– …Свет, пойми: очень нужно! И без тебя – никак! Помоги!..

Подруга кусала губы, теребила в руках полотенце. Я сидела в ее рабочем кресле, а она стояла рядом со мной и смотрела на меня через зеркало.

– Ну, как? Как я это сделаю? – в который раз вопрошала она.

– Свет, ты же у меня умная, сообразишь.

Подруга почесала затылок.

– А у нее точно теперь нет горничной?

– Точно. Она ее уволила. Вчера.

– Почему уволила?

– Приревновала к Ларику.

– Приревновала? Ну, дела!.. Тань, а если она спросит, откуда я знаю, что ей теперь нужна горничная, что я ей скажу?

– Скажи… Да ничего не говори. Или нет, скажи так: мол, одна моя хорошая знакомая ищет работу горничной. Не нужна ли вам, случайно, горничная? Слышишь? Случайно. Если она ответит, что нужна, дай ей мой телефон.

– А вдруг она уже нашла себе другую?

– Свет, не будем гадать. Ты спроси, а там видно будет.

Подруга пожала плечами:

– Хорошо, спрошу, жалко, что ли?! Но не гарантирую, что получится сосватать тебя ей.

– Разумеется. Если не получится, я, ты же знаешь, без претензий.

Я встала.

– Уходишь?

– Да, у меня дела. Жду твоего звонка, пока!

Я вышла на улицу, осмотрелась по сторонам. Дул легкий ветерок, гнал по небу белые ажурные облачка. На клумбе возле Светкиной парикмахерской вылезли тюльпаны, зеленела травка, почки на деревьях лопались, выпуская на волю молоденькие листочки. Хорошо! Эх, сейчас бы куда-нибудь на природу! Посидеть на берегу реки, у костра, полюбоваться серебристой гладью, поесть шашлычка и печенной в углях картошечки… Но нет, мне надо работать, время не ждет! Еще неизвестно, где находится пропавший Олег. Может, ему сейчас каждая минута за год… Я села в машину.

В этот момент зазвонил мобильник. Это был Игорь:

– Татьяна, здравствуй.

– Привет.

– Спроси меня, как прошли соревнования.

– Как прошли соревнования? – послушно спросила я.

– Я занял третье место.

– Поздравляю.

– Жалко, тебя там не было… Но, я надеюсь, ты как-нибудь сходишь со мной.

– Возможно.

– Ну, ладно. Я хотел сказать тебе, что узнал кое-что о том кренделе, за которым мы следили в ночном клубе.

– О Марате Бигильдинове?

– Да. Этот крендель сейчас пашет тренером в клубе, а в прошлом был мастером спорта по легкой атлетике. Говорят, одно время имел неплохие результаты, а потом взял и влюбился до потери пульса. Но неудачно: девчонка не ответила ему взаимностью, и Марат, что называется, сдал: стал проигрывать соревнования, тренировки пропускал. Потом вообще ушел из спорта. А она вышла за другого…

– Печальная история, – согласилась я. – Теперь, кажется, он решил больше не связываться с молоденькими и ветреными, завел дружбу с серьезной дамой солидного возраста.

– Вот что делает с человеком несчастная любовь! – с чувством выдал Игорь. – Кстати, ты не можешь сейчас встретиться со мной?

– Наверное, могу, почему нет? Давай в том же кафе, через полчаса. Успеешь подъехать?

– Успею!

Он отключился, а я повернула ключ в замке зажигания.

Мы едва успели сесть за столик у окна и приступить к поглощению ароматной пиццы с ветчиной и горячего кофе, как снова мой мобильник нетерпеливо зазвонил. Я извинилась перед Игорем, достала телефон из сумки и включила:

– Слушаю.

– Татьяна Иванова, это Евгений Кузнецов.

Мне показалось, что голос следователя был не таким, как обычно, а каким-то печальным, что ли. Или уставшим. Заработался, бедолага.

– Да, Евгений, я вас слушаю.

– Понимаете, Татьяна Иванова, тут такое дело… Я подумал, что вам тоже нужно знать… Одним словом, сегодня ранним утром в лесу недалеко от города нашли тело молодого человека, по описанию очень похожего на нашего потеряшку.

– Олега Кирсанова?

– Да.

– Так, и что? – Я посмотрела на Игоря, тот сразу перестал есть и напрягся.

– Я сейчас вызову кого-нибудь из родственников на опознание, а вы, если хотите, можете тоже подъехать.

– Куда?

– В морг, разумеется. Записывайте адрес…

Я запомнила адрес, продиктованный мне следователем, тем более что моргов в нашем городе было не так уж много, и мне волею судьбы приходилось бывать во всех.

– Евгений, – сказала я, – не надо звонить родственникам, один из них сейчас как раз рядом со мной. Это брат… пропавшего. Сейчас мы приедем.

– Жду вас в морге.

Я бросила телефон в сумку и посмотрела на Игоря:

– Нашли тело мужчины, похожего на Олега, – тихо сказала я.

Игорь заметно побледнел. Я положила свою руку на его руку, лежащую на столе.

– Еще неизвестно, Олег ли это, так что нам сейчас надо подъехать в морг на опознание.

– Да, конечно… конечно…

Он встал, растерянно посмотрел вокруг.

– Игорь, ты заранее не переживай так, может, это еще не Олег, – сказала я.

– Да, конечно… конечно, не Олег… Ведь Олег-то жив!

Мы вышли из кафе и сели в мою машину.

– Господи! Только бы это был не мой брат! – взмолился Игорь, посмотрев куда-то вверх.

Я завела машину…

В помещении морга было прохладно, пахло формалином и чем-то еще, неприятным и кисловатым. Узкий коридор был плохо освещен, белые широкие двери с табличками расположились по обе его стороны. Нам навстречу вышел следователь, под мышкой у него темнела кожаная папка. Евгений бросил быстрый взгляд на Игоря, поздоровался с ним, зачем-то пригладил пятерней свою непослушную гриву.

– Пришли? Так, значит, вы – брат, это хорошо.

– Что хорошо-то?! – возмутился Игорь. – Так вы скажете мне, это Олег или нет?

– Сейчас мы все и выясним… Пройдемте со мной…

Евгений направился по коридору, мы с Игорем – за ним. В помещении с зеленым кафелем и белыми металлическими шкафчиками вдоль одной из стен посередине стоял большой стол, в нем размещалось никелированное углубление и шланг с лейкой. Рядом на каталке лежало прикрытое белой простыней тело. Игорь покосился на это тело и удивленно посмотрел на меня. Я взяла его за руку.

– Игорь, не волнуйся.

К нам подошел неизвестно откуда появившийся маленький полный человечек в зеленом халате, шапочке и фартуке. Это был патологоанатом Неумывайкин. Я знала его, нам приходилось встречаться по работе. Евгений кивнул ему, и патологоанатом, подойдя к столу, взялся за край простыни.

– Вы готовы? – участливо спросил он Игоря.

– Готов… к чему? – не понял мой заказчик и снова посмотрел на меня.

– Увидеть того человека, который лежит на столе, – пояснила я. – Тебе надо будет опознать его и сказать следователю, твой ли это брат.

Игорь кивнул, как мне показалось, автоматически. Он был немного бледен. Неумывайкин откинул простыню. Нашему взору предстал труп молодого человека, голова которого была сильно запрокинута назад. На его с синеватым оттенком лице, груди, плечах были видны кровоподтеки и ссадины. Тело было грязным, а лицо с небольшой бородкой и усами. Я посмотрела на Игоря. Тот подошел чуть ближе к столу, широко открытыми глазами уставился на труп и замер.

– Так что, гражданин Кирсанов, узнаете вы своего брата? – спросил следователь.

– Да, это он, – тихо, сдавленным голосом сказал Игорь. – Но что с ним? Почему он… такой?

– У него жуткое истощение, – пояснил патологоанатом. – Кажется, его не меньше месяца где-то держали, морили голодом и истязали. Он грязен, небрит, ногти отросшие…

– Кто же это с тобой сделал, братишка? – тихо спросил Игорь и низко опустил голову. Казалось, он старался подавить рыдания.

– Тогда вам надо будет подписать протокол опознания. – Следователь открыл свою папку, достал документ.

– Кто же его… так? – продолжал спрашивать Игорь, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Будем выяснять… А сейчас протокол подпишите… Здесь, здесь и вот здесь…

– За что его? – не слыша Евгения, продолжал Игорь.

– Извините, сейчас я не готов ответить на ваш вопрос: следствие ведется. Протокол подпишите…

Кирсанов-старший, не обращая на следователя внимания, продолжал стоять и хмуро смотреть на покойника.

– Протокол…

– Да что ты привязался со своим протоколом? – рявкнул вдруг Игорь, повернувшись к Евгению. – Я тебя спрашиваю: кто убил моего брата и за что?

Следователь удивленно посмотрел на него, потом на меня, затем опять на Игоря.

– Вы что на меня кричите?!

– Евгений, не надо, – мягко сказала я, – видите: человек не в себе от горя… Игорь, подпиши быстро протокол, и мы уйдем отсюда.

Я вывела моего заказчика в коридор и усадила на стул, попросив немного подождать, а сама вернулась к следователю. Патологоанатом уже закрыл покойника простыней.

– Какова причина смерти? – спросила я.

– Ему проломили голову. – Следователь, как мне казалось, прятал от меня глаза.

– Понятно, – кивнула я, – значит, все-таки похищение… А синяки и ссадины – это, я так понимаю, следы побоев?

– Да, – кивнул патологоанатом, слышавший наш разговор, – его били, причем постоянно и в течение длительного времени: одни синяки уже практически прошли, но есть и более свежие.

Я поблагодарила патологоанатома, затем вернулась к Игорю. Мы с ним вышли из морга и сели в машину.

– И куда мне теперь? – сдавленным голосом спросил Игорь, смотря прямо перед собой.

– Поезжай домой, тебе предстоит очень трудное дело: сообщить близким плохую новость.

– Домой?! Как я скажу матери, отцу, что у них больше нет младшего сына?! Как я скажу Полинке, что у нее больше нет жениха?! Как я сам буду теперь жить, после того, что я сейчас видел?!

Он сжал кулаки и в ярости скрипнул зубами, скулы его побелели. Что я могла ему ответить? Как вообще можно утешить человека в такой ситуации? Я и сама была потрясена до глубины души. Я молча завела машину и повезла Игоря к нему домой…

Он позвонил вечером, когда я сидела у телевизора с чашкой кофе и печеньем. Остаток дня прошел у меня более чем бестолково: я ничего не могла делать, все просто валилось у меня из рук. Я попробовала было заняться уборкой, но через десять минут бросила. На сердце было очень тоскливо, из головы не шел Олег. Кто, кто мог похитить парня и, главное, зачем? Зачем его держали где-то взаперти целый месяц, били, морили голодом, чего добивались? Денег у родственников так и не потребовали, значит, похищали не ради них. Но тогда зачем? Может, он узнал чью-то тайну, и ему хотели заткнуть рот? Но тогда его убрали бы сразу, зачем держать человека в заточении больше месяца? Зачем рисковать схлопотать серьезную статью за похищение? Миллион вопросов…

Я тупо пялилась в «ящик», понимая, что не слышу, о чем идет речь в передаче. В этот-то момент и раздался телефонный звонок, я нехотя потянулась к трубке.

– Татьяна, это я…

Голос Игоря был таким, что я даже не сразу поняла, кто звонит.

– Да, я тебя слушаю.

Он помолчал минуту, потом сказал тихо, но твердо:

– Ты ведь не считаешь, что расследование закончено?

Я даже не знала, что ему сказать. Вообще-то меня просили найти пропавшего, но теперь он найден – мною или нет, уже не имеет значения, – Олег найден, стало быть, дело закончено. Подумав некоторое время, я так и сказала Игорю. Он терпеливо выслушал меня, потом спросил:

– А если я попрошу тебя продолжить расследование и выяснить, кто убийца моего брата?

– Это будет уже другое расследование, но, думаю, я возьмусь. Только, Игорь, ты же знаешь, полиция тоже занимается этим…

– К черту твою полицию! Они больше месяца искали Олега, и каков результат?! Знаешь, о чем они меня спрашивали, и не раз? Дружил ли Олег с Голяком! Идиоты! Я там чуть скулы им не посворачивал!

– Хорошо, Игорь, я приступлю к расследованию прямо завтра, с утра.

– И помни, за деньгами дело не станет: у Олега ведь было отложено на свадьбу. Только найди мне эту гадину.

Мы попрощались, я положила трубку, быстро допила кофе и отправилась в ванную готовиться ко сну. Если завтра с утра я снова работаю, значит, голова моя должна быть свежей.

Утром я первым делом позвонила следователю:

– Евгений? Это Татьяна Иванова.

– Здравствуйте, Татьяна Иванова.

– Евгений, скажите, где было найдено тело Кирсанова?

– В лесу, недалеко от поселка Юбилейный.

– Вы сами выезжали на место?

– Я – нет, собирался поехать сегодня. Но там были наши оперативники и криминалист. Они все осмотрели и запротоколировали… Ну, вы знаете…

– Значит, вы едете сегодня… Возьмете меня с собой?

– А вы что, продолжаете расследование?

– Да, брат убитого заказал мне его. Теперь он хочет знать, кто убийца.

– Ну, хорошо, – нехотя согласился Евгений, – что ж с вами делать! Поедем на место… Но машина будет свободна только в двенадцать…

– Тогда я подъеду к вам к двенадцати. До скорого!

Я положила трубку и отправилась на кухню позавтракать. Времени у меня еще много, успею обдумать новый план работы за чашечкой кофе и съесть бутерброд.

Ровно в двенадцать я переступила порог кабинета Евгения Кузнецова. Он сидел за своим столом и листал папку с документами. При моем появлении Евгений поднял на меня глаза и указал на стул рядом со своим столом.

– Присаживайтесь, сейчас поедем.

Я опустилась на старый скрипучий стул.

Евгений поднял трубку внутреннего телефона:

– Серега, что там с машиной?.. Готова? Что, и ехать можно?.. Сейчас выходим!

Он посмотрел на меня.

– «Рота, подъем»? – спросила я.

Он кивнул. Мы спустились во двор и подошли к дежурному «Форду». За рулем сидел молодой человек в форме, Евгений распахнул передо мной заднюю дверцу…

В лесу было прохладно, во всяком случае, холоднее, чем в городе. Мы поставили машину у обочины дороги и довольно долго шли по лесу по сырой земле. Здесь в овражках, в тени еще кое-где лежал снег, а на сухих пригорках из-под прошлогодней коричневой листвы вылезли подснежники. Под ногами трещали ломающиеся сухие ветки, пахло влажной землей, над нашими головами заливались неугомонные птицы. Наверное, им было непонятно, зачем люди пришли в их лес, такой радостный, такой весенний и солнечный. Что они здесь хотят найти?

Но вот Серега сделал знак, мы остановились возле строенной березы: из одного корня росли три ствола. Дерево находилось в углублении, что-то, похожее на широкую яму, дно которой было засыпано прелой листвой.

– Здесь, – кивнул водитель, – вон и следы крови.

Я разглядела на некоторых листочках бурые пятна, они были едва заметны. Я начала осматривать все вокруг. Листва кое-где была примята, очевидно, вчера здесь хорошо походили. А вот и следы волочения тела. Я присела на корточки.

– Что-нибудь нашли? – спросил меня Евгений. Он тоже осматривал местность.

– Оттуда его приволокли, – сказала я, кивнув в сторону дороги.

– Ясное дело, оттуда, не из чащи же леса! – усмехнулся Евгений.

– А как было обнаружено тело и кем?

– Вчера рано утром один абориген гулял тут со своими собаками. Собачки-то у него бойцовской породы, серьезные такие песики, так он привозил их сюда на машине и выгуливал здесь, в лесу, причем рано утром, чтобы, сами понимаете, его подопечные случайно никого не скушали.

– И эти-то песики, как я понимаю, и нашли труп?

– Да, мужик рассказал, что одна из собак вдруг повела себя странно: стала выть, потом побежала, команды не слушалась. Он побежал за ней, увидел, что она остановилась возле строенной березы, стала выть…

– Понятно. – Я продолжала ходить вокруг этого места, рассматривая землю и кусты.

– Что вы ищете, Татьяна Иванова? – спросил Евгений.

– Что-нибудь, что поможет в поиске убийцы.

– Да наши здесь вчера все осмотрели, запротоколировали…

– И что, ничего не нашли?

– Кроме трупа, ничего.

– Верю, охотно верю… Так, а это у нас что? – Я указала на валяющуюся неподалеку зажигалку.

Я надела резиновые перчатки, которые у меня всегда были с собой, и подняла ее. Это была металлическая зажигалка желтого цвета. На ней красовался логотип «Zippo». Евгений подошел ко мне и через мое плечо посмотрел на находку.

– Старая, – заключил он, – видите: грязная.

– Может, и старая, – согласилась я, – а то, что она грязная, я и спорить не буду.

– Поверьте, Татьяна, зажигалка появилась здесь уже после вчерашнего осмотра местности нашими экспертами. Они тут все тщательно перерыли…

– Охотно верю, – снова кивнула я. – Но я на всякий случай ее прихвачу, если не возражаете. Кажется, вам она все равно не нужна.

Евгений только пожал плечами.

– А что, сейчас в лесу бывает так много народа? – спросила я.

– Что? – не понял Евгений.

– Я говорю: сейчас что, такое время года, когда народ толпами валит в лес за грибами, ягодами или на шашлыки? Они второпях теряют зажигалки, которые вываливаются у них из переполненных грибами корзин…

– Вы все шутите? – недоуменно пожал плечами следователь.

Он отвернулся от меня и отошел в сторону. Я положила зажигалку в целлофановый пакет и убрала его в сумку. Я не верила, что эта моя находка потеряна человеком, не имеющим отношение к убийству Олега, во всяком случае, я ее приберегу. Мы продолжили обследование местности.

– Скажите, Татьяна Иванова, вы подозреваете клуб? – спросил следователь.

– Точнее, его работников.

– Почему?

– Как почему? Пропал-то Олег оттуда.

– Вы подозревали их с самого начала?

– С самого.

– Но мы опрашивали всех работников клуба, никто ничего не знает о похищении Олега.

– Не знает или утверждает, что не знает? – Я резко повернулась к Евгению и посмотрела ему в лицо. – А невеста погибшего не говорила вам о том, что хозяйка клуба Эмма Павловна, что называется, положила глаз на молодого симпатичного массажиста?

– Это на погибшего, что ли? Ну, говорила, и что? Это-то здесь при чем?

– Вы считаете, ни при чем?

– Да мало ли кто на кого положил глаз?!

– А то, что престарелая дама имеет связь с молодыми людьми, об этом вы знаете?

– Татьяна Иванова, вы что? Любовные связи, молодые люди… При чем здесь все это?! – возмущенно воскликнул Евгений. Он даже пнул в сердцах старый трухлявый пень.

– Хорошо, – согласилась я, – пусть работники клуба ни при чем. Какая у вас рабочая версия на сегодняшний день?

– М-м-м… Этого я не могу сказать, это тайна следствия. Но мы отрабатываем и работников клуба, опрашиваем клиентов…

– Бог вам в помощь!

Я отошла от следователя. Походила еще немного вокруг, прошла по следу волочения тела до самой дороги. Через пару минут Евгений подошел ко мне:

– Ну, хорошо, я скажу вам… все-таки одно дело делаем…

Я вопросительно уставилась на следователя:

– Я – вся внимание.

– Понимаете, вы тут вот зажигалочки собираете… Нет, может, конечно, она вам и пригодится… А вот у нас есть сведения, что Кирсанов незадолго до исчезновения поругался с неким гражданином Захаровым. Это один из его друзей. Кирсанов купил у него машину, но та оказалась битой.

– Вот как? И что?

– Вообще-то нам пора ехать, я не могу долго держать машину. Мне звонили из отдела…

Я кивнула:

– Да, да, едем. А про Захарова расскажете по дороге.

– Так вот, – продолжил Евгений, когда мы уселись в машину и водитель выжал сцепление, – «девятка» этого Захарова оказалась битой, и Кирсанов просил друга вернуть часть денег, мол, битая машина столько не стоит, верни разницу. А Захаров этот оказался ушлым парнем, мол, знать ничего не знаю про какую-то там аварию, ты докажи и все такое.

– Короче, вернуть деньги отказался, – подытожила я.

– Отказался, – кивнул Евгений. – Друзья поругались, Кирсанов-то был, как я понял, человеком принципиальным. Короче, стал настаивать, а Захаров давай орать, вышла ссора, говорят, Захаров даже грозил нашему пострадавшему.

– Есть свидетели? – тут же уточнила я.

Евгений помялся:

– Есть-то есть, только вот свидетель наш трусоват, давать показания под протокол отказывается, я, говорит, этого Захарова боюсь, он, мол, и меня, как Олега, похитит и где-нибудь в лесу закопает.

– А что, этот Захаров действительно такой свирепый и кровожадный? Вы его допрашивали?

– Да я бы и рад, только он пропал.

– Как пропал?! И этот?!

– Да, буквально через неделю после исчезновения Олега.

– Надеюсь, не из того же спортивного клуба?

– Нет, жена говорит, что Захаров ушел, как обычно, утром на работу, а когда она позвонила ему в обед, он уже не отвечал, а вечером не пришел домой.

– Она подала заявление об исчезновении?

– Разумеется! Поэтому эта версия для нас сейчас – основная. Я имею в виду, что Захаров причастен к смерти Кирсанова и потому скрывается.

– А помнится, Евгений, вы говорили, что Олег ушел в банду Голяка. Да, как видно, он туда не дошел, заблудился в лесу по дороге…

– А вы все язвите? Что за характер у вас, Татьяна Иванова?!

Следователь отвернулся к окну и остаток дороги не проронил ни слова. Я тоже молчала, обдумывая последние события и сообщения Евгения. Едва мы подъехали к отделению полиции, как мне позвонила Светка. Я вышла из «Форда», попрощалась со следователем и водителем и включила телефон.

– Тань, привет! У меня для тебя хорошая новость: Эмме Павловне нужна-таки горничная.

– К тебе приходила Полянская?

– Нет, сегодня она у меня не была, я рискнула и позвонила ей сама.

– Да ты что?! Вот здорово! Светка, ты молодец. Что ты ей сказала?

– Сказала, что моя подруга ищет работу горничной. Мол, женщина порядочная, чистоплотная, имеются рекомендации, ну, и все в этом духе. Эмма говорит, мол, вот, как нельзя кстати, я, мол, свою только что выгнала. Короче, мы договорились, что ты придешь к ней сегодня в семь. Она и адрес свой сказала.

– Ну, это нам известно.

– Ты номер ее мобильного запиши, тебе придется позвонить ей, когда будешь стоять возле калитки.

Светка продиктовала мне номер мобильного, я, как обычно, запомнила его.

– Свет, тогда сегодня в половине пятого я у тебя: будем делать из меня горничную, которой позарез нужна работа.

– Жду!

Поблагодарив подругу, я выключила телефон и убрала его в сумку. Итак, сегодня вечером мне предстоит познакомиться с нашей любвеобильной дамочкой лично.

Вечером, без двух минут пять, я сидела в кресле у Светки. Она придирчиво осматривала меня.

– Во-первых, меня надо состарить, – сказала я.

– Вот как! Тогда красим тебя в жгучую брюнетку! Да, именно в брюнетку, никак иначе!

– Уверена?

Подруга усмехнулась и достала из шкафчика тюбик с черной краской, мисочку и накидку на плечи.

– Не переживай: краска натуральная, держится недолго.

– Свет, и прическа мне нужна… что-то более простое и несовременное.

– Сейчас, сейчас, не переживай. Все поправим, все сделаем, и состарим, и упростим, и онесовременим… Какой-нибудь пучок на затылке, челку на самые глаза… На сколько, говоришь, ты хочешь выглядеть?

– Ну, не знаю… Лет на тридцать пять или что-то около того. И, Свет, сделай так, чтобы я была очень несимпатичной: нельзя, чтобы Эмма ревновала ко мне своих мальчиков. Иначе просто смысла нет туда соваться!

Светка вздохнула и взяла в руку шампунь:

– Испортить красоту сложно, но возможно… если как следует постараться. Пошли мыть голову, Иванова. Обещаю тебе: часа через полтора ты сама себя не узнаешь…

Через два часа я стояла возле калитки дома номер 144 по улице Прямой. Такси уехало, и я осталась на дороге одна. На мне было допотопное пальто и немного стоптанные, но начищенные демисезонные сапожки. Мне приходилось держать дома небольшую костюмерную. Так я называла старый шкаф, который добросовестно хранил в себе вышедшие из моды одежду, обувь и другой необходимый в моей работе реквизит. Все это помогало мне гримироваться, если надо было изменить внешность. Сейчас, достав из старой потертой сумки (откопанной мною там же) мобильник, я набрала номер Эммы Павловны.

– Слушаю, – раздался в трубке ее грудной голос.

– Здрасьте, – сказала я немного писклявым, измененным голосом. – Это говорит Валя, горничная. Парикмахерша Света сказала мне, что вам нужна прислуга…

– Открываю, – не дослушав меня, заключила Эмма Павловна.

Раздался мягкий щелчок, я толкнула калитку и вошла. Моему взору предстал широкий двор, выстланный тротуарной плиткой. Клумбы, беседка, кусты сирени и жасмина, пара елочек, декоративная горка из огромных камней – таков был двор трехэтажного добротного дома. В стороне, напротив ворот, стояла знакомая мне красавица «Тойота». На деревянном крыльце на лавочке восседал Гена, он курил и смотрел в мою сторону. На нем были домашние спортивные брюки и майка. Я подошла к нему, сделав несколько глуповатое выражение лица.

– Здрасьте, – сказала я, – а я вот тут пришла устраиваться на работу.

– Заходи, – кивнул он на дверь, приоткрыв ее. – Тебя ждут. Можешь там раздеться.

В просторном холле с пальмами, деревянными скамьями и огромным встроенным шкафом я сняла сапожки, надела на ноги какие-то гостиничные белые тапочки, стоящие на коврике, повесила на вешалку пальто. В это время в холл вплыла сама хозяйка. Она была в роскошном японском шелковом халате, закрывающем ее ноги почти полностью, но оставляющем открытой ее внушительных размеров грудь. Дамочка подошла ко мне, бесцеремонно окинула меня взглядом с головы до ног.

– Здрасьте, – еще раз сказала я на всякий случай, делая вид, что несколько смущена.

– И тебе не хворать. Значит, горничная… Ну-ну. А я – хозяйка этого дома, Эмма Павловна. Пойдем за мной.

Женщина поплыла к двери, ведущей в какую-то комнату, я последовала за ней. Комната была не очень большая, но с двумя окнами и потому светлая. Вдоль стен стояли кресла и диван, а также пара журнальных столиков и этажерка, на полу красовался огромный ковер, похоже, натуральный. Хозяйка плюхнулась в одно из кресел, кивнув мне на другое. Я несмело опустилась на его краешек, потупив глазки: пусть знает, что я – девушка скромная.

– Где раньше работала? – спросила женщина.

– В гостинице работала, в мини-отеле, – с готовностью доложила я, – потом еще в двух домах работала… У меня и рекомендательные письма есть…

Я полезла в свою сумку, в которой у меня лежали подготовленные письма. Одно написала Светка, другое – ее подруга, работающая с ней в том же салоне. Эмма Павловна махнула рукой:

– Да черт с ними, твоими письмами, все равно будешь проходить у меня испытательный срок. И учти: если ты мне не подойдешь, – выгоню, как прежнюю горничную, и не заплачу.

Я кивнула головой, давая понять, что согласна.

– С домашней химией ты, надеюсь, в ладах? (Я снова кивнула.) У меня пылесос навороченный, – предупредила хозяйка.

– Я работала с очень современными пылесосами, – заверила я ее.

– Хорошо. Приходить будешь к девяти. Рабочий день – до пяти, ну, там плюс-минус… Короче, пока не закончишь. Твоя ставка – тысяча в день, согласна?

Я кивнула.

– Два выходных… ну, и праздники, само собой… Так, что еще? А! У меня есть свободная комната, прежняя горничная жила там. Ты как будешь сюда добираться? Может, хочешь жить у меня?

– Нет, нет, – запротестовала я. – Я замужем, муж будет против.

– Это хорошо, что замужем, – значит, баба ты серьезная.

Эмма Павловна кряхтя встала. Я тоже моментально вскочила со своего краешка.

– Что ж, пойдем осматривать дом.

Мы вышли из комнаты.

– И учти: я очень требовательная! Пыль и грязь не терплю! – по дороге стращала меня дамочка. – Найду косяки – оштрафую! Пальм у меня много, целых двенадцать по всему дому, с них надо периодически смывать пыль… Ну, я тебе потом покажу, как это делается. Так, что еще? Окна будешь мыть раз в месяц, начиная с апреля. До тебя тут одна свинья работала, так она их недавно мыла…

– Простите, а почему ушла ваша прежняя горничная? – осмелилась я задать вопрос.

Мы в это время закончили осмотр холла, стали подниматься по лестнице наверх.

– Потому что нос свой совала, куда собака гадить не ходит! – с чувством выдала моя работодательница. – Так что ты работай себе скромненько и старайся ничего не замечать вокруг, поняла?

Я посмотрела в глаза женщине. Она тоже смотрела в мои, и я чувствовала в ней скрытую угрозу. Я с готовностью кивнула, Эмма Павловна выдержала паузу, после чего мы возобновили нашу ознакомительную экскурсию по дому. Надо отдать хозяйке должное: он был добротным, построенным где-то даже со вкусом. Отделка самая современная, как сейчас принято говорить, евроремонт. В оформлении комнат поучаствовал опытный дизайнер, не иначе: все они были обставлены по последнему слову интерьерной моды.

Эмма Павловна показывала мне комнаты, санузлы, душевые, прачечную, кухню, две шикарные гостиные, а я с самым деловым видом все это осматривала, кивала, как китайский болванчик, и думала о том, что, пожалуй, мне надо поторопиться с раскрытием этого преступления, потому что мыть полы, пылесосить ковры и вытирать пыль на мебели – не самое любимое из моих занятий. Даже за хорошие деньги. Однако, стоп. Что там советовали мне кости? «Не следует слишком рваться вперед»? Может, и не следует, но и застревать в доме Эммы Павловны не входило в мои планы.

Последним, что показала мне хозяйка, была кладовка, в которой хранились пылесос, ведра, швабра, щетки, тазики и всевозможные тряпочки. На полочках аккуратно стояли чистящие и моющие средства, пакеты с резиновыми перчатками. Именно этим я должна была пользоваться во время уборки. Меня даже передернуло. Чего только люди не придумают, чтобы превратить простую уборку дома в долгое и утомительное занятие! Но при Эмме Павловне я, разумеется, и виду не показала, что мне все это претит. Я рассмотрела весь арсенал уборщицы с самым серьезным и заинтересованным видом.

– Ну, и как тебе? – вопрошала между тем дамочка.

– Впечатляет, – кивнула я. – Вы, я вижу, не скупитесь на средства для уборки.

– Я же тебе сказала: я люблю чистоту, – напомнила она. – И не вздумай воровать у меня мыло и отливать в пузыречки шампуни!

Дамочка рявкнула так, что я даже вздрогнула от неожиданности. Я посмотрела на женщину удивленно и смиренно. Она воткнула свои полные руки в крутые бока и ехидно сузила глаза.

– Нечего мне тут невинность разыгрывать! Я прекрасно знаю, что некоторые горничные приносят с собой из дома маленькие пузырьки из-под лекарств, а потом отливают в них жидкое мыло, шампунь или средства для посуды. Я таких сама ловила, вот этими вот руками! Так что, Валя, давай договоримся так: ты работаешь у меня добросовестно и честно, иначе…

Женщина многозначительно помолчала, так что мне самой предстояло догадаться, что будет, если меня поймают на воровстве.

– И еще, чтобы ты знала: в доме в некоторых местах стоят камеры.

– Какие камеры? – Я удивленно похлопала ресницами.

– Камеры слежения.

– А-а… Ну да, это правильно, это вы хорошо придумали. Я таких штук не боюсь, я сюда работать пришла, а не воровать! – с пафосом выдала я.

Эмма Павловна усмехнулась:

– Посмотрим…

Мы спустились по лестнице вниз в холл.

– Ну, как? Тебя все устраивает? – спросила хозяйка.

– Все, – кивнула я.

– Тогда, значит, завтра прямо с утра приступай к работе. Как будешь сюда добираться?

– У меня есть машина, – бодро пропищала я, – правда, старенькая, но, главное, на ходу. Так что я – без опозданий!

– Лады. Я завтра рано уеду, часов в восемь, у меня дела. В доме будет повариха Галя, она тебе откроет калитку. Сами познакомитесь. Из жрачки ничего с собой не бери, Галька готовит нормально, она тебя покормит. Так, кажется, я обо всем рассказала… Если какие вопросы появятся, к поварихе обращайся, она в курсе всего…

Женщина на секунду задумалась и тут же, немного понизив голос, выдала:

– Да, вот еще что: в доме есть подвал, так ты туда не ходи. Там нечего убирать, там, собственно, ничего и нет. Мы там сами наводим порядок… время от времени. Поняла?

Я кивнула в очередной – сто сорок девятый – раз…

На другой день с утра пораньше я отправилась в пункт проката авто. Выбрала себе старенькую миниатюрную «Оку» и уже на ней поехала в коттедж. Калитку мне действительно открыла повариха Галя. Это была женщина лет под сорок, высокая, худощавая, с рыжими волосами, забранными под белоснежную косынку. У Гали были зеленые глаза, остренький носик и тонкие губы, сложенные в ехидную ухмылку. Хотя, если приглядеться, в ее лице было и что-то приятное: например белая кожа, нежный румянец на щеках, правда, кое-где у нее появились и морщинки. На женщине было розовое(!) платье и белый в мелкий цветочек фартук. Она стояла в холле, сложив на груди руки, и бесцеремонно рассматривала меня, совсем как Эмма Павловна вчера. Удовлетворив свое любопытство, повариха вместо приветствия выдала с усмешкой в голосе:

– Так, значит, ты у нас – новая горничная?! Ну-ну!

После чего развернулась и пошла вверх по лестнице, очевидно, к себе на кухню. Что означало это «ну-ну!», мне оставалось лишь догадываться.

Я переобулась, разделась и отправилась следом за ней.

Владения Гали располагались на втором этаже, я же начала уборку с третьего. Я заходила в каждую комнату, вытирала с мебели и подоконников пыль, потом мыла пол, пылесосила ковер, если таковой имелся, и шла в следующую комнату. Закончив работу на третьем этаже, я спустилась на второй. Убирая комнату за комнатой, я исподтишка осматривала их, пытаясь понять, где здесь установлены камеры, однако ни одной так и не заметила. Может, они совсем крохотные, эти камеры? Наконец, я закончила уборку второго этажа, сменила воду в ведре и спустилась на первый. Где тут у нас кухня? Я толкнула застекленную матовым стеклом дверь и застыла на пороге с ведром в руках. Галя стояла у плиты и помешивала половником в огромной кастрюле. Рядом на сковороде что-то шипело, вкусно пахло гороховым супом с копченой свининой и котлетами. При моем появлении повариха повернулась и, как мне показалось, недовольно посмотрела на меня.

– Обедать пришла?

– Убираться. Там, наверху, я уже все…

Галя посмотрела на часы, висевшие на стене.

– Значит, так. Я через полчаса закончу готовить, тогда и придешь, – отрезала она.

– Хорошо, – покорно согласилась я, повернулась и ушла убирать гостиную. Через некоторое время из кухни до меня донесся зычный крик:

– Эй, новенькая! Иди обедать!

С неимоверной радостью бросив швабру и тряпку, я кинулась на зов, на ходу стягивая со вспотевших рук резиновые перчатки.

– Садись за стол, – приказала Галя, кивнув на стул, стоящий у небольшого обеденного стола у окна. – Мы едим здесь, а Эмма Павловна обедают либо у себя, либо в зале.

Повариха взяла тарелку, начала наливать мне суп. Я удивилась, что она говорит про свою хозяйку во множественном числе. В то же время я и обрадовалась: сейчас, за разговором, в приватной обстановке можно выведать у Гали хоть какую-то полезную для меня информацию. Я взяла в руки ложку и кусок хлеба, придвинула к себе тарелку. Суп был, как я сказала, гороховый, с копчеными свиными ребрышками.

– Меня Валей зовут, – доложила я и принялась есть. Суп был вкусен, я даже языком поцокала.

Галя налила и себе тарелку, села за стол напротив меня.

– А меня – Галей… Вкусно, значит?

Я кивнула.

– Еще бы! Я свое дело знаю! Эмме Павловне нравится, как я готовлю, они меня всегда хвалят! И Геннадий Петрович тоже. Сейчас еще котлеты будут со спагетти…

– А Геннадий Петрович – это кто? – спросила я, сделав вид, что впервые слышу это имя.

У Гали сразу как-то помрачнело лицо. Она перестала есть, положила ложку в тарелку и серьезно посмотрела не меня долгим тяжелым взглядом. Глаза ее гневно сузились.

– Слушай, ты, новенькая! Хочу предупредить тебя сразу: если положишь глаз на моего Гену – отравлю!..

Я опешила.

– Галя, вы что?! – Я тоже перестала есть и тоже посмотрела поварихе в лицо. – Вы не в курсе, но я замужем…

– Это твои проблемы, – отрезала Галя и снова принялась за еду.

Я опешила еще раз. Мои проблемы, что я замужем? В каком смысле? Я покосилась на повариху. Та уплетала свой суп за обе щеки и время от времени бросала на меня многозначительные взгляды. Я решила сразу расставить все точки над «и», нечего подвергать свою жизнь опасности, ожидая, что меня отравят на моем новом рабочем месте.

– Галя, – осторожно начала я, – вы, может, не поняли? Я замужем, у меня есть муж, я его люблю, и он, надеюсь, тоже меня любит.

Я говорила это чуть ли не по складам, стараясь донести до поварихи смысл моего заявления.

– Да плевать мне на твоего мужа! – перебила Галя. – Я вот тоже люблю Геннадия Петровича и никому не позволю отбить его у меня.

– Но я не собираюсь отбивать у вас какого-то Геннадия Петровича! – заверила я повариху.

– А у тебя это и не получится, – убежденно сказала женщина. – К тому же он не какой-то Геннадий Петрович, он – брат Эммы Павловны.

– Брат? – переспросила я, делая вид, что удивлена. – А! Так это тот мужчина, который курил вчера на крыльце? Так это брат Эммы Павловны? Он тоже живет здесь? А муж?

– У Эммы Павловны мужа нет, они – вдова. А Геннадий Петрович – их двоюродный брат.

– Понятно, – кивнула я, – хотя мне нет дела до брата нашей хозяйки.

– Дай бог! Так я тебя предупредила.

Галя взяла свою пустую тарелку и подошла к плите, чтобы наложить себе спагетти.

– А кто еще живет в доме? – спросила я с самым равнодушным видом, на какой только была способна.

– А тебе-то зачем?

– Да так, – пожала я плечами, – просто интересно. В последнем доме, где я убиралась, проживали целых шесть человек! Да еще кто-то постоянно приходил в гости. Народа было! До пятнадцати человек собиралось… А мне ж потом за ними убирать!..

Галя поставила на стол свою тарелку, взяла мою – тоже опустевшую к тому времени, и положила мне спагетти и котлету. Потом она уселась на свое место и принялась есть.

– Нет, у нас в этом плане спокойно. Ты не переживай, у Эммы Павловны гости бывают, но редко и не в таком количестве. Иногда заходит к ним друг детства – это у нас Михал Михалыч. Хороший мужик, мою готовку всегда хвалит. Молодец, говорит, Галочка, – это он меня так ласково называет. Ну, еще… пара молодых людей заглядывает… исключительно по делам. Но нас с тобой это не касается.

– Разумеется, – охотно согласилась я, а про себя подумала: а вот фиг тебе! Именно это меня очень даже касается.

– Вот и все наши гости. Честно сказать, Эмма Павловна не особо любят гостей, предпочитают больше тишину и покой, потому как работают они много, им отдых требуется. А иногда они и в ресторане могут поужинать.

– Так вам же лучше: готовить меньше!

Галя обдала меня презрительно-холодным взглядом:

– Мне платят за то, что я готовлю, а не за то, что не готовлю.

– Да-да, – спохватилась я, – это я глупость сказала…

Я уткнулась в свою тарелку.

– Вот именно… Так ты, я вижу, доела. Чай будешь пить? Есть зеленый, черный и цветочный.

– Черный, пожалуйста.

Галя налила мне бокал чая, придвинула сахарницу.

– Есть еще яблочное варенье, правда, прошлогоднее, засахарившееся. Будешь?

Я отрицательно покачала головой.

– Для кого я, спрашивается, его варила? – проворчала повариха, встала из-за стола и, подойдя к раковине, принялась мыть посуду.

Я быстро допила чай, поблагодарила Галю за «очень-очень вкусный обед» и, надев перчатки, отправилась домывать первый этаж. Повариха только фыркнула мне вслед.

В половине четвертого я увидела в окно, как в ворота въехала белая «Тойота». Из нее вышел Гена, захлопнул дверцу и направился к крыльцу. Я к тому времени практически закончила уборку, домывала холл. Гена зашел в дверь, увидев меня, едва кивнул вместо приветствия, сбросил туфли, напялил на ноги зеленые тапочки и направился к лестнице, ведущей наверх. Я быстро домыла пол в холле, вылила из ведра воду в туалете на первом этаже и тоже пошла на кухню. Галя бойко резала что-то на разделочной доске.

– Я все убрала, – доложила я поварихе.

– И что? – уставилась та на меня.

Я немного помялась.

– Но еще нет пяти часов, а Эмма Павловна сказала, что я работаю до пяти. Что мне делать?

Галя открыла было рот, чтобы ответить мне, но тут в дверях появился Гена – собственной персоной. Повариха аж подскочила на месте:

– Геночка Петрович! Вы приехали?! Обедать будете?

– Буду, – буркнул Гена, покосился на меня и, зайдя в кухню, плюхнулся на стул.

Повариха перехватила его взгляд.

– А уборщица уже уходит, – радостно выдала она и многозначительно посмотрела на меня. – Уже – уходит…

– Да-да, я ухожу, – поспешила согласиться я, – ну, если, конечно, можно…

– Можно, можно, – заверила меня Галя, подталкивая к двери. – Я скажу Эмме Павловне, что ты все тут убрала, а ты иди! Входную дверь просто захлопни, а калитка у нас открывается такой кнопочкой… Короче, не маленькая, сообразишь.

Я кивнула и поспешила удалиться.