Глава 7

Витька был явно недоволен тем, что я бросала его одного. Он пытался меня уговорить остаться, даже спел куплет известного романса, но я не изменила своего решения. Более того, мне пришлось закрыть Буренкова на ключ, чтобы он не сделал нового необдуманного поступка. Витька понял, что снова стал заложником, только тогда, когда уже не смог ничего изменить. Чтобы успокоить его, я позвонила ему со своего мобильника. Он долго не брал трубку, но в конце концов решился. Разговор был тяжелым, но мне все же удалось убедить своего приятеля, что я так поступила для его же блага.

Я подъехала к своему второму дому, сгорая от нетерпения прослушать телефонные разговоры Николая Константиновича и Нины Федоровны. Уже в подъезде меня как электрическим током поразила мысль о том, что девчонка, сидящая на скамейке у соседнего подъезда, уже когда-то мелькала на моем пути. Я мгновенно развернулась и стала быстренько спускаться со второго этажа вниз. Меня ничуть не удивило, что эта особа уже стояла около моей «девятки». Мы на мгновение встретились взглядами, она резко развернулась и бросилась наутек. Естественно, я рванула за ней. Расстояние между нами увеличивалось, бежать на каблуках по выщербленному асфальту было жутко неудобно. А та, которую я догоняла, была обута в кроссовки — наверняка знала, что в случае чего ей придется спасаться бегством. Надо признать, она была еще совсем молоденькой — лет восемнадцати, не больше, и находилась в хорошей спортивной форме.

Я боялась, что она прыгнет на ходу в какой-нибудь автобус, и тогда я упущу ее, поэтому активизировала все свои возможности и увеличила скорость. У меня открылось второе дыхание, я уже перестала чувствовать высоту каблуков, и расстояние между мной и беглянкой стало уменьшаться. Похоже, девчонка не рассчитала свои силы, она бежала уже гораздо медленнее и держалась рукой за правый бок.

Прохожие с интересом смотрели на эту погоню, не чиня препятствий ни ей, ни мне. Я могла бы крикнуть: «Держите ее, она воровка!», но догнать убегающую самолично было для меня делом чести.

Нас разделяло уже всего каких-то два метра, когда девчонка, как я и предполагала, запрыгнула в средние двери автобуса. Однако водитель решил подождать и меня, поэтому я также влетела в салон. Только после этого двери автобуса закрылись, и он тронулся с места.

Пассажиров было немного, и я сразу увидела среди них объект моего преследования. Как ни странно, беглянка не прошла вперед к водителю с просьбой выпустить ее наружу. Девчонка стояла на задней площадке и смотрела на меня с наглой усмешкой. Этого я никак не ожидала. Мгновенно пришла в голову мысль: бегство было лишь отвлекающим маневром. Но на нее наложилась другая мысль — девчонка не могла знать, что я вернусь во двор, а потому сценарий с погоней было спланировать невозможно.

Я подошла к девчонке, морально готовая к любой, даже самой непредсказуемой выходке.

— Здравствуйте, Татьяна Александровна, — самым невинным тоном сказала девушка. — Вы меня узнаете?

Я внимательно вгляделась в ее лицо, но не смогла припомнить где, когда и при каких обстоятельствах я с ней раньше встречалась, хотя дерзкий взгляд серо-зеленых глаз, маленькие тонкие губки с бесцветной помадой мне показались очень и очень знакомыми. Но короткая мальчишеская стрижка и три сережки в каждом ухе совершенно сбивали меня с толку.

— Не узнали, — с издевкой констатировала девица. — И не должны были узнать. Я специально изменила внешность. И мне это удалось.

— Что удалось? — уточнила я.

— Удивить вас, заинтересовать собой. Ведь так?

— Допустим, — ответила я. — И что дальше? Что ты хочешь?

В этот момент автобус остановился, и я предложила выйти и поговорить на улице. Девица согласилась.

— Я тебя слушаю, — сказала я, продолжая вспоминать, где раньше пересекались наши дороги.

— Татьяна Александровна, я хочу стать частным детективом, как вы, — нагло заявила девчонка. — Но сначала я хочу, чтобы вы взяли меня к себе в помощницы.

— Мне не нужны помощницы, я работаю одна, — отрезала я.

— Сделайте для меня исключение, я талантливая, я очень многое умею. А еще я учусь на юрфаке заочно…

— Вот и замечательно, получай образование, бери лицензию и работай частным детективом. А меня оставь в покое!

— Татьяна Александровна, вы просто были не готовы к моему предложению. Я уверена, что если вы подумаете, то согласитесь. Вы должны признать, что не каждый может так чисто сработать, как я. Вы не хотите узнать, как мне удалось проследить за вами, оставаясь незамеченной, влезть в вашу машину и даже переставить ее на новое место? Я и в квартире вашей побывала, только вы об этом еще не знаете…

— Что ты там делала? — выкрикнула я.

— Ничего особенного, просто оставила там свои следы, чтобы вы окончательно убедились в моих способностях. А когда вы подъехали к дому, я просто хотела написать на стекле мой номер телефона и закончить эту игру. А когда вы неожиданно вышли из подъезда, я сама не знаю почему бросилась бежать.

— Тебя как зовут, девочка?

— Ксения, — с чувством собственного достоинства ответила она.

Услышав ее имя, я почувствовала, что вот-вот вспомню, где мы раньше встречались. Нельзя сказать, что Ксения редкое имя, но женщины, носившие его, мне встречались не часто.

— Ты можешь себе представить, Ксения, что ты натворила? — назидательным тоном спросила я. — Помощница, называется!

— А что я натворила? — непонимающе переспросила наглая девица. — Я ничего плохого вам не сделала, только продемонстрировала свои способности. Занималась, так сказать, саморекламой.

— Ты, милая моя, третий день отвлекаешь меня от очень важных дел, из-за тебя мое расследование затягивается. Даже сейчас, вместо того чтобы заниматься нужными мне вещами, я стою и разговариваю неизвестно о чем с сопливой девчонкой.

— Я не сопливая девчонка! — заявила Ксения и даже притопнула ногой. — Неужели вы это не поняли?

— Я поняла только одно: ты без толку болтаешься у меня на пути. И больше тратить на тебя свое драгоценное время я не намерена! Прощай! — заявила я и шагнула в сторону дома.

— Татьяна Александровна, неужели этот алиментщик для вас так интересен? Вот именно на Вахрушева, по-моему, вам и не стоит тратить свое драгоценное время. Если хотите, я сама быстро решу проблему Ольгиной подружки.

Эти слова заставили меня задержаться и продолжить разговор с молодой, да ранней «помощницей». Ксения повернулась ко мне в профиль, и вот тут я узнала ее — по вздернутому носику.

Передо мной стояла младшая сестра Терентьева. Теперь мне многое стало ясным. Наверное, Ольга Яковлевна забыла, что посвятила в свои планы относительно школьной подруги не только мужа, но и его младшую сестру Ксюшу.

Да, нам доводилось встречаться раньше, когда я расследовала убийство старшей сестры Терентьева. С Ксенией я беседовала только раз, она была вне моих подозрений, поскольку у нее имелось неопровержимое алиби и не было никаких мотивов, чтобы отправить на тот свет свою родную сестру. Но именно эта девчонка намекнула мне, что убийца — не кто иной, как ее муж. Ее версия сначала показалась мне нелепой, но в конце концов я сама пришла к ней, нашла неопровержимые доказательства вины Ларисиного муженька и сдала его милиции. О Ксении я больше и не вспоминала. И вот теперь я начала понимать, что у девчонки на самом деле незаурядные детективные способности, однако это отнюдь не означало, что я могла бы взять ее к себе в помощники. У меня просто пропали все негативные чувства к ней, но я старалась не показать ей свое отношение.

— Я вижу, что теперь вы узнали меня, — словно читая мои мысли, произнесла Ксения.

Я не стала отказываться от очевидного и призналась:

— Да, узнала. Ты здорово изменилась за это время. Неужели тебе не жаль своих роскошных волос?

— Жаль, — призналась девушка. — Но я старалась изменить свою внешность.

— Глупенькая, — вполне доброжелательно произнесла я. — Знаешь, я не буду тебе ничего обещать, но возьму на всякий случай твои координаты. Если мне когда-нибудь понадобится твоя помощь, то я непременно к тебе обращусь. Но ты, Ксюша, должна мне пообещать, что впредь не будешь заниматься никакой самодеятельностью. Обещаешь?

— Обещаю, — покорно ответила Ксения. — А вы уверены, что сейчас вам не нужна моя помощь?

— Уверена. Пока у меня не возникает никаких проблем. Я сама прекрасно справляюсь с делом «алиментщика Вахрушева». Ну, давай мне свой телефончик.

Ксения записала черным маркером на какой-то бумажке свой телефон, и мы с ней вполне дружелюбно расстались. Правда, я была на сто процентов уверена, что ее помощь мне никогда не понадобится. Зато девочка, кажется, была вполне удовлетворена таким исходом нашего незапланированного общения.

Когда я вошла в квартиру, меня действительно ожидал в прихожей сюрприз. На полу на блюдечке с голубой каймой лежала фотография… Николая Константиновича Вахрушева. Если бы я абсолютно случайно не бросила возле дома взгляд на Ксению, не услышала бы свой внутренний голос, требовавший немедленно выйти из подъезда, не догнала бы Терентьеву-младшую и не поговорила с ней, то ее последней выходкой я была бы сражена наповал!

Да, я нашла мужество признаться в этом самой себе, но вряд ли сказала бы то же самое кому-то другому. И особенно — Ксении.

Несомненно, молодая Терентьева обладала неординарными способностями, но все равно, даже признав данный факт, брать ее себе в помощницы я не собиралась. До сих пор я сама прекрасно справлялась со всеми делами, а уж в том, что Вахрушев почти у меня в руках, сомнений не оставалось. Завтра вечером я рассчитывала закрыть это дело.

Мне было ясно, что Ксения узнала о том, чем я сейчас занимаюсь, от своих родственников, от старшего брата Владимира или от его жены Ольги. Причем, скорее всего, от нее, потому что Ксения сфотографировала меня около магазина «Кокетка» в воскресенье утром, когда Владимир еще ничего не знал о том, что ко мне обратится Лидия Петровна. Можно ли верить Ольге Яковлевне, тому, что она говорит? В этом я теперь сильно сомневалась. Я ведь спрашивала ее, в курсе ли кто-то еще о моем расследовании, и она ответила отрицательно. Теперь же выяснилось, что ее золовка Ксения оказалась весьма осведомленной.

Я подняла с пола тарелку и взяла в руки фотографию Вахрушева. Вдруг меня пронзила мысль о том, что во все поступки Ксении вложен глубокий смысл. Возможно, теперь она хотела сказать, что знает о Николае Константиновиче больше меня и может преподнести мне информацию о нем на блюдечке с голубой каемочкой. Хотя, если бы наш разговор не состоялся, я бы, войдя в квартиру и обнаружив фотографию, решила, что все прочие выходки имеют прямое отношение к Вахрушеву.

Я всматривалась в лицо этого человека, и он мне казался жутко неприятным. Маленькие, далеко посаженные друг от друга глазки точно скрывали от окружающих истинные намерения хозяина, а квадратная челюсть говорила о его деспотизме. На той фотографии, которую мне дала Лидия Петровна, он был моложе, и черты лица еще так не кричали о его скверной душе. Я пришла к выводу, что за семь лет жизни в Тарасове Вахрушев не только не стал выглядеть презентабельнее, а наоборот — в его внешности появилось нечто отталкивающее.

Потом я вспомнила про мои магические двенадцатигранники, которые рассказали мне о том, что мой противник блефует. Скорее всего, Ксения ничего экстраординарного о Вахрушеве не знает, кроме того, что я им интересуюсь. Она наверняка блефовала, чтобы я взяла ее под свое крыло.

«Довольно! — сказала я себе. — Я опять уйму времени потратила на эту девчонку. Пора действовать по своему плану!»

Первый телефонный звонок из своей квартиры сделала Нина Федоровна, крайне озабоченная состоянием своего четвероногого друга. Она звонила какому-то Сергею Николаевичу, вероятно ветеринару, и жаловалась, что Лорд — надо же, какой благороднейшей кличкой звалась противная свиноподобная псина! — безрадостно встретил ее, скучает и даже отказывается от ужина. О рассыпанной пряной смеси не было сказано ни слова, из чего следовал вывод: Нинель Вахрушева никак не увязала пряности с недомоганием своей любимой собачки. Мое посещение квартиры не было обнаружено, так что на сей счет мне можно было не переживать.

Затем Вахрушевым позвонил мужчина, и трубку сняла Нина Федоровна. Они долго обменивались любезностями, справлялись о здоровье друг друга, говорили о погоде, о даче. Потом мужчина спросил, дома ли Николай, а Нинель ответила, что муж должен подъехать с минуты на минуту. Этот разговор был для меня совершенно пустым, я даже не узнала имя звонившего. Скорее всего, он был каким-нибудь соседом по даче, а не сообщником в вахрушевских махинациях.

Был уже очень поздний вечер, а телефон в квартире директора мебельной фабрики «Нинель» молчал. Я такие надежды возлагала на свой «жучок», но и в домашней обстановке Вахрушевы оказались не из болтливых! Я даже не знала, вернулся ли Николай Константинович домой или нет. Мне волей-неволей пришлось заняться изучением документов, переписанных с домашнего компьютера Вахрушевых.

Перед моими глазами мелькало множество цифр, которые никак не хотели укладываться в голове, уставшей от послеобеденного калейдоскопа событий. Я поняла, что без чашки крепкого кофе не смогу «отделить зерна от плевел», поэтому отложила бумаги в сторону и направилась в кухню. Едва я подумала о том, что Буренков наверняка пристыдил бы меня, заглянув в мой холодильник, раздался телефонный звонок. Я сняла трубку и услышала Витькин голос:

— Танюша, может быть, ты все-таки вернешься? Мне так плохо здесь одному…

— Я не просила тебя остаться, когда ты уезжал в Москву.

— Значит, это месть? — перебил меня Буренков.

— Не говори глупостей, — оборвала его я. — Меня удивляет, что ты до сих пор не понял, в какой переплет попал. Я очень прошу тебя, Витя, не мешай мне. Я должна как можно быстрее во всем разобраться. Спокойной ночи, отдыхай. Завтра утром я тебе позвоню.

Буренков тяжело вздохнул и повесил трубку.

Я стала варить себе крепкий кофе, а мысленно перечислять все то, что могло быть начинкой в мягкой мебели «Нинель»: оружие и боеприпасы, драгоценности, деньги, возможно валюта, да еще и фальшивая, наркотики… Чтобы это ни было, в моих руках оказывался хороший крючок, на который можно было поддеть Вахрушева и выставить ему свои требования. В голову пришла шальная мысль, что неплохо бы использовать Витьку Буренкова в качестве инструмента давления на Николая Константиновича. Я еще не знала, как именно такое проделать, но интуитивно чувствовала, что просто необходимо использовать факт его участия в механизме загадочного вахрушевского бизнеса.

Нет, я не хотела подставить Буренкова на расправу ни здешнему «мебельных дел» мастеру, ни его московскому боссу. Надо было придумать такой ход, чтобы сразу сделать два дела: помочь и Лидии Петровне, и Витьке.

Идея показалась мне настолько удачной, что забивать голову данными из бухгалтерских отчетов мебельной фабрики «Нинель» мне совсем расхотелось. Работа с цифрами всегда казалась мне такой скучной!

Около полуночи в квартире Вахрушевых раздался телефонный звонок. В ожидании сенсации я замерла.

— Слушаю, — ответил мужской голос, вероятно принадлежавший Николаю Константиновичу.

— Я не разбудил? — спросил также мужской голос, но с акцентом, вроде бы азиатским.

— Нет, я еще не ложился. Что-то случилось? — голос Николая Константиновича звучал неуверенно. Казалось, он находился в предчувствии беды и ему было не до сна.

— Дорогой, мне кажется, тебе надо расширять производство, — обладатель акцента сделал значительную паузу. — Ничего, если ты одну ночь не поспишь и подумаешь, как тебе завтра выполнить две нормы…

— Что?! — недовольно воскликнул Вахрушев. — А раньше предупредить нельзя было!? И так…

— Что такое, дорогой, у тебя возникли проблемы?

— Нет, нет, — заюлил Николай Константинович, но я поняла, что он имел в виду Буренкова.

— Вот и хорошо. Передавай от меня горячий привет своей дражайшей половине. А она, кстати, не спит?

— Спит, — моментально ответил Вахрушев.

— Ну тогда иди к ней. Уверен, Нинель подскажет тебе правильное решение.

Послышались короткие гудки.

Звонок оказался не слишком многословным, но очень содержательным. Я поняла, что Вахрушев находится в зависимости от только что звонившего ему человека, раз тот позволяет себе звонить в ночное время и давать рекомендации. Мне показалось, что говоривший с акцентом мужчина неспроста поинтересовался Нинелью: либо он считал ее гораздо умнее и предприимчивее Вахрушева, либо Николая Константиновича шантажировали его женой. В словах собеседника Вахрушева явно содержался какой-то подтекст, их нельзя было понимать буквально. Только одно было ясно: завтра Вахрушеву предлагалось сделать две нормы.

Я знала, что по средам после дневной смены на фабрике шла таинственная погрузка мягкой мебели. Вот к такой и должен был подъехать Буренков, а он, ничего не зная, приперся в понедельник.

Я обдумывала и обыгрывала ситуацию со всех сторон и вдруг поняла, что мне катастрофически не хватает времени до завтрашнего вечера, но его слишком много до следующей среды. Мне совершенно не хотелось тратить на это дело еще одну неделю. Так долго я не занималась даже громкими убийствами, а уж посвятить столько времени алиментщику Вахрушеву — да это ж не уважать себя!

Тем не менее я решила лечь спать, ночью все равно нельзя ничего предпринять, а потому стоило просто хорошенько выспаться. Я чувствовала, что завтра мне придется выжимать из каждого часа как минимум семьдесят минут, если не более. Я завела будильник, выключила свет и легла в постель…

Я выбежала из дома в восьмом часу утра, открыла машину, села за руль и вдруг увидела на передней панели фотографию Витьки Буренкова. Уж теперь, после разговора с Ксенией Терентьевой, новых сюрпризов от нее я не ожидала! Девчонка явно переигрывала, а потому начала меня раздражать. Я решила, как только выдастся свободная минутка, позвонить Ольге Яковлевне и серьезно поговорить с ней о Ксении, спросить, почему она скрыла, что золовка в курсе моего расследования, и потребовать, чтобы родственники ее урезонили.

А пока я ехала на свою вторую квартиру, где заточила Буренкова. На сегодняшний день я отводила ему очень большую роль. Дверь квартиры я открыла почти неслышно. Но каково же было мое изумление, когда в прихожей меня встретили два человека: Витька и Ксения! Он выглядел виновато и даже жалко, а она… она смотрела на меня с видом триумфатора, вызывая во мне растущую волну негодования. Из кухни выбежал бультерьер по кличке Лорд, а коротко стриженная брюнетка Ксения на моих глазах стала превращаться в рыжеволосую Нинель…

В этот момент зазвонил будильник. Я отчетливо запомнила сон, который явился как бы продолжением моих раздумий. Со мной такое случалось и раньше — во сне я видела то, о чем думала вечером, но отнюдь не ответы на неразрешимые вопросы. Предсказывать будущее мне помогали только мои магические двенадцатигранные кости. Я верила им безоговорочно, поэтому не сомневалась, что мое расследование будет успешным и надолго не затянется, а молодая, да ранняя Ксения всего лишь блефует.