Вот и хорошо, освободилась раньше времени. В кладовке я переоделась, потом спустилась в холл, надела пальто, сапожки и вышла на крыльцо.

Сев в свою машину, я первым делом включила прослушку. Во время уборки дома я распихала целых четыре «жучка»: в спальне Эммы Павловны, в гостиной, в спальне Гены и в кухне. Последний, улучив момент, я приколола под крышку стола, когда Галя накладывала мне спагетти. Теперь благодаря моим «ушам» я могла слушать, о чем говорили обитатели дома, в частности, повариха со своим Геночкой Петровичем.

– …Ну, и как она? – это был хриплый мужской голос.

– Да сам посмотри, как убралась. Мне-то что, я за уборщицу не отвечаю!

Значит, разговор шел обо мне, Галя упорно называла меня уборщицей, а не горничной, очевидно, давая понять своему возлюбленному, что она по статусу несравненно выше, чем я. Ну еще бы, варить спагетти – это вам не полы драить!

– Я не спрашиваю, как она убралась, мне на это начхать… Подлей еще… Этим пусть сестра интересуется. Я спрашиваю, как она себя вела?

– Да как вела? Так себе… убралась, поела, опять пошла убираться. Ген, а ты не находишь, что эта швабра страшна, как атомная война?

– Нахожу.

– Ха-ха-ха! А говорит, что у нее муж есть…

– Представляю, какой у нее муж!.. Хлеба еще нарежь, не видишь – хлеба нет.

– Сейчас, сейчас… Геночка, держи, вот – домашний…

– А че хрена-то нет?

– Да вот же он! И хрен, и горчичка… Кушай, родной, у меня и котлетки приготовлены из индейки, специально для тебя жарила.

– Надеюсь, не на пару?

– Ну что ты! Паровые – для Эммы Павловны.

– Спасибо за котлетки. Завтра свининки пожарь, да чесночка побольше, как я люблю…

– Как скажешь! А салатик будешь? Вчерашний остался, «Русская красавица».

– Клади, разберемся… А в подвал новенькая случайно не совалась?

– Уборщица? Нет, не совалась, все нормально, я подглядела за ней сверху.

– Молодец.

Раздался звук шлепка.

– Ой! Ну, ты чего своими ручищами-то?.. Задницу отобьешь…

– Не отобью, я ж нежно…

– Ничего себе нежно!

– Ну, иди ко мне…

Послышались звуки возни, женский визг, смех, грохот стула… Так, ну, это нам не интересно, я не извращенка слушать любовные сцены. Пусть себе голубки милуются, а я выключила прослушку, выжала сцепление и поехала в лесок, в тот самый, где был обнаружен труп Олега. Я хотела проверить, сколько времени займет поездка от дома Эммы Павловны, и можно ли проехать туда через коттеджный поселок.

Так, вот оно, это место. Я заметила его по столбу, на котором висела табличка с цифрами «62». Я посмотрела на часы: шесть минут. Ехала я со скоростью девяносто километров, если бы ехала со скоростью сто, добралась бы за пять минут. И следовала я не по той дороге, по которой вез меня Евгений, а, так сказать, задами, через весь коттеджный поселок. Значит, пять-шесть минут езды… То есть если предположить, что труп везли из дома Эммы Павловны, то очень даже может быть, место его обнаружения близко от ее дома, по спидометру всего-то десять километров, ну, чуть больше. Так что же это получается, Татьяна Александровна? Труп вывезли из дома Эммы Павловны? А почему нет? Десять километров – это на машине всего ничего! Труп вывозили ночью, это и козе понятно, вывезли в чем-нибудь… типа ковра или старого покрывала, ведь преступники, как я заметила, не любят пачкать машину в крови. Но тело нашли без упаковки, значит, ее где-то выбросили по дороге. Может, поискать? Я выжала сцепление и медленно поехала вдоль дороги, внимательно смотря по сторонам.

Километра через два от столба с табличкой «62» недалеко от дороги в кустах я заметила какой-то странный большой светлый предмет. Остановив машину, я вышла из нее и приблизилась к этому предмету. Оп-па! Это была парниковая пленка, большой сверток, скомканный как попало. Он валялся, как я сказала, в кустах, на траве, и было такое впечатление, что кто-то просто выбросил ненужную старую пленку. Но я не покупалась на такие впечатления. Я присела на корточки и начала рассматривать находку очень пристально. Ну, вот вам, пожалуйста! Странность номер один: пленка абсолютно новая! А зачем, спрашивается, выбрасывать абсолютно новую пленку, да еще такую большую? Здесь не один метр и не два, хотя, пока она в таком скомканном виде, я навскидку не скажу, сколько точно. Далее, странность номер два: в одном месте я заметила пятна бурого цвета. Я не берусь утверждать, что это кровь, но выглядят эти пятна очень подозрительно, во всяком случае, думаю, будет нелишним побеспокоить моего знакомого следователя Евгения. Я достала из кармана пальто телефон.

– Евгений? Это говорит Татьяна Иванова…

Я коротко объяснила обладателю пышной шевелюры суть дела. Он слушал меня, не перебивая, пока я не закончила.

– Где, говорите, эта пленка? – тут же уточнил он.

– Знаете что, приезжайте на то место, где мы осматривали труп Олега, я буду ждать вас там.

– Хорошо, постараюсь быть примерно через полчаса.

Я села в свою машину, быстро развернулась и вернулась к столбу с цифрами «62».

Увидев пленку, Евгений задумчиво пошкрябал в затылке.

– Как вы ее нашли, Татьяна Иванова?

– Как? Да очень просто, – пожала я плечами, – нетрудно предположить, что окровавленный труп Олега не могли везти в машине безо всего, значит, должен быть, так сказать, упаковочный материал. Я поехала вдоль дороги – буквально на удачу, и вот…

– А вы молодец, Татьяна Иванова! Хотя… Еще ведь неизвестно, тот ли самый это «упаковочный материал». Мне сейчас надо пригласить сюда нашего эксперта и понятых и забрать эту улику по всем правилам УПК.

– Флаг вам в руки! – Я повернулась, давая своим видом понять, что ухожу.

– А вы? – спросил Евгений.

– Я еду домой отдыхать: убрать трехэтажный коттедж – это вам не шутки!

– Какой коттедж? В каком смысле убрать?

– Долго объяснять. Всего вам доброго!

– Но как же?.. А как же пленка? Ведь это вы нашли ее!

– И что? – пожала я плечами. – Можете доложить начальству, что это ваша находка!

Я направилась к дороге, где меня ждала «Ока».

Хлопнула дверкой и поехала домой. Евгений остался стоять у дороги, он звонил своим…

Переодевшись и приняв душ, я, естественно, первым делом заварила кофе и уселась с чашкой на диван поразмышлять.

Итак, Татьяна Александровна, подведем сегодняшние итоги. Пропавшего Олега Кирсанова находят убитым недалеко от дома Эммы Павловны. Если кто-то будет уверять меня, что это случайность, я с ним очень серьезно поспорю. Олег работал у этой дамочки, она активно приставала к нему, об этом говорила невеста погибшего, и я ей верю. Стало быть, Эмма Павловна имеет непосредственное отношение к этому делу. Кто из ее дома убил Олега и по какой причине, это еще мне предстоит выяснить, но одно могу сказать с уверенностью: наша фитнесвумен приложила сюда свою пухлую ручку. Она любит молодых людей, некоторые отвечают ей взаимностью. Да еще этот загадочный юноша Митенька, который, как и я, следит за мадам Полянской! Ведь я до сих пор не выяснила, кто он! А время идет… Но разве это так просто?! Ведь если предположить, что этот юный следопыт тоже набивается в любовники к нашей дамочке… Черт! Неужели и этот?! Но он так молод, совсем мальчишка, да и выглядит, прямо скажем, не очень респектабельно. Но ведь зачем-то он за ней следит! А может, он хочет ее ограбить?

Итак, вернемся к нашим баранам, то есть к обитателям дома мадам Полянской. Если они имеют отношение к смерти Олега, то кто именно мог бы убить его? Во-первых, сама Эмма Павловна. А что? Не ответил Олег ей взаимностью, она его – бац! – кочергой по башке… А что, вполне возможно, в порыве, так сказать, страсти или обиды. Да и кочерга в ее доме имеется – возле камина в гостиной на втором этаже. Далее, ее братец Гена. Мог он убить Олега? А почему нет? Его любимую сестру обидели: не ответили взаимностью… Мог. Так, кто еще? Повариха Галя? А этой-то зачем убивать парня? Ну, разве что он не оценил по достоинству ее стряпню…

Мои размышления прервал резкий звук телефонного звонка. Это была Полина.

– Татьяна? – ее голос дрожал, и я сразу почуяла неладное.

– Я. Полина, прими мои соболезнования…

– Соболезнование?! Ты мне соболезнуешь? Да как ты можешь?! Это же все из-за тебя!!!

– Что из-за меня? – не поняла я.

– Олег погиб из-за тебя! Ты виновата в его смерти! – кричала девушка.

Я даже опешила.

– Полина, ты…

– Если бы ты искала его, если бы не занималась всякой хренью, всякими там опросами, расспросами…

– Извини, но в этом заключается моя работа…

– Твоя работа – искать пропавшего, понимаешь? ИСКАТЬ! А ты… ты… взяла деньги и просто тянула время, думала, все утрясется само собой… А вот поди ж ты, не утряслось!

Я даже поперхнулась от возмущения. Конечно, у девчонки горе, ее можно понять, но обвинять в смерти Олега меня!.. Нет, это просто возмутительно!.

– Полина, как ты можешь?! – тихо и печально спросила я.

– А как ты можешь? Я потеряла любимого человека, я осталась одна! У меня вся жизнь сломана…

– Полина, Олег погиб не из-за меня!

– И из-за тебя тоже! Если бы ты искала его…

Черт! Сколько можно обвинять меня?!! И почему я должна оправдываться? Интересно, а полиции она тоже высказала свое возмущение? Уж они-то точно его заслужили, ведь фактически они не искали Олега. Но задавать этот вопрос девушке я не стала.

– Полина, давай об этом поговорим с тобой чуть позже…

– Да я вообще не желаю больше с тобой разговаривать! Я тебя ненавижу, знай это! Не-на-ви-жу!!!

В трубке раздались гудки.

Я сидела некоторое время на диване и тупо смотрела в окно, в котором виднелись резко очерченные белые облака на синем-синем небе. В моей душе было пусто и холодно. Обида отступила – какой смысл обижаться на убитого горем человека? Разве Полина сейчас отдает отчет своим словам? Сейчас трудно что-то доказать ей: она никого, кроме себя, не слышит. Но мне все равно было тошно…

Я очнулась минут через десять. Встряхнула головой, встала с дивана. «Грядущие трудности…» Все, погоревали и хватит! Продолжаем работать, Татьяна Александровна. И для начала сварим себе свежего кофе. Я отправилась на кухню.

Через пять минут я снова сидела на диване с чашкой и продолжала размышлять.

Итак, Олега нашли убитым, обнаружили в лесу недалеко от города… Господи, в который раз я говорю себе это?! Наверное, в сотый. Ладно, неважно. Думаю, дело было так: однажды владелица фитнес-клуба Эмма Павловна страстно влюбилась в своего массажиста, воспылала, так сказать, всепоглощающей страстью. Ага. Он, дурак, не ответил ей взаимностью, так как его угораздило влюбиться в девушку Полину и даже сделать ей предложение. Отверженная и разгневанная женщина подговаривает братца Геночку похитить несговорчивого массажиста и отвезти его в ее загородный дом. Там они запирают его где? Естественно, в подвале (не зря же мне было запрещено туда соваться!). Так, так… Запирают и что с ним делают? Истязают. Бьют, морят голодом, об этом и патологоанатом говорил. И чего они добиваются? Чтобы Олег с голодухи воспылал любовью к «старой корове», как называла Эмму Павловну Полина? В таком случае, это они дураки: разве можно человека заставить насильно полюбить кого-то?! Ну а если они действительно вот такие дураки? Ну, не понимают они, что от побоев молодой человек вряд ли изменит отношение к своей работодательнице как к женщине! Допустим, что все так и было. Что дальше? Вот они его били-били, голодом морили-морили, а потом и совсем убили. Насмерть. Нечаянно. Так… Убили и испугались: ой, что же это мы натворили-то?! Надо же теперь как-то избавляться от трупа, не будет же он лежать у них в подвале вечно. А как избавляться? И вот они взяли и положили Олега в багажник машины, предварительно завернув его в парниковую пленку, и вывезли темной ночью в лес. Там отволокли подальше от дороги и бросили (уже без пленки). Потом и от нее избавились по дороге. И с чувством облегчения вернулись домой.

Здорово! Все как по маслу! Если все было действительно так.

Но кто именно нанес Олегу тот последний удар по голове? И как мне доказать, что все было именно так? Думаю, надо проникнуть в подвал дома. У меня такое правило: если мне что-то запрещают делать, значит, именно это и надо сделать! Да и Гена со своей поварихой говорили сегодня про подвал, когда я подслушивала их разговор в машине. «…А в подвал новенькая случайно не совалась? – Уборщица? Нет, не совалась, все нормально, я подглядела за ней сверху. – Молодец…»

Значит, Гена попросил свою возлюбленную последить за мной, чтобы я не совала нос куда не следует. Так-так, похоже, я на верном пути – в подвал! А как я туда проникну? Наверняка он заперт, не дураки же они держать его открытым после того, что в нем произошло! Завтра первым делом попробую все-таки туда пробраться, дверь расположена под лестницей на первом этаже, это я заметила. Попытаюсь, а там посмотрим. Насчет камер можно не париться: никаких камер в доме я не заметила, скорее, меня ими просто стращали.

Далее, мне необходимо позвонить Игорю и осведомиться насчет ссоры Олега с другом Захаровым. Что это еще за субъект такой нарисовался в нашем расследовании? Я набрала номер Игоря. Он ответил практически сразу:

– Да, Татьяна, слушаю тебя!

– Вечер добрый. Скажи, пожалуйста, ты знаешь такого человека – Захарова… к сожалению, не могу назвать имени… Он продал твоему Олегу «девятку»…

– Знаю. Захар Захаров. Да, было дело незадолго до того, как Олег пропал.

– Что можешь рассказать про их ссору?

– Конкретно – немного. Олег купил у Захара машину, не новую, года два ей, что ли… Но состояние хорошее. А вскоре после покупки обнаружил, что машина битая, сказал об этом Захару, мол, что ж ты меня надул? Друг все-таки… Тот на дыбы: да как ты мог подумать?! Я ни сном ни духом… То да се…

– Короче, вернуть часть денег отказался. А что Олег?

– Сказал, что подаст в суд.

– А Захаров?

– Заявил, что пусть, мол, докажут, что машина битая, короче, возвращать деньги отказывался наотрез. Они повздорили…

– А ты говорил, что у твоего брата был неконфликтный характер, – укорила я Игоря. – Значит, кое с кем он все-таки конфликтовал.

– Да он сам особо-то и не ругался, высказал все достаточно спокойно, с достоинством, это Захар полез в бутылку…

– Сильно полез? Грозил Олегу?

– Вот насчет угрозы я не знаю, Олег не говорил… А что, угрожал?

– Говорят, да. Знать бы еще, кто был свидетелем этой их «спокойной» беседы?

– Если хочешь, я разузнаю, – предложил Игорь. – Поспрашиваю у друзей Олега… А ты сама откуда знаешь про конфликт?

– Работа такая… Поспрашивай, Игорь, обязательно поспрашивай, это очень важно.

– Ты же подозревала работников клуба… И я тоже.

– Я должна отрабатывать все версии. Мало ли…

– Ладно… Мы тут с похоронами… Но как освобожусь, сразу все разузнаю и позвоню тебе.

– Хорошо. И… прими мои соболезнования, – я попрощалась с Игорем и положила трубку.

Вечером того же дня я снова сидела в машине (другой, взятой мною опять-таки в прокате) буквально в пятидесяти метрах от ворот дома Эммы Павловны и снова подслушивала разговоры. Вот в начале девятого прикатила хозяйка с Геной и Лариком. «Жучок», поставленный мною в гостиной, передавал их голоса. Сначала разговор был, что называется, ни о чем: о погоде, о природе и французской моде… Но вот Гена, наскоро перекусив, откланялся и ушел к себе в комнату. Мадам Полянская осталась в гостиной наедине с Лариком.

– Как тебе сегодняшний ужин, мой мальчик? – заворковала дамочка сладким голоском.

– Восхитительно, мамочка! Такой нежный кролик, такое ароматное мясо…

– Ароматное мясо? М-м… как это сексуально звучит, ты не находишь?

– Нахожу-у…

– Малыш, а как тебе вино?

– Пьянит.

– Ух, ты мой нежный кролик! Так бы и съела тебя!

– А кто тогда поцелует мамочку в постели?

– Ах ты шалун!.. Кстати, как тебе твой новый ноутбук?

– Потрясно! Нет, правда, мамочка, спасибо еще раз за подарок! Я просто счастлив…

– Ну, вот видишь: мамочка добрая, мамочка делает тебе дорогие подарки.

– Да, сам бы я не купил такой крутой ноутбук.

– Да разве это крутой, Ларик? Вот скоро я тебе сделаю по-настоящему щедрый подарок!

– Да? И какой же?

– А это секрет. До поры до времени. Сам потом увидишь, но одно могу сказать наверняка: тебе он точно понравится!

– Мамочка, ты меня интригуешь.

– Да, я такая: люблю интриговать… Галя! Где у нас там десерт? Что ты тянешь с десертом?.. Что это? Рулет с абрикосовым джемом? Ларик, малыш, ты будешь абрикосовый рулет?

– Буду.

– А еще вина хочешь?

– Я потом скажу, чего я хочу…

– Галя, иди. Свободна, я сказала!.. Видишь, малыш, я ее прогнала! Это чтобы она нам не мешала. Так чего ты хочешь, мой нежный кролик?

– Поцеловать твою ручку… и ножку… и…

– Ха-ха-ха… Шалун! Доедай скорее десерт, пойдем в мою спальню, мамочке не терпится остаться со своим малышом наедине…

В скором времени послышался разговор из спальни Эммы Павловны. Точнее, это был не разговор, а воркование влюбленных голубков, потом охи-вздохи, ахи-махи, стоны и даже жуткий крик оргазма. Да, сильна дамочка, ничего не скажешь! Что называется, седина в голову, а бес – ниже пояса. Впрочем, это ее личное дело, она вольна заниматься сексом с кем хочет. Точнее, чью «любовь» способна оплатить. Мне бы услышать хоть что-нибудь о моем деле.

Но, к сожалению, ничего полезного в этот вечер мне услышать так и не удалось. Влюбленные долго отдыхали после бурного секса, болтали о всякой ерунде, ворковали. Ларик принес из гостиной еще вина и фрукты, и сладкая парочка пировала часов до двух ночи. Когда их воркование, наконец, стихло и в прослушке раздался басистый женский храп, я завела машину и отправилась домой спать.

Утром меня разбудил телефонный звонок, это звонил Евгений. Я к тому времени уже успела встать и посетить ванную.

– Татьяна Иванова? Доброе утро. Надеюсь, я не разбудил вас?

– Ни в коей мере! Я давно на ногах.

– Ну и прекрасно. Я звоню, чтобы сообщить вам: кровь, обнаруженная на парниковой пленке, принадлежит Олегу Кирсанову.

– Почему-то я не сомневалась в этом. Кстати, как это вам так быстро удалось сделать анализ?

– Эксперты по приказу начальства работали буквально ночью: нас с этим делом торопят… А я хочу сказать вам, Татьяна Иванова, спасибо, за находку спасибо.

– Да не за что! Если найду что-то еще, обязательно сообщу вам, обещаю.

– М-м-м… да, да, спасибо.

– Евгений, извините, мне некогда: надо собираться на работу.

– Да, конечно! До свидания!

Я положила трубку и стала одеваться. Через сорок минут я уже подъезжала к дому Эммы Павловны.

Я снова мыла комнаты, пылесосила ковры и думала только об одном: как бы мне заглянуть в подвал? В начале второго Галя позвала меня обедать. Мы с ней сидели за столом, уминали вкуснейшую домашнюю пиццу и пельмени, я пыталась рассказать ей о своем муже, но Галя оставалась равнодушной к моим откровениям: она скучала и даже не скрывала этого. Наконец, я допила свой компот, поблагодарила повариху за обед и отправилась заканчивать уборку дома. Галя принялась мыть посуду. Я спустилась на первый этаж, прислушалась: все было тихо, лишь из кухни едва доносился шум воды, льющейся в раковину, и звяканье тарелок. Я заглянула за лестницу. Да, вот она, дверь, ведущая в подвал. Она была точно такая же, как и все остальные двери дома – деревянная, покрытая лаком, красивая. Только размером чуть меньше и ручка у нее была другой: большая и черная, а не под золото, как на других дверях. Я подошла и подергала за эту ручку. Дверь, разумеется, не поддалась. Я подергала еще: нет, заперто, а дверь даже не качается. Понятно, она более массивная по сравнению с другими дверями в доме, и, думаю, это неспроста! И что же нам теперь делать, Татьяна Александровна? В этот момент я вдруг вспомнила, что советовали мне кости: «Кажется, на вашем пути есть препятствие, но непредвиденная задержка в достижении цели пойдет лишь на пользу. Не следует слишком рваться вперед». Не рваться так не рваться, как скажете. Я вернулась в холл и продолжила мыть его.

В три часа я увидела в окно, как к дому подъехала синяя «девятка». Я узнала ее, это была машина небезызвестного мне Марата Бигильдинова. «Девятка» лихо зарулила во двор и остановилась, из нее вышли Эмма Павловна собственной персоной и, разумеется, сам Марик. Они поднялись на крыльцо. Я принялась с особым рвением драить пол холла.

– Валя, привет! – послышался голос моей работодательницы.

Я подняла голову, сделав вид, что так заработалась, что не заметила приход хозяйки.

– Ой, Эмма Павловна! – радостно воскликнула я. – Здрасьте! И вам, молодой человек, здрасьте!

Марик, сбрасывая туфли на коврике возле двери, буркнул что-то невнятное мне в ответ. Он помог своей возлюбленной снять ее синий плащ, повесил его на вешалку, натянул на ноги домашние тапки, и парочка направилась к лестнице, ведущей на второй этаж.

– Ты там все убрала? – строго спросила хозяйка.

– Да, все! – заверила я ее. – Остался вот холл и крыльцо.

– Хорошо. Закончишь убирать – вытри пыль на пальмовых листьях, – распорядилась Эмма Павловна и начала подниматься по лестнице.

Меня даже передернуло от такого заявления: терпеть не могу мыть растения! Сама из-за этого не держу дома цветов, а когда вижу, как другие протирают листья тряпочкой или брызгают на них водой из пульверизатора, так меня просто коробит. Но тут уж делать нечего, любишь не любишь, а мыть придется. Я пошла в кладовку на втором этаже.

Из гостиной доносились веселые голоса. Я, как могла, напрягалась, прислушиваясь. Эмма Павловна смеялась, Марик ей с удовольствием что-то рассказывал, но слов разобрать было невозможно. Так, еще один герой-любовник зарабатывает себе крутой подарок. Ну-ну! Я поставила пылесос и швабру на место, взяла пульверизатор, тряпку и отправилась по дому в поисках пальм. Кстати, две из них, насколько я помню, росли именно в гостиной, той самой, где сейчас обедала «мамочка» с очередным «нежным кроликом». Вот туда и отправимся.

Эмма Павловна сидела за накрытым столом рядом со своим возлюбленным. Он нежно гладил ее ручку, держащую вилку, а дамочка целовала его в ухо. Увидев меня, она чуть не подскочила на стуле:

– Ты какого черта сюда приперлась, идиотка?!

– Пальмы мыть, – кивнула я с самым невинным видом на растения, стоящие по обе стороны самого большого окна.

– Ты что, не видишь, что у меня гости?! – визжала дамочка, гневно тряся головой, при этом ее всклокоченные волосы от этого растрепывались все больше.

Она немного отодвинулась от молодого человека, а тот, перестав гладить мамочкину ручку, принялся усердно поедать что-то в своей тарелке.

– Валька! Черт тебя побери! – визжала Эмма Павловна, сделавшись мгновенно красной, как вареный рак. – Потом вымоешь эти чертовы пальмы!

– Но эти…

– Тебе что, других в доме мало?! Пошла вон!

Я, сделав испуганное лицо, выскочила из комнаты.

– Вот дура! Ни хрена не соображает, – послышалось мне вслед. – И почему все горничные такие тупые?!

Вымыв кое-как листья всем пальмам в доме, кроме тех, что росли в гостиной, я засобиралась домой. Потом так потом, как скажете, Эмма Павловна, я могу и завтра ваши пальмы помыть. У вас гости, я же понимаю, не такая уж я и тупая идиотка, как вы изволили выразиться.

Сев в машину, я включила прослушку. Мадам была уже в своей спальне, развлекаясь там с темпераментным Мариком. Надо отдать парню должное: он старался изо всех своих мужских сил. Эмма Павловна была в восторге, она визжала, стонала, кричала, рычала, выла, а порой издавала какие-то вовсе уж нечленораздельные звуки. Если бы я была не в курсе того, чем она занималась с молодым человеком, я бы подумала, что ее истязают самые рьяные представители святой инквизиции: жгут ее пышное тело каленым железом или вырывают ей ее длиннющие наманикюренные ногти. С мясом.

– Марик, малыш, тебе было хорошо? – едва ворочая языком, простонала любвеобильная дама.

Что за вопрос?! Марику было если уж не совсем хорошо, то, во всяком случае, весьма неплохо. Послышался звук наливаемого в бокал вина.

– За что выпьем, солнышко?

Солнышко промычало что-то в ответ, скорее всего поддержало предложение своего возлюбленного выпить. Звякнули бокалы, Эмма Павловна произнесла не совсем оригинальный, но вполне подходящий моменту тост «За любовь!». Потом голубки поворковали минут двадцать, наконец Марик, вздохнув, грустно произнес:

– К сожалению, солнышко, мне пора.

– Куда это ты собрался? – возмутилось солнышко. – А ну лежать!

– Я бы с удовольствием, но я обещал встретить маму с поезда, – еще более грустно ответил Марик.

– И куда же ее носило, твою мать? – недоверчиво осведомилась Эмма Павловна.

– В Ростов к сестре и ее детям.

– И что, ее обязательно надо встречать? Сама дорогу домой не найдет?

– Ну, что ты, солнышко, у нее же тяжелые сумки: тетка и племянники всегда дарят ей столько подарков! Просто ужас! В прошлый раз, например, мама привезла огромный пылесос.

– Да? – недоверчиво спросила мадам Полякова. – А что она везет в этот раз? Холодильник?

– Ну, откуда я знаю! Но допускаю и это.

– Щедрые же у вас родственнички!

– Да, они очень богаты: муж моей тетки – большой начальник в Ростове.

– Значит, встречать маму…

– Встречать, солнышко, встречать.

– Хорошо, – недовольным тоном проворчала мадам Полянская, – отправляйся встречать свою мамочку, но помни: кайф ты мне сегодня поломал! Я хотела еще поваляться с тобой, поговорить…

– Ну, солнышко!..

– Да ладно, иди, иди. Завтра на работу смотри не опаздывай.

– Ни за что! Целую… и здесь целую…

– Ой, шалун! Ха-ха-ха…

– И здесь целую…

– Ай! Щекотно… Ой!.. Ха-ха-ха… Иди!

– А солнышко не подкинет мне на прощание немножко деньжат? Солнышко обещало…

– Да, на вот, возьми тут… Сегодня ты был в ударе и порадовал меня.

– О! Щедро! Спасибо.

– Тебе спасибо, малыш.

– Когда пригласишь меня в гости в следующий раз?

– Скорее всего послезавтра… нет, точно не скажу. Посмотрим по обстоятельствам.

– Ну, я всегда готов! Так я пошел…

– Давай. Не надорвись там с холодильником…

– Я найму носильщиков.

Все стихло. Я сидела и продолжала слушать, но через пять минут из прослушки донесся прямо-таки лошадиный храп: кажется, наша дамочка, устав от любовных утех, предалась крепкому здоровому сну. Что ж, дело житейское. В этот момент я увидела, как Марик выехал из ворот ее дома на своей машине. Так-так, и куда это мы навострили лыжи? Неужели и впрямь на вокзал – встречать любимую мамочку с ростовским холодильником? А вот мы сейчас и посмотрим. Я выключила прослушку, выжала сцепление и осторожно села Марику на хвост…

Он стоял у барной стойки с приятелем, коренастым рыжеволосым увальнем. Это был ночной клуб «Желтая сова», в котором, как я поняла, наш Марик был завсегдатаем. Он успел смотаться домой, на улицу Чернышевского, привести себя в надлежащий вид, и теперь приехал сюда потусоваться с приятелями и приятельницами. Я тоже смоталась домой, быстро разгримировалась, превратившись из тридцатипятилетней недалекой горничной в молоденькую легкомысленную девчонку в коротком топике и стильных джинсах. Волосы пришлось по-быстрому взлохматить и нанести на лицо яркую косметику. Я придирчиво осмотрела себя в зеркале. Нет, вряд ли Марик узнает меня, даже если увидит вблизи. В клубе было достаточно много народа, и я смогла приблизиться к этим двоим практически вплотную. Они потягивали алкогольные коктейли и беспечно болтали, точнее, болтал в основном Марик. Я слышала не все из того, что он говорил, из-за громкой музыки, но и того, что удавалось разобрать, мне было достаточно.

– Нет, Веня, мне не просто повезло, мне крупно повезло! – вещал тренер с блаженной улыбкой на губах. – Найти такую… с большой задницей и не менее большим кошельком – большая удача! Такие деньги, которые эта… мне платит за каждый мой визит к ней, ты зарабатываешь, ну, разве что за месяц, да и то вряд ли.

– Счастливчик ты, Марик! И удовольствие получаешь, и карман пополняешь.

– Удовольствие?! Ха-ха-ха! Ты что, дебил?! Трахать эту жирную потную свинью – удовольствие?! Может, сам попробуешь? И если найдешь ее прелести среди целлюлитных складок…

Марик наклонился к уху товарища и что-то прошептал. Они оба так грохнули, что даже расплескали свои коктейли.

– И еще постарайся не сблевать при этом! – сквозь смех выдавил из себя герой-любовник. – Вот тогда мои денежки не покажутся тебе такими уж легкими.

– Но на тачку-то ты уже накопил? Ты говорил, что собираешься машину поменять.

– Поменяю, обязательно поменяю, вот увидишь. И зарплата у меня ничего, и калым нехилый. Думаю к осени хорошую иномарочку взять. А летом с Лялечкой на море смотаюсь, отдыхать от такой жизни обязательно надо, а то недолго и надорваться, паховую грыжу получить.

– Красиво живешь! – вздохнул с завистью рыжий.

– Я живу по принципу «выполнил работу – получил деньги – свободен», а как именно их зарабатывать, меня не волнует, хоть бы пришлось и грохнуть кого-то.

Приятель посмотрел на Марика настороженно-удивленно. Похоже, такие слова он слышал от друга впервые. Надо сказать, я тоже насторожилась: ничего себе заявки! А что, если это Марик грохнул Олега по просьбе Эммы Павловны? В самом деле, зачем ей убивать самой или подставлять своего братца, когда есть такой преданный… нет, не преданный, а купленный человек? Да, да, именно купленный. Такой за деньги сделает все, что ни попросят. Так, кажется, у меня появился новый подозреваемый. Что ж, сегодня вечером мне предстоит хорошенько обдумать эту кандидатуру на роль убийцы.

Молодые люди между тем продолжали трепаться, но в скором времени Марик сказал:

– Так, на деньги, возьми нам еще по коктейлю, можно такого же, а я сейчас подойду.

Он отошел от барной стойки, а я – следом за ним. Марик посетил туалет, а когда вышел из него, достал из кармана брюк телефон и поднес его к уху. Я топталась недалеко, и до меня долетели слова:

– Да, встречаемся ровно в одиннадцать в ночном клубе… Это все потом… У меня сегодня хорошая премия, киска, гуляем!

Марик вернулся в зал. Они с рыжим успели высосать еще по коктейлю, когда к ним подошли две молоденькие симпатичные девушки. Кажется, одну из них я видела с Мариком в прошлый раз. Пошли восторженные возгласы, приветствия, поцелуи, обнимашки… Все, теперь подслушивать их разговоры нет никакого смысла, при подружках эти двое умников вряд ли продолжат развивать интересующую меня тему. Я наскоро выпила безалкогольный коктейль, покинула клуб и спокойно отправилась восвояси. Надорваться Марику в эту ночь вряд ли грозило…

Я сидела на диване и с удовольствием потягивала кофе. Ну, и что нам сегодня удалось узнать, Татьяна Александровна? Кое-что, конечно, удалось, только до обидного мало. Во-первых, дверь в подвал дома заперта очень хорошо и, возможно, даже не на один замок. Думаю, завтра придется взять с собой отмычки, иначе мне в подвал не попасть. Так, теперь Марик. Что я услышала от него только что в баре? «Да, я живу по принципу «выполнил работу – получил деньги – свободен». А как именно зарабатывать деньги, меня не волнует, хоть бы пришлось и грохнуть кого-то». Некрасиво, господин тренер, ох, некрасиво! Одно дело – гонять девчонок на тренажерах, другое – спать с престарелой дамой за деньги, но и это еще полбеды. Грохать людей за деньги – вот это ни в какие ворота не лезет! А еще тренер! А может, наш Марик и впрямь убил Олега по просьбе своего солнышка? Олег отказался спать с ней, дамочка сильно огорчилась и пожаловалась своему малышу. А наш малыш – спортсмен-здоровяк, что ему стоило приложить хорошенько по макушке своего коллегу по спортклубу? Ничего не стоило! Это солнышку стоило. Сколько? Трудно сказать, но ведь хвастал же он сейчас в «Желтой сове» этому рыжему, что собирается поменять тачку на более крутую… Да, дела. Еще один подозреваемый. Сколько вас на мою голову?!

Я встала с дивана и полезла в нижний ящик шифоньера. Там у меня был кое-какой воровской инструмент: отмычки, фомки. Настоящему сыщику без него никак нельзя! Я отобрала связку хороших отмычек, которыми мне уже не раз доводилось пользоваться и которые меня не подводили. Надеюсь, не подведут и на этот раз. Эти отмычки я конфисковала у одного вора, пойманного мною с поличным. Парня, правда, пришлось отпустить… были на то свои причины, зато в награду я оставила себе его «фирменный» инструмент. Я положила связку отмычек в свою рабочую сумку.

Итак, завтра у нас что? Пятница, последний день на этой неделе, значит, мне необходимо именно завтра проникнуть в чертов подвал. А в субботу мне, скорее всего, надо будет последить за красавчиком Мариком, что-то не понравилось мне его пьяное бахвальство. Хотя нет, он был вовсе не пьян, так, немного выпивши. Да, придется-таки проверять, он ли сделал это черное дело. А теперь пора на покой, завтра нам рано вставать, гримироваться, одеваться… А сколько полов опять драить в этом проклятом коттедже, сколько мебели вытирать! Эх, нелегок ты, хлеб частного сыщика!

На другой день, сразу после обеда, Галя отправилась в душ. Она с утра столько нажарила и напарила, что во время обеда постоянно пила холодный квас и вытирала шею мокрым полотенцем. Убедившись, что мне никто не сможет помешать осуществить мой план, я сбегала в кладовку, взяла из своей сумки отмычки и рванула на первый этаж в холл. Вот и наша таинственная дверь. Я вставила первую отмычку в замочную скважину, покрутила там ею, но должного эффекта это не возымело. Я вставила в скважину другую… Черт, что же у них за замок такой?! Какой великий умелец его изготовил? Так, попробуем третью… Четвертую… Что-то щелкнуло… Неужели замок поддается и скоро можно будет крикнуть шепотом «ура»?

В этот момент я услышала за окном шум поехавших в сторону металлических ворот и въезжающей во двор машины. Кого там еще принесла нелегкая? Я быстро вынула отмычки из замочной скважины, убрала их в карман и подбежала к окну. Во дворе стояла машина Эммы Павловны. Ах, как ты не вовремя! И какого рожна тебе понадобилось дома в такое время?! Что тебе не сидится в своем клубе? Я схватила швабру и усердно принялась драить полы, косясь в окно.

Гена вышел из машины, но остался возле нее, копошась в багажнике. Эмма Павловна поднялась на крыльцо, ее сопровождал Михал Михалыч. Они стояли, говорили о чем-то и смеялись. Но вот престарелый кавалер галантно распахнул перед дамочкой дверь, и до меня донесся ее грудной тембр:

– …Ты же знаешь, Миша, я – человек тонкой душевной организации, мне это просто необходимо!

– Да, Эммочка, да… как скажешь.

– Тебе что, нравится во всем соглашаться со мной?

– Нравится. Ты же знаешь, ты для меня – идеал!

– К сожалению, не могу того же сказать о тебе… Привет, Валя…

– Здрасьте, Эмма Павловна! И вам здрасьте.

– Приветствую, – сдержанно кивнул мне Михал Михалыч, даже не удостоив меня взглядом.

Впрочем, я не обиделась.

– …И вот что еще, Миша… кажется, мне еще раз будет нужна твоя помощь…

Парочка удалилась на второй этаж. Я перестала натирать пол, все равно он и так уже блестел, как масляный. Я смотрела вслед этим двум. Ну, Эмма Павловна, ну, и артистка! «Я – человек тонкой душевной организации…» Слышал бы Михал Михалыч, как она матерится, как выражается на воровском жаргоне, когда разговаривает наедине со своим братцем! Кажется, я злюсь на них за то, что сорвали мне мероприятие по проникновению в их подвал. Да, теперь туда уже не сунешься: сейчас еще и «Геночка Петрович» соизволит завалиться сюда, наковырявшись вдоволь в багажнике… Я с остервенением домывала пол и осмысливала услышанное выражение Эммы Павловны: «…И вот что еще, Миша, кажется, мне еще раз будет нужна твоя помощь…» Это что еще за помощь такая? В чем? Может, наша неуемная дамочка собирается похитить кого-нибудь еще?

Закончив уборку, я поднялась на второй этаж, оставила в кладовке все свои причиндалы, переоделась и спустилась на первый этаж. Проходя мимо кухни, я как бы от нечего делать заглянула туда. Галя сидела там со скучающим видом, лениво перебирая высыпанную на стол фасоль.

– А я уже все домыла, – радостно доложила я, – сейчас домой поеду.

Повариха подняла на меня свою грустную физиономию. А выглядела она сегодня не очень, даже ее розовые щечки были сейчас какими-то бледными и тусклыми, а губы так просто скривились.

– Тебе тут зарплата за эту неделю, – недовольно проворчала она, достала из ящика рабочего стола несколько пятисоток и протянула мне, – Эмма Павловна просили передать.

– Ой, спасибо, – с довольным видом сказала я, убирая деньги в карман, – денежки – это нам как раз вовремя.

– Кофе хочешь? – неожиданно предложила повариха.

Какой же дурак откажется от кофе? – хотела спросить я, но вместо этого кивнула:

– Хочу, с удовольствием. Кофе – это я люблю.

– Садись, – кивнула она на стул, – сейчас налью.

Галя встала из-за стола и как бы нехотя подошла к кофеварочной машинке. А она сегодня какая-то невеселая, подумала я. Никак, с Геночкой Петровичем своим поругалась? Что-то не видно его здесь, наверное, так и торчит возле машины, весь багажник, поди, уже сорок девять раз перевернул.

– Сахара сколько?

– Спасибо, я сама положу.

Галя поставила передо мной белую чашку с дымящимся ароматным напитком. Я с удовольствием потянула носом этот запах. М-м-м… Это что-то! Потом повариха пододвинула ко мне сахарницу и круассаны.

– С абрикосовым джемом, – недовольно проворчала она, и я поняла, что ей действительно сейчас просто хреново.

– Галя, а вы, случаем, не заболели?

Она посмотрела на меня, как на конченую идиотку. В самом деле, что это я? Я сделала вид, что смутилась.

– Выглядите вы того… не очень…

– Да ладно, это личное… Не обращай внимания. Пей вон, а то остынет…

– А вы хорошо готовите кофе, – поспешила я сменить тему разговора.

– Я знаю. Хотя некоторым это по фигу.

Галя сделала такое ударение на слове некоторым, что нетрудно было догадалась, кому именно это было по фигу: так сильно женщина может страдать, только поссорившись со своим возлюбленным. Что ж, это нам на руку, это очень хорошо. Поддержим беседу, пусть повариха успокоится, заодно хоть что-нибудь выведаем.

– А вот я готовить не умею, – призналась я и, собственно, практически не солгала в этом. – Убираться люблю, стирать, даже гладить, а готовить и не люблю, и не умею.

– Как же ты мужа кормишь? – усмехнулась повариха.

– А он у меня сам готовит, – выдала я первое, что пришло на ум.

– И не ворчит? – удивилась Галя.

– Нет, он в армии того… поваром был, так что научился.

Она покачала головой.

– Бывает… Хорошо живете-то?

– Нормально. А как у вас с Геннадием Петровичем?

Она поморщилась.

– Давай о другом. И это… давай на «ты», что ты мне все выкаешь-то?

– Как скажешь, – пожала я плечами. Потом помолчала минуту, затем спросила как бы между прочим:

– У Эммы Павловны, кажется, гости?

– Ты о Михал Михалыче? – усмехнулась Галя. – Да какой он гость? Это наш друг детства.

– А я думала, он ухаживает за нашей хозяйкой.

– Ухаживает, это точно.

– А она?

– Да ты что, с луны свалилась? Зачем он ей нужен, у него же ничего нет!

– В каком смысле ничего?

– Денег нет, квартирка захудалая: двушка в старой пятиэтажке, опять же пенсия маленькая…

– Интересно, сколько ему лет?

– Да уже за шестьдесят. Так что для нас он – старик.

– В каком смысле?

– Да это я так… – немного смутилась Галя и отвела глаза.

– А что же, жены у него нет?

– Он вдовец.

– Интересно, кто он?

– Говорят, бывший охранник на зоне.

– Охранник на зоне?! Подожди, это он что, в тюрьме, что ли, работал?

– Ага. Несколько раз предлагал нашей Эмме Павловне руку и сердце. А они смеются над ним, говорят, мол, больше ему и предложить-то нечего!

– Значит, она не отвечает ему взаимностью.

– Скорее, лишь терпит его назойливое присутствие: он иногда выполняет ее мелкие поручения.

– Жалко мужика, – вздохнула я.

– Их жалеть – себе дороже! – с ноткой злости в голосе выдала повариха. – А впрочем, если бы меня так любили, я бы за такого и замуж вышла. Тем более Михал Михалыч, по моим понятиям, не так уж и беден: у него и машина имеется – «Волга».

Галя грустно вздохнула.

– Значит, сильно Эмму Павловну любит?

– Безумно! Готов за нее и в огонь, и в воду! Ведь сколько лет уже ухаживает за ней – подумать страшно! А она – ни в какую… Да, может, для нее это и лучше: в самом деле, зачем ей этот старпер, с ее-то деньгами!

Так-так, значит, наш бывший охранник зэков страстно любит Эмму Павловну! Так, может, он и грохнул Олега? Зачем? Чтобы, например, убрать конкурента. Или, опять же, по просьбе возлюбленной, обидевшейся, что ей не ответили взаимностью. Я задумчиво постучала пальцами по столу.

– А что же он на своей «Волге» не ездит? – спросила я.

– Почему не ездит? Ездит, только к хозяйке нашей не приезжает: она смеется над ним, точнее, над его машиной. А Михал Михалыч обижается, надует губки, как малый ребенок, говорит: Эммочка, золотко, ну, зачем ты так со мной? Разве машина – это главное в жизни?

Ну, это она напрасно, подумала я. Зачем же смеяться над человеком, если у него нет денег?! Не всем повезло, как ей, да еще неизвестно, откуда деньги у самой мадам Полянской!

Мы с Галей поболтали еще немного, потом я попрощалась с ней и направилась было к выходу, но, вспомнив, что оставила в кладовке сумку, поднялась на второй этаж. Проходя мимо комнаты Гены, я увидела, что дверь в нее немного приоткрыта. Ну, как можно было пройти мимо и не заглянуть внутрь? Хозяин отсутствовал, должно быть, все еще ковырялся во дворе в своей машине. Зато на кровати я увидела его коричневую борсетку. Значит, Гена все-таки поднимался к себе, ведь когда я убиралась здесь, борсетки не было. Я оглянулась: в фойе ни души. Упустить такой момент я не могла. На цыпочках зайдя в комнату, я взяла борсетку. Первым, что попалось мне в руки, был паспорт в дорогой кожаной обложке. Какая удача! Я тут же открыла его. Вострецов Геннадий Петрович, дата рождения такая-то. В это время я услышала, как внизу хлопнула входная дверь, я быстро положила паспорт на место, закрыла борсетку и бросила ее на кровать, затем выскользнула из комнаты. С Геночкой мы столкнулись на лестнице, раскланялись, и я как ни в чем не бывало покинула дом Эммы Павловны.