Глава 8

— Привет, Киря! Узнал? — лукаво осведомилась я.

— Ушам своим не верю! Танюха! Сколько лет, сколько зим! — обрадованно вопил в трубку мой старинный приятель Володька Кирсанов.

«Ну, насчет лет — тут он явно преувеличивает, а вот около месяца мы действительно не виделись», — подумала я. Дела, вечные проблемы… За суетой житейской я совершенно позабыла о Кире. А вот теперь появился повод, и я с утра пораньше (это для меня — «пораньше», а у Кири трудовой день начался с восьми часов), не вылезая из постели, набрала номер его рабочего телефона. Нехорошо получается: подумает еще, будто он интересует меня не сам по себе, а исключительно как сотрудник милиции с прилагающимися к его должности полномочиями и возможностями, которых порой не хватало мне в моей не совсем легальной частной деятельности. Но корить себя за невнимательность по отношению к давнему другу было поздно.

— Как жизнь? Чем занимаешься? Наверно, распутываешь очередное дело? — засмеялся он. — Можешь не отвечать: я и так знаю, что ты без работы дня прожить не можешь! И теперь, разумеется, позвонила не без причины… Так ведь?

Вот что значит старая дружба: раскусил меня не глядя! И все же я была благодарна Кире за то, что своей догадкой он избавил меня от предварительных подъездов и обходных путей. Поэтому сразу, после нескольких общих фраз ни о чем, перешла к своей просьбе.

— Угадал, — улыбнувшись, призналась я. — Причина, как всегда, есть. Но поверь, я собиралась позвонить и просто так, без повода, только совершенно замоталась…

— Ну ладно, ладно, не оправдывайся! Знаю я тебя как облупленную. Благими намерениями вымощена дорожка в ад, — миролюбиво ворча, укорял он меня, словно любящий папаша неразумную дочь. — Признавайся уж, не тяни — что тебе на сей раз от меня понадобилось?

Я выложила как на духу:

— Дело простенькое, но срочное. Мне тут попался подозрительный списочек, который не мешало бы проверить насчет судимости. Мне нужно проникнуть в вашу картотеку, но не в вашу — отдела убийств, а в общую, потому что я не знаю, к какой сфере преступности относятся интересующие меня личности. Поспособствуешь?

Киря молчал — соображал. В трубке слышались какие-то неясные шумы и шорохи. Мое воображение тут же подкинуло объяснение этих звуков. «Вероятно, это шевелятся в напряжении его мозговые извилины», — с улыбкой подумала я и хотела уже подшутить над ним вслух, как его густой баритон прервал затянувшуюся паузу.

— Знаешь, я боюсь, что ничем не смогу тебе помочь, по крайней мере сегодня…

Ах, вот как… Этого я от него не ожидала. Что это он себе позволяет — отказать мне в таком пустяковом деле? Возмущение переполняло меня и грозило пролиться потоком крепких ругательств на голову несчастного. Я из последних сил сдерживала себя.

— …Дело в том, — продолжал Володька, — что у нас сегодня гостит начальство. Устроило незапланированную проверку. Так что посторонним вход категорически запрещен, извини… Хотя, впрочем, я и сам могу посмотреть по твоему списку. Длинный он?

— Кто? — растерялась я, прослушав последнюю реплику. Буря гнева, разразившаяся во мне, заглушила внешние звуки, и разум не сразу принял к сведению дальнейшую информацию.

— Конь в пальто! — сердито фыркнул Кирсанов. — Меня, между прочим, дела ждут, а ты мне тут голову морочишь, да еще и мимо ушей все пропускаешь!

— Извини, — смутилась я. — Что ты сказал?

— Список твой длинный?

— Нет, шесть имен.

— Тогда диктуй. В обеденный перерыв посмотрю. Не раньше, — грозно предупредил меня Киря, заранее перечеркнув мое намерение слезно упрашивать его, чтобы он занялся списком как можно скорее.

Я покорно назвала имена из лукьяновского списка. Фамилия Кальянов тоже сразу его насторожила, причем оказалось, что с ней у него было связано что-то особенно неприятное.

— А, вспомнил! — сказал Киря. — Он проходил у меня по одному делу несколько лет назад. Жулик какой-то…

— Жулик? Всего-навсего? — удивилась я. — Тогда откуда такие негативные ассоциации?

— Так дело-то не раскрыли, доказательств не было, повесить на этого Кальянова ничего не удалось. А я знал, был уверен в том, что он виновен! Это было одно из первых моих дел, и такое неудачное завершение навсегда оставило гадкий отпечаток. Значит, жульничает до сих пор?

— Возможно, — уклончиво ответила я.

— В связи с чем ты на него вышла? — не отставал дотошный Кирсанов.

— Секрет заказчика — дело святое, — сказала я. — И я не намерена раскрывать чужие тайны.

— Твое право, — деланно-равнодушным тоном, в котором все же слышалась нотка обиды, произнес Киря.

Нехорошо как-то мы с ним распрощались. Но условились, что после обеда он мне позвонит. После разговора на душе остался неприятный осадок, я чувствовала свою вину перед старым приятелем. Он столько раз меня выручал из самых безысходных ситуаций, а я не рассказала про Кальянова!

«Ну ладно, — утешила я себя, — если завтра узнаю что-нибудь интересное на автовокзале, непременно ему все расскажу. Пусть ловит своего жулика. Может, раскроет до конца начатое несколько лет назад дело».

Пока я шла к машине, совесть назидательным тоном говорила мне, что к людям так наплевательски нельзя относиться.

Нет, в мире определенно существуют высшие силы, иначе как объяснить, что как раз в этот момент, словно услышав мои мысли, диджей музыкально-развлекательного радио сострил: «Друзей не нужно иметь, с ними нужно дружить!» Я выключила радио и с досады нажала на газ. Лучше слушать шум мотора, чем эти идиотские приколы.

Я выжала из моей «девятки» приличную скорость — дорога в этом районе города чистая, свободное движение транспорта лишь изредка прерывали красные огоньки светофоров. Если я не ошибаюсь, за следующим — поворот к Ленкиной школе.

Я решила не звонить ей, как обещала, а заехать прямо на работу. Было время большой перемены, и я нашла подружку в учительской, скрючившейся в три погибели над журналом. Здесь поговорить о наших делах не удалось бы, и я предложила посидеть в машине.

Ленка плюхнулась на переднее пассажирское сиденье моей «девятки» с бутербродом в зубах. Я вкратце изложила основные, поворотные моменты, которые произошли в ходе расследования за вчерашний вечер. Ленка была в восторге!

— Слушай, Шерлок, а я и не думала, что все так усложнится и затянется! — не совсем внятно сказала она, дожевывая бутерброд. — И к какой же из трех версий ты склоняешься?

Я тяжело вздохнула:

— Я была бы рада, если бы в результате выяснилось, что Аня сама выпила этот несчастный транквилизатор!

— А причина?

— Не знаю, — отмахнулась я. — Совесть, например, замучила. Она ведь отравляла жизнь стольким людям — любовнику, жене любовника, конкурентке, время от времени и собственному отцу. Да и мало ли кому еще!

— И не надейся! — уверенно заявила Ленка. — Я Анну давно знаю, с детства. Что за зверь такой — совесть, она знала только с чужих слов. Самой же ей это чувство было незнакомо.

— Значит, кто-то все же ее убил, — печально резюмировала я. — И этот кто-то будет отсиживать срок за то, что избавил окружающих от этой… Слова подходящего не найду!

— А знаешь, что я думаю по этому поводу?

Ленка схватила меня за руку и пристально заглянула мне в глаза:

— Может быть, ее никто и не хотел убивать? Может, хотели, чтобы она уснула, но ненадолго. В больницу попала, например? Устранить временно, а?

Я отрицательно покачала головой:

— Исключено. Актерам и прочим театралам это было невыгодно — без нее спектакль летел. Не домработница же это сделала, не отец же родной, в конце концов!

Ленка призадумалась:

— Отец, отец… Тань, а ты проверяла — родственников, заинтересованных в ее денежках, у нее не было? Ведь она как-никак единственная наследница, все состояние папаши досталось бы ей одной!

Я была не в силах сдержать свое восхищение дедуктивными способностями моей подружки-училки!

— Гениально! Ты делаешь успехи! Мне это, признаться, и в голову не пришло. Спасибо тебе, дорогая, за идейку. Сейчас же направлюсь прямиком к Зорину, выясню насчет наследников. Все равно на сегодня у меня ничего серьезного не запланировано…

— Давай, действуй. Удачи тебе! — похлопала меня по плечу Ленка и, взглянув на часы, с воплем ужаса выскочила из машины. Большая переменка, как известно, не такая уж и большая. А за опоздания Ленку жестоко карали строгими выговорами в кабинете директора.

Возле особняка Зориных скопилось большое количество легковушек. Ну что ты будешь со мной делать — совершенно из моей головы вылетело, что на понедельник была назначена похоронная церемония. Награждая себя за нехарактерную рассеянность вескими эпитетами, я неспешно проехала мимо, рассматривая эту выставку элитного транспорта города Тарасова. Надо же! Одна машина лучше другой. Все как на подбор — новенькие, чистые, блестящие! Стекла незапыленные, колеса не в грязи — будто только что из автосалона или, в крайнем случае, из мойки. Даже парковаться рядом мне как-то неловко: моя старенькая, видавшая виды отечественная «девятка» не вписалась бы в этот блестящий парад иномарок. Впрочем, если бы мне сейчас было необходимо попасть в дом Зориных, я бы без сомнений припарковалась рядом. В данный же момент я решила, что мое присутствие на похоронах Ани будет явно лишним. Владельцы роскошных иномарок, видимо, имели какое-то отношение к жизни — личной или деловой — Александра Викторовича: приходились ему друзьями либо постоянными партнерами. Среди посетителей могли быть и родственники, которые меня интересовали особо — Ленкина версия показалась небезосновательной.

Но сейчас мои расспросы были бы более чем неуместными. Я доехала до ближайшего перекрестка, развернулась и так же медленно поехала обратно — из чувства уважения к чужому горю. С Александром Викторовичем я могла связаться и попозже, по телефону.

Приехав в центр города, я решила забрести в какую-нибудь закусочную. Есть мне не очень хотелось, но нужно же где-то провести свободное время. Денек сегодня выдался пасмурный, небо плотно затянуто серой пеленой. Абсолютное безветрие разрушало надежду на то, что хотя бы после обеда выглянет солнце. Одним словом, посматривая из окна машины на унылый городской пейзаж в поблекших красках осени, я поняла, что гулять меня не тянет. Уютное помещение и чашка горячего кофе были сейчас предпочтительнее.

Высмотрев знакомое кафе, я припарковалась к обочине дороги. Но перед тем как вылезти на свет, достала косметичку из сумочки и взглянула на себя в зеркальце. Бог мой! И в таком виде я собиралась предстать перед той частью тарасовского общества, которая рассиживает в разгар рабочего дня в барах! Тушь растеклась, помада на губах свернулась комочками, волосы взлохмачены — не женщина, а пугало огородное.

Я вооружилась носовым платочком и занялась корректировкой своей внешности. От этого увлекательного занятия меня отвлек телефонный звонок. Я потянулась за сотовым, лежащим на соседнем сиденье, и тут началось: зеркальце выпало из рук и покатилось под сиденье, попытка остановить его закончилась тем, что, резко наклонившись, я уткнулась головой в колени и, ясное дело, измазала светлую юбку губной помадой.

Происшедшее в какой-то степени оправдывало тон, которым я рявкнула в трубку:

— Да! Слушаю, черт бы тебя побрал!

После некоторого молчания мужской голос нерешительно произнес:

— Ну ты даешь, подружка! Разве так разговаривают с тем, кто собирается преподнести тебе сюрприз?

Киря, бедняга! Опять ему досталось от меня, и снова незаслуженно.

— Это зависит от того, какого рода окажется сюрприз, — буркнула я, бросив взгляд на часы.

Время было еще не обеденное — половина первого. Добрый мой дружище постарался заняться моей просьбой раньше обещанного срока! Это меня растрогало, и ярко-красный отпечаток на новой юбке постепенно утратил свою значимость.

— Приятный, какой же еще? Радуйся, драгоценная моя: пятьдесят процентов из твоего списка действительно присутствует в нашей картотеке. Что-то подсказывает мне, что и остальные тоже каким-то образом участвуют в подобного рода махинациях. И где, интересно знать, ты откопала этот перечень уголовно наказуемых?

— В кармане у одного актера.

— М-да, занятно, занятно… И как давно ты лазишь по карманам, да еще и актерским? Докатилась, голубушка! Похоже, скоро твоя фамилия будет седьмой по счету в этом перечне.

— Не хами, — проворчала я. — Мне не до шуток. Рассказывай лучше, что ты там нарыл?

— При встрече, солнышко! И исключительно с глазу на глаз. Думаешь, почему я постарался управиться пораньше? Из-за тебя, что ли? Ха-ха, как же!

— Что ты! — уверила я его. — Разве могла меня посетить такая абсурдная мысль?

— Пра-авильно! — довольно протянул Киря. — Причин тому было две. Первая — Кальянов, который не давал мне покоя, а вторая и того проще — мне не хотелось лишаться по твоей милости обеда. А потому за найденную информацию я прошу тебя пообедать со мной через полчасика. Идет?

— Как ты думаешь, что я отвечу? — с готовностью ответила я. — В час буду ждать тебя в машине у входа в вашу контору.

— Тачку-то не поменяла еще? — напоследок спросил Кирсанов.

— По дороге куплю, — сказала я и отключилась.

На то, чтобы извлечь из-под сиденья зеркальце, времени не оставалось: за оставшиеся двадцать пять минут мне нужно было успеть доехать до дома, переодеться и примчаться к Кирсанову. Несмотря на то что знали мы с Кирсановым друг друга едва ли не целую вечность, я все же не могла позволить себе явиться на встречу с ним с жутким пятном на коленке.

Сколько можно есть! Я нетерпеливо покачивала ногой, наблюдая за тем, как Кирсанов уминал вторую порцию пельменей. Я потягивала через трубочку ананасовый сок, откинувшись на спинку кресла, положив ногу на ногу и посматривая на своего визави, который не проронил, по существу, ни слова. Во взгляде моем можно было прочесть сначала мягкий упрек, затем укор, а через двадцать минут он был полон откровенной неприязни и осуждения.

Наконец последний пельмень исчез с тарелки. Киря сделал громадный глоток полуостывшего чая, опустошив стакан наполовину, и вздохнул:

— Ох, хорошо!

— Ну что, насытился, троглодит? — язвительно осведомилась я.

— Угу! — Кирсанов в отличие от меня пребывал в прекрасном расположении духа, как любой мужик после сытного обеда. Даже на «троглодита» не обиделся.

— Теперь, может быть, ты соизволишь уделить мне каплю твоего внимания?

— Соизволю, — благодушно согласился Киря и полез во внутренний карман пиджака за блокнотом. — Вот, тут у меня все записано. Интересный списочек ты, однако, мне подкинула! Настоящий дар у тебя — выходить на темный народец!

— Давай короче, — остановила я его. — Через пятнадцать минут тебя отсюда как ветром сдует, знаю я ваши распорядки, а ты еще ничего толком не сказал.

— Что правда, то правда, — удрученно кивнул Кирсанов. — Тогда я тебе изложу все кратко и по существу. Если что особо заинтересует, спрашивай. Годится?

— Валяй.

И Киря свалял. То есть поведал мне о том, что ему удалось раскопать в картотеке. Из его слов я поняла, что по меньшей мере трое из списка занимались в недавнем прошлом незаконной деятельностью — прикрываясь правилами азартных игр различного рода, выманивали у наивных прохожих деньги. Кальянов (под настоящим именем), Гринин (он же Поленов Виктор Михайлович) и Шпиц (по жизни Ковалев Петр Иванович) уже привлекались к суду, но, по-видимому, небольшой условный срок их не испугал, если они продолжали свою противозаконную деятельность.

Фамилии остальных не фигурировали в картотеке, но Киря не сомневался, что в ближайшем будущем они займут там достойное место. В своей практике он сталкивался с подобными махинациями и был знаком с их многоуровневой системой. Он полагал, что имена в списке расположены не как попало, а в определенной последовательности, отражающей возрастающую значимость и влиятельность каждого из жуликов в этой иерархии.

Судя по всему, Шпиц — самая мелкая рыбка, с ним-то и повязан мой подозреваемый. Сам Шпиц работает на неизвестного Верзина, Верзин — на Кальянова (попался-таки, голубчик! — злорадствовал Киря), тот в свою очередь — на Зайцева и т. д. Возглавляет всю эту канитель не кто иной, как Попов, доселе неизвестный органам милиции. Во всяком случае, так считал Кирсанов.

— А зачем этим жуликам такая сложная многоступенчатая лестница? — удивилась я. — На мой взгляд, для такой простой операции достаточно иметь пару компаньонов…

— Ага, и на тебя выйдут при первой же оплошности. Этот самый Попов не дурак, он создал целую систему, поэтому-то мы на него до сих пор и не вышли. А заработанных денег им на всех хватает, уж в этом ты, дорогая, можешь не сомневаться. Они такие барыши загребают, что нам с тобой и не снились! Впрочем, тебе, может, и снились… И «точка» у них не одна, а несколько десятков. И работают они не только в Тарасове, но и по области. Так что Попов этот — парень не промах.

— Подожди, но в таком случае его имя не должно быть известно никому, а уж тем более самым мелким подчиненным. Как же объяснить тот факт, что я обнаружила список имен открытым текстом?

Киря посмотрел на меня как на идиотку:

— Наивная девочка! Ты и вправду считаешь, что Попов — настоящее имя этого человека? Кстати, может быть, что его и в природе-то не существует, а все заканчивается на том самом Кальянове или вообще на личности, не представленной в списке.

— А зачем тогда этот список вообще нужен?

— Для отвода глаз, драгоценная моя! Для отвода наших с тобой глаз! Если бы я не сталкивался с налаженной тактикой занимающихся данным «бизнесом» жуликов, то непременно попался бы в эту ловушку и стал гоняться за призраком-Поповым, а в результате упустил бы всю команду. Еще список нужен для того, чтобы нанимаемый «новичок» не сомневался в том, что над ним реальная «крыша», которую в случае несоблюдения условий договора он может заложить в ближайшем отделении. Якобы может! Список служит и более тонким «материям»: он как бы выражает доверие верхушек к своим наемным, что только укрепляет реальную систему взаимоотношений. Психологический аспект в работе — дело не последней важности. На Западе это давно раскусили, а у нас только начинают внедрять, что и дает, как видишь, весьма неплохие результаты. Теперь тебе ясно, неразумная моя?

Теперь мне было ясно. Киря разгрыз для меня этот орешек, разжевал и в рот положил. Как тут не проглотить? Пятнадцати минут Кире хватило сполна, чтобы рассказать мне обо всем, но теперь ему нужно было бежать — до конца обеденного перерыва оставалась буквально пара минут. Благо, мы сидели в кафе через дорогу от его работы. Сидя за столиком возле окна, я проследила взглядом, как мой слегка полноватый приятель поднялся по крыльцу, отдуваясь после плотного обеда, и скрылся за тяжелой дверью.

Если верить Кирсанову (а причин для недоверия у меня не было), то Лукьянова попросту подставляют. Он проворачивает за кого-то всю основную работу, а как этот «труд» оплачивается — еще неизвестно. И рискует попасть в лапы ментам именно он, а не дядя-работодатель. А когда он начнет называть имена, то, сам того не подозревая, лишь прикроет их, направив милицию по ложному следу. Неплохо придумано!

Такие вот отнюдь не радужные перспективы ожидали моего подозреваемого. И здесь ему не повезло, несчастному! Но пока все это остается на уровне предположений. Может, этот список составил не Лукьянов, а кто-то, имеющий доступ к его записной книжке… Поскольку каждая версия требует весомых улик и доказательств, я намеревалась добыть их лично, отправившись завтра с самого раннего утра на автовокзал.