Глава 5
До Морковкиной я в этот день так и не дозвонилась. И от нее звонка не дождалась. Отыскала в Интернете телефон Тарасовской телестудии, попыталась поймать ее там – не вышло. Трубку снял охранник. На мою просьбу позвать к телефону Стеллу Морковкину он не без издевки ответил, что может позвать только Капусткину. Согласна, фамилия Морковкина – для журналистки совсем неподходящая. И почему она псевдоним не возьмет? А может, это и есть псевдоним! Надо будет у нее поинтересоваться во время нашей встречи.
Закутавшись в плед, я сидела на диване и смотрела в пространство – в никуда. Думать не хотелось. День прошел, а результатов что-то не видно. Поездка на кладбище ситуацию не прояснила, лишь еще больше запутала. У Лисицкого про фотографию Алисы я ничего не выяснила, зато с журналисткой здорово подставилась! Вот сообщу я Лисицкому о том, кто за ним слежку установил, а он, чего доброго, свои выводы сделает. И укажет мне на дверь. Прощайте, мол, Татьяна Александровна, мы в ваших услугах больше не нуждаемся! Засада… И как теперь прикажете выкручиваться?
Поддавшись неким смутным ощущениям, я разложила трофеи, добытые в ходе расследования, и принялась рассматривать их со всех сторон. Деревянный солдатик, мое последнее приобретение, выглядел весьма печально. Это была фигурка артиллериста. Он стоял возле своей пушечки, такой маленький, но такой храбрый… Чей ты, солдатик, кто твой хозяин? Молчишь? Вот и я не знаю… Повертев в руках записку, я отложила ее в сторону и взяла браслет. Бусины – ровные, гладкие, выточенные с любовью. Хороший подарок для маленькой девочки. А кто-то взял и убил несчастную девушку. И ты, Таня, должна ее убийцу найти.
И куда запропастилась Морковкина? Опять кого-то выслеживает? Надавать бы ей по шее за самодеятельность! Утром первым делом позвоню ей и устрою головомойку. А потом нужно встретиться с Лисицким. Слишком много вопросов у меня к нему накопилось. Может, надо еще раз увидеться и с Ниной Дмитриевной? Вдруг она что-то вспомнила? Но Лисицкий сказал, что та хворает. Не стоит ее сейчас беспокоить. В таком возрасте со здоровьем лучше не шутить.
Я перебирала бусины браслета. Приятная гладкость их действовала успокаивающе… Одна бусина оказалась шершавой. Решив, что к ней что-то прилипло, я попыталась очистить ее поверхность. Потерла бусину о плед. Неровности не исчезли. Я попробовала рассмотреть, что же за изъян обнаружился в такой идеальной работе. Вглядевшись, я поняла, что на бусине… выточены какие-то буквы! Я бросилась за лупой. Схватив браслет, поднесла его поближе к свету. «Эмба-5» – вот что мне удалось разобрать. Вот оно! Наконец-то дело сдвинется с мертвой точки, я ощутила это всем своим существом! Ошибки быть не может! «Эмба-5»… что это означает?
Я бросилась к компьютеру, набрала в поисковике заветное слово… И получила долгожданный ответ. Вот и открыт секрет места рождения Алисы! «Эмба-5 – бывший военный городок. Ныне – город Жем. Самый малонаселенный из всех административных и жилых центров Актюбинской области Казахстана. В разные времена там насчитывалось не больше двух тысяч жителей. Система нумерации телефонных номеров – пятизначная». Что и требовалось доказать.
Я возликовала! Завтра встречусь с Лисицким – и в путь! В таком маленьком городке отыскать нужную информацию о человеке проще простого. Тем более что меня интересуют события не давно уже минувших дней, а сравнительно недавние…
* * *
Какие бы планы ни строил человек, жизнь обязательно внесет в них свои коррективы. Утром я первым делом набрала номер Морковкиной. Выслушав вежливый ответ оператора, сообщивший мне о недоступности абонента, я вынуждена была изменить свои планы. Судьба журналистки не давала мне покоя. Я решила доехать до телестудии и на месте выяснить, куда пропала девушка.
Приехав в студию, я сообщила охраннику о своем желании видеть Стеллу Морковкину. Дежурный охранник как-то странно посмотрел на меня, велел подождать и куда-то ушел. Я послушно ждала в холле. Через пять минут дежурный вернулся и предложил следовать за ним. Пройдя по нескольким коридорам, мы остановились перед дверью, на которой значилось: «Главный редактор телестудии Борис Вагапов». Фамилия Морковкиной в табличке не упоминалась. Утвердившись во мнении, что Стелла вляпалась-таки в крупные неприятности, я переступила порог.
Меня встретил испытующий взор господина Вагапова. Вежливо поздоровавшись, я повторила свою просьбу – что мне надо увидеть Стеллу. Вагапов отнюдь не спешил удовлетворить мое желание. Сначала он представился мне, перечислив все свои регалии. Затем попросил меня о том же. Услышав о моей принадлежности к достаточно неординарной профессии, он потребовал предъявить соответствующий документ и долго и тщательно его изучал. Наконец лимит моего терпения иссяк.
– Вы собираетесь пригласить сюда Морковкину или нет? – напрямик спросила я.
– Увы, этого я сделать не могу! – и Вагапов с сожалением покачал головой.
– Почему?
– Видите ли, Татьяна Александровна, Стелла Морковкина в данный момент не может ни с кем встретиться.
– Почему? – повторила я.
– По той причине, что Стелла находится в больнице.
– Что с ней случилось?! – задавая очередной вопрос, я не очень-то рассчитывала на то, что получу вразумительный ответ, но Вагапову, вероятно, тоже надоело ходить вокруг да около.
– Причина хоть и ужасная, но совершенно банальная – для представителей ее профессии.
И Вагапов поведал мне печальную историю.
Вчера, средь бела дня, на Стеллу напал грабитель. Прямо в подъезде ее дома! Судя по всему, он шел за ней следом. Ударил ее по голове тяжелым предметом. Девушка потеряла сознание, и грабитель, совершив свое черное дело, скрылся. Девушку обнаружил кто-то из соседей – примерно через два часа. Стеллу доставили в Третью клиническую больницу с тяжелой травмой черепа. В сознание девушка пришла, но врачи пока что давали весьма неутешительные прогнозы.
– Из ее личных вещей что-либо пропало?
– Кажется, сумочка, но я не уверен.
– Какой иной криминальный материал, кроме выяснения обстоятельств смерти сотрудницы рекламного агентства «Фибиус», разрабатывала в настоящее время Морковкина?
Главный редактор заверил меня, что, кроме «Фибиуса», Стелла ничем особенным занята не была. Больше Вагапов сообщить мне ничего не мог. Выяснив, кто ведет дело Морковкиной, я покинула здание телестудии.
Первым делом нужно выяснить, каково состояние девушки. И если она в состоянии говорить, задать ей пару вопросов. Я села в машину и поехала в Третью клиническую больницу.
В больнице меня поджидала новая напасть – в виде технички бабы Дуси. Воинственно настроенная женщина держала оборону приемного покоя, защищая его святая святых от внушительной толпы посетителей, как от нашествия Золотой Орды. Стойко и непоколебимо. Собрав перед дверью толпу человек двенадцать, после каждой попытки кого-либо пробить в ее обороне брешь она зычно провозглашала: «Кому сказано?! Только в приемные часы! Тут вам не заседание Госдумы. Больным покой нужен. Куда прешь?!». Становилось ли спокойнее больным от этих грозных выкриков, оставалось загадкой, но посетителей эти грозные крики бабы Дуси на время усмиряли.
– Давно стоите? – спросила я у пожилой женщины.
– Да как баба Дуся на смену заступила, так и стоим. Узурпаторша! С ней даже главврач не связывается.
– Главврач – это серьезно, – я улыбнулась.
Пожилой женщине было не до улыбок.
– Вы к родственнику пришли? – попыталась я поддержать разговор.
– Сын у меня там… После автокатастрофы… Лежачий. Сам себя обслуживать не может. А эта, – она указала пальцем на техничку, – гангрена, твердит: нечего вам тут валандаться, от вас одна грязь, инфекцию разведете! За больными, мол, и без вас есть кому ухаживать. Знаем мы их уход! Ухайдакают больного – и конец.
– Вы бы ей коробочку конфет преподнесли, – посоветовала я, – она и подобрела бы.
– Чтоб гангрена подобрела, ее удалить надо!
– Удалить, говорите?.. – план действий созрел мгновенно.
Я решительным шагом направилась к бабе Дусе, бесцеремонно распихивая собравшихся возле дверей родственников больных.
– Кто здесь главный? – задала я провокационный вопрос.
– Для чего это вам главный понадобился? – баба Дуся подозрительно сощурилась. Видимо, этот вопрос она слышала не в первый раз.
– Татьяна Иванова, частный детектив, – и я махнула перед лицом технички красными корочками. – Я расследую дело об убийстве человека. Где мы можем поговорить? – И, оглядев толпу, я добавила: – Разговор строго конфиденциальный!
Баба Дуся засуетилась. Несколько минут она соображала, как выйти из положения, переводя взгляд с собравшейся толпы на вожделенную для них дверь. Народ замер в ожидании. Я нетерпеливо поглядывала на часы, всем своим видом показывая, что дело не терпит отлагательств. Желание бабы Дуси оказаться в гуще неких криминальных событий в итоге победило.
– Что же мы стоим? Пойдемте в мои апартаменты. Там тихо, нам никто не помешает. – Бросив последний взгляд на остающуюся без присмотра дверь, баба Дуся махнула рукой и, взяв меня под локоть, повела в «апартаменты».
Обернувшись, я подмигнула пожилой женщине. Та благодарно кивнула в ответ. Я не имела никакого представления, о чем именно буду беседовать с бабой Дусей. Ерунда, придумаю на ходу.
«Апартаментами» бабы Дуси оказалась обычная каморка, в больницах такими конурочками пользуются для хранения уборочного инвентаря. Основным ее отличием от других подобных помещений было наличие колченогого стула и некоего подобия стола. Техничка гостеприимно уступила мне единственный стул. Я, с сомнением оглядев шаткую конструкцию, все же села. Чтобы придать нашей беседе оттенок солидности, я вынула из сумки блокнот и ручку и, откашлявшись, приступила к «допросу». Задавая бабке стандартные вопросы – кто такая, как зовут и так далее, – я старательно записывала ответы – тянула время. Ни единого убедительного повода для «конфиденциального» разговора с бабой Дусей мне на ум не приходило. Еще немного, и она заподозрит, что ее обвели вокруг пальца. И тогда мне не поздоровится. Не успела я додумать эту мысль, как баба Дуся ехидно спросила:
– Что-то никак я в толк не возьму! Вы, гражданка, детектив или, может, журналистка?
– С чего вы взяли, что я журналистка?
– А с того, милая, что вы все обо мне только и выспрашиваете. Будто биографию мою написать задумали! К делу все не переходите. А давеча так торопились, на часики поглядывали…
И тут меня осенило! Я всегда лучше соображаю в экстремальных условиях. Все гениальное – просто! Нужно воспользоваться истинной причиной моего визита сюда. Кто знает, может, еще и какая-то польза из моей авантюры выйдет? И Стелле дополнительный присмотр не помешает, и свои глаза и уши в больнице тоже лишними не будут.
Набрав в грудь побольше воздуха, я начала:
– Вчера к вам в больницу была доставлена пациентка Стелла Морковкина. На девушку напал грабитель. Вы наверняка в курсе?
– А как же! Не сомневайтесь, гражданка частный детектив, я всегда в курсе больничных событий. Я к работе серьезно отношусь, не то что некоторые. Для меня дела больницы – это мои личные дела. Так-то! – баба Дуся надулась, как индюк. – Выходит, больная-то – убийца?
– Почему – убийца?! – не поняла я.
– Ну как же! Вы же говорили, что расследуете дело об убийстве? Сама-то больная жива, значит, убили не ее? Вот и выходит, что она – убийца! – довольная своими дедуктивными способностями, баба Дуся посмотрела на меня с чувством некоторого превосходства.
Да, не ожидала от старушки такой прыти! Хорошо, что врать ей не начала. Такая вмиг бы меня раскусила. Я решила направить энергию технички в более созидательное русло.
– Стелла Морковкина никого не убивала. Она является главной свидетельницей в деле об убийстве! Я подозреваю, что именно по этой причине на нее и было совершено нападение. Поэтому мне крайне необходимо, чтобы за девушкой постоянно кто-то присматривал. Помощи от официальных властей ждать не приходится. Да и вряд ли они справились бы с этой задачей… Другое дело – вы! Вы – человек в клинике свой. Можете находиться здесь в любое время и в любом месте, не вызывая лишних вопросов. Ведь так?
– Так, гражданка частный детектив, все именно так, как вы и говорите.
– К тому же, как я успела заметить, женщина вы наблюдательная, и дедуктивные способности у вас имеются, – решила я польстить старушке.
Баба Дуся прямо расцвела от моей похвалы! И тут же принялась меня заверять, что выполнит мое поручение в лучшем виде. Я провела подробный инструктаж своего добровольного помощника, подкрепив его – для большей надежности – зеленой денежной бумажкой. Техничка хотела было от платы отказаться, но я убедила ее, что любой труд должен быть оплачен. С этим баба Дуся спорить не стала и спрятала свой «гонорар» в самый надежный женский тайник всех времен и народов – в лифчик.
После этого я отправилась разыскивать главного врача отделения травматологии. А бабу Дусю я откомандировала на выполнение «оперативного задания». Ее задачей было: выяснить, кто интересовался личностью больной в течение последних суток? И не было ли у Морковкиной посетителей со вчерашнего дня?
У главврача я пробыла недолго. Состояние больной он оценивал как среднее тяжелое. Если опустить медицинские подробности и перевести слова врача с его особого языка специалиста на общеупотребительные выражения, картина вырисовывалась следующая. В сознание Стелла пришла через восемь часов после нападения на нее. Все жизненно необходимые функции организма работали как часы. Но о полном ее выздоровлении говорить было еще рано. Обследование показало: имеется обширная область повреждений головного мозга. Опасности для ее жизни эти повреждения не представляли. Главным лекарством в данном случае было – исключить любые волнения. Покой, полный покой! Поэтому к Морковкиной посетителей не пускали. Главврач предполагал, что такая длительная потеря сознания была защитной реакцией организма на пережитый шок. Девушка просто боится приходить в себя, чтобы вновь не оказаться в ситуации, угрожающей ее жизни. По этой же причине бо́льшую часть времени девушка спит. Согласно прогнозам врачей, выходило, что Стелла пробудет в таком состоянии не меньше трех дней. Если очень повезет, то два дня. Поблагодарив главврача за информацию, я поплелась разыскивать бабу Дусю.
Бабе Дусе удалось выяснить то, что я уже узнала от главврача. Посетителей у Морковкиной не было, в приемном отделении ею никто не интересовался, кроме ее главного редактора – Бориса Вагапова. Я оставила техничке номер своего телефона. Та, пообещав звонить, заняла пост возле двери больной, а я поехала в седьмой отдел Волжского РОВД.
* * *
На этот раз лейтенант Петров был в кабинете один. Плечом прижимая телефонную трубку к уху, Петров что-то быстро писал на лежавшем перед ним клочке бумаги. Увидев меня в дверях, он приглашающим жестом указал мне на стул, стоявший перед его столом. Не желая мешать разговору, я молча вошла и заняла предложенное место. Выслушав своего собеседника, Петров поблагодарил его «за своевременную информацию» и бросил трубку. Еще какое-то время он усердно делал пометки на том же клочке бумаги. «Настраивается на серьезный разговор со мной», – догадалась я. Желая разрядить обстановку, я вежливо произнесла:
– Могу предложить вам замечательный новенький блокнот.
Петров оторвал взгляд от истерзанного листка и с недоумением воззрился на меня.
– Блокнот, – повторила я, – ваш листочек явно не способен вместить всю важную информацию.
– Иванова, каким ветром в наших краях? – Петров расслабился и на правах знакомого принял мой тон. Чего я и добивалась.
– По делу, лейтенант Петров, по делу.
– Боюсь, по делу Алисы Харьковой мне вас порадовать особо нечем.
Продолжая диалог в шутливой манере, я изрекла:
– Открою вам великую тайну, лейтенант: помимо дела Алисы, в мире имеется миллион других дел!
– Неужели? И какое же из миллиона заинтересовало вас на этот раз?
– Морковкина, – просто сказала я.
– Вы и с ней знакомы?
Отставив шутливый тон, я сообщила лейтенанту о косвенной причастности Морковкиной к обстоятельствам дела погибшей Харьковой. Прежде чем уехать из города, я должна быть уверена в том, что правоохранительные органы отнесутся к делу Морковкиной с должным вниманием. Выслушав меня, Петров произнес:
– Как я понимаю, вас интересуют подробности дела?
– Услуга за услугу, – согласно кивнула я.
По словам лейтенанта Петрова, ситуация вырисовывалась таким образом. Пострадавшая была найдена в подъезде своего дома в бессознательном состоянии. Девушку обнаружила соседка. Женщина собралась сходить в ближайший магазин за молоком и хлебом. Спустившись на первый этаж, она увидела Стеллу. Та сидела на полу в неестественной позе. Сначала соседка подумала, что девушке просто стало плохо. Соседка окликнула ее, та не отозвалась. Не желая – от страха – подходить к пострадавшей, соседка позвонила в первую попавшуюся квартиру. Дверь открыл молодой человек. Женщина объяснила ему ситуацию и попросила вызвать «Скорую помощь». Парень к Стелле подойти не побоялся. Проверив ее пульс, он понял, что девушка жива. Приезда «Скорой» они дожидались вместе. Соседка Морковкиной в магазин, естественно, не пошла. Пока «Скорая» ехала, посоветовавшись, соседи Стеллы решили заодно вызвать и полицию. Врачи и полиция прибыли вместе. Осмотрели место происшествия и пострадавшую. Затем Морковкину увезли в больницу. Полиция занялась обычными делами: отпечатками пальцев, уликами, опросом свидетелей… Недалеко от входной двери обнаружили орудие, которым воспользовался нападавший. Им оказался простой силикатный кирпич. Груда таких кирпичей лежала возле подъезда, во дворе дома. Следов длительного ожидания жертвы на месте преступления не обнаружили. Из чего оперативники сделали вывод, что нападение не планировалось заранее. Скорее всего, злоумышленник шел за жертвой и вошел в подъезд следом за ней. Как водится, свидетелей случившегося не нашлось. Никаких старичков или старушек, целыми днями торчавших у окон. Никаких случайных прохожих, выгуливавших во дворе своих домашних питомцев. Даже праздношатавшихся подростков – и то не нашлось. Как и отпечатков пальцев на кирпиче.
– Что говорят эксперты: удар ей нанес мужчина? Или женщина с такой задачей тоже вполне могла бы справиться? – спросила я.
– В том-то и дело. Кирпич тяжелый, травма у Морковкиной – средней тяжести. Нанести такой удар мог даже подросток. Если у него рост не подкачал.
– Что из ее личных вещей пропало?
– Из близких родственников у девушки в этом городе проживает только сестра. Для уточнения перечня пропавших вещей мы вызвали ее в отдел. Пострадавшая лишилась дорогой сумки. А вместе с ней – паспорта, кошелька; сумму наличных, правда, установить не удалось; и кредитки. Также сестра сообщила, что у Морковкиной имелся дорогой телефон: новый, с высокочувствительной камерой. Девушка очень гордилась этим приобретением. Телефон среди ее личных вещей тоже отсутствовал.
– И какова официальная версия следствия на настоящий момент?
– Да какая тут может быть версия? Типичное ограбление. Таких за день десятки происходит. Шла девушка по улице, светила во все стороны своим дорогущим телефоном, вот и привлекла к себе внимание какого-нибудь отморозка. А нам – землю рыть!
– А если принять во внимание новые факты, – я имела в виду самодеятельное расследование, затеянное Морковкиной, – в таком случае преступник может повторить попытку нападения, ведь так?
– Что-то сомнительно, – протянул Петров.
– А вы не сомневайтесь, лейтенант, вы проверяйте, а то ведь за сомнения в нашем государстве званий не дают!
Я посчитала свою миссию выполненной. После моего предупреждения Петров просто вынужден будет глаз с Морковкиной не спускать. А я тем временем покопаюсь в прошлом Алисы Харьковой.
* * *
Я собралась было нанести очередной визит господину Лисицкому, но тут мой желудок взбунтовался. Он наотрез отказался поддерживать работу моего организма без гастрономического допинга. Пришлось мне в очередной раз внести коррективы в дальнейший план действий. Согласившись с мнением желудка – что без еды долго не протянешь, – я направилась искать какое-нибудь заведение общепита. Мое внимание привлекла вывеска с интригующим названием «АЛКАш». Именно так называлось заведение, предлагающее всем желающим «посетить наше заведение и получить незабываемые впечатления». Не в силах сдержать любопытство (оно у меня от рождения повышенное), я спустилась по ступеням в полуподвальное помещение и хоть и с опаской, но все же вошла в кафе.
Как оказалось, самым «незабываемым» в этом заведении было его название. На деле я попала в обычную забегаловку, каких в городе пруд пруди. Из всех достойных внимания достопримечательностей забегаловки могу назвать барменшу. Монументальная глыба, в нелепом чепце и кружевном передничке, с необъятной грудью, она, как священная гора Бархан-Уула над голубыми водами Байкала, возвышалась над рядами бутылок с алкогольными напитками всех мастей. Посетителей в кафе не было. Я, осознав всю опрометчивость своего прихода сюда, развернулась на сто восемьдесят градусов, собираясь удалиться.
– Что же вы уходите, девушка?
Услышав за спиной молящий женский голос и осознав, что отступать уже поздно, я обреченно повернулась. Барменша призывно мне улыбалась. Пришлось и мне улыбнуться в ответ. Ободренная моей любезностью, барменша развила бурную деятельность. Она выскочила из-за барной стойки, подбежала к центральному столику, резким движением выдвинула стул, развернув его, и настойчиво предложила мне присесть. Я, по непонятной мне причине, безропотно повиновалась. Барменша бросилась разыскивать меню. Раскрыв передо мной папку, она принялась усиленно расхваливать каждое блюдо, указанное в ассортименте.
– Дорогуша, – обратилась я к ней, почему-то мне показалось, что именно такое обращение подходит к облику сей дамы, – раз уж я вынуждена откушать непременно в вашем заведении, подскажите мне самое безопасное для здоровья из предлагаемых блюд!
Мой высокопарный слог рассмешил барменшу. Смеялась она соответственно своим габаритам. Раскаты хохота, подобные ударам грома, сотрясли стены крохотного помещения. Необъятный бюст колыхался в непосредственной близости от моего лица, грозя снести любую преграду на своем пути. Я предусмотрительно отодвинулась на безопасное расстояние. Насмеявшись всласть, барменша дружелюбно порекомендовала мне борщ и тефтели. Доверившись ее совету, я заказала и то и другое. Она умчалась выполнять заказ, а я тем временем рассматривала помещение. Впечатление от увиденного можно было бы передать расхожей фразой: смесь бульдога с носорогом. На стенах в золоченых рамках висели фотографии Аллы Пугачевой и кадры из фильма «Самогонщики». Причем вперемешку. Вот Алла на сцене в Колонном зале Дома союзов. И тут же – трио: Трус, Балбес и Бывалый с красными носами разливают самогон из огромной бутыли. Видно, хозяин заведения вознамерился угодить сразу всем слоям населения нашего города.
Барменша вернулась, неся на подносе миску с борщом и тарелку с тефтелями. Дополнял сию композицию граненый стакан, наполненный до краев прозрачной жидкостью. В ответ на мой вопросительный взгляд барменша заявила, что в стакане – водка. И, что самое удивительное, по традиции заведения первый стакан – в подарок! Так и сказала – «первый стакан». От водки я вежливо, но весьма категорично отказалась, а в «подарок» от заведения расспросила даму об истории возникновения идеи такого оригинального оформления и водочного «подарка». Барменша согласилась на замену «подарка» весьма охотно. И я вкусила превосходный обед – наряду с увлекательным повествованием.
Много лет тому назад один горячий кавказский парень женился на поволжской красавице. Любовь была у них неземная! Горячий кавказский парень трудился не покладая рук, чтобы его поволжская красавица жена ни в чем не знала отказа. А она и не знала. Жили они припеваючи до тех пор, пока не надумал парень бизнес свой открыть. Точку общепита. И ему денежка, и людям польза. Жена эту идею поддержала. Стали они думать да гадать, как родное детище назвать. Вот тут-то и ждало Аллочку, жену хозяина будущего заведения, первое в ее семейной жизни разочарование. Аллочка очень гордилась своей поразительной схожестью с внешностью примадонны нашей эстрады. И задумала она это сходство увековечить. Развесить на стенах заведения свои фотографии, а рядом с ними – снимки примадонны. Чтобы их сходство, так сказать, с порога людям в глаза бросалось. А муж возьми да и воспротивься. Не бывать тому, говорит, чтоб пьяные мужики на мою жену глаза пялили! Аллочка – в слезы, думала разжалобить мужа, а он уперся – и ни с места. Что только не делала Аллочка, чтобы на своем настоять! Уж она и рыдала, и умасливала мужа. Все – без толку. Наконец в один прекрасный день рассердился горячий кавказский парень на свою красавицу жену и решил ее проучить. Заказал у местного фотографа снимки, прикупил рамок побольше, а когда все было готово, жену в заведение привел – посмотреть, что он там сотворил. Та, прочитав название кафе, увидев, чьими именно снимками муж ее фото заменил, чуть жизни не лишилась! Тут муж не на шутку испугался, продал быстренько заведение по сходной цене и увез свою красавицу жену подальше от этих мест. Чтоб даже воспоминаний у нее об их размолвке не осталось. Любовь – сила великая! А новый хозяин решил оставить все, как есть. Кому – для смеха, кому – в назидание.
Наевшись досыта и насмеявшись вволю, я перешла к более серьезным делам.
* * *
Я поступила весьма опрометчиво, заявившись к Лисицкому без звонка. Дежурный охранник равнодушно сообщил, что директора рекламного агентства нет на месте. Охранник был новый и не имел представления о той миссии, которую я выполняла по поручению Лисицкого. Пропустить меня в агентство он категорически отказался. В ответ на вопрос – надолго ли уехал шеф? – охранник проворчал, что он не уполномочен сообщать первому встречному о планах директора. Я раздумывала, как поступить: позвонить Лисицкому, чтобы он дал соответствующие распоряжения в отношении моей персоны, или перенести визит на более позднее время?
Спас положение кадровик Юрик, как нельзя кстати появившийся в тот момент в холле. Увидев меня у турникета, Юрик радостно улыбнулся:
– Татьяна, какая приятная неожиданность! Вы снова к нам?
Улыбнувшись в ответ, я поздоровалась с Юриком и подтвердила его догадку.
– Решили поболтать с кем-то по второму разу? Легко могу устроить. Я опять сегодня в кабинете в одиночестве. Поднимайтесь, там открыто, а я через пару минут присоединюсь к вам. Помогу, чем смогу.
– Именно это я и собиралась сделать, но – увы! Ваш доблестный страж порядка имеет на этот счет свои инструкции. – Я многозначительно посмотрела на охранника.
– Не пускает? – Юрик кивком головы указал на сурового стража.
Я пожала плечами, давая ему понять, что ничего, мол, с этим не поделаешь.
– Решаемый вопрос, – обнадежил меня Юрик и направился к охраннику.
Он что-то прошептал дежурному на ухо, выслушал ответное шептание, пошептал еще… После этих секретных манипуляций охранник нажал на кнопку, и турникет пропустил меня к вожделенному лифту. Я поблагодарила Юрика за содействие, кивнула охраннику и скрылась в кабине лифта от его пристального взгляда.
Оказавшись на восьмом этаже, я решила прогуляться вдоль дверей в кабинеты сотрудников. А вдруг мне повезет и я услышу или увижу что-то полезное? Коридор разделялся на два крыла. Я направилась в левое, подальше от кабинета Лисицкого. Почти все двери были открыты. Мимо них я проскальзывала, стараясь не привлекать к себе внимание раньше времени. Перед закрытыми дверями задерживалась, прислушиваясь к звукам, доносившимся из комнат. Ничего достойного внимания я не услышала. Обычный треп, который сотрудники разводят во всех конторах мира в отсутствие начальства. Я вернулась к шахте лифта и продолжила путь по правому крылу. Здесь закрытых дверей было гораздо больше. Видимо, по причине их близости к кабинету шефа. Дойдя почти до конца коридора, я вдруг услышала, что за одной из дверей разговор идет на повышенных тонах. Заинтригованная, я на цыпочках пробралась к этой двери.
Разговаривали две женщины. Судя по их голосам, обе были молоды.
– Я в последний раз предупреждаю тебя: оставь нас с Толиком в покое! – в голосе девушки слышалось едва сдерживаемое бешенство.
Второй голос звучал глуше, но мне все же удалось расслышать:
– А я тебе в последний раз напоминаю: либо ты сделаешь так, как хочу я, либо кое-кто в скором времени узнает о неблаговидном поведении своего супруга. И я обставлю все так, чтобы Лисицкий подумал, будто ты сама этому посодействовала. Подумай, чем это грозит тебе!
– Ты ничего этим не добьешься!
– Это уже мои трудности. Сделай так, как я говорю. Остальное – не твоего ума дело!
Разговор подходил к концу, и, чтобы не оказаться застигнутой за столь неблагородным занятием, я быстро перешла к соседней двери. Мне нужно было узнать, кому принадлежат голоса за дверью, поэтому я сделала вид, что собираюсь войти в соседний кабинет, и приостановилась, ожидая выхода одной из говоривших. Как назло, дверь, перед которой я стояла, открылась, и я оказалась лицом к лицу с орловским парнем Дмитрием Агейкиным по прозвищу Комик.
– Какие люди, и без охраны! – Комик улыбнулся и приготовился разразиться одной из своих бесконечных шуточек.
Нужно было срочно его нейтрализовать. Через секунду из соседней двери появится человек, вполне могущий быть причастным к убийству Алисы. А Агейкин, чего доброго, сейчас выдаст шуточку насчет моих прогулок мимо закрытых дверей. Тогда нечего будет и мечтать о том, чтобы сохранить в тайне мою осведомленность о услышанном разговоре. Это не входило в мои планы, и я сделала первое, что пришло в голову.
– У меня к вам серьезный разговор, – сообщила я и, впихнув удивленного Комика в кабинет, быстро закрыла за собой дверь.
– Ну и манеры у вас, – надул губы Агейкин.
Так часто бывает: люди, которые постоянно подшучивают над другими, не переносят, когда смеются над ними. Можно этим воспользоваться, а заодно и проверить любителя шуток на предмет его причастности к внезапной кончине коллеги.
– Отсутствием хороших манер я не страдаю. А вот у вас, в Орловской области, по части манер явный перекос. – Я сделала ударение на слове «область», и Агейкин это заметил.
– Чем вам не угодили мои манеры? – тон Комик все же немного сбавил.
– А вы считаете допустимым скрывать от следствия факты своей биографии? Признайтесь, вы сделали это намеренно? Боялись, что коллеги будут над вами посмеиваться? За вашей спиной, конечно. Подкалывать в открытую протеже шефа вряд ли кто-то решится!
– Я не понимаю, о чем идет речь, – от прежнего шутника не осталось и следа. Теперь Агейкин выглядел испуганным.
Я решила поднажать.
– Почему вы заявили, что приехали из Орла? Почему не сказали правду?
– Но это правда! Я действительно приехал из Орла!
– Доказательства?
– Да сколько угодно! Я родился в городе Орел и прожил там двадцать с лишним лет. У меня в Орле куча друзей и знакомых. У меня там родители живут. Можете задавать мне об этом городе любые вопросы! Я на все отвечу без запинки. Я знаю названия почти всех улиц города, расположение кинотеатров, баров, спортивных комплексов. Да в чем дело?! Зачем бы мне понадобилось придумывать, что я живу в Орле? – растерянность Агейкина постепенно переросла в возмущение.
– Как часто вы покидали свое постоянное место жительства? – не обратив внимания на его вопрос, продолжила я.
– Никуда я его… я не уезжал… я не покидал. Я приехал в Тарасов по настоянию родителей. Они посчитали, что здесь меня ждут лучшие перспективы, чем в родном городе.
– Потому что там вы связались с дурной компанией? Они отправили вас в Тарасов, чтобы оградить от неприятностей?
– Ни в какую компанию я не попадал! Да что вам вообще от меня нужно?! – Агейкина вновь охватила паника.
Я перешла в открытое наступление:
– Когда вы в последний раз были в городе Жем? С кем вы там встречались?
– Я никогда не был в городе с таким названием! Я вообще не бывал ни в одном городе, кроме Орла!
– С какой целью вы ежедневно обходите все кабинеты в агентстве? В поисках удобного случая? – Я старалась, чтобы паника, охватившая Агейкина, усилилась.
– Какого случая?! Я ничего специально не обходил! Вас ввели в заблуждение. – Агейкин покраснел.
– Когда вы в последний раз видели Алису Харькову живой?
– Я не помню. Кажется, в субботу. Да. Я забегал к ней часов в одиннадцать, но она была чем-то расстроена. Я попытался поболтать с ней, но, увидев, что ей не до меня, быстро ушел.
– Вы что-то передали лично ей? Может, вас просили что-то передать для нее?
– Нет. Я ей ничего не передавал! Ни от себя, ни от других.
– Чей кабинет находится рядом с вашим? – задала я последний вопрос.
– Какой? Слева?
– Справа от вас кабинетов нет. Если вы забыли, напомню: ваш кабинет – последний в этом крыле, – не удержалась я от язвительного замечания.
– Точно. А слева от меня находится кабинет девчонок-текстовичек.
– Конкретнее!
– Раньше, еще до моего появления здесь, в том кабинете располагались сестры, Лара и Катя. Сейчас к ним присоединились еще две девушки: Наташа и Светик. Их тоже недавно приняли в агентство.
– Сегодня они все на месте?
– Кажется, да, – Комик немного подумал. – Точно все на месте. Я с утра к ним забегал, – виновато добавил Агейкин.
С ним все ясно. Весельчак Комик на деле оказался… Дятлом! И взял его Лисицкий на работу для того, чтобы быть в курсе всех дел в агентстве. Выходит, парень стучал на своих коллег, прикрываясь образом балагура и рубахи-парня. А убийство-то и профукал! Никудышный получился сексот из Агейкина. Мне он тоже больше был неинтересен. Направляясь к двери, я предупредила его:
– О нашем разговоре никому ни слова, ясно?
Агейкин молча кивнул. Я не сомневалась, что через три минуты Лисицкому доложат обо всех подробностях этого «секретного» разговора. Но так же точно я была уверена, что больше о нем не услышит ни одна живая душа. Не захочет Комик выглядеть смешным в глазах своих коллег. Да к тому же у него у самого рыльце в пушку.
Теперь нужно было под благовидным предлогом выяснить, кто из текстовичек в настоящее время находится в кабинете. А главное, уяснить, в каком она душевном состоянии пребывает. На долгие раздумья времени у меня не было. Не хватало еще, чтобы меня кинулся разыскивать Юрик! Ведь, по идее, в настоящий момент я должна дожидаться возвращения своего добровольного помощника в его кабинете. Самое лучшее сделать вид, что я именно его и ищу.
Я распахнула дверь кабинета текстовичек пошире и с самым невинным видом, на какой только была способна, выпалила:
– Всем привет! Юрик не у вас?
Все четыре девушки были на своих рабочих местах и сосредоточенно трудились: внимательно таращились в мониторы, щелкали мышками, кто-то воодушевленно барабанил по клавишам. На мой вопрос, да и на меня лично, ни одна из девушек не обратила ровным счетом никакого внимания. Может, я стала невидимкой? Сдаваться я не собиралась, поэтому решила перефразировать вопрос:
– Кто-нибудь знает, где я могу Юрика найти?
Вопрос, заданный в другой форме, также не произвел на обитательниц сего кабинета должного эффекта. Я стояла в дверях и ждала хоть какой-то реакции. Видимо, поняв, что я от них не отстану, Катерина снизошла до ответа. Но это был не тот ответ, какого ожидала я.
– В соседний кабинет загляните. Димочка вас просветит. Он всегда в курсе всех последних передвижений любого из сотрудников, – в голосе Катерины звучал сарказм.
Понятно. До членов коллектива, видно, дошла истинная роль Агейкина в агентстве. Попытаюсь продолжить свою игру, используя этот новый расклад.
– Боюсь, ваш доморощенный Комик – далеко не самый непредвзятый источник информации, – намекая на тайное амплуа Агейкина, вымолвила я.
Лара и Катя посмотрели на меня с интересом, видимо, пытаясь решить, насколько я могу быть в курсе дела, а скорее оценивая, насколько безопасно откровенничать со мною на подобные темы. Вывод был сделан не в мою пользу: сестрички промолчали, вновь уставившись в мониторы. Я еще некоторое время постояла в дверях. Внимания к своей персоне я так и не дождалась и была вынуждена ретироваться.
Закрыв дверь, я попыталась все это проанализировать. На первый взгляд все девушки были спокойными и немногословными. Они упорно делали вид, что по горло заняты работой. Ядовитый тон Кати можно списать на усталость. Или на ее негативное отношение к Агейкину. Видно, он своими доносами начальству уже успел насолить девушкам. А может, причина в чем-то другом? Хотя Наташа Жебрак казалась более угрюмой, нежели остальные. Не так-то просто в женском коллективе понять истинную причину плохого настроения кого-либо из его членов. Причина могла быть и вполне нейтральной. Например, девушка колготки порвала! Придется мне отложить решение этого вопроса до более подходящего времени. Придя к этому выводу, я направилась к кадровику.
Первым, что я увидела, войдя в кабинет, была сутулая спина Сенечки. «Снова здорово! – невесело подумала я. – Опять придется с этим шизофреником время терять!» Обернувшись на звук моих шагов, Сенечка соскочил со стола, на котором восседал в ожидании меня.
– А я услышал, что вы в агентстве, и поспешил сюда!
– У вас появились новые сведения? – Я решила просто потянуть время, может, Юрик меня спасет?
– На самом деле я надеялся, что новые сведения появились у вас! – слова эти Сенечка произнес с апломбом.
Подумать только! Сенечка ждет от меня отчета! Что ж, придется его разочаровать.
– Пока что у меня нет такой информации, которой я могла бы поделиться с вами. Прошу меня простить, но мне нужно работать, – этими словами я недвусмысленно намекнула Сенечке – ему лучше уйти. Но намеков Сенечка не понимал. Он продолжал стоять посреди комнаты, вопросительно глядя на меня.
– Что-то еще? – вынуждена была спросить я.
– Когда его арестуют? Вы обещали! – Сенечка намеренно приводил себя в возбужденное состояние.
– Позвольте, – возмутилась я, – ничего подобного я вам не обещала! Я лишь сказала, что факты, изложенные вами, выглядят впечатляюще. И пообещала разобраться в этом деле. Когда я сказала хоть слово об аресте вашего шефа?!
– Но ведь это само собой разумеется. Если человек виновен в смерти девушки, его должны арестовать!
Кущин мне изрядно надоел, и я решила избавиться от него раз и навсегда.
– Послушайте, вы, «жених» несостоявшийся! А может, это вы пугали девушку странными предметами из ее прошлого? Может, это вы установили на ее компьютере угрожающую заставку? Может, это вы выкрали фотографию девушки и подбросили Алисе деревянного солдатика? И подсунули ей адское зелье? Отвечайте! Вы имели сколько угодно возможностей проделать все это. И мотив у вас, кстати сказать, точно такой же, какой вы приписали шефу. Может, вы просто хотите свалить на него свои грехи?!!
К концу моей тирады Кущин был уже белее мела. А я, как всегда, решила воспользоваться ситуацией и попытаться выведать полезную информацию. Из недавнего разговора за закрытыми дверями я сделала вывод, что одна из девушек намекала на определенные отношения, связывающие другую сотрудницу с шефом. Мне во что бы то ни стало нужно было выяснить имя фаворитки Лисицкого.
– Вы прекрасно знаете, что у Лисицкого есть любовница. И это отнюдь не Алиса! Почему вы скрыли это от меня? – сердито спросила я.
– Это не имеет значения. Лисицкий закрутил роман с Катей, только чтобы досадить Алисе. Ведь она не отвечала взаимностью на его грязные домогательства! – изрек Сенечка.
– С чего вы взяли, что домогательства Лисицкого – такие уж грязные? – перешла я на шутливый тон. Я выяснила, что хотела.
– Не смейтесь надо мной! – визг Кущина действовал мне на нервы.
– Как давно у Лисицкого возникла связь с Катериной? – спросила я резко.
– Не знаю… Может, с год, может, больше. Мне это неинтересно!
– Последний вопрос. Катерина имеет влияние на шефа?
– В каком смысле? – переспросил Кущин.
Смена темы ему явно пришлась по душе. Он даже выглядел теперь более адекватным.
– Может ли Катя повлиять на решения, принимаемые шефом? – перефразировала я вопрос.
– Вряд ли. Шеф не влюблен в Катю, если вы понимаете, что я имею в виду. У них простая интрижка. Служебный роман. Так сказать, от скуки.
Я решила на прощание подбодрить Сенечку:
– Большое спасибо, Семен. Вы мне очень помогли. Поверьте, рано или поздно я найду истинного убийцу Алисы. Вам нужно только набраться терпения и ждать. Пообещайте мне, что вы так и сделаете.
Кущин хотел было что-то ответить, потом, передумав, просто кивнул. В этот момент в дверном проеме показалась физиономия Юрика, на которой отражалось неприкрытое любопытство.
– Я не помешал? – шутливым тоном спросил Юрик. – Танюша, вам просили передать: шеф вернулся и ждет вас у себя.
– Спасибо, Юрочка. Передайте шефу: через пять минут буду у него, – в тон Юрику ответила я.
Он скрылся за дверью. Кущин подошел ко мне вплотную. Опасаясь очередного взрыва эмоций со стороны нервного Сенечки, я попыталась отодвинуться как можно дальше. Увы! За моей спиной была стена. Но мои опасения оказались напрасными: Сенечка просто протянул мне руку. Я ответила на его рукопожатие. Попятившись к двери, Сенечка вышел, так и не произнеся больше ни слова.
Через пять минут, идя к кабинету Лисицкого, я попыталась сосредоточиться на первоначальной цели своего визита сюда. За последний час у меня появилось столько новой информации, требующей анализа, что я никак не могла вспомнить ни одного из тех вопросов, которые намеревалась задать владельцу агентства.
Лисицкий сидел за столом с весьма хмурым видом. Судя по всему, он опять был недоволен моим поведением. Сейчас степень его недовольства возрастет.
– Добрый вечер, Анатолий… – Я сделала вид, что пытаюсь вспомнить отчество.
– Добрый ли, Татьяна Александровна? – Лисицкий заменил вопросом ответ.
– Не очень-то, – призналась я.
Мы немного помолчали.
– Татьяна Александровна, ответьте: для чего вы все время выводите из равновесия меня и моих сотрудников? – прервал Лисицкий молчание.
– Орловский парень уже настучал? – не дожидаясь его ответа, я продолжила: – Работа у меня такая, Анатолий! Задавать неудобные вопросы и тем самым выводить из равновесия собеседника. Вот и вам сейчас я буду вынуждена задать эти самые «неудобные» вопросы!
Лисицкий вздохнул. Было видно, что он смертельно устал.
– Если надо – задавайте. Только, прошу вас, как можно короче. Невыносимо хочется домой.
– Постараюсь, – пообещала я и спросила: – Почему вы отказались давать интервью журналистке Стелле Морковкиной?
– Я отказал в интервью не только ей. Я вообще отказался комментировать все происходящее в агентстве, не собираясь развлекать праздную публику. Для меня это слишком личная тема.
– Но ведь Морковкина – не совсем посторонний в этом деле человек. Ведь так?
– Вы имеете в виду ее присутствие в офисе в день гибели девушки? Растрезвонила все-таки! Да и стоило ли ожидать порядочности от… журналистки! Так вот. Я не считаю, что, попав случайно, так сказать, в гущу событий, ваша Морковкина получила право на особое внимание к своей персоне.
– Отказав девушке в интервью, вы поступили именно непорядочно. Девушка помогла вам в трудный момент, приукрасила в вечерних новостях вашу роль, изобразив вас этаким рыцарем без страха и упрека. А вы сделали вид, что даже не знакомы с ней. А уж скрыв от меня факт присутствия Стеллы на месте преступления – непосредственно после его совершения, вы поступили еще и недальновидно, чем осложнили жизнь себе и навлекли беду на девушку.
– Не понимаю. По-моему, это журналистка осложняла мне жизнь, таскаясь в наше агентство, как на работу!
– Более того, – продолжала я, не обращая внимания на выпад Лисицкого, – я выяснила, что именно Стелла Морковкина наняла человека, чтобы следить за вами. А в итоге она оказалась на больничной койке!
Я намеренно соединила обе эти новости в одно целое, понадеявшись, что судьба девушки окажется для Лисицкого важнее его обиды на факт устроенной за ним слежки. К счастью, мой расчет оправдался.
– Наняла человека?! Она?! А теперь… в больнице?! Что с ней произошло?
Я коротко пересказала Лисицкому суть основных событий минувших дней, связанных с Морковкиной. Слушая мой рассказ, Лисицкий сочувственно кивал. Я пришла к выводу, что пора закругляться.
– В связи с изложенным выше, у меня к вам осталось всего два вопроса. Постарайтесь ответить на них правдиво!
Лисицкий вновь кивнул.
– Первый вопрос я задала вам еще на кладбище, но нас в тот момент прервали. Поэтому я его повторю: почему вы не рассказали мне о фотографии?
Помолчав, Лисицкий с тяжким вздохом ответил:
– Поверьте – я просто испугался! Увидев фото в ящике своего стола, я решил, что это Алиса подсунула его мне, а потом покончила с собой. Я боялся, что люди подумают, будто Алиса свела счеты с жизнью… из-за меня! Понимаете, я до последнего не мог поверить, что Алису убили. А когда осознал, что все было именно так, решил, что уже поздно рассказывать об этом правду.
– У вас с Алисой имелись какие-то разногласия? Для чего бы ей подкладывать свой снимок в ваш стол – перед смертью?
– Да нет! Разногласий не было. Просто за последнюю неделю перед ее смертью Алисе не раз от меня изрядно доставалось, правда, всегда за дело. Но я подумал, что у девушки неуравновешенная психика, вот она таким образом и отреагировала на рядовые неприятности. Ведь я о ней практически ничего не знал. Такое бывает…
– И последний вопрос: кто из ваших сотрудников носит черное пальто?
Если вопрос и удивил Лисицкого, вида он постарался не подавать. Он задумался минут на пять. Наконец выдал:
– Из мужчин черные драповые пальто у восьми сотрудников, из женщин – у четырех. Вам нужен весь список?
Я кивнула. Через несколько минут я покинула рекламное агентство «Фибиус», вооруженная списком граждан, носивших черные драповые пальто.
