Глава 10

Только теперь, после того как я объяснила врачу «Скорой» ситуацию и указала приблизительный адрес — я ведь знала лишь улицу, а на номер дома посмотреть не удосужилась! — я начала приходить в себя и вновь обрела способность к логическому мышлению.

Конечно, за годы практики мне приходилось сталкиваться с ужасами, леденящими кровь, — созерцать расчлененный труп, к примеру, или находиться чуть ли не в эпицентре взрыва. Казалось бы, после таких кошмаров уже ничто не может вызвать содрогания или повергнуть в состояние шока. И тем не менее случай с Кариной меня потряс. Так иногда гораздо трагичнее и проникновеннее всех громких кульминаций звучит тихая, еле слышная, замирающая в вышине мелодия, способная проникнуть под прочный защитный панцирь.

Ожидая приезда «Скорой», я вернулась в спальню. Что произошло здесь полчаса назад между Кариной и Лукьяновым? Я знала — Зорин говорил мне, — что они были знакомы, но того, что Валентин знал адрес временного жилища девушки и наведывался к ней в гости, не подозревала. Еще одна тайная пассия? Или здесь нечто иное? Видимо, сегодня между ними состоялся неприятный разговор, который вынудил гостя так поспешно удалиться, а на хозяйку вообще подействовал настолько губительно, что после него жизнь показалась ей не мила. А что, если это не самоубийство? Может, Лукьянов был не косвенным психологическим, а непосредственным, реальным убийцей? Эта мысль возникла в моей голове, но я отвергла ее — слишком много обстоятельств противоречило ей.

Любое преступление имеет достаточно оснований. За исключением поступков маньяка, разумеется. Лукьянов, спасаясь бегством от опасной бабы с видеокамерой, вряд ли побежал бы убивать кого-либо. Ведь в таком случае вероятность быть задержанным и обвиненным в более тяжком, чем жульничество, преступлении резко возрастает. Обычно любой человек, чувствуя за спиной опасность, бежит не к врагу, а к спасителю.

Но, даже если предположить, что Карина была врагом Валентина и могла разоблачить его махинации, убийство все равно не укладывалось в моей голове. Вряд ли Лукьянов собирался сегодня на «дело», имел при себе шприц и снадобье. Значит, ему нужно было найти все это в квартире врага и каким-то непонятным образом приготовить смертельный укол на глазах у будущей жертвы. А она, что же, покорно наблюдала за его действиями и никак не препятствовала приближению собственной смерти? Следов насилия на теле девушки я не обнаружила. Да и со временем нестыковка: Лукьянов находился в квартире Карины не больше десяти минут.

К тому же из следственной практики я знала, что даже самые глупые преступники редко оставляют орудие убийства рядом с жертвой, аккуратно сложив его в мусорное ведро. Одним словом, все говорило против того, чтобы обвинять актера в случившемся.

Выходит, Карина сделала это сама, без чьей-либо помощи. Сразу после того как за Валентином захлопнулась дверь, она ввела себе в вену — вот и маленький след от укола виден — сильнодействующий транквилизатор. Судя по количеству ампул, обнаруженных мною, доза могла свалить и слона, так что результат оказался незамедлительным — девушка только и смогла, что выбросить использованный шприц в мусор, дойти до спальни и прилечь на кровать. Судя по тому, что шприц и ампулы валялись на видном месте, она никого не ждала, по крайней мере, до вечера. Или наоборот — надеялась, что кто-то придет и поможет ей вернуться к жизни? Будем надеяться, мое вторжение окажется для нее спасительным и врачи успеют вовремя.

Аминазин. То самое успокоительное средство, которым была отравлена Аня Зорина. Нужно быть последней идиоткой, чтобы поверить в случайные совпадения подобного рода. Но очевидной связи между смертью Ани и Кариной я не находила. Конечно, причиной для убийства могла послужить ревность. Но почему именно сейчас, когда Лукьянов расстался с Аней и все свои усилия прилагал, чтобы заработать деньги для «отступного»? Что-то и здесь не сходится…

Может быть, Карина причастна к афере с рулеткой? И узнав, что по милости этого недотепы их дело с грохотом провалилось, она решила не дожидаться приезда милиции и убежать от наказания туда, где ее уж точно никто не найдет? Но если она участвует в этом жульничестве, то должна знать, что за преступления подобного рода много не дают. При содействии хорошего адвоката наказание можно вообще ограничить штрафом, хотя и крупным. Или ей была дорога незапятнанная репутация?

Размышляя и выстраивая различные версии и предположения, я не сидела сложа руки. К сожалению, я ничем в данный момент не могла помочь Карине — укол в вену это ведь не пищевое отравление, с элементарными реанимационными действиями, тут и нечего соваться. Пока не приехала «Скорая», я решила осмотреть квартиру. Вдруг найдут какие-нибудь улики, которые наведут меня на отсутствующее промежуточное звено в цепочке, связывающей Карину и смерть Ани Зориной.

Поскольку я была наслышана о Карине Маркич как о девушке несколько странной, замкнутой, предпочитающей уединение любому обществу, за исключением круга театралов, то первым делом полезла в письменный стол: натурам романтичным свойственно поверять свои чувства и мысли бумаге. Я предполагала, что Карина Маркич, у которой не было близких подруг, должна была вести что-то вроде дневниковых записей.

В ящиках стола я обнаружила гадальные карты, фотографию труппы драмтеатра, на которой были запечатлены все подозреваемые по делу Ани, в том числе и сама жертва, а также кучу тоненьких тетрадей, большинство из которых хранили в себе мир Карины Маркич: переписанные от руки стихи символистов и современных поэтов, целые страницы прозы. Среди разнообразных фрагментов я признала только отрывок из булгаковского «Мастера», а также из романов Кортасара и Андрея Белого. Остальные были мне незнакомы.

Одна из тетрадей содержала стихи, по-видимому, самой Карины. По датам, скромно стоящим в углу каждой странички, было ясно, что все они написаны в последние два года. Я не стала читать их, но и беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: все они посвящены чувству девушки к мужчине, имя которого не упоминалось ни разу.

На самом дне ящика, под ворохом бумаг я наконец нашла искомый предмет. Эта темно-синяя тетрадь была намного толще, чем все остальные. Я терпеть не могу читать чужие письма и дневники, это противоречит моим принципам: на мой взгляд, нет ничего более непорядочного и безнравственного, чем беспардонное вторжение в сокровенный мир чужих чувств и тайных мыслей. Но сейчас был тот самый случай, когда приходилось поступиться принципами во имя раскрытия истины. Я заглянула на последнюю исписанную страничку и пробежала запись, датированную двенадцатым октября, то есть сегодняшним числом.

«Ты рассердился. Ты прогнал меня из своей жизни, ты лишил меня доступа к твоему миру, ты запретил мне появляться на твоем пути. Все из-за того, что я сделала то, что не смог, но очень хотел сделать ты. Ты пришел за ключами, как всегда. Я протянула их и спросила, проникая в глубину твоего взгляда:

— Тебе стало легче после того, как ее не стало? Я помогла тебе?

Ты долго молчал и смотрел на меня, словно не мог поверить в то, что стоит за сказанными словами. А потом медленно, с нарастающим ужасом, произнес:

— Так это сделала ты?!

Конечно, я, глупый. Конечно, я, дорогой мой человек. Я готова на что угодно, лишь бы тебе ничто не угрожало. Я избавлю тебя от всех преград, отведу от тебя беды и несчастья. Мне ничего не страшно, мне все дозволено. Я — твой ангел-хранитель.

Последнее, что я услышала, это твой карающий голос, который звучит во мне и сейчас набатным колоколом:

— Я не хочу больше видеть тебя на своем пути! Мне не нужна помощь убийцы!

И звон брошенных ключей, и захлопнувшаяся за тобой дверь, и отзвук твоих поспешных шагов навеки останутся в моей душе. Если ты лишаешь меня возможности быть рядом, хранить тебя, это равноценно тому, что ты лишаешь меня жизни. В одно мгновенье она вдруг потеряла смысл. Зачем мне эта жизнь, когда в ней не будет тебя? Лучше уйти — это гораздо проще, чем остаться. Тем же легким способом, какой я выбрала для той, что делала тебя несчастным. Но и Оттуда я буду оберегать тебя. Оттуда даже легче. А когда ты придешь ко мне, я смогу многое тебе объяснить. До встречи.

P. S. Я буду любить тебя вечно».

На этом запись заканчивалась.

Откровенно говоря, я никак не ожидала такого поворота событий. Я продумала, казалось, все возможные варианты поводов для убийства: профессиональная конкуренция, ревность, избавление от шантажа, даже подумывала — не без участия Ленки — о распрях из-за наследства… Одна версия казалась мне убедительнее и вероятнее другой! А оказалось, все совсем не так. На самом деле все было просто, как дважды два.

Применяя дедуктивный метод, я выдвигала на роль убийцы Катю Маркич, Римму и Валентина Лукьяновых, готова была подозревать кого угодно. Даже домработницу Зориных и Анечкиного отца! А истинным преступником оказалась Карина, которая в моей картине происшедшего была всего лишь бледным пятном, проплывающим на заднем плане. Ее чувства не укладывались в схему, они не поддавались никакой логике…

Мне и в голову не могло прийти, что поводом для убийства может быть любовь, трепетная и романтическая любовь одинокой девушки, которая представляла себя ангелом-хранителем Валентина Лукьянова и которая неслышно ступала рядом с ним подобно тени, не требуя ничего взамен.

Я спрятала дневник в сумку: он поможет мне многое объяснить в сложных и не укладывающихся в традиционные рамки отношениях, которые связывали этих двух людей.

В дверь громко постучали. Я вздрогнула: может, это Валентин передумал и вернулся за ключами? Мне не хотелось раньше времени обнаруживать себя, тем более что он мог признать во мне ту самую дотошную бабу с камерой, поэтому осторожно посмотрела в дверной глазок. Но на площадке виднелись силуэты двух мужчин в белых халатах с санитарными носилками. Настенные часы в прихожей подсказали мне, что с момента вызова прошло тридцать пять минут.

Подавляя чувство гнева, вызванного медлительностью «Скорой», я впустила врачей и провела их в спальню, на ходу объясняя ситуацию. Бегло осмотрев девушку, они осведомились, что именно она приняла. Я молча показала пять пустых ампул, картонную упаковку и шприц. Медики многозначительно переглянулись и начали укладывать девушку на носилки. Их напряженные лица и сосредоточенно-активные действия выдавали крайнюю обеспокоенность. И я поняла, что жизнь Карины висит на волоске.

— В милицию уже звонили? — хмуро осведомился один из медиков.

— Нет, а зачем? — удивленно спросила я, прикинувшись наивной дурочкой.

— Где у вас тут телефон? — вместо ответа спросил врач.

Я не стала ему препятствовать и убеждать в том, что вызову милицию сама. Пусть выполняют свои обязанности. Карину они увезут в реанимацию, а меня в этом районе через несколько минут не будет.

Я заперла дверь квартиры ключом — одним из тех, что были связаны вместе и валялись на полу в прихожей, и поспешила вниз, к машине «Скорой». Квартира меня уже не интересовала: главный источник информации, с помощью которого я могла пролить свет на эту темную и запутанную историю, был надежно спрятан на дне моей сумки.

— Мне поехать с вами? — спросила я у врачей, когда они закрывали заднюю дверцу машины.

— А кем вы приходитесь девушке? — поинтересовался один из медиков.

— Я ее знакомая, — как-то неубедительно промямлила я.

— Знакомых не нужно, — грубо сказал второй, как отрезал. — Сообщите ее родственникам, да побыстрее. Останьтесь в квартире до приезда милиции.

— В какую больницу вы ее везете?

— В Первую городскую, — буркнул врач, сел за руль и хлопнул дверцей перед моим носом. — Посторонитесь.

— Вы сможете ее спасти? — крикнула напоследок я.

— Должны успеть, — «утешил» меня один из медиков. Проводив взглядом машину «Скорой», я задумчиво постояла во дворе еще немного и двинулась к остановке. Медлить было нельзя, поскольку маячить перед сотрудниками убойного в мой план не входило, да и нужно было провернуть еще несколько срочных дел. Прежде всего, например, забрать брошенную возле Музейки свою машину, а затем позвонить Кире и обрадовать его. Не зря же я трудилась в поте лица, снимая на пленку налаженную систему жуликов в действии…

В тот момент я и не подозревала, что буквально на минуту разминулась с человеком, которого вместе с видеозаписью хотела «сдать» Кире. А произошло следующее.

Валентин Лукьянов, сев в трамвай, лихорадочно обдумывал сложившуюся ситуацию. По мере размышлений его поступок с каждой минутой все больше казался ему глупым. Ну стоило ли отказываться от помощи, которая сейчас ему необходима как никогда? Ведь все равно уже ничего нельзя исправить. Зря, узнав от Карины страшную правду, он сгоряча бросил ключи. Куда ему теперь деваться?

Баба с видеокамерой, появившаяся как чертик из табакерки, наверняка уже отдала пленку в руки ментов, которые вот-вот начнут за ним охоту. Значит, дома появляться нельзя — туда приедут в первую очередь. Друзей, к которым Валентин мог бы обратиться с просьбой об убежище, у него не было. Только Карина уже пару лет была его самым надежным и верным другом. О его темных делишках она тоже знала. Девушка не раз выручала Валентина из сложных и запутанных ситуаций. Не говоря уже о том, что никогда не отказывала в деньгах, причем не напоминала о долгах, чем он спокойно пользовался, хотя, по возможности, и старался все же деньги возвращать.

Карина Маркич любила его, и он об этом знал. Потому что она сама неоднократно говорила ему о своей любви. Валентин — актер, привыкший к славе и обожанию, — не принимал чувство молодой девушки всерьез. Но однажды, волею случая обратившись к ней с просьбой и неожиданно получив помощь и поддержку, стал доверяться ей, как никому другому. Даже жена не знала многого из того, что было известно Карине Маркич.

Встречались они редко, большей частью случайно. Помимо дружеских бесед, никак иначе время не проводили. Валентина не прельщали ее хрупкость и нежность. Он стремился к женщинам властным, сильным, эффектным. Если уж на то пошло, то ему больше нравилась ее сестра, Катерина. Как-то он даже пытался «подъехать» к ней, но Кэт решительно отвергла ухаживания Валентина.

И тогда он «нашел» Анечку Зорину. Правда, потом с ней горя натерпелся: Анна оказалась гораздо хитрее, чем он предполагал поначалу, прибрала его к рукам, стала манипулировать любовником. В ближайшем времени Валентин собирался разорвать их отношения, а тут еще эта неожиданная беременность…

Карина знала обо всем — с кем ему еще было делиться личным? Она искренне радовалась вместе с ним его удачам, и даже когда Валентин рассказал о своем романе с Зориной, приняла это как должное — была счастлива только потому, что у него все хорошо. Карина любила всех, к кому он питал симпатию: уважала Римму Лукьянову и даже Аню сумела полюбить.

Его неприятности были для Карины пострашнее собственных. Да была ли у нее собственная жизнь, если она жила и дышала только им одним?

Когда Валентин рассказал ей о вымогательстве Анечки, прекрасная блондинка превратилась для Карины во врага номер один, ведь она, дрянь, угрожала благополучию ее любимого человека. Конечно, ангел-хранитель должен был отвести угрозу от головы Валентина и вернуть ему спокойствие и беспроблемную жизнь.

Сидя в трамвае, Лукьянов вспоминал прошлое и думал о том, что поступил опрометчиво. Мало того, что он лишился единственной реальной помощи, но и, возможно, нанес непомерную обиду своему ангелу-хранителю. Пожалуй, он был несправедлив, бросив девушке в лицо обвинения. Еще неизвестно, на ком из них лежит тяжкий груз вины в смерти молодой, красивой, подающей надежды актрисы. Ведь он сам как-то в разговоре с Кариной бросил вскользь, что Анна со своими требованиями и капризами нависла над ним дамокловым мечом и что он был бы чрезвычайно рад, если бы судьба отвела от него этот меч. А однажды в ярости сказал, что готов придушить бывшую любовницу.

Нечаянно брошенное слово отозвалось в девушке решимостью оградить любимого человека от многочисленных проблем, устранить их единственный источник — Аню Зорину. Наверное, Карина испугалась, что Лукьянов сам решится на убийство, уж слишком нехорошим огнем горели его глаза в тот момент, когда он говорил о своей бывшей любовнице, и взяла на себя этот тяжкий грех.

Хотя откуда ему было знать, что Карина так серьезно воспримет его слова?

В общем, начинающего афериста охватила паника. Все его мысли крутились вокруг одного вопроса — куда бежать? За полчаса, пока трамвай вез его до Центрального рынка, он дозрел до решения вернуться и попросить прощения. В трудную минуту нельзя отказываться от помощи единственного надежного человека. Весь обратный путь Лукьянов тщательно подбирал фразы, которые не унизили бы его достоинства и в то же время примирили с девушкой.

С этими мыслями Валентин вышел из трамвая, свернул во двор дома Карины и подошел к подъезду. Стоящая возле него машина «Скорой» не заинтересовала его. Актер открыл дверь и столкнулся с мужчинами в белых халатах, которые несли санитарные носилки. Лукьянов посторонился, уступив дорогу и придерживая дверь.

Вот тут он бросил мимолетный взгляд на носилки больного и остолбенел от ужаса: на них лежала мертвенно-бледная худенькая девушка с длинными каштановыми волосами, прикрытая до подбородка простыней.

— Что с ней? — глухим, еле слышным голосом спросил он у врача, который в этот момент поравнялся с ним.

— Еще одна сумасшедшая! — невесело усмехнулся тот. — Пустила себе в вену всякой дряни, а мы — спасай!

Лукьянов побледнел. Он и не предполагал, что его резкие слова вызовут у Карины столь острую реакцию. В его голове вихрем взметнулись беспорядочные мысли. «Что теперь делать?!» — мысленно возопил он в отчаянии, соляным столпом застыв у подъезда, все еще держа открытую дверь и глядя на то, как медики ставят носилки в салон «Скорой».

Поспешные легкие шаги спускающегося по лестнице человека вернули его к жизни. Он отпустил дверь, которая тут же с грохотом захлопнулась прямо перед моим носом, так как это именно я торопилась спуститься во двор, пока врачи не уехали и не оставили меня без необходимой информации, и быстро отступил за угол дома, ощутив необъяснимый приступ тревоги и страха.

Лукьянову было прекрасно видно, как я проводила медиков, он слышал мой краткий разговор с ними, из которого узнал, что Карину везут в Первую городскую больницу, в реанимацию. Наблюдая за мной, он пытался найти объяснение некоторым вещам, например — каким образом дотошная баба оказалась в квартире Карины, если она уехала в милицию с кассетой? И откуда ей известен адрес Карины и тот факт, что Валентин мог поехать именно сюда?

Ответ пришел сам собой — Валентин вдруг понял, что я его самым обыкновенным образом перехитрила. Вместо того чтобы отправиться в милицию хвастать добытыми сокровищами, я вернулась и следила за ним до самой квартиры Карины! Одновременно с этой мыслью у Лукьянова зародились сомнения по поводу того, что я работаю на милицию, а также он ни разу не предположил, что времени на то, чтобы отдать кассету в чье бы то ни было руки, у меня не имелось. Следовательно, кассета при мне.

Додумавшись до этого, Лукьянов приободрился: оказывается, рано он поставил крест на своей жизни и свободе — еще не все потеряно, кое-что еще можно исправить! Тогда он решил своими силами внести необходимые коррективы в сценарий: прежде всего поменяться со мной ролями сыщика и преследуемого, а потом по ходу развития событий защищаться самым проверенным способом — нападением. Цель его действий была четко определена: отобрать кассету с уликами и по возможности избавиться от свидетеля.

Я же, расстроенная попыткой самоубийства Карины и потому временно утратившая присущую мне бдительность, в открытую реализовала намеченные планы и не замечала, что за мной по пятам тенью следует Валентин Лукьянов.