Глава 6
Мы сидели и завтракали. Та пара гамбургеров, что побывала в моем желудке за вчерашний день, сказалась пагубно. Голова была абсолютно пуста, и мысли вертелись около одного лозунга: «Дайте есть!» Я сказала об этом Авдоеву. Тот распорядился, чтобы нам доставили перекусить. И ожидание, и процесс завтрака проходили в полном молчании. Меня не интересует обычно мнение клиента о моей работе, и к тому, что он решил, будто я получаю слишком много, я отнеслась спокойно. Конечно, он в открытую этого не заявил, но по его хищному взгляду было понятно, что мой бюджет он решил урезать. Объявить мне об этом в силу известных причин не хочет. И правильно делает! Пожить ведь всем хочется подольше. Опасений его теперешнее состояние не вызывало. Я точно знала, что он в такой ситуации будет лишь орать! Угрожать мне и тем более застрелить — равносильно самоубийству.
Выглядел Авдоев плохо. Все-таки за плечами почти бессонная ночь. Даже еда, которую он запихивал в рот, не способствовала пробуждению его сознания. А вот я наслаждалась, и самочувствие было вполне приличное. Авдоев галантно подождал, пока я наемся.
— Ну? — спросил он.
— Кофе, пожалуйста, — я даже позволила себе улыбнуться.
Авдоев вроде бы напрягся, но, увидев мою улыбку, пошел исполнять приказание.
— Давай говори, чего молчишь? — сказал шеф, когда кофе кончился.
— И что ты хочешь от меня услышать?
Авдоев мужественно сдержался.
— За что убили Сиренева?
Я посмотрела на потолок.
«Авдоев умудряется задавать очень простые вопросы, — подумала я. — Мне-то откуда знать, интересно. Я с ним не работала».
— Слушай, — ругаться с ним мне совершенно не хотелось, я говорила спокойно, даже просительно. — Могли его убить свои?
— Не понял?
— Ну, ты говорил, что его готовят к ликвидации.
— А! Нет, мне бы дали инструкции, куда деть тело, — пояснил он. — Да и убили бы не так, ясно же, что от того человека он не ожидал никаких агрессивных действий.
Авдоев замолчал, а я решила просчитать ситуацию.
Итак, как его убили. Точнее, как убийца попал в квартиру. Вряд ли Сиренев доверял кому-нибудь настолько, чтобы впустить его поздно вечером. Значит, убийца был уже в доме. Все остальное — дело несложной техники. А вот для чего его ликвидировали, непонятно. Профессиональный убийца не мог влиять на транспортировку, его и близко не подпустили бы к гробу с наркотиками. Слишком большая вероятность, что рядом будут менты. А в камере, когда убийцу прижмут вышкой… В общем, понятно, на нары ему никак нельзя. Но это убийство было необходимо, иначе человек, которому дорога жизнь, и думать не будет об убийстве профессионального киллера. Мне противостоит умный или очень везучий противник.
Я посмотрела на Авдоева. Тот изучал свои руки, молчал, глаза на меня не поднимал.
Волнуется? Или решает, что делать с Сиреневым? И как объяснить хозяину профессионала, что его мальчик отошел от дел? Да и не ясно, у кого задача посложнее.
У меня мелькнула интересная мысль. Как падающая звезда вспыхнула и погасла. Но моя голова не небосвод, падающие звезды в ней, как правило, бесследно не исчезают. Поэтому, немного помучившись, я ее вернула. Мысль была новая, ранее меня не посещавшая: психологическое воздействие на шефа. Я стала клясть себя последними словами за то, что не додумалась до этого раньше. Действительно, стоит только посмотреть на Авдоева, как становится ясным и ход его мыслей, и его теперешнее состояние.
Этими убийствами хотят запугать Авдоева. Показать ему, что могут убить кого угодно, а уж с ним и подавно справятся. Вот, мол, угрохал и профессионального киллера, тот даже не пикнул.
Но тут возникла другая сторона этого дела. Если они хотят запугать Авдоева, то тогда с тем смыслом, чтобы он от транспортировки отказался. Если так, то это не свои, они не дураки отказываться от денег. Да и в квартиру к Сиреневу не попали бы.
— Евгений?
Авдоев вздрогнул и поднял глаза.
— Сколько экземпляров ключей было от двери Сиренева? — мягко спросила я и, видя, что он не понимает, продолжила: — Ну, у него были, у тебя, а еще?
— У Ольги в столе.
— И куда они оттуда делись?
Авдоев то ли ничего не понял, то ли понял, но данная мысль на него не подействовала, поэтому он лишь пожал плечами и снова уткнулся в ладони.
Спокойно, Танюша! Спокойно! Он расстроен и не поможет, это ясно, но ведь ты детектив, неглупый детектив, однако почему-то у тебя ничего не получается! Ведь все по-идиотски: и Ольгина смерть никому не нужна, и смерть Сиренева бестолкова. Ты вообще без малейшего понятия относительно замыслов противника! Ведь вроде бы очевидно: хотят сорвать операцию, забрать наркотик себе. Но это чушь. И ты это прекрасно знаешь. Все не так, абсолютно все. У тебя нет ни единой версии происходящего, у тебя вообще нет версий. Ты словно твой Авдоев — уперлась в Сиренева потому, что его боялась. Кинулась, как рыба на блесну, а тебя подсекли да еще и в рожу плюнули! Ведь убили под носом. Профессионального убийцу убили под носом. И ты такой ситуации просто не просчитала. Поэтому и только поэтому Авдоев так и трясется.
Я посмотрела на Евгения. Тот пялился на меня, причем в его глазах явно читался страх. Я ощущала его страх всем своим телом, казалось, что им, как губка, пропитан воздух, его можно потрогать, разрезать ножом.
— Слушай меня внимательно, — я говорила тихо, давая возможность напрячь слух, а значит, сосредоточиться на моих словах. — Мы с тобой в дерьме. Я туда лишь залезла, только залезла, ты в нем — по уши. Понимаешь? А по уши ты там потому, что я не знаю, что здесь происходит. Я не могу понять смысла совершенных убийств, мы топчемся на месте. И если так пойдет и дальше, то моя жизнь повиснет на волоске. Но это для тебя будет пустяк. Потому что тебя уж точно убьют. Ты это понимаешь? Ты обязан рассказать всю правду. Сейчас. Иначе у нас нет никаких шансов. Абсолютно. Ты понял?
Авдоев молча смотрел на меня. Но я видела — он понял. И он расскажет. Сейчас расскажет.
— Помнишь, я говорил тебе, что не смогу отказаться от дела, — начал он.
Я помнила смутно, но, чтобы избежать паузы в разговоре, утвердительно кивнула.
— Так вот, я не могу отказаться потому, что груз уже у меня. Понимаешь? — Авдоев говорил тихо. Слова давались ему тяжело. — Груз у меня, и отдать я его могу только на границе области. Отказаться нельзя. Это смерть. Мучительная и долгая смерть.
Он замолчал. Но мне большего и не требовалось. Все стало более или менее понятно.
Конечно! Груз у него! И его просто торопят. Хотя нужны детали плана, но суть дела ясна как день. Его хотят вынудить начать операцию по возможности быстрее. И тогда… А для чего? Они не знают, где находится груз. Вот! Ну, теперь понятно! Картина следующая. Груз у Авдоева. Местонахождение его знает только он. Возможно, и нет, но маловероятно. Убийца хочет вынудить его действовать быстрее и показать место нахождения груза. Поэтому он убивает Кирич и Сиренева. И как же я сама не догадалась?
Я посмотрела на Авдоева.
— Рассказывай. Все по порядку.
Авдоев кивнул и начал:
— С нами связались и предложили транспортировку груза. Героин. Мы согласились. Нам рассказали детали операции, где находится груз и что должен делать каждый из нас.
— То есть?
— Они говорили по фамилиям. Я — то-то, Кирич — то-то, Болотников прикрывает и т. д.
— А про груз? — спросила я.
— Сказали, что лежит в гробу. А где лежит гроб, должно быть известно только мне.
— Понятно.
— Вот. Мы согласились не сразу. Обсуждали детали. Все данные записали на дискете. А после случилось то, что ты знаешь. Убили Светку, секретаршу, и пропала дискета. Мы с Ольгой обыскали весь кабинет и нашли «жучок». Он находился на крышке стола. В принципе мы не волновались, так как знал о гробе только я. То есть где гроб лежит. Но решили нанять тебя, чтобы ты определила перевертыша. Ну вот и все. А затем убили Ольгу.
— Это все? — поинтересовалась я.
— Не совсем. После того как мы с Ольгой нашли один «жучок», Ольга успокоилась, перестала искать. Я продолжил один и нашел второй «жучок». Он был в стороне, около ножки стола. Довольно неплохо замаскирован, я его нашел случайно.
Он достал «жучок» из ящика и бросил на стол.
Я молчала.
Это понятно. Решили подстраховаться и поставили два «жучка» вместо одного. Хотя, конечно, глупость, большая глупость. Риск, что обнаружат «жучок», возрастает прямо пропорционально их количеству.
Авдоев молча смотрел на меня. А мне на него смотреть не хотелось.
Ну вот, Танюша, теперь тебе все известно, начинай работать. Авдоев больше не помощник, он все рассказал, переложил ответственность на твои плечи. И нужна она тебе была? Итак, подозреваемых пятеро. Авдоева я исключаю полностью, он участвовать в заговоре не может. Остается небогато. Можно выкинуть группу спортсменов, Вадика и Леху. Такое сложное дело, как установка пары «жучков», им явно не по плечу, так много они за всю свою жизнь не думали. Теперь трое. Олежка Болотников тоже отпадает. Хотя он и специалист по «жучкам», но устанавливал их не он, иначе он бы про телку и не заикнулся. Двое. Бухгалтер и лох.
Я вернула в списки подозреваемых Никиту. Не потому, что он вызывал опасения, просто выбор был небогатый.
Итак. Рассмотрим Никиту. Самый большой плюс — это то, что он натуральный лох.
К нему серьезно никто не относится. В качестве примера наглядно можно продемонстрировать меня. Никиту я выкинула из подозреваемых первым. Но именно то, что внешность у него чересчур уж простецкая, настораживает. Слишком он простачок. Может и прикидываться. Насчет алиби, так на первое убийство алиби у него нет. Птицын отсутствовал, Олежка тоже уходил. Теперь насчет второго.
Птицын. После Сиренева — кандидатура номер один. Если не сказать — почти единственная. Подворовывал, как утверждает Болотников, поэтому и «жучок» поставил. Услышал о героине, глазки и загорелись. Решил урвать куш побольше. Логично? Логично-то логично, но доказательств нет, просто нет. А отсутствие алиби — это не доказательство. По крайней мере для Авдоева. И, главное, что с ним делать? Следить? Зачем, ясно же, что он работает один. И как он собирается реализовывать героин? Надо его встряхнуть, заставить действовать. Нужно намекнуть, что его подозревают! И что тогда? А тогда он решит предпринять ответный ход. Убежит или еще что-нибудь выкинет. Не важно что, важно, чтобы он допустил ошибку. Одну. И тогда ему конец. А мне придется из города убраться. Но это после, сейчас — Птицын.
Я посмотрела на Авдоева.
— Евгений? — Мне показалось, что он спит. Точно. — Авдоев?
— А?! — Авдоев вскочил.
— Ты сиди, сиди. Дело есть.
— Придумала что-нибудь? — поинтересовался он.
— Да. Ты мне должен помочь.
— Конечно, почему нет.
Я вздохнула.
— Сейчас ты забираешь своих культуристов и беседуешь с ними. Выяснишь их алиби. В принципе это формальность, но нужная. Я, кажется, догадываюсь, кто это все сделал. Главное, они после должны уйти. Тихо, ни с кем не говоря, и ждать тебя на улице.
— Что-то я не очень понимаю, — сказал Авдоев.
— Я и не надеялась. Сейчас все объясню. Но помни, про разговор ваш никто знать не должен. Ты тоже сразу уходишь. И тоже тихо. Ясно?
— Нет, но сделаю.
— Хорошо. Теперь смысл. Мне кажется, это твой бухгалтер Птицын.
Авдоев нахмурился.
— Не перебивай. Мы должны его шугнуть. Слегка. Я сейчас ему намекну, что его подозревают и хотят угрохать. Твое поведение ему будет доказательством, и если это он, то он себя выдаст, а мы посмотрим.
— Хорошо. А если нет?
— Если нет, — разозлилась я, — то я жду от тебя другую идею.
— Ладно, я понял и пошел.
— Момент. Птицыну обязательно нужно показать, как вы уходите, поэтому он должен быть последним. И еще: ты говорил о смерти Сиренева?
— Нет. Зачем?
— Правильно, незачем. И сейчас молчи. Иди.
— Ладно. Пока.
Авдоев нахмурился и вышел.
Первым ввалился, конечно, Болотников. Он был выспавшийся и ухоженный, и я ему немного завидовала.
— Танюша! — нараспев сказал он. — Этого не может быть. Опять ты? Я так рад.
Он покровительственно поцеловал меня в лоб, словно любимую дочь.
— Рассказывай, что произошло, — потребовал он.
— А что должно произойти? — насторожилась я.
— Танюша, нехорошо! И вообще обидно — все знают, я один ничего не знаю.
— Кто все? — спросила я.
— Ну, Женька, например. Вышел мрачный. Я его таким ни разу не видел. Прошел мимо, даже не взглянул. Денис как на иголках сидит, крутится. Сиренева еще нет, а он человек обязательный.
Ага! Птицын уже нервничает. Молодец Авдоев.
— А Птицын часто такой нервный? — как можно беззаботнее поинтересовалась я.
— Танюх, кончай! Выкладывай, я сгораю от нетерпения тебя послушать.
— Ну ладно. Сиренева убили.
То, что Олег актер бездарный, было ясно. И сейчас он стал играть в удивление. Вообще, по-моему, сообщение его больше обрадовало, чем расстроило.
— Интересно.
— А ты вроде и не удивлен?
— Да. Признаться, я что-то в этом роде и думал. Только непонятно, почему Женька-то убивается, а…
Олег не знает, что убил Сиренева кто-то свой. Значит, думает, что его убрали по плану. Интересно, как он отреагирует, когда узнает, что это Птицын?
— Что ты делал этой ночью?
— Спал, Танюш!
— Хорошо. Сиренева, по моим суждениям, убрал Птицын, — сказала я.
Болотников рассмеялся. Сначала неуверенно, но постепенно разошелся так, что, казалось, вылетят стекла. Я стойко ждала. Говорить он смог только после того, как всласть нахохотался.
— Брось болтать, что, я его не знаю, что ли?
Я молча следила за ним. Когда он понял, что я не шучу, то лицо его сразу изменилось.
— Это так, Олег. И ты мне должен помочь. Поможешь? — спросила я.
— О чем разговор, Тань, — Олег даже обиделся.
— Сейчас ты выйдешь и, никому ничего не говоря, уйдешь. Хотя нет, позовешь Похотько. И все. Пусть Птицын еще больше понервничает. Ладно?
— Да. А если он начнет спрашивать?
— Пошли его куда-нибудь.
— Хорошо. Пока.
Олег вышел расстроенный.
Вкатился Никита. Точнее просто не скажешь. На своих маленьких ногах он мог лишь катиться. Я улыбнулась.
— Можно?
— Входите, Никита, садитесь.
Я наблюдала, как он осторожно садится. Мысль о том, что этот человек может кого-то убить, сразу отпала. Он для этого был слишком неуклюж. Хотя как знать.
— Никита, где вы вчера были около часу ночи? — спросила я.
— Я?! Спал.
Он очень удивился этому вопросу. Я решила подождать, спросит ли он, для чего я его об этом спрашиваю. Он не спросил. Я уж хотела рассказать, что убили Сиренева, но решила промолчать. Ведь если Птицын — не враг, тогда убийца сидит передо мной и хлопает ресницами.
— Никита, вы не заметили сегодня ничего странного? — поинтересовалась я.
Он неожиданно оживился.
— Как не заметить? Заметил. Женечка Авдоев очень странный сегодня. Давно он таким не был. Про цветы ничего не спросил. Денис Птицын на стуле усидеть не может. Ерзает. Никогда его таким не видел. А об Олеге Болотникове и говорить нечего. Был такой веселый, а к вам зашел, веселость как рукой сняло. Убежал, даже не попрощался.
— А вы не знаете, почему? — на всякий случай поинтересовалась я.
— Знаю, — неожиданно ответил он. — Я ведь знаю, кто на самом деле Сиренев. И мне кажется, что ему сделали новый заказ. Птицына. И тот узнал.
Будь у меня в этот момент пистолет, я бы его, Никиту, пристрелила на месте.
У меня не было ни мыслей, ни слов — ничего. Мне показалось, что моя версия рухнула как карточный домик. И сюда очень хорошо вписалось поведение Птицына. По крайней мере, его нервозность. Но, помыслив, я стала себя успокаивать.
Ничего не случилось. Факты остались те же. А что нервничать он может по другому поводу, так это пустяк. Ты даже и не знала, что он будет нервничать. Так что еще ничего не изменилось. А вот Никита про себя лишнего наговорил. С три короба. Не такой он, оказывается, лох, как кажется. Ну ладно, об этом после.
Я отпустила Никиту, ничего у него не уточнив. Пусть помучается. Может быть, так будет лучше.
Птицын постучал. Не дождавшись ответа, открыл дверь и заглянул, молча спрашивая разрешения. Я грозно на него посмотрела.
Да, он боялся. Не нервничал, а боялся.
— Заходите, Птицын, садитесь, — официально начала я.
Он вошел и сел. Глаза на месте не стояли, вернее, не смотрели в одну точку, бегали. Метались.
— Что-то случилось? — спросил Денис.
— Да. Выражаясь языком молодежи, «попали» вы, Денис. Авдоева видели? Знаете, почему он так носится? Знаете.
— Нет. Ничего я не знаю! — Голос его сорвался на крик.
— Знаете, — я была уверена.
Птицын замолчал.
— А не знаете, я вам расскажу. Авдоев обвиняет вас в смерти Ольги. И хочет вас… — я сделала выразительный жест.
Страх сковал Птицына настолько, что он не смог вымолвить ни слова. Но я его не жалела.
— У вас есть немного времени. Бегите, — сказала я.
Ну и, естественно, Птицын побежал. Быстро. Я немного посидела, а затем выбежала следом. Как я и рассчитывала, Авдоев сидел в машине и ждал меня. Молодец, ничего не скажешь. Мы двинулись следом.
— Что ты ему сказала? — спросил Авдоев.
— Да ничего. Сказала, что подозреваю его. А что?
— Он из подъезда на карачках выполз. На машине так рванул, что я решил — упустим. Но это я не сейчас решил, раньше. И поставил к нему маяк, — самодовольно закончил он и положил на колени какой-то прибор.
— Что это? — полюбопытствовала я.
— Это? Я не знаю, как оно точно называется. Но эти цифры — расстояние до объекта! Это точно.
За Птицыным, как и следовало ожидать, нам было явно не угнаться.
— Ты знаешь, где его дом? — спросила я.
— Да. Я все продумал. Около дома его стерегут. Вадик и Леха. Ты ведь для этого велела их отпустить?
Я кивнула.
— Ты не знаешь, но у него сегодня семья уезжает. Скорее всего он теперь с ними поедет.
— Скорее всего, — подтвердила я.
Телефон, которого я до сих пор не замечала, мелодично запиликал. Авдоев снял трубку.
— Да, — сказал он.
Выслушав ответ, повернулся ко мне.
— Он приехал домой. Что делать?
— Ничего. Пусть ждут нас.
Он передал.
В принципе делать тут нечего. Мы убедимся, что он улетит или уедет, после чего я беру свою долю. И все.
— Ты что хочешь предпринять? — спросил Авдоев.
— Ничего. Полюбуемся, как он смоется, и все. После я получаю деньги, и мы расстанемся. Хотите его убрать — ваши проблемы.
— Ладно, — согласился шеф.
Мы подъехали к дому в тот момент, когда семья Птицыных таскала чемоданы. Я рукой показала, куда нужно поставить машину, стали ждать.
— Вот, — Авдоев положил мне на колени гонорар.
Я с сомнением посмотрела на деньги. Неужели они меня отпустят подобру-поздорову?
Но думать времени не было. Машина Птицына тронулась, мы двинулись следом.
На этот раз он ехал аккуратно, хотя использовал любую возможность, чтобы двигаться быстрее. Мы пытались от него не отставать. Получалось неплохо. Тем более что ни разу Птицын не остановился на светофоре первым. Что ж, сегодня нам явно везло. Ехали на железнодорожный вокзал, сомневаться не приходилось.
— А если он не уедет? — спросил Евгений.
— Вам же проще, — ответила я, пожав плечами.
Мы подъехали к привокзальной площади. Птицыны поставили машину кое-как, вытащили чемоданы и потащились ко входу. Мы нашли место поспокойней и двинулись следом.
На вокзале мы их потеряли. Хотя народу было и не очень много, но три человека в этом водовороте скрылись быстро.
Авдоев передал мне сотовый телефон.
— Пойдем искать. Найдешь — звони, — и назвал номер.
В ответ я лишь кивнула.
Давно я не была на вокзале. Первое, что бросилось в глаза, так это царившая здесь нищета. Хорошо одетых людей можно было запросто пересчитать по пальцам. Остальные — небрежно одетые работяги. Цыгане целым табором — чумазые, нахальные дети.
Я шла осторожно, высматривая Птицына. Найти его хотелось самостоятельно. Как-никак профессия обязывает. Хотя профессия здесь ни при чем, а скорее удача. Кому повезет, тот и первый.
Иванова прошла совсем рядом, едва не задев убийцу плечом. Благодаря удачному гриму и парику он остался незамеченным. Это и хорошо, а то если и не узнает, но обратит внимание, все дело может запросто рухнуть, подумал он…
Что ни говори, а если очень хочется кого-то найти, то часто его находят другие люди.
Мягко заурчал телефон.
— Иванова, — откликнулась я.
— Мы его нашли. Он на втором этаже, справа от входа. Сидит, ничего не делает.
— Он вас не заметил?
— Нет.
— Хорошо. Пока его не трогайте. Пусть сядет в поезд. Договорились?
— Да.
Я выключила телефон и грустно вздохнула. Жалко, что отыскала его не я, но тут уже ничего не поделать. Пришлось идти по «пеленгу» Авдоева.
Птицына я обнаружила быстро. Он, как ни странно, не суетился, сидел спокойно. Жена и ребенок, девочка лет семи, сидели рядом и тоже нетерпения не выказывали. От них веяло чем-то очень мирным и домашним, давно забытым.
Я отбросила этот сентиментальный порыв и огляделась по сторонам. Качков Авдоева я не заметила, а сам он беседовал с какой-то женщиной. Что ж, довольно удачная маскировка…
Иванова скользнула глазами по убийце, но взгляда на нем не задержала. Убийца поймал на себе ее рассеянный взгляд и мысленно усмехнулся. «Ты, Моцарт, Бог и сам того не знаешь!»— подумал он, вспомнив, каких трудов ему стоил этот искусный грим.
«Птицына стоит убрать, — решил он, — а то больно уж Женька верит своему детективу. Надо вбить в его башку, чтобы быстрее кончал с транспортировкой, иначе у него не останется людей. И тогда он приведет меня к своему тайнику. Можно было бы убрать детектива, но рано, она классно подставляет моих коллег… Пусть живет…»
По радио объявили, что отправление поезда задерживается. Птицын куда-то направился. Жена и ребенок остались сидеть на месте. Я насторожилась, но напрасно. Птицын подошел к торговке и купил какие-то гадкие пирожки и бутылку газировки. Сейчас он совсем не походил на трясущегося шизофреника, и у меня снова стали появляться сомнения относительно моих выводов. Но сейчас было уже поздно…
Убийца дернулся за Птицыным и чуть себя не выдал. По крайней мере, так показалось ему.
«Нервничаю, — решил он. — В таком деле нервы ни к чему. Иванова хоть и глупа, но все же детектив. Раскусит меня, и тогда все — сушите сухари и пишите письма». Убийца улыбнулся и решил подождать…
Птицын жене отдал провизию, что-то сказал и направился уверенной походкой вниз. Авдоев посмотрел на меня, но я сделала знак, чтобы он остался на месте. Далеко Птицын не уйдет, решила я. Птицын двигался по направлению к туалету. Ничего, убегать ему сейчас нет смысла. Но предосторожность не помешает. Я стала спускаться следом…
Убийца тоже разгадал конечный пункт движения Дениса, и так как он был к нему ближе, то спустился в туалет и занял одну из кабинок. Журчала вода, и было довольно шумно. Убийца ждал.
Птицын вошел бодро, что-то радостно насвистывая, и направился к самой дальней кабинке. Убийца и Денис открыли двери одновременно. Зная привычку Птицына занимать последние кабинки, он рассчитал все правильно и точно. Выйдя из своего убежища, оглядел туалет, достал пистолет и выстрелил в затылок Птицыну. Затем прикрыл дверь и пошел мыть руки, предварительно спрятав оружие.
«Очень хорошо, — решил убийца. — Когда они его найдут, я буду вне подозрений. Если вообще найдут. Придурки».
Убийца отряхнул руки и, выйдя из туалета, столкнулся с Татьяной Ивановой. Он пробурчал извинение и пошел дальше…
Я топталась около туалета. Встретиться с Птицыным я не боялась. Какой-то тип толкнул меня и извинился, но я даже не обернулась. Сейчас все это не важно. Дурные предчувствия обуревали меня. Минут через десять, поймав на себе очередной любопытный взгляд, я убралась от туалета подальше. Подошел Авдоев.
— Где он?
— В туалете, — ответила я.
— Что-то очень долго, — подтвердил он мои опасения.
Я лишь пожала плечами и не ответила.
— Может, сходить и посмотреть?
— Нет! — отрезала я.
Мы поднялись на второй этаж.
— Смотри! — Авдоев толкнул меня локтем.
К мужскому туалету подтягивалась милиция. Все стало ясно еще до того, как появились люди с носилками. Мы успели убраться, пока не оцепили вокзал.
