Глава 9
Закон подлости сработал и на сей раз: двенадцатое октября выдалось на редкость мерзким. Шел дождь, холодный порывистый ветер забирался под одежду и пробирал до костей. Я не сомневалась, что завтра теплое бабье лето благополучно продолжится, а сегодня погода решила показать свой капризный нрав исключительно потому, что я вынуждена весь день торчать на привокзальной площади, пристально следя за происходящим и практически не покидая своего наблюдательного пункта.
Но, к счастью, к предстоящей операции я подготовилась основательно. Одевшись по-дорожному, я прихватила с собой «на смену» пару вариантов облачения, дабы не привлекать к себе внимания. Это на тот случай, если придется тусоваться на автовокзале длительное время. Помимо спортивного костюма и длинного кожаного плаща, в моей объемной сумке лежала мини-видеокамера с эффектом мощного увеличения, благодаря чему я могла снимать издали, не обнаруживая себя.
Правда, я уже начала сомневаться, предоставится ли мне возможность пустить ее в ход. Вот уже четыре часа, как я мерзну и мокну на пронизывающем ветру, но на вокзальной площади ничего интересного не произошло, никакого намека на азартные игры.
В качестве наблюдательного пункта я выбрала боковую сторону контрольно-пропускной будки, в которой отмечалось время прибытия рейсовых автобусов. Поскольку будка была угловой, достойно завершавшей собой ряд ларьков, то отсюда открывался прекрасный обзор территории привокзальной площади. За исключением, пожалуй, небольшого участка за зданием вокзала, где располагались туалеты. Небольшой выступающий навес служил мне дополнительным прикрытием от дождя, хотя я и не думала закрывать зонт — косые нити дождя с порывами ветра и так то и дело забирались на относительно сухое пространство под навесом. К тому же под зонтом было очень удобно прятаться — выходит, какие-то плюсы у такой собачьей погодки тоже бывают.
Время от времени я покидала свой пост и прохаживалась по площади, заглядывала в здание автовокзала — вдруг Лукьянов или его помощники решат в такую непогодь работать под крышей. Но внутри здания продавались только газеты, книги, предметы первой необходимости, которые чаще всего берут с собой в дорогу путешественники, да возле входа сидела бабуля с огромной кастрюлей, наполненной доверху еще горячими пирожками. Эти торговые точки, и в особенности бабуля с пирожками, подозрительными мне не показались.
Упустить жуликов я не могла, так как прибыла на безлюдный вокзал в несусветную рань — в семь утра, резонно рассудив: мало ли что придет в голову жуликам? Может, они решат провернуть свои делишки пораньше и смыться подобру-поздорову. Я ведь не знала, что у них задумано на сей раз. Они ведь вполне могли заменить азартные игры какой-нибудь другой пакостью, вымогающей деньги. Свою «девятку» я предусмотрительно оставила неподалеку от автовокзала: вполне возможно, что мне сегодня помощь моей старушки понадобится.
Часам к восьми народу стало побольше, а к девяти желающих воспользоваться услугами отечественного автотранспорта прибавилось настолько, что я совершенно затерялась в разношерстной толпе, что было мне только на руку.
В полдесятого дождь наконец прекратился, и через несколько минут пустующую территорию привокзальной площади начали заполнять уличные торговцы со своими тележками и лотками. Чего только не продают теперь на таких лотках! Можно купить все, что понадобится и без чего с равным успехом можно обойтись в пути — начиная от соков и фруктов и заканчивая будильниками, электронными играми, картами, бумажниками и прочей ерундой.
— Девушка, а вы какой рейс ждете? Я вижу, давно стоите…
Я вздрогнула от неожиданности, услышав за спиной мужской голос, и обернулась. Передо мной стоял не старый еще мужчина и доброжелательно улыбался.
— Из Пензы, — уверенно ответила я.
Предварительное изучение расписания автобусных рейсов пошло на пользу: я моментально вспомнила, какой из них ближайший.
— Правда?! — обрадовался мужчина. — Какое совпадение — я тоже ожидаю пензенский автобус! Внучку встречаю — она ко мне погостить едет. Молоденькая, как вы. Давайте ждать вместе? Не так скучно будет…
Я тактично, но решительно отвергла его предложение: дедуля хоть и не представлял для меня никакой опасности, но своей болтовней отвлекал от наблюдений.
Дождавшись автобуса из Пензы, который, на мое счастье, подошел через несколько минут, я исчезла в дамской уборной и быстро переоделась — если посторонний мужчина, ожидающий автобуса, подметил, что я слишком долго здесь нахожусь, то уж жулики и подавно! Они наверняка проверяют обстановку перед тем, как начать свое дело.
Я сняла куртку и облачилась в черный кожаный плащ, скрывающий джинсы и свитер. Вместо кроссовок обулась в высокие осенние сапоги на каблуках, волосы скрутила в пучок и прикрыла их маленькой шляпкой. Темные очки окончательно изменили мою внешность, правда, смотрелись они несколько нелепо в столь хмурую погоду. Но это обстоятельство меня не смущало — на автовокзале и не такие странности можно увидеть. Пусть все думают, что я прикрываю синяк под глазом.
Кассирша, сидевшая возле выхода, бросила на меня удивленный взгляд. Уборной пользовались нечасто, поэтому запомнить вошедшую десять минут назад молоденькую девчонку с длинными светлыми косами было несложно. Но она куда-то запропастилась, а вместо нее вышла высокая солидная женщина, чьи движения были неспешны и полны достоинства. Кассирша равнодушно пожала плечом — не все ли ей равно, кто входит и выходит? Главное, чтобы деньги платили.
Я была уверена, что в таком облике меня никто не узнает. Но уже через несколько минут поняла, что слишком выделяюсь из толпы. Первым, кто принял меня за девицу легкого поведения, был низкорослый грузин с бугристым носом. Он несколько раз прошел мимо меня, присматриваясь, после чего приблизился и негромко спросил:
— Почем будешь, красивая?
Я презрительно смерила его взглядом с высоты своего роста в сочетании с десятью сантиметрами каблуков и, не удостоив ответом, величественно отошла в сторону. Коротышка-грузин выждал какое-то время и предпринял еще одну попытку:
— Цену себе набиваешь? Так не волнуйся, дарагая, я плачу щедро…
Мне пришлось покинуть свой наблюдательный пункт. Но после того, как с подобным предложением ко мне, смущаясь, обратился лысый толстяк с лоснящейся мордой, я сдала свои позиции и снова скрылась в уборной. Хорошо, что я позаботилась и о третьем варианте! Кассирша на сей раз недоуменно фыркнула, когда мимо нее вместо роковой женщины пробежала полноватая девица в темно-синем спортивном костюме и бейсболке. Необходимую полноту я «нарастила», обмотав вокруг туловища несколько слоев ткани.
В таком малопривлекательном облике никакие домогательства мне не грозили. Я вернулась на пост и, к своему ужасу, обнаружила, что неподалеку от входа в здание вокзала за считанные минуты моего отсутствия успели поставить новую палатку, отличающуюся от остальных, торговых, ядовитой расцветкой. Я деловито перекинула дорожную сумку через плечо и прогулочным шагом направилась к неопознанному объекту.
Возле палатки уже собралось несколько любопытных, и я присоединилась к их числу, пытаясь рассмотреть, что творится внутри. Наконец мне удалось протиснуться между сомкнутыми плечами, и я увидела небольшой стол с рулеткой, за которым стояла маленькая сухощавая женщина типичной славянской внешности.
Женщина созывала народ и предлагала желающим сыграть в интересную игру — рулетку. «Вы ничем не рискуете! — уверяла она людей, переводящих взгляд с нее на рулетку. — Наша фирма гарантирует выплату вашего выигрыша наличными в течение суток».
Среди путешественников часто встречаются азартные люди, поэтому настойчивость женщины была небезосновательной. Поначалу никто не решался сыграть, но затем сквозь ряды протиснулась полная, крупная женщина в темном плаще. Выслушав правила первого этапа игры, она согласилась. Риска фактически не было — карточки, которые предлагала «крупье», стоили всего-навсего десять рублей. В наше время это разве деньги? Для женщины в темном плаще такая незначительная сумма тоже деньгами не являлась, и она с легкостью заплатила за две картонные карточки.
Но для игры требовался еще один участник. Составить женщине в плаще компанию вызвался мужчина простецкого вида средних лет в потрепанной джинсовке. После того как он купил две оставшиеся карточки, «крупье» попросила постороннего человека кинуть шарик на поле крутящейся рулетки. Шарик выпал на число «восемь», мужчина в джинсовке, всмотревшись в свои карточки, радостно продемонстрировал их «крупье». Она объявила выигрыш в его пользу: пятьдесят рублей. Эта сумма складывалась из денег участников — по десять рублей за четыре карточки, участвующие в розыгрыше плюс десять, которую ставила на кон фирма в соответствии с объявленными правилами.
Мужчина получил свой полтинник и с ликующим видом удалился в направлении ближайшего бара, решительно отвергая предложение продолжить игру. Он определенно знал, куда потратит заработанные честной халявой деньги: полтинника этому счастливому человеку вполне хватало, чтобы устроить «праздник жизни», воплощающийся преимущественно в образ водочной бутылки. Из плотного полукольца, окружившего полосатую палатку, немедленно отделились еще два мужика замызганного вида и последовали за выигравшим — компания на «празднике жизни» тому была обеспечена.
Я поймала себя на том, что немного отвлеклась от рулетки, наблюдая за выигравшим мужчиной. Но, обратив свой взор назад к игровому столу, увидела, что ситуация за истекшую минуту не изменилась. К моему удивлению, проигравшая толстушка в темном плаще и не думала покидать свое место игрока! Видно, азарт (или скупердяйство) не позволял ей просто так оставить здесь кровные двадцать рублей — толстушка намеревалась отыграться.
Деньги, заработанные предыдущим участником с необычайной легкостью, представляли собой неимоверное искушение для наблюдающих — всем очень хотелось вот так, одним махом, пополнить свой капитал. Но разум и житейский опыт в один голос твердили им, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Раз на раз не приходится — мужчина в джинсовке, по-видимому, просто везунчик…
Дабы не поддаться нарастающему соблазну, большинство любопытных начало постепенно отходить от палатки, ряды зевак (то есть потенциальных игроков) с каждой минутой редели. Но настырная женщина в темном плаще все еще не покидала своего места, ожидая нового партнера по игре. Я с интересом наблюдала за развивающимися событиями, которые приняли неожиданный поворот.
Женщина — «крупье», осознав, что сегодняшнему предприятию грозит провал, решила действовать несколько иначе. Она присмотрелась к людям, которые находились поблизости от палатки, выбрала подходящую «жертву» — молоденькую, неплохо одетую девушку-студентку с наивным открытым взглядом, и обратилась к ней:
— Девушка, помогите игроку! Бросьте шарик на ру — летку!
Девушка настороженно обернулась и нерешительно подошла к игровому столу. «Крупье» приветственно закивала ей головой:
— Идите сюда! Вот — возьмите шарик и киньте его на поле. Больше от вас ничего не потребуется. Одну из этих карточек фирма предлагает вам совершенно бесплатно, она становится вашей автоматически.
Девушка, не увидев в предложении женщины никакого подвоха, проделала то, о чем ее просили. Истина о бесплатном сыре и мышеловке была ей незнакома. Пока. Я же, предполагая, чем все дело закончится, решила все же не вмешиваться в процесс «игры». Мне необходимо было проследить действия жуликов до благополучного конца, чтобы выйти на Лукьянова — до сих пор его высокий силуэт ни разу не мелькнул в окрестностях автовокзала. А это означало одно из двух: либо люди в палатке работают на него, то есть стоят на более низком уровне подчиненных в системе, либо он вообще не причастен к этой афере.
Рулетка остановилась: выпало число «шестнадцать». «Крупье» радостно объявила, что девушке невероятно повезло — в одной из ее карточек есть это число. Но для того чтобы получить свой законный выигрыш, она должна купить еще одну карточку, чтобы у игроков были одинаковые шансы на успех, а фирма со своей стороны вносит дополнительную сумму — двадцать рублей.
Глаза девушки загорелись — ей стало очень интересно, ведь, по словам «крупье», она оказалась в одном шаге от выигрыша. Так почему бы не попытать счастья. А вдруг повезет? Деньги, как известно, лишними не бывают. Из вновь собравшейся толпы зевак слышались ободрительные возгласы. «Крупье» еще раз заверила девушку, что она ничем не рискует. Лапши, которую женщина щедра навесила на уши наивной девчонке, было более чем достаточно: та, похлопав ресницами, вытащила маленький кошелечек и доплатила необходимую сумму.
Дальше — больше. Пользуясь тем, что рядом с «жертвой» не было никого, кто попытался бы ее остановить, кто взял бы ее за руку и увел подальше от этого гиблого места, «крупье» с каждым разом предлагала все новые и новые варианты розыгрышей, требующие соответственно все больших денежных вкладов. Фирма тоже не отставала, подкладывая на кон наличные. Девушка неслась по наклонной со стремительной скоростью. Ее партнерша — тетка в плаще, на удивление публики, доставала немалые деньги из разных мест своей сумки, подогревая азарт игры.
Но вот настал момент, когда перед девушкой возникла дилемма: оставить на кону все свои деньги в размере 350 рублей или добавить еще 1000 рублей и забрать весь выигрыш. Разум давно молчал, тормоза отказывали, взор застилала туманная пелена… Она понимала: сейчас решится — либо все, либо ничего. И явно предпочитала первое. Море ей было уже по колено, девочка явно не понимала, что все происходит не во сне, а в действительности, и потому «неслась» на бешеной скорости, не разбирая дороги. Но денег у нее больше не было.
Толстая тетка в плаще в волнении переминалась с ноги на ногу, всем видом показывая, что тоже выложила минуту назад свои последние сбережения, и если девушка сейчас поставит тысячу, то плакали ее денежки. Бросив мимолетный взгляд на левую руку девушки, «крупье» предложила ей выход — заложить любую драгоценность кому-нибудь из присутствующих за нужную сумму, а после получения выигрыша сразу отдать долг и вернуть украшение обратно.
Девушка сняла с безымянного пальца левой руки оригинальное кольцо из золота высокой пробы и беспомощно обернулась в поисках того, кто мог бы поспособствовать ей в этом деле. Налегающая до сего момента толпа расступилась, словно она не взглядом их окинула, а окатила ледяной водой. Многие тут же вспомнили о своих делах, о том, что вот-вот объявят посадку на их рейс. Девушка стояла, чуть не плача, — никто не решался ей помочь.
Вдруг, откуда ни возьмись, из-за угла палатки вынырнул коренастый прыщавый паренек лет двадцати пяти в старой дерматиновой куртке. Я насторожилась: у пареньков подобного неряшливого вида крупные суммы денег обычно не водятся, а уж если каким-то чудом и залетят в их грязный карман, то эти пареньки не рискуют деньгами понапрасну.
Тем не менее паренек предложил отчаявшейся девушке необходимую сумму, но взамен потребовал драгоценность.
— А вдруг вы проиграете? — резонно заметил он. — Я ж не могу рисковать такими деньгами! Это вообще не мои — мне на лекарства дали. Так что вы, девушка, отдавайте мне кольцо, а я потом вам его верну, в обмен на деньги.
Девушка сняла кольцо и, закрыв глаза, протянула ему. Украшение, чья реальная стоимость была намного выше тысячи рублей, блеснув, исчезло в кармане куртки прыщавого паренька. Толпа с замиранием сердца следила за ним — а вдруг сейчас сбежит? Его внешний вид ни у кого не вызывал доверия, такие мутные личности на всякое способны! Но паренек вытащил из другого — внутреннего — кармана толстую пачку сотенных купюр и деловито отсчитал десять бумажек.
— Принято! — торжественно объявила «крупье» и обратилась к толстой женщине в темном плаще: — Ваше слово? Девушка выиграла, но вы можете поставить еще полторы тысячи рублей, тогда ваша ставка будет выше, и вы сможете забрать весь выигрыш. Решайтесь! Фирма вносит в общую сумму еще пятьсот рублей, — и она положила новенькую бумажку поверх кучи денег.
Рулетка давно уже не крутилась — о ней как-то все забыли. «Игра» прекрасно разворачивалась и без нее, и по ее правилам выигрывал тот, у кого при себе было больше денег. Женщина сопела и переминалась несколько секунд с ноги на ногу. Окружившие палатку люди затаили дыхание от волнения.
— Ну что ж, — вздохнула она. — Раз у девушки точно больше ничего нет, то я ставлю полторы тысячи.
С этими словами она достала из своей бездонной сумки деньги и положила их на игровой стол. Толпа ахнула: минуту назад женщина уверяла всех в том, что у нее больше нет ни копейки, а теперь запросто выкладывает такие деньги!
— Принято! — объявила «крупье». — Девушка, теперь, чтобы вы смогли забрать выигрыш, вам нужно поставить две тысячи рублей. Если вы ставите, то фирма добавляет еще тысячу.
Все выжидающе посмотрели на девушку. На той лица не было, она была бледнее смерти. Похоже, до несчастной стало доходить, что происходит.
— Но у меня нет таких денег, — беззвучно пролепетала она и обернулась, ища взглядом прыщавого парня с ее кольцом. Но того и след простыл.
— В таком случае, женщина выигрывает! — провозгласила «крупье». — Забирайте ваши деньги.
Толстуха сгребла всю кучу купюр в сумку, подхватила ее под мышку и уверенно зашагала прочь.
— Постойте, а как же мое кольцо? — умоляюще воскликнула девушка. — Это же мамин подарок на мое совершеннолетие! Верните хотя бы кольцо!
Толпа поддержала девушку, но требовать кольцо было не у кого — ни прыщавого парня, ни толстой женщины с выигрышем поблизости уже не было. Да и прав у проигравшей на драгоценность теперь никаких не было — при многочисленных свидетелях она отдала его добровольно, никто ее не принуждал. Внешне все выглядело пристойно, но внимательному наблюдателю несложно было раскусить эту авантюру.
Я, искренне сочувствуя девушке, лишившейся за несколько минут всех денег и дорогого сердцу подарка, и досадуя на собственную беспомощность в такой ситуации, оставила палатку и последовала за толстухой, стараясь не привлекать к себе внимания. Как я и предполагала, массивная женщина в темном плаще скрылась в дамской уборной — наверняка с той же целью, что и я полчаса назад!
Я прошла следом. Женщина, не заметив меня, заперлась в одной из свободных кабинок и вышла оттуда спустя пять минут, преображенная до неузнаваемости: ее массивность исчезла, плащ на ней был уже не темный, а блестящего стального цвета, а голову украшал светлый парик. Мои предположения подтвердились: она была не случайным игроком, а так называемой подсадной уткой. Жен — щина работала на фирму и делала свое дело прекрасно. Надо же — так великолепно сыграть, чтобы обвести вокруг пальца не только жертву, но и достопочтенную публику! Никто и не заподозрил, что женщина имеет к фирме какое-то отношение.
Стройная, эффектная блондинка прошла мимо кассирши, которая могла поклясться, что эта женщина ей денег не платила. Она презрительно посмотрела блондинке вслед, пробормотала: «Вот повадились сегодня! Жулье!» и вновь уткнулась в газету со сканвордом.
Выждав несколько секунд, я продолжила слежку. Я была рада, что домогательства грузина и лысого толстяка вынудили меня облачиться в третий вариант раньше времени. Кожаный плащ и высокие каблуки стесняли бы меня сейчас. В спортивном же костюме ходить и даже делать короткие перебежки было удобно, мешали только немного несколько слоев ткани, обмотанной вокруг талии. Зато упругая подошва кроссовок позволяла передвигаться бесшумно, что делало возможным максимальное приближение к злоумышленникам для наиболее качественной съемки. Камера у меня была наготове, я чувствовала приближение решающего момента, упустить который было бы верхом легкомыслия, недопустимого при моей работе.
Я вспомнила предсказание магических «косточек», выпавшее сегодня утром, когда перед выходом из дома я испросила у них совета и напутствия. Выпавшее сочетание 24+33+9 означало следующее: «Вы сможете поправить свое положение лишь двумя способами: с помощью собственной ловкости или благодаря чужой глупости».
Напутствие звучало как-то туманно и не совсем определенно, но я не сомневалась, что со временем узнаю, что имели в виду мои двенадцатиграннички. Максимально сконцентрировавшись, я следила за псевдоблондинкой в стальном плаще, которая удалялась в противоположную от автовокзала сторону. Выйдя за пределы привокзальной площади, она свернула в боковой проулок и подошла к такси, из которого выскочил высокий мужчина в темных очках и черном осеннем пальто. Я притаилась за углом ближайшего дома и вытащила из дорожной сумки видеокамеру. Лукьянов — а это был именно он! — внимательно посмотрел по сторонам, после чего принял из рук женщины сумку с деньгами. Перебросившись с ней несколькими короткими фразами, в которых речь шла о сумме сегодняшнего «заработка», он сел в машину и занялся пересчетом денег. Дверца машины была приоткрыта, и благодаря моей супервидеокамере с мощным увеличивающим эффектом я смогла наблюдать за процессом расплаты.
Несколько купюр он протянул женщине. Видимо, это был причитающийся ей процент от выручки, после чего она удалилась. Лукьянов кивнул водителю такси, тот завел мотор и медленно стал разворачиваться в узком проулке, заполненном машинами.
Отсняв все это в довольно удачном ракурсе, я запомнила номер такси на случай, если потеряю его из вида, и бросилась со всех ног к своей «девятке», которую, на свое счастье, оставила утром буквально в двух-трех десятках метров от этого проулка. Такси Лукьянова выехало на основную трассу в тот момент, когда я уже заводила мотор. Успела! Теперь они от меня никуда не денутся!
Выжимая сцепление, я бросила взгляд в зеркальце заднего вида, которое отражало часть привокзальной площади. Так и есть! «Работа» на сегодня была закончена — полосатую палатку уже убрали, чтобы она не попала в поле внимания служителей порядка, которые могли и документы у «крупье» потребовать. Хотя, наверное, липовые лицензии у жуликов имелись, но вдруг бы попал дотошный мент… От него просто так не отвяжешься, а давать на лапу накладно, в их деле каждая копейка дорога.
Жаль, что я не могу разделиться надвое или натрое. Одна бы осталась следить за палаткой и женщиной — «крупье», вторая бы выяснила личность «подсадной утки», перевоплотившейся в стройную блондинку, а третья, так уж и быть, поехала бы за Лукьяновым. Но… Пришлось выбирать из трех пунктов один, наиболее важный.
* * *
Лукьяновское такси двигалось на умеренной скорости вниз по улице Московской. Мне было легко следить за светлой машиной, выделяющейся на мрачно-сером фоне осеннего города. Жулик-новичок не удосужился даже проверить, нет ли за ним слежки. Спустившись к Музейной площади, такси притормозило. Лукьянов расплатился и вышел из машины с сумкой. Я припарковалась в десяти метрах и приготовила камеру к очередной съемке. Материал тут же представился.
Лукьянов направился к неприметной двери, над которой висела выгоревшая на летнем солнце вывеска «Пункт проката». Я последовала за ним, оставив дверцу «девятки» приоткрытой на случай стремительного бегства. Неслышно проникнув внутрь помещения, я притаилась за большим холодильником, который предназначался для проката, и из этого закутка мне удалось записать на пленку важнейшее доказательство того, что многоступенчатая система жуликов действительно имеет место. В глубине комнаты Лукьянов передавал сумку плюгавому лысеющему заведующему прокатным пунктом, который расплатился с актером.
Тут бы мне развернуться и тихонечко уйти, но мой каверзно-язвительный характер не позволил этого сделать. Мне жутко захотелось нарочно выдать себя и тем самым спровоцировать неумеху-злоумышленника на защитные действия. Ну-ка, посмотрим, голубчик, как ты себя поведешь в экстренной ситуации…
Если Лукьянов имеет отношение к убийству бывшей любовницы, то факт обнаружения слежки заставит его переполошиться и разволноваться не на шутку: по сравнению с убийством жульничество — невинная детская шалость. В таких ситуациях преступники и допускают ту самую оплошность, которая разоблачает их окончательно. В этом я неоднократно убеждалась на собственной прак — тике.
Плюгавый заведующий, не догадываясь о моем присутствии, скрылся за занавеской в соседней комнате, а Лукьянов повернулся и остолбенел: прямо на него смотрел объектив видеокамеры. Запись, кстати, вышла чудесная — мой красавец-подозреваемый крупным планом смотрелся превосходно! На мгновение он опешил, а я, не теряя драгоценных секунд, выбежала на улицу к родной «девятке». Когда актер появился в дверном проеме, я уже взяла с места, с каждым мгновением набирая скорость. Он понял, что гнаться за мной — дело бессмысленное, тем более что такси он отпустил.
Откуда взялась эта баба с камерой? И на кого эта баба работает? Наверняка именно такие вопросы закрутились в его голове.
Оставив начинающего афериста наедине с подобными размышлениями, я скрылась из виду, поднимая пыль и отчаянно свистя шинами. Пусть думает, что я на всех парах помчалась сдавать добытые улики его незаконной деятельности. На самом же деле для меня гораздо важнее было проследить, что он предпримет в первую очередь ради спасения собственной шкуры. Ясное дело, заведующему прокатом он о бабе с камерой ни слова не скажет. Погибать от руки разъяренного работодателя прямо сейчас ему не захочется, подумает — а вдруг все еще и обойдется.
Поскольку Лукьянов видел мою бежевую «девятку», в дальнейшей работе по делу Зориной ее «участие» исключалось. Сейчас мне нельзя было медлить, поэтому пришлось временно бросить верную «ласточку» на произвол судьбы в ближайшем закутке и, прихватив сумку с документами и деньгами, а также драгоценную камеру, срочно ловить такси. Район набережной — место довольно людное, поэтому и такси здесь проезжали частенько. В одну из свободных машин я вскочила буквально на ходу и, сунув водителю под нос лицензию, бросила:
— Быстро на Музейную и следуйте моим указаниям. Плачу по двойной цене!
Таксист покорно согласился, подавленный бумажкой с печатями и моим непреклонным тоном. Но я-то не сомневалась, что последний довод сработал лучше всяких документов и требований.
Возле углового дома, прилегающего к Музейке, я велела водителю притормозить и, пригнувшись на заднем сиденье, наблюдала, как Лукьянов пытается поймать машину. Но немногочисленные легковушки проезжали мимо, оставаясь равнодушными к поднятой руке взбудораженного мужчины. Валентин явно нервничал. Вот он, взглянув на часы, оглянулся, нет ли в дверях проката плюгавого заведующего, и побежал вверх по Московской. Там ему повезло больше — водитель допотопного «Москвича» согласился его подвезти.
— Следуйте за этим красным «Москвичом», — сказала я «своему» водителю, распрямляя затекшую от согбенного положения спину. — Но постарайтесь ехать так, чтобы пассажир не заподозрил слежки.
— Понял, — кивнул таксист, краем глаза заметив две сотенные купюры, которые я положила на переднее си — денье.
Смышленый мне попался водитель — за весь путь ничем себя не выдал, держался на приличном расстоянии от преследуемого объекта, но и не упускал его из виду, а в довершение ко всему умудрялся в точности соблюдать правила дорожного движения. И это при том, что путь нам пришлось проделать немалый — в один из самых отдаленных районов города. Интересно, куда это направился мой подозреваемый?
Красный «Москвич» постепенно начал замедлять ход и через несколько метров притормозил у обочины. Лукьянов выскочил и бодрым шагом направился в сторону кирпичных многоэтажек. «Мой» таксист высадил меня на троллейбусной остановке, и я осторожно пошла за актером, строго выдерживая расстояние между нами. Но эта мера предосторожности была излишней — напуганный жулик и не думал оборачиваться, будучи уверен в том, что баба с камерой подалась в ментовку. А сейчас он спешил замести следы и явно рассчитывал на чью-то помощь.
Высокий силуэт Лукьянова скрылся в крайнем подъезде одного из домов, я неслышно нырнула следом. Судя по звуку шагов, он поднялся по лестнице на третий этаж и остановился у двери одной из четырех квартир. Снизу я услышала, как дверь почти сразу открылась — кто-то впустил актера в квартиру и тут же заперся на замок. Кто бы это мог быть? Адрес был мне незнаком, поэтому я намеревалась тотчас же установить личность неизвестного.
Я тихонько поднялась на третий этаж. Интересно, в какую из квартир вошел Лукьянов? Две двери исключались — они были тяжелыми, железными, и звук захлопывающихся таких дверей резко отличается от того, который я слышала снизу. Следовательно, Лукьянов скрылся за одной из двух других, обыкновенных.
Я взглянула на резиновый коврик, лежащий у порога одной двери — он был сухим, а вот на аккуратно постеленной тряпочке возле девятой квартиры виднелись свежие следы грязи. А сейчас на улице после прошедшего утреннего дождя была слякоть. Так что теперь я точно знала, что Лукьянов вошел именно в эту квартиру. Оставалось лишь дождаться, когда он из нее выйдет.
Я поднялась этажом выше и, взглянув на часы, присела на ступеньки, морально приготовившись к длительному и изнуряющему ожиданию. Но ждать, к счастью, пришлось недолго. Буквально через семь минут дверь квартиры распахнулась, кто-то начал быстро спускаться по лестнице. Дверь за выбежавшим захлопнулась по инерции. Я подскочила к окну подъезда и сквозь толстый слой пыли и грязи попыталась рассмотреть того, кто так поспешно покинул квартиру. Это был Лукьянов, и шел он через двор очень быстро, не разбирая дороги, словно за ним кто-то гнался.
Но из квартиры никто не вышел и тем более не выбежал, не погнался за гостем. Тогда я решила исправить это упущение. Слетев, прыгая через ступеньку, по лестнице вниз, я выбежала из подъезда и помчалась в ту сторону, где мелькнула фигура Лукьянова. Подозреваемый как раз подошел к трамвайной остановке и, смешавшись с толпой, поднялся в салон прибывшего трамвая. Дальнейшее преследование я посчитала бессмысленным. Зато решила, что следует выяснить, к кому актер наведывался, у кого искал спасения.
Я неспешно направилась от остановки назад, во двор многоэтажек, обдумывая на ходу, представиться ли мне хозяину квартиры частным детективом или лучше прибегнуть к пресловутому способу «извините, ошиблась адресом»? Первый вариант был рисковым — человек может испугаться, и тогда из него слова не вытащишь. Второй же исключал возможность расспросов, предполагая лишь беглый взгляд в лицо открывшему. Пожалуй, лучше всего выбрать золотую середину, например — выдать себя за агента статистики, провести соцопрос на какую-нибудь актуальную тему, заодно и попросить документ, удостоверяющий личность опрашиваемого.
Остановившись на последнем варианте, я вошла в подъезд. Пока я гонялась за Лукьяновым, погода изменилась и на улице заметно потеплело: плотная завеса облаков рассеялась благодаря усилиям ветра, выглянуло солнце. Только сейчас я почувствовала, до чего же мне жарко в многослойном маскировочном «скафандре». За время сумасшедшей слежки у меня не было ни минуты, чтобы освободиться от ткани, с помощью которой я на автовокзале наращивала необходимую для изменения облика «полноту». Я прислушалась: наверху никто не хлопал дверьми — в подъезде царила тишина послеобеденного «мертвого часа». Решив, что за пять минут хозяин квартиры, к которому заходил Лукьянов, от меня никуда не денется, я нырнула под лестницу, сняла куртку спортивного костюма и принялась разматывать многочисленные слои. Прямо как бабочка, вылезающая из кокона куколки!
Размотавшись окончательно, я ощутила огромное облегчение, тело вновь стало гибким, легким и послушным. Этот опыт еще раз убедил меня в том, что стоит следить за своей фигурой и не наращивать лишние килограммы, чтобы потом не мучиться от тяжкого груза, который просто так с себя не снимешь.
Оставив старые тряпки под лестницей — пусть достаются местным бомжам этаким даром небесным, я перекинула сумку через плечо и с легкостью поднялась на третий этаж. Но на мой звонок никто не ответил — в квартире стояла полнейшая тишина. Странно. Тогда я настойчиво постучала, но дверь явно никто не собирался открывать.
Это встревожило меня: неужели я упустила хозяина, пока следила за Лукьяновым? Вот обидно! Досада на себя за допущенную оплошность явилась стимулом к дальнейшим действиям. Такой уж нелегкий у меня характерец, не позволяет он мне смиренно сложить руки ни в какой ситуации.
«Что ж, — решила я, — если дверь никто не отпирает изнутри, значит, я открою ее сама снаружи».
Что-что, а связка ключей и разнокалиберных отмычек всегда была неотъемлемым компонентом содержимого моей сумочки, оттягивавшей сейчас плечо, ведь там была еще и видеокамера, не говоря о прочих нужных детективу мелочах.
Повозившись с замком минут пять, я все же открыла дверь, причем умудрившись не привлечь внимания любопытных соседей. Я осторожно вошла в квартиру — быть может, хозяин все-таки никуда не ушел, а принимает ванну и за шумом воды не слышал моего звонка и стука? Со мной не раз бывало такое.
Но нет — судя по оглушающей тишине, в которой слышалось лишь мерное тиканье больших часов, украшавших стену прихожей, здесь не было ни единой живой души. На полу стояли две пары разношенных женских туфель, в дальнем углу валялась связка ключей.
Я прошла в большую комнату и осмотрелась: обстановка довольно простенькая — лишь предметы первой необходимости, никаких сервизов в серванте, минимум деталей, говорящих об индивидуальности хозяина. Такие безличные квартиры обычно сдаются в аренду. Пара полок, заставленных книгами, и цветочный горшок на подоконнике, махровый халат, небрежно брошенный на спинку стула… Очевидно, здесь живет женщина. Ничего более определенного и конкретного я пока сказать не могла.
Открыв дверь, ведущую во вторую комнату, которая обычно является спальней в квартирах подобной планировки, я остолбенела: спальня была не пуста! На кровати у левой стены лежала худенькая молодая девушка с густыми каштановыми волосами. Затаив дыхание, я на цыпочках подкралась поближе и всмотрелась в ее смертельно-бледное лицо с тонкими выразительными чертами. Где-то я его уже видела! Эта девушка казалась мне знакомой, но что-то мешало вспомнить ее имя.
Перед моим внутренним взором промелькнул ряд ассоциаций. Сначала проплыло бледное пятно, в котором прорисовывался облик этой девушки — почему-то память вытащила из своих глубин фрагмент сна, который я видела в одну из последних ночей… Затем на фоне этого бледного лица возник темный коридор в служебной части драмтеатра. Наконец передо мной предстала более живописная картина — две похожие девушки с одинаковыми каштановыми волосами удаляются по аллее, усыпанной золотыми листьями осени…
Ну конечно! Как же это я сразу не признала в спящей девушке Карину, младшую сестру Катерины Маркич! Но, взглянув на нее еще раз, я поняла, что именно помешало моей памяти сработать молниеносно: большие карие глаза девушки были закрыты, а без них ее облик утрачивал всю глубину и обаяние. Поистине, глаза — зеркало души. И теперь меня охватил ужас: больше всего на свете мне захотелось, чтобы эти глаза открылись.
Девушка лежала очень удобно, положив руку под голову, словно прилегла отдохнуть. Но меня пугала ее необычайная бледность: казалось, в ней нет ни кровинки. Я наклонилась над Кариной, но не почувствовала дыхания. Я схватила ее ледяное запястье — мне показалось, что я ощутила едва уловимые признаки слабой пульсации. Жива! Я попыталась привести девушку в чувство, но безрезультатно. Может, подействует холодная вода? И я помчалась на кухню.
Схватив первую попавшуюся кружку, я открыла кран с холодной водой. И тут взгляд упал на мусорное ведро, стоящее на полу возле раковины. Поверх скомканных бумаг лежал использованный шприц и несколько пустых ампул. Я наклонилась и прочла надпись на смятой упаковке: аминазин. Одной водичкой тут не обойдешься… Срочно «Скорую»! Бросив кружку, я кинулась в прихожую к телефону…
