Глава 14
В кафе «Каштан» веселье шло полным ходом. Выходной день пригнал сюда столько посетителей, что не только столики, но и сиденья у стойки были заняты. Одним словом, народу набилось под завязку. В тесном зале под медленную музыку танцевали подвыпившие пары. Какой-то прыщавый юнец пригласил меня за свой столик. Я отказалась. Я искала взглядом хоть одно знакомое лицо и наконец нашла. Лицом этим оказался Стив, бармен с иностранным именем при отсутствующем иностранном акценте.
К стойке трудно было протолкнуться, а Стив с капельками пота на лбу что-то быстро откупоривал и смешивал, готовя коктейли. Увлеченный работой, он не сразу меня заметил.
— Людмила здесь? — крикнула я, чтобы он меня услышал там, за стойкой.
Стив кивнул:
— Столики по правой стороне все ее.
Как раз справа две девушки за столиком ждали, когда их обслужат. Из служебного входа, покачивая бедрами, выплыла Люська. Она была горда своей работой, лицо ее говорило: Люська — человек не последний в кафе, если не сказать, что первый. Улыбаясь во всю ширь своего маленького ротика, она записала заказ и, повернувшись, чтобы идти обратно, увидела меня. Я сделала знак, показывающий, что мне нужно с ней поговорить. Девица еле кивнула и двинулась в сторону служебных помещений. Проплывая мимо меня, официантка притормозила и сказала еле слышно:
— Пошли со мной.
Я прошла вместе с ней в дверь. Там был длинный коридор с пустыми голыми стенами, оклеенными бледными обоями в мелкую клетку, в конце которого виднелась закрытая дверь. По запаху, вызвавшему непроизвольную слюну, я определила, что там кухня. Вокруг никого не было. Людмила остановилась и повернулась ко мне.
— Они здесь? — тихо спросила я.
— Да, — подтвердила официантка.
Без лишних слов я достала деньги и отдала их Людмиле.
— Второй столик слева.
Выйдя обратно в зал, я отсчитала нужный мне столик. Два юнца, изрядно подвыпившие, сидели за ним и глазели по сторонам, выискивая особей противоположного пола. В их лицах читалось желание развлечься, и то, с кем это произойдет, не представлялось для них особенно важным.
Я решительно направилась к столику.
— К вам можно? — спросила я у ребят. — Пришла отдохнуть, а свободных столиков нет.
Парни окинули меня взглядом, откровенно оценивая, после чего один из них пересел на другой стул, у стенки, освобождая мне место. Я тоже внимательно посмотрела на ребят, главным образом на их лица. Ни один из них не был похож на двух Дим, которых показывала мне Датская на школьных фотографиях сына. Ни одна черта не напоминала тех мальчиков. Хотя лицо одного парня мне показалось смутно знакомым. Того, что сидел рядом со мной. Да, его я точно видела на фотографиях. Может, это и есть Сердюк?
— Щас я официантку позову, а то тут состариться можно, пока дождешься ее, — предложил тот, что сидел напротив.
От него пахнуло стойким запахом перегара. Покачнувшись, он поднял руку высоко над головой и попробовал щелкнуть пальцами. У него не получилось. Вторая попытка тоже не вышла. Тогда, безнадежно махнув рукой, он просто крикнул:
— Официант! — и оперся локтями о стол. Потом, обращаясь ко мне, он неверным голосом сказал: — Девушка, есть предложение познакомиться. Вот — этот крендель, посмотрите на него внимательнее. Видите, какой тип? Такого только Сердюком назвать можно. Имя ему ни одно не подходит.
Сидящий со мной рядом молодой человек смущенно ухмыльнулся и пробормотал что-то вроде: «Тоже скажешь».
— Сердюк, он и в Африке Сердюк, — продолжал мой визави. — Ну а собеседник ваш, парень хоть куда, Димою зовется. А как нам вас называть?
— Татьяна.
— Тать-яна, — мечтательно протянул Дима. — Итак, она звалась Татьяна, — неожиданно для самого себя вспомнил цитату парень и сам же рассмеялся, предполагая, что оказался остроумным.
Сердюк так же криво ухмыльнулся, как и в первый раз. Он был пьянее своего друга.
Их невменяемое состояние было мне на руку. Можно их расспрашивать о чем угодно, не рискуя быть заподозренной.
На столе, за который я приземлилась, стояли две бутылки водки «Мираж», обе почти пустые, одна тарелка с остатками салата и пепельница, переполненная окурками, а у самого края валялась пустая пачка из-под сигарет. Подушечки «Орбита» были рассыпаны по всей поверхности и, я чувствовала, попадались под ногами.
Подошла уже знакомая мне Эльмира и приняла заказ.
— А что же водочки? — удивился Дима, услышав, что я ничего из спиртного не заказываю. — Так нельзя. Алкоголь необходим организму в определенных количествах. А количество мы сейчас определим.
— По максимуму, — добавил Сердюк.
Я подумала, что мальчики правы. За рюмкой-другой мне будет проще найти с ними общий язык и выудить информацию.
— И один коктейль на ваш вкус, — прибавила я к заказу.
Эльмира записала все в блокнотик и ушла.
— Одного мало, — заметил Сердюк, клюнув тяжелой головой. Он постоянно поддерживал ее руками, отчего его прическа напоминала что-то вроде петушиного гребня.
Дима посмотрел на бутылки с остатками водки.
— Мы поделимся.
— Легко, — согласился его друг.
— Итак, звали ее Татьяна. Постой, не так. Звалась она Татьяна… — попробовал вспомнить цитату второй раз Дима. Получилось у него не совсем так, как следовало, но парень, кажется, этого не заметил. — А чем мы занимаемся, Татьяна?
— Вы сейчас сидите за этим столиком и отдыхаете.
Дима расхохотался на весь зал, оценив мою шутку как очень остроумную, а Сердюк поправил:
— Не отдыхаем, а расслабляемся.
Мне было все равно, и я согласилась.
— И все-таки чем ВЫ, — Дима особенно выделил это «вы», — занимаетесь?
— Учусь в юридическом, — солгала я.
Мне было интересно, заметят ли собеседники несоответствие моего возраста студенческому. Не девочка все-таки. Парни на это не обратили внимания.
— У-у, серьезно, — снова заговорил Дима. Вообще, разговаривал только он, друг же его только поддакивал или просто игнорировал беседу. — А вот мы оболтусы. Это точно, я запомнил: в школе нас так называли. И в техникуме тоже, пока не выгнали. Сейчас только родители вспоминают это слово. Правда, Сердюк?
— Сто пудов, — согласился тот.
— На что же вы живете? Родители кормят? — спросила я.
— И это есть. Но ты не подумай, мы зарабатываем. По-своему.
— Это как же?
Дима поманил меня к себе пальцем, придвинулся совсем близко и, дохнув перегаром, гордо произнес:
— Тайна.
Подошла Эльмира и поставила передо мной заказанное блюдо и коктейль. Быстрыми заученными движениями она убрала со стола мусор, поменяла пепельницу и ушла. Мы выпили за знакомство. Потом, почти сразу, выпили за всех юристов, которые выпустились и еще будут выпускаться из института, в котором я якобы учусь. Сердюк еще хотел выпить за знакомство, но Дима ему напомнил, что это было. Постепенно разговор стал принимать все более и более панибратский характер. Ребята меня стали называть не иначе как Танюха и на «ты». Пришло время еще раз спросить о «тайне» моих собеседников.
— И все же, кем вы работаете?
— Женское любопытство, — понимающе заметил Сердюк и вновь замолчал.
— Мы, Танюха, добрые дела делаем, — объяснил Дима.
— Как Карлсоны, — усмехнулся второй парень.
— Вот-вот, как они. О чем ни попросят нас, все делаем.
— Это как? — изобразила я непонимание.
— Ну, попросишь ты меня, например, наказать того, кто тебя обидел, — мы накажем. Или вернуть свое тебе захочется, когда у тебя кто-нибудь что-нибудь взял и не отдает. Опять же мы всегда готовы прийти на выручку.
— Бескорыстно? — продолжала я изображать из себя дурочку.
Сердюк беззвучно засмеялся. Видимо, очень смешным ему представлялся бескорыстный Карлсон.
— Безусловно, — подтвердил Дима, — мы все делаем бесплатно, но клиентуру подыскиваем благодарную. Они сами нам отдают деньги за хлопоты.
Из динамиков громче прежнего загремела музыка. Пела группа «Руки вверх». Дима, зажмурившись от удовольствия, закивал в такт головой и предложил потанцевать. Его пошатывало даже на стуле от чрезмерного количества алкоголя, растворенного в его организме. Я не захотела рисковать своими ногами, которые легко мог оттоптать захмелевший собеседник, и отказалась.
— Тогда курнем? — спросил Сердюк, поведя осоловелым глазом.
Казалось, еще минута, и он уснет прямо здесь, за столиком.
Дима согласно кивнул в ответ и запустил руку в нагрудный карман. Он долго сосредоточенно шарил там, потом перешел на карманы брюк.
— Ты не это ищешь? — спросила я, поднимая со стола пустую пачку «Петра I».
— Оно, — просияв, согласился парень. Со счастливой улыбкой он взял у меня пачку, повертел ее в руках, для большей верности перевернул и потряс над столом. Сигарет внутри не оказалось. — Не, не покурим, — сказал он своему другу и бросил пачку на пол. — Хотел я тебя, Танюха, угостить сигареткой, но, как видишь, не судьба. Будем вести здоровый образ жизни. А, Сердюк, ты за здоровый образ жизни?
Сердюк был «за». Он согласно кивнул в ответ, явно не вполне сообразив, о чем идет речь. Дима грустно подпер щеку кулаком и уставился в пустую пепельницу.
— Ну, зачем же так печально? — спросила я, увидев, как расстроились мои собеседники. Я вытащила из кармана пачку «Парламента» и протянула ребятам.
Дима восторженно взглянул на сигареты, словно увидел в них панацею от всех своих бед.
— Не удастся нам здоровенькими умереть, Сердюк. Не позволит общественность.
Друг его кивнул в знак согласия и потянулся за сигаретой. Мы все втроем закурили. Мне нравилось, что в этом кафе можно было курить прямо в зале, не выходя на улицу. Это очень удобно. Я затянулась и выпустила тонкую струйку.
— Танюха у нас этот, как его, гурман, — стал философствовать Дима. — «Парламент» курит. А я вот парень простой, люблю что попроще.
— Подешевле, — поправил его Сердюк.
— Не опускай меня в глазах дамы.
Они еще о чем-то говорили, Дима вспоминал о недавних своих пьяных похождениях, казавшихся ему очень забавными. Мы докурили и потушили окурки, бросив их в пепельницу. Сердюк мутными глазами посмотрел на товарища.
— Пошли ежиков попоим? — предложил он ему.
— Танюх, мы ненадолго, — предупредил Дима, и они оба ушли в сторону двери с буквой М.
Я была рада избавиться от не совсем приятного общества, и случай подворачивался очень удобный. Можно было незаметно уйти. Но тут подумала, что неплохо бы забрать с собой что-нибудь, на чем имеются отпечатки пальцев двух Карлсонов. Свой выбор я остановила на опустевшей бутылке, из которой они по очереди разливали водку. Порывшись в сумке, извлекла из нее неизвестно как оказавшийся там полиэтиленовый пакет, засунула в него бутылку и, положив на стол деньги для официантки, быстро оставила помещение.
Хоть я и выпила совсем немного, но в голове у меня шумело — от грохота музыки и клубов дыма. Бросив в рот пару подушечек «Орбита», средства от кариеса и ментов, я села в машину и поскорее уехала, пока моим новым знакомым не пришло в голову начать искать, куда я пропала.
Лужи фонтанами разлетались из-под колес машины. Дождь уже закончился, но тучи продолжали висеть над городом, и видимость была плохая. Я ехала, задумавшись о сво-ем, и не заметила знак, ограничивающий скорость. И по закону подлости сотрудник ГИББД оказался рядом именно в этот момент.
Его полосатая палочка мелькнула чуть ли не перед самым капотом. Я свернула на обочину. Подошел грузный сержант с мясистым носом и глубоко посаженными глазами. Он козырнул мне и, представившись, сказал о нарушении. Мои ответные слова с извинениями, по-видимому, донесли до него не только запах «Орбита» и… в общем, мне пришлось долго улыбаться, чтобы сохранить водительские права. Но от штрафа отвертеться не удалось.
Вернувшись домой, я приняла душ, чтобы согнать с себя хмель и прочие неприятные ощущения, и заварила чашку крепкого кофе. Ароматный напиток прогнал головную боль, появившуюся после коктейля, и я вновь стала способна размышлять.
В пьяном угаре Дима весьма недвусмысленно объяснил, чем они с Сердюком занимаются. Все совпадало. Их вполне мог нанять любовник Улановой. Я практически на сто процентов была уверена, что это те, кого я ищу. Пальчики их у меня есть. Отдам Гарику, он посмотрит, что на ребят имеется у милиции. Если мальчики где-то засвечивались, данные Сердюка и Димы будут у ментов в компьютере. А с их занятием несложно попасть на заметку правоохранительным органам. Тогда я узнаю их фамилии и адреса.
На тот случай, если парням удалось до сих пор не сталкиваться с милицией, у меня есть Датская, которая может что-то вспомнить, когда я опишу ребят, затем в школе можно будет пошустрить и, в конце концов, с самим Аркадием еще раз встретиться. А через них потом я выйду на заказчика — бойфренда Улановой.
Кстати, что-то давно я не прослушивала «жучок» в ее квартире.
Оставив недопитую чашку кофе на столе, я прошла в комнату и включила прослушивание. С самого начала магнитофон выдал мне интересовавший меня разговор:
«Боже мой, милый, я думала сойду с ума тут одна. Почему ты вчера не пришел?» — обращалась Марина Викторовна к невидимому мной любовнику.
«Так надо было», — ответил тот.
Какой знакомый голос, однако. Где-то слышала я его. Сделав скидку на то, что пленка немного искажает тембр, я все равно понимала: голос мне знаком. Ну-ка, ну-ка, нужно прислушаться к нему внимательнее.
«— Эта женщина, она меня так напугала. Ты правда думаешь, что она не подруга Светы?
— Я уверен.
— Но почему?
— Я с ней виделся.
— Что?!»
Я то же самое оторопело воскликнула у себя в квартире.
«— Не волнуйся ты так, Мариша. Ситуация уже у меня под контролем. Ты правильно запомнила фамилию, и мне несложно было найти ее через адресный стол. Конечно, женщин с таким именем в нашем городе много, но мне повезло. Первая же Татьяна Иванова, которую мне назвали, оказалась той, что я искал. Я подошел к ее квартире, когда услышал, что открывают изнутри дверь. На всякий случай я быстро поднялся на пролет выше. Минуту спустя вышла девушка, которая полностью подходила под твое описание, и я решил за ней последить. Знаешь, куда она в тот день направилась? К твоему дому.
— Как?!
— Да, она все утро следила за твоим подъездом. Я тогда еще порадовался, что ты никуда не выходила. Ну а потом я познакомился с ней в закусочной и взял ее под контроль. А теперь успокойся, блондинку со временем я нейтрализую, сделаю так, чтобы ей не захотелось меня сажать.
— Тебя? А как же я? Заметь, это ведь была не моя идея — припугнуть Светку. Ты уверял, что все решишь, наймешь людей и никто ничего не узнает.
— Вот видишь, ты сама все и сказала: ты ни при чем. Тебя совершенно не за что сажать. И беспокоиться тебе не о чем».
По-видимому, Уланову убедили доводы любовника, и тон ее последующих реплик был более спокойным. А я слушала запись разговора совершенно потрясенная.
«— Я никак не могу понять, зачем они ее убили. Ты так им сказал?
— Нет, что ты! Мне бы тоже хотелось знать, зачем им понадобилось хвататься за тот нож. Эти нарики ничего толком сделать не могут. От них требовалось только попугать, содрать деньги с Шадрухиной и быстро слинять. А они перестарались, убили ее, идиоты.
Уланова помолчала. Слышны были шаги, то удаляющиеся от „жучка“, то приближающиеся к нему.
— Послушай, а как это ты блондинку взял под контроль? — вновь заговорила она. — Что ты имел в виду? Ты с ней спал?
— Мариш, к чему эта глупая ревность?
— Ты с ней спал, — утвердительно повторила Марина Викторовна с безнадежностью в голосе. — Я тебя знаю: привлекательность — твой главный козырь, и ты им пользуешься без зазрения совести.
Послышался звук поцелуя.
— И тебе это нравится, — проговорил Роман».
Да, я уже давно поняла, кому принадлежит «знакомый голос». И ласковое имя Ромашка, которым называла любовника Уланова, — производное не от фамилии, как это, помнится, было в «Двух капитанах», а от имени Роман, Рома. Как же я сглупила, предполагая, что женщина называет своего любимого по фамилии! Так вот как он меня нашел… Ах, как же он заговорил меня, задурил мне голову, когда я его об этом спросила. Черт тебя подери, Татьяна Иванова! Ну и вляпалась же ты… Вот что значит не слушаться собственной интуиции и не обращать внимания на предсказания косточек.
«— Да, я знаю, что выставляю себя дурой, веря твоим красивым глазам, — слезливым голосом продолжала упреки Уланова.
— Так поверь мне еще один раз: у меня с ней ничего не было. — Короткий поцелуй прервал его слова. — Эта женщина не в моем вкусе. Терпеть не могу тощих блондинок.
— И она хуже меня? — с надеждой в голосе спросила Уланова.
— Она бледная и бесцветная.
Женщина тихо рассмеялась.
— Ты успокоилась? — спросил ее Роман. Уланова не ответила, по-видимому, просто кивнув головой. — Вот и хорошо. И никогда не сомневайся в Романе Шкоде, договорились? А теперь мне пора идти.
— Как? — с новой тревогой воскликнула Марина Викторовна. — Ты же только пришел!
— Надо. Понимаешь, надо! Эту Иванову надолго оставлять не следует.
— Господи, кто же она такая и что ей от нас нужно?
— Предполагаю, она из милиции. Хотя точно пока не уверен.
Наступило небольшое молчание, после чего Уланова опять спросила:
— Когда ты теперь придешь?
— А вот этого я сказать не могу. Какое-то время нам не следует видеться. Ну хватит дуть губки. Это ведь только для того, чтобы оградить тебя от лишних подозрений. Скажи, что ты не будешь огорчаться.
— Не буду, — слабым голосом, с назревающими в нем слезами, проговорила Марина Викторовна.
— Вот и замечательно».
Дальше шло длинное и слезливое прощание, достойное мыльных опер родом из Латинской Америки. Я с трудом дослушала его до конца, порываясь встать и выключить пленку.
Как же сильно кипела во мне злость! Казалось, она сейчас выплеснется наружу, и я сорвусь с места, чтобы в лицо высказать Роману все, что я о нем думаю. Значит, он взял под контроль тощую блондинку. Бледную и бесцветную. Ну, подожди, принц из сказки! Я буду не Таня Иванова, если ты не пожалеешь в скором времени об этих словах!
А я-то поверила ему… О каких-то чувствах возомнила. Правильно, Танька, так тебе и надо! В следующий раз не будешь витать в облаках. Но как у него все ловко получилось…
Я нервно закурила. Ладно, Роман, допустим, ты меня опередил. Но кто кого возьмет под контроль в конце концов — это еще вопрос. Я теперь в более выгодном положении, чем ты. Я знаю, что ты за фрукт, а ты ведешь игру, нисколько не рассчитывая на это. И я тебе подыграю. Завтра же и начну. Нет, зачем же завтра?
Я вскочила с места, взволнованная возникшей у меня идеей. Как там Шрамированная говорила? Можно найти ее на углу Большой Казачьей и Горького после восьми вечера? Хорошо, вот туда-то я и отправлюсь.