Книга: Подвенечное платье цвета крови
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14

Глава 13

Это действительно была самая окраина города. Старые пятиэтажки, кое-где встречались даже трехэтажные дома. Пустые дворы, в которых не наблюдалось ни захудалого скверика, ни простенькой скамеечки. Дороги возле домов были все в ямах и колдобинах. И когда только отцы города обратят свой отеческий взор на нашу бедную – в прямом и переносном смысле – окраину?!
Я быстро нашла нужный мне дом. Это был послевоенной постройки трехэтажный кирпичный двухподъездный короб, иначе не скажешь. Ни архитектурных украшений, ни какого-нибудь мало-мальски оригинального элемента… Все просто и примитивно, как гвоздь. Я снова посмотрела в свои заметки: квартира у тетушки была под номером двадцать четыре. Значит, это второй подъезд и самый последний этаж, если на каждом этаже по четыре квартиры.
Я подошла к железной двери, на которой был кодовый замок, и подергала за ручку. Увы! Она оказалась закрытой. А для чего, собственно, ее сюда и поставили? Не пропускать посторонних, то есть меня в данном случае. Поняв, что мне придется ждать, когда кому-нибудь из жильцов вздумается войти или выйти из подъезда, я встала у самой стены и набралась терпения. Противный дождь все еще моросил. Я подняла воротник ветровки. Неужели кому-то придет в голову в такую погоду тащиться куда-нибудь?!
Но мне повезло: не прошло и десяти минут, как дверь открылась и в ее проеме показалась пожилая женщина в синем плаще, по всему видно, пенсионерка. Она посмотрела на меня недовольно и спросила:
– А вы, барышня, к кому идете?
Ох уж эта мне соседская бдительность!
– К Коробкиной Раисе Егоровне я иду, – как можно более вежливо объяснила я и хотела уже войти в подъезд, как вдруг женщина округлила на меня глаза и удивленно выдала:
– А вы что же, ничего не знаете?
– А что я, собственно, должна знать? – насторожилась я.
– Так ведь пропала она!
Тут настала моя очередь округлять глаза. Как?! И эта пропала? Что за черт! Что, в конце концов, происходит в нашем городе?!
– Простите, в каком смысле пропала? – уточнила я, понимая, что мне придется несколько задержаться в подъезде.
– Да так и пропала, – с готовностью начала объяснять женщина, на мое счастье оказавшаяся словоохотливой. – Уже неделю как пропала! Ушла куда-то, то ли в магазин, то ли в аптеку, – и нет ее! Милиция в курсе, ищет…
– Вот так номер! А ее племянник?
– Тарас? Господи, вот непутевое создание! Прости меня, грешную… И зачем только она его к себе прописала?!
– Прописала? Так, так… А поподробнее можете рассказать?
– Да что там рассказывать?! Раиса Тараса прописала, когда он после армии пришел. Пришел, а ни дома, ни родителей его нет!
– В каком смысле нет?
– В самом что ни на есть прямом! Сгорел дом вместе с родителями, пока он в армии служил. Они здесь недалеко, в Хмелевке жили… Вот уж и впрямь название деревни – прямо в точку. Говорят, там все до этого дела охочие, – женщина многозначительно щелкнула себя пальцами по горлу.
– То есть родители Тараса были алкоголиками?
– Были, царствие им… Он из армии пришел – жить негде! Дома нет, одни руины. А тетка, Раиса (всегда такой сердобольной была!), и позови его к себе. Я ей еще говорила: не бери ты к себе племянника. Своих детей нет, так и этот не нужен. А она: нет, мол, возьму! Как же, родная душа! Как-никак, сын моего покойного брата. Он, мол, просит меня пожалеть его, взять к себе. А ведь он мальчик хороший, в детстве всегда старушек через дорогу переводил… Вот и взяла на свою голову, дуреха!
– Почему дуреха? Все-таки доброе дело сделала…
– Ему-то доброе, а себя таким геморроем, прости господи, обеспечила! Такую головную боль себе нажила – не дай бог никому!
– Это почему же?
– Да потому, барышня, что племянничек этот недоделанный оказался уголовником! Сначала он долго не устраивался работать. Все говорил, хочу, мол, от армии отдохнуть. Месяц отдыхает, другой, уж третий пошел, а он все работу искать не идет. Тут Раиса наша не выдержала, стала ему пенять: что же ты, говорит, на шее у меня сидишь? Сколько я могу тебя кормить и одевать на свою зарплату? Не стыдно тебе, взрослому здоровому парню, третий месяц дома на диване лежать, а по вечерам по дружкам шататься? Тут-то этот сиротка себя и показал! Как начал на тетку орать! Я, говорит, в армии служил, Родину защищал, вас, гадов, защищал, а ты меня куском попрекаешь?!. Одним словом, с этого дня начались у них скандалы. Правда, работу искать он все-таки пошел, да только на полгода поиски затянулись: то зарплата ему маленькая, то работа уж больно трудная да ответственная… А я так думаю, что на хорошую-то его не брали: образования у него нет, да к тому же характер поганый. Он же, в случае чего, сразу в бутылку лезет.
– Но потом все-таки устроился?
– Устроился с горем пополам. А Раиса его полгода на своем горбу тянула, сама недоедала, за квартиру задолжала, бедняжка. Это сколько же надо – такого лося прокормить?! А у нее зарплата небольшая, она у нас в котельной работает.
– А как Тарас в тюрьму угодил?
– Да так и угодил – через дружков своих непутевых. Это же надо, связаться с уголовниками?! Раиса уж и ругала его, и грозила из квартиры выписать! А он ей говорит: смотри, мол, чтобы я сам тебя из твоей квартиры не выписал! Вот до чего дошел, ирод: родной тетке стал грозить! И за что? За то, что на улице его не бросила, в свою квартиру пустила, прописала и полгода кормила-поила? Вот она, человеческая благодарность!.. Эх, Рая, Рая! Где-то ты теперь, подружка моя?
Женщина всхлипнула и промокнула глаза концами платка.
– А у Раисы Егоровны что, двухкомнатная квартира? – спросила я.
– Да. Одна комната проходная, и сначала она в нее племянника поселила. Только вскоре он в другую комнату перебрался, ему, видите ли, надоело, что тетка постоянно мимо него шастает! Так и сказал, паразит: шастает. А то, что она в своей квартире, это как?!. Ой, что-то у меня нехорошее предчувствие, честное слово! Не найдут ее живой, помяните мое слово! Уж и милиция к нам приходила, всех соседей тут опрашивала…
– Значит, говорите, неделю как пропала?
Соседка кивнула, снова промокнув глаза концами платка.
– Недоброе у меня предчувствие… Я ее третьего дня во сне видела: будто она себе новую квартиру купила и собралась в нее переезжать. А я ей и говорю: Рая, зря ты в новую квартиру переезжаешь! А свою-то что же, говорю, племяннику оставишь? А она мне вроде и говорит: да, мол, Тарасу оставлю. И еще говорит: я, мол, как в новую квартиру перееду, так пластическую операцию себе сделаю, новое лицо у меня будет, молодое, красивое… Ой, нет… Плохой сон! Вот сердцем чувствую – беда с нашей соседкой…
– А Тарас сейчас дома? – спросила я.
– Да вы что?! Дома! Зачем же ему дома сидеть? Он, паразит, в последнее время здесь практически не живет. Нашел себе какую-то кралю, говорят, у нее и обитает. И кто только на таких кидается, скажите мне? У девчонки глаз, что ли, нет?
Может, и нет, подумала я, а может, специально себе подобрала такого бесстыдника, как сама, чтобы незаконные делишки проворачивать.
– Я так думаю, не он ли что с теткой сделал, гаденыш? С него станется! Зря, что ли, он ей грозил?! Теперь он в квартире один – сам себе хозяин. С соседями не здоровается, ходит гоголем… А если продаст квартиру? Такая хоть и недорого стоит, но, говорят, «лимона» на полтора потянет: у нас ведь комнаты большие и потолки высокие… Господи, и что только в этом мире творится?! И куда только он катится?! Царица небесная, заступница, спаси нас и помилуй!..
Женщина перекрестилась, махнула горестно рукой, раскрыла зонт и пошла по дорожке через двор, аккуратно обходя мгновенно появившиеся лужи. Я тоже вышла из подъезда, больше здесь мне делать было нечего…
Ну вот все и выяснилось относительно бойфренда нашей Капитолины. Вот вам и пожалела тетя родственничка! Да, такие племяннички переводят старушек через дорогу исключительно на красный свет!
А теперь мы куда, Татьяна Александровна? Похоже, путь у нас сейчас один – сесть на хвост Ящику. Даже если я с помощью слежки за ателье не выйду на след пропавших женщин, то прищучить такого вот жучару – тоже дело хорошее. Итак, едем в ателье. Но сначала – домой, переодеться так, чтобы наши друзья-аферисты меня не узнали!
Я нашла в шкафу свой старый плащ, отправленный мной – по случаю выхода из моды – на пенсию, то есть в самый дальний угол шкафа, где он провисел уже года четыре. Там же я нашла вельветовый берет и розовый шарфик, от которого лет семь назад просто тащилась, до того он казался мне модным. Все это я нацепила на себя, посмотрелась в зеркало и, поняв, что стала похожа на тридцатипятилетнюю тетку, далекую от понятия «мода», нацепила на ноги замшевые полусапожки. Они не очень-то сочетались с лилового цвета плащом, зато шаги в них были совершенно не слышны, до того они были мягкие и легкие. Несуразно, согласна, но для разведки вполне сгодится. Так, теперь снаряжение. Я взяла из тумбочки фонарик, из самого нижнего потайного ящичка – набор отмычек и хлопковые перчатки. Еще раз посмотрев на себя в зеркало, я отправилась к ателье Капитолины.
Ее машина стояла у крыльца. Я свою поставила, как всегда, метрах в пятидесяти за табачным киоском и зашла в ателье. До закрытия оставалось минут тридцать, не больше. В выставочном зале было что-то около десяти посетителей. Молодые женщины и девушки, как обычно, ходили по залу, выбирая себе наряды, среди них были даже двое мужчин. Приемщица, как я заметила, занималась с одной клиенткой, не обращая внимания на остальных. Я присоединилась к дамам, разгуливающим по залу. В десятый раз рассматривая платья и блузки, я ждала, пока часы пробьют семь.
Вот одна женщина остановила выбор на деловом костюме. Приемщица занялась ею. Я перешла к мужской одежде. Вот еще одна девушка направилась к выходу, а я покосилась на часы. Пятнадцать минут до закрытия. Черт! Почему время движется так медленно? Я перебирала мужские пиджаки, всем своим видом пытаясь показать, что присматриваю что-то для своего мужа… Десять минут до закрытия… Я исподтишка окидываю зал взглядом. Нас осталось только трое. Девушка рассматривает платья больших размеров, значит, выбирает не себе, может, в подарок маме. Кажется, она совсем не обращает на меня внимания. Еще одна женщина вертится возле юбок, и похоже, ей тоже ни до кого нет дела. Улучив момент, когда она повернулась ко мне спиной, я быстро нырнула в примерочную и задернула занавеску. В этот момент зычный голос приемщицы нарушил тишину ателье:
– Девочки, хорошие мои, кто там еще остался в зале? Ателье закрывается! Либо покупайте, либо приходите завтра!
Я услышала, как затопали каблучки выходящей из выставочного зала девушки. Потом раздался тяжелый топот приемщицы, какие-то еще звуки и шумы. Кто-то крикнул: «Ну что, Валь, собираемся?» Другой голос ответил: «Да, закрывай там все!»
И снова раздались шаги, где-то хлопнула дверь, потом еще одна. До меня долетели голоса, но уже тихо, не разобрать, кто и что говорит… Только бы не стали проверять, все ли покинули ателье, подумала я. Через несколько минут все стихло и даже свет погас. Пронесло! Я на всякий случай постояла в примерочной в полной темноте минуты три. Пожалуй, теперь можно выйти из укрытия. Я прошла в выставочный зал, достала из кармана перчатки и надела их. Потом вышла в фойе. Здесь было большое окно и было достаточно светло, так как на улице горел фонарь и его свет проникал прямо в помещение. Я вынула из кармана отмычки и карманный фонарик. Что ж, начнем осматривать все помещения подряд. Я прошла в тот коридор, где находился кабинет Капитолины. Здесь была кромешная тьма, и пришлось включить фонарик.
Вот и директорский кабинет. Подергав ручку двери, я удостоверилась, что она заперта, и прошла дальше, так как проникать сюда даже не собиралась. При тусклом свете маленькой лампочки я увидела еще какую-то дверь, которая тоже оказалась закрытой. Так я дошла до последней двери, расположенной в торце, она оказалась незапертой, только очень туго открывалась. Я шагнула внутрь и очутилась в каком-то помещении, похожем на подсобку. Здесь были большие тюки, рулоны материи, мешки и старая швейная машинка с ободранным столом. При свете фонарика я принялась все это осматривать. В одном углу я заметила огромную кучу мешков и тряпья. Зачем здесь столько хлама? Даже странно. Выбросили бы все это на свалку, освободили бы место… Или это добро позарез нужно хозяевам? Но для чего? Очень странно. И навалено почему-то именно на стену… Фонарик пришлось зажать зубами, чтобы высвободить руки.
Я, сама не зная зачем, начала оттаскивать мешки от стены и ощупывать их. Внутри были только тряпки, точнее лоскуты материи. А что, собственно, я надеялась здесь найти? Золото партии? Через некоторое время я увидела в стене дверь, старую, железную, ржавую и даже какую-то покореженную. Что это еще за потайная дверца в каморке Папы Карло? Я оттащила от нее последние мешки и дернула за ручку, но она, разумеется, не поддалась. Интересно, что там может быть? Еще один склад ненужного хлама? А может, это запасный выход, аварийный, на случай пожара? Я прислонила ухо к холодному шершавому металлу. Внутри был какой-то шум. Он еле долетал до меня и показался мне каким-то знакомым. Что могло так шуметь? Может, это шум едущих по улице машин? Нет, нет, это что-то другое, какое-то тарахтенье… Оно такое глухое и доносится как будто издалека… А может, это так работает вентиляция? Я однажды была на одном заводе и слышала, как грохочет огромный вентиляционный короб. Этот звук был очень похож на тот…
Так и не поняв, что же это может быть, я попробовала открыть дверь своими отмычками. Но ни одна из них не поворачивалась в замке. Что за черт! Провозившись минут десять и изрядно вспотев, я оставила эту чертову дверь в покое и снова завалила ее тюками. Да, скорее всего, это аварийный выход на улицу или, в крайнем случае, в какое-то техническое помещение, где есть вытяжка. Вернувшись, я продолжила обследовать ателье и отправилась в ту комнату, на двери которой была табличка «ЦЕХ» и в которую мне однажды довелось заглянуть. Но ничего интересного там я тоже не обнаружила. Следов пребывания кошек в ателье я также не нашла – ни одной миски на полу, куда можно было бы налить кефир, ни одной банки из-под кильки! Лотков-туалетов тоже нигде не наблюдалось, равно как и самих кошек. Нет, Андрюша, дорогой мой, ты не прав: кефир и килька предназначались вовсе не кошкам!
Заглянув еще в одну – последнюю – дверь, я увидела, что это обычный туалет. А вот это как раз кстати! Воспользовавшись им, я вышла в коридор и решила, что на этом обследование ателье можно считать законченным. Теперь посмотрим, можно ли покинуть сие заведение? Я подошла к входной двери и обнаружила сигнализацию. Если она сработает, буквально через три минуты здесь будет весь отдел охраны. Боюсь, мне будет весьма затруднительно объяснить им, что я делаю в ателье ночью и почему пытаюсь выйти из него? Наверное, мне все-таки придется заночевать здесь. Что ж, это не страшно, посплю, пожалуй, на тюках, а утром, перед приходом работниц, спрячусь снова в примерочной. Когда в выставочный зал зайдут клиентки, я выйду из примерочной с платьем, будто бы я его мерила, и спокойно пойду домой. Я вышла в фойе, выключив фонарик, так как прохожие могли увидеть, что в ателье кто-то ходит. Я снова вернулась в коридор, потом в комнату, заваленную тряпьем, и начала готовиться ко сну.
Я легла на тюк. Спать на мешках было не совсем удобно, но куда деваться! Ничего, мне приходилось проводить ночь в условиях и похуже. А здесь не так уж плохо – тепло, мягко и поблизости монотонно и ритмично стучит какой-то механизм, убаюкивая меня лучше всякой колыбельной…
Я проснулась среди ночи. Было очень темно, хоть глаз выколи. Но что разбудило меня? Я даже не сразу поняла. Неудобный тюк под боком? Да нет, лежанка вполне сносная, хотя запашок от нее не очень… И только потом, прислушавшись, я поняла: меня разбудил звук. Это было обыкновенное пение. Кто-то слушал среди ночи популярные в народе песни, а вот тарахтенья как раз не было слышно. Но кто по ночам слушает концерты? Наверное, это в квартирах на втором этаже, поняла я, ведь ателье занимает только первый этаж. Черт! Жильцам что, делать больше нечего, или им завтра не надо идти на работу? Повозившись некоторое время на тюке, я так и заснула под звуки старой песни…
Второй раз я проснулась от того, что услышала шум льющейся воды. Кто-то совсем рядом наливал воду в железное ведро. Грохот стоял неимоверный! Или так показалось спросонья? Я мгновенно вскочила на ноги, стряхнув с себя остатки сна. Осторожно ступая, пошла по коридору. Проходя мимо туалета, я увидела, как пожилая женщина в синем халате – очевидно, уборщица, – стоя спиной к двери, наливала в ведро воду из-под крана. Я быстро прошмыгнула мимо туалета и рванула к входной двери. Она была закрыта изнутри на засов. Осторожно открыв его, я толкнула дверь и оказалась на крыльце ателье.
Ура! Да здравствует свобода! Сев в машину, я быстро развернулась и помчалась домой по пустынным темным улицам, благо было еще очень рано.
После горячего душа я, как обычно, приготовила себе хороший крепкий кофе и бутерброд с сыром. Снова почувствовав себя человеком, села в любимое кресло и принялась размышлять о сведениях, добытых мною за последнее время.
Итак, мои предположения относительно бойфренда Капитолины подтвердились. Значит, Ящик оказался обыкновенным уголовником, сумевшим окрутить несмышленую дуреху. Вот повезло мальчику: теперь ему можно не работать, только проматывать денежки своей подруги. Он даже флиртовать пытается у нее за спиной. Но что он сделал со своей теткой, вот вопрос. Куда же он ее дел?
Стоп. А с чего я, собственно говоря, взяла, что именно Тарас что-то сделал со своей теткой? А если она, скажем, попала под машину… или, я не знаю, потеряла на улице сознание и ее увезли в больницу? Во всяком случае, пока у меня нет оснований подозревать его в причастности к ее исчезновению. То, что он отбывал срок и друзья у него, по словам соседки, уголовники, конечно, характеризует его не с самой лучшей стороны. Но это не доказывает, что он вновь пошел на преступление.
А с другой стороны, кому как не племянничку выгодно спровадить любимую тетушку на тот свет, чтобы одному остаться в ее двухкомнатной квартирке? Тем более она его так доставала в свое время, попрекая куском и посылая работать! А работать наш Ящик не любит, это он мне сам сказал в баре…
Я сделала еще один глоток кофе. Так, так… Работать не любит… А о чем наши голубки ворковали в кафе «Вирджиния», когда я сидела за их спинами и откровенно подслушивала милую беседу? А они говорили, как я поняла, о своих доходах. Мадемуазель Седельникова жаловалась, что ей «размаха не хватает», еще говорила про какие-то сто тысяч, которые то ли ей заплатили, то ли она заплатила, я не разобрала толком. А еще она сказала слово «мало». Очевидно, жаловалась, что ей мало денег. Ну разумеется, раз «размаха не хватает»! И еще одна интересная фраза прозвучала тогда… «Надо как-то еще увеличивать прибыль… Еще денег…» Похоже, эта девочка жадная до безобразия!
И Ящик, помнится, ей ответил: «Способ один…» А вот какой это способ? Что он имел в виду? Набрать еще швей-надомниц?
«А еще ты мне обещала тачку…» Она ему обещала тачку! Может, он обыкновенный жиголо?
«…Я помню, Тарас, помню!.. Не будем же мы брать дешевую… Скоро накопим нужную… Крутую тачку… Будут завидовать… Ты у меня такой конкретный!..» То есть Тарасу вот-вот купят новую крутую тачку. Ну и правильно, не может же он ездить на каком-то там задрипанном «Фольксвагене Поло»! Это как-то даже несолидно для человека его уровня! К тому же это ведь не его машина, а авто его девушки.
«…Можно расширить наш цех…» – предложил тогда Ящик. «Еще?.. Опасно… Твоя квартира… Столько денег…»
Стоп! «Можно расширить наш цех…» Какая-то странная эта фраза. Сначала мадемуазель Седельникова резко сократила штат, уволив почти всех швей, а теперь что, напротив, хочет принять новых? Но какой тогда смысл было увольнять старых опытных работниц?! Нет, что-то здесь не вяжется. Или они имеют в виду надомный цех? Все же мне кажется, что у них работают швеи-надомницы, не этот ли «цех» собираются расширять наши предприимчивые ребята?
«…Много не бывает!..» – усмехнулся тогда Ящик. Ну, это понятно, это о деньгах. «Продам… а это «лимон» с лишним… Мало…» А вот это, может, и о квартире тетушки. Именно она, по словам соседки, стоит «лимон» с лишним. Но если Ящик собрался продавать квартиру, зачем он требует у своей возлюбленной машину? Не хочет тратить свои денежки? Такой бережливый? Или очень хитрый и расчетливый?
Так, о чем они говорили потом? А потом Капитолина предложила куда-то вложить заработанные деньги. Но кавалер сильно возражал: «Нужно жить, пока молодые, и пользоваться тем, что имеешь!.. А вкладывать – это всегда успеется!..» Другими словами, он хочет деньги своей подружки просто промотать. И на ее возражения отмахивается: «Еще заработаем… Деньги – дело наживное!…» Мне тогда так и хотелось сказать ему: ты, что ли, будешь наживать, урод?!
Если у них, как я предполагаю, работают швеи-надомницы, то наши друзья-предприниматели хотя бы иногда объезжают их и собирают готовые изделия, взамен подкидывая новые раскроенные детали. В таком случае мне надо продолжать следить за ними, и рано или поздно я узнаю адреса этих надомниц. А вот что мне это даст? Я ведь не налоговый инспектор, меня такая мелочевка не интересует, найти бы пропавших женщин! Во всяком случае, Юрий платит мне именно за это.
«…Еще тысяч сто пятьдесят…» – сказала тогда Капитолина. О чем эта фраза? Может, нашим друзьям не хватает такой суммы на покупку машины? Возможно. Но тогда им надо подождать совсем немного. А мне остается только одно – следить, следить и еще раз следить…
К этому времени я доела бутерброд, допила кофе и стала собираться.
На этот раз я оделась, как предприниматель Наташа. Правда, вместо Светкиного брючного костюма я надела свой, но тоже дорогой и стильный.
Без четверти десять я была уже во дворе дома Капитолины. И приехала, надо сказать, очень вовремя: буквально через пять минут парочка вышла из подъезда и направилась к машине. На этот раз за руль сел Тарас. Он привез свою подругу к тому самому сетевому магазину, где она покупала по утрам стандартный набор продуктов. Как всегда, Капитолина сходила в магазин, вышла из него с полной сумкой, села в машину, и белый «Фольксваген» рванул в сторону ателье. Внутрь здания они зашли вместе.
Я припарковала свой арендованный песочного цвета «Порше» у крыльца и вышла из машины.
Клиентов в ателье было совсем мало. Оно и понятно: рань. Кто побежит с утра заказывать себе одежду? Приемщица откровенно скучала, почитывая какой-то гламурный журнальчик и попивая кофе. Она подняла на меня глаза, но я прошла мимо, бросив ей небрежно: «Здрасьте!»
Капитолина сидела в своем кабинете. Я вошла, постучав, но не дожидаясь ее разрешения. Она просто опешила:
– Наташа? Ты?..
Очень глупый вопрос. Разве так не видно? Едва оправившись от удивления, Капитолина быстро убрала что-то со стола в верхний ящик. Я не успела рассмотреть, что это было.
– Проезжала мимо по делам, – сказала я, плюхаясь, по обыкновению, без спроса в кресло, – дай, думаю, заскочу, проведаю мою новую подругу…
А где же ее ненаглядный Тарасик? – подумала я, оглядываясь. Что-то в кабинете его не видно. Может, в туалет пошел?
– Как у тебя дела, Капитолина? – спросила я, закидывая ногу на ногу.
Она немного растерянно пробормотала:
– Ничего, нормально…
– Ничего – это совсем ничего! – назидательно сказала я. – Надо говорить: «отлично», или «о?кей», или «лучше всех!» и тому подобное. Так ты программируешь себя на успех. Поняла?
Она автоматически кивнула, почему-то посмотрев испуганно на дверь. Что так ее тревожило? Боится, что вот-вот зайдет ее ненаглядный? Ну и что здесь такого? Зайдет – познакомимся…
– Наташ, знаешь, ты посиди тут… Я сейчас… – пробормотала Капитолина растерянно.
Она вышла из-за стола и выпорхнула из кабинета. Я тут же подскочила к столу и открыла верхний ящик. Но ничего особенного я там не заметила. На папке для документов лежал обыкновенный листок настольного календаря. Розовый такой листочек с двумя дырочками сбоку. На нем был набросок карандашом – платье очень оригинального фасона. Я быстро сунула листок к себе в сумку и села обратно в кресло.
Назад: Глава 12
Дальше: Глава 14