Книга: Алые губки – мягкий дурман
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

Вопреки сновидению Буренков не встретил меня в прихожей. Он спал, не проснувшись не только от хлопнувшей двери, но и от моего оклика. На журнальном столике я заметила бутылку дагестанского коньяка, опустошенную примерно наполовину. «Похоже, Витька прошелся по моей квартире с легким обыском. Интересно, что он еще отыскал такого, о чем я сама забыла?» — подумала я. Эту эксклюзивную, в форме сабли бутылку, мне привез из Кизляра один мой клиент. Тогда я просто сунула ее в шкаф и забыла о ней.
Оглядывая комнату, я заметила, что открыт ящик, где я хранила фотографии действующих лиц из уже отработанных дел. Снимки Николая Константиновича Вахрушева я бы также убрала в этот «архив». Вместо того чтобы и самому подумать, как выпутаться из проблемной ситуации, Витька все целиком и полностью свалил на меня, а сам от праздного любопытства заглядывал в каждый угол чужого жилища.
Я решительно шагнула к дивану, на котором в самой раскрепощенной позе спал Буренков. Едва я собиралась растормошить его, как он сам открыл глаза. Правда, увидев меня перед собой, Витька, кажется, подумал, что я ему приснилась. Он зажмурился, потом снова открыл глаза и, наконец убедившись, что я предстала перед ним не во сне, а наяву, произнес вместо приветствия:
— Не ожидал тебя увидеть…
Взгляд Буренкова был на самом деле удивленным. Я спросила его:
— Интересно, кого же ты ожидал увидеть, если не меня?
Я вдруг вспомнила свой сон — Ксению рядом с Витькой — и поймала себя на мысли, что не должна полностью доверять ни ей, ни ему. Они оба неожиданно вторглись в мою жизнь, но вопрос — почему именно теперь?
Буренков не спешил вставать, он лишь приподнялся на левом локте и стал разглядывать меня так, будто видел первый раз в жизни. Это показалось мне странным. Я решила еще раз обдумать, приводить ли мне свой план в действие или немного повременить. В тот момент, когда я отвела от Витьки свой взгляд, он, точно лев, набросился на меня и повалил на диван. Он налег на меня всей своей тушей, и мы оказались лицом к лицу. Я ожидала, что сейчас Витька меня поцелует, но он вдруг спросил:
— Может, хватит делать из меня идиота? Ты думала, я тебе поверил?
— Нет, это ты думаешь, что я тебе поверила, — ответила я и попыталась высвободиться, но не тут-то было! Мы относились к разным весовым категориям, и без применения хитроумного трюка мне было не обойтись.
— Даже не пытайся, — заявил Буренков, словно прочитал мои мысли. — Лучше во всем признайся!
— В чем? — спросила я, на самом деле не понимая, что он имеет в виду.
— Ты с ними заодно! С теми двумя, которые меня связали и усыпили. А стало быть, и с директором мебельной фабрики. А может, и с Федором Григорьевичем и даже с Сашкой…
— С каким еще Сашкой? — спросила я, снова пытаясь высвободиться.
— С моим одноклассником, риелтором из фирмы «Терем». Ты решила мне отомстить, поэтому заманила в Тарасов…
— Да ты с ума сошел! — воскликнула я, высвободив тем временем правую руку.
Буренков даже и не предполагал, что мне этого достаточно, чтобы ударить его по определенной точке на шее и мгновенно отключить его сознание. Пока Витька пребывал во временном беспамятстве, я обдумывала план дальнейших действий. По своей глупости и добросердечию к бывшему бойфренду я взяла его проблемы на себя. Возможно, для меня было бы лучше, если бы он лежал связанный у себя в квартире и не мешался бы у меня под ногами. Сначала я решила туда Буренкова и отправить, но потом передумала и захотела связать его здесь, чтобы не тратить времени на пустые разговоры.
«Хорошо, а что я буду делать потом? Снова придется перестраиваться и придумывать что-нибудь новенькое. Я ведь хотела, чтобы он позвонил в Москву своему хозяину,» — размышляла я, — и рассказал Федору Григорьевичу свою версию случившегося с ним. Точнее, это должна была быть придуманная мною вчера легенда. Таким образом, Витька бы оправдался перед хозяином. Правда, между Вахрушевым и Михайловым возник бы конфликт. Вот тут уже на арену вышла бы я и предложила бы Николаю Константиновичу уладить неприятности, выставив свои требования. А что теперь? Буренков мне не верит, а значит, может отказаться звонить. Впрочем, я ему тоже не верю. Не лучше ли нам наконец объясниться? Мой вчерашний план слишком хорош, и менять его сейчас мне не хочется, да и нет времени.
Витька стал приходить в себя, и первое, что он сказал, было следующее:
— Я узнал твоего дружка на фотографии, — Буренков повернул голову в сторону приоткрытого ящика с моим архивом и продолжил: — Тот, кто всадил мне позавчера укол, был послан тобой. Ты хранишь его фотку и даже не потрудилась получше спрятать перед тем, как привезти меня сюда. Говори прямо, что ты от меня хочешь!
До меня стало доходить, почему у Буренкова пропало доверие ко мне. Он опознал среди моих бывших «клиентов» своего обидчика. «Ну какой же он дурак! Все истолковал по-своему», — посетовала я про себя, а вслух сказала:
— Витя, ты забываешь о том, что я — частный детектив…
— Нет, я не забыл! — воскликнул Буренков. — В этом-то все и дело! Тебя кто-то нанял, а я оказался на твоем пути, и ты решила меня изолировать. Твои дружки один раз перестарались, поэтому ты решила облегчить мою участь, развязать и закрыть в своей квартире, чтобы выкачать из меня нужную тебе информацию. Но я ничего не знаю! Понятно, ты мне не веришь! Ты, Танюша, ненормальная, ты — фанатка! Ты ни перед чем не остановишься, чтобы достичь своей цели. А ради чего? Что хорошего ты имеешь от этой жизни? Живешь впроголодь, целыми днями гоняешься за бандитами, да и ночами тоже… Я, может, в Москву оттого и уехал, чтобы забыть тебя. Я тебя любил, а ты…
Я молча выслушала гневный монолог моего бывшего бойфренда и не собиралась его перебивать, пока он сам не скажет все, что обо мне думает. Это было даже интересно — открыть для себя заново человека, с которым была когда-то близка, но до конца так и не узнала. Буренков замолчал, не договорив чего-то очень важного, потому что его мысль оборвал звонок моего сотового телефона.
— Слушаю, — ответила я, не отводя глаз от Витьки. Уж коль в нем проснулся зверь, он мог снова наброситься на меня.
— Татьяна Александровна, я все закончил с этой фабрикой, но, на мой взгляд, ничего экстраординарного там нет… Правда, я не знаю, что именно вы хотели найти.
— Спасибо, Дима, перекинь мне всю информацию на дискету и еще сделай распечатки…
— Обижаете, я все уже сделал. Когда вы заберете у меня свое хозяйство? — поинтересовался Дима Авельянов. — Через час мне надо отлучиться из дома.
— Я заеду до этого времени, — ответила я и отключилась, после чего обратилась к Витьке: — Ну что ж, я тебя больше не задерживаю, вставай, одевайся, я отвернусь, и можешь идти по своим делам.
Я говорила самым непринужденным тоном, хотя рассчитывала, что реакция Буренкова на мои слова будет бурной. Ведь идти-то ему было некуда! Выражение лица Буренкова стало меняться: от самоуверенной надменности не осталось и следа, рот скривился в недовольной мине, а в глазах, смотрящих куда-то сквозь меня, отразился страх. Он стал нервно поглаживать рукой свою бороду, и у меня не осталось сомнений, что я выбрала правильную тактику.
Буренков сдернул с себя легкое покрывало, встал и принялся натягивать джинсы. Я не удержалась от соблазна рассмотреть его теперешнюю фигуру и сравнить с той, которая когда-то была. И пришла к выводу, что, пожалуй, сейчас он вряд ли бы рискнул забираться ко мне на балкон по веревочной лестнице. Да и выдержала бы она его? В этом я сомневалась. После того как Витька застегнул все пуговицы на рубашке, он повернулся ко мне и спросил:
— Я понимаю, что помогать мне бесплатно ты не будешь. Сколько тебе надо заплатить, чтобы ты занялась решением… моей проблемы?
Витька, по всей видимости, почувствовал себя униженным и оскорбленным, а потому решил отыграться на моем самолюбии.
— Сотка в час, — сказала я полусерьезно-полушутя. — Но если клиент дает полезную информацию, я делаю скидки.
— В долларах? — совершенно серьезно спросил Буренков и стал ощупывать свои карманы.
— Нет, в евро, — нашлась я, вспомнив, что Лидия Петровна была первой, расплатившись со мной новой валютой.
Витька присвистнул от удивления, но, внимательно посмотрев на выражение моего лица, понял, что я пошутила.
— Я окончательно запутался, — признался тогда он. — Я знаю, что ты ехала за машиной директора той самой мебельной фабрики, ну за Вахрушевым. Я сразу его узнал, видел же, когда пришел на фабрику. Потом ко мне домой вместо тебя заявились непрошеные гости, фотография одного из них у тебя в том ящике. Что я должен о тебе думать?
— Вот на этом давай-ка остановимся и поговорим поподробней, — сказала я, извлекая кипу фотографий из ящика. — Кто из них был у тебя позавчера?
Буренков ткнул пальцем в самую верхнюю фотографию и спросил:
— Что это все-таки значит?
Я пожала плечами вместо ответа. Я напряженно всматривалась в лицо человека на фотоснимке и не могла вспомнить, кто он такой. Похоже, он был одним из «второстепенных персонажей» в одном из моих первых частных расследований. В голове вертелась какая-то кличка из двух слов, я мысленно перебирала множество вариантов, пока наконец не вспомнила.
— Папин-Сибиряк, — сказала я вслух.
— Точно, — подтвердил Буренков, — второй, который рыжий, к нему так и обращался. Я еще тогда подумал, что писатель был Мамин-Сибиряк, а этот почему-то Папин-Сибиряк.
— Сидел он в Сибири, — ответила я. — Отец его, кстати, тоже был уголовником. Я ту историю совсем уже забыла, да она нам и ни к чему. А сейчас мы попробуем разузнать, где его можно найти.
— Зачем? — спросил Витька с испугом.
— Чтобы узнать, почему тебя связали и что собирались делать потом.
— Разве он расскажет? — наивно спросил Буренков. — Он выше меня на полголовы и шире в плечах!
— Это не твоя забота, — ответила я и стала набирать номер Кирьянова. — Привет, Киря! Узнал?
— Разумеется. Что у тебя на сей раз?
— На сей раз меня интересует Папин-Сибиряк, — без предисловий ответила я. — Знаешь такого?
— Разумеется. Что тебя о нем интересует? — вполне благосклонно ответил Киря.
— Где его сейчас можно найти?
— Вопрос не из легких, но для тебя я постараюсь. Перезвоню минут через десять. Идет?
— Хорошо, я на сотовом.
— У тебя все схвачено, — заметил Буренков с издевкой в голосе.
— Иди умойся и причеши бороду, — ответила я. — Мне надо подумать.
Как ни странно, Витька ничего не съязвил в ответ и направился в туалет, а затем в ванную.
Я стала думать, что мне может дать разговор с Папиным-Сибиряком, и пришла к выводу, что многое. Несмотря на свои внушительные габариты, этот «герой» был «шестеркой» в деле, которое я когда-то расследовала. Похоже, что и сейчас его роль была не больше. Но по своему сыскному опыту я знала, что от «шестерок» можно получить больше информации о тузах, чем от валетов и королей. В этом была своя логика, ведь не случайно в некоторых карточных играх шестерки бьют тузов. Эта мысль меня вдохновила.
Буренков вернулся из ванной в комнату, и в тот же момент зазвонил мой телефон.
— Да, я слушаю.
— Тебе повезло, Татьяна, что я сегодня в хорошем расположении духа и…
— Неужели тебя приставили к награде или к очередному званию?
— Почти. Мне подписали рапорт на отпуск…
— Как? А что же я буду делать без тебя? — засмеялась я. — Я ведь в отпуск не собираюсь, у меня может возникнуть масса вопросов, а ты будешь на даче грядки пропалывать, и никто мне на них не ответит.
— Придется оставить заместителя.
— Раз так, тогда мне придется заплатить тебе отпускные. Конечно, если ты раздобыл адресок.
— Разумеется. Я сегодня просто в ударе! Твой приятель живет в Заводском районе, причем там же, где и зарегистрирован. Большой Динамовский проезд.
— Понятно. Пока, спасибо, а отпускные чуть позже. — Я посмотрела на Буренкова и спросила: — Ну что, едешь со мной или останешься здесь ждать моих указаний?
— С тобой, и желательно через продуктовый магазин. Ты сама хоть завтракала?
— Кофе выпила, — ответила я и, чтобы окончательно разрешить свои сомнения, спросила: — Ну и все-таки, зачем ты тогда поехал за мной?
— Сам не знаю. Я ехал к Сашке, его риелторская фирма в Заводском районе находится, а увидел твою машину недалеко от заправки, развернулся и поехал за тобой. С той минуты все и пошло наперекосяк…
— С той ли? — возразила я. — Наперекосяк все пошло с того момента, когда ты согласился на просьбу своего шефа сопровождать в Москву груз.
Буренков не нашел аргументов, чтобы мне возразить. Кажется, мы стали приходить с ним к взаимопониманию, волна недоверия друг к другу отступила. Но два часа драгоценного времени было потеряно безвозвратно, а я рассчитывала выжать из каждого дополнительные минуты! «Придется активизироваться!» — приказала я сама себе.
* * *
Дима Авельянов потрудился на славу: он не только влез в фабричный компьютер, но и провел сравнительный анализ бухгалтерских документов с обоих компьютеров, хотя я его об этом и не просила. А я даже не знала, что у парня еще и талант в области бухгалтерии. Обычно скупая на похвалы, я выразила Диме свое восхищение.
— Чего уж там! Однажды я сделал программу для одного налогового полицейского, а сегодня запустил ее и… сравнительный анализ был готов. Да тут ничего сложного и нет. Даже первоклассник может сравнить два числа и понять, где прибыль больше, а где меньше. Моя программа только ускоряет процесс сравнения, — оправдывал свою инициативу Авельянов.
Я еще раз заглянула в бумаги. Финансовая картина вахрушевского мебельного производства теперь была мне ясна.
Я знала, сколько ежемесячно фабрика «Нинель» недоплачивала в бюджет. Поработав за меня, Авельянов вернул мне примерно час потраченного впустую времени. Я выплатила ему премию, Дима принял ее как должное, и мы расстались.
До того, как я обнаружила Буренкова, привязанного к кровати в его же собственной квартире, «черная» бухгалтерия фабрики «Нинель» представлялась мне единственным козырем против Вахрушева, хотя я оценивала его достоинство не выше «десятки». Теперь мы ехали к «шестерке», и две козырные карты должны были повысить мои шансы на успех. Только бы Папин-Сибиряк оказался дома!
Мы въехали в Заводской район, и я не отказала себе в удовольствии проехать мимо фабрики «Нинель», тем более это оказалось нам по пути. Примерно за квартал до проходной Буренков встрепенулся и стал настороженно поглядывать на меня.
— Да не волнуйся ты так, — попыталась я успокоить его. — Мы просто проедем мимо.
— Конечно, мимо. Только я так и не знаю, можно тебе верить или нет. — Все его заявления звучали как вопросы. — Ты ехала за Вахрушевым. Ты за ним следила или вы ехали в одно место, а когда ты увидела меня, то свернула к аптеке. Или это совпадение…
Мы проехали мимо фабрики, ничего интересного мне на глаза не попалось. Через пять минут я остановила машину на углу Огородной улицы и Большого Динамовского проезда. По моим расчетам, нужный мне дом должен был быть третьим от угла.
— Сиди здесь и не высовывайся! — скомандовала я. — Если понадобится, я позвоню тебе на мобильник.
— Будешь устраивать очную ставку с Папиным-Сибиряком? — без энтузиазма спросил Витька.
— Возможно.
— Ну уж нет! — услышала я и захлопнула дверцу.
Дом, в котором жил интересующий меня уголовник, был очень похож на ветхую лачугу в заброшенной деревеньке и никак не вписывался в ряд аккуратных особняков, располагавшихся на этой стороне улицы. Я поправила тяжелую сумку, оттягивающую плечо, и тут из деревянного туалета, находящегося рядом с покосившимся забором, вышел Папин-Сибиряк. Я его узнала сразу, но вот сама надеялась на то, что он меня не признает.
— Вам чего, дамочка? — спросил хозяин лачуги.
— Я проверяю показания электросчетчика, — мгновенно нашлась я.
— Проходите, — без эмоций ответил верзила и открыл скрипучую калитку.
Я зашла в палисадник, заросший бурьяном, Папин-Сибиряк закрыл калитку на щеколду и, оглядев меня с пристрастием с головы до ног, первым зашагал к дому. В тени у порога дремал лохматый пес подзаборной породы — при моем приближении он очнулся, приподнял голову и для порядка пару раз гавкнул.
— Нос, перестань, дамочка пришла по делу, — сказал хозяин, и дворняжка замолчала.
В отличие от бультерьера по кличке Лорд, этот беспородный пес показался мне таким умным и милым, что даже захотелось Носа погладить.
Дверь в сени была открыта, Папин-Сибиряк галантно пропустил меня вперед, а когда я зашла внутрь, он вдруг резко дернул меня за руку.
— Вот, счетчик-то здесь, в сенях!
У меня отлегло от сердца — я-то подумала совсем о другом и едва не выдала себя.
— А где книжка? — спросила я, всматриваясь в цифры на счетчике.
— Сейчас, — ответил Папин-Сибиряк, открыл дверь в комнату, перешагнул через порог и стал рыться на полке недалеко от двери.
Он стоял ко мне спиной, и я моментально определилась, как поступить. Я тоже перешагнула через порог, бегло оглядела пустую комнату, убедилась, что Папин-Сибиряк живет здесь один, достала из сумки пистолет и приставила его к пояснице верзилы.
— Так, если хочешь остаться живым, будешь отвечать на мои вопросы, — тихо, но внятно проговорила я и подтолкнула его дулом пистолета.
— Не понял, — ответил Папин-Сибиряк. — Ты кто?
— Еще одно слово не по теме, и ты — труп! Понял? — чуть громче сказала я.
— Да, — пробурчал хозяин лачуги.
— Какую начинку зашивают в диваны? — начала я с самого главного для себя вопроса.
— Не знаю, о чем ты.
— О диванах фабрики «Нинель».
— Правда, не знаю.
— А зачем в понедельник вечером ты и твой рыжий дружок связали человека в его же собственной квартире и вкололи ему снотворное?
— Не знаю.
— Зато я знаю. Для того, чтобы твоя жизнь быстрее закончилась. У меня пистолет с глушителем, никто не услышит, как я выстрелю. Похоронить-то тебя есть кому?
— Я не знаю, зачем мы это сделали. Васька Рыжий попросил подсобить. А зачем, я не в курсах.
— А развязывать его вы вместе собирались?
— Да, Васька Рыжий меня и об этом просил.
— Когда вы с ним встречаетесь и где?
— Здесь, он должен за мной заехать, — как-то неуверенно сказал Папин-Сибиряк.
— Когда?
— Не знаю. Сказал, жди весь день дома.
— А где можно найти Ваську Рыжего?
— Не знаю, у него мобила.
— Номер!
— На память не знаю, больно длинный, он у меня записан, там… — Папин-Сибиряк мотнул головой к другой стене комнаты, а потом вдруг брякнул: — Вспомнил!
— Говори номер, придурок. То он помнит, то не помнит, — разозлилась я.
— Я не номер вспомнил, а тебя… Ты — частная детективша, да?
Такой поворот событий никак не входил в мои планы. Я надеялась, что Папин-Сибиряк меня все-таки не узнает. После того расследования прошло много времени, я изменила прическу и даже цвет волос, к тому же на мне сейчас были темные солнцезащитные очки, которые я не сняла даже в сенях дома.
— Отвечай только на мои вопросы, — сказала я и снова подтолкнула уголовника дулом пистолета.
— Хорошо, раз ты не из милиции, я отвечу. Не Васька Рыжий ко мне прийти должен, а я к нему… в три часа.
— Врешь опять?
— Нет, истинная правда. Я завязать хочу. Мой папаня на зоне откинулся, а я жить хочу и умереть в старости по-человечески. А Васька Рыжий вцепился в меня клещами и завязать не дает.
— Не верю! — настойчиво повторила я. — Снотворное тому человеку ты самолично вкалывал, и Васька Рыжий тебя не заставлял из-под палки это делать. Так что не тяни резину, выкладывай все как есть. Если ты надеешься, что сюда кто-то пожалует и спасет тебя, то ошибаешься. За домом следят мои люди, и если они увидят, что гости к тебе направляются, остановят их…
Я сочиняла на ходу малоправдоподобную историю, но другого выхода у меня просто не было. Визит к Папину-Сибиряку был почти спонтанным, совсем непродуманным и неподготовленным, и я не узнавала сама себя. В этом деле я, кажется, переоценивала свои возможности. Огромный детина, к спине которого был приставлен заряженный пистолет, правда, на предохранителе, не спешил колоться.
— Убери пушку, я знаю, что ты не выстрелишь. Ты же слишком умная для этого. Это я дурак совершил однажды глупость, а дальше… Мой папаня хотел из меня человека сделать, — чуть не плача говорил верзила, настоящего имени которого я не помнила, а может, и не знала никогда. — Он меня в медицинский определил за большую взятку… Папаня хотел, чтобы я его грехи замаливал. Он-то двух человек на тот свет отправил, а скольких здоровья лишил, сам не помнил. А я должен был, по его мнению, лечить людей. Короче, умею я уколы делать, научили в институте. А Васька не умеет, он даже на героин перейти не может, шприца боится…
— Так он что же, наркоман? Васька-то Рыжий?
— А кто ж еще! Сейчас все наркоманы…
— Выходит, и ты тоже? — спросила я, но вовсе не из любопытства, а потому что не могла ни на что решиться и, увы, тянула время.
— Это ты так решила, но я сам не считаю себя наркоманом. Брошу! Вот завяжу со всем разом и начну новую жизнь. Папаня так этого хотел!
Я подумала о том, что кличку Папин-Сибиряк дали ему не зря — парень постоянно ссылался в своих наивных речах на папаню. Несмотря на внушительный внешний вид и уголовное прошлое, хозяин лачуги производил на меня впечатление папенькиного сыночка, нуждающегося в отцовской опеке. Моя интуиция подсказывала мне, что Папину-Сибиряку можно верить, а потому можно было убрать пистолет, тем более моя рука уже затекла от напряжения. Мне казалось, что я здесь нахожусь уже целую вечность, и все пока впустую.
— Хорошо, — сказала я и опустила руку, — иди садись в то кресло и рассказывай все, что знаешь.
Я отошла на шаг назад и, не теряя бдительности, позволила верзиле принять удобную для доверительного разговора позу. Я была уверена, что хоть что-нибудь, но он должен знать о Вахрушеве и таинственных погрузках по средам на мебельной фабрике «Нинель».
Папин-Сибиряк усиленно напрягал свои мозги, это было заметно по его озабоченной физиономии, стараясь припомнить все детали: от просьбы Васьки Рыжего помочь в одном деле до последнего стакана самогонки, выпитого, чтобы отметить удачно проведенную в понедельник операцию.
Из всего того, что вспомнил и поведал мне Папин-Сибиряк, я поняла, что усыпить, да еще и связать Буренкова придумал сам Васька Рыжий. Кто-то, скорее всего Вахрушев, дал задание Ваське проследить за черной «десяткой» и заблокировать ее водителя до вечера среды, чтобы тот не делал лишних движений. Васька вроде бы перебрал несколько вариантов, как заблокировать человека, не причинив ему особого вреда, с кем-то советовался и где-то раздобыл нужное лекарство. Казалось, Папин-Сибиряк на самом деле больше ничего не знал. Он просто не смог отказать своему дружку в его просьбе — помочь усыпить Буренкова. А вот точно когда и каким образом его придется развязывать, Папин-Сибиряк не знал. Они с Васькой Рыжим изрядно напились, и мой собеседник сейчас думал: если дружок забудет и не зайдет за ним, то будет даже и хорошо. Судьба Витьки Буренкова его совершенно не волновала, зато своим собственным будущим Папин-Сибиряк был здорово озабочен.
— Помоги мне завязать, засади Ваську Рыжего, — попросил вдруг он.
— Я не против, чтобы твой дружок сел, — благосклонно ответила я, — однако дело здесь вовсе не в Ваське Рыжем. Тот сядет, а к тебе придет другой, и ты не сможешь ему отказать. Все дело в тебе самом!
На туповатом лице моего собеседника отразилось изумление, глаза выпучились, а рот чуть приоткрылся. Прописная истина не воспринималась Папиным-Сибиряком как аксиома. Он ждал от меня каких-то доказательств, примеров из моей детективной практики или хотя бы из популярных кинофильмов, но я отказалась от пустого разглагольствования, будучи уверенной, что Папин-Сибиряк так ничего и не поймет.
Он дал мне номер сотового телефона Васьки Рыжего, и я поняла, что пора уходить. Да уж, нечего тратить здесь мое драгоценное время на «педагогическую» работу.
— Так, полчаса не вставай с этого кресла! Ваське Рыжему обо мне ни слова, иначе отправишься в лучшем случае снова на зону, а в худшем — к своему папане. Понял?
— Хорошо, — покорно ответил Папин-Сибиряк.
Я не стала связывать хозяина покосившегося домишки. Но не потому, что не хотела уподобляться вахрушевским прихвостням. Иногда и я напрочь забывала о благородстве. Просто подумала: если Васька Рыжий все-таки пожалует сюда, то связанный Папин-Сибиряк точно расколется. А так можно было надеяться, что все обойдется.
Я вышла из комнаты полубоком, не переставая следить за хозяином. Он не шевелился. Затем я закрыла за собой дверь в сени, ускорила темп и почти выбежала на крыльцо.
Прямо у порога лежал Нос, я едва не наступила на него. Дворовый пес встрепенулся, оценивающе посмотрел на меня, его собачий взгляд был вовсе не злобным. Я была уверена, что Нос меня пропустит. Так и случилось. Пес удовлетворил свое любопытство, положил голову на доски и даже перекинул хвост на левую сторону туловища, чтобы освободить мне дорогу, и я без опаски прошла мимо него.
Я еще раз убедилась, что собаки повторяют характер своих хозяев и даже внешне похожи на них. Беспородный Нос был размером с крупную овчарку, но по характеру слабоват, сторож из него получился неважный. Верзила Папин-Сибиряк казался мне под стать своей собаке — таким же тюфяком. А вот бультерьер Лорд внешне похож на Николая Константиновича, столь же некрасивый и злобный. Я удивлялась только тому, что и рыжеволосая пышнотелая Нинель ладила с этой собакой-свиньей. Мне казалось, что ей по внешнему виду подошел бы больше всего, например, абрикосовый пудель. «А по характеру?» — спросила я себя. Внутренний мир Нины Федоровны был для меня пока загадкой.
Уволенная с фабрики молодая женщина говорила о ней как о монстре, а Цыпкин, директор рекламного агентства «Экватор-плюс», — как о настоящей бизнес-леди, способной и подчинять себе людей, и улаживать различные конфликты. Мне даже захотелось с ней познакомиться, чтобы разгадать ее загадку, но пока этот момент еще не подошел. Сначала мне было необходимо побеседовать с дружком Папина-Сибиряка.
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9