих прямых обязанностей, он выполняет и массу другой работы, причем совершенно безвозмездно. Я подумываю о том, чтобы ввести в кадровый план должность моего заместителя по хозяйственной части. Думаю, Николай Михайлович с этими обязанностями справится лучше других. А на должность техника мы возьмем другого человека. Впрочем, он сможет и совмещать эти должности, если захочет. Энергии у него на это хватит. – Корнилова мечтательно уставилась было в потолок, но вдруг встрепенулась и выдала: – Татьяна Александровна, сейчас я обращаюсь к вам как к менеджеру по работе с персоналом! Надо бы пересмотреть наше штатное расписание и внести в него соответствующие изменения. Сделаете?

– Постараюсь, – ответила я без особого энтузиазма в голосе.

Доказывать ей, что Мазуров совсем не тот человек, за которого он себя выдает, не имея на руках документального подтверждения его диагноза, – в этом нет никакого смысла. Даже разговор с бывшей женой Николая, записанный мною на диктофон, тут не поможет. Ольга Николаевна, чего доброго, решит, что Валентина Петровна просто оговорила своего экс-супруга.

Кто-то постучал в дверь.

– Входите! – крикнула хозяйка кабинета и поправила прическу.

– Можно? – Мазуров нерешительно заглянул в приоткрытую дверь.

– Конечно, Николай, проходите. У меня возникла небольшая проблемка. – Корнилова встала из-за стола. – Вот, взгляните.

Техник поставил чемоданчик с инструментами у порога и подошел к столу.

– Так, в принципе мне все понятно. Петли надо менять. Не переживайте, Ольга Николаевна, я все починю.

– Николай Михайлович, а сколько это займет времени? – кокетливо осведомилась директриса, и я вдруг поняла, что Ольга Николаевна, похоже, не только ценит Мазурова как хорошего работника, но еще и неравнодушна к нему как к представителю противоположного пола.

Только этого не хватало! Машку она ненавидит, поэтому с радостью ухватилась за мою первоначальную версию. Не исключено, что в глубине души она все еще считает Кашинцеву преступницей. Другое дело – этот техник. Ольга Николаевна будет защищать его до последнего. Да как она вообще могла положить на него глаз?! Он моложе почти на десять лет, к тому же относится к другой социальной категории… Она – бизнесвумен, он – рабочий, ее подчиненный! Да, она – вдова, и ей не грех заглядываться на мужиков. Но почему именно на этого шизофреника? Разве других свободных мужчин вокруг нету?

– Работы здесь немного, все будет сделано максимум через полчаса. – Мазуров взял свой чемоданчик.

– Ну что ж, Николай, мы не будем вас отвлекать. Пойдемте, Татьяна Александровна. – Корнилова направилась к двери.

Опасно оставлять психа одного в директорском кабинете! Мало ли что у него лежит в чемоданчике, кроме инструментов? А вдруг там взрывное устройство? Я замешкалась, пытаясь присмотреться к содержимому чемодана, но – безуспешно. Мазуров приоткрыл и тут же захлопнул свой обшарпанный саквояж, будто прочитал мои мысли. Ольга Николаевна окликнула меня из приемной, и я вышла из ее кабинета, но оставила дверь открытой, чтобы Людмила видела, что там происходит. Впрочем, ей было вовсе не до техника, занятого ремонтом мебели. Она беседовала с заказчицей весьма преклонного возраста, хотя назвать ее старухой язык у меня не повернулся бы.

– Милочка, я принесла журнал, хочу вам показать, какого фасона платье я хотела бы у вас пошить. – Клиентка достала из сумки изрядно потрепанный «глянец». – Надеюсь, у вас найдутся нужные лекала?

– Не беспокойтесь, мы снимем с вас мерки и сделаем новые выкройки, – с трудом сдерживая улыбку, ответила Людмила. – А какая у вас ткань?

– Конечно же, натуральная, милочка! Креп-жоржет.

– Пойдемте, – вновь поторопила меня Корнилова. Уже в лифте она сказала: – Я заметила, что вас заинтересовала эта бабушка? Это наша постоянная клиентка. Мы уже к ней привыкли – и к ее запросам, и к ее капризам.

– Чувствуется, бабуля еще та модница, – заметила я.

– Меня больше удивляет не это, а то, откуда она берет свои отрезы. Столяровская приносит ткани, которых уже давно нет в продаже. Можно подумать, она запаслась ими еще в советские времена на всю оставшуюся жизнь. А жить Столяровская собирается еще очень долго, а главное – красиво. В прошлый раз мы сшили ей практически точную копию платья, в котором Мэрил Стрип шла по красной ковровой дорожке за своим очередным Оскаром!

– Да, забавная старушка. Интересно, сколько же ей лет?

– Думаю, уже под восемьдесят. Даровал же бог здоровье!

Мы вышли из лифта и направились в «Пальмиру». Бережковской на месте не оказалось. Администратор объяснила нам, что она появится в салоне только после обеда.

– Ну как же я об этом забыла! – всплеснула руками Корнилова. – Наташа мне вчера сказала, что сегодня утром она поедет в налоговую инспекцию. Знаете, Татьяна Александровна, я больше не могу томиться этой неизвестностью! Расскажите мне наконец, на кого пали ваши подозрения?

– Ольга Николаевна, давайте отложим этот разговор хотя бы до конца дня.

– А что это изменит?

– Мне надо кое-куда съездить и кое-что уточнить.

– Вы говорите загадками… Извините. – Корнилова ответила на звонок мобильника. А я отошла в сторонку, чтобы не мешать ее разговору. – Да, Александр Ильич, я вас слушаю. Так… Нет, я сегодня не планирую никуда уезжать. Хорошо. А чем именно продиктовано ваше желание увидеться со мной? Ну, хорошо, обсудим все при встрече… – Она прервала связь и повернулась ко мне: – Татьяна Александровна, тут такое дело… Звонил арендодатель. Он хочет обсудить со мной нечто весьма очень важное. Понятия не имею, в чем тут дело, но думаю, что будет нелишне подготовиться к встрече. В общем, я хочу, чтобы вы посмотрели наш договор аренды. Так что вам придется отложить поездку в город. Знаете, я теперь уже не доверяю Мелиховой! Вдруг она и с этим договором что-то напортачила?

– Хорошо, я его посмотрю, а потом поеду по своим делам.

Ольга Николаевна огляделась по сторонам, дождалась момента, когда рассеялся народ, и тихонько сказала:

– Я понимаю, что вы – прежде всего частный детектив, а уже потом сотрудница моего ателье, но тем не менее прошу вас – не бросайте меня сегодня здесь одну! Земцов не сказал, в какое именно время он ко мне зайдет, а мне будет спокойнее, если вы будете присутствовать при нашем разговоре. Вдруг мне понадобится ваша скорая юридическая помощь.

– Ладно, – согласилась я. – Дождемся приезда вашего арендодателя. Мне и самой интересно с ним познакомиться и понять – почему этот человек так равнодушно относится к тому, что здесь происходит? Другой бы на его месте уже давно забил бы во все колокола, в смысле, усилил бы охрану.

Мы вернулись в ателье.

– Николай еще там? – спросила Корнилова у Людмилы. Дверь в кабинет была прикрыта.

– Нет, он уже починил дверцу и ушел.

– Так быстро? Еще и пятнадцати минут не прошло… Какой же он умелец! Татьяна Александровна, не забудьте, пожалуйста, заняться штатным расписанием.

– Да-да, я помню…

Меня впервые посетила мысль о том, что я зря «устроилась на работу» в ателье. Конечно, «изнутри» удобнее наблюдать за всем происходящим здесь, но я перестала принадлежать самой себе. Корнилова эксплуатирует меня по полной программе. Ее идея продвинуть по служебной лестнице Мазурова – это вообще нечто за гранью возможного. Я не собиралась выполнять ее просьбу насчет пересмотра штатного расписания. А вот изучить договор аренды помещения необходимо. Моей предшественнице, похоже, действительно доверять так слепо нельзя…

– Что-то Корнилова сегодня не в настроении. Вы не находите? – подала голос Корзун.

– Не обратила внимания.

– А вот я обратила. Она с самого утра не в духе. – Я не пожелала продолжить этот разговор, но Елену Федоровну это отнюдь не смутило. Она нашла другую тему для беседы: – Татьяна Александровна, что ваша родственница говорит?

– Насчет чего? – спросила я, не отрывая взгляда от договора.

– Насчет того, что произошло в пятницу в ее салоне красоты.

– Нелепая случайность.

– Слишком уж часто они здесь стали происходить! – заметила Корзун.

– Вас это пугает? – спросила я.

– Ну, как вам сказать, я, конечно, не из пугливых, но все-таки мне не хотелось бы оказаться в числе пострадавших, – призналась бухгалтерша. – А вам?

– По-вашему, я – камикадзе?

– Сейчас многие увольняются, они напуганы происходящим, а вы, наоборот, решили к нам трудоустроиться. Да что там – увольняются! Фирмы целиком закрываются. А что это вы там читаете? – Елена Федоровна привстала и подалась всем корпусом вперед, явно желая разглядеть мои бумаги. – Договор аренды? Неужели Корнилова тоже решила отсюда съехать? Интересно, куда?

– Она мне ничего об этом не говорила.

– А с какой стати вы тогда изучаете этот документ?

– Знаете, после вашей подруги теперь все договоры надо проверять.

– Какой подруги?! – Корзун изобразила крайнюю степень удивления. – Мелиховой, что ли?! Мы с ней вовсе и не подруги, просто работали в одном кабинете. Между прочим, я бы от персонального помещения не отказалась! Только здесь места маловато, некуда вас переселить…

– Или вас, – буркнула я себе под нос и перевернула страницу.

Елена Федоровна какое-то время безмолвствовала, но вскоре не выдержала и спросила:

– Ну, и что же там такое? Есть какие-то нарушения?

– Я еще не дочитала до конца.

На самом деле я уже дошла до подписей и даты. Как ни странно, этот контракт с юридической точки зрения был составлен безупречно. С экономической тоже вроде бы все было в порядке. Я вспомнила, что в день нашего знакомства Корнилова несколько раз упоминала о том, что ее вполне устраивает арендная плата, других площадей в центре города по такой цене нипочем не найти. Наверное, она знала, о чем говорила. Наталья Бережковская была с ней солидарна. Два голоса – это уже сила.

Только я собралась сходить в кафе, как меня по телефону вызвала Корнилова. Войдя в ее кабинет, я увидела тучного мужчину в очках и догадалась, что он и есть арендодатель.

– Проходите, Татьяна Александровна. Знакомьтесь, это – Александр Ильич Земцов, а это наш новый юрист.

– Очень приятно, – ответил он, флегматично повернув голову в мою сторону.

– Взаимно. – Я присела на стул для посетителей, стоявший у стены.

– Теперь я вас внимательно слушаю, – обратилась Корнилова к арендодателю.

– Ольга Николаевна, я не думал, что наш разговор будет носить столь официальный характер. Мы ведь с вами уже очень давно знакомы. Разве мы не найдем общего языка?

– Давно – недавно… Какое это имеет значение? – удивилась моя работодательница. – Александр Ильич, вы сказали, что пришли обсудить вопросы аренды помещений. Это как-то странно, ведь срок аренды истекает через два года, не так ли?

– Через один год и одиннадцать месяцев, – уточнил владелец здания. – Ни для кого не секрет, что в последнее время здесь возникла очень напряженная обстановка, и, как следствие, некоторые предприниматели уже отказываются от аренды. Если дело так и дальше пойдет, то мы – я и другие совладельцы дома – понесем убытки, чего нам очень не хотелось бы.

«Убытки? – усмехнулась я про себя. – Здесь пустует не больше десяти процентов от общей площади здания. Так что термин «недополученная выгода» был бы более уместным. Интересно, к чему он клонит?»

– Да, Александр Ильич, я тоже обратила внимание, что в Доме быта становится как-то пустовато, – кивнула Ольга Николаевна. – Сначала мастерская по ремонту обуви закрылась, потом фотостудия, ломбард и еще на нашем этаже какая-то фирма…

– «Тарасовстройинвест», – подсказал Земцов. – А ведь с ними у нас был договор до 2013 года! Так вот, я хотел узнать: не собираетесь ли вы тоже досрочно расторгнуть договор?

– Не собираюсь! – заявила Корнилова тоном, не терпящим никаких возражений.

– Это хорошо, – ответил арендодатель, но с такой кислой миной, будто он ждал совсем другого ответа. – Знаете, моя супруга время от времени пользуется услугами вашего ателье.

– Да, я в курсе. Мы делаем ей хорошие скидки.

– Она ничего об этом не говорила. Я просто подумал: если вы все-таки решите расторгнуть договор раньше времени, мне уже пора начать подыскивать другого арендатора. Площадь здесь немаленькая, простой помещений влетит нам в копеечку…

– Нет-нет, я не собираюсь расторгать договор, – повторилась Корнилова.

– Ну, вот и замечательно, – Земцов вымученно улыбнулся. – Вы не слышали, каковы настроения среди ваших соседей?

– Настроения тревожные, – не задумываясь, ответила Ольга Николаевна.

– Да, это понятно, – вздохнул арендодатель. – А что делать?..

Я не выдержала и встряла в их разговор:

– Как это – что делать? Приложить максимум усилий для обеспечения безопасности!

– Совершенно с вами согласен. – Александр Ильич повернулся ко мне, продемонстрировав мне какие-то старческие, блеклые глаза. – Только некоторым арендаторам до этого нет никакого дела. Но ведь надо же проводить со своими сотрудниками мероприятия по обеспечению выполнения правил техники безопасности! Если кто-то не способен их исполнять, следует без сожаления расставаться с такими идиотами! Только не все это понимают.

В моем мозгу промелькнула мысль о том, что Земцов каким-то образом вычислил Мазурова и теперь намекает Корниловой на то, что в ее коллективе имеется социально опасный элемент. Но эта мысль быстро улетучилась. На лице арендодателя застыло виноватое выражение. С таким лицом ни на кого не нападают, наоборот, – обороняются. Так от кого же обороняется этот человек? Зачем он вообще пришел сюда? Может, затем, чтобы выяснить, какова позиция одного из его самых крупных арендаторов (швейное ателье «Ирис» занимало площадь размером в двести сорок квадратных метров). С этой задачей он уже справился – выяснил, что Ольга Николаевна расторгать договор не собирается, хотя и могла бы, ведь никаких санкций это за собой не повлечет. Они предусмотрены только для арендодателя, если бы инициатива о досрочном расторжении договора аренды исходила от него. Земцов сидел напротив Корниловой и тяжело дышал. Ольга Николаевна, похоже, тоже не понимавшая, чего же он от нее еще хочет, бросила на меня вопросительный взгляд.

– Александр Ильич, а ведь забота о безопасности людей в местах общего пользования, каковыми являются лестницы, лифты, коридоры, санузлы, подвалы и чердачные помещения, лежит на арендодателе, – напомнила я ему.

Земцов повернулся, смерил меня недружелюбным взглядом и сказал:

– Можете не утруждаться. Я в курсе. Все, что зависит от меня и от совладельцев этого здания, выполняется от «А» до «Я».

– Правда?

Арендодатель ответил мне вопросом на вопрос:

– Вы сомневаетесь?

– А как же тогда могло произойти то ЧП в лифте?

– Девушка, – Земцов потер пальцами переносицу, – простите, я не запомнил, как вас зовут?

– Татьяна Александровна.

– Так вот, Татьяна Александровна, это было хулиганство. К счастью, каких-либо непоправимых последствий из этого случая не проистекло. И впредь такое не повторится – вход в шахту лифта закрыт на замок, со всеми лифтерами произведена разъяснительная работа – они даже на одну секунду не посмеют оставить аппаратуру без присмотра.

– То есть все происходит в точном соответствии с русской пословицей – «пока гром не грянет, мужик не перекрестится»? – съязвила я.

– Что вы имеете в виду? – Земцов нахмурился, да и Корнилова явно была не в восторге от того, в какую сторону я повернула разговор. Но я уже не могла остановиться – наболело!

– Да разве это не очевидно? Вы обратили внимание на то, что лифт эксплуатируется с очевидными нарушениями, только после того, как Ольга Николаевна чуть не задохнулась в нем! А крышей и чердачным помещением вы займетесь только в том случае, если на шестом этаже кому-нибудь на голову обвалится потолок?

– Ну зачем же вы так утрируете? И вообще, почему вас так заботит то, что происходит на шестом этаже? Там и людей-то практически не бывает.

– То есть, по-вашему, полузрячие инвалиды и ветераны войны – это не люди? – продолжала я напирать на апатичного арендодателя.

– Люди, конечно. Но в северной части здания, которую они занимают, находиться вполне безопасно.

– А если кому-то вздумается прогуляться? Там ведь нет ограждений, так?

– Я точно не знаю, – пожал плечами Земцов.

– Зато я знаю – их там нет!

– А что вы делали на шестом этаже? – Арендодатель посмотрел на меня так, будто я совершила неслыханную дерзость, поднявшись на два этажа выше помещений ателье.

– Провожала заблудившегося инвалида по зрению до места его работы, – выдала я, практически не раздумывая.

– Между прочим, я предлагал Обществу слепых территории на других этажах, но они сами выбрали последний.

– Наверное, там арендная плата меньше? – предположила я.

Земцов ответил уклончиво:

– Все зависит от занимаемой площади. И вообще, девушка, я не понимаю, почему вы на меня наезжаете, да еще на полной скорости?

– Я на вас не наезжаю, а напоминаю, о чем именно говорится в пункте 7.1.1. договора об аренде производственных помещений! Обязанностью арендодателя является обеспечение безопасности. – И я начала цитировать по памяти этот пункт наизусть, но Земцов меня остановил:

– Да-да, я все это помню. Можете не повторять… Вы знаете, мне уже пора идти. У меня назначена встреча с другим арендатором. До свидания. – Александр Ильич поднялся со стула и грузной походкой направился к выходу.

– И что это было? – спросила у меня Корнилова, когда за ним закрылась дверь. – Зачем вообще он пришел? Если он хотел выяснить, не собираюсь ли я досрочно прервать договор аренды, мог бы осведомиться об этом и по телефону…

– Да, я тоже не поняла, какова истинная цель его визита. Здесь явно что-то не то… Может быть, он хотел каким-то образом подтолкнуть вас именно к такому решению?

– Не думаю. Александр Ильич и так жаловался на то, что помещения потихоньку пустеют, а если и мы съедем отсюда, его доходы совсем упадут. Вряд ли он быстро найдет новых арендаторов. Слухи о том, что здесь происходит, расползлись по всему городу, и не только по городу. Мне на днях одна давняя приятельница звонила. Мы с ней уже лет пять не виделись, с тех пор, как она в Покровск переехала и обросла внуками. Так вот, слухи о наших бедах и до нее докатились!

– И что же она вам сказала?

– Да она больше спрашивала, а мне-то ей и сказать-то было нечего. Я ведь действительно ничего не знаю и не понимаю!

– Ольга Николаевна, а что за человек этот Земцов?

– Старый больной человек. Разве вы сами не видели? Нет, конечно, лет двадцать – двадцать пять тому назад, когда Александр Ильич был генеральным директором Дома быта, в его голосе звучали более твердые нотки, но годы взяли свое. Я слышала, что у него сахарный диабет, астма и гипертония в придачу. По-моему, ему уже ни до чего нет дела – хоть какие-то деньги капают, и хорошо.

– Да, возможно, вы правы. Но у него ведь есть совладельцы…

– Есть. Один из них – его зять, Пищалин Сергей Викторович. Пьяница… Другой, Турковский Олег Владимирович, уже давно не живет в Тарасове.

– Да? А где же он живет?

– В Санкт-Петербурге. Супруге Турковского в Питере серьезный бизнес по наследству перешел. Так что всем – по инерции – заправляет Земцов. Все-таки хорошо, что я вас позвала! Если бы вы не напомнили ему о его обязанностях, он так и продолжал бы высиживать здесь неизвестно что. – Корнилова полезла за чем-то в стол.

– Как дверца? – поинтересовалась я.

– Как новая! Все-таки у Николая золотые руки, – сказала Корнилова, слегка покраснев.

Это был очередной намек мне – на то, что желательно поскорее повысить Мазурова в должности.