Книга: Ошибка Купидона
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10

Глава 9

В общей сложности я провела в «музее» около двух часов. Выйдя оттуда, с жадностью вдохнула глоток свежего воздуха. И не только потому, что пропахла хрусталевским одеколоном. Вся атмосфера его квартиры, насквозь пропитанная эротическими грезами хозяина, оставляла после себя желание помыть руки, а лучше — принять душ.
Первое, что я сделала, возвратившись в машину, это залпом выпила бутылку минералки и выкурила две сигареты подряд.
С минуты на минуту должен был появиться Александр, но мне совершенно не хотелось его видеть, и я поторопилась покинуть мерзкий дворик. Теперь в моем распоряжении оказалось столько сногсшибательной информации, что мне просто необходимо было на несколько часов запереться в своей квартире и привести всю эту бездну впечатлений в относительный порядок.
Внутренний голос, притихший от потрясения, великодушно посоветовал мне что-нибудь выпить. И я по дороге домой купила маленькую бутылочку марочного грузинского коньяка.
Двойная порция кофе с коньяком немного успокоила мою нервную систему и позволила трезво и обстоятельно взвесить все факты и прийти к неожиданным выводам. Имеющиеся у меня факты позволили додумать, а частично и дофантазировать всю историю несчастной любви между братом и сестрой.
С пеленок они не расставались ни на минуту. Привязанные друг к другу душевно и физически, привыкшие с детских лет делить сначала коляску, а потом и кроватку, в один далеко не прекрасный для них день они познали сладость кровосмесительного греха, и с этого часа жизнь их поделилась на две половины. Первая из них — публичная, в которой они, молодые и талантливые артисты цирка, вызывали всеобщее восхищение. А вторая — потаенная, и в нее роковая страсть не допускала даже самых близких друзей.
Осознание греховности этой любви наверняка приносило им немало страданий. Можно представить себе бесконечную череду попыток переключиться на другие объекты. И мучительное и сладостное возвращение на круги своя.
Определенная доза самолюбования и склонность к нарциссизму свойственны в той или иной степени каждому артисту, и Хрусталевы не были в этом смысле исключением. Видео в те времена было еще в новинку, а при нищенской цирковой зарплате — совершенно недоступной роскошью. Но сотни фотографий и километры магнитофонной пленки в какой-то мере компенсировали Александру и Александре невозможность открыто демонстрировать их любовь.
Видеокамера появилась у Хрусталева значительно позже, и как он ее использовал, мы уже знаем.
Судя по всему, сестра пребывала в постоянном состоянии внутреннего разлада, и в какой-то момент начала употреблять наркотики. Некоторые фотографии красноречиво свидетельствовали об этом. Но даже такое сильное средство не помогало ей уйти от ощущения греховности любви к брату, и она вновь и вновь пыталась уговорить его отказаться от нее.
Когда в жизни Александры появился молодой талантливый Зеленин, она ухватилась за этот роман, как за соломинку, в надежде сублимировать с его помощью свою преступную страсть и начать новую — нормальную — жизнь, которую не надо прятать от людей. Но брат не отпускал ее, не желая делиться своей любовью с кем бы то ни было. Они продолжали встречаться тайком, и их существование постепенно превращалось в настоящий ад.
Зеленин вряд ли догадывался об этой стороне жизни своей прекрасной возлюбленной. И вечный страх, что он узнает, догадается, привел Александру Хрусталеву к безвременной кончине.
Не знаю, может быть, на самом деле произошел несчастный случай, но подсознательно она могла желать такого выхода из безнадежной ситуации. Психологи утверждают, что объекты преступлений чаще всего сами провоцируют насилие. Для этого явления даже есть специальный термин — «психология жертвы». Думаю, что и большинство несчастных случаев — следствие подсознательного стремления людей разрубить какой-то мучительный клубок противоречий, иного выхода из которого они найти не в состоянии.
Сопоставив все эти факты, я пришла к выводу, поразившему меня своей очевидностью. Ребенок, проживающий в деревенском детском доме, — действительно сын Хрусталева. И родила ему его собственная сестра. Именно поэтому он унаследовал от родителей их фамилию, общее для них имя и тот роковой набор хромосом, который приводит к врожденной патологии и вырождению.
Выстроив эту версию, я вновь отправилась на кухню — за новой порцией кофе и коньяка. Сигарету я вообще не выпускала изо рта. Мысли мои работали стремительно, фантазия активизировалась. Я чувствовала себя, как ученый на пороге великого открытия. И взяла маленькую «музыкальную паузу», чтобы немного остыть и прийти в себя.
Вернувшись в свое любимое кресло с чашкой кофе в руках, я сделала большой глоток и поставила чашку на полированную поверхность журнального столика.
Все тайное на глазах становилось явным, причем в стремительном темпе. У меня еще была масса вопросов, но я уже обрела уверенность, что не пройдет и суток, как я получу на них исчерпывающие ответы. Тот самый «ключ», который я просила сегодня утром у магических косточек, был у меня в руках. И за эту ниточку я надеялась размотать весь клубок.
Вся ситуация представлялась мне совершенно в ином свете.
— Спокойно, Танечка, не торопись, — уговаривала я себя. — Теперь злодей от тебя никуда не денется. Прежде чем что-либо предпринять, пораскинь мозгами как следует.
Но мне не сиделось на месте, и адреналин в крови перешагнул за опасную грань. Сейчас предстояло связать новую информацию с теми событиями, свидетельницей которых я явилась в последние дни. А это, пожалуй, самое сложное. Оттого, что прошлое мне уже было известню, сегодняшние перипетии пока не стали понятнее.
«Какое все это имеет отношение к Зеленину и его новой жене? — задала я себе конкретный вопрос. — Наверняка непосредственное. Все эти люди оказались вовлечены в какую-то безумную интригу, которая в определенной степени относится к прошлому и к настоящему. Вернее, сегодняшние события являются лишь продолжением истории семилетней давности. И тебе, Танечка, предстоит выяснить, в какой именно».
— Думай, Танечка, думай, — голосом коварного волшебника произнесла я вслух. — Тебе за это денежки платят. Не посрами фамилии.
Бред какой-то. При чем тут фамилия? И я заподозрила, что произнесла это с подачи внутреннего голоса. Только его сейчас не хватало.
«Чего надо?» — грозно поинтересовалась я у него.
«Шутю я», — прикинулся он безобидной овечкой и заткнулся, видимо, понимая, что мне теперь не до него.
— Итак, вернемся к нашим дрессированным хищникам, — опять вслух скаламбурила я на тему вечных барашков и попыталась представить ситуацию глазами Зеленина.
Семь с небольшим лет тому назад он познакомился с братом и сестрой Хрусталевыми и без ума влюбился в сестру. Не подозревая об их действительных отношениях, он пребывал в состоянии эйфории и наслаждался радостями разделенной любви. Через некоторое время молоденькая гимнастка сообщает ему, что готовится стать матерью.
Скрупулезно просчитав месяцы, я убедилась, что ребенок должен был родиться именно в это время. Значит, Зеленин считал его своим? Наверняка так, по-другому просто не могло быть. Не сообщила же она ему правды… Ведь и после рождения мальчика Александра жила с ним в одной квартире. А такое невозможно себе представить, если бы Зеленин не считал ребенка своим.
Наверняка она рассчитывала, что случившееся останется ее тайной. И собиралась пронести ее через всю жизнь. Сколько мужчин воспитывают чужих детей, не догадываясь об этом? По статистике — очень много. Недаром некоторые народы считают родство по матери более важным как наиболее доказуемое.
«Дело житейское», — говорил Карлсон, сидя у себя на крыше.
Но ребенок родился уродом, что меняло ситуацию коренным образом.
Наверняка молодая женщина в тот момент пережила самую настоящую трагедию. Она не могла думать ни о чем другом, кроме того, что это справедливая расплата за всю ее предыдущую греховную жизнь, и в голове чаще и чаще мелькала мысль о самоубийстве.
Но скорее всего самоубийства не было, а на самом деле произошел какой-то несчастный случай. Хотя если человек попадает под машину, поди разберись — сделал он это случайно или преднамеренно.
А может, была передозировка? До сих пор я не разузнала все как следует. Надо было справиться через моих друзей в милиции. Но на сегодняшний день это далеко не главное.
Сейчас гораздо больше меня интересовала реакция мнимого отца ребенка. Нетрудно представить, что пережил в тот момент Вениамин. Интуиция подсказывала мне, что вину за происшедшее он переложил на себя. Может быть, именно поэтому он долго не женился? Обвиняя себя в рождении больного ребенка и гибели жены? Ведь не всегда легко определить, кто из родителей несет зловредный ген, ответственный за уродство их общего ребенка.
Оставшийся без сестры и любовницы Хрусталев тайну, разумеется, знал. Что же он предпринял? Скорее всего — сохранил ее. И устранился.
Каким же образом он вновь появился в жизни Зеленина? И чего добивается от Светланы?
Его отношения с новой женой Зеленина были какой-то пародией на отношения с собственной сестрой. Я подумала об этом еще в «музее». Та же фиксация половых актов с поправкой на время и новые технические возможности, те же наркотики. И самое главное: его новая любовница — снова жена Зеленина. Как будто он задался целью испортить жизнь этому человеку, став для него своеобразным злым гением.
«Стоп, — сказала я себе. — Про злого гения ты, конечно, загнула… А вот про то, что задался целью испортить жизнь…»
Может быть, это и на самом деле являлось его единственной целью? Похоже на правду. Испытывая пещерную ненависть к человеку, отнявшему у него сестру (а скорее всего именно так Хрусталев воспринимал события семилетней давности), он вполне мог с маниакальной целеустремленностью портить жизнь «виновнику всех своих бед». И даже посвятить мести остаток своей жизни, которая без сестры потеряла для него всякую привлекательность.
Логика его поведения в таком случае укладывается в элементарную схему: «Ты отнял мою возлюбленную — я отниму твою. Из-за тебя погибла моя сестра — я сделаю так, что погибнет твоя жена».
Око за око, зуб за зуб. Старая, как мир, логика.
И «красавчик» чуть было не добился своей цели. Светлана чудом осталась в живых. И это подтверждало верность моих умозаключений.
Для ее воплощения годятся любые способы. И совращение, и шантаж, и насилие.
Теперь мне уже не казались странными отношения Светланы с Хрусталевым. С новой точки зрения они были вполне естественны и логичны. С точным распределением ролей злодея и жертвы.
Оставалось выяснить некоторые детали, и прежде всего — найти ответ на вопрос, мучивший меня с первого дня: за что Зеленин платит Хрусталеву? Допив остывший кофе, я соорудила на лице серьезную мину и приготовилась к мозговому штурму этого загадочного бастиона. Но в полной мере насладиться процессом уединенной дедукции мне не удалось — зазвонил телефон.
Я не хотела брать трубку, но схватила ее, лишь только услышала по автоответчику голос.
Это был Вениамин Зеленин, вернувшийся из командировки и не заставший дома жены.
— Я была на кухне, — невинно соврала я, хотя в этом не было нужды.
— Хорошо, что застал вас, тут у меня какой-то кошмар, — запинаясь, сообщил Вениамин.
Я вспомнила, что вся его квартира залита кровью, и поняла его состояние.
— Только не волнуйтесь, — поспешила успокоить я Зеленина, — ничего фатального не произошло. Светлана жива, хотя находится в больнице.
— Что с ней?
— Нам срочно нужно с вами увидеться.
— Что со Светланой? В какой она больнице?
— Я могу отвезти вас туда, — предложила я. — И по дороге все объясню. Хорошо?
— Мне подъехать к вам?
— Не стоит. Ждите меня у подъезда.
— Ее хотели убить?
— Да нет же… Я выезжаю.
Нам предстоял абсолютно нетелефонный разговор. Кроме того, мне не терпелось выяснить у него кое-какие детали, прежде чем давать объяснения.
* * *
По дороге к Зеленину я размышляла на совершенно недетективную тему. Я подсчитывала, сколько времени он провел в командировке. Судя по всему, он уже закончил свою работу и вернулся домой окончательно. А ведь ездил, насколько мне было известно, на постановку программы.
Я понимала, что цирк — это не театр и, тем более, не кинематограф, где работа режиссера продолжается месяцы, если не годы. Но чтобы провернуть все дело за один день — нужно быть очень крутым профессионалом. Или я просто ничего не понимаю. Поэтому первый мой вопрос был именно на эту тему.
— Я прилетел на самолете, — частично успокоил меня Зеленин при встрече, хотя два дня, по-моему, тоже не срок для такой работы. Объединить кучу никак не связанных между собой номеров, поставить свет, подобрать фонограмму… Впрочем, я, кажется, отвлеклась.
Вырулив из двора и проехав несколько десятков метров по одной из центральных улиц, мы умудрились попасть в пробку. И пока не выбрались из нее, говорить о чем-то серьезном было невозможно. Лишь приложив всю свою сообразительность и водительский опыт и наконец-то выбравшись из образовавшегося затора, я уже через пятнадцать минут получила свободу передвижения. Но вымоталась так, словно провела за рулем несколько часов.
— Если не возражаете, я остановлюсь, и мы выкурим по сигарете, — предложила я.
Вениамин с сомнением посмотрел на часы, но возражать не стал. Я припарковала машину на тихой безлюдной улице в тени большого двенадцатиэтажного дома. Едва мы успели прикурить, я опередила все его вопросы и спросила в лоб:
— За что вы платите Хрусталеву?
От неожиданности он, казалось, потерял дар речи.
— Но откуда в-вам это известно? — наконец выговорил он, заикаясь. — Об этом не знает ни одна живая душа.
Слава богу, он не стал отрицать самого факта передачи денег, и я намотала себе это на ус. Значит, он действительно платит Александру, хотя до последней минуты полной уверенности в этом у меня не было.
— Профессиональная тайна, — отпарировала я неуместный в данный момент вопрос. — Так все-таки, за что?
На Зеленина было страшно смотреть. Он побледнел и спрятал глаза. Видимо, самым большим его желанием сейчас было покинуть салон моего автомобиля и исчезнуть в неизвестном направлении. Его рука, следуя подсознательному желанию, крепко вцепилась в ручку дверцы.
— Поверьте мне, это очень важно, — настойчиво потребовала я ответа. — Мне кажется, именно с этим связано нынешнее положение Светланы.
Тут я, конечно, блефанула, но мне необходимо было вытащить из него данную информацию, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. К тому же, взяв инициативу разговора в свои руки, я была избавлена от необходимости отчитываться перед ним о проделанной работе. Рассказывать придется такие вещи, что мне требовалось подготовиться. И еще хотелось отсрочить этот момент, насколько возможно.
Затравленно посмотрев на меня, Зеленин спросил:
— Светлане действительно ничто не угрожает?
— Менее, чем когда-нибудь, — искренне ответила я. — Скорее всего она сейчас спит.
Движением головы Вениамин отогнал последние сомнения и неловко улыбнулся:
— Это длинная история, и боюсь, без бутылки мне ее не осилить.
Предложение было неожиданное, но весьма уместное. После пары рюмок я надеялась услышать от непьющего Зеленина всю правду.
И мы отправились с ним в одно уютное заведение, основным достоинством которого было то, что, кроме меня, туда никто не ходил. Во всяком случае, до сих пор я там никого не встречала. И не понимаю, каким образом его хозяйка при такой посещаемости заведения так долго не вылетает в трубу.
Заспанная, но очень вежливая официантка усадила нас за столик и принесла по просьбе Вениамина бутылку коньяку и шоколад. Прежде чем приступить к рассказу, он залпом выпил две полные рюмки одну за другой и закурил, кажется, пятую за последние полчаса сигарету.
— Не знаю, что вам известно о моей жизни, но, судя по последнему вопросу, многое. Поэтому если что-то вам покажется неинтересным, останавливайте меня, — сказал он, наливая третью рюмку, но пить ее не стал и продолжил: — Все началось восемь лет назад. Я тогда считался молодым режиссером и буквально бредил цирком. Я много ездил и ставил по всей стране. Как программы, так и отдельные номера…
Он на минуту задумался, словно что-то вспоминая, взял в руки рюмку, но тут же поставил ее на место.
— Я тогда только что получил квартиру… Не эту, теперешнюю квартиру я купил недавно… Другую… Впрочем, это не важно. Так вот. Я считал себя самым счастливым человеком на свете, потому что у меня была любимая работа и своя собственная квартира. Однажды меня познакомили с молодой парой и попросили сделать с ними номер. Это были Александр и Александра Хрусталевы. Тот человек, которому, как вы знаете, я… плачу, и моя будущая жена.
Все это мне было прекрасно известно, но я не перебивала Зеленина, боясь тем самым упустить какую-нибудь важную информацию. Торопиться мне было некуда, и коньяк был совсем не плохой.
— Шурочка была красавицей и безмерно любила цирк, — снова улыбнулся Вениамин. — Через месяц она переехала ко мне, а через девять, как и положено, у нас родился сын.
«Вот что значит магия чисел, — подумала я. — Если бы ребенок родился на пару месяцев раньше, у Зеленина могли бы зародиться какие-то подозрения. А тут девять месяцев. Как в аптеке. А на самом деле это означало только одно: с первого же дня их „бурного романа“ она продолжала изменять ему с собственным братом».
— Мы чуть не сошли с ума от счастья и назвали мальчика Александром, как и мать.
«Господи, ну нельзя же быть до такой степени наивным! — мысленно возмутилась я. — Кроме матери, ты никаких Александров поблизости не заметил? А напрасно».
— Но нашему счастью не суждено было продлиться. Уже через месяц стало понятно, что ребенок неизлечимо болен. Врачи поставили ему страшный диагноз, но, говоря нормальным языком, он… — на глаза Зеленину навернулись слезы, и он махнул рукой. — Вы не представляете, какое свалилось на нас горе. Мы так ждали рождения мальчика… На него страшно было смотреть. Он плакал двадцать четыре часа в сутки, и слышать это не хватало сил. Я чуть было не наложил на себя руки, сознавая свою вину перед Шурочкой.
— Да вы-то в чем были виноваты? — поразилась я его неожиданному признанию.
— Я еще никому об этом не рассказывал, да чего уж теперь… — Вениамин снова взял в руку рюмку и на этот раз выпил ее залпом. — В молодости, еще до театрального института, я подцепил серьезное венерическое заболевание. Меня уверяли, что никаких последствий быть не должно. Если бы я знал, что может случиться такое… разве разрешил бы Шурочке рожать…
Мне захотелось тут же все ему рассказать, но я решила выслушать его версию до конца, чтобы иметь полное представление обо всех обстоятельствах дела. Тем более что, как я уже догадывалась, на этой его уверенности в собственной вине ловко сыграли брат с сестрой.
Вениамин прикурил очередную сигарету и продолжил:
— Шурочку словно подменили. Она совершенно не могла спать, даже пыталась употреблять наркотики… Вы представляете?
Он говорил об этом с трогательной улыбкой на лице, словно о ребенке, который по глупости назвал родителей нецензурным словом, понятия не имея о его значении.
— Я совершенно случайно наткнулся на них. Чтобы не расстраивать меня, она прятала их под подушкой… Это Шурочка-то, спортсменка…
«Значит, не наркотики стали причиной ее смерти, — сообразила я. — В этом случае наверняка бы открылось, что его „бедная Шурочка“ — наркоманка со стажем».
— Я сам предложил ей отдать ребенка в приют. Это было невыносимо. Тем более что врачи не оставили нам никакой надежды… Вы совсем не пьете.
В ответ на его замечание я взяла свою рюмку и сделала небольшой глоток. Зеленин выпил со мной за компанию и неожиданно опьянел. Он говорил об этой женщине с таким умилением… Я даже пожалела, что не прихватила парочку фотографий из «семейного альбома» Александры и Александра. Думаю, это моментально отрезвило бы его. В прямом и переносном смысле. По всей видимости, рассказывать о своей чудо-гимнастке он мог часами, но мне нужна была конкретная информация.
— Как она погибла? — спросила я, дождавшись небольшой паузы в его повествовании.
— Несчастный случай. Автомобильная катастрофа. Она возвращалась от брата и поймала машину. Водитель не справился с управлением, и… Кажется, он был нетрезв…
Вениамин сидел со слезами на глазах и, казалось, забыл, что его теперешняя жена лежит в больнице и он до сих пор не знает, с каким диагнозом. Мысленно вернувшись на семь лет назад, он полностью погрузился в события того времени.
— Так за что же все-таки вы платите ее брату? — напомнила я, поскольку до этой темы он до сих пор не добрался.
— Да-да, — он попытался собраться с мыслями, хотя в результате приема дозы алкоголя, очевидно, непривычно большой для него, это далось ему не без труда. — Я же просил останавливать меня… Но вы должны понять…
— Я понимаю. Мне кажется, вам лучше выпить крепкого кофе, — предложила я, увидев, что Зеленин снова потянулся за коньяком.
— Да-да, разумеется, сейчас я закажу…
— Не стоит. Поедем ко мне.
Я вышла из-за стола и направилась к двери. Он послушно последовал за мной.
Назад: Глава 8
Дальше: Глава 10