Глава 2 КУПАНИЕ ЖЕЛТОГО КОНЯ
Я — детектив со стажем, можете не сомневаться. Страховаться привыкла всегда, когда можно. Как говорится, под лежачий камень… мы всегда успеем.
И вчера я оставила своему новоиспеченному клиенту пси-маячок где-то в районе гипофиза… или гипоталамуса, я их все время путаю. Мое, между прочим, изобретение. Ни в каких эзотерических школах этому не учат, сама додумалась, сама методику тренировок разработала, сама себя натаскивала до почти полного истощения дамских сил.
Пси-маячок — это такой «ноосферный приемо-передатчик». Принимает предчувствия и предощущения моего клиента и с определенными интервалами передает мне. Саморегулируется. В случае близкой и серьезной опасности дает мне знать немедленно.
Сия процедура не требует от клиента почти ничего: я использую чувственную и внечувственную информацию, все равно не доходящую до сознания клиента, временно и мягко перенастроив некую мозговую структуру (не стану-ка я ее на всякий пожарный называть), которая у людей — кроме очень немногих «сенсов» — все равно дремлет всю жизнь. Самому клиенту я, как правило, ничего не сообщаю. Собственные мои мозги, а также некоторые тонкие тела, конечно, напрягать приходится. Ну да ладно, зато спокойна, по крайней мере, за жизнь того, кто мне доверился, а уж если беспокоюсь — то не зря и заблаговременно.
Подумала я и о себе, любимой. Проводив Игоря, я уж расстаралась: подзарядилась на всю катушку, посидев часочек в «алмазной позе», и стала «расставлять часовых».
В подъезде у нас почти всегда тусуется несколько местных котов и кошек. Всех их я давно знаю и глажу при встрече. Да не просто глажу, а еще подпитываю свои «датчики» в их кошачьих… ну, скажем, душах. (Все время запинаюсь, когда приходится говорить «чайнику» о биополях и подобных специальных материях.) В итоге я могу их глазами видеть всех, кто входит в подъезд. А если в подъезде нет ни одного пушистого зверька — на этот случай имеются два пятна в стенах: на первом этаже и на моем. Я их в свое время сотворила, что-то — что именно, объяснить не сумею — сконцентрированным высокоэнергетическим воздействием изменив в слое краски. Теперь, если не забываю «включить», нижнее дает знать о входящих с оружием, а верхнее — обо всех, кто останавливается на нашей лестничной площадке.
Это — первая линия защиты, самая безотказная и почти необременительная: только не забывай «подзаводить».
Вторая линия — вокруг дома: деревья, деревянные беседки, песочница, штакетник, дощатая часть школьного забора и даже старый телеграфный столб. Все эти объекты мной тоже обработаны. Принцип тот же, но настроены они уже только на негативные чувства по отношению ко мне. Идет, к примеру, гоблин, подосланный оскорбить меня действием, и мысленно представляет себе предстоящий процесс. У меня тут же где-то внутри «звякнет».
Хорошая штука — вторые «сторожа», но вот по энергетике это уже вполне серьезно: лишним апельсином на завтрак не отделаешься, приходится удлинять медитации… и, соответственно, укорачивать сон… а поспать я люблю…
Третья линия моих «сторожей» самая сложная и, честно скажу, не такая надежная. Это и понятно: издалека работать приходится. Третья линия проходит примерно в трехстах метрах от моего дома: соседние дома, школьный сад… Я наставила пси-меток вокруг своего дома, «провела опорную кривую», на которую ориентируюсь, время от времени — специально без строгой системы — обводя «дальним светом» свои передовые посты. Но эти посты слишком далеко, они слишком малы, поэтому основной анализ приходится проводить именно «лучом».
«Луч» высвечивает злой умысел. Засевшего в окне напротив снайпера… парня со «стингером» в парке…
Весело?.. Мне тоже.
К тому же как ни отгораживай сознание от работы посылающего луч «центра тревоги» (ему приходится в этом режиме пахать круглосуточно), а все равно чувствуешь напряжение и устаешь. Тут уж медитацией не поможешь…
Так-то. А то заладят некоторые — гонорары у нее, гонорары…
Короче, я вчера потрудилась на славу. Потом выспалась с запасом, потом провела прекрасную медитацию, потом как следует помолотила воздух в гостиной кулаками и ногами, а под конец даже решилась на холодный душ (я не очень-то люблю подобную рахметовщину… да еще направлять на себя ледяную струю СВОЕЮ СОБСТВЕННОЙ РУКОЙ! Бр-р-р!).
Потом отправилась к подруге в контору: решила все-таки построить еще разок натальную карту клиента (да, друзья мои, гадала я на этого доброго молодца раньше, к чему лукавить!) и быстренько проглядеть эфемериды — неохота копаться в книжках, компьютер на что?!
Галка работает в риэлторской фирме. Работает она там — кто бы мог подумать! — риэлтором. А заодно заведует всеми тремя машинками, на которых остальные торговцы недвижимостью умеют работать еще меньше, чем моя подружка. Помню, с какой гордостью она вручала мне собственноручно изготовленную визитку, на которой значилось что-то вроде: «„Сапфир-С“. Галина Валерьевна Федосеева. Все виды операций с недвижимостью».
Мы с Галкой учились вместе в художественном. Подруга она что надо. В некоторых сердечных делах здорово мне помогала, а я ей помогала в некоторых делах финансовых — например, устроила ее в эту самую фирму «Сапфир-С». Теперь Галка при случае снабжает меня ценными сведениями о местных мафиози, контролирующих наш рынок недвижимости.
А еще на гигабайтном «винте» ее персоналки нашими стараниями разместилась куча астрологических программ.
Мы пять минут потрепались о своем, о женском. Галка тоже пока не замужем, и, по-моему, это тот же вариант, как со мной: все при всем у девки, насчет перемахнуться проблем нет, а вот в жены… Между нами, Галя интереснее меня: изящная, всегда ухоженная (я частенько приношу в жертву тщательный макияж, если спешу по делу), с иголочки одетая — хотя доходы у нее пока далеко не соответствующие специфике работы. Добавьте к этому колдовские карие глаза, соболиные брови, матовую смуглую кожу, правильные черты лица — и останется лишь развести руками: почему у нее на правой руке еще нет кольца?
Короче, мы с ней стараемся эту больную и уже едва трепещущую тему затрагивать только в моменты совместного распития определенных напитков — «и Рождество опять вдвоем с подружкою из США», как поет Митяев. Люблю я его. За имя люблю… Ну да ладно.
В двух словах поделившись с ближайшей подругой кое-чем из вчерашнего, я риторически спросила, есть ли возможность воспользоваться ее техникой. Красна девица разрешающе взмахнула длинными и безупречно подкрашенными ресницами.
Привычно пощелкав по клавишам, я быстренько выстроила кружок натальной карты, пробежалась по аспектам и эфемеридам.
И задумалась.
Очень интересно.
Не буду утомлять вас всякими там «дисгармонично аспектированными Юпитерами», перейду сразу к резюме.
Игорь испытывает негативное влияние с востока, которое в ближайшие дни должно усилиться. Невероятно, но факт: оттуда же, с востока, будет прибывать в те же сроки и положительное влияние. Беда в том, что эти два, скажем так, потока влияний не пересекаются: негативный неотвратим и надвигается в весьма приземленном слое, позитивный — где-то очень высоко (если соотносить со структурой тонких тел человека) и в очень большой степени недетерминирован. То есть, чтобы им воспользоваться, следует очень-очень постараться.
Дела…
Хорошо еще, в ближайшие сутки для него смертельной опасности не предвидится. Вечером он зайдет с авансом, а там видно будет.
Я перекинулась словом-другим с подругой, поблагодарила за аренду компьютера и собралась уходить.
Но где же перепроверка результатов, дорогой профессиональный частный детектив?! А?
Верно, прежде чем «бросить кости» в переносном смысле, неплохо их бросить в прямом.
Я снова присела и, погремев в ладонях, высыпала три камешка на Галкин стол.
11, 26, 15.
«Не медлите! Действуйте! В противном случае это приведет к тому, что ваши дела останутся неисполненными».
Не успела я ахнуть, как заныл поставленный вчера пси-маячок.
В таких случаях надо действовать быстро, но хладнокровно: твоя тревога может передаться клиенту и сыграть роковую роль.
Я положила обе ладони на стол и закрыла глаза — сигнал сидевшей напротив подружке: «Работаю! Тишины мне!»
Что там?
Внезапная угроза.
Ближе.
Удар. Чей?
Резкое движение. Падает, уклоняется?
Еще удар. Еще, еще!
Держись, Игорь!
Держится. Чем это он так классно?
Все?
Нет. Бежит. Что-то в руках. Много чего-то. Еще удар, другой, третий — но уже не по живому.
Снова бежит, бежит в гору. Ступеньки?
Странно, не чувствую адреналинового «отката». Только почему-то холод.
Вот теперь все. Он где-то в помещении. Живой, даже невредим. И собирается к себе домой, потом — ко мне.
О Небо, как же я, оказывается, испугалась!
Теперь — ему навстречу. Ничего конкретного не чувствую, кроме необходимости встретить Игоря у дверей его квартиры.
Киваю Гале и выскакиваю вон.
Так. Он поедет к себе на троллейбусе, машину ловить не станет — наверняка пожадничает. Прекрасно, тогда я тоже могу воспользоваться общественным транспортом, но уже из соображений безопасности: при таких обстоятельствах иногда ловятся совсем не те машины, которые нужны…
Едет он откуда-то с Волги, это я поняла по своему каналу связи. В таком случае езды ему — минут двадцать, мне — примерно столько же. Даже поедем мы одним маршрутом, только с разных сторон.
Забавное получается совпадение. Издалека мы друг к другу движемся. Интересно, в каком именно смысле движемся?
…Уже трясясь в «пятерке», я запоздало сообразила (и на старуху проруха бывает!), что у меня с собой нет никаких спецприспособлений для оказания… м-м-м… воздействия на вероятного противника. Делать нечего, как-никак карате — оно и есть «пустая рука»…
Общественный транспорт в нашем городе, как, наверное, и в других средних и больших местах обитания человека на необъятных просторах нашего разлюбезного Отечества, — тема для многих и многих диссертаций, монографий и просто многотомных романов и телесериалов. Удивляться не приходится. Ничто не сплачивает так тесно различные слои и прослойки населения, нигде не ощущаешь столь близкое дыхание масс, особенно в часы пик.
Но сейчас было просторно, и я даже ухитрилась сесть. Надо воспользоваться передышкой и настроиться на предстоящее взаимодействие с суровой действительностью — восточного, видимо, толка: кости правду говорят!
Итак, сосредоточились… Настраиваемся…
Вышла я из троллейбуса такая настроенная, что аж противно. Однако прав, прав был умнейший Михайло Васильевич: тут найдешь, там потеряешь (не ручаюсь за точность цитаты).
Увлекшись настройкой, я пошла к нужному дому не спеша и лишь у подъезда поняла, что уже почти опоздала.
Я взялась за дверную ручку, и меня ОБДАЛО.
Опасность.
Он и еще трое…
Ему не дают открыть дверь.
Я набросила капюшон плаща и «втянула» биополе. В таком состоянии меня если и заметят, то примут за школьницу седьмого примерно класса, несмотря на рост.
Вверх, на третий. Без лифта. Не спешить!
Вот они. Разыгрывают пьяную компанию. Игорь уже выключен. Ладно, по крайней мере, меня не выдаст.
Двое якобы поддатых приятелей держат свесившего голову и как бы совсем «обугленного» третьего — моего глупого бородача. Под ногами у Игоря серая драная сумка с какими-то торчащими трубками. Третий тоже старательно туманит взор и как бы пьяно лыбится.
Если бы я не знала кое-чего, то приняла бы их за корейцев. Но это не корейцы. О черт, они же все небось таэквондо занимаются…
Значит — только внезапность и вон те подручные средства.
Прохожу мимо, поворачиваюсь к третьему полубоком, ставлю левую ногу на первую ступеньку следующего пролета и начинаю поправлять брюки, предоставив ближнему возможность полюбоваться моей филейной частью, а заодно — перейти из состояния «это что еще за девка?» в состояние «а задница-то у нее ничего!» — с соответствующей потерей бдительности.
Этот ближний у них за старшего. Чуть вздыхает — нельзя подавать дурной пример подчиненным, работа есть работа — и едва заметно кивает тем двоим: пошли, мол.
И отворачивается.
Большая ошибка, как говаривал кумир юных домохозяек Арнольд Шварценеггер.
Моя левая нога разворачивается в опорную позицию, а руки нежно, совсем как вчера Игоря, берут «начальника опергруппы» за голову.
И резко поворачивают ее влево.
Хруст.
Перелом где-то на уровне четвертого-пятого шейного. Готов, и боюсь, что навеки.
Так, теперь двое других. Молодцы, уже среагировали, и трех секунд не прошло, как они развернулись, бросили Игоря и превратились из пьяных зайцев в трезвых и безжалостных шакалов.
Ну-у, ребята… Кто же так делает в ограниченном пространстве? Чего же вы в карманы-то полезли? Не нужны теперь вам ваши пушки, или что там у вас.
А вот у меня в правой руке уже стальной совок из Игоревой сумки. Зря вы, парни, сумочку-то бросили… да и хозяина обидели зря… Придется вас наказать.
Раскрываю левый кулак и швыряю сгусток энергии одному в глаза. Он слепнет от невыносимого света, потом глохнет и тут же валится, потеряв сознание. Кома. Если крепкий — может, и выживет…
Второму такого интеллигентного обращения не полагается, звезды для него сегодня расположились неблагоприятно. Совок моего клиента грубо ломает недавнему «пьянице» хрящи гортани, и он покидает этот мир, даже не успев вскрикнуть.
Вот и хорошо, что тихие ребята попались.
Игорь лежит на площадке между этажами лицом вниз, но явно дышит, и вообще скоро я его подлечу. А вот что там у них в карманах, у наших шакалов?
В карманах у двоих подчиненных — нунчаки и кастет. У главного — ствол.
Жалкая, ничтожная мафия, скаредная до алчности. Не могли уж всем по «люгеру» выдать. Теперь пеняйте на себя. Ну еще, может быть, на Татьяну Владиславовну Иванову с нунчаками? Ха!
Подхожу к моему доброму молодцу, переворачиваю на спину и спешно давлю на «аналептические» точки: надо быстрее привести его в чувство и уходить. Свидетели нам пока не нужны.
Он открывает глаза, морщится:
— Рука болит… и спина.
Вот змееныш, даже не поблагодарил! Ладно-ладно, я ему припомню…
— Давай-давай, поднимайся. Цигель-цигель, ай-лю-лю!
— Домой, на секунду…
— Живей!
Поднимаю его, волоку к двери, беру его ключи, открываю. Игорь уже очухался, бежит в спальню, что-то хватает. Я забрасываю его сумку в коридор, поднимаю его совок и мельком удивляюсь: откуда на нем кровь? Я била точно, а то бы фонтан хлестанул. Ладно, потом выясним.
Подкатился Игорь, на ходу засовывая что-то в карманы, мы заперли его дверь и рванули прочь.
Поверженная троица лежала там, где я их положила.
Некрасиво они лежали. Плохо лежали мои желтенькие.
Не все то золото… что плохо лежит.
* * *
…У меня дома я подлечила клиента джином с тоником, а он в благодарность выдал мне обещанный аванс (вот он зачем в квартиру-то забегал! ну, силен!) и рассказал о своем приключении.
Как я уже говорила, он у меня «морж» (смотри-ка — «он у меня»… Ой, Танечка, не нравишься ты мне… Ладно, будем считать, что он у меня… клиент). И сегодня поехал «макнуться» в проруби.
Сейчас оттепель, но Игорь все равно взял с собой совок для чистки своей полыньи от мелкого ледка, который, как он утверждает, оставляет долго не заживающие порезы.
На набережной было ветрено, пасмурно и потому пустынно. Спуск к воде, которым пользуется один из двух подвидов местных морских млекопитающих, располагается рядом с ночным клубом «Ротонда». Днем, сами понимаете, народу в ночном клубе не слишком много. А сегодня на «клубном пятачке» и вовсе не наблюдалось ни одного автомобиля.
Игорь скатился с обледенелых ступенек, с удовлетворением отметил, что сегодня совок для расчистки льда не понадобится, и вскоре уже вылезал из воды.
На берегу его ждали:
— Пойдем-ка, парень, погреемся.
— Спасибо, я не замерз.
— А ты все-таки погрейся, милый. — И один из желтокожих узкоглазых доброхотов (вы уже догадались об этих видовых особенностях наших с моим клиентом заклятых друзей, верно?) попытался схватить нашего «моржа» за руку.
Плохо браться за дело, не зная специфики предмета. Иногда — просто смерти подобно.
Из зимней воды человек вылезает холодный и мокрый. А значит — скользкий! Так что захвата не получилось. Игорь вырвался, врезал по разу обоим «обогревателям», метнулся к своему совку — сообразил, молодец! — и спрыгнул на лед. Сладкая парочка последовала за нашим бородачом в его стихию.
И опять юго-восточных людей подвело слабое знание российской специфики.
Лед тоже скользкий. А они скакнули за своей потенциальной жертвой, как горячие («обогреватели» как-никак!) восточные жеребцы. Кони такие желтенькие, в пальто…
По этой причине слаженного нападения у них не вышло. Первый, с трудом удерживая равновесие, нанес было удар рукой, но Игорь по наитию что есть силы взмахнул своим орудием и попал противнику куда-то в голову.
«Обогреватель» номер один крайне неудачно соприкоснулся с очень жесткой поверхностью и с шумом скатился в воду.
Второй и вовсе решил махать ногами, стоя на льду. Глупышка. Он упал почти что сам, но Игорь уже озверел и ударил его по шее вполне осознанно.
Второй «обогреватель» бесшумно ушел под воду.
Не рискуя одеваться у проруби, Игорь помчался вверх как был — в одних плавках. Правильно — а вдруг рядом жаждет показать мастерство избиения себе подобных еще кто-то? Лучше синица в руке… чем утка под кроватью.
Рядом с «Ротондой» стояло что-то импортное на колесах — с открытой дверью и незаглушенным мотором. Видимо, полномочные представители уж не знаю кого не хотели выключать печку даже на минутку. Правильно, если ты желаешь обогреть кого-то, сначала, будь добр, согрейся сам.
Погрейтесь, ребята…
Игорь слегка притормозил, первым ударом совка распахнул дверцу пошире, а двумя другими выключил-таки мотор заодно с печкой. Логично, вдруг еще кого-то решат обогреть? Да и бензин нынче дорог…
…Он оделся в подъезде ближайшего дома и побежал на остановку.
Остальное мы знаем.
* * *
— Может, кофе?
— Давай. С молоком? — с надеждой в голосе и блеском в глазах (это от джина и собственного рассказа о подвигах) спросил Игорь.
— С молоком так с молоком, — смилостивилась я. — Сластена.
— А в черном чего-то не хватает, — вывернулся он и шмыгнул носом.
— Простыл? А еще «морж»…
— Да, тебе бы побегать голышом столько!
— Неужели голышом? И как это тебя тамошние аборигенки на сувениры не разорвали?!
— Какие там аборигенки! Ни души не было на этом ветрище…
Подправить ему лакуны в наружной биополевой оболочке все-таки пришлось — в проекции глотки и правого плеча: руками он махал на совесть.
Ужинали мы уже затемно.
— Таня, — он вдруг опять съежился и свел плечи, — а можно я у тебя переночую? Страшно…
Что тут скажешь. Клиент прав, домой ему, пожалуй, не стоит…
Иными словами, на сей раз мы не расстались.
И поступили очень благоразумно.
