Глава 3 БОГИ И ТИТАНЫ
Вчера вечером, после кофе — странно: почему не после джина? — мой отважный клиент окончательно успокоился, заручившись разрешением остаться ночевать у меня в спальне (сама я собралась почивать в обнимку со своим четвероногим другом — ну да вы знаете). И даже притопал, когда я погасила свет.
Спокойной ночи пожелать, да?
Надо было ему сказать «брысь», но вот кости… Когда я, перед тем как лечь, снова раскинула своих подружек на тумбочке, выпало: 7, 35, 23.
«Молодым: сильные, благородные желания».
В общем, я ему сказала «кысь-кысь». Но только из-за предписания чисел! А я — что я? Я не против… Период безопасный, мужиков у меня не было ой-ой уже сколько, в квартире холодно, да еще джин… Одно к одному.
Впрочем, что это я оправдываюсь? Ничего плохого мы не сделали. Мы взрослые свободные люди, объединенные не только абстрактной симпатией, но и — что гораздо важнее — общим делом. Как ни крути, общие враги сближают… особенно поверженные.
Мне давно хотелось почувствовать его руки у себя на плечах. И на других частях тела. Я давно видела сны с Игорем в главной роли. Много раз в темноте одинокого ложа я мечтала о наших поцелуях и даже подбирала позы для любви…
Но сегодня мы просто долго-долго и медленно-медленно ласкали друг друга. А потом так же неторопливо двигались навстречу друг другу. И даже потом, когда мы с ним оба вскрикнули от наслаждения, он не стал выходить из меня…
Мы уснули спокойными и… счастливыми.
Но сон я видела в ту ночь совсем не счастливый.
Ах, моя профессиональная память! Я помню этот сон весь, до последнего кадра. Мой сон не был похож ни на что из виденного мною раньше — а уж я в какие только дали не залетала!
Собственно, его и сном не назовешь. Я как будто лежала с закрытыми глазами, и в уши мне вливался добрый и печальный мужской голос. Он рассказывал, а я слушала его во сне и будто бы во сне представляла то, о чем он говорил…
«…Шли месяцы, и я виделся с нею всякий раз, как только выдавался случай, но конец моего пребывания на Алом Прахе все приближался.
Она догадывалась о моих думах, потому что как-то раз спросила: «Отчего ты так печален? Тебя что-то тревожит. Расскажи мне. Ноша, разделенная с другом, вполовину легче прежней». Я сказал ей, что она, возможно, уже разделяет эту ношу. Тогда она взяла колоду карт. «Пусть расскажут они». Потом выложила из них две фигуры. Ее лицо будто заволоклось тучами и стало напряженным, когда она увидела, что лица на всех этих картах повернуты в разные стороны друг от друга. Я сказал, что карты могут поведать нам лишь то, что мы уже знаем. Ее большие карие глаза увлажнились, и она спросила: «Когда?» Как только я ответил, она прижала кончики пальцев к моим губам и сказала: «Не говори больше ничего. До тех пор, пока ты не уйдешь, мы будем только улыбаться. Хорошие воспоминания во время печали — как пища для голодного».
…Когда наконец мне нужно было уходить, Олененок прошла со мной до городских ворот. Я пошел вдоль ограды из колючей проволоки, окружавшей город. Олененок шла рядом со мной, но теперь нас разделяла колючая проволока. Наконец мы остановились и посмотрели друг на друга. Она просунула руку сквозь колючую проволоку, и я взял ее руку в свою… какая маленькая у нее была рука… с длинными пальцами, прекрасная, нежная…
Я отпустил ее руку и сказал ей, что никогда ее не забуду. Я сделал несколько шагов, и она тихо выдохнула: «Я тебя очень люблю». Я оглянулся, и она прикусила губу, а ее глаза стали мокрыми. Она глубоко вздохнула, попыталась улыбнуться и проронила: «До свиданья».
Я сказал: «До свиданья, Олененок, до свиданья» — и пошел дальше. Каждый раз, оглядываясь, я видел ее стоящей за оградой из колючей проволоки и смотревшей мне вслед. Наконец расстояние и слезы в моих глазах взяли верх, и я больше не видел Олененка».
Я тоже плакала во сне.
* * *
Мы проснулись почти одновременно и почти вовремя. Но я все-таки успела, пока Игорь еще спал, умыться и причесаться.
Как в Индии: женщина встает ранешенько, умывается белешенько и будит мужика песней.
Вот уж песню — фиг вам! Тем более он уже проснулся:
— Доброе утро, Таня.
— Доброе, доброе. Ты зарядку делать будешь?
— Конечно… Но сначала…
— Да не красней ты. Дуй по своим делам, только потом мне не мешай, занимайся вот тут, а я — у окна.
И мы молча делали каждый свой утренний комплекс. Я медитирую, затем — ушу, дыхательные упражнения и снова медитация.
А он делал что-то из йоги — очень красивый динамический ряд асан. Я узнала только «кобру» и «полуберезку».
Мы опять, как несколько часов назад, кончили одновременно… Он потопал под свой ледяной душ, а я — вот она, долюшка женская! — на кухню.
Когда он вышел во всем промокшем, чайник уже закипал.
— Ты что же, и после проруби не вытираешься?
— Уже лет шесть… Если б вытирался, не вырвался бы вчера.
— Дальновидный ты парень!
— Угу. Дальнозоркий!
За завтраком мы решили все-таки отправиться к нему домой и проверить, не шарили ли у него сегодня ночью. Мои «сторожа», кстати, всю ночь молчали.
Когда мы выходили из подъезда, я все время чувствовала в нашей паре этакую семейственность. К черту! Работать надо. Делу время… постели час.
Со вчерашнего дня подморозило, и мы бы оказались в положении давешних «обогревателей», если бы не сцепившийся с землей жесткий снежок. Деревья, превратившиеся в театральные декорации, и всю неестественную чистоту города под свежим снегом я описывать не буду. Вот если бы сейчас взять финский картон и хотя бы черную шариковую ручку…
Эк тебя растащило, Танюха. Дайте в руки мне гармонь… А чего другого не хочешь?
Мое троллейбусное везение кончилось, и мы мерзли сначала на одной остановке, потом на другой. Всего потеряли минут двадцать пять. Мотор поймать? Ловили. Но иногда у наших водителей вдруг возникает приступообразное презрение к дензнакам. Странные люди. Со мной подобных приступов, слава Богу, пока не случалось.
Мы все-таки доехали, куда надо.
И не увидели пятиэтажки, где Игорь жил еще вчера.
А увидели мы обгорелые руины.
Вы знаете, как выглядит дом, который взорвали? Я — да: специфика работы.
Дом Игоря не взрывали. Его жгли. И, видимо, пользовались огнеметом ужасающей мощности. Жгли аккуратно, не задевая соседние дома, до одного из которых было всего метров семь. И вот что странно: ближайшая пожарная часть — в двух кварталах отсюда. Спали они там, что ли? А милиция? Впрочем, эти всегда появляются, когда ты уже раскидала всех пятерых, и начинают интересоваться, не превышала ли ты при этом пределов необходимой обороны.
Вот и сейчас стражи порядка что-то сторожили, пожарные еще что-то тушили, ликвидаторы что-то разбирали — короче, все было под контролем. Не волнуйтесь, граждане, власть бдит…
Игорь, ей-богу, выглядел куда лучше даже вчера, когда его собирались выволакивать из уже исчезнувшего ныне подъезда. Теперь мне приходилось его вести почти как слепого — я хотела «пощупать» биоэнергетику пожарища. Дело это непростое, боль и горе многих людей «смазывают» астральные следы злодеев, да и собственное сострадание не отключишь… но попытаться надо, пока мы не вызываем подозрения, пробираясь сквозь толпу.
Вдруг я «услышала» чье-то внимание.
Направленное на моего потрясенного зрелищем «слепца».
Вот беда-то! Пробую одновременно «прикрыть» его и встряхнуть…
Нет, не вышло. Вон тот мужичок уже нас увидел. Та-ак… Один? Уже неплохо, справимся. Да и «слепой», слава Кришне, прозрел, кажется.
— Таня… пойдем отсюда…
— Да-да, молодой человек, — подал голос подоспевший субъект, по каким-то причинам интересовавшийся Игорем. — Вы совершенно правы. Здесь не стоит оставаться.
И мы стали выбираться из толпы.
Мужчины молчали, а я, шагая между ними и на всякий случай «подкачав» биоброню со стороны незнакомца, анализировала его внешность. Остальное потом. Итак: средней поношенности кожаная куртка (удобная в случае рукопашной), норковая шапка-«обманка», драповые брюки. Лицо: без признаков расовой принадлежности и какое-то… блеклое. Маска. Живут только глаза и губы.
Незнакомец улыбался перечисленными чертами лица — видимо, щеки и прочее ему не повиновались — и нес какую-то ересь о драконах, да еще непростых:
— Молодые люди, вам не приходилось сталкиваться с титанианскими скальными драконами? Вижу, что нет. Жаль. Занятное, доложу вам, зрелище. Существа эти довольно крупны — попадаются взрослые особи до десяти метров длиной и до четырех метров ростом — и отличаются они необыкновенной выносливостью. Это и понятно, впрочем: вы ведь знаете, сколь сурова природа на Титане…
— Нам, к несчастью, не приходилось бывать на Титане, — почему-то ляпнул мой неосмотрительный бородач.
— Вот как? Сие весьма печально. Уверяю вас, этот мир стоит того, чтобы на него посмотреть. Там такая вот погода, как сегодня, — страшная жара. Снег лежит круглый год, да и не совсем это снег… Все живые существа очень теплокровны. Я имею в виду не только прямой смысл этого слова — впрочем, вы меня, разумеется, понимаете… да, я вижу. Тамошние разумные существа построили уникальную цивилизацию. Ведь что такое, к примеру, земные религии? Всего-навсего неудачные попытки достичь мира в человеческой душе. А титаниане идут изнутри, не тратя времени на возведение храмов и войны с неверными. И каждый соединяется с Богом по-своему. Но большинство — через любовь к ближним. Не к себе подобным, а к животным. Впрочем, кто знает, что есть животное и что есть человек? Вот вы, например, знаете? — обратился он вдруг ко мне, хотя до сих пор смотрел исключительно на Игоря.
— Мне кажется, дело не только в любви к животным, — попробовала я уйти от ответа.
— А в чем же еще? Когда разлученный с вами титанианский скальный дракон преодолевает тысячу километров и находит вас в незнакомом месте — это ли не любовь? И всякий ли человек способен на бескорыстное чувство? Другое дело — скальный дракон. Это чистое существо. Камень и пламя — его стихия. Кстати, и в вашем городе можно соединиться с Богом. Со вчерашнего дня. Он пока еще здесь. Вы его сразу узнаете… Особенно вы, моя дорогая.
— Но как же драконы? — поинтересовалась «его дорогая».
— Психические свойства не имеют определяющего значения. Знания и умения не имеют существенного значения. Физические свойства не имеют большого значения. Наконец, даже ваши осознанные цели и пристрастия не имеют почти никакого значения. Единственное, что играет решающую роль, — ответ на вопрос: какому эгрегору вы служите?
Ну, это он зря. Мы такое уже проходили. Нас голыми руками не возьмешь.
— Простите, но и эгрегор не является в общем случае ни Богом, ни абсолютной истиной, — парировала я.
Мужик в куртке опять заулыбался и закивал:
— Разумеется, разумеется. И все же подумайте еще раз над моими словами. Кстати, очень бы советовал посетить здешний магазин даров Востока. Там вы сможете попытаться восстановить баланс космических сил. Впрочем, я отклонился от своего курса и исчерпал отпущенные мне лимиты времени. Благодарю вас за приятную беседу. Всего наилучшего.
Вот так окончился этот идиотский разговор в двух шагах от руин старого дома. Ничего себе диспут! Да еще я так и не смогла его прощупать, хотя и пыталась изо всех сил. Наш странный собеседник либо умело закрывался, либо… столь же мастерски не думал ни о чем, кроме самой беседы.
А как он ее закончил, нашу беседу!
Вы любите кинофантастику? Помните, как там сверкают глаза у некоторых злющих колдунов? Так вот, у этого жучилы глаза напоследок так и вспыхнули красным. В ту же секунду он с улыбкой исчез за ближайшим углом.
Пригрозил, значит. Милашка.
— Ты видела? — выпучил глаза наш совсем обалдевший добрый молодец.
— Видела, видела. За ним!
Но где там… Естественно, никого мы за углом не нашли. И моя биолокация ничего не дала — чего и следовало, впрочем, ожидать.
— Едем к Маринке. У нее телефон есть.
— Зачем нам телефон?
— Зачем, зачем! Нужен!
Игорь надулся. Ох, мужики… Очень их, видите ли, обижает, когда женщина не сдержится и вдруг покажет, кто на этой планете есть высшее существо… по уму, во всяком случае…
— Игореха, не обижайся. Сам скоро узнаешь. Потерпи, ладно?
И он кивнул…
Марина была дома. Где ей еще быть, безработной? Муж целыми днями пропадает то ли в своей мастерской с дружками… то ли еще где с подружками. А Марина, бедная, даже стружку с него снять не может. Кормилец, как же…
Квартира у Маринки однокомнатная, на первом этаже девятиэтажного панельного дома, с великолепным видом на трамвайно-троллейбусно-автобусный перекресток. На окнах, как сейчас модно, очень декоративненькая такая решеточка. На случай пожара, чтоб уж не дергаться. Внутри имеется весьма недурственная кровать (до обзаведения собственным жильем я, бывало, захаживала сюда с молодыми людьми решить некоторые насущные вопросы мироздания… как молоды мы были…) и еще кое-какая мебель — но уже заметно уступавшая ложу по своим тактико-техническим данным, как говаривал один из моих знакомых. Талантливый был парень… в весьма определенных отношениях…
На стенах у Марины до сих пор висят наши с Галкой студенческие работы. В основном мои. Марина наши давешние творения ценит высоко и не убирает. Потому я, заходя к ней, всякий раз испытываю угрызения совести: может, зря я в детективы подалась? Может, смысл жизни в чем-то другом?..
В общем, они с Игорем пошли пить чай на кухню, а я села на телефон, жестоко им завидуя: чай намечался с нашим коньяком и Маринкиным бисквитом. Но… делу время, бисквиту час.
Открываю телефонный справочник. Новый, прошлогодний всего-навсего. Так, листаем… вот, «Магазины». Не то… опять не то… что, уже все? Странно. Хотя… Ладно, есть ведь у нас и «ноль-девять», в конце концов.
Набираем.
Короткие гудки.
Ладно, повторим. Еще… Есть!
— Шестая.
— Девушка, как позвонить в магазин даров Востока?
Растерянная пауза.
— Нет у меня такого.
— А где есть?
Короткие гудки.
Не страшно, есть еще служба «ноль-ноль-три». Скорая помощь покупателю, как пишут на афишках в транспорте. Ну, сейчас посмотрим, что это за «скорая».
— Справочная служба ноль-ноль-три, слушаем вас.
— Будьте любезны, подскажите, как найти магазин даров Востока?
— Что вас конкретно интересует?
— Девушка, меня интересует именно это название — магазин даров Востока.
— Сейчас поищу… ждите…
Жду.
— Вы слушаете?
— Да, да!
— Есть салон даров Востока на Театральной площади, пять. Телефон: двадцать шесть — девяносто семь — двадцать четыре.
— Минутку! Повторите, пожалуйста, я запишу.
— Театральная площадь, пять. Двадцать шесть — девяносто семь — двадцать четыре.
— Огромное спасибо!
— Пожалуйста, обращайтесь.
Уф-ф. Кажется, нашла. Теперь собираемся… и набираемся… в смысле, номер набираем.
Как там? 26-97-24.
Гудок, другой, третий… взяли.
— Алло.
— Здравствуйте, это салон даров Востока?
— Да.
Странно он говорит. Покупатели задолбали? Не похоже.
— Скажите, какие у вас новые поступления?
Дурацкий вопрос, согласна. Но и он там тоже оригинальностью — да и вежливостью — не истекает…
— У нас не бывает новых поступлений. У нас древние поступления. Не интересуют ли вас, к примеру, садовые статуи?
— Признаться, нет. А что вы можете предложить, кроме статуй?
— Ваш вопрос нечеток и, следовательно, не предполагает получения четкого ответа. Вы не могли бы конкретнее сформулировать ваши пожелания?
Я уже начала нервничать, но тут меня осенило:
— Мне нужно что-нибудь для восстановления баланса космических сил.
— О-о… — почтительно протянули на другом конце провода. — В таком случае приходите. Мы вам обязательно что-нибудь подберем.
— А в какие часы вы работаете?
— Ежедневно, без выходных и перерыва, с десяти до семи.
— Спасибо, зайду обязательно. До свидания.
— Заходите, мы вас будем ждать. До встречи.
Дивно. Моего собеседника после волшебных слов о балансе сил как подменили, только что мед из трубки не потек. Что-то тут не то. Ну да разберемся.
Я прислушалась. Игорь с Маринкой уже перешли от глобальных политических к личным сексуально-финансовым проблемам. Ладненько, я пока мозгами пораскину… и костями. Авось все не выпьют.
Бросок первый.
36, 20, 3.
«Начало периода деловой активности, благодаря которой вы получите то, что ожидали».
А я-то думала, что уже вчера все началось! Ладно, в таком случае откладывать визит к специалистам по восстановлению космического баланса не будем. А как идти? Ничего, если одна, без клиента?
33, 20, 1.
«Напрасная тревога».
Все ясно, иду в одиночку, с «подзащитным» ничего дурного не произойдет.
Вот только коньяк мой накрылся медным тазом: перед походом чувствительность и реакцию притуплять не стоит. Хорошо еще, мы с ним вчера обошлись без эксцессов, а то бы…
— Танька! — позвала Марина. — Тебя сколько ждать! Я сейчас твоего мужика соблазню!
— Не мыло, не смылится, — разрешила я, появляясь в кухне. — Ребята, я вас сейчас разлучу. Выпью чашечку — и в путь-дорогу нам вот с этим бородатым…
— Жадина ты, Танька, — продолжала веселиться Марина, — хорошим парнем поделиться не хочешь.
Мы все рассмеялись и стали пить великолепный розовый чай.
А ведь он ей приглянулся, неожиданно и безо всякой экстрасенсорики поняла я. Ну что же — браво, Татьяна Владиславовна! У вас недурственный вкус!
Мы действительно вышли от Марины буквально через пять минут.
— Нашла я этот магазин, — сообщила я Игорю на улице. — Едем домой.
— А туда?
Не спросил, что за магазин. Делаете успехи, юноша!
— Туда потом.
Не следует преждевременно разочаровывать человека. Дома скажу.
Дома я ему все и сказала: мол, ты засветился, а я просочусь незаметно.
— К тому же — нанимал ведь телохранителем? То-то же. По соображениям безопасности остаешься и ждешь меня. Посуду вон помоешь, лентяюга… книжку умную найди — полон шкаф!
И он, конечно, согласился.
И мы расстались.
Кости не солгали: действительно, тут-то все и началось.
