Глава 7

Машина шла ровно, иногда подпрыгивая на выбоинах. Я, честно говоря, сомневалась относительно конечной цели нашей поездки, поэтому незаметно попыталась переложить пистолет из сумки куда-нибудь в более удобное место. Это мне удалось. Авдоев следил за дорогой, и мои манипуляции его не волновали. Я громко вздохнула, призывая моего угрюмого шофера к диалогу. Он не отреагировал. Неизвестность меня пугает чуть меньше, чем нормальных людей, но чисто из женского любопытства не мешало бы узнать — собираются они покончить со мной или просто побранят по-отечески? Направление нашей поездки вскоре определилось: мы явно двигались к конторе. Это обстоятельство меня немного успокоило. Хотя это еще ничего не значило, может, им просто привычнее избавляться от трупов именно оттуда? Но в любом случае со мной сначала проведут воспитательную беседу. Мы остановились у подъезда. Мой шофер выбрался из машины и хлопнул дверцей со всей дури, так что в его плохом настроении сомневаться не приходилось.

Я не двинулась с места. Авдоев, скрипя зубами, обошел автомобиль и картинным жестом предложил мне выйти, что я и сделала с большой неохотой.

Поднялись по лестнице, причем Авдоев шел впереди и даже его толстый затылок выражал негодование, а подоспевшие боевики топали, мрачно сопя, у меня за спиной, что тоже не вселяло оптимизма.

В конторе никого не было. Если здесь люди и работали, то в неведомое для меня время. Пожалуй, мне следовало об этом задуматься раньше.

Авдоев топал по коридору, боевики остались у дверей. Стараясь не делать лишних движений, я нащупала пистолет и сняла его с предохранителя. Я знала — с тремя мне не справиться. Так что деньги, что лежат в сумке, мне уже не понадобятся, но я хотя бы приложу усилия к тому, чтобы их поделили на как можно меньшее число бандитов. И им выгода, и мне приятно. Пока Авдоев возился с замком Ольгиного кабинета, я оглянулась. Боевиков не было видно, и мне удалось перевести пистолет из-за пояса в карман куртки. Мы вошли в кабинет, и Авдоев старательно и плотно закрыл дверь. Затем принялся открывать свою. Я сначала недоуменно посмотрела на его затылок, а затем вернула пистолет назад. Видимо, стрельбы не будет, иначе бы он один на один со мной не остался.

Авдоев плюхнулся на свое кресло, я села напротив. Молчали. Он поискал что-то глазами на полу, затем полез в ящик, достал оттуда бутылку водки и стакан. Налил, выпил, все убрал на место. Меня вроде бы для него и не существовало. А мне хотелось расслабиться не меньше его. Я уже собралась напроситься на угощение, но тут алкоголь начал действовать, и Авдоев наконец заговорил:

— Что же ты делаешь. А? — Он говорил тихо, почти интеллигентно, чем сам себя и разгонял. — Тебе за что деньги платят? Ты что, всех нас на… — Авдоев замялся, не желая выходить из образа, и ограничился выразительным жестом, — посадить хочешь? Да я тебя в унитаз спущу, стерва! Ты все деньги задницей отработаешь, шалава! — Шеф раскипятился не на шутку.

Выкрикивая последние слова, он облокотился на стол и вплотную приблизился ко мне. Я неожиданно для себя вспомнила, что я — леди и не намерена терпеть оскорблений. И пресекла их не вполне традиционным для леди методом — определенным образом сложила руки и от всей души заехала ему по шее.

Шея у шефа была толстая, а реакция замедленная, поэтому он попытался уйти от удара лишь в последнее мгновение, но опоздал, вдобавок зацепился ногой за свой массивный трон и грохнулся на пол.

Смотрел на меня шеф с изумлением. Видимо, больно ему не было.

— Не смей на меня кричать, — внесла я свою лепту в прерванный монолог Авдоева.

Ожидать от него в такой ситуации можно было чего угодно, и моя рука опять почувствовала приятный холодок рукоятки пистолета. Но до перестрелки, слава богу, не дошло.

— Что ж ты делаешь, зараза? — прохрипел Авдоев. Я скорее догадалась, о чем он хрипит, чем услышала.

Мой грозный шеф вдруг показался мне смешным и жалким. И я бы расхохоталась, если бы ситуация не была такой опасной. Евгений наконец решил подняться и, потирая свою шею, занял место за столом.

— Гадина ты все-таки, — вымолвил он. — Сволочь и гадина. Я тебе деньги заплатил? Молчишь?

Ответа он не ждал, а мне лишний раз открывать рот не хотелось. Именно поэтому я и молчала. Но Авдоев понял все по-своему.

— Молчишь? Тебе не в кайф работать, поэтому ты и молчишь. Любой мент, самый что ни на есть лох, способен найти чужака.

— Кого? — не поняла я.

— Того! — заревел Авдоев, но предпочел остаться в кресле. Быстро урок усвоил.

— Ты на меня не кричи! — повысила я голос. — Ты во всем и виноват. Кто молчал, как засватанный? Я, что ли? Не знаю, не ведаю! Придурок!

— Так я тебе все рассказал!

— Поздно, кретин несчастный! — Я старалась выражаться цензурно, хотя очень хотелось сказать ему, кто он есть.

Авдоева, однако, очень задело слово «кретин». Он слегка опешил, словно впервые его услышал, затем нахмурился и замолчал.

Молчала и я. Догадывался Авдоев или нет, но его монолог меня тоже глубоко задел.

Действительно. Всего шесть человек — и убийцу найти не можешь. Не страна, не город — шестеро. И ты постоянно ошибаешься. С Сиреневым понятно — просто испугалась и свалила все на него. А ведь чуяло сердце. Но не прислушалась и убила его. Тебя обвели вокруг пальца. Раздел, уложил, даже поужинал не торопясь, а затем ушел. Зачем ему это надо? Ведь то, что стреляли один раз, показывает, что убийца — вполне профессионален, лишнего не делает.

Авдоев что-то хотел сказать, но я махнула на него рукой, и он заткнулся, осознав значимость молчания.

Я тряхнула головой, настраиваясь на нужный лад. Зачем человек тянет время, остается на месте преступления? Чтобы было меньше возможности попасться кому-нибудь на глаза? Вряд ли это случайность, от всего не застрахуешься. Вот что! Он просто тянул время, создавая ситуацию, когда еще два человека окажутся без алиби. И свет как-нибудь отключил после ухода. Ну и что? Ведь могли случайно на него попасть, если это только не… Похотько.

Фамилия всплыла с опозданием, дав шанс отказаться от столь глупой идеи и переключиться на что-нибудь более серьезное. Скажем, на Болотникова Олега.

Я ведь даже алиби его не узнала на смерть Сиренева. И Птицына буквально подставила. Но как он тогда проник в туалет? Хотя это ладно. А вот как он оттуда вышел незамеченным? А как вышел Похотько?

Сознание тут же выдало какую-то сцену у туалета. Я пыталась вспомнить, что это было, но не получалось. Что-то очень броское, знакомое, до боли знакомое, как в том сне. Я сперва удивилась этой мысли, но постепенно убедилась, что сон и туалет, точнее, человек во сне и где-то у туалета, — один и тот же человек. Но вот кто?

— Танюш, надо поговорить, — спокойно, но очень твердо сказал Авдоев.

— Давай, — неохотно согласилась я. Образ, начавший было строиться, рассыпался окончательно.

— Сначала я хочу извиниться, — начал он.

— Забудем, — перебила его я. — Но запомни, еще одно оскорбление — и я выхожу из дела.

Он посмотрел на меня внимательно и промолчал. Скорее всего у него были другие соображения, но это меня не интересовало. Пока.

— Ладно. Я постараюсь, — он помолчал. — Теперь я хотел бы, чтобы ты обрисовала мне всю ситуацию, как ты ее видишь. С самого начала. Я, если честно, совсем запутался и уже ничего не понимаю.

— Ну, это просто.

— Нет, не просто, — перебил меня он. — Я потерял нужных людей. Возможно, тебе все равно и их судьба тебя не интересует, но мне они были нужны.

— Да, особенно Сиренев, — сострила я.

— Более или менее нужны, — мой выпад остался без внимания. — Я любил Ольгу, хотя ты и не веришь, но это так. Птицын был просто необходим нашей фирме. У него были связи, ум. А какой-то придурок смыл все это в сортир. Сиренев, — шеф замолчал, — Сиренев чужой. Но за него с меня еще спросят. Поэтому я не хочу больше смертей, совсем не хочу. Теперь говори ты.

Я вздохнула.

— Тронулись. Готовится, точнее, осуществляется транспортировка наркотиков. Транспортировка ведется новым маршрутом. Задействуются случайные неквалифицированные люди, — я развела руки, говоря, что правда есть правда и вранье нам не нужно. — Этим и объясняется то, что привлекли к делу вас. Наркотик, точнее героин, стоит очень дорого, но, судя по сумме, обещанной вам, его очень много, килограммов десять, не меньше. Здесь все предельно ясно и просто. А вот дальше сплошной хаос. Итак, груз попадает к вам, — я обвела руками контору. — Вам предлагается переправить его по области за солидную сумму денег. Вы соглашаетесь. Все ясно, не ясно только, где лежит груз. Это не ясно и человеку, который вас подслушивал. Поэтому он приходит в контору, желая получить сведения, убивает секретаршу и достает дискету. Ясно, что человек свой, иначе… — я замолчала, давая понять, что объяснений не требуется.

Авдоев рассмотрел этот вопрос с разных углов, но повода для опровержения не было, что и заставило его согласиться.

— Причем, — продолжила я, — человек имеет право приходить сюда в любое время. Сопоставив эти данные, вырисовываются восемь, я подчеркиваю — восемь человек, способных на такое. Вы с Ольгой расценили ситуацию как ненормальную и наняли меня. Правильно?

Авдоев понял, что это вопрос, и согласно кивнул.

— Далее. Я прихожу к вам, знакомлюсь с подозреваемыми: с вами, я опять подчеркиваю — с вами, и еще с шестью людьми. Затем следует убийство Ольги. И если в нем кто-то виноват, так это она. Зачем она сидела в конторе и кого она впустила?

— Ну не Сиренева же! — сказал Авдоев.

— Да, а ты можешь себе представить, что профессиональный убийца, находясь под «крышей», убьет человека, который фактически эту «крышу» содержит? Я лично нет. И Ольга не могла этого представить, поэтому он ее и мог убить. Спокойно, — остановила я Авдоева. — В тот момент я ничего не знала о том, что героин у тебя, поэтому расследовала лишь убийство. И ничего больше. Под подозрение попадает Сиренев. И это абсолютно оправданно, с точки зрения логики. Было оправданно, — поправилась я.

— Ага! А кто же его пришил? — вмешался Авдоев.

— Так вот, — продолжила я, — было оправданно. Но мы, точнее я, ошиблись, так как не знали условия, и Сиренева убивают. Здесь есть и моя вина, я и чердак не проверила, и время тоже не установила, — я ничего не пояснила шефу насчет времени, но по тому, как он промолчал, заключила, что детали его не волнуют. — Ну, естественно, мы проверяем алиби и выходим на Птицына потому, что алиби у Болотникова и Похотько есть.

— А Вадик и Леха? Ты даже про их алиби не узнала, — возразил шеф.

— Твои дебилы такого не придумают.

Он опять попытался возразить, но промолчал.

— Дальше — больше. Вы упускаете убийцу прямо под носом. Да, я тоже была там, но он был скорее всего загримирован и я его не узнала, а ты должен был узнать. И твои спортсмены, если ты позволишь, тоже должны были бы его узнать. Но не узнали ни ты, ни они. И что? Мы имеем еще один труп. И после этого ты мне решил изложить всю правду.

— Что! — заорал Авдоев. — Да я же тебе ее до смерти Птицына рассказал!

— Не орать, — в свою очередь, ответила я. — Да, но времени подумать уже не было, так что это не имеет значения. Никакого.

— И ты знаешь, для чего их мочат?

— Да. Кто-то хочет тебя поторопить с транспортировкой груза. Надеется, что ты выведешь его на гроб. Тогда он и тебя прибьет.

— Хорошо, хоть ты меня исключила из числа подозреваемых, — сказал Авдоев.

— Недавно. После смерти Птицына. Ты все время был на виду, — парировала я.

Авдоев улыбнулся.

— И что теперь?

— Да ничего. Сейчас поговорим с твоими качками, найдем Болотникова и Похотько.

— Такая тактика не принесла нам удачи, — продекламировал Авдоев.

— Найди другую. Да, вопрос. Болотников и вся шайка не работает, а Похотько?

— На работе!

— Соединись с его секретаршей и узнай, отлучался он сегодня с работы или нет. Но осторожно. И зови его сюда.

— Хорошо. Мне на допрос остаться?

— Да, — сказала я и потянулась.

Время было около пяти. Похотько только что вышел, но его вернули и предложили приехать. Он, естественно, согласился. С работы он отлучался утром и в обед. Болотникова тоже нашли быстро.

Леха сидел нервозно, часто моргал. Его голова, как яйцо голая, крутилась во все стороны.

— Леха, ты где стоял, когда мы «пасли» бухгалтера? — начала я.

Он шмыгнул носом и молчал. Я ждала, что на него заорет Авдоев, но тот тоже молчал.

— На перроне, — наконец родил ответ Леха Сергеев и радостно заулыбался.

— «Чуваков» знакомых не видел? — поинтересовался Авдоев.

— Каких? — переспросил Леха.

Я уж было подумала, что Леха не понял слова «чуваки» и хотела пояснить, но шеф почувствовал замешательство своего коллеги и опередил меня:

— Ну, лоха, например, Болото, еще кого из наших?

Слово «наших» меня насторожило, но я поняла, что это так, для помпы.

— Не. Я, прикинь, сначала решил, что лох там, но то был не он.

— Точно? — поинтересовалась я.

Леха кивнул. Очевидно, его умственные способности были истощены произнесенной тирадой.

— Ладно, вали! — отпустил пахан.

Леха радостно улыбнулся и вышел.

Разговор с Вадиком вообще ничего не дал. Тот, как назло, очутился около игровых автоматов и выпал из действительности.

Пока мы ждали Болото и лоха, пришлось поговорить.

— Ну, кого ты теперь подозреваешь?

— Лоха, — лаконично ответила я.

Авдоев мужественно сдержался, хотя вопросы у него были. Но он, видимо, сообразил, что спор ничего не даст, поэтому молчал. Молчала и я.

Даже если это и он, то что делать? Пугать? Тогда лучше сразу пристрелить. Хотя он сам действовать не будет, им кто-то должен управлять. Это точно. Сам он бы ни за что не сделал и шага в сторону трупов. Нужно его подтолкнуть. Но как? Так напугать… И он, слабонервный и беспомощный, во всем признается. Нет. Надо его убедить, что он опаздывает. Не важно, с чем, просто опаздывает.

— Жень, слушай. Сейчас ты расскажешь Никите, что завтра транспортируешь груз. Нет, не расскажешь, его это насторожит. Позвонишь по телефону и отдашь команду. Он, как ты полагаешь, ничего о грузе не знает, поэтому ты его не стесняешься. Ясно?

— А как сказать-то? — заволновался шеф.

— О господи! Ну, например, груз стартует завтра или бабушка уезжает завтра. Хотя нет, бабушка — сильно, может не понять.

— Ладно.

Через пару минут прибыл Никита. Он был очень спокоен и деловит. Кивком головы поздоровался, плюхнулся в кресло и сразу приготовился отвечать на вопросы. От него я этого не ожидала и слегка растерялась.

— Никита, у тебя как с розами? — почувствовав мое замешательство, спросил Авдоев.

— Нормально. А что вас интересует?

— Много роз покупают? — продолжила я.

— Да. Хотя это и странно. Осень, ни свадеб, ни гулянок, только на похороны или дни рождения…

— Ну-ну, Никита, а влюбленные? — перебила я.

— Да бросьте вы, — Похотько махнул своей пухлой рукой. — Влюбленные сейчас презервативы покупают, а не розы.

— Ясно. Вы сегодня куда-нибудь отлучались с работы? — спросила я.

— Да, вы вызывали. Потом раз по делам ездил. Заказали большую партию роз. Но вам это, наверное, не интересно.

В этот момент Авдоев снял трубку, набрал номер и, как магнитофон, произнес:

— Груз стартует завтра.

На Никиту это впечатления не произвело. А я лишь удивилась тексту. Но Авдоев сыграл здорово.

— Никита, нам нужны цветы, мы завтра сопровождаем гроб с покойником. Обеспечь, пожалуйста.

— Хорошо. Сколько?

— Реши сам. Завтра все должно быть готово к восьми часам.

— Ладно.

— Можешь идти.

Похотько попрощался и вышел.

— Что с Олегом? — спросил Авдоев.

— Мы его посвятим в наше дело, — сказала я. — Он будет на крыше здания. Своим качкам тоже скажи, чтобы были «на стрелке». Сегодня мы его обложим. Никуда он теперь не денется, — решила я.

Олег ворвался сразу после моих слов.

— Что случилось?

— Птицына пристрелили в туалете железнодорожного вокзала, — сказал Авдоев.

— Не может быть! — выдохнул Олег.

— Может. Мы там были вчетвером и упустили убийцу. Теперь Таня считает, что это Похотько.

— Да бросьте.

— Почему? А если он не сам, — вмешалась я, — а им руководят? Да и кто его знает? Почему он не может прикидываться?

Авдоев пошел за качками. Было решено, что они садятся ему на хвост, а мы с Олегом подъезжаем к дому.

— А как вы его собираетесь заставить что-то сделать? — поинтересовался Олег, когда мы ехали к дому Никиты. — Я не очень понимаю. Или это тайна?

Мне не хотелось вводить его в курс дела, но я пересилила себя:

— Авдоев сказал, что завтра собирается везти груз.

— Умно. И вы ждете от Никиты каких-то действий? — спросил Олег.

— Да. Я считаю, что он должен встретиться с кем-то и получить инструкции.

— Может и звякнуть, — возразил Болотников, резко поворачивая.

— Нет, он будет бояться, что телефон прослушивается. Ну, по крайней мере, должен бояться, — сказала я.

— Тань, это Авдоев, — ожила трубка.

— Слушаю.

— Он звонит по сотовому.

— Есть бинокль? Если есть — обязательно посмотрите номер, — чуть ли не прокричала я.

— Смотрим.

Пауза.

— Спокойно, телефон его курьера. Наверное, договаривается насчет цветов.

— В такое время? — с сомнением сказала я.

— Да, — подтвердил Авдоев.

— Его работник часто там ночует, много работы, ты не переживай, — успокоил меня Олег…

И вот мы сидим около дома уже несколько часов. Болотников стережет крышу. Мы с Авдоевым в машине — следим за подъездом. Вадик в машине у другого подъезда (их всего два), а Леха торчит на крыше соседнего дома. Мы ему дали винтовку и сказали: «Смотри за окном». Он очень обрадовался.

Уже наступили сумерки. Мы перестали видеть Вадика, остался лишь силуэт его машины.

— Телефон Похотько стоит на прослушивании? — поинтересовалась я.

— Да. Уже давно, но ничего интересного мы не обнаружили. Лишь дела, и не более. Но это ни о чем не говорит, ведь так?

Я лишь пожала плечами. Мне казалось, что весь этот цирк неуместен, что-то мы делаем не так. Вроде все подогнано, тютелька в тютельку, а целостности нет.

— Меня мучает один вопрос, — сказал Авдоев. — Как мог Похотько с кем-то связаться? Ведь не по цветам же его нашли, верно?

Мучает его вопрос, видите ли. Ха! Мало ли, что меня сейчас мучает. Например, почему я решила, что это Никита. Чутье да чуть-чуть логики. Как его нашли? Действительно, как?

— Он действует один, — сказала я Авдоеву. — Это моя ошибка. Не может он с кем-то сотрудничать. Просто не может. И его тоже никто не искал.

— Что так круто! — возмутился Авдоев.

— Ведь об операции-то никто больше не знал. Знали бы, действовали по-другому. Например, ты бы как действовал, если бы знал, что у конкурента есть груз, но где он — неизвестно?

— Вывез бы и стал пытать.

— Вот именно. А здесь наоборот. Все наоборот. И я тебе могу сказать, почему.

— Да? — оживился он.

— Да. Там не наркотики. Слышишь, не наркотики! А что-то другое. И поэтому и канал не тот, и убивают твоих людей так. Ведь если наркота, то нужен покупатель. Понимаешь? Человек, который купит десяток килограммов героина. И любой из твоей бригады такого человека не знает. А вот если груз другой, то случайно и может знать. И поэтому мы искали не там.

— Значит, может, и не Никита? — упавшим голосом сказал Авдоев.

— Может. Но спокойно. Он все равно где-то здесь. Среди нас. Мы его найдем.

Минуты растянулись в бесконечно долгое время. Мы ждали, в эфире переговариваться было нельзя. Только в самом крайнем случае. Спать — тем более. Все это было оговорено заранее. Каждый набрал с собой кофе и еще какой-либо ерунды.

Мы с Авдоевым разделились. Он смотрел за домом, где сидел Леха, я — за Вадиком и подъездом. Сейчас уже никто не исключался. Абсолютно. В принципе, эта ночь могла пройти и тихо, но я сомневалась. По тому, как вглядывался в темноту Авдоев, я поняла, что и он тоже так думает.

Мне лишь теперь стало ясно, кого мы ищем. Человека сумасшедшего. Ведь убивали-то у нас под носом. Хотя зачем? Ведь можно было и как-нибудь по-другому. Но ему, убийце, так неинтересно, ему надо со зрителями и опасностями. А уж про Птицына и говорить нечего. Мы бы его и сами грохнули.

От таких мыслей я испугалась.

Мы. Ну здорово! Может, они меня и в банду возьмут? Надо попроситься, ведь с людьми у них сейчас недобор. Но то, что убийца псих, — точно. Словно в мозаике — еще один камешек встал на место. И убийства заняли свои места, и товар, который, я уже точно знаю, совсем не наркотик.

Темнота навалилась страшная. Ни машины, ни подъезда не было уже видно. Все мы сидели по своим местам и ждали лишь объявления очередной жертвы. И не более.

Можно было связаться с Вадимом и Болотниковым по рации, но это бы ничего не дало. А у Лехи телефона вообще не было, так что сейчас мы просто отличные мишени. Хочешь — одного убивай, хочешь — другого. Я поежилась. В машине было довольно тепло. Хоть это радовало. Но мне захотелось выйти. Теплота и уют делали свое дело, и очень хотелось спать.

— Ты куда? — зашептал Авдоев.

— На улицу, а то я засну, да и не видно ни черта, — сказала я. — Пойдем. Я подойду к подъезду Похотько, ты — к Лехиному. И смотри в оба. Никого не подпускай.

Мы вышли. Я подошла к дереву и быстро на него забралась. Правда, не было видно ни Вадика, ни его машины, а подъезд чуть-чуть, но лучше все-таки, чем в машине.

— Я встал в подъезде, — сообщил Авдоев…

Авдоев опоздал буквально на минуту. Убийца вошел в подъезд и тихо пробирался к Лехе.

Ему нравилось убивать, особенно когда дело этого требовало. «Пока этот дебил надеется найти нас, — думал он, — груз лежит, но ничего: чем дольше протянет Авдоев, тем меньше народа у него останется. Спокойнее будет. И почему он не хочет нам показать, где гроб? Дурак, ведь там скорее всего не наркотики. Но ему все равно. Он доживет лишь до момента, когда мы увидим гроб. С Ивановой придется решать после, но это не проблема. Деньги, обещанные за товар, очень большие. И главное, покупатель не обманет, отдаст все полностью. Вот ведь житуха начнется, а?»

Убийца улыбнулся и замер. Нужно навернуть глушитель, иначе будет шум. А шум он не любил. Совсем не любил…

Сидение на дереве много радости мне не доставляло. Но работа есть работа. Очень хотелось вызвать Авдоева или Олега, но это был риск. Большой риск. И ведь кто-то из четырех был убийцей. И хотя я понимала, что меня убить — самое нелогичное, но я что-то не помню, чтобы логика играла большую роль в предыдущих убийствах.

И я шарахаюсь из стороны в сторону. Ведь твердила: не может быть заговора с участием третьей силы, так нет, пару часов назад стала твердить совсем другое. Но хоть что-то ясно. И самое главное, груз — не наркотик. Не получится, надо заставить Авдоева съездить и посмотреть, что там. Будет интересно.

Я улыбнулась и укуталась плотнее…

Убрать Леху оказалось очень легко. Даже и неинтересно. Он ничего не подозревал, лишь поднял руку в знак приветствия и снова уставился в объектив. Убийца подошел и выстрелил в затылок. Очень удивился, не обнаружив у Лехи мобильного телефона.

— Хоть бы узнал, что я здесь торчу, — сокрушался убийца, спускаясь вниз и выкручивая глушитель.

Неожиданно тишину расколол голос Татьяны Ивановой, искаженный динамиком:

— Внимание! Вышел Похотько.

Убийца замер, а под ним кто-то бросился на улицу.

— Мудачье, — тихо произнес убийца и вышел следом. Все шло по плану.

Как я увидела Похотько, остается загадкой даже для меня. Я предупредила Олега и Авдоева и спрыгнула с дерева.

Похотько, ничего не подозревавший о наших маневрах, с беспечным видом шел выкидывать мусор.

Сзади послышался шорох, и я резко обернулась. Подбежал Авдоев.

— Что?

— Мусор пошел выносить.

— В такой-то час? — удивился Авдоев.

— Вот именно.

Не спеша подошел Вадик. Мы проследили за Никитой, но он действительно выкинул мусор.

— Олег, — позвала я.

— Да, — тут же отозвался он.

— Оставайся на месте.

— Хорошо, — ответил Болотников.