Глава 10

Вместо того чтобы заняться пересмотром штатного расписания, я решила отправиться в кафе. Мой организм настойчиво требовал допинга, каковым для меня является кофе, поэтому я заказала две чашки эспрессо.

Я вошла в лифт, там стояли две женщины. И я невольно услышала их негромкий разговор.

– Нина, ты уверена, что к этому письму не стоит относиться серьезно? Оно так и не идет у меня из головы. Ничего с собой поделать не могу!

– Да, по-моему, это просто чья-то дурацкая шутка. Слишком уж как-то… театрально все это…

– Простите, – обратилась я к ним, – вы случайно не о письмах с угрозами говорите?

– Да, вы тоже нечто подобное получили?

Лифт остановился на первом этаже, поэтому я ответила, лишь когда мы вышли в холл:

– Нет, мы ничего не получали, но я слышала, что в мастерскую по ремонту обуви и кожгалантерии пришло некое послание. Может быть, поэтому «Башмачок&Сундучок» и закрылся?

– Им письмо пришло по почте? – поинтересовалась пожилая женщина с пучком седых полос на макушке.

– Подробностей, к сожалению, я не знаю. Вам оно по почте пришло или с курьером?

– Ни то, ни другое. Кто-то сегодня утром, еще до начала рабочего дня, просунул его в щель под дверью. – Моя собеседница задумалась. – А может быть, и вчера вечером, уже когда мы помещение дирекции закрыли.

– И что же было в том письме? – продолжала допытываться я. – Какие именно в нем содержались угрозы?

– Простите, вы сами откуда будете? – осведомилась вторая женщина. – Что-то мне лицо ваше знакомо, я определенно вас где-то раньше видела…

– Я недавно в швейное ателье «Ирис» устроилась, юрисконсультом, – для пущей важности приврала я.

– В «Ирис», к Ольге Михайловне?

– Николаевне. К Ольге Николаевне, – поправила ее я, догадавшись, что это была вовсе не оговорка, а проверка на «вшивость».

Моя собеседница удовлетворенно кивнула и сказала:

– Скажите, я не могла несколько лет тому назад видеть вас в прокуратуре?

– Могли, – кивнула я. – Я там после Академии права работала, правда, недолго.

– Понимаю, для молодой женщины это, наверное, не самое лучшее место работы – каждый день иметь дело с матерыми преступниками и криминальными трупами. Юрисконсультом, конечно, работать спокойнее.

– Да, – согласилась я. – А вы, по-моему, были свидетельницей по делу Скворцова, так?

– Совершенно верно, – подтвердила моя собеседница. – Знаете, мы сейчас идем в магазин напротив, но скоро вернемся. Если хотите, поднимитесь через полчаса ко мне, в шестьсот вторую комнату. Письмо в моем столе. Раз вы юрист, да еще и с прокурорским опытом, пусть и небольшим, мне интересно будет узнать ваше мнение по поводу того, что там написано.

– Хорошо, я непременно к вам загляну, – пообещала я.

Я вошла в кафе и сразу же заметила Илью, сидевшего прямо напротив входа. Как ни странно, он не обратил на меня никакого внимания, а ведь обычно не давал мне проходу – чуть увидит меня издалека, и сразу тут как тут. Неужели он понял, что уговаривать меня участвовать в съемках – бессмысленно? Быстро же, однако, Кузьмин смирился с моим отказом! Я подумала, что неплохо было бы, наверное, согласиться на небольшую фотосессию, но лишь затем, чтобы взглянуть на весь этот модельный бизнес изнутри. Я стояла у барной стойки и делала заказ, когда в кафе вошла рыжеволосая девушка и подсела к фотографу. Они поцеловались. Вероятно, это и есть его девушка – Лена, о которой мне рассказывала Бережковская. Илья, похоже, ждал ее и не хотел, чтобы у нее возник повод для ревности. А может, наоборот, он пригласил ее сюда, чтобы я его приревновала? Я ведь именно в этот час пью здесь кофе, когда эспрессо, а когда и латте. Что бы там ни было на уме у Кузьмина, меня это не очень-то волновало. Гораздо больше меня интересовало содержание угрожающих писем, которые некто неизвестный распространял по различным фирмам, расположенным в этом здании.

Выйдя из кафе, я встретила свою вторую клиентку, владелицу салона красоты. После обмена приветствиями я спросила:

– Наталья Петровна, вы случайно никаких… странных писем не получали?

– Вообще-то сегодня у нас было много корреспонденции, – ответила она самым будничным тоном. – Все, как обычно, – реклама, счета…

– И вы их все уже просмотрели?

– Да, а почему вас это так заинтересовало?

– Кое-кто получает письма с угрозами. Говорят, мастерская «Башмачок&Сундучок» как раз и закрылась после того, как ее директор получил письмо угрожающего характера.

– Впервые об этом слышу! А кому еще приходили письма?

– В дирекцию учебно-производственного комбината кто-то сегодня утром или вчера вечером подбросил письмо.

– Как это – подбросил? – удивилась Бережковская.

– Банально – засунул его под дверь. Я еще не читала это таинственное послание, но сотрудницы комбината обещали показать его мне.

– Ну надо же! Даже Общество инвалидов они стороной не обошли! И кому же эти люди помешали?

– Я склоняюсь к версии о маньяке.

– Вот-вот, надо было с нее и начинать, а Ольга-то завела нас с этой Кашинцевой в тупик! Кстати, как у нее дела?

– Наталья Петровна, как раз о Корниловой я и хотела с вами поговорить, причем конфиденциально.

– Да? А что случилось? Хотя я, по-моему, уже догадалась. Ольга слишком активно эксплуатирует вас в качестве сотрудницы своего ателье и не дает полностью сосредоточиться на расследовании, так? – И не дав мне возможности подтвердить или опровергнуть это высказывание, Бережковская продолжила: – Это вполне в ее репертуаре! Корнилову хлебом не корми, дай людьми покомандовать. Надо было вам ко мне трудоустраиваться! Я как-то сразу не сообразила, что можно было бы взять вас стажером, по любой специальности… Не переживайте, Татьяна Александровна, я со своей подругой поговорю. Она мигом перестанет препятствовать вашему расследованию.

– Конечно, Ольга Николаевна нагружает меня работой, но мне совсем не сложно этим заниматься. К тому же эта «должность» обеспечивает мне доступ к внутренней документации ателье.

– Я тоже могу предоставить вам любую информацию!.. Я не поняла – в чем ваша проблема?

– Понимаете, Наталья Петровна, мне кажется странным, что Корнилова очень уж печется об одном своем сотруднике…

– Кого вы имеете в виду?

– Николая Мазурова. Ольга Николаевна хочет повысить его в должности, сделать своим заместителем, но, по-моему, она совершает большую ошибку.

– Ох! Я, конечно, знаю, что Оля ему… симпатизирует, но чтобы до такой степени – даже не подозревала! Перевести Николая в заместители?! Лихо…

– Вы знаете, этот техник, он…

Мне не удалось закончить фразу. Бережковская меня перебила:

– Вы знаете, Татьяна, он напоминает Оле ее покойного мужа – такой же рукастый, непьющий, у него покладистый характер… Она мне не раз об этом говорила.

– Я, конечно, не знала покойного супруга Ольги Николаевны, но вот о Николае мне кое-что стало известно.

Мне опять не удалось озвучить свою мысль до конца, потому что Бережковской кто-то позвонил на мобильный.

– Да, это я. Конечно. Да, я здесь, уже час тому назад приехала. Просто вышла из салона. Хорошо, сейчас подойду… Татьяна Александровна, ко мне один очень серьезный человек пришел, мне надо вернуться в салон. Ольге привет! – Наталья Петровна развернулась и направилась в сторону «Пальмиры».

– А человек этот случайно не Земцов? – бросила я уже вдогонку Бережковской.

– Да, именно он, – ответила она, остановившись и повернувшись ко мне. – Как вы догадались?

– Он и в ателье сегодня приходил.

– Вот как? И что же Александр Ильич хотел?

– В том-то все и дело – мы с Корниловой этого так и не поняли. Земцов навещает своих арендаторов, и это очень подозрительно! Поэтому, Наталья Петровна, попробуйте хорошенько вникнуть в суть этого разговора.

– Думаю, это не будет для меня проблемой. – Бережковская пошла в салон, а я направилась к лифту.

Возле него стоял народ, точнее, шесть человек. Мы еле уместились в кабинку, но люди выходили на каждом этаже, и до последнего, шестого, доехала только я одна.

Постучав в дверь кабинета директора учебно-производственного комбината, я услышала:

– Да-да!

Приоткрыв дверь, я, кроме уже знакомой мне седовласой женщины, увидела еще несколько человек.

– Можно? – спросила я.

– А, это вы? Если вас не затруднит, подождите минут пять. У нас небольшое производственное совещание.

Пять минут пробежали быстро. Инвалиды по зрению начали по одному покидать кабинет. Они прекрасно ориентировались «на местности», поэтому без особых проблем находили нужные им двери. Я дождалась момента, когда директриса наконец осталась одна, и вошла.

– Как вы думаете, о чем мы говорили? – спросила она и тут же ответила: – О наших перспективах, а они очень мрачные! С одной стороны, люди привыкли к этому месту, они уже знают каждый поворот и любую неровность пола, поэтому могут обходиться без провожатых. Но, с другой стороны, оставаться здесь и дальше небезопасно. Все идет к тому, что нам придется съехать. Мало того, что арендная плата в городе дорогая, так на новом месте, если оно и найдется по приемлемой цене, им придется обживаться заново. Люди обеспокоены. Они ждут моего решения. А что я им скажу в этой ситуации?

– Так вы рассказали им о письме?!

– Конечно, нет! Это непременно вызвало бы панику. Я и сама поначалу сильно испугалась, пришлось даже выпить валерьянки, но Нина – это наш мастер – меня успокоила.

– Позвольте, я его прочитаю, – попросила я, сгорая от нетерпения.

– Да, конечно. – Женщина полезла в ящик стола, достала конверт, но прежде чем передать его мне, сказала: – Простите, я лицо-то ваше вспомнила, но вот забыла, как вас зовут?

– Татьяна Александровна Иванова, – напомнила я ей.

– А я – Баутина Александра Львовна. Как вы, наверное, уже поняли, я – директор этого учреждения, – представившись, она наконец протянула мне конверт, на котором не были обозначены ни адресат, ни, что вполне естественно, отправитель.

Я вынула из конверта сложенный вчетверо лист бумаги формата А4. Текст был наклеен. Причем не отдельные вырезанные откуда-то буквы, а слова и даже целые предложения. «Посланник рока предупреждает вас, о, неверные! Грядет час расплаты. Скоро вы все будете молить о пощаде, захлебываясь в собственной крови. Но пощады не будет, ибо нет спасения от карающего меча! Погруженным во тьму уже не увидеть света! Трепещите, жалкие рабы своих земных страстей! Рука с мечом уже нависла над вами. Близок день и час, когда вы сойдете в ад», – гласило это бредовое послание.

– Ну, и что вы об этом скажете? – поинтересовалась Баутина, когда я оторвала глаза от бумаги.

– Скажу, что это – цитаты из какого-то художественного произведения. Видите, вот здесь, – я показала пальцем, – целое предложение вырезано. А вот эту фразу «собирали» из отдельных слов… Я думаю, вам не следует относиться к содержанию этого письма в… м-м… буквальном смысле: что его автору попалось под руку, то он из книги и вырезал. Речь в ней могла бы идти не о карающем мече и луже крови, а, например, костре инквизиции…

– Позвольте мне с вами не согласиться! Здесь написано, что «погруженным во тьму уже не увидеть света». В большинстве своем у нас работают люди, «погруженные во тьму», – выражаясь фигурально. Так что автор письма знал, что он имеет в виду, а главное – кого! Незрячих и слабовидящих людей.

– И все же я считаю, что ему просто случайно подвернулась эта фраза, и вот тогда он решил подбросить это письмо именно вам.

– Кто – «он»? – поинтересовалась Александра Львовна.

– Не знаю, – я пожала плечами.

– А мне показалось, что вы говорите о каком-то конкретном человеке. Разве это не так, Татьяна Александровна?

Конечно, у меня возникли серьезные подозрения, что автор письма – Мазуров, но называть его имя пока что преждевременно.

– Нет-нет, вам действительно показалось. Единственное, что не вызывает у меня сомнений, – что составитель этого текста имеет определенные отклонения в психике.

– То есть это не просто злая шутка, а проявление душевной болезни?! – Баутина прижала руку к сердцу. – Все еще хуже, чем я думала! И что же мне делать с этим письмом? Как на него реагировать? Отнести в милицию? Но что это даст? Может, отправить работников в отпуск и начать подыскивать новое помещение?

– Скажите, Александра Львовна, к вам Земцов сегодня случайно не заходил?

– Вы имеете в виду арендодателя?

– Да, именно его, – подтвердила я.

– Я видела сегодня Александра Ильича на первом этаже, но у него ко мне не было никаких вопросов. Да и какие у него могут быть вопросы, если мы исправно вносим арендную плату, без задержек оплачиваем коммунальные услуги, а срок аренды заканчивается только через три с половиной года? Кстати, надо посмотреть договор… Я не помню, должны ли платить неустойку, если разорвем контракт, и какую? – Пока Баутина копалась в столе в поисках договора, я достала из кармана мобильник и сфотографировала письмо, поняв, что Александра Львовна мне его не отдаст. – Так, вот и договор… К счастью, никаких штрафов в данном случае не предусмотрено. Вот если бы Земцов и его совладельцы захотели нас отсюда преждевременно выселить, тогда бы именно им и пришлось раскошелиться. Вряд ли они на такое пойдут.

– Да, в типовых договорах аренды обычно так и бывает – санкции предусмотрены только для арендодателей, – сказала я задумчиво, и меня вдруг осенила одна очень интересная идея. Правда, я не смогла ее развить – меня отвлекла Баутина.

– Нет, пожалуй, отпуск – это тоже не вариант, – сказала она. – Мы как раз заключили один договор, согласно которому обязались поставить сети цветочных магазинов «Мадам Флора» две тысячи кашпо, плетенных из лозы. Вот если мы не изготовим их в положенный срок, тогда нам точно придется платить неустойку, а после этого с нами дела вообще никто иметь не захочет. И что же мне делать в этой ситуации? Я так тревожусь за своих сотрудников! Незрячих людей так легко обидеть! А вдруг и правда – «грядет час расплаты»?

– Мне кажется, вам надо установить здесь камеры скрытого видеонаблюдения. Одну напротив лифта, а вторую – напротив лестницы. Думаю, двух штук будет вполне достаточно, ведь на вашем этаже посторонних практически не бывает. Компьютер, как я вижу, у вас имеется, так что вы сможете контролировать ситуацию как в режиме текущего времени, так и в записи.

– То есть можно будет записывать даже то, что здесь происходит ночью? – уточнила Баутина.

– Конечно, – подтвердила я.

– Да, это было бы неплохо, только такая аппаратура, наверное, очень дорого стоит? У нас совершенно нет денег для этих целей.

– Один мой приятель работает в фирме по установке видеокамер. Он говорил, что на некоторое время они предоставляют клиентам видеоаппаратуру совершенно бесплатно, так сказать, для апробации. – Это была очередная легенда, но основанная на реальных фактах, ведь некоторые коммерческие фирмы на самом деле используют подобные маркетинговые ходы.

– Неужели это возможно? – удивилась Александра Львовна.

– Да, это такая разновидность рекламной акции… Клиент в течение месяца пользуется услугами фирмы совершенно бесплатно, привыкает к ним и уже не хочет от них отказываться в дальнейшем. Нет, конечно, если его что-то не устроит, он всегда может вернуть аппаратуру обратно в магазин…

– Знаете, меня бы это вполне устроило! – сказала Александра Львовна. – Вы сведете меня с вашим приятелем?

– Конечно, я сегодня же с ним свяжусь, а потом перезвоню вам. Вы дадите мне свой телефон?

– Да, конечно. – Баутина протянула мне простенькую визитную карточку, распечатанную на принтере.

К сожалению, я не могла дать ей свою визитку частного детектива, приходилось поддерживать легенду, что я – сотрудница «Ириса». Я просто продиктовала директрисе учебно-производственного комбината номер своего сотового телефона.

– Ну, я пойду, а то в ателье меня, наверное, уже потеряли.

– Если Корнилова будет вас ругать за длительное отсутствие на рабочем месте, вы можете сослаться на то, что были у меня. Я постараюсь вас оправдать в ее глазах.

– Спасибо. – Я вышла из кабинета, подошла к лифту и оглянулась, прикидывая, куда будет лучше пристроить камеру.

К сожалению, я увидела голую стену, выкрашенную в цвет слоновой кости. Любая, даже сама миниатюрная камера бросалась бы на ней в глаза. Впрочем, можно повесить на стену какую-нибудь плетенку из лозы, маскирующую камеру. А вторую – напротив лестницы…

Я вошла в приемную ателье, и Людмила, увидев меня, выпалила:

– Ну, наконец-то! Ольга Николаевна вас уже заждалась. Она сказала мне, как только вы появитесь, сразу направить вас к ней.

– И где это вы, интересно, ходите целыми часами? – бросила мне в приоткрытую дверь Елена Федоровна. – Тетушка ваша здесь, а вы неизвестно где! Куртка ваша на месте…

Пожалуй, я проигнорировала бы вопрос Корзун, но Людмилу, похоже, тоже очень интересовало, где это я пропадала в рабочее время.

– Я, между прочим, провела за чашечкой кофе переговоры с крупным заказчиком, а вы неизвестно о чем подумали, – сказав это, я открыла дверь директорского кабинета.

Бережковская действительно сидела у Корниловой.

– А вот и моя «племянница» нашлась, – сказала Наталья Петровна, – а ты, Оля, переживала!

Хозяйка кабинета посмотрела на меня недобрым взглядом, и я поняла, что мои клиентки уже успели побеседовать о Мазурове.

– Где вы были? – осведомилась Ольга Николаевна начальственным тоном. – Крутили шашни с фотографом?

– Ну что вы? Я никогда не завожу романов на рабочем месте! Нет, конечно, флирт может являться частью моего детективного плана, но не в этот раз. Дело в том, что я встречалась с руководителем организации, получившей письмо угрожающего характера. – Я достала телефон, открыла нужный файл и зачитала текст письма: – «Посланник рока предупреждает вас, о, неверные! Грядет час расплаты. Скоро вы все будете молить о пощаде, захлебываясь в собственной крови. Но пощады не будет, ибо нет спасения от карающего меча! Погруженным во тьму уже не увидеть света! Трепещите, жалкие рабы своих земных страстей! Рука с мечом уже нависла над вами. Близок день и час, когда вы сойдете в ад».

– Бред какой-то, – покачала головой Корнилова.

– Действительно, бред, – подтвердила Бережковская. – Такое могло прийти в голову только психически нездоровому человеку! Одним словом, маньяку.

– Все, Татьяна Александровна, вы должны нам наконец сказать, кого вы подозреваете! – Голос Корниловой был тверд, как сталь.

Наталья Петровна устремила на меня заинтересованный взгляд. Похоже, она, несмотря на мои достаточно прозрачные намеки, тоже не догадалась, кто таков мой очередной подозреваемый. Тянуть дальше с ответом на этот вопрос не имело смысла.

– Я подозреваю Николая Мазурова, – спокойно ответила я.

– Да как вы смеете?! Я же сказала, что в воскресенье он просто проходил мимо Дома быта, увидел свет на шестом этаже и остановился!..

– Ольга Николаевна, вы опираетесь только на объяснение самого Николая, а я своими собственными глазами видела, что он не просто шел мимо – он присматривался к последнему этажу здания, причем со всех сторон! Кстати, это письмо было подброшено директору учебно-производственного комбината, где трудятся незрячие инвалиды.

– Это просто совпадение, – Корнилова продолжала оправдывать своего фаворита. – Только поэтому… нельзя же строить на этом свои подозрения.

– Оля, а ты забыла, что твой Николай имеет диплом химика-технолога? – напомнила Ольге Бережковская, но ее подруга оставила это замечание без внимания.

Тогда мне пришлось пустить в ход последний аргумент:

– Я изучила личное дело Мазурова и нашла в нем пятилетний пробел…

– В наше время это неудивительно. Сейчас многие работают без официального оформления по ТК и получают зарплату в конвертах, – заметила Ольга Николаевна. – Во всяком случае, у Мелиховой не возникло никаких вопросов к его трудовой биографии.

– Давайте пока не будем про Марину Мелихову? Что касается меня, я решила выяснить, чем же занимался Николай Михайлович с 1999 по 2004 год. Оказалось, что он находился на излечении в Тарасовской психиатрической клинике!

– Этого не может быть! – возразила Корнилова. – У вас что же, справка из этого лечебного учреждения имеется?

– Нет, я еще не успела ее получить. Зато у меня имеется кое-что другое!

– Что? – спросили клиентки в один голос.

– Записанный на диктофон разговор с бывшей супругой Николая! – Я покопалась в памяти своего мобильника, нашла нужную аудиозапись и нажала на кнопку воспроизведения. – Так, ну, это неинтересно, а вот отсюда можно послушать…

Вначале Ольга Николаевна слушала мой разговор с бывшей супругой Мазурова с неприкрытым скепсисом. У нее на лице так и было написано – мало ли в Тарасове однофамильцев? Только когда речь зашла о Марине Мелиховой, родственнице Николая, она всерьез задумалась об услышанном, украдкой стряхнув со щеки предательскую слезу.

– Оля, теперь ты понимаешь, почему Марина так хотела девочку? – осведомилась Бережковская. – Болезнь-то по мужской линии передается!

– Ну, допустим, Мазуров был болен, но ведь он лечился… и с него даже инвалидность сняли…

– Святая наивность! – «обласкала» подругу Наталья Петровна. – Шизофрения не вылечивается до конца! Светлые промежутки бывают достаточно длительными, но о полном излечении и речи быть не может. Я читала об этом.

– Все равно, я не верю, что за всем, что здесь происходит, стоит Николай! Это ложный след, – настаивала на своем Корнилова.

– А если не ложный? – не унималась Бережковская. – Оля, одумайся! Ты собиралась приблизить к себе маньяка! Думаешь, это застраховало бы тебя от неприятностей? Он тебя уже один раз в лифте едва не угробил и еще что-нибудь придумает!

– Это не он, не он! – твердила Корнилова. – В тот день Мазуров ушел из ателье после обеда – он поехал за запчастями для швейных машин! Я точно помню…

– Но он мог и вернуться, а в ателье не показываться, – предположила я.

– Это лишь ваши предположения! Я не поверю в виновность Николая, пока вы, Татьяна Александровна, не предъявите мне неоспоримые доказательства, – твердо заявила Ольга Николаевна.

– Вам нужны доказательства? Думаю, их можно найти в шкафчике у Мазурова.

– О чем вы говорите? – Корнилова непонимающе воззрилась на меня.

– Я не удивлюсь, если у него в шкафу лежит книга, откуда он и вырезал текст своего послания.

– С чего вы взяли?!

– Швеи мне говорили, что Николай в обеденный перерыв что-то читает, а книгу прячет в шкафчик. Я думаю, у нас есть реальный шанс обнаружить это «криминальное чтиво».

– А что? Это хорошая мысль, – ухватилась за мою идею Наталья Петровна. – Надо Николашу куда-нибудь вызвать и пошарить у него в шкафу.

– Ничего не выйдет. Шкафы на ключ закрываются, – проинформировала нас директриса «Ириса».

– Это не проблема. У меня есть отмычки, они лежат в бардачке моей машины. Ольга Николаевна, если вы в принципе согласны на проведение обыска в шкафу Мазурова, я могу сбегать на парковку и взять из «Ситроена» все необходимое.

Корнилова ответила нам не сразу. Несколько минут она молчала, размышляя о чем-то. Наконец она сказала:

– Если вы думали, что я откажусь, то это не так. Я согласна на обыск, потому что это – реальный шанс доказать вам невиновность Николая.

Мы с Бережковской многозначительно переглянулись – у нас с ней было диаметрально противоположное мнение на сей счет.

– Как будем действовать? – спросила меня хозяйка «Пальмиры».

– Наталья Петровна, у вас в салоне красоты случайно ничего починить не надо?

– Найдем что, а не найдем – так сами сломаем! Ломать – не строить, – вошла в раж Бережковская. – Оля, не будешь ли ты так любезна отпустить ко мне на полчасика своего чудо-мастера?

– Да хоть до конца рабочего дня забирай его, – согласилась Корнилова, но без всякого удовольствия.

Обсудив детали предстоящего обыска, мы с Натальей Петровной спустились на первый этаж. Она отправилась готовить фронт ремонтных работ для Николая Мазурова, а я вышла на улицу, дабы забрать из «Ситроена» инструменты, которым позавидовал бы любой медвежатник, а также сумку с прочими своими шпионскими прибамбасами.

– Привет, – услышала я, открыв дверцу своего авто. В боковом стекле отразился знакомый силуэт.

– Привет, – ответила я Кузьмину, не оборачиваясь.

– Уже уезжаешь?

– Допустим, – холодно ответила я. – А тебе-то что?

– Да ничего, я просто увидел тебя, вот и подошел. Танюша, а не сделать ли тебе фотосессию с машиной? Ты бы прекрасно смотрелась на фоне этого авто, – Кузьмин погладил рукой капот, – где-нибудь на берегу Волги. Я знаю одно местечко под Тарасовом, там можно прямо к реке подъехать. Представляешь, в перспективе – Шумейский остров, а на переднем плане – ты и твое авто? Волна накатывает на передние колеса…

– Илья, ты опять за свое? Я же сказала, что мне это совершенно неинтересно!

– Танюша, ты только представь – в твоей электронной рамке будут крутиться не любительские, а профессиональные фотографии! Подружки обзавидуются! Ты же в принципе ничего не теряешь, так?

– Как это – ничего? – изумилась я. – А мое личное время?

– Неужели ты такая занятая?

– Ты даже представить себе не можешь, насколько!

Кузьмин уже начал меня напрягать, но тут ему кто-то позвонил.

– Да, Ярослав Федорович, – ответил он и отошел в сторонку, а потом и вовсе направился ко входу в Дом быта.

Я взяла из бардачка пакет с необходимыми принадлежностями, закрыла машину и пошла обратно. Когда я остановилась у лифта, двери его раскрылись, и оттуда вышел Мазуров со своим саквояжем. Он учтиво поклонился мне и направился в сторону «Пальмиры». Я поехала на четвертый этаж. Корнилова встретила меня у входа в «Ирис».