Глава 7
Под дверями приемной я натолкнулась на неприкаянно стоящего с круглыми глазами Игорька. Его праздношатающийся видок опять разозлил меня. Когда я делаю дело и иду по следу, как гончая, у меня в сердце уже не остается чувств даже к своим мужчинам. Тем более если они стоят с таким бестолковым видом вместо того, чтобы четко и ясно изложить мне жизненно важные обстоятельства.
— Ну что там с ней?! Где она?! Оклемалась? — накинулась я на него.
— Ой, Татьяна, что ты натворила! Боюсь, у Климкиной сотрясение мозга. И, как мне кажется, у нее теперь вообще беда с головой! Я ее водичкой побрызгал, очнулась, спрашивает: «Что со мной было?!» Я ей: «Вам стало плохо, и вы упали. Давайте я отведу вас к врачу». И повел. Она еле идет, говорит, в глазах темно, врач сказал — возможно, это сотрясение. Возможно, и нет. Она поехала к себе в «Хорватию» отлеживаться! Самое главное — несчастная, по-моему, забыла, кто она такая! — заговорщицким голосом прошептал Игорь, всунув губы в мои волосы возле уха.
— Как так?!
— А так, кажется, у нее отшибло память. Амнезия. Она шла и все твердила: «А где я? А что со мной?! А кто вы?!» Это мне-то, она меня знает сто лет. Я ей дал машину с шофером и отправил в гостиницу, говорю ей: «Вы там живете, отдыхайте пока, я вас потом навещу!» И что теперь с ней делать?! Она совершенно не в своем уме. Завтра ее хватятся в Москве и…
— Так, мне надо подумать, — и я буквально запустила пятерню в свой затылок, не сообразуя этот жест с имиджем государственной леди.
В довершение всех неприятностей, которые, кроме меня, распутывать некому, я еще должна заниматься потерявшей память теткой из Москвы! Главное, что отшибла-то ей мозги я сама лично, поэтому и должна буду теперь всю жизнь с ней нянчиться.
Предательское воображение уже набросало мне в общих чертах картинку: Таня Иванова катит инвалидное кресло с ополоумевшей и беспомощной Климкиной, и живем мы на ее инвалидский пенсион. Хотя, может, американцы из Бостона подкинут на бедность?
Ох, как всегда, не ко времени в голову лезет всякая чушь. Если у Климкиной немножко отшибло память — это еще не означает инвалидную коляску. Конечно, для моего дела Климкина без памяти намного удобней, чем в здравом уме. По крайней мере, есть гарантия, что она не полезет вслед за мной в кабинет Курбатова еще одной дочерью лейтенанта Шмидта. Но я не могу, конечно, так легко устраивать людям амнезию и спокойно шествовать дальше по своим делам. Климкина ни в чем не виновата, кроме того, что встала на моем пути. Думаю, что ее недуг подастся лечению. Я обязана вернуть обществу полноценного, так сказать, члена.
— В общем, Игорек, вези-ка ты ее в клинику к Шуралеву, на Пятую Советскую… Передашь ему большой привет от меня, пускай ее там холит и быстренько ставит на ножки. Или доводит до ума — им, докторам, виднее. Кроме этого, надо узнать ее московский адрес и отбить родным телеграмму: «Задерживаюсь Тарасове связи служебной необходимостью». Игорек, займись, а?! А то я, видишь, бегаю, будто ошпаренная, — теперь вот на бал надо собираться! А главное, сейчас поеду изучать место работы сына Пальцева. Короче, дел — завал.
— Конечно, Татьяна, можешь на меня положиться! — Игорь твердо опустил руку мне на плечо. Вот это мне нравится, это по-мужски. Хотя, может, это я закоренелая эгоистка и привыкла, как всякая красивая женщина, заставлять всех мужиков плясать польку-бабочку вокруг собственной персоны.
— Игорь, я сорвала тебе рабочий день, да?!
— Ты мне давно уже сорвала всю жизнь, Танька. По-моему, тебя это не особенно заботило!
Нет, все чувства и разбираловки мы отложим на потом. А сейчас, пока у горемычной Клюшкиной нет иной защиты от жестокого мира, кроме драной простыни, я должна заниматься только расследованием!
Теперь у меня по плану посещение огромного автосалона «Сервис-М» на Соколовой горе, где работает управляющим Александр Пальцев — Минус с большим плюсом на банковском счету. Короче, сейчас туда, потом быстренько домой, собираться на бал — мутировать из деловой дамы в светскую львицу, а затем бегом к «Хорватии», чтобы оттуда в восемь часов выйти к шоферу Курбатова. Вот моя жизнь — беготня в буквальном смысле этого слова. После такого дневного кросса впору ненадолго откинуть копыта, ан нет, надеваешь новую сбрую и чешешь на бал, как Золушка какая-то, честное слово.
Я послала Игорю воздушный поцелуй и развернулась к выходу.
— Вечером увидимся! — крикнул он вслед.
— Увидимся?! Ты тоже там будешь?!
— Конечно, спасать тебя! — Игорь улыбнулся.
А вот этого мне уже не нужно. Этак он начнет меня спасать из теплых объятий Курбатова, когда я, может быть, только-только выйду на след. И мне придется долго объяснять Игорьку, что весь этот флирт необходим для дела. Не могу же я получать информацию в высших эшелонах власти с помощью приемов карате или применяя оружие. Придется действовать женскими методами. Как вся эта история началась с бабских штучек и любовной лихорадки Клюшкиной, так все в этом русле и течет. И я иду по стопам Катьки. Короче, если Игорю не очень понравится мое свободное поведение — его проблемы. Я делаю свою работу — и только. В конце концов, пора ему вспомнить о наличии собственной жены и двойняшек.
— Хорошо, Игорек, только не переборщи. Будь на подхвате, но не лезь, пожалуйста, куда не надо. Займись сейчас Климкиной, а, дорогой?!
Игорек поцеловал мне руку, ту же, что и Курбатов, с таким же галантным поклоном. Думаю, у них тут проводят плановые занятия по этикету.
Наконец я запрыгнула в свою машинку, сиротливо прикорнувшую в окружении правительственных монстров. Включила музычку, сунула в рот конфетку и покатила в сторону Соколовой горы. Я понятия не имела, что буду делать в автосалоне и с кем буду там разговаривать. Пальцев мне уже недвусмысленно указал на дверь. Укажет и еще раз, если, конечно, ему сегодня приспичит явиться в автосалон.
Ну да ладно. Главное — действовать. Конечно, я могла бы полежать в душистой ванночке, а затем долго приводить себя в бальный вид. Но как мне позволит это совесть, когда Катька… Бог ее знает, где она…
На Казачьей, у видеосалона «Империя грез», мне махнул рукой знакомый паренек, у которого я порой брала посмотреть голливудскую свежатинку. Я успела кивнуть ему и, заворачивая машину по Рахова, стала вспоминать, какое же кино я последний раз смотрела и о чем. По-моему, это было что-то про совершенно отвязную девчонку, выжавшую из своих мужиков несколько миллиончиков, а затем замочившую несчастных их же руками. К чему я это все? Хотя, когда мне в голову приходят какие-то посторонние мысли, я с некоторых пор стараюсь их додумывать. Порой они помогают сделать какой-нибудь потрясающий вывод! Вот и сейчас — не могут же просто так прицепиться ко мне этот видеосалон и его фильмы. Мне кажется, если как следует поработать головой, я сумею нащупать какую-то ниточку.
Я стала перебирать все возможные ассоциации, возникающие у меня при мысли о видеосалоне «Империя грез»: триллеры, ужастики, мультики, эротика. Нет, не то. Брюс Уиллис? Нет, мне больше нравится Ричард Гир! И опять не то. Что еще связано с видеосалоном, коль уж он так привязался ко мне? В голову полезли какие-то авторские и смежные права. Голографические значки защиты на видеокассетах. Видеокассетах… видеомагнитофон! Черт, я хлопнула себя по лбу и едва успела затормозить на красный свет. Конечно! У Катьки и ее Аркадия видеокассета! Пальцевой нужна именно кассета!
Видимо, любовнички смотрели ее в мансарде, потом что-то случилось, и они полетели вниз вместе с видиком. А кассета так и осталась у них! Боже, что же там на этой кассете?! Думаю, не голый Пальцев-старший в борделе. И не какая-нибудь тайная губернаторская оргия. Сейчас такими кассетами никого не удивишь — их, можно сказать, в плановом порядке периодически крутят по первому каналу. Нет, там скорее всего что-то другое, более существенное. Но для кого существенное — вот в чем вопрос? Для одной лишь Пальцевой? Думаю, тогда бы счастливые обладатели таинственной кассеты не так уж и боялись эту одинокую мегеру и сами вернули ей ее добро.
Нет, кассетка, конечно, очень нехорошая, и возвращать ее, видимо, опасно. Дай бог, хватило бы им ума не выбросить ее по дороге. Для них это не выход. Они уже стали для кого-то нежелательными персонами только потому, что просмотрели эту кассету. Единственный выход для Катьки и Аркашки, и для меня тоже, — это каким-то образом нейтрализовать действие кассеты либо лиц, которым она до зарезу нужна!
Ой, прямо не знаю — занесло меня в какие-то политические игрушки с компроматами. Точнее, не меня, а Клюшкину. Эх, тетю Галю удар бы хватил, узнай она о похождениях дочери в простыне и с кассетой, за которой идет такая охота!
Однако мой маршрут подошел к концу, и я лихо вкатила под крышу автосалона, серебристым небосводом покрывавшую хозяйство Пальцева-младшего. Шикарное заведение, словно перемещенное сюда из чистенькой Германии. Здесь имелись роскошные мойки, куча всяких машинных примочек, недоступных в большинстве своем женскому пониманию, но вызывающих бурный восторг у платежеспособных автомобилистов. Ко мне подскочил парнишка в красном комбинезоне и даже с чистыми руками:
— Добрый день, что желаете?!
А не привести ли мне в порядок машинку, коль я уж тут оказалась и финансы позволяют?!
— Пожалуйста, устройте ей полную санобработку, — сказала я пареньку. — Вымойте, натрите как следует и посмотрите: там в моторе что-то периодически как-то нехорошо гудит. И поменяйте масло.
— Все сделаем, не волнуйтесь. Через полчаса будет как новая! — Паренек радостно запрыгал вокруг моей «девятки».
Вот и для моей машинки нашелся салон красоты! Жалко, не поедет она со мной на бал. Придется ехать в правительственной. А если доведется сматываться раньше времени, то бог знает на чем.
Я оставила «девятку» в заботливых руках парня, который, судя по набору разноцветных флаконов и бутылочек в его корзинке, вознамерился извести на нее столько косметики, сколько Катька не извела бы на себя, даже торопясь на свидание.
А я отыскала лестницу и пошлепала наверх, дабы разыскать кого чином повыше.
На втором этаже автосалона я толкнулась в первую попавшуюся дверь и узрела компашку парней в спортивных трусах и майках, купленных в местном магазине спортивной одежды «Найк», весело гоготавшую за железными банками пива.
Этих банок пива «Хольстен» было столько и на столе, и на полу, что мне стало интересно, как могли они перемещаться по комнате? По банкам, что ли?! Но поклонники «Найк» и пива не перемещались. Они сидели на стульях и ржали, поначалу не обращая на меня никакого внимания.
Как завязать разговор с ними? Спросить, где найти Александра Пальцева — они резко оборвут гогот (кстати, совершенно неуместный в день смерти отца их шефа) и быстренько от меня отбоярятся. К тому же мой официальный вид не расположит этих полуголых чертей из автосалона, сверкающих стограммовыми цепями.
И все же пора входить с ними в контакт. Я тряхнула волосами, сняла очки с носа и выставила вперед ногу:
— Ой, ребята, здравствуйте, к вам можно?!
Ребята очумело посмотрели на меня. У них явно происходил небольшой мужской междусобойчик, и появление молодой девушки как-то не планировалось. Автосалон — мужская стихия. Видимо, женщины здесь не частые гостьи. Семь рыл в гробовом молчании уставились на меня.
— Вы к директору, а его сегодня нет! — наконец подал голос самый сообразительный.
— Нет, я по другому вопросу, — пропела я, улыбаясь и меняя опорную ногу. Я тянула время, надеясь придумать что-нибудь приемлемое или услышать что-нибудь от них.
— Вы по поводу «Ауди»? Так переделали же по новой! Чего жаловаться-то было ходить! — подал голос один дохлячок, непонятно для чего приобнаживший свои мощи весьма декольтированной спортивной майкой. Рядом с более крепкими своими собратьями или подельниками он смотрелся особенно смешно.
Я уверенно закивала головой: да, мол, я именно по поводу «Ауди», и ждала, что мне подкинут дальше.
— Ваша машина сейчас в боксе, через полчаса доделают, все будет как следует, будьте покойны! — убеждал меня дохлый. Видимо, он был здесь за главного, судя по тому, что остальные смотрели ему в рот.
— Павлюк, проводи даму к ее машине, — велел он кому-то из них, поправляя съехавшую с худого плечика лямку.
Определенно такое декольте уместно разве что на пляже и на каком-нибудь культуристе. Хотя, конечно, здесь не офис, и они тут у себя дома. Я поглядела на пол с банками и под стол. Под столом сразу поджались пальцы босых ног любителей пива. От этой шлеп-компании отделился один, — видимо Павлюк, — уже немолодой бывалый черт с впечатляющими рельефами широкоформатной груди и челюстью, какую рисуют Джеймсу Бонду в комиксах.
— Пройдемте, барышня, к вашему авто! — пригласил меня Павлюк, демонстрируя мне безмерное уважение, как жене какого-то воротилы, разъезжающеий на «Ауди», за которую меня, видимо, приняли.
Так, не хватало мне сегодня еще столкнуться с настоящей хозяйкой «Ауди»!
— Вы знаете, мне не к спеху, я сейчас на другой машине приехала, я просто узнать, как идут дела. Если вы говорите, что еще делаете, так работайте спокойно, не торопясь.
Павлюк кивнул и стал топтаться с ноги на ногу, как конь. Его явно тяготило присутствие капризной богатой заказчицы. Надо прикинуться патологически общительной женщиной, которая от нечего делать вступает в разговоры со всеми подряд:
— Ой, ну как у вас тут мило! Все оборудование из Германии, да?!
— Конечно! Обижаете! У нас самый лучший салон в области, и цены, согласитесь, конкурентоспособные, — радостно поддержал разговор Павлюк.
Я помнила слова Катьки Клюшкиной, что Аркашка частенько появлялся в этом салоне вместе с хозяином. Надо было кое-что выяснить. И я начала морочить голову Павлюку разными посторонними вопросами и про коврики в машину, и про стеклоподъемники, про диски и про коробки передач. Павлюк смотрел на меня с уважением. Я пришлась ему по душе.
Он вызвался бесплатно присовокупить к ремонту «Ауди» полную бутыль машинного масла «Шелл». Я сердечно поблагодарила и сказала, что лучше к «девятке», на которой я приехала в этот раз. Павлюк дал указание красному комбинезону, и я разжилась халявным маслом.
— Вторую машину клиента обслуживаем бесплатно! — заявил Павлюк, когда я хотела расплатиться за помывку своей «девятки». Люблю таких людей!
Взгляд Павлюка был чист и наивен.
— Ох, вы уже, конечно, слышали о трагедии с Пальцевым! — перешла я в наступление.
Чистый взгляд Павлюка не замутился, но он тихонько вздохнул:
— Все под богом ходим.
— Да уж, предпринимателям жить становится страшно! И кто бы это мог совершить такое?!
Павлюк развел руками и поднял глаза к небу, а по глазам его можно было прочитать, что он ничего не знает и знать ничего не хочет, и вообще ему в жизни достаточно одной машины, компании дружков, пива «Хольстен», пары гантелей и фирменной спортивной одежды.
— А у вас ведь директором его сын, да?!
Павлюк, по возрасту годившийся в папы этому директору, понуро кивнул головой.
— Да, кстати, — сказала я, — тогда я решала вопросы с «Ауди» с одним товарищем… как его?.. — Я пощелкала пальцами.
— С Уфимцевым? — изъявил готовность помочь услужливый Павлюк.
— Да нет же, с этим… с Аркадием!
— А, с Никаноровым! — обрадовался почему-то Павлюк, из чего я заключила, что Павлюк был с ним в дружеских отношениях.
— Да, с ним. Симпатичный парень такой!
Пускай Павлюк посчитает меня дурой или же охочей до похождений дамочкой, присмотревшей себе в автосалоне красавца.
— А кстати, где он, что-то я его сегодня не вижу?! Мне бы очень хотелось его найти! — произнесла я, вкрадчиво заглядывая в невинные глаза Павлюка. Пускай он точно утвердится в мысли, что я положила на Аркашку глаз.
— Аркадий-то! Да он же охранник Пальцева, он здесь у нас и не работает, хотя бывает, конечно, частенько. Вместе с директором. Иногда делами занимался… Отдыхали порой вместе! А сегодня-то, конечно, их обоих нет. Да, кстати, сегодня утром еще одна женщина звонила, его спрашивала — даже странно… — Павлюк не договорил.
Пальцева, наверное, и звонила. Подумав, что пускай Аркашка утвердится здесь в роли секс-символа, я сказала Павлюку:
— Ой, как хотелось бы его сегодня найти! Вы не подскажете, где он может быть?
Павлюк немного обалдел от такого спроса на охранника.
— Да где ж вы его сегодня найдете? У них там, наверное, полный хипеж!
— Да я понимаю… А вы не знаете, где он вообще бывает, кроме их дома?!
От напряженной мыслительной деятельности на лбу Павлюка вылезла набухшая жила. Видимо, он никак не мог допереть, к чему мне так срочно понадобился Никаноров. Я сверлила его глазами, изображая из себя озабоченную даму, влюбившуюся в Аркашку по уши. Павлюк — славный мужик — искренне старался мне помочь.
— Надо подумать, где он может быть. Он же не из Тарасова, у него здесь и нет никого. Жил у них, мотались они с нашим директором вместе по всем ночным клубам. Иногда по турбазам. И мы все — ну, наша компания с Уфимцевым — ездили с ними. На охоту, на отдых, в Сокино — я уж и не помню… Куда только не ездили.
— А этот Никаноров никогда не ездил один? — продолжала выпытывать я.
Слава богу, Павлюк не отличался особой подозрительностью и охотно объяснил:
— Да вы знаете, один он ездил редко. У него, конечно, были выходные, но он чаще всего проводил их с нами.
— Значит, я не смогу его сегодня где-нибудь поймать? — горестно вздохнула я.
— Да зачем вам сегодня его ловить, он завтра-послезавтра сам придет! — воистину, Павлюк был чист, как младенец.
— Да, Сокино — чудное место! Люблю покататься там на лошадях! — немного отвлекла я его, и он радостно закивал.
— А еще они по деревням мотались, — вдруг брякнул Павлюк.
— Кто?!
— Да Никаноров и хозяин. Напьются и гоняют по деревням. Чумятся! Скучно все по казино да по клубам ходить, так они раз — в деревню. На танцы там, в коровник сходят, самогон тяпнут, на сене поспят — ну, прикалывались так! Девки деревенские по душе им. Директор-то молодой, а уж все ему скучно. От всего нос воротит. А как в деревню съездит — так ему и ништяк. Отдых у него такой — культурный.
Так, это что-то интересное!
— По каким деревням?
— Да по всем подряд, думаю, километров до двухсот от Тарасова. Уж, наверное, все объехали. Дня по три где-то зависают. Специально берут здесь старую «Ниву», одеваются, как лохи, — и в деревню едут, чумятся! — Павлюк засмеялся и махнул рукой. — Эх, у них свои причуды. Директор, тот с нами не очень-то общается, а Аркашка, бывало, рассказывал, как там они из себя деревенских чуваков изображают!
— И часто они так… м-м… отдыхали?!
— Да раньше часто, последнее время перестали. Надоело, наверное, тоже. А теперь вон что случилось! Ох, боюсь за наш салон!
Да, простодушие Павлюка заслуживало уважения. Но, кажется, из него больше ничего не вытянешь. Господи, деревни какие-то! С трудом представляю себе этого инопланетянина Александра Пальцева, хлещущего самогон в коровнике. Что ж, несладко ему, видно, во дворце живется. Богатые тоже плачут! Однако не пора ли мне смываться, пока не объявилась настоящая хозяйка «Ауди»! Я сегодня всю дорогу присваиваю себе чужие полномочия. Хотя, может, напоследок еще что-нибудь вытяну из этого симпатяги.
— Это они так вдвоем ездили — директор и Аркадий?! Или у них шофер есть?
— Был шофер у них, был. Уволился.
— Давно?
— Да с месяц назад.
— А вы с этим шофером были знакомы?
Павлюк стал хмуро вглядываться в меня. По-моему, я переборщила с расспросами. Сейчас Павлюк решит, что я из соответствующих органов, и захлопнет рот на замок. И я защебетала дурочкой:
— Ой, вы знаете, да я просто из любопытства. Мне очень, ну просто очень надо увидеть вашего Никанорова.
— Нашего? Да он и не наш — он личный охранник Пальцева!
По-моему, Павлюк заподозрил неладное и решил дальше не распространяться.
— Да я просто так… Интересно, если напивается охранник, кто же охраняет хозяина и ведет машину? — Я произнесла это безразличным тоном.
— Да кому он там нужен?.. В каких-нибудь Гремячих Ключах его охранять? От коровы, что ли? А машину у них, говорю, в таких случаях шофер водил.
— А шофера, простите, как зовут?
Павлюк набычился и взглянул на меня исподлобья. Да, такое количество вопросов уже вызвало у него подозрение. Пора мне закругляться.
— Да Мишка шофер был. В полосатой майке. Потом его хозяин за что-то уволил. А я с ним не знаком, — все-таки проронил словоохотливый Павлюк.
— Спасибо вам за все! — сердечно проворковала я.
Так, ясно. Мишка в полосатой майке. Неизвестный свидетель милых развлечений Пальцева и Аркашки, которому, может быть, что-то известно. Если он вывозил их на такие загородные прогулки, значит, знает некоторые маршруты. Хотя еще неизвестно, нужно ли мне это? И вообще пока не представляю, к чему привязать все выведанное у Павлюка. Потом обдумаю. Посмотрев на часы, я пришла в ужас. Через полтора часа я должна быть у «Хорватии» в бальном наряде. А до этого мне надо поехать домой, поставить машину в гараж, привести себя в надлежащий вид и на такси добраться до гостиницы.
Я быстренько распрощалась с Павлюком, решительно отказавшись смотреть «Ауди». Я сказала, что за машиной придет мой муж попозже. Павлюк похлопал глазами и закивал головой: дескать, понимаю.
К счастью, он не страдал излишком подозрительности. Когда я усаживалась в свою «девятку», сверкающую и умытую, и завела бесшумный теперь мотор, провожать меня спустился их главный дохлячок в декольте, видимо, тот самый Уфимцев.
Уфимцев всунул голову в окно моей машины:
— Что ж вы не посмотрели свою «Ауди»? Хотите, велю, ее пригонят сюда?
— Вы знаете, — я очаровательно улыбнулась ему, — мне сейчас некогда, за машиной попозже мой муж заедет!
— Да, что ж вы сразу к директору жаловаться-то побежали! Мы все тут же заделали! А как вам помыли эту машину — вас устраивает? — поинтересовался дотошный Уфимцев.
— Более чем. Спасибо за все. — Я ведь более покладистая клиентка, чем капризная хозяйка «Ауди». Когда мне бесплатно моют и ремонтируют машину и в придачу еще дарят масло «Шелл» — грех жаловаться.
Прежде чем отъехать, я спросила Уфимцева:
— Ваш директор так молод. Как он управляется с таким огромным салоном?
Уфимцев пожал плечами, по его кислому выражению лица было видно, что если бы салон доверили ему, Уфимцеву, то коэффициент полезного действия у заведения зашкалил бы за двести процентов.
С Уфимцевым все ясно. Мне пора двигать, тем более что к салону подкатила «БМВ»-«тройка», в которой с недовольными лицами сидела какая-то семейная пара. Не исключено, что они приехали именно за «Ауди». Судить об этом можно было по тому, с каким выражением лиц они выглядывали из полуопущенных окон своей «трешки».
Я вырулила из автосалона на белый свет, и мне уже не суждено было узнать, какими глазами Уфимцев и Павлюк будут смотреть на новых хозяев «Ауди» и что скажет Уфимцев Павлюку за бесплатное обслуживание моей «девятки» и подаренное мне масло.
Я поддала газу и, быстро лавируя в потоке машин, вскоре оказалась на пути к собственному дому. Честно говоря, поднадоели мне эти автосалонные дела — ни к чему они не привели. Кроме Мишки в полосатой майке. Надо будет попробовать как-то разыскать его. Вдруг выложит что-нибудь интересное. Ох уж этот Аркашка из Норильска! Человек без дома, без семьи — где же он может скрываться? У своих друзей? Думаю, у него их не было. Не могут же его прятать дружки Пальцева — его хозяина. Куда могла деться эта парочка без одежды, без обуви, в простыне и с кассетой? Может, они углубились в чащу леса, вытурили медведя из берлоги и залегли там, питаясь корешками и ягодами?
И сын Пальцева какой-то странный. Мне кажется, он знает больше, чем говорит. Хотя он и не говорит почти ничего.
Видимо, хозяина и охранника связывает какая-то непонятная дружба. Вместе — гулять, вместе — по девочкам. Кто там разберет — где хозяин, где охранник. И эта маскировка: старая машина, примитивная одежка. Что-то тут не так.
Катька, наверное, вся обревелась. А не могут ли они скрываться где-нибудь у ее знакомых?! Сомневаюсь. Пугать людей, явившись к ним среди ночи в обрывках простыни и с компроматом под мышкой. Хотя пока это все лишь досужие домыслы. Время катится к вечеру, а я не имею даже приблизительного представления, где они могли затаиться. Да боже мой, где угодно! Мир большой, а розыск, как я уже поняла, никто объявлять не будет.
Найти их можно, только устранив грозящую им опасность. А вот от кого эта опасность исходит?! Практически даже от меня — поскольку я выполняю поручение Пальцевой и должна указать ей местонахождение охранника! Вот уж фигушки! Не будь с ним рядом моей подруги — получила бы Пальцева своего Аркашку. Но при таком раскладе я должна сохранить овец невредимыми, озаботившись еще и тем, чтобы волки были сыты. А там уж как получится. Пальцева, конечно, знает про Катьку. Кто же другой мог сунуть ее одежду в тахту?
Хотя погоди, Таня! Почему именно Пальцева? Это мог быть их сынок! И кто угодно! Ясно одно: кому-то очень нужна эта кассета, и этот кто-то, безусловно, в курсе того, что сбежали с нею наши любовнички.
Однако пока еще рано делать какие-то выводы. Сегодня вечером я наверняка окажусь в эпицентре невидимых вулканических сотрясений… Надеюсь, что на губернаторском балу у меня появится возможность найти разгадку. Или ключик к ней. Дай-то мне бог разглядеть его. Если, конечно, я не ошибаюсь и действительно нахожусь на правильном пути. Если причины убийства «самого честного бизнесмена» и исчезновение двух любовников не лежат где-нибудь в другой, неправительственной области. Пальцева могла замочить ревнивая любовница или какой-нибудь другой «честный» нувориш, не поделивший с ним сферу влияния. А Алла Борисовна могла застукать своего любовника — Аркашку Никанорова — с Катькой, и они решили сбежать от расправы разъяренной тигрицы. Словом, могло произойти что угодно…
Я подъехала к дому в довольно грустных размышлениях. Однако при мысли о том, что вечером меня ожидает великолепный светский раут на высшем уровне, я пришла в восторг. Пора собираться, и к черту все мрачные мысли!
Я определила машину на стоянку возле дома, ставить ее в гараж уже не оставалось времени, и помчалась в свою квартиру. Мое жилище дышало покоем. Мягкие диваны и кресла манили отдохнуть. Хотелось зарыться в диванные подушки и подумать о чем-нибудь приятном. Например, пережить еще раз мысленно наше общение с Игорем на ковре… Как бы я хотела, чтобы это повторилось здесь, в спокойной обстановке, на моей антикварной кровати, на шелковых черных простынях!
Контрастный душ и растирание жесткой мочалкой взбодрили меня и отвлекли от лишних мыслей. Я почувствовала новый прилив сил. Мои планы на этот вечер не могли не вдохновлять! Я придирчиво оглядела себя в большом овальном зеркале над раковиной и не обнаружила в своей фигуре ни малейших изъянов. Долгие годы тренировок вылепили мое тело. Под женственно округлыми формами скрывались железные мускулы, которые порой выделялись под гладкой персиковой кожей. А ведь когда-то я была дохлой нескладной девчонкой с торчащими косточками!
У меня оставалось двадцать минут на сборы, хотя я могла бы собраться и за две минуты. Сомневаюсь, что какая-нибудь из присутствующих на балу дам потратит так мало времени на свой туалет. Я поставила на плиту джезву и достала банку кофе. Пока вскипает вода, я пошла облачаться.
Однажды я купила у знакомого тарасовского модельера совершенно ненужное мне, но очень впечатляющее роскошное бальное платье: на корсете, с кринолином до пола, из золотистой парчи с кружевами и розочками на груди. Короче, пошленькое такое платьице для выхода на подиум какой-нибудь «Мисс Тарасов» — мечта школьницы. Подобное платье я никогда не надела бы на презентацию или в ночной клуб. А вот вырядиться так на бал губернатора и явиться туда под чужим именем будет вполне кстати. Тем более что мне необходимо повышенное мужское внимание — лучшее средство что-то узнать без особых проблем.
По ходу расследования этого дела мне приходится постоянно идти по стопам Маты Хари! Избежать бы ее трагического финала!
К платью прилагались золотистые туфельки, перчатки до локтей и маленькая сумочка, куда я однажды от нечего делать все-таки пришпандорила потайное дно. Короче, я с трудом напялила на себя это средневековое сооружение, скрывающее внутри какие-то железки, проволочки, обручи и крахмальные юбки.
Проявляя чудеса йоги, я сама зашнуровала себя в корсет. Черт, если бы знала, что это так трудно, позвала бы кого-нибудь на помощь, к примеру, Людку из соседнего подъезда. Затянув талию до предела, я решила на всякий случай не пить кофе!
Я завершила облачение в перчатки и туфли и сделала несколько пробных шагов в этом сооружении по комнате. Черт, к этому еще надо привыкнуть.
Но мне порой приходилось облачаться и в одеяния работников канализационной службы и шлепать в резиновых бахилах сорок пятого размера. Так что в облачении маркизы де Помпадур я как-нибудь уж устою на ногах.
Я собрала волосы в пучок на макушке большой сверкающей заколкой и побрызгала их разноцветным лаком. Теперь моя голова отливала золотистым, медным и немного фиолетовым цветами. Затем подрисовала глазки, подклеила ресницы и наложила блеск для губ. Колье с золотым покрытием «GL» и синтетическими изумрудами, серьги и кольцо из одного гарнитура дополнили мой вид фаворитки при дворе короля Людовика. На голые плечи и максимально открытую грудь я накинула газовую накидочку, хотя она, конечно, не приглушила претенциозность моего наряда.
Кажется, я сегодня немного скомпрометирую доброе имя почтенной Жанны Леонидовны! Хотя, конечно, цеплять к корсету табличку с ее именем я не собираюсь — с меня достаточно.
Я набила бальную сумочку своими причиндалами частного детектива, за исключением, конечно, оружия. Ведь там, на входе, ясное дело, всех просвечивают. А вот зажигалочку в виде пистолетика я взяла. И мини-фотоаппарат. И, конечно, диктофон с подслушивающим устройством. И капсулу с сильнейшим снотворным, которое в сочетании с алкоголем в считаные секунды свалит наповал любого быка.
Моя экипировка была закончена. Теперь главное — в таком виде благополучно добраться на такси до гостиницы «Хорватия». Не представляю себе, как я пойду по улице. Конечно, можно было бы доехать до гостиницы в обычной одежде, но как бы я переодевалась там в дамском туалете.
Я решительно распахнула дверь подъезда и вышла во двор с гордо поднятой головой, шурша своим кринолином. Думаю, именно с такой осанкой и в таком виде шествовала по Версалю маркиза Помпадур…
Мое появление вызвало реакцию всеобщего ступора у бабулек, сидящих на лавочке под березой. Я даже стала опасаться, не хватил бы какую из них удар! Думаю, если бы я вела на веревочке крокодила, их реакция была бы спокойней. Я вежливо поздоровалась, но лишь одна бабулька смогла чуть заметно кивнуть в ответ. Я пошла из двора, провожаемая гробовым молчанием. Даже дети, копошившиеся в песочнице, побросали свои лопатки и уставились на меня во все глаза. Ко мне подбежала маленькая девочка и спросила:
— Тетя, а вы фея, да?!
— Конечно. Что тебе привезти с бала?
— Такое же платье, как ваше! — ответила находчивая девчонка.
— Обязательно, — заверила я ее.
Теперь бы еще найти смельчака, который притормозит передо мной на дороге.
Разумеется, машины пролетали мимо, зато прохожие на улице до хруста выворачивали шеи — для них это было бесплатное театрализованное представление.
Черт, скорей бы уж достигнуть пункта назначения. Рядом со мной притормозила одна потрепанная «восьмерка», из нее выглянуло лицо кавказской национальности и, оглядев меня черными глазами-сливами, испуганно дало газу. Наконец мне удалось остановить обычное такси. Видавший виды усатый таксист совершенно спокойно вызвался подбросить меня за четвертак до «Хорватии». По-моему, это был самый нормальный человек из всех прохожих и проезжих: он не выкатывал на меня глаза, а завел обычный таксистский разговор о погоде и ценах на бензин. Возле «Хорватии» он спросил меня, улыбаясь:
— На презентацию?!
Я улыбнулась и кивнула.
— Желаю хорошо отдохнуть! — И таксист уехал. Видимо, на него я не произвела особого впечатления. Есть же на свете умные люди!
Я вошла в вестибюль, уселась на диван и раскрыла журнал, взятый со стола, не обращая ни на кого внимания. Швейцары и администраторы не осмелились подойти ко мне: я напустила на себя крайне важный и неприступный вид. Видимо, здесь тоже работали люди бывалые, всякое повидавшие и ничему не удивляющиеся. Пока я прикрывалась от любопытных взглядов журнальчиком, мимо меня продефилировали три иностранца. По их красным рыльцам, рыжеватым головам и доносившемуся с их стороны: «Я, я!», можно было заключить, что это немцы. Они были в черных костюмах, галстуках-бабочках и ослепительно белых рубашках.
Не направляются ли они туда же, куда и я? Однако вот и моя карета! Ко входу подрулил «Хендей» с соответствующим номером, весь в антеннах.
Я подхватила свои юбки и направилась к нему, по пути даря взгляд и легкую улыбку немцам в бабочках. Истинные арийцы заулыбались, до меня долетели обрывки фраз: «Руссиш фрау… гут, гут!» Да уж, дорогие мои, настоящая фрау! И я полезла в недра «Хендея», стараясь укладывать свой кринолин с помощью не роняющих моего достоинства усилий. Затем поздоровалась с шофером — пожилым опытным водилой.
— Вечер добрый! Вы Жанна Леонидовна?! — поинтересовался он на всякий случай.
— Я, я! — произнесла я с каким-то немецким акцентом. Мне вдруг стало как-то по-дурацки смешно. И немцы эти, и шофер, и мое невероятное платье.
Как ты там сейчас, бедная Жанна Леонидовна?! Дай-то бог, Шуралев — мой хороший знакомый — вылечит тебя от этой амнезии! Вместо тебя я еду вкушать радости и великолепие губернаторского приема! Хотя почему это вместо нее?! У нее была назначена лишь встреча с Курбатовым, а уж приглашение на бал получила лично я. За собственные достоинства. Бог знает, стал бы так азартно клеиться к ней Курбатов?
С легкой музыкой выехали мы из города, миновали Соколову гору и автосалон «Сервис-М», где я сегодня битый час морочила голову Павлюку, и погнали по трассе в направлении Лесных Далей, где располагалась губернаторская резиденция.
Я немного опустила стекло, и свежая вечерняя прохлада полилась на мое лицо. Меня разбирало от нетерпения, я даже стала нервно подергивать ногой. Правда, это было незаметно под юбками. Во мне словно поселилась ватага чертиков. Я предвкушала свое царственное появление на балу, свои острые ощущения, и меня охватывало сладостное нервное напряжение, проистекающее от близкой разгадки тайны, которая все никак не дается в руки! И уж конечно, предвкушала я великолепие бала, количество высокопоставленных гостей, внимание мужчин.
В данной ситуации мне ни к чему скрываться там серой мышью за портьерой: для того-то я так и вырядилась. Мне необходимо общение — только так я смогу приблизиться к своей цели. Надеялась я также на свой диктофончик и подслушивающее устройство.
А главное — надо будет не только всем улыбаться и очаровывать публику, а внимательно засекать их связи и отношения. Короче, как всегда, глядеть в оба!
Не знаю, что меня ждет, но чувствую, будет что-то интересненькое!
Не обратиться ли мне к моим магическим косточкам? Они всегда выручали меня в такие волнующие моменты. Может, что-то подскажут!
Я сидела за спиной шофера, он глядел на дорогу и не отвлекал меня от гадания. Я достала из сумочки заветные кубики и, тщательно выбирая слова, мысленно сконцентрировалась на волнующей меня проблеме: «Что ожидает меня сегодня на этом балу?!»
Кости выдали сочетание: 10+20+27.
Ничего себе! Это означало буквально следующее: «Вас подстерегает опасность, ожидают многочисленные трудности и окружают враги».
Да, малоутешительное гадание получилось.
Хотя чего же ты хочешь, Таня?! Ты едешь туда не глазки строить и демонстрировать платье, а расследовать дело! Насчет врагов надо быть повнимательнее. Будем исходить из предположения, что враги там все, кроме, конечно, Игорька. Разорвите меня хоть на части, не могу я записать его во вражеский лагерь, и все тут!
Мы выехали на идеально ровную дорогу, по краям которой росли стародавние клены. Кроны деревьев соединялись, образуя тоннель. В конце тоннеля я увидела массивные ворота. Кажется, мы въезжаем в святая святых — резиденцию тарасовского губернатора!
Я быстренько убрала кости в сумочку и сбросила с плеч газовую накидку, теперь она мне ни к чему.
Ворота бесшумно распахнулись, и мы вкатили на территорию парка. Теперь шофер гнал машину через губернаторский парк, и я удивлялась его протяженности. В середине парка находилась площадка с фонтаном, изображающим некое подобие Самсона, раздирающего пасть льву. Но, видимо, с нетрезвой руки тарасовского скульптора, Самсон вышел с головой Юрия Гагарина, а лев, можно сказать, и совсем не вышел. Зато позолоты было достаточно.
Немного поодаль возвышался губернаторский дворец: с колоннами, балконами, арками и сводами. Это была чудовищная смесь всех известных человечеству архитектурных стилей. Общее впечатление оставляло желать лучшего. Честное слово, домик недавно почившего «самого честного бизнесмена» выглядел куда приличнее!
Вокруг этого провинциального Версаля царило оживление. Кругом дефилировали бесчисленные дамы и господа, недавно полученные путем селекционного отбора из рядов «товарищей».
Разглядывая из окна машины проходящих женщин, я сделала вывод, что не ошиблась с платьем: это было самое то.
Мой водила бесшумно затормозил у входа, и один из секьюрити с комплекцией комода поспешил к машине, дабы распечатать дверцу.
Когда состоялось наконец мое эффектное сошествие на губернаторскую землю, десятки разномастных голов — правительственных и не очень — развернулись в мою сторону. На какую-то долю секунды я растерялась: что я буду делать среди них? Я же никого здесь не знаю?! А главным образом я боялась, что в любой момент у меня может треснуть где-нибудь корсет или отскочит какая-нибудь шемизетка, или даже вывалится из юбки целый обруч. Это платье было предназначено для пребывания на манекене или в крайнем случае для демонстрации (без движения) на подиуме.
Однако я тут же взяла себя в руки и шагнула навстречу судьбе. Спокойно и решительно я шла сквозь ряды почтенных седовласых господ, среди которых узнавала народных депутатов, известных ученых, тележурналистов и столь же почтенных матрон, а также сквозь шеренги молодых людей, прикрывающих непроницаемые лица сотовыми телефонами. Присутствовало здесь и большое количество иностранцев — бойко лилась немецкая речь. Ах да, сегодня же у нас открыли Немецкий дом! С легкой полуулыбкой я прошла сквозь всю эту публику и поднялась по мраморным ступенькам ко входу, показывая охране приглашение.
Дальше предстояло дело хлопотное: миновать рамку безопасности, которой дорогие гости просвечивались на предмет наличия оружия. Свой «макаров» я благоразумно оставила дома в сейфе. А вот мои обручи в юбке немного поморочили им голову, вызывая предательское гудение рамки. На предложение старшего охранника продемонстрировать, что скрывается у меня под юбкой, пришлось окатить его ледяным и презрительным взглядом, чем он и удовлетворился.
Затем состоялся поверхностный шмон моей сумочки; их заинтересовали пудреница и помада, а все мои диктофоны, «жучки» и отмычки благополучно переместились через местную «границу» с сокрытием от таможенного контроля!
Да, таможня здесь была еще та! Я покинула место досмотра с легким налетом оскорбленного достоинства на лице и попала в бальный зал губернатора, враз почувствовав себя в шкуре Наташи Ростовой…