Глава 6
Конечно, навстречу опасностям я постаралась одеться незаметно. Самыми идеальными учителями в этом деле – незаметности одежды – испокон веку являлись разные там киллеры. Правда, киллер – новая профессия. Поэтому испокон веку их не наблюдалось. Но уже за короткое время своего существования они полностью сумели обучить нас незатейливой одежде.
Вот и я постаралась одеться в черное. Черная шапочка, черная курточка и черные джинсы. Завершить туалет могли бы черненькие очки, но смеркалось. Да и погода стояла дождливая. А значит, нормальные киллеры не ходят в черных очках.
Одежду я выбрала для растворения в толпе удачную. Оказывается, большинство моих сограждан именно так и одеваются. Наверное, половина из них работает киллерами, а оставшиеся подвизаются, подобно мне, на плодоносной ниве частного сыска. Я успешно затерялась в толпе черных джинсиков, курточек и шапочек. Войдя в подъезд, я убедилась, что Бориса не нашли. Милиция покой дома еще не побеспокоила. Дом находился в состоянии полной безмятежности и невинности. Он готовился к ночному отдыху.
В квартире, так меня интересующей, в данный момент было темно и тихо. Дверь осталась незапертой. Я толкнула ее тихо, стараясь не скрипеть. Огляделась. Никто за мной не следил. Подъезд напоминал вымершие руины. Поэтому я вполне успешно просочилась внутрь. Там я по законам жанра надела перчатки, закрыла плотные шторы и достала крошечный фонарик.
Интересно, что я могу здесь найти? Отвратительного Бориса я увидела и так. Лежит как лежал. Ничего не изменилось. В тех же ботинках. Запах вокруг отвратительный. Похоже, перед смертью убиенный все-таки успел насладиться жизнью сполна…
Я зажгла фонарик и прошла на цыпочках в его комнату. Там стоял невыветриваемый запах табака и спирта. К этому не самому лучшему аромату примешивался омерзительный запашок нестираного белья и дорогих мужских духов. Не самая приятная смесь ароматов, но придется потерпеть. Тихонечко подойдя к столу, я увидела разложенные на нем конверты. На каждом конверте стояло имя. Имена все мне встречались женские, но один раз я натолкнулась на мужское. Все эпистолярное собрание отвратительного Бориса было запечатано. Подумав, собрала конверты и запихнула их в собственную сумку. Тем более что на двух мне встретилось хорошо знакомое имя: Светочка… Больше ничего интересного не нашлось. Я решила, что пора сматываться из гиблого места. И уже выключила фонарик, как вдруг явственно услышала тихий скрип. Кто-то открывал дверь… Тихо так, стараясь не шуметь и не привлекать к себе излишнего внимания. Послышался легкий скрип половицы. Кто-то пытался войти в квартиру. И по этому тихому скрипу я догадалась, что этот «кто-то» совсем не желает быть замеченным. И подозревает отсутствие здесь хозяина.
Я вжалась в стену. К счастью, между шкафом и стеной была маленькая щель, в которую я и постаралась просочиться. Теперь можно было увидеть того, кому, как и мне, показалось любопытным таинственное наполнение конвертов, аккуратно покоящихся на Борисовом столе.
* * *
Сначала я услышала тихий всхлип. «Наткнулись», – удовлетворенно подумала я. Голос, издавший всхлип, мне показался знакомым. Потом тот же голос чертыхнулся, и я услышала осторожные шаги. Шаги направлялись в комнату, гда я уже заняла вакантное место.
«Вот тебе и опасности», – подумала я. И что за личность такая Борис, если после смерти он вызывает к себе такой живой интерес? Шаги остановились. Я догадалась, что таинственный посетитель находится перед дверью. Однако какое у него мужество! Наткнулся на труп и продолжает свою экскурсию… Ну ладно я, у меня надобность крайняя. Значит, у моего соперника по поискам тоже крайняя надобность…
Стой, Танечка… А ежели это убийца?
Мысль эта мне не понравилась. Я облизнула губы. Встречаться с убийцей мне не хотелось, честно скажу.
Не то чтобы страшно, а не входило это мероприятие в мои планы.
Дверь тихонечко пискнула, и на пороге возник силуэт. При виде загадочного призрака у меня чуть не вырвался удивленный вздох. На пороге стоял Леша.
* * *
Я затаила дыхание. Ну и ситуация! Я не ожидала увидеть его здесь. Впрочем, думаю, он тоже удивится, когда меня увидит. Конечно, я постараюсь, чтобы это случилось попозже…
Леша прокрался на цыпочках к письменному столу и проделал то же самое, что ранее делала я. То есть порылся в бумагах. Ему явно повезло куда меньше, чем мне. Потому что, не найдя нужной бумаги, он застонал. Найти бумагу он не мог. Потому что, как я догадалась без особенного труда, он искал именно то, что я уже обнаружила и держала в собственных руках.
Конверт. Вернее, один из конвертов.
Я кашлянула. Леша застыл. Я напугала его. Спина Леши напряглась. Он очень медленно повернулся в мою сторону. И, заметив мой прелестный силуэт, ужасно испугался. Отскочил в сторону и закрыл голову руками. Я удивилась. Бить его по голове в мои планы не входило… Поважнее дела можно найти. Поэтому я тихо позвала его. Он узнал мой голос и немного успокоился. Но предпочел остаться на достаточном расстоянии.
– Это вы его убили? – поинтересовался он. Я подумала: не стоит ли мне немедленно обидеться? Заподозрить меня, такую воспитанную леди, в убийстве… Фи, как можно-с!
Но, поразмыслив, я подумала, что никакая иная мысль и не могла прийти в голову перепуганному подростку, только что пришедшему грабануть квартиру и обнаружившему труп хозяина.
– Нет, – честно призналась я.
– А что вы тут тогда делаете? – подозрительно спросил обнаглевший подросток.
– Тебя жду, – огрызнулась я, – и распиваю чаи с отвратительным Борисом.
– Нет, правда?
– Что здесь делаю я, мне понятно. А вот что ты здесь делаешь? – спросила я голосом немного озверевшей Мэри Поппинс.
Он растерялся. Мой вопрос явно был почтен неуместным и бестактным.
– Я… Ищу одну вещь.
Что ж, доля правды в этом есть… Я показала конверт:
– Эту?
Он вытаращился на конверт. И протянул к нему дрожащие, вожделеющие руки. Боже ты мой, сколько страсти таится в юношеских душах!
Я убрала конверт и спокойно сказала:
– Нам пора отсюда убираться. А разговаривать с тобой я буду только у себя в квартире. Потому как там меня ожидают две дамочки нежного школьного возраста, одна из которых явилась в мой дом с расцарапанной физиономией.
– Светка? – шепотом спросил Леша и горестно простонал:– Опять…
– Мне ужасно надоели ваши тайны, – поморщилась я, – и сегодня я намерена узнать как можно больше. Даже если придется пытать вас с помощью испанского сапожка. Или установить в моей квартире дыбу… Пошли.
С этими словами я двинулась к выходу. Однако выйти из квартиры без приключений мне не удалось. Дверь распахнулась. В коридоре вспыхнул свет. И мы оказались нос к носу со здоровенным амбалом и сопровождающей его синюшкой, ранее собиравшейся убить Бориса, к которому так хорошо приклеился эпитет «отвратительный».
От удивления у амбала отвисла квадратная челюсть, отчего он стал похож на поющего Кобзона. А синюшка отчего-то взвизгнула детским голоском и растерянно оглянулась на грозного спутника.
– Чего это вы тут делаете? – осведомилась я уверенным голосом.
Сначала амбал растерялся от моей наглости. Я же использовала свой любимый приемчик – лучший способ обороны, как известно, нападение. К физическому нападению я тоже приготовилась. Амбал пришел в себя, здраво рассудил, что мы не имеем отношения к органам власти, и грозно прорычал, что «щас он мне покажет, как надо со старшими вести беседу». Угрожающе набычившись, отчего его крутой, не обремененный мыслительными процессами лоб навис над маленькими и отчего-то выпуклыми глазками, он двинулся прямо на меня. Картина, наверное, получилась страшная. Стоит моя хрупенькая фигурка, а на меня движется этакий паровоз. Амбал, надо думать, тоже воображал себя ужасно страшным. Поэтому, когда я уверенно и умело врезала ему костяшками пальцев в солнечное сплетение, он ойкнул и согнулся. Замерев в такой нетипичной для него позе, тихо выругался. Его злобный взгляд я встретила с холодной насмешкой.
– Ну? – осведомилась я. – Может быть, ты меня пропустишь? Или продолжаешь быть невежливым мальчиком?
Он снова сделал попытку преградить мне путь. Синюшка, заметив мой выпад, заставивший несчастного охнуть и осесть на пол, взвизгнула и рванулась на меня, выставив свои длинные грязные когти. Отчего-то мне показалось, что она похожа на гигантскую летучую мышь. Растерянный Леша пришел в себя и влетел между нами, приняв странную стойку. Он зажмурил глаза и исступленно молотил воздух. Наверное, это он почерпнул из фильмов. Я сдержала смех и, оттолкнув его легонько своим хрупким плечиком, откинула грязную дамочку к стене. После этого коротко бросила Леше:
– Пошли!
Он последовал за мной. Я хладнокровно перешагнула через равнодушный ко всему труп и вышла на лестничную клетку. Леша вылетел за мной. Я обернулась. Он был смертельно бледен. Я поняла, что его сейчас начнет тошнить. Только этого мне сейчас не хватало.
Я проверила сумку. Слава богу, она висела, перекинутая через плечо, а значит, все было на месте.
– Быстрее… – приказала я бедному ошалевшему спутнику.
Сама я сбежала по лестнице достаточно стремительно. Леше такой бег удавался с трудом. Его ноги от пережитых кошмаров стали абсолютно негодными к употреблению.
Мы довольно долго бежали по темной улице, и, только когда я поняла, что странный дуэт нас не преследует, я успокоилась и прижалась к холодной стене.
Леша стоял напротив меня и дышал, как астматик в период тяжелого приступа.
– Они могут сказать милиции, – прохрипел он.
– Во-первых, – сказала я, – в том, что я не убивала Бориса, я уверена на сто процентов. В том, что и ты этого не делал, – на девяносто. А во-вторых, они ни в какую милицию ничего сообщать не станут. Они боятся, что туда можем побежать мы. Поскольку на девяносто девять процентов отвратительного Бориса пришили именно они. То есть – она. А амбал пришел ей помочь убрать тело. Или они хотели найти то же, что искали мы. Так что можешь не волноваться.
– Не волноваться?! – Кажется, Леша впервые столкнулся с настоящей жизненной трудностью. Я небрежно повела плечом.
– Как хочешь… Можешь и поволноваться, если тебе этого хочется… Мне надо спешить. Меня ждут. Так что давай шевелить конечностями. Надеюсь, ты поведаешь мне, чем занимался отвратительный Борис на досуге.
– Так вы ничего не знаете? – Он выглядел потрясенным. – Зачем же вы там были?
– Интуиция, батенька, великая вещь… А вот что там делал ты?
Он покраснел. Кажется, мой вопрос был бестактным.
– Ну? – требовательно спросила я.
– Мне нужно было кое-что с ним обсудить…
– Скажи спасибо, что я спешу, – процедила я сквозь зубы. – Будь у меня побольше времени, я бы вмазала тебе за все ваши дурацкие тайночки!
С этими словами я развернулась и быстро пошла в сторону своего дома, где я надеялась наконец-то узнать тайну смерти Володи Пономарева.
* * *
Дома я успокоилась окончательно. Девицы были еще у меня. Света пришла в себя, и Саша отпаивала ее чаем. Она промыла ей ссадины, но вид Светы все-таки оставлял желать лучшего.
Леша застыл, увидев ее распухшее личико, и, простонав: «О господи! Света…», рванулся к ней и, как в рыцарских романах, пал перед дамой сердца на колени, целуя ее руки и плача… Впрочем, насчет плача я переборщила. Он все-таки современный юноша. Но как бы красиво получилось, если бы он уронил на ее тонкие и нежные ладошки скупую мужскую слезу!
Я дождалась окончания слез, стенаний и рассказа о найденном трупе и, когда страсти наконец-то все-таки улеглись, сообщила, что мне интересно, что же все-таки за страшные детские тайны скрыты в обнаруженных конвертах…
Света застыла. Она смотрела на меня умоляющим взглядом. Я вздохнула.
– Пожалуйста, не надо… Не надо их открывать, – тихо попросила она. Ее глаза смотрели на конверт в моих руках, как на встреченного аспида или василиска. А на лице было такое выражение, будто перед ней раскрыли «Некромикон» или творения Аль-Джахеда.
И что мне было делать? Я задумчиво посмотрела на конверт со Светиным именем. У меня было еще два таких же. Возможно, их адресатам тоже не понравилось бы мое любопытство. Но ведь его не назовешь праздным!
– Должна же я узнать, какой деятельностью занимался близкий товарищ Володи Пономарева…
Они переглянулись. Кажется, им надо было решиться на откровенность. Все еще решаться… Нет, что это за люди – подростки! Способны хранить идиотские тайны, пока не упадет на голову кирпич!
– Можете продолжать в том же духе, – мрачно сказала я, – но я, с вашего позволения, поинтересуюсь все-таки содержимым одного из этих конвертов…
Я вскрыла конверт с мужским именем. Там лежали фотографии. Мерзкие фотографии, надо сказать. Раньше такие продавались в поездах дальнего следования глухонемыми дистрибьютерами. Сейчас вроде бы качество сей продукции улучшилось, и она толкается вполне официально. Правда, несколько еще непривычны для нашего обывателя картины суровых мужских сексуальных игрищ… Но это с виду мы такие нежные… А в душе-то, в скромном сортирном уединении такие картиночки посмотреть – одно удовольствие! То, что я увидела, относилось именно к подобным гастрономическим изыскам. Плохое качество фотографий полностью перекрывалось отличным качеством заснятого фотомастером акта сексуального извращения. Такого в «Плейбое» не увидишь. Разве что в Интернете или на порнодисках… Но ведь не каждый у нас сими благами располагает. А потешить звериные наклонности хочется…
Я засунула произведения фотографического искусства обратно в конверт. Поклонницей подобных творений не являюсь. Мне стало понятно многое. Но не все. Поэтому я, прикусив губу, серьезно посмотрела на мою троицу. Они сидели, опустив глаза в пол. Скромные и милые детишки. Просто ангелочки…
– Это не имеет отношения к Володиной смерти, – тихо сказала наконец Саша.
– А с чего это ты в этом так уверена? – поинтересовалась я.
– Мы проводили свое расследование, – призналась она.
Чудно-то как! Как замечательно! Новое поколение вырастает! Могу уходить на пенсионный отдых… Дело мое не зачахнет.
– Так, – изрекла я зловещим голосом, искренне надеясь, что их растленные души посетит хоть капелька просветленного раскаяния, – и что же вам удалось выяснить? Не могли бы вы, любезные коллеги, поделиться со мной вашими, так сказать, умозаключениями?
– Конечно, могли бы, – вздохнула Александра.
Однако дальше этой фразы дело как-то не пошло. Мои ребятишки замялись в очередной раз.
– Что-то у вас плохо с речью, – посетовала я, – и, как я могу предположить, мне вы не доверяете.
– Нет, – горячо запротестовали они, – просто…
– Что – просто?
– Просто мы не знаем, как рассказать вам все и не все, – честно призналась Саша. – Предположим, что у Светки есть противная, страшная тайна. И открывать ее она не хочет. Но, честное слово, Володю убили не поэтому! Мы сами удивились, но Борис тут ни при чем!
По горячности Саши можно было предположить, что она прекрасно знает, кто убил Володю. Но… Я знала – это обычный детский апломб. К сожалению.
– Для начала меня интересует назначение вот этих конвертов, – показала я на порнографические снимки, столь аккуратно упакованные, что на мои глаза была готова набежать слеза умиления пред Борисовой любовью к собственному бизнесу.
– Он заманивал людей, – тихо сказала Света, – понимаете, иногда очень нужны деньги. Вы не знаете, где вам их взять. В это время вам предлагают деньги… За определенную работу. Конечно, все будет сохранено в глубочайшей тайне, обещают вам. И вы верите. Потому что у вас нет другого выхода.
– Деньги можно заработать, и продавая газеты, – меланхолично заметила я.
– Я и зарабатывала! – выкрикнула Света, и ее губы задрожали. – Продавала косметику… А меня подставили. И стали угрожать. Поэтому мне и понадобились деньги. Когда Вовка предложил мне эту работу, я не хотела! Но что мне было делать?
Она закрыла лицо ладонями и разревелась. Леша обнял ее за плечи. Он поднял на меня глаза, и я прочла в них укоризну. Глупая Света! Хотела бы я, чтобы меня так любили…
Ситуация, слава богу, начала проясняться. Я облегченно вздохнула. Света начала говорить и говорила теперь, не останавливаясь. Словно кошмар, копившийся в ее душе, оставлял ее, вылетая вместе со словами. Ну и жизнь у наших деток, скажу я вам!
* * *
Началась эта история прошлым летом. Света решила подработать на рынке, продавая косметику фирмы «Мейбеллин». Устроила ее туда на лето подруга. Руководили торговой фирмочкой два довольно неприятных братишки, неравнодушные к женскому полу. Так как внешностью их обоих господь обидел, они пытались завладеть сердцами красоток с помощью презренного металла. Приглашать после работы продавщицу в ресторанчик – обычное было для них дело. Ну, а после… Изволь, голубушка, за удовольствия надо платить, доставляя радость похотливому дяденьке с плешивой башкой, бородой и слюнявым ртом. Света в ресторан сходила, а платить не захотела. Решила, что лучше других. Да еще напомнила братишкам, что она-де несовершеннолетняя. И, соответственно, вполне может уповать на юридическую защиту в случае дальнейших наглых притязаний. Историю, казалось, забыли. Все стало тихо и спокойно. А через месяц у Светы с точки пропало этой самой косметики ровнехонько на четыре тысячи… И как ни старалась девочка доказать, что она ничего не знает и что возле точки крутились два охранника, ничего она доказать не смогла. Охранники были в прямом и косвенном родстве с обоими братьями. Кто в племянниках пятиюродных ходил, а кто в ближайших товарищах.
Короче, у Светы возникла дилемма – либо выплачивай, либо бросай школу и отрабатывай… Рабом. В фирме этот прикол использовать очень любили. Человека аккуратненько подставляли, позволяя влететь на некую сумму, а потом этот человек был должен пахать на доброго, простившего его грех дядю забесплатно. И большинство смиренно пахали… Даже стыдились содеянного. Только не Света. Она разозлилась. И решила эти гадкие бумажки, ради которых делается столько гадостей, заработать любым путем! Она была готова даже на торговлю оружием…
Однажды она поведала всю историю Володе Пономареву. И тот нашел выход!
Сначала Света от этого «выхода», признаться, передернулась, но потом рассудила здраво, что куда хуже ишачить на старых братьев-близняшек с крайней степенью сексуальной озабоченности. И решила принять «заманчивое» предложение…
А предложение было связано как раз с отвратительным Борисом. Борис этот содержал некую шарашкину контору, занимавшуюся «эротическими фотографиями и шоу». Платить он обещался немало. За месяц работы Света планировала скопить проклятые тысячи и расплатиться с «мейбеллиновской» точкой навсегда! Но, спасаясь от одной кабалы, Света попала в капкан еще худший. Потому что, когда она появилась в означенный день в надежде получить зарплату, отвратительный Борис ухмыльнулся, потряс перед ее носом вот этим самым конвертом, которым мне удалось разжиться, и присоветовал ей заткнуться, поскольку это она ему должна три тысячи, ежели не хочет, чтобы эти фотографии попали к ее родителям.
Как вы легко можете догадаться, трех тысяч у Светы не оказалось. О чем она поспешила сообщить вымогателю. Он немножко расстроился, но заявил, что знает, как им быть. Отныне Света просто немного на Бориса поработает. За денежки, которые она ему должна. Ведь не хочет Света, чтобы ее мама слегла с сердечным приступом?
Света понимала, что, увидев свою дочь на фотографиях, мать ляжет в больницу не с сердечным приступом – с инфарктом. И допустить этого она не могла. Поэтому она поплакала, но на предложение Бориса согласилась. Утешая себя иллюзией, что это ненадолго и, возможно, принесет деньги. А там она что-нибудь придумает.
Так началась самая страшная страница Светиной биографии.
* * *
Рассказ Светы прервался. Она уже не плакала. Смотрела в стену сухими, полными отчаяния глазами.
– Знаете, – продолжила она, – это было так отвратительно… Мне не хочется об этом вспоминать. Можно, я не буду?
Было жестоко пытать девочку. Впрочем, продолжил Леша:
– Свет, ты бы рассказала, кто был основным заказчиком Бориса.
Она подняла на него глаза и кивнула:
– Садисты. Мазохисты. Больные, одним словом… А самыми главными – руководители той фирмы, из-за которой я влипла в эту историю.
Ого! Какая интересная ситуация! Тарасов, оказывается, маленький городок! Володя Пономарев связан с Борисом, Борис связан с похотливыми фирмачами… Круг замыкается на неизвестном, решившем заняться очисткой города от отвратительных личностей? Или – эти убийства не связаны между собой?
В это я поверить не могла. В голове родился план. Пока я не спешила делиться им с моей троицей. Попозже. Когда они кончат свой рассказ.
И объяснят, почему, на их взгляд, убийство Володи не связано с убийством Бориса… Но каков милый мальчик Володя? Мне стало жалко его отца. Бедный мужик… Думал, что Володя хороший, нормальный парень, а тот работал простым сутенером…
– Володя не был совсем плохим, – прочла мои мысли Саша, – он хотел помочь Светке. Даже нашел деньги. Наврал отцу, что хочет учиться на компьютерных курсах. Только вот что получилось…
Она вздохнула и отвела глаза. Мысль о том, что ее возлюбленный вел себя подчас как подонок, явно была непереносима.
– Кстати, – обернулась я к Леше, – что за ситуация была у вас после школы с «омоновцем»?
– Каким омоновцем? – искренне удивился Леша.
– Когда вы решили выяснять отношения с Володей, вас разнимал какой-то «омоновец»… Так говорят свидетели.
– А, – вспомнил Леша, – такой мелкий, в защитной куртке? Он не был омоновцем. И они, кажется, были знакомы. Он нас не разнимал. Просто так получилось. Он шел мимо и увидел Володю. Да мы и не дрались. Просто переругивались…
– Расскажи поподробнее, – попросила я.
Он кивнул:
– Раз уж вы теперь все знаете…
* * *
А в тот вечер у Володи и Леши действительно состоялся неприятный разговор. О Светке. Володя обещал помочь с деньгами, и все сначала шло нормально. Но вот условие он поставил гнусное…
Здесь Леша запнулся. Посмотрел на Сашу и Свету. Света опустила глаза, а Саша махнула рукой, позволяя Леше продолжать.
Так вот, условие было таково: Володя деньги дает, относит прямо сейчас. И делает все возможное, чтобы эксцессов по отношению к Свете больше не было. Но Света отныне должна принадлежать ему. Иначе он не будет ничего делать.
Такой вот славный мальчик…
Леша возмутился. Началась драка. И в этот момент появился этот парень в защитной форме. Он приветливо поздоровался с Володей, и они стали разговаривать о совершенно непонятных вещах. Потом оказалось, что парень идет к Борису. Володя обрадовался, сказал, что сам туда собирается – нужно отдать деньги. Он повернулся к Леше, сказал, что они не кончили этот разговор, и отправился вместе с парнем. Больше Леша ничего не знает. Парень был совершенно неказистый, серый и никакими особыми приметами, кроме маленького роста и белесых волос, не отличался.
Леша закончил. Воцарилось молчание. Я была готова их убить. Теперь я уже четко знала, что Борис был причастен к смерти Володи. И, если бы эти малолетние шерлоки поведали мне свои тайны раньше, я смогла бы взять его за жабры и выяснить правду. Теперь мне оставалось уповать на ее величество удачу.
Я молча встала и подошла к окну. До троицы дошло, что они наделали. Они сидели красные и смущенные до предела. Я постаралась сдержать гнев. В конце концов, и не из таких ситуаций Танечка Иванова находила выход. Найдет и теперь…
– Раз уж вы сделали все возможное, чтобы навредить моему расследованию, – обернулась я к ним, – у вас остался только один шанс искупить свою вину…
– Какой? – спросили они хором.
– Помочь мне, – сурово сказала я.
Они, соглашаясь, закивали.
И я рассказала, что надо делать.
* * *
Ситуация была, я вам скажу! Сообщить бедному Пономареву, чем его сынишка развлекался сам и развлекал одноклассниц, я не могла. Мне не нравится разрушать человеческие иллюзии.
Оставалась одна надежда. Разыскать треклятого «омоновца» и вытрясти из него правду, раз уж отвратительный Борис поспешил ретироваться от моих притязаний на познание истины, обратившись самым натуральным образом в тлен и прах!
Компания, выслушав мои распоряжения, удалилась. На город опустилась ночь, а спать мне не хотелось… Я не могла избавиться от гадливого ощущения и жутких воспоминаний о визите к Борису. Завтра мне предстоят военные действия… Только господь ведает, как я мечтаю о мирной жизни, преисполненной уютом и покоем!
Вздохнув, я посмотрела в окно. В доме напротив зажегся свет. В освещенных окнах текла жизнь счастливчиков, разыскивающих что-то в холодильниках и не вспоминающих об отрезанном члене отвратительного Бориса… Я есть не могла. Как только закрывала глаза, передо мной возникал его нетленный образ. Все это вызывало во мне тошноту и мерзкий привкус металла во рту.
Надо было отвлечься… Я взяла в руки свои магические кости. Недурственный способ привести в порядок расшалившиеся нервы.
«13+30+3». «Вас порядочно расстроило одно незначительное обстоятельство, которому из-за своей впечатлительности вы придали слишком большое значение».
Как мило-то! Да уж, расстроило меня одно совсем «незначительное обстоятельство»… Подумаешь, набрела на труп. Ерунда какая. Я, оказывается, впечатлительная… Черт! Надо же было мне опять вспомнить про этот гадкий труп! Тоже мне – успокоили, называется!
Я раздраженно кинула своих советчиков на стол. Села, обхватив руками голову и мрачно вперив взор в их белые горошинки. Комбинацию цифр я прочла чисто машинально.
«15+25+3». «Вы у порога тревог и хлопотных событий из-за пережитого вами поражения. Ваши поступки повлияют на ваше здоровье».
Опять намеки на мое здоровье! Ну, один раз предупредили, а со здоровьем-то оказалось все в порядке. Не нанесла я ему урона, как они мне предрекали!
Тише, Таня… Кости ни при чем. Они не несут ответственности за твои неудачи. И кончай психовать… Закрыв глаза, я постаралась прислушаться к своему внутреннему голосу. Только его трезвый тон мог помочь мне прийти в себя и успокоиться.
Найти и выбрать скакуна – дело сложное… Откуда это выплыло? Я не помнила. Детский вопрос…
Я засыпала, свернувшись калачиком на кровати. Уплывала из мира, где мне сегодня было так холодно и так неуютно.
Уходила в сон, чтобы завтра попытаться снова решить проклятый «детский вопрос»…
* * *
Китайский князь улыбался мне приветливо. Он оказался ниже меня ростом. «Какие они маленькие, эти китайцы», – подумала я и услышала за спиной голос:
– Поклонись…
Обернувшись, я увидела перед собой седого, высокого американца. Он был одет в рваные джинсы и свитер серого цвета.
Я поклонилась мандарину.
– Она сможет найти мне скакуна? – недоверчиво оглядев меня, спросил тот у американца.
– Сможет, – уверенно ответил он и посмотрел на меня большими серыми глазами.
Я растерянно водила взглядом по полу. Он был выложен разноцветными кусочками смальты, и от этого сияния у меня начало щипать в глазах. Поднять их я не решалась. Мне же велели поклониться.
– Что ж, – кивнул китаец, – не найдет – не сносить головы ни тебе, ни ей…
Это уж никуда не годится. Ладно еще, когда моя голова зависит от моего поведения, это уж куда ни шло. Но когда из-за меня может пострадать другой человек…
Подняла голову, чтобы возразить, и тут увидела, как китаец становится прозрачным и начинает таять в воздухе. Странно так, облаком серого цвета.
Я закричала. Мне стало страшно. Потому что китаец вдруг превратился в отвратительного Бориса и в руках у него был отрезанный орган его тела…
* * *
Открыв глаза, я не сразу поняла, где нахожусь и куда подевались все окружавшие меня во сне.
В квартире было тихо и темно. Светало теперь поздно. За окном пробежал первый трамвай. Села в кровати и стряхнула страшный сон резким движением головы.
Включив настольную лампу, почувствовала себя так замечательно, что сама удивилась. Спать расхотелось. Взглянув на часы, увидела, что уже половина седьмого. Можно встать, рассудила я, и выпить кофе. Потом еще поспать, если уж очень захочется.
На столе лежали кости, которые я вчера забыла убрать. Они перестали вызывать во мне раздражение. Напротив, я обрадовалась им, как верующий после бесовских наваждений искренне рад кресту.
«16+26+12». «Начнутся хлопоты, связанные с приготовлением к путешествию. Пусть ваши планы соответствуют вашим возможностям. Только смотрите в оба, чтобы пришедшая радость не сменилась огорчением».
Именно эту комбинацию я не успела прочесть вчера перед сном.
А жаль. Сегодня меня ожидало путешествие, и на него я возлагала определенные надежды.