ГЛАВА 6
— Так, с чего же мы начнем этот день? — вслух произнесла я, глядя в зеркало на свое заспанное отражение.
Честно говоря, этим утром мне вообще не хотелось вставать. Я бы с удовольствием провалялась в постели целый день, однако дело не терпело отлагательств, и пришлось не только приказать себе подняться, но и настроиться на то, что в ближайшее время полноценный сон и отдых мне вообще не светит.
Перебрав в голове все предпринятые шаги, я вспомнила, что жена Беспалова — а вернее, теперь его вдова — по словам няни ее ребенка, должна была уже вернуться в Тарасов. Поэтому я наметила для себя первым делом навестить ее — познакомиться и обстоятельно побеседовать. Намерения мои на самом деле весьма серьезны: если верна одна из моих версий, то вывести Ирину сейчас на чистую воду означало бы оправдать Сергея и поставить точку в деле.
Приняв душ, я облачилась в любимый халат и стала приводить себя в порядок. Я раздумывала о том, как себя вести в том случае, если Беспаловой не окажется дома. С няней беседовать уже не имело смысла, поскольку все, что она могла сказать, ею уже было сказано. Да и она тоже могла куда-нибудь отлучиться, или ее вообще не пригласили сегодня для ухода за ребенком.
Внезапно меня посетила мысль о не совсем законных, а вернее, совсем незаконных действиях: неплохо бы как следует осмотреть квартиру Беспаловой. Такие приемы, небезызвестные любому частному детективу, нередко мне помогали в работе. И я ведь не собиралась наносить никакого вреда и ущерба личному имуществу вышеупомянутой гражданки Беспаловой, а потому в глубине души не считала свои действия преступными.
Макияж к этому моменту был доведен почти до совершенства, и я встала с дивана, чтобы порыться в ящике со своими «шпионскими» прибамбасами. Здесь находилось все, что только может понадобиться профессиональному сыщику, но на этот раз я выбрала самое примитивное из всех орудий — отмычки. Очень даже пригодятся на тот случай, если я действительно не застану хозяйку дома.
Так, в раздумьях, я вышла во двор и села за руль родной «девятки» и заспешила к Беспаловой, думая о том, что, если она вернулась или хотя бы звонила, Руфь наверняка рассказала ей о моем визите и вообще все обо мне, что осталось в ее памяти.
Машину я оставила в соседнем дворе, спокойным шагом дошла до нужного подъезда и поднялась к квартире.
На звонок в дверь никто не ответил. Я позвонила еще раз — результат оказался тем же. Вспомнив о ребенке, я подумала, что, возможно, молодая мать или няня могут быть заняты малышом и не в состоянии сразу открыть дверь, поэтому прислонилась к перилам и решила немного подождать. Но минуты шли, а никаких признаков присутствия хозяев за дверью беспаловской квартиры не обнаруживалось. Машинально я нащупала в кармане пиджака отмычки, однако сразу прибегнуть к крайним мерам не решилась. Меня ведь запросто могли застукать на месте преступления, скажем, соседи.
Устав стоять, я присела на корточки. Что делать? Этот вечный вопрос не давал мне сейчас покоя. Кроме отмычек, я захватила, конечно же, и свои гадальные кости. Так, может, они сейчас подскажут выход из положения? Развязав мешочек, я метнула двенадцатигранники прямо на пол, благо площадка была сегодня чистой. 5+20+27 — эта комбинация трактовалась так: «Вам предстоят трудности, но вы сумеете овладеть ситуацией».
Кости еще ни разу меня не подводили, поэтому и на этот раз у меня не было причин не согласиться с ними. Тайное проникновение в чужую квартиру — это ли не предсказанные трудности? Однако, доверившись предсказанию косточек, я решила, что в случае чего легко найду выход из положения.
— Эх, была не была! — прошептала я и поднялась на ноги.
Отмычка уже находилась у меня в руках, и я осторожно вставила ее в замочную скважину. И вдруг… За соседней дверью послышалось чье-то кряхтенье и кашель. Я хотела было отпрянуть от беспаловской квартиры и спуститься вниз по лестнице, но в тот же момент сообразила, что вряд ли успею это сделать. Если соседний жилец собирался выйти, он появился бы на площадке прежде, чем я сделала бы пару шагов. От волнения я резко повернула отмычку — замок поддался, и дверь, слегка скрипнув, отворилась. Я сделала движение, похожее на кошачий прыжок, и скрылась за дверью.
Затаив дыхание, я замерла в беспаловской прихожей и буквально через минуту поняла, что испугалась совершенно напрасно. Из соседней квартиры выходить никто даже не собирался. Какая-то сварливая женщина просто-напросто мыла пол у своего порога. Кряхтя и покашливая, она поливала своего супруга нескончаемым потоком обвинений, прежде всего требуя, чтобы он снимал грязную обувь в подъезде.
От сердца у меня отлегло. Притворив дверь, я огляделась. Запирать ее было неблагоразумно — если бы хозяйка вернулась, я могла бы наврать, что вошла минуту назад, обнаружив дверь открытой.
Даже при беглом взгляде нетрудно было заметить, что в квартире нет ничего необычного. Однако останавливаться только на визуальном осмотре не имело смысла, а потому я сразу прошла в зал и стала рыться в ящиках и шкафчиках стоящей вдоль стены черной горки. Я открывала их один за другим, стараясь это делать осторожно и не оставлять следов.
Однако пока ничто не привлекало моего внимания. Набор вещей в первых трех ящиках был традиционным: фотоальбомы, швейные принадлежности, мешочки с бигуди и прочие мелочи. Вряд ли они могли явиться зацепкой при раскрытии преступления. По крайней мере на орудие убийства здесь ничего похожего не находилось.
Я подняла голову вверх: один из шкафов стенки имел антресоли.
— Интересно, кто там живет… — пробормотала я и стала озираться в поисках какой-нибудь подставки.
Мой, хотя и немаленький, рост позволял лишь дотянуться до ручки шкафа и приоткрыть дверцу. Однако для удовлетворения моего любопытства этого было явно недостаточно.
У противоположной стены одиноко стоял обтянутый дорогим велюром пуфик округлой формы.
— Yes! — прошептала я, обрадовавшись столь скорой находке.
Однако радость моя оказалась преждевременной. Как только я одной ногой наступила на пуфик, плоская подошва моего лакированного ботинка соскользнула с его поверхности, и я, проделав в воздухе неожиданный акробатический пируэт, с грохотом обрушилась на пол.
Соседка, кряхтевшая недавно у порога и бывшая явно не в настроении, тут же отреагировала на произошедшее энергичным стуком в стену. Единственное, о чем я подумала в этот момент, — это чтобы ей в голову не пришла мысль о дальнейшем разбирательстве ни сейчас, ни позже.
Надо знать мой характер, прежде чем поверить в то, что я могу отказаться от задуманного. Быстро стащив с ноги злосчастный ботинок, я, теперь уже более удачно, взобралась на пуфик и заглянула в антресоли. Старания мои оказались ненапрасными — там лежали разные документы, аккуратно разложенные по прозрачным пластиковым папкам.
В первой из них я обнаружила документы на бытовую технику и телеаудиовидеоаппаратуру, имеющуюся в квартире. Эти бумаги меня не интересовали. Во второй папке находились дипломы хозяев об окончании учебных заведений. Просмотрев их, я ничему не удивилась: стандартный набор троек-четверок и наименование приобретенной профессии. К сожалению, и содержимое третьей папки меня не обрадовало. Там лежали книжки по оплате коммунальных услуг, газа, электроэнергии, радио. Все было оплачено в срок, и я не стала заострять на этом внимание.
Отдельно от всех папок, в самом низу, лежала толстая, разбухшая тетрадь с загнутыми уголками. Уже почти не надеясь найти в ней что-либо для себя интересное, я все же достала ее и открыла на последней странице. Она была сплошь заполнена какими-то записями, причем сделанными таким корявым почерком, что невозможно было даже сразу разобрать отдельные слова. Зато меня от этого разобрало самое обыкновенное, не рабочее, любопытство. Я стала пристально вглядываться в написанное и наконец с трудом прочитала первое слово — ортопед.
Машинально пролистав несколько страниц к началу, я снова обнаружила то же самое слово, а под ним записи, выполненные той же рукой. Через минуту я убедилась, что подобных страниц в этой медицинской карточке много. Теперь стало ясно, что мадам Беспалову мучил неведомый мне ортопедический недуг и что она, скорее всего, стояла на учете у данного специалиста. По крайней мере, другого объяснения столь частому и регулярному обращению к врачу-ортопеду я не находила.
Мучительно вглядываясь в каракули, напоминавшие больше иероглифическое письмо, чем русскоязычный текст, я все же отыскала слово «диагноз» и то, что рядом с ним значилось. Правда, наименование болезни мне абсолютно ни о чем не говорило. Однако информация показалась мне небезынтересной. Я поспешила достать из своей сумки записную книжку и перенести в нее диагноз, поставленный Беспаловой ортопедом.
В этот момент в дверь позвонили. Невольно я втянула голову в плечи и, быстрым движением руки вернув карточку на место, закрыла дверцу антресоли. Буквально через несколько секунд я стала подкрадываться в двери, чтобы в случае чего прикинуться только что вошедшей. С лестничной клетки доносились два голоса — мужской и женский.
— Нет, что ль, никого? А говорила, в это время будет… — сказала женщина.
— Так до того времени еще пятнадцать минут! — воскликнул в ответ ей мужчина. — Успеем в универсам сходить.
— Ты думаешь?
— Конечно! Идем, а потом вернемся. Может, и она как раз объявится.
Послышался недовольный женский вздох, а затем удаляющиеся вниз по лестнице шаги. «Надо поскорее делать ноги!» — подумала я. Ведь, судя по словам гостей, Беспалова с минуты на минуту должна прийти домой. Мне требовалось исчезнуть отсюда, переждать где-нибудь минут двадцать-тридцать, а потом как ни в чем не бывало появиться перед Ириной.
Я уже совсем было собралась выйти из квартиры, как вдруг почувствовала, что мне чего-то не хватает. Одной ноге было странно легко. Посмотрев на нее, я обнаружила отсутствие сброшенного второпях ботинка. Я едва не ушла отсюда полубосой! На цыпочках добежав до комнаты, где я только что делала обыск, и, схватив лежавший на самом виду башмак, я надела его на ногу и после этого быстро покинула квартиру Беспаловой.
Выйдя из подъезда, я дошла до своей машины и села в нее. Только здесь я спокойно могла оценить только что проделанное. Еще раз открыв свой блокнот, я посмотрела на сделанную запись. Увы, название заболевания действительно ни о чем мне не говорило.
— Ты еще смела считать себя всесторонне развитым человеком! — несколько саркастично протянула я. — А вот в ортопедии-то ты ничего не смыслишь!
Отчаиваться и убиваться по этому поводу я, конечно же, не стала. Знать все невозможно. А выход из положения найти не так уж и сложно. Прибегну к помощи приятелей или, в конце концов, заплачу какому-нибудь доктору за обстоятельное разъяснение по данному вопросу.
Главным для меня сейчас являлось не пропустить момент возвращения домой Беспаловой. Поэтому я решила подогнать машину поближе к ее дому, так, чтобы можно было видеть входящих в подъезд и выходящих из него. Тут меня осенило: я же не видела Ирину в лицо! При таком положении дел оставалось только либо сидеть у ее дверей, либо без конца ходить и проверять, не вернулась ли она.
Это, конечно, не самый удобный способ. Однако, поразмышляв немного, я вздохнула с облегчением. Начав невольно воссоздавать в памяти интерьер беспаловской квартиры, я вдруг вспомнила, что прямо в прихожей на одной из стен в рамочке висела довольно крупная фотография женщины, держащей на руках маленького ребенка. Вероятнее всего, это и была Ирина. Во всяком случае, малыш как две капли воды походил на нее, а в нем я сразу признала Данилу, которого уже видела. Что ж, будем надеяться, что Беспалову я все-таки узнаю.
Потянулись минуты ожидания, которые сложились почти в полчаса. Я курила одну сигарету за другой и уже начала нервничать — терпеть не могу ждать. Прикурив очередную сигарету, я неожиданно ее уронила на пол, и пришлось буквально нырять под руль, чтобы нащупать горящую сигарету — пожара мне только в машине не хватало. Через несколько минут я все же не выдержала и решила пойти позвонить в знакомую дверь — проверить, не промелькнула ли хозяйка квартиры незаметно, пока я ползала под рулем в поисках сигареты. А то что-то уж очень долго Беспалова не появлялась.
— Да, надо сходить, — сказала я самой себе.
Торопливым шагом я направилась в подъезд. Сухонькая старушонка, скучавшая на скамейке возле него, с любопытством оглядела меня, но ничего не сказала. Нажав два раза кнопку звонка, я стала прислушиваться к звукам за дверью. Там было по-прежнему тихо.
Внезапно снизу в подъезде раздались чьи-то голоса, показавшиеся мне знакомыми. Буквально через минуту я сообразила, что это те мужчина и женщина, разговор которых я слышала, прячась за дверью беспаловской квартиры. Они явно направлялись сюда, и я решила дождаться их, чтобы выяснить, стоит ли мне ожидать Ирину дальше. Чтобы не выглядеть глупо, я снова надавила на кнопку звонка.
— Что, нет никого? — окликнула меня сзади женщина.
— По-видимому, — ответила я и обернулась.
Незнакомка была полной. Преодолев лестницу, она тяжело дышала и вообще явно не радовалась необходимости приходить сюда еще раз.
— Ну что же это такое! — возмущенно воскликнула она.
— А вы тоже к Беспаловым? — будто ничего не понимая, спросила я.
— Да, мы родственники мужа Ирины, нам надо кое-что выяснить у нее по поводу похорон.
— А-а-а-а… — понимающе протянула я.
Послышались тяжелые мужские шаги.
— Это Николай мой, — сказала женщина и, когда ее благоверный появился, добавила, обращаясь к нему: — Зря спешишь, дома по-прежнему никого нет.
Тот сделал разочарованное лицо.
— А она вообще появится сегодня, не знаете? — обратилась я к подошедшим.
— Должна, — ответил мужчина и улыбнулся мне.
— Но у нас больше нет времени ждать! — зло ответила женщина и сверкнула на мужа глазами. — Идем!
Они развернулись и молча ушли.
Мне ничего не оставалось, как поступить так же. Но уезжать я не собиралась, поскольку надежды на беседу с Беспаловой пока не теряла. Усевшись в машину, я немного откинула назад кресло, уселась поудобнее и стала смотреть в окно. Взгляд мой периодически падал на табло электронных часов, и веры в ближайшую удачу становилось все меньше и меньше. В конце концов дальнейшее ожидание стало казаться мне совершенно бессмысленным, и я решила уехать, чтобы заняться другими делами, а позже вернуться и вновь попытать счастья.
Настроение мое на этот момент, конечно, оставляло желать лучшего. В таком расположении духа меня всегда одолевает чувство голода. А сейчас для этого был и другой достаточно веский повод — ведь проторчала я здесь немало.
— Посижу в какой-нибудь кафешке, а потом опять нагряну, — сказала я сама себе и немного успокоилась.
Медленно выезжая со двора, я все же вглядывалась в лица встречных прохожих, надеясь увидеть среди них Ирину. Но никого похожего на женщину с фотографии мне не попалось, да и вообще прохожих было на удивление мало.
Кафе долго разыскивать не пришлось — неподалеку находилось местечко, довольно хорошо мне известное. Я часто сиживала в нем со своими приятелями в будни и праздники, да и одна нередко туда заглядывала. В том заведении отлично готовили, обслуживали на совесть и, самое главное, ценой с ног не сшибали. Более того, к постоянным клиентам отношение там было особое, какое-то теплое. Что, впрочем, и неудивительно — это же в интересах хозяина кафе.
Не рассчитывая задержаться здесь долго, я не стала ставить машину на стоянку, а припарковалась у обочины дороги, несмотря на запрещающий знак. Но пока гибэдэдэшников поблизости не наблюдалось, и я понадеялась, что в ближайшие полчаса они не появятся.
Войдя и взглядом отыскав свободный столик, я по-свойски расположилась за ним. Посетителей было довольно много, и в кафе стоял гвалт многочисленных голосов, смешанных с негромкой музыкой. Официант сразу же подошел ко мне, и я сделала традиционный заказ. Ожидая его выполнения, я размышляла о том, как лучше действовать дальше. Внезапно раздавшийся позади знакомый голос заставил меня встряхнуться.
— Танюха! Сколько лет, сколько зим!
— Ленка? — радостно и удивленно ответила я.
Хотя, впрочем, удивляться было нечему. Однажды я пригласила подружку сюда, и вторичный Ленкин визит говорил только о том, что ей данное заведение тоже пришлось по вкусу.
— Ты одна? — спросила я подругу, озираясь по сторонам, но в тот же момент подумала, что такого просто быть не может.
Ленку чаще всего ее знакомые называли не Ленкой, а француженкой, потому что работала она учительницей французского языка. Я, да и все, кто хорошо ее знал, ей глубоко сочувствовали в этом, поскольку незаурядные способности Ленке приходилось реализовывать в одной из самых, мягко говоря, непрестижных школ города, стоящей на окраине Трубного района.
Жизненное амплуа Ленки-француженки выглядело весьма прозаично. Но она, как, наверное, и любой более или менее добросовестный учитель, имела сдвиг на почве своих деток. И все друзья уважали ее за это, хотя и немного над ней посмеивались. Ни одни наши посиделки не обходились без упоительных Ленкиных рассказов о новых успехах или проделках ее учеников. Правда, если у кого-то и складывалось мнение о ее сером и однообразном образе жизни, то оно являлось довольно ошибочным: наша француженка обладала непревзойденным талантом влипать в самые невероятные истории, и это вносило в ее образ какую-то особую чудинку и изюминку.
Не дожидаясь Ленкиного ответа, я стала глядеть по сторонам, пытаясь отгадать, кто из присутствующих мог явиться ее сегодняшним компаньоном. Предугадать сие было непросто, поскольку им мог оказаться кто угодно: какой-нибудь иностранец, иллюзионист-фокусник или еще кто-нибудь в таком же роде.
— Я не одна-а… — несколько игриво и таинственно протянула Ленка, опускаясь на стул рядом, и кивнула головой вправо.
Я, честно говоря, невольно шарахнулась в сторону, увидев за соседним столиком здоровенного улыбающегося негра. Уж чего-чего, а этого я от француженки не ожидала.
— Здрась-те, — глупо улыбнувшись, растерянно протянула я, глядя на черного здоровяка, и слегка кивнула ему головой.
А он почему-то сразу перестал улыбаться и сделал до невероятности удивленную мину.
— Твой приятель? — заинтригованным шепотом спросила меня Ленка.
Я в изумлении посмотрела сначала на нее, а потом вновь на негра. В этот момент к столику чернокожего красавца подошла высоченная блондинка стандартной «модельной» внешности, и он вновь заулыбался. Только тогда я поняла, что раньше он обнажал свои белоснежные зубы отнюдь не ради меня. Стойка бара располагалась как раз за моей спиной, и его дама, по-видимому, в момент моего разговора с француженкой посылала ему что-то вроде воздушных поцелуев. Реакцию на них я и расценила не совсем верно.
— А я думала, что тво-ой! — протянула я и, расхохотавшись, хлопнула Ленку по плечу.
— А это идея! — воскликнула она, и в глазах ее загорелись живые искорки.
— Только не сейчас, умоляю, — сказала я, сложив на груди руки.
— Естественно, я же не одна, повторяю, — прошептала француженка и вновь кивнула вправо, а через минуту помахала рукой высокому симпатичному мужчине с аккуратно постриженными усиками.
— Ценю твой вкус, — шепнула я в ответ, — но лично я терпеть не могу усатых.
— Я тоже, — прошипела Ленка. — Но это такой интересный мужчи-и-на! — француженка поцеловала кончики пальцев. — Он врач, хирург.
— О-о! — понимающе закивала я головой. — Такого в твоей практике еще, конечно, не было.
В этот момент Ленкин кавалер встал из-за своего столика и направился к нам. Подойдя, он первым делом протянул мне руку и представился:
— Александр Сергеич. Предупреждаю — не Пушкин.
— Надо же, — съязвила я, — а я уж было подумала…
И я ответила на рукопожатие. Правда, оно получилось до смешного неловким, так как Александр Сергеевич, по всей видимости, надеялся получить мою руку, чтобы по-джентльменски поцеловать ее, я же повела себя как какая-нибудь комиссарша.
— Милые дамы, — улыбаясь, галантно предложил хирург, — пожалуйте к нашему столу.
Я хотела было отказаться, как вдруг вовремя пришедшая нужная мысль помешала мне это сделать. Надо же, совсем недавно я просто мечтала о свидании с каким-нибудь врачом, и вот судьба послала мне его в виде Ленкиного кавалера. — С удовольствием, милый Александр Сергеич, с удовольствием! — радостно воскликнула я.
Ленка удивленно посмотрела на меня, не понимая причины столь резкой перемены настроения. Я же как ни в чем не бывало направилась к их столику.
Как раз в этот момент официант нес мимо мой заказ, и я остановила его, попросив оставить все на этом столике. Правда, мой традиционный набор выглядел весьма скудно, поскольку хирург угощал Ленку просто по-королевски.
— Угощайтесь, — сказал он, усаживаясь за стол, и жестом руки обвел все блюда.
— Благодарю! — ответила я.
Отломив маленькую кисточку винограда, я задумалась о том, с чего начать разговор на интересующую меня тему, поскольку сразу заговорить об ортопедии казалось неловко, а рассиживаться здесь мне было некогда. Однако нередкого в таких ситуациях молчания между нами не возникло — Ленка, как пулемет, начала осыпать нас рассказами о своих новых приключениях. Все они, к сожалению, не касались столь нужной мне медицинской направленности, но разгорячившуюся француженку остановить было не так-то просто, поэтому мне пришлось тихонько ей шепнуть:
— Лена, у тебя с макияжем не все в порядке. Нам надо отлучиться в туалетную комнату, а то ты похожа на кикимору!
Я сопроводила свои слова невероятно серьезным и озабоченным выражением лица и утвердительно закивала головой. Это подействовало на француженку как ушат холодной воды. Она стала торопливо поправлять волосы, тереть пальцами подбородок, боясь, что на нем отпечаталась губная помада. Но я еще более посерьезнела, и тогда она, извинившись перед Александром Сергеевичем, шустро засеменила в направлении дамской комнаты. Я последовала за ней.
Мы зашли в выложенное серым сверкающим кафелем помещение, одна стена которого являлась зеркальной. Ленка сразу же кинулась к ней, выпучив на себя глаза. Не увидев ничего сомнительного поначалу, она стала смотреть на себя не анфас, а в профиль, пока наконец не воскликнула:
— Таня, я тебя сейчас убью! Признавайся, что ты задумала! Он мой! Мой! Мой! — Ленка говорила полушутя-полусерьезно, но я поспешила ее успокоить:
— Я же тебе сказала: усатых терпеть не могу!
— А что тогда? — испуганно спросила Ленка.
— Дело есть. По работе, — объяснила я и выложила Ленке все, что меня интересовало.
— А-а-а-а, — успокоенно протянула француженка, — так бы сразу и сказала. Он, конечно, тебе поможет. Ты не представляешь, какой это человек! — и она в упоении закатила глаза.
— Верю, верю! — прервала ее я. — Только ты давай не трепись по-пустому, переходи к делу, тебе же проще его разговорить.
— Угу, угу, — промычала Ленка, — будет сделано, идем. Ой, ты не представляешь, как мы с ним познакомились! Это невероятная история!
— Потом! Пото-ом! — протянула я, настойчиво всунула ей в руку выдранный из блокнота листок с диагнозом, и мы вышли из комнаты.
— Александр Сергеич, — начала Ленка, даже не усевшись за стол, — у меня к вам срочнейшее дело!
— Что такое? — нарочито испуганно спросил он.
— У моей бабушки — ей восемьдесят пять лет — серьезнейшее заболевание. — Вслед за этим француженка начала нести такую белиберду, придуманную на ходу ею, что мне захотелось зажмуриться.
— Что это за заболевание? — устав ее слушать, улыбаясь, спросил хирург.
— Вот! — сказала Ленка и положила на стол скомканный листок.
— О-о-о-о! — кивая головой, протянул Александр Сергеевич. — Да твоя бабушка просто феномен! С таким диагнозом до восьмидесяти пяти дожить невероятно сложно. Впрочем, в наше время это сложно вообще…
— А я что говорю? Я же говорю: она у меня особенная! — нагло продолжая врать, выпалила Ленка.
Она почему-то не захотела рассказать кавалеру все начистоту. Возможно, что Ленка просто боялась пробудить у Александра Сергеевича интерес к моей особе. А может, ей просто захотелось пофантазировать.
— У твоей особенной бабушки, — помолчав, произнес хирург, — судя по всему, серьезное искривление позвоночника, которым она страдает очень-очень давно. Со временем, вероятно, данный недуг привел к серьезной форме этого заболевания, влекущей за собой сильные постоянные боли и ограничение свободы движения. Так я расцениваю этот диагноз. В общем-то, я не специалист, хотя на данный момент стопроцентно уверен в сказанном.
— Я вам верю, — сделав грустное лицо, сказала Ленка и благодарно посмотрела на своего ухажера.
— А ограничение свободы серьезное? — вмешалась я.
— Для тех, кто страдает этой болезнью, — да. Ведь они не могут выполнить некоторые из тех действий, которые легко осуществляете вы. Кроме того, ощущение неполноценности тоже имеет огромное значение, — ответил хирург.
Александр Сергеевич замолчал, замолчали и мы с Ленкой. Теперь передо мной встал серьезный вопрос: могла ли дама с таким заболеванием придушить мужчину, пусть даже и мертвецки пьяного? Ведь для этого нужны определенные усилия, не говоря уже об остальном. Если диагноз, поставленный ортопедом, на самом деле так серьезен, то мои подозрения относительно Беспаловой наверняка окажутся беспочвенными. В любом случае Ленкин ухажер все равно не мог предоставить мне сейчас более исчерпывающую информацию. Ведь он не видел потенциальной пациентки, не беседовал с ней.
Тут я подумала, что Ирина, возможно, уже вернулась домой. А мне очень хотелось с ней серьезно поговорить. В беседе с ней могли обнаружиться ответы если не на все интересующие меня вопросы, то на очень многие.
— Я сейчас вам такое расскажу! — воскликнула осененная каким-то новым воспоминанием француженка.
— Это знаменательное событие произойдет, наверное, уже без меня, — перебила ее я.
— Отчего же? — оторвавшись от своего блюда, спросил хирург.
— Да мне пора уже, — ответила я, глянув на часы.
— Но ты же еще не съела ничего! — удивленно протянула Ленка.
Мое кушанье на самом деле осталось почти нетронутым, а желудок — почти пустым.
— Ты права, — вынуждена была я согласиться с подругой, — придется еще задержаться. Только прошу: не обижайся, если я в самый кульминационный момент твоей истории испарюсь. Сама понимаешь — работа.
— Понимаю, понимаю, — несколько обиженно сказала француженка, — мне уже столько лет приходится мириться с этим.
— С чем? — нарочито недоуменно воскликнула я.
— С тем, что работа у тебя на первом месте.
— Вот и неправда! На самом деле я ухожу еще и потому, что мне не хочется быть третьей лишней, — хитро улыбаясь, протянула я. — Вам с Александром Сергеичем лучше побыть наедине. Так что, как видишь, все во имя дружбы…
Хирург предпочел промолчать, а Ленка, не найдя слов для возражения, принялась рассказывать свою очередную историю. Касалась она, естественно, ее ненаглядных учеников из полусумасшедшего 9-го «Б», и потому все нюансы произошедшего были мне заранее прекрасно известны.
