Глава 5

Было уже около полуночи. Я смертельно устала. Но спасительный сон все не приходил. В голове навязчиво крутились события прошедшего дня, не желая меня отпускать. Сколько же всего могут вместить одни сутки! Ровно 24 часа назад я гонялась по темному парку за Катериной. В середине дня я уже наслаждалась покоем и готовилась приятно провести вечер. И вдруг — эта трагедия. Как я ни пыталась бодриться, она выбила меня из колеи. Бывают-таки случаи, когда никакой профессионализм не помогает справиться со своими чувствами. Я налила себе еще рюмку коньяку. Но все без толку. Алкоголь не оказывал привычного расслабляющего действия. Он еще больше будоражил мозги и обострял пережитые ощущения.

С Димой, к счастью, все обошлось благополучно. Я успела хоть немного настроить его и подготовить к вопросам старшего опергруппы. Первые вопросы были, кстати, именно те же, что задала я. Поэтому Дима начал отвечать достаточно уверенно. Ему удалось сосредоточиться, и он вспомнил, что, возвращаясь домой, видел во дворе молодую женщину с коляской — из соседнего подъезда и еще, уже в подъезде, пара местных подростков попросила у него прикурить, но у него не было огня, поскольку сам Дима не курил. Двое сотрудника милиции тут же отправились разыскивать этих свидетелей. Подростков нашли во дворе. Найти женщину тоже не составило труда. Все опрошенные подтвердили, что действительно видели Диму: он тащил тяжелые ведра с овощами и рюкзак.

На основании этих показаний подозрение с Димы было снято. Его опрашивали только как свидетеля.

Мое присутствие вызвало некоторое недоумение. Но я объяснила, что являюсь другом семьи, а по совместительству еще и частным детективом. Я предъявила лицензию, и мне, без особого, конечно, энтузиазма, все же позволили остаться.

В целом картина преступления вырисовывалась следующая. Следов ограбления обнаружено не было. Дима не мог сказать, чтобы что-нибудь из вещей пропало — все ценности, аппаратура, деньги были на месте. На замке снаружи были заметны специфические царапины и мелкие повреждения, которые возникают, когда замок открывают отмычкой. Орудие убийства найдено не было. Коллекционное оружие было старинным, все экземпляры находились на своих местах. Точное время смерти Марины Алексеевны установить могла только судебно-медицинская экспертиза. Но предварительно было определено, что она наступила ночью или рано утром в понедельник.

Оперативники нашли гильзу: стало очевидным, что выстрел произведен из короткоствольного оружия. Более точно определить тип оружия на месте также было нельзя.

Оперативники высказали рабочую версию: грабитель забрался в дом, но Марина Алексеевна его спугнула, и он застрелил ненужного свидетеля.

«Отморозок какой-то. Много их сейчас таких. Дело, судя по всему, глухое» — таков был итог, подведенный старшим опером. Тело Марины Алексеевны забрали на экспертизу. Диме сказали, что завтра утром ему позвонят и скажут, кто из следователей будет вести дело и когда с ним надо встретиться. Все.

Нас оставили одних.

— Ты звонил отцу? — решилась я нарушить молчание.

— Да. Он сказал, что приедет, как только освободится, — бесцветным голосом ответил Дима.

— Хорошо. Тогда я, наверное, пойду? А ты выпей-ка какое-нибудь успокоительное.

— Я не хочу. Спасибо вам за поддержку. Вы в самый трудный момент оказались рядом.

Я положила руку Диме на плечо:

— Мы совсем мало были знакомы с твоей мамой. Но я успела к ней привязаться. Ты позвони мне после встречи со следователем. Да вообще звони в любое время. Если понадобится помощь, я сделаю все, что в моих силах.

Дима проводил меня до двери. Я отправилась домой с тяжелым сердцем. Подходя к своей машине, я заметила, что во двор заехал серебристый «Форд» и из него выскочил Денисов. Он сразу направился в подъезд. Меня, по всей видимости, не заметил. Это было кстати. Меньше всего на свете мне хотелось в тот момент разговаривать с Виктором Вениаминовичем.

Уже из дома я позвонила Соколову.

— Таня, ну где же вы, мы вас заждались!

— Ой, Саша… Веселиться не приходится. Случилось страшное. Убита Марина Алексеевна Денисова. В своей квартире.

— Что?! — задохнулся Александр. — Мару убили? Я немедленно еду к Димке!

— Не спешите. Сейчас у него должен быть отец. Надеюсь, у Виктора Вениаминовича хватит сообразительности забрать парня к себе переночевать.

— Тогда можно, я заеду к вам? Пожалуйста! Я понимаю, как вы устали. Но я должен знать, как это произошло.

— Хорошо, приезжайте, — усталым голосом ответила я.

Соколов явился примерно через полчаса. В руках у него была бутылка коньяка.

— Танюша, извините, я подумал, что сейчас это пригодится.

Я молча кивнула и пошла доставать рюмки. Саша прошел в комнату. Мы уселись на диван. Соколов наполнил рюмки, и мы выпили.

— Как там Аня с Катей? — спросила я.

— Аня плачет. Она ведь очень хорошо знала Мару. Да к тому же всегда испытывала перед ней чувство вины.

— Мара? Вы так называли Марину Алексеевну?

— Да. Как-то так повелось. Мы с Виктором и все близкие друзья называли ее Марой. Ей нравилось.

Мы выпили еще по рюмке коньяку, и я начала рассказывать. Саша слушал молча, не задавая вопросов и не перебивая.

— Это просто чудовищно, — произнес он, дослушав мой рассказ.

— В милиции решили, что это какой-то залетный отморозок. Но они не знают всего. Мне кажется, что слишком уж странное совпадение: вечером в субботу произошло ограбление Денисова, а в ночь на понедельник убили его бывшую жену. Но Виктор Вениаминович наотрез отказался после ограбления вызвать милицию. Он даже мне ничего не объяснил и не счел нужным прибегнуть к моим услугам. Боится огласки. Значит, показания он давать не будет.

— А вы?.. М-м, Таня, может, перейдем на «ты»? А то как-то…

— Давай. А я думаю, что мне стоит самой провести параллельное расследование. Я располагаю гораздо большей информацией, чем милиция. И еще это просто дань памяти Марины Алексеевны. Уберечь я ее никак не могла. Кто мог вообще представить такое?

Мы закурили и помолчали несколько минут. Потом Соколов засобирался:

— Тебе надо отдохнуть. На тебе лица нет. Я буду звонить, узнавать, как дела, можно?

— Конечно.

— И ты звони, если потребуется какая-то помощь. Я сразу примчусь. А со своими проблемами разберусь дальше сам, больше не забивай этим голову.

На этом мы и расстались. Было начало одиннадцатого. Я приняла душ и легла. Но оказалось, что и это еще не все на сегодня. Зазвонил телефон. И в трубке раздался голос… Денисова:

— Татьяна, простите за поздний звонок. Вы еще не спите?

— Нет, Виктор Вениаминович. Я уже знаю о происшедшем. Примите мои соболезнования.

— Что?!. Ах, вы об этом. Да, конечно, это так ужасно… спасибо. Но я к вам по другому делу. Моя жена, Анна… Она до сих пор не вернулась домой. Не позвонила, не оставила записки. Где она может быть?

— А почему вы меня об этом спрашиваете? Вы вроде бы не нанимали меня за ней следить.

— Да, конечно. — Голос его звучал растерянно. — Но я почему-то подумал, что вы мне сможете дать дельный совет.

— Разумеется, — с трудом подавляя набегающую волну бешенства, процедила я. — Процедура в таких ситуациях стандартная: сначала обзваниваете всех знакомых, потом — все больницы, потом — все морги. Где-нибудь она да найдется.

— Что вы такое говорите?

— А что вы еще ожидали от меня услышать? Извините великодушно, но больше я вам ничем не могу помочь. Да, а Дима, надеюсь, у вас?

— У меня.

— Виктор Вениаминович, простите, но я дам вам еще один совет. Имейте такт не устраивать при сыне истерики по поводу того, что ваша жена где-то загуляла.

Я дала отбой, не дожидаясь его реакции. Он уже не мой клиент — можно хамить сколько угодно.

И вот я лежу без сна, а мысли все крутятся и крутятся в моей голове.

Над равниной взошла луна. Она была ярко-оранжевая и неправдоподобно большая. Ее тусклый свет осветил силуэт индейца, лежащего около потухшего костра. Веки индейца слабо дрогнули, шевельнулись пальцы. Он открыл глаза. Сколько часов пролежал он так? Его дыхание было прерывистым, загорелое лицо осунулось, в горле пересохло. Он попытался встать на ноги, но тело было непослушным, словно набитым ватой. С большим трудом удалось ему подняться. Неверными шагами он направился в сторону аккуратного небольшого домика, крытого соломой. Дойдя до веранды, он тяжело присел на крыльцо, обернулся в сторону входа и что-то крикнул низким гортанным голосом. Тотчас же из двери вышла молодая женщина. Казалось, она только и ждала, когда ее позовут. Она посмотрела на индейца спокойным внимательным взглядом больших темных глаз и, ничего не говоря, вновь скрылась в комнатах. Через несколько минут она вышла, уже неся в руках небольшой, оригинальной формы глиняный сосуд с горячим варевом. Индеец бережно принял сосуд у нее из рук и начал жадно пить, обжигаясь и давясь. С каждым глотком словно огонь разливался по его жилам. Постепенно тяжесть из головы стала уходить, перестали дрожать руки, посвежело лицо. Сделав последний глоток, он отставил сосуд, легко поднялся и, улыбнувшись, притянул к себе женщину…

Я проснулась от неприятного толчка в сердце. Сонные грезы вмиг улетучились, и память безжалостно вернула меня к реальности. Я взглянула на часы. Было девять утра. Какие-то еще неожиданности готовит мне наступающий день?

Я приготовила кофе, добавила в него каплю коньяку, села на кухне и задумалась. Никакой версии относительно убийства Марины Алексеевны я составить пока не могла. Слишком мало было информации. Только одно мне представлялось совершенно очевидным — наличие связи между этим убийством и ограблением Денисова. Но почему он повел себя так странно? Какую тайну скрывал его сейф? Может быть теперь, в свете последних событий, он пересмотрит свои взгляды на степень секретности этого таинственного содержимого? Если бы я знала, что у него украдено, появилась бы возможность составить некую логическую цепочку, которая подтолкнула бы меня к правильному решению трагической загадки. Похоже, я слегка поторопилась, позволив себе вчера довольно резкий тон в телефонном разговоре с Денисовым. Ну ничего, полагаю, это можно исправить. Надо позвонить ему и договориться о встрече. Не может же он быть настолько бездушен, чтобы отказаться помочь в расследовании убийства женщины, которая столько лет была его женой, которая была матерью любимого им сына. Моя рука уже потянулась к трубке телефона, как вдруг я осеклась. Стоп! Безумная мысль возникла у меня в голове. А что, если… Нет, мне не хотелось этому верить. Но все-таки — что, если он причастен к убийству? А ограбление его квартиры — просто фарс? Как замечательно: свидетелем ограбления становится не кто-нибудь, а частный детектив, им же нанятый. Время встречи назначил он сам. Его рассказ о звонках «молчунов» я не имела никакой возможности проверить: все только с его слов. Он категорически отказался вызвать милицию. Мне ничего не объяснил. Изо всех сил удерживал меня под столом. Грабители не убили меня (Танечка, ты что, и этим недовольна?) только потому, что были в масках и не опасались опознания? Конечно, такое возможно. И все-таки — слишком много странностей наслаивается одна на другую. Нет, с визитом к Денисову не надо торопиться. Если мое предположение верно, наша встреча насторожит его. Надо собрать побольше информации, чтобы мне было чем припереть его к стенке.

С другой стороны, не слишком ли я увлеклась? Может быть, все эти мысли — лишь результат моего внезапного разочарования в Викторе Вениаминовиче, слишком скорой смены очарованности на неприязнь? Безусловно, Денисов — человек с двойным дном. Но это еще не дает мне права обвинять его во всех смертных грехах.

Кофе остыл, я так к нему и не притронулась. Что же мне делать? Пожалуй, прежде всего не пороть горячку. И попытаться узнать побольше о Денисове и о Марине Алексеевне.

Зазвонил телефон. Из трубки раздался Димин голос.

— Татьяна, здравствуйте! Я только что от следователя. Мне надо с вами поговорить.

— Хорошо. Только лучше, наверное, не по телефону. Давай встретимся где-нибудь.

— Тогда в кафе «Ланселот», где мы познакомились.

— Идет. Через полчаса, нормально?

— Да. Я вас жду.

Я выплеснула холодный кофе — в кафе попью — и начала собираться.

Ровно через полчаса мы с Димой уже сидели под жиденькой тенью тента. Дима сильно осунулся, под глазами залегли глубокие тени. Казалось, что за одну ночь он повзрослел на несколько лет. Он держался спокойно, но было видно, что это спокойствие дается ему путем большого внутреннего усилия.

— Ну, рассказывай, что было у следователя.

— Да ничего хорошего.

— Ну а ты думал, вы с ним будете плюшки трескать!

— Да не в этом дело. Я всю ночь думал, вспоминал мельчайшие подробности, все, что может иметь какое-то отношение к делу. А он задал мне снова все те же вопросы, что мне задавали вчера, и никаких моих соображений выслушать не захотел. А напоследок сказал: «Говорю откровенно: дело — „висяк“. Нет ни отпечатков, ни орудия убийства, ни явного мотива преступления. Ничего даже не украли. Возможно, кто-то вломился по наводке, но твоя мама его спугнула. Вот он и выстрелил, отморозок чертов. Мы просмотрели дела об ограблениях: в вашем районе ничего аналогичного не было. Значит, наводчика не вычислить. Выводы делай сам». Я сказал, что это, возможно, был киллер. Он усмехнулся: «К простому преподавателю химии киллера подсылать не станут».

— Но в этом, он, пожалуй, прав. Хотя… Все зависит от обстоятельств.

— Вот именно, я хотел ему это объяснить. Но он мне дал понять, что разговор окончен. Дескать, позвонит, если что-нибудь прояснится. В общем, Таня, я хотел вас попросить самой заняться этим делом. Я понимаю, вы берете большие гонорары. Но я продам все ценное, что у меня есть, я уже подсчитал, этого должно хватить.

— А отец что говорит?

— Да что отец… Я разговаривал с ним по телефону, после следователя. Он говорит: милиция сама разберется, не торопись, это все твой юношеский максимализм. Следователь свою работу знает, он профессионал, зачем кто-то будет путаться у него под ногами, раздражать? В общем, я так понял: он не особенно хочет принимать в этом участие. Даже деньгами.

— Вот как… — Почему-то меня это нисколько не удивило.

— Но я с ним еще поговорю, — заволновался Дима. — Пусть даст, по крайней мере, в долг, чтобы я мог сразу заплатить вам хотя бы часть.

Боже, неужели я действительно произвожу впечатление такой стервы?

— Знаешь, Дим, не беспокойся. Ведь я еще до нашего разговора решила, что возьмусь за расследование. И ни о каком гонораре даже не заикайся, понял? А то обижусь!

— Ну что вы, как так можно, я продам вещи…

— Дима! Обижусь!

Лицо Димы просветлело.

— Таня, спасибо вам огромное! А я так боялся, что вы не согласитесь. Мне ведь больше не к кому обратиться. А вам я очень доверяю. И маме вы так понравились. Она в людях никогда не ошибается. Не ошибалась…

— Ты давай держись, парень, не раскисай! Мне понадобится твоя помощь.

— Я сделаю все, что угодно, лишь бы найти убийцу.

— Хорошо. Тогда для начала расскажи мне, что за соображения у тебя возникли этой ночью?

Соображения оказались не лишенными логики, хотя спросила я скорее из вежливости и чтобы как-то подбодрить парня.

— Вы помните расположение наших комнат?

— Более или менее.

— Я напомню: из прихожей вход в гостиную. А из нее направо — моя комната и мамина спальня, а налево библиотека — бывший кабинет отца — и кухня. Стреляли, скорее всего, из прихожей или из самого входа в гостиную. Предположим, убийца сразу увидел маму. Если бы это был обыкновенный грабитель, то он бы просто убежал: зачем вору «мокруха»? Верно? Значит, он пришел с целью убить.

— Логично. Но может быть, все было иначе. Скажем, он уже уходил, а твоя мама проснулась и вышла на шум? Он выстрелил с перепугу.

— Да, но ведь ничего не украли!

— Знаешь, Дима, надо рассматривать все версии. У меня есть кое-какие соображения на этот счет.

Я имела в виду странное ограбление Денисова. Если только оно было не инсценировкой. Но рассказывать об этом я пока не стала. Пояснила так:

— Если это был грабитель, то неординарный. Ему было нужно что-то необычное. Не деньги и не ценности. Что-то, о чем мы с тобой не знаем. А вот наемный убийца, скорее всего, постарался бы инсценировать попытку ограбления. Потому что действительно очень странно выглядит — нанимать киллера для убийства преподавателя. Когда человек не живет публичной жизнью, не занимается политикой, не ворочает большими капиталами — у него не может быть много врагов. А от этого круг подозреваемых сильно сужается.

Дима задумался.

— Пожалуй, вы правы, — через минуту произнес он, — я вообще не представляю, чтобы у мамы были враги.

— А она последнее время ни о чем не беспокоилась, не была встревожена?

— Да нет, я бы заметил. Да и вообще, она обычно обо всех проблемах рассказывала мне. Но какие это были проблемы? Мелкие кафедральные дрязги, задержка зарплаты, кто-нибудь из студентов досаждал. В общем, обычные житейские дела, ничего серьезного.

— А как у них сложились отношения с отцом после развода?

— Ну, они расстались интеллигентно. Отец нам всегда помогал материально. Заходил иногда — на мой день рождения, на ее. Но больше, конечно, мы с ним вдвоем встречались, вне дома.

— Знаешь что, Дима, пожалуй, стоит осмотреть твою квартиру повнимательнее. У нас ведь еще не было времени это сделать. Ты когда собираешься наведаться домой?

— Я обещал отцу, что пообедаю с ним. Нам надо поговорить о похоронах. Может, встретимся ближе к вечеру?

— Хорошо. Тогда я успею кое-что узнать в милиции по своим каналам. Меня интересует результат баллистической экспертизы — может быть, уже поточнее известен тип оружия. И расстояние, с которого стреляли. Это даст нам с тобой возможность представить более ясную картину происшедшего. Как фамилия следователя?

— Сенчин, Анатолий Михайлович, городская прокуратура.

— Ясно. Ну тогда ты позвони мне часиков в пять, и мы договоримся точнее о встрече.

На том и порешили. Я отправилась домой, а Дима — на встречу с отцом. Дома мне надо было еще раз хорошенько подумать обо всем. Думать в такую жару было чертовски трудно. Против воли возникали грезы о раскаленных песчаных пляжах и прохладной воде. Мне ведь в это лето еще не довелось выбраться на Волгу. Как только установилась жаркая погода, на меня навалились дела. И конца-краю им не видно. Главное — я пока даже не представляю, с какого боку подступиться к расследованию. Единственный человек, который наверняка обладает какой-то информацией, — Денисов. Но он слишком скользкий тип. Чтобы он разговорился, надо чем-то его припереть. А никаких фактов, свидетельствующих против него, у меня нет. Только домыслы, основанные на сомнительной почве — на эмоциях. За что же мне уцепиться? Я прикрыла глаза и стала припоминать подробности моих встреч с Денисовым в поисках хоть какой-то зацепки. Ничего. Но тут меня осенило. Как же, а прослушка? Она ведь чем-то тогда меня заинтересовала. Но чем? Проклятая жара! Мозги никак не хотят напрягаться. Вот я приехала от Денисова. У меня болел затылок. Я включила прослушку. Меня удивило отношение Денисова к своей жене, его неискренность со мной в этом вопросе. Но было что-то еще. Что-то любопытное было в самом начале разговора. А потом это перебилось впечатлением от ссоры. Что же? Я сосредоточилась. «Тайны, снова тайны», — я подумала так еще до ссоры. О чем? Я напрягла память, и в моей голове зазвучали голоса Денисова и Анны:

— Ну, как?

— Ничего не получилось. И вообще, мне уже становится страшно от твоих тайн. Не заставляй больше меня это делать.

— Вот глупая, чего тут бояться?..

Вот оно! Не пора еще моим мозгам на свалку! Денисов пытался использовать жену для каких-то своих целей. Она испугалась и не смогла сделать того, о чем он ее просил. Чего же он хотел от Анны?

Это я смогу узнать только у нее.

Я набрала номер своей конспиративной квартиры. Катя и Аня знали, что позвонить им могут только Соколов или я. Им было разрешено отвечать на звонки. Трубку взяла Катя.

— Катюша, здравствуй! Ну как вы там?

— Нормально. Квартира у вас миленькая, очень уютно.

— Вот и славно. Я думаю, твое заточение продлится недолго. В связи с последними событиями Денисову не до тебя. Можешь потихоньку выходить за продуктами. Только недалеко и ненадолго.

— Саша сказал про Марину Алексеевну. Мне очень жаль, хоть я и не была с ней лично знакома.

— Мне тоже не по себе… Я хотела поговорить с Анной, передашь ей трубку?

— А ее нет.

— То есть как это нет? — оторопела я. — Что случилось?

— Да вы не волнуйтесь, все в порядке. Ей по сотовому позвонил отец. Сказал, что муж ее всюду разыскивает, все волнуются. Ну Аня и рассказала ему все: он ведь все равно не смог бы ее найти. А он вдруг неожиданно посочувствовал ее проблемам. Говорит: «Ну что же ты, дочка, я же не зверь какой-нибудь. Ты у меня единственный родной человек, я хочу, чтобы ты была счастлива». Ну и все такое. В общем, он позвал ее домой, хотя бы поговорить. Она посоветовалась с Сашей и решила поехать к отцу.

— А она не подумала, что это может быть ловушка? Надо было меня предупредить. Опять самодеятельность!

— Ей очень важна поддержка отца, не осуждайте ее.

— Кстати, а что с ее мамой? Всегда упоминается только отец.

— Мама умерла, когда Аня была еще маленькой. Вы понимаете, связь с единственным родным человеком нельзя рвать, какой бы он ни был. Раз уж он сам пошел навстречу.

— О-хо-хо, что же теперь делать? Ты знаешь адрес ее отца?

— Да, Аня оставила. Сейчас я продиктую. Я записала адрес и номер Аниного сотового телефона.

— Давно она ушла?

— Да часа два назад.

— Ладно. Похоже, придется поехать на всякий случай туда, подстраховать. Тем более что мне очень нужно переговорить с Анной. Ну, не скучай, будь умницей. Я позвоню попозже.

Ну что ты будешь делать, на полдня нельзя оставить — все ускользают из-под контроля! Прежде чем ехать, я набрала номер Соколова с целью устроить ему небольшую взбучку.

— Саша, это Татьяна тебя беспокоит. Ты где сейчас?

Он, видимо, что-то почувствовал по моему тону, потому что ответил вопросом на вопрос:

— Ты уже знаешь?

— О том, что Анна «ушла в самоволку»? Знаю, потому и звоню. Почему меня не предупредили?

— Извини, Танюш, мы просто подумали, что с тебя уже достаточно наших проблем. Ты ведь теперь таким серьезным делом занимаешься. Нам просто было неловко тебя беспокоить лишний раз. Хотели потом сказать. Ане очень важно примирение с отцом, пойми ее.

— А ты сам как к этому относишься?

— Я сперва немного занервничал. Но она мне уже позвонила от отца. Такая радостная — этого не подделаешь. Сказала, что все хорошо. Мы договорились встретиться через часок — Ане надо забрать вещи из твоей квартиры.

— Саш, извини, но я иногда бываю перестраховщицей. Ответь: она прямо по телефону назначила место встречи?

— Ну, чай и мы не лаптем щи хлебаем. Место встречи обсудили заранее. А по телефону она сказала: встретимся, где условились. Ну а я сейчас сижу в кафешке напротив ее дома и наблюдаю за обстановкой. Аня об этом даже не знает. Посмотрю, как она выйдет из дому, не следит ли кто.

— Да уж, круто, Джеймс Бонд отдыхает! Надеюсь, темные очки ты не забыл надеть?

Саша уловил в моем голосе иронию, но не обиделся, а ответил в тон:

— Учимся у великих: Холмс, Мегрэ, Иванова.

— Я бы изменила порядок слов… Ну ладно, шутки в сторону. Мне надо поговорить с Аней. Скорее даже, с вами обоими. Как это устроить?

Саша задумался. После небольшой паузы сказал:

— Ты понимаешь, у нас по плану мой визит к папаше. Мы заберем вещи и вместе зайдем к Ане домой. Зацепин возжелал со мной поговорить. Как с потенциальным зятем. Надеюсь, это будет немного другой разговор, чем в последний раз.

— Вон как… Ладно, Саш, я все поняла. Не в моих правилах мешать воссоединению семьи. Отложим встречу до завтра.

— А это что-то срочное?

— Время терпит. У меня сегодня есть чем заняться. Я вечерком позвоню тебе, расскажешь, как все прошло, и договоримся о встрече.

— Хорошо, жду звонка.

Ну, раз уж засела за телефон, надо позвонить еще и Андрюше Мельникову. Чтобы к вечеру у меня была хоть какая-то информация. И надо быть поласковей. Сегодняшняя задачка для него будет потруднее предыдущей.

— Андрей, привет!

— Танюша?

— Она самая. Как говорила одна пиявка другой: «Я тебя ни от чего не отрываю?»

— Ну ни фига себе! Пиявкой меня еще ни разу не называли!

Так, реакция неадекватная. Андрюша понимает, видимо, только свой юмор. Я поспешила исправить положение:

— Мельников, это просто шутка такая. А пиявки, между прочим, очень полезные существа.

— Ага, кровь сосут.

— Так в лечебных же целях!

— Ладно, заканчивай «диалоги о животных», нечего лебезить. Нужно, что ли, чего?

— Твоя проницательность не знает границ.

— Как и твоя недавно обещанная благодарность…

Запомнил, значит. Придется подумать о благодарности.

— Андрюша, тебя дожидаются полдюжины бутылок отличного красного вина. Приезжай и забирай. Только сначала помоги мне еще немного.

— Врешь небось насчет вина?

Все-таки он хорошо меня знает. Я покорно согласилась:

— Вру. Вино пока в магазине. Но сегодня к вечеру будет уже в моем холодильнике. И я еще добавлю ананас.

— Ух ты! Какая щедрость! Видать, дело серьезное. Ну выкладывай.

— Дело и правда серьезное. Вчера убили женщину, застрелили из пистолета в собственной квартире. Денисова Марина Алексеевна. Мы с ней были знакомы. Ваши сказали, что дело глухое. Я взялась за расследование. Но мне надо добыть кое-какие сведения.

— Постой-ка, она что, родственница того Денисова, о котором ты спрашивала в прошлый раз?

— Да, это его бывшая жена.

— Ну дела! Это что, он ее угрохал?

— Хотела бы я знать. Но все очень сложно. В общем, ближе к делу. Мне нужны результаты баллистической экспертизы и вообще все, что удалось по этому делу накопать. Дело уже передано в городскую прокуратуру. Следователь — Сенчин. Поможешь?

— Конечно, помогу, о чем разговор. Есть у меня и в прокуратуре пара хороших знакомых. Только занеси в счет благодарности еще бутылочку коньяка — на подкуп коллег.

— Какой ты мелочный, Мельников. Ладно, сочтемся. Когда ты сможешь мне что-нибудь сообщить?

— Постараюсь сегодня к вечеру разузнать. Самое позднее — к завтрашнему утру. Жди звонка.

Мы распрощались с Андреем. Заняться до вечера мне было нечем, хотя внутренний зуд, знакомый каждому сыщику, не давал покоя. Ладно, использую энергию в мирных целях: займусь уборкой. За ней и время пролетит незаметно.

Дима позвонил около шести. Я как раз покончила с уборкой и отдыхала за чашечкой кофе. Договорились через полчаса встретиться около его дома.

В назначенное время я подъехала. Дима уже ждал меня около подъезда, стоически перенося расспросы местных кумушек. Увидев меня, они слегка ошалели и сразу отстали от него. Мы поднялись в квартиру. Сведений от Мельникова я еще не получила. Ладно, попробую сама пока сориентироваться. На ковре в гостиной все еще темнели пятна крови. Дима стиснул зубы.

— Надо бы перед уходом ковер куда-нибудь убрать, — сказала я. Дима молча кивнул. Возвращение в свою квартиру подействовало на него не лучшим образом. Но надо было работать.

— Наша задача — очень внимательно осмотреть все комнаты. Это единственное, что мы можем сделать. Вдруг что-то осталось незамеченным? Давай смотреть вместе. Начнем с твоей.

В Диминой комнате на ковре висела коллекция старинного огнестрельного оружия. Больше ничего примечательного не было — обычное жилище молодого парня. Стереосистема, небольшой телевизор с DVD-плеером, плакаты на стенах. Оружие уже было осмотрено опергруппой. По словам Димы, ничего не пропало. Хотя, даже на мой дилетантский взгляд, за любой из экземпляров настоящий коллекционер отдал бы немалые деньги.

— Посмотри внимательно, — сказала я Диме, — все вещи на своих местах? Ничто не сдвинуто, не переставлено? Нет ощущения, что здесь что-то искали?

Дима тщательно осмотрел комнату.

— Нет, ничего не замечаю. Все, как было.

— Эх, если бы только можно было предположить, что хотели найти… Ладно, пойдем в другую комнату.

Мы переместились в гостиную. Она тоже представляла мало интереса. Диванчик, столик, кресла, книжные шкафы. Вот разве только этажерка с экзотическими сувенирами. Она привлекла мое внимание.

— Извини за идиотский вопрос, но среди этих сувениров нет чего-нибудь, связанного с мистическими культами? Чего-нибудь древнего, подлинного, за чем могли бы охотиться какие-нибудь маги или что-то вроде того?

Дима впервые за два дня улыбнулся:

— Вот уж не ожидал услышать от вас такое. Может, вы Кастанедой увлекаетесь?

— Да нет. Вообще-то нет. Но, может, преступник увлекается. Этого нельзя исключить. Посмотри, все фигурки на месте?

Дима внимательно осмотрел сувениры.

— Кажется, чего-то не хватает. Не помню. Я давно на них перестал обращать внимание. Ну вы понимаете, — как на все привычные обыденные вещи. Но вроде бы что-то режет глаз. Переставлены они, что ли…

— А мама не могла переставить, занимаясь уборкой?

— Да нет, она всегда любила порядок. У каждой вещицы было свое место.

Я тоже присмотрелась повнимательнее. На средней полочке этажерки в центре композиции что-то резало глаз. Я еще не успела понять, что именно, как у меня в мозгу внезапно возник чей-то афоризм, бытовая пародия на старину Канта: «В мире есть две величайшие загадки: откуда берется пыль и куда деваются деньги?» Пыль уже успела накопиться тонким слоем вокруг фигурок. И поэтому можно было заметить, что они действительно переставлены на этой полке. На месте сдвинутых фигурок видны были более темные очертания их основания, еще не покрывшиеся пылью. Я аккуратно раздвинула фигурки. В центре темнело довольно крупное пятно, которое было заставлено более мелкими вещицами — основание ни одной из них не соответствовало по размерам этому пятну.

— Дима, а что вот здесь стояло?

— Ну точно! Как я сразу не понял? Здесь стояла какая-то глиняная посудина очень интересной формы. Немного напоминала чайник для заварки или небольшой кувшин, но только у него были четыре носика разной длины и на разной высоте в верхней части, а в нижней — ручки, как у амфоры.

— А что это за сосуд, старинный?

— Да я не знаю, не интересовался.

— А откуда он взялся у вас?

— Скорее всего, из Мексики, папа оттуда все эти штучки привозил.

— А ты не мог бы хоть схематично его нарисовать?

— Попробую. Сейчас, бумагу найду.

Дима пошел в соседнюю комнату — библиотеку — за бумагой. Слышно было, как он открывает какой-то ящик, шуршит бумагой.

Вдруг раздался его встревоженный возглас:

— Таня, идите скорее сюда! Здесь что-то неладно.

Я зашла в библиотеку. Дима стоял перед раскрытым, стилизованным под старину секретером со множеством выдвижных ящичков.

— Что такое?

— Мне кажется… Да нет, я уверен: этот секретер мама всегда запирала на ключ. А сейчас, когда я полез за бумагой, он был просто плотно закрыт, но не заперт.

— Ну-ка, дай посмотрю.

Я достала из сумочки лупу и внимательно оглядела замок на наружной крышке секретера. Он был поцарапан. Царапины были свежими. Его явно недавно открывали не «родным» ключом, а отмычкой.

— А где мама хранила ключ?

— Вон в той вазочке на книжной полке. Я взял ключ, начал его вставлять, а крышка вдруг сама подалась и открылась — секретер не был заперт.

— Так-так, интересно! А что здесь хранится, кроме чистой бумаги?

— Я точно не знаю. В ящиках нижнего отделения какие-то папки. Они вроде бы имеют отношение к прежней маминой работе в НИИ биохимии.

— Ты позволишь мне взглянуть?

— Да, конечно.

Я достала перчатки, надела их и аккуратно, чтобы не смазать, возможно, имеющиеся на ящиках отпечатки, выдвинула самый нижний из них. В нем лежала стопка картонных папок без всяких пояснительных надписей. На них только были указаны порядковые номера и фамилии. Нижний ящик начинался с папки № 47, фамилия, указанная рядом, была мне неизвестна. Я выдвинула остальные ящики. Папка № 1 лежала в верхнем, четвертом снизу.

— Надо посмотреть, все ли здесь на месте, — сказала я.

Дима помог вытащить мне первую стопку папок. Мы начали перебирать их. Они были разложены по порядку номеров, все было на месте. Во втором ящике — то же самое. Добрались до третьего. И вот здесь-то нас ожидал сюрприз. В середине стопки папка под номером 26 с фамилией Денисов показалась мне слишком тонкой. Я открыла ее. Она была пуста. Из скоросшивателя торчали маленькие обрывки бумаги: содержимое папки было вырвано с корнем.

— Вот так находка! Это будет даже поинтереснее пропажи глиняного кувшина, — сказала я Диме. — Ты не подскажешь мне: твоя мама часто пересматривала эти папки?

— Да нет, она давно их не трогала. Насколько я понимаю, они лежат просто как память о ее работе в НИИ. Нечто вроде личного архива.

Я открыла первую попавшуюся папку. На титульном листе значилось: «НИИ биохимии, Лаборатория прикладных исследований. Краситель пищевой. Разработка Н. В. Крутиковой. Сентябрь 1994 года». Начиная со следующей страницы шел текст, изобилующий непонятными мне терминами и сложными формулами, которые навевали отдаленное воспоминание об учебнике химии.

Я открыла еще одну папку. Ее содержание было похожим, только это была разработка чистящего средства с биологически активными веществами. И фамилия автора была другой — некто Сапожников Р. В.

— А кто такие эти Крутикова и Сапожников, ты случайно не знаешь? — поинтересовалась я у Димы.

— Припоминаю что-то смутно, когда мама с отцом еще работали в НИИ, они иногда упоминали эти фамилии в разговорах. Я так думаю, это сотрудники института. Можно уточнить у папы. Хотите, я позвоню?

— Нет-нет, пока не надо. Я потом спрошу сама. Не будем торопить события.

Я пролистала еще несколько папок. В некоторых из них в качестве разработчика был указан Денисов В. В., попадалась и Денисова М. А.

— Мама тоже занималась разработками?

— Да. Они с отцом часто ссорились из-за этого.

— Конкуренция?

— Возможно. Я ведь тогда еще ничего не понимал в их делах. Хотя мне скорее казалось, что папа упрекает маму в неоригинальности мышления. Он говорил, что ее подходы стандартны, что разработки скучные и бесполезные, как курсовые студентки-отличницы. Это его точные слова. Помню, я тогда все не мог понять: почему все, как у отличницы, а папа недоволен?

— А что мама?

— Она, кажется, со временем перестала заниматься самостоятельными проектами.

— А папины разработки, конечно, отличались и оригинальностью, и пользой?

Дима не заметил в моем тоне оттенка язвительности. Он принял вопрос за чистую монету.

— Да. Его исследования печатали у нас и за рубежом, у него зарегистрировано много патентов. И, насколько я знаю, все нашло применение на практике. Он в основном занимался разработкой разных оздоравливающих биодобавок и гомеопатических средств.

— Наподобие «Панацеи»?

— Ну да. «Панацея», конечно, самое выдающееся его открытие. Она пользуется просто бешеным спросом, хотя уже года два на рынке. Мне кажется, она будет иметь популярность всегда.

Дима с великой гордостью рассказывал о достижениях своего отца. Даже глаза заблестели оживленно. А меня мучил извечный вопрос: совместимы ли гений и злодейство?

Я продолжила разбирать папки из последнего ящика. Потом более тщательно перепроверила стопки из первых двух ящиков. Все было на месте. Больше ничего не исчезло. Папки были разложены по порядковым номерам, а те, в свою очередь, соответствовали хронологической последовательности — дате утверждения разработки. Они не были перепутаны, переложены: тот, кто «изъял» материалы, хотя и торопился — неаккуратно выдернул листы, но достаточно хорошо представлял, что и где ему искать. А саму папку не забрал в надежде, что так никто не заметит пропажи. Таинственный некто не учел одного — того, что за дело возьмется Таня Иванова. Правда, нельзя еще было с уверенностью утверждать, что материалы разработки из папки № 26 были изъяты именно вчера, в день трагедии. Однако тот факт, что замок секретера был вскрыт отмычкой, свидетельствовал в пользу такого предположения.

Я решила поискать отпечатки пальцев на ящиках и на наружной крышке секретера, особенно на ручке. Правда, надежды на успех было маловато: криминалист из милицейской бригады искал «пальчики» убийцы на входной двери и на ручках дверей, ведущих в комнаты. Ничего, похоже, не нашел, если судить по словам следователя Сенчина. Но надо воспользоваться малейшим шансом.

— Дима, ты как сейчас открывал секретер? За ручку брался?

— Нет, я дернул за ключ.

— Хорошо.

Я достала из сумки набор для снятия отпечатков — специальный порошок, кисточку и дактилоскопическую пленку. Дима с интересом следил за моими действиями.

Надо же, меня ждала удача! На ручке были свежие отпечатки большого и двух других пальцев правой руки. Они располагались поверх старых, почти незаметных уже отпечатков, принадлежавших, по всей видимости, Марине Алексеевне. Я аккуратно пересняла их на пленку. На двух ящиках — первом и третьем (в котором и находилась распотрошенная папка) тоже довольно явственно отпечаталось несколько свежих пальчиков. Уже при беглом сравнении можно было сказать, что они принадлежат одному и тому же человеку. Молодец, Татьяна! Это уже что-то.

Мы собрали папки, разложили их по ящикам, Дима взял бумагу. После этого мы перешли в гостиную. Осматривать кухню и спальню Марины Алексеевны мне показалось излишним. Я присела на диван и закурила. Дима в это время пытался воспроизвести на бумаге контуры исчезнувшего сосуда. Художник из него был не ахти, но я, по крайней мере, смогла получить хоть какое-то представление об этой посудине. Можно будет порыться в справочниках по мексиканской культуре, — возможно, удастся там найти нечто подобное и понять, какую же ценность мог представлять этот предмет для грабителя.

Было уже довольно поздно, за окнами смеркалось. Я помогла Диме убрать ковер — страшное напоминание о случившемся.

— Ну что, я, пожалуй, пойду. Ты сейчас к отцу?

— Да.

— Давай подвезу.

Дима собрал кое-что из необходимых вещей, и мы спустились вниз. В машине ехали молча. Дима только спросил:

— Таня, как вы думаете, вам удастся найти убийцу?

— Нам здорово повезет, если эти пальчики есть в милицейской картотеке. Тогда взять убийцу будет просто делом техники. А вот если нет, то будет посложнее. Но я думаю, что справлюсь.

Когда мы остановились около денисовского дома, Дима предложил:

— Может, поднимитесь? Кофе попьем.

Я вежливо уклонилась от приглашения. И попросила:

— Знаешь, у папы сейчас и так много хлопот. Не рассказывай ему, чем мы с тобой занимались. Ты же говорил, что Виктор Вениаминович без восторга принял идею о том, чтобы нанять меня для расследования. Не стоит его раздражать.

— Я и сам об этом думал. Не стал даже говорить ему, что встречаюсь с вами, сказал, что просто зайду взять кое-что из вещей.

— Мы расскажем ему обо всем потом, когда уже будут результаты, ладно?

— Договорились.

Мы попрощались, и я поехала домой. Кажется, парень не понял по моему тону, что я склонна подозревать его отца.