Глава 9
Я набрала ее номер. Один гудок, другой, третий… Я терпеливо ждала и считала гудки. Четвертый… В трубке едва слышно щелкнуло, и я услышала весьма приятный и довольно-таки молодой голос:
– Я слушаю…
– Лариса Николаевна?
– Да, это я. А вы кто, простите, я вас не узнаю.
– Меня зовут Татьяна Иванова, я частный сыщик. Дмитрий Алексеевич нанял меня, чтобы сначала я нашла его пропавшего водителя, а чуть позднее – чтобы я расследовала обстоятельства его смерти.
– Так. И чего вы хотите от меня?
– Я считаю, нам нужно встретиться и поговорить. Вы знаете о том, что Дмитрий Алексеевич – в СИЗО по подозрению в убийстве?
– Знаю. Мне звонила Тамара.
– Лариса Николаевна, я хотела бы задать вам несколько вопросов.
– О чем?
– Это долго объяснять по телефону, разрешите мне рассказать вам все при личной встрече. Когда вам будет удобно?
– М-м-м… Я пока еще в институте, не знаю точно, когда освобожусь…А, нет, извините, я сегодня не могу, мне надо в больницу, к дочери.
– Можно мне с вами поехать к Кристине?
– А вам-то туда зачем?
– Понимаете, никак не удается поговорить с ней, а мне надо задать ей пару вопросов.
– Хм, даже не знаю… Ей сейчас нужен покой. Это врач сказал. Может быть, чуть позже? Дня через три.
– Видите ли, Дмитрий Алексеевич сидит в таком месте, что каждый лишний день, проведенный там, сокращает его жизнь примерно на год. Тюрьмы наши, как вы понимаете, далеки от курортов по своим условиям…
– Ну, не знаю… Кристина чувствует себя не лучшим образом, – сказала Лариса Николаевна с сомнением.
– Какой ей поставили диагноз?
В трубке повисла тишина. Я подождала несколько секунд, затем спросила:
– Лариса Николаевна? Вы меня слышите?
– Да, слышу…
– Вы не хотите отвечать?
– Поверьте, ее диагноз не имеет к вашему расследованию никакого отношения.
– Если бы у меня не было для этого оснований, я бы не спрашивала… Я могу рассказать вам, почему я этим интересуюсь, но это долгий разговор, я хотела бы сделать это при личной встрече.
– У нее беременность шесть недель.
Тут уже я сама «зависла» на несколько секунд. Вот это номер! Вот тебе и отравление в суши-баре! Значит, сырая рыба тут ни при чем?! А ведь все думали именно на рыбу. Так. Стоп! Но тогда выходит, что и Инна ни при чем – не травила она падчерицу. Зря я ее в этом подозревала.
– Татьяна? Вы куда-то пропали…
– Нет, я здесь, Лариса Николаевна. Просто я… кое-что обдумываю… Жалко, конечно, что не получится встретиться с Кристиной, она мне очень-очень нужна. Она могла бы, мне кажется, помочь своему отцу…
– Дмитрию? А она здесь при чем?
– Вот об этом я и хотела рассказать вам при встрече!
Лариса Николаевна колебалась несколько секунд, потом сказала, вздохнув:
– Ну, хорошо, ради Дмитрия… Давайте встретимся через час около Первой гинекологической. Знаете, где это?
– Да, конечно! Я буду ждать вас у крыльца, приеду на бежевой «девятке»… – и я назвала ей номер моей машины.
Ровно через час я стояла, как и обещала, возле больницы. Здесь было много машин. Одни подъезжали, другие отъезжали. Я подняла глаза. Кирпичное здание в четыре этажа высилось надо мной серой глыбой с многочисленными окнами. Мне оно казалось излишне мрачным. По-моему, здание больницы должно быть особенно красивым, чтобы заранее создавать у человека хорошее настроение, тогда и лечение будет проходить быстрее. А это строение навевало тоску и вызывало желание сбежать отсюда подальше. Я отвернулась.
К остановке подкатила очередная маршрутка, из нее вышло несколько человек, двое направились к больнице. Одна из них была женщина лет сорока с небольшим, довольно стройная, в сером строгом костюме. Симпатичная. Аккуратная стрижка, минимум косметики на лице, ультрамодные очки в тонкой черной оправе. Через плечо у нее висела большая дамская сумка, больше похожая на хозяйственную. Женщина шла прямо ко мне, я видела, как она посмотрела на номер моей машины, потом на меня. Мы встретились глазами, и я поняла – она догадалась, что это – я.
– Вы – Татьяна?
– Да. Еще раз здравствуйте, Лариса Николаевна!
– Добрый вечер!
– Может, поговорим сначала с вами, в моей машине, а потом уже вдвоем, – с Кристиной?
– Хорошо, – она села на пассажирское сиденье, а я на водительское. – Так что вы хотели мне сообщить?
– Во-первых, сразу хочу предупредить: я считаю Дмитрия Алексеевича абсолютно невиновным. Я уверена, что его подставили, – заявила я.
– В этом я тоже не сомневаюсь.
– Вам что-нибудь известно по этому делу?
– Именно по этому – нет, но я хорошо изучила характер моего мужа за шестнадцать лет совместной жизни. Да к тому же, мы были знакомы задолго до свадьбы, еще с института. Мы ведь учились вместе. На четвертом курсе начали встречаться… И я могу сказать одно: Дмитрий не мог убить. А уж своего водителя – тем более. Да он в нем души не чаял!
– Лариса Николаевна, почему вашу дочь положили в эту больницу? Беременность протекает как-то не так?
– У нее токсикоз. Должно быть, это наследственное… У меня тоже так было, когда я Кристину носила: всю первую половину срока – тошнота, рвота, плохой аппетит… Я теряла вес, и меня два раза на сохранение клали, кстати, сюда же. – Она подняла глаза на серые стены больницы. – Потом это прошло. И аппетит восстановился, и рвота прекратилась… Бедная девочка! Значит, она в меня пошла! Жаль. Долго ей еще мучиться.
– Будем надеяться, что за двадцать лет медицина хоть немного продвинулась вперед и врачи помогут вашей дочери справиться с токсикозом.
– Да… Так о чем вы собирались со мной поговорить?
– Я хотела спросить вас вот о чем. Водитель вашего бывшего мужа, Антон, звонил вам на сотовый в этом месяце несколько раз. У меня есть распечатка его звонков. Вы, конечно, извините, Лариса Николаевна, но в связи с этим я просто вынуждена задать вам вопрос: какие у вас были отношения с Архиповым Антоном?
Она немного смутилась, замялась, но потом все-таки ответила:
– Да никаких таких особенных отношений… Он просто интересовался, как там дела, как здоровье… Вежливый был мальчик…
Она говорила неуверенно, отведя глаза в сторону. Когда люди так говорят, сразу понятно – врут. И почему это все подряд не желают говорить мне правду? Что за дело такое странное – одни лгуны собрались!
– Лариса Николаевна, вы были хорошо знакомы с Антоном? Его еще при вас принял на работу Дмитрий Алексеевич?
Она медлила. Я бы на ее месте тоже обдумывала, что соврать на этот раз.
– Понимаете… Нет, Дима его взял, когда мы уже развелись… Но…
– Как же в таком случае вы с ним познакомились?
– Нас друг другу представил Дмитрий, мы как-то встретились, он был на машине. Он меня подвез до дома – моего дома. Ну и познакомил с водителем…
– И эта встреча так поразила Антона, что он стал названивать вам каждую неделю? Извините, Лариса Николаевна, но это звучит как-то неубедительно. Можете дать другое объяснение?
– А почему я вообще должна давать вам какие-то объяснения?
– Ради Дмитрия Алексеевича. Ему, как вы знаете, предъявлено обвинение в убийстве, которого он не совершал. Я хочу ему помочь, но почему-то все вокруг, абсолютно все, пытаются мне помешать! Это что, зáговор, круговая порука или массовое помешательство? Почему вы все мне лжете?! Я ведь даже не из милиции, я не веду протокол, у меня нет записывающего устройства и я вас даже не допрашиваю – просто беседую. Я хочу только одного – выяснить, кто все подстроил так, что Дмитрий Алексеевич оказался в СИЗО. Вот вам лично выгодно, чтобы он сел, и надолго?
– Мне?!. Нет, что вы! Я…
– Вот видите! Он, между прочим, содержит вашу дочь, оплачивает ее учебу, кормит-поит ее и так далее. А если его посадят…
– Нет, нет, его не могут посадить, человек ведь невиновен, за что его сажать?!
– А кто это докажет? У милиции другая версия, они-то как раз уверены в обратном.
Лариса Николаевна схватилась руками за голову:
– Боже мой! За что такое Дмитрию?! Он порядочный человек, он никому никогда не делал ничего плохого. А теперь на него столько свалилось!
Хм, если бывшая супруга так отзывается о своем бывшем муже, это о многом говорит.
– Ага, это вы еще не знаете, ЧТО на него свалилось! А на него рухнула такая глыба, что, боюсь, она просто погребет его под собой.
Наверное, я переборщила. Лариса Николаевна посмотрела на меня испуганно. Она округлила глаза и высоко подняла брови. Так высоко, что они скрылись за ее взбитой челкой.
– Что?.. Все так… серьезно?
Она едва шептала. Бледность появилась на ее приятном лице. Она поползла снизу, от подбородка, и медленно залила ее щеки. Женщина прерывисто вздохнула:
– Хорошо, я расскажу все. Дмитрий правда невиновен. Его надо немедленно отпустить! Он ехал в поезде в Москву в тот момент, когда это случилось…
– Да, это я уже поняла. Но в таком случае кто же виновен?
– Это я… убила Антона… застрелила… да… вот так!
Пришел мой черед поднять брови.
– Зачем?
– А? Так получилось… Я нечаянно…
«Я нечаянно!» Она бы еще добавила: «Простите, я больше так не буду!»
– Разрешите, я только навещу дочь, передам ей… вот здесь у меня фрукты и сок, – Лариса Николаевна стала вынимать из сумки груши, виноград, бутылку. – А потом мы пойдем в милицию.
Да, жизнь не стоит на месте! Она каждый день преподносит нам все новые сюрпризы. Я была потрясена. Такого я не ожидала – ну никак!
– Хорошо, допустим, вы его убили. А где вы оружие-то взяли?
– Пистолет? Мне его Антон сам дал.
– Зачем?!
– Ну, он привез с собой из армии пистолет. Я не знаю, как он его там добыл… Правда, понятия не имею! Но пистолет у него был.
– Где он его держал?
– Прятал в доме…
– Лариса Николаевна, Тамара постоянно там убиралась, причем вылизывала самые дальние закутки, по требованию Инны, и не находила никакого пистолета.
– Антон его прятал… У него был тайник…
– Не могло у него быть тайника в доме вашего мужа, простите, бывшего мужа!
– А вы, Татьяна, откуда знаете?
– Я опрашивала всех в доме и кое-какие выводы сделала.
– И все-таки, у Антона был тайник…
– Можете назвать место? Он вам говорил об этом?
Лариса Николаевна показывала всем своим видом, что ей, вообще-то, не очень хочется говорить на эту тему. Она немного помялась, сняла очки, почти сразу же водрузила их обратно. Но я терпеливо ждала, и она вынуждена была сказать:
– Он прятал пистолет в собачьей конуре.
Я откинулась на спинку сиденья и выдохнула. Собачья конура! Конечно, вот место, куда никто никогда не лазал! Все боятся Лорда, как огня, кроме самого хозяина и Антона, как сказала Тамара. По ее словам, он его даже гладил и подстилку ему менял, так что имел, так сказать, доступ к тайнику, да еще к такому надежному! А парень был не так прост! Придумано – просто супер!
– Лариса Николаевна, где, в каком именно месте вы его убили?
– А это что, так важно?
– Хм, а как вы думаете? Достаточно сказать: «Я убила!» – и все оставят вас в покое? Нет, для вас все только начинается: допросы, снятие отпечатков пальцев… Кстати, почему ваших-то «пальчиков» не нашли на пистолете?
– Я была в перчатках.
– В резиновых?
– Ну не в шерстяных же!
– Тогда, конечно, это все объясняет. Но возникает другой вопрос: если вы СЛУЧАЙНО, как вы говорите, убили Антона, зачем же тогда перед выстрелом вы надели резиновые перчатки? Тоже случайно? И как вы умудрились сделать так, что на пистолете оказались отпечатки Дмитрия Алексеевича?
– Я не готова это обсуждать. На эти вопросы я отвечу в другом месте и… в присутствии своего адвоката. – Лариса Николаевна посмотрела на меня весьма решительно и стала вылезать из машины. – Я все-таки схожу, проведаю дочь.
– Я бы тоже хотела проведать Кристину. Я задам ей только пару вопросов…
– Разве моего признания вам не достаточно? Какие еще вопросы вы собираетесь ей задать? Татьяна, оставьте, наконец, Кристину в покое! Она в таком положении… Ей нельзя волноваться.
– Уверяю вас, я не собираюсь третировать беременную женщину. Если я замечу, что она волнуется, я тотчас уйду, обещаю вам.
Лариса Николаевна нервно закинула сумку через плечо.
– Ну, хорошо. Но помните о своем обещании…
Мы направились в приемный покой.
Кристина сама вышла к нам, бледная и осунувшаяся еще больше прежнего. Она немного смутилась, увидев меня, но все-таки подошла к нам и поздоровалась, сразу же опустившись на стул.
– Кристина, девочка моя, как ты? – Лариса Николаевна села рядом с дочерью и взяла ее за руку.
– Мне немного лучше, – сказала девушка слабым голосом, – мне сделали два укола: один – утром, и вот только что. И еще мне дают витамины.
– Тебя все еще тошнит?
– Уже меньше.
– Слава богу! Я принесла тебе фрукты и сок… А может, ты что-нибудь еще хочешь?
– Нет, мама, мне вообще не хочется.
– А конфеты тебе можно? Ты же любишь конфеты.
– Шоколадные нельзя, это точно, а леденцов принеси в следующий раз немного, только каких-нибудь покислее, не сладких.
– Хорошо, хорошо. – Лариса Николаевна сжимала руку дочери в своих ладонях и смотрела на нее с такой нежностью, что мне стало не по себе. «В следующий раз»! Когда он теперь настанет, этот следующий раз! Женщина призналась в убийстве, значит, ее обязательно задержат.
– Извините, что прерываю вашу беседу, – сказала я, обращаясь, скорее, к матери. – Кристина, ответьте мне на пару вопросов, и я уйду. Как вы себя чувствуете? Можете говорить?
– Да, конечно.
– Тогда скажите, пожалуйста, что вы делали в тот день, когда ваш папа уехал в Москву?
Кристина пожала плечами, растерянно посмотрела на мать:
– Да я уж не помню… Я в тот день, кажется, поздно встала. Я долго читала в своей комнате. Ну да, я вышла чуть ли не к обеду. Тамара меня покормила, я собралась и поехала к подружке.
– Имя подружки, ее телефон и адрес можете назвать?
Кристина опять взглянула на мать.
– Зачем вам?
– Я такие же вопросы задаю всем, – объяснила я, – не только вам. Если произошло убийство – всегда опрашивают всех, кто был с убитым в близких отношениях.
– Мы не были в близких отношениях…
– Вы жили в одном доме с трупом, то есть с убитым… Так как насчет алиби? Подруга может подтвердить, что вы были у нее?
Девушка пожала плечами:
– Она пару дней назад уехала с родителями на море…
– Ну и что, вернется. Не на год же она уехала? Да и потом, можно ей по сотовому позвонить.
Кристина нехотя назвала мне имя подруги и номер ее телефона.
– Вы с парнем своим, случайно, не помирились? Может он, узнав о ребенке, вернется?
– Не вернется.
– Ну, почему вы так думаете? Вы ему еще не сообщали?
– Да когда ей было сообщать?! – вмешалась мать. – Они поругались, а потом она сразу же почувствовала себя плохо и слегла.
– Лариса Николаевна, а вы не отвечайте за дочь, она сама ответит, она, я вижу, в состоянии это сделать. Кристина, ваш молодой человек – кто он? Вы его номер телефона мне дадите?
– Ну, хватит, Татьяна! – Лариса Николаевна встала. – Кристине нужно прилечь, нельзя ее так долго мучить расспросами. Какое, в конце концов, вам дело до ее парня? Сами поругались, сами и помирятся. Это их личное дело.
Но я продолжала спокойно сидеть на месте.
– Мне, собственно, никакого дела до него нет, просто меня настораживает то, что об этом таинственном молодом человеке никто ничего не хочет говорить. Решительно никто! Как будто это запрещенная тема, или словно бы он – тайный агент ФСБ! Кристина, скажите о нем хоть что-нибудь! Его ведь, кажется, Тишей зовут?
Кристина бросила на мать испуганный взгляд.
– Да, его зовут Тиша. Это все, мы с вами уйдем отсюда, наконец? – Лариса Николаевна нервничала и даже начала заметно раздражаться.
– Лично я никуда уходить не собираюсь, – заявила я.
– Кристина, иди в палату! – довольно-таки строго сказала девочке мать. – А мы с Татьяной побеседуем без тебя.
Кристина как-то жалобно поглядела на меня, встала и медленно поплелась по коридору.
– Вы же обещали! – возмущенно зашептала Лариса Николаевна, когда ее дочь немного отошла от нас. – Вы сказали, что если девочка будет волноваться…
– Да она, по-моему, не волновалась. Кстати, вы ведь хорошо знаете парня вашей дочери, не так ли? Может, вы мне о нем и расскажете?
– Я, конечно, могу это сделать, только он не имеет никакого отношения к убийству Антона.
– Возможно. Тогда тем более вы должны открыть мне, кто он такой, чтобы я убедилась в его непричастности и оставила, наконец, эту тему в покое.
В это время зазвонил мой сотовый.
– Извините, – сказала я и включила телефон. – Слушаю!
– Тань, это я, Андрей. Ты что, не дома?
– Нет, я в больнице.
– Что-то случилось, у тебя все в порядке?
– Да, у меня все хорошо.
– Тогда что ты делаешь в больнице?
– Я тут сижу.
– Да?! В больнице обычно лежат, а сидят у нас…
– Андрюш, мне, вообще-то, некогда, ты что хотел сказать?
– Ты просила узнать, не выпил ли Василевский в день приезда?
– И?..
– Он сегодня у меня на допросе был…
– Ты специально время тянешь? Денег много на счете? Или тебе в два раза увеличили зарплату?
– Нет, к сожалению. Но я могу тебя порадовать, Тань! Василевского только что отпустили. Под подписку, разумеется. Его адвокат такую бурную деятельность развел! Если бы ты знала, до кого он дошел!
– С каких пор вас это пугает?
– Да Василевского не поэтому отпустили. Пришло подтверждение из Москвы насчет его алиби. Два человека, с кем он вел переговоры, официально подтвердили, что сидели с ним нос к носу. Ну, и администратор в гостинице… Да, еще проводница приехала, наконец, мы ее тоже допросили, она опознала Василевского и подтвердила, что он был с высоким молодым человеком. В общем, все подтвердилось, остался неясным вопрос: как же на оружии его «пальчики» нарисовались?
– Андрюш, об этом я тебе расскажу буквально через несколько часов. Идет?
– Да?! Ну, валяй! А я пока тоже кое-чем займусь… Есть у меня одна догадка… Но об этом потом.
– Все, давай, Андрюш, спасибо за хорошую новость, пока.
Я отключила телефон. Лариса Николаевна не сводила с меня глаз, ожидая, что я ей скажу.
– Дмитрия Алексеевича отпустили. Правда, обвинение с него пока не снято, выпустили под подписку…
– Слава богу! – выдохнула женщина.
– Лариса Николаевна, знаете, что? Давайте сделаем так. Вы сейчас идете домой, а завтра утром мы с вами встречаемся, и вы мне все-все рассказываете. Хорошо?
– Да! – сказала она с такой радостью, словно я сообщила ей о воскрешении Антона.
– Когда и куда мне можно завтра подъехать?
– Университет, кафедра истории. Это на третьем этаже. Кабинет зав. кафедрой. Он пока в отпуске, так я за него…
– Время?
– Лучше часам к одиннадцати. Я пораньше приду, все дела там закончу, и мы сможем поговорить.
– Хорошо, тогда до завтра. – Я встала и быстрым шагом вышла из больницы.
Сев в машину, я достала телефон и набрала номер Василевского.
– Дмитрий Алексеевич? Здравствуйте, это Татьяна Иванова. Вы уже дома?
– Здравствуйте. Пока нет, но я еду к себе. А вы уже знаете?
– Да, мне позвонил Мельников. Дмитрий Алексеевич, нам необходимо срочно встретиться! Есть разговор.
– Татьяна, я вас умоляю! Вы не представляете, в какой обстановке я ТАМ находился! Эта грязь, вонь!.. Я с ума схожу от всего этого. Дайте мне хотя бы пару часов! Я искупаюсь, побреюсь, переоденусь, в общем, приведу себя в порядок. И тогда – милости прошу, вы как раз к ужину и появитесь. Хорошо?
– Да, конечно. Так если я через два часа и приеду, это нормально?
– В самый раз!
– Тогда до встречи! – я отключила телефон.
Ровно через два часа я «причалила» на своей машине к особняку под номером двадцать шесть. Едва я просигналила, как ворота поехали в сторону. Я зарулила во двор и поставила машину на привычном уже для меня месте. Василевский встречал меня на крыльце. Он был в шикарном домашнем халате почти до пят, чисто выбрит, волосы аккуратно уложены. Одеколоном от него пахло так, что, казалось, он вылил на себя половину флакона. Хотел заглушить «ароматы» камеры, догадалась я. Лорд сидел около Василевского и смотрел на него во все глаза. Пес, по-моему, просто тащился от возвращения хозяина. Даже меня он облаял не так злобно, как обычно, а, скорее, так, для порядка. Мы вошли в дом.
Еще в холле я почувствовала головокружительные запахи пирогов, щей и чего-то еще очень вкусного.
– М-м-м… – промычала я, потянув носом.
Василевский улыбнулся:
– Тамара старается, на радостях!
Мы зашли в кухню. Повариха буквально летала от рабочего стола к обеденному, накрывая его к ужину. Увидев меня, она широко улыбнулась и поздоровалась.
– Кабы заранее знать, что вы домой едете, – сокрушалась она, – я б еще и не такого сготовила… А то вот… на скорую руку…
На скорую руку было приготовлено: русские щи, утка, запеченная в духовке, голубцы, и в духовке же «подходил» пирог с капустой и грибами. «Ничего себе! – подумала я, – хорошая «скорая рука»!»
Мы сели за стол. В кухню вошла Инна, в первый раз за все время нашего знакомства поздоровавшись со мной. Что это с ней случилось? Лоску и высокомерия в ней стало намного меньше. Ах, да… она же дала показания против своего мужа! Мельников сказал, что наплела она там какую-то чушь о том, что ее муж был со своим водителем не в ладах. Интересно, Василевский знает об этом? По-моему, еще нет. Иначе такой идиллии я бы здесь не застала.
– Щи всем наливать? – спросила Тамара.
– Всем, – ответил за всех хозяин дома. – Тамара! Наливай, накладывай, что там у тебя есть, и сама посиди с нами.
Он встал, подошел к бару и достал оттуда бутылку коньяка и четыре рюмки.
– Сегодня у меня маленький праздник, – сказал Дмитрий Алексеевич, – двое суток я провел в… Черт! Как этот бомжатник называется?! О! «Обезьянник»!
– Дорогой, не надо! – мягко сказала Инна. – Все уже позади…
Хм, надо же! А она, оказывается, может быть доброй и нежной. Когда захочет.
– Да еще не совсем все. Обвинения с меня не сняты. – Василевский налил всем в рюмки, поднял свою.
– Об этом вы можете не беспокоиться, – сказала я. – Похоже, завтра утром у меня появятся веские доказательства вашей невиновности.
Все посмотрели на меня. Инна с тревогой, Тамара радостно, а Василевский – с надеждой.
– Серьезно? Татьяна, вы что-то раскопали? – Дмитрий Алексеевич даже рюмку свою опустил.
– Думаю, да. Но об этом я скажу только вам, наедине.
– Ну, тогда за то, чтобы ваши доказательства действительно помогли мне!
Мы чокнулись, выпили. Я сделала пару маленьких глотков, смакуя ароматный напиток. Коньяк был очень хорош, просто чудо. Надо будет именно такой заказать Мельникову. Конечно, он очень дорогой, но ничего, пусть разорится и купит. Не будет в другой раз спорить со мной!
– А что, Татьяна, у вас действительно есть доказательства невиновности Дмитрия Алексеевича? – спросила Инна, не глядя на меня. Она внимательно смотрела в свою тарелку, а ко мне обратилась вскользь, как бы между прочим. Надо же, подумала я, Инна ест щи, даже не спросив, какое мясо в них плавает!
– Да, – подтвердила я загадочным тоном.
– Ну и слава богу! – обрадовалась Тамара. – А то ишь, чего удумали, ироды! Посадить Дмитрия Лексеича! А еще допросы тут свои допрашивали! Протоколы писали!.. Татьяна, вам добавки? Щи еще есть…
– Нет, Тамара, спасибо, я оставлю место для голубцов.
– Голубцы тебе сегодня особенно удались! – похвалил Василевский свою повариху. Тамара расплылась в улыбке и стала похожа на полную луну.
– А на завтра чего сготовить-то? Может, запеканку сырную?
– Тамара, делай, что хочешь, у тебя все вкусно получается!
– Ой, что же я сижу! А утка?! – Тамара кинулась к рабочему столу и принесла на подносе утку.
Ужин проходил весело, Василевский ел много, он старался шутить и делать комплименты всем трем женщинам. Только Инна была напряжена. Она не знала, похоже, как ей себя вести. Я ее понимала. Представляю, как отреагирует ее супруг, узнав, ЧТО она наплела на него в милиции!
После ужина Дмитрий Алексеевич предложил мне перейти в его кабинет и поговорить там.
– А чай? Дорогой, когда ты будешь пить чай? – вспорхнула Инна.
– Потом, – отмахнулся Василевский, встал из-за стола и вышел из кухни. – Татьяна, идемте!
Мы прошли в его кабинет, куда Василевский прихватил по пути стул из гостиной. Он предложил мне сесть на него, а сам опустился на свое кожаное вертящееся кресло около стола, предварительно плотно закрыв дверь.
– Никак не могу поверить, что я дома. Вы не представляете, Татьяна, что мне пришлось пережить в этом аду! Какие там отморозки сидят! Просто нелюди. Правда, встречаются и хорошие ребята… А какая грязь, вонь, мат! Еда – просто отрава, я почти не прикасался к ней, потому что, поев один раз, долго потом маялся животом. Это я перед женщинами хорохорюсь, особенно Инну мне не хочется расстраивать, а на самом деле… – Василевский закатил глаза и тяжело вздохнул. – Не дай бог туда попасть! Врагу бы не пожелал.
Хм, Инну он не хочет расстраивать! Расстроится она, как же! Вернее, она-то расстроилась, конечно, но лишь оттого, что не удалось ей упечь «дорогого» супруга лет на двадцать.
– Так какие у вас доказательства? – спросил Дмитрий Алексеевич, видя, что я молчу.
– Сейчас я расскажу, что мне удалось узнать. Я ведь должна дать вам отчет… Но сначала разрешите вас спросить, Дмитрий Алексеевич: помните, когда я приходила к вам, еще в милиции, мы беседовали, и я вас спрашивала – не случилось ли с вами в день приезда из Москвы чего-нибудь необычного? Вы мне сказали, что нет, все было, как всегда…
– Да, и я ошибся. Случилось! Только я там, в той обстановке, не мог нормально мыслить, потому и сказал так… Настроение у меня было – хоть вешайся!.. А потом, в камере, я вспомнил. – Василевский лукаво посмотрел на меня. – А вы как догадались, что произошло что-то необычное?
– Я вам потом объясню. Так что же было в день приезда?
– Ночь.
Я посмотрела на собеседника. Он смотрел на меня и вдруг, скромно потупив глазки, добавил:
– Такая, знаете ли… романтическая, что ли. В общем, у нас с Инной… Нет, у нас все хорошо, мы любим друг друга, но в последнее время как-то все притупилось, стало чересчур обыденным, что ли? Чувства наши стали ровнее как-то, ну, вы меня понимаете? Так вот. А в тот день, вернее вечер, Инна устроила романтический ужин в честь моего приезда. Сказала, что соскучилась и все такое… Мы поужинали вдвоем при свечах, выпили коньяка… хорошо выпили, потом она сама повела меня в спальню, сама стала раздевать… Я уж и не помню, когда она была со мной так нежна и так страстна. Нет, в первые дни нашего замужества все это было, я даже сам себе удивлялся – как я помолодел с молодой женой! А потом, сами понимаете, – быт, заботы… все чувства словно бы притупились… А тут вдруг – опять, как три года тому назад! Такие ласки!.. В общем, я так устал, да еще выпитое спиртное! Короче, после всего этого я отрубился и проспал до утра как убитый. Вот.
– Я так и думала…
– Что? Вы хотите сказать, что ЗНАЛИ об этом?
– Догадывалась. Должно было случиться что-то в этом роде.
Василевский пожал плечами:
– Не понимаю, объясните.
– Дмитрий Алексеевич, смею предположить, что вы спите очень чутко, так?
– Да… А откуда вы знаете?
– Я же сказала: предполагаю. И ваша жена знает, что вы спите чутко?
– Ну, конечно! Мы ведь вместе спим. Если вдруг Лорд ночью залает, я сразу просыпаюсь и подхожу к окну, посмотреть, не лезет ли к нам кто-то. А она, например, лая не слышит. Но если я встаю, тут уж и она просыпается и ворчит, что я ее разбудил.
– Ну, конечно! Поэтому Инне и нужно было, чтобы вы в ту ночь спали крепко и ничего не чувствовали!
– А… чего я не должен был чувствовать?
– Как она приложила вашу руку к рукоятке пистолета.
Хорошо, что Василевский сидел. И хорошо, что в кресле – оно поддерживало его с трех сторон. Он с минуту просто молча смотрел на меня, не в силах сказать что-либо, потом сдавленным голосом спросил:
– Что?! Что вы сказали, Татьяна? Я не ослышался?!
– Нет. Это Инна, пока вы спали, вложила вам в руку пистолет, с которого она перед этим предусмотрительно стерла отпечатки пальцев настоящего убийцы.
– Татьяна, а…
Я приложила указательный палец к губам и тут же быстро указала им на дверь. Мне послышалось, что за ней что-то прошуршало. Василевский понял, что я предупреждаю его о том, что нас подслушивают. Он встал и на цыпочках подошел к двери. Помедлив пару секунд, он резко распахнул ее. За дверью стояла Инна. Она опешила от такого неожиданного поворота событий, вздрогнула и сказала, заикаясь:
– Дорогой, а… это… может, вам чай сюда принести?
– Нет, спасибо, не стоит. Мы сейчас придем в столовую и там попьем.
– А-а… Ну, тогда… ладно. – Инна быстро повернулась и ушла.
– Раньше за ней такого не водилось, – растерянно сказал Василевский тихим голосом, возвращаясь в свое кресло. – Татьяна, вы уверены в том, о чем только что мне сказали? Это очень серьезное обвинение!
– А у вас есть другое объяснение? Или, может, вы были еще у кого-то в гостях в… таком же состоянии?
– Нет, разумеется…
– Дмитрий Алексеевич, если вы сомневаетесь, для чего именно Инна напоила вас в тот вечер, тогда ответьте мне на такой вопрос: если бы вы были абсолютно трезвым и во сне вам в руку вложили бы пистолет – а он холодный и железный – да еще прижали бы к нему ваши пальцы, вы проснулись бы от такого ощущения?
Василевский глубоко задумался и, помолчав некоторое время, честно ответил:
– Думаю, да, я бы проснулся…
– Вот вам и ответ! А так вы спали блаженным сном младенца и ничего не знали – вплоть до этого момента. Вы же сами говорили – это просто мистика, что ваши отпечатки вокруг оказались на пистолете, а я вам сказала, что в мистику не верю, что этому обязательно найдется вполне реальное объяснение.
– Но, Татьяна, для чего Инне это понадобилось? Она ведь прекрасно понимала, что подставляет меня!
– Вот именно, что понимала.
Василевский потер лоб рукой.
– Значит, она хотела меня подставить… Но кто же тогда убил Антона? Неужели сама Инна?
– Думаю, на этот вопрос я отвечу вам завтра. Нет, я, в принципе, догадываюсь, просто хочу убедиться в одной детали. Потерпите немного. Когда у меня появятся твердые доказательства, я сообщу об этом и милиции, и с вас снимут обвинение.
– Нет, я все-таки не могу поверить: Инна пыталась меня подставить?! Ну, хоть вы меня убейте, но это дикость! – не унимался Василевский.
– Убивать вас никому не надо, достаточно одного трупа в этом деле, а если вы не верите мне, пойдите завтра в милицию к Мельникову и спросите его… Он допрашивал сегодня вашу жену, и она дала показания против вас. Сказала, что вы с Антоном были совсем и не в дружеских отношениях, что он вас шантажировал, а вы хотели его уволить.
– Что?! Инна так сказала?! О, боже!
– Да, Дмитрий Алексеевич, как ни тяжело мне это говорить вам, но вы – заказчик, вы заказали и оплатили расследование этого дела, так что вам я обязана сообщать все сведения, которые добываю. Согласно нашему договору.
Василевский вскочил и нервно заходил по маленькой комнате взад-вперед, натыкаясь на стены.
– Так это что же получается? Инна хотела подставить меня? Зачем? Чем ей плохо жилось со мной? Дом, деньги, машина – все у нее есть! Каждый год за границу ездили… А теперь вот – отпечатки на пистолете, клевета на допросе… Так она сделала это НАРОЧНО?!
– А вы считаете, что она нечаянно проговорилась? Ее допрашивали под протокол, там стоит ее подпись…
Ну, и что мне делать? Добить его сегодня или перенести казнь на завтра? Закончить все одним разом или растянуть пытку, нанося удары порциями? И я решилась.
– Дмитрий Алексеевич, так не хочется сообщать вам еще одну неприятную новость, честное слово, но…
– Как, еще неприятности?! Черт! Татьяна, откуда вы их берете?
– Результаты расследования, знаете ли…
– Ладно уж, добивайте, – Василевский махнул рукой и сел в кресло, опустив голову.
– Дмитрий Алексеевич, мне кажется, ваша жена… э-э… вы, случайно, не замечали в ней особой симпатии к… женскому полу?
– Что?! Вы хотите сказать, что Инна – лесбиянка?!
Я отвела глаза. Я представляла, что сейчас испытывает Василевский, получив ТАКОЕ известие.
– Вот вам и мотив – упечь вас далеко и надолго, а самой остаться свободной и богатой, – тихо сказала я.
Василевский молчал. Он закрыл глаза и качался в кресле взад-вперед. Наконец, он вымолвил глухим сдавленным голосом:
– Татьяна, у вас больше нет для меня подобных новостей?
– Пока нет. Завтра будет известно имя убийцы.
– Хорошо, значит, до завтра мне еще можно пожить… Мне надо все обдумать… Как это все, однако… Черт! А я-то радовался, идиот, что вышел из СИЗО, думал, все плохое позади. А его, вон, и впереди еще полно…
Я встала.
– Кстати, вы знаете, где ваша дочь?
– Да, мне сказали. Она в больнице. У нее отравление. Лариса приезжала и вызвала ей «Скорую». Черт, давно надо было сделать это самим… А что?
– Больше вы ничего не знаете?
– Нет. Завтра утром я позвоню Ларисе, спрошу, в какой больнице лежит Кристина, и съезжу навестить ее. А что? Почему вы спросили об этом?
Так он еще не знает, что скоро станет дедушкой?! Интересно, а эта новость для него – плохая или хорошая? Пожалуй, лучше я ему ничего не скажу. Пусть узнает об этом от Ларисы Николаевны или еще от кого-то.
– Я просто поинтересовалась, потому что вижу, что Кристины нет дома. Я же знала об ее отравлении, вот и спросила. Я позвоню вам завтра. А сейчас мне пора ехать, время позднее.
Василевский пошел проводить меня до двери. Ни Тамары, ни Инны я не увидела. Должно быть, они уже легли отдыхать или смотрели телевизор. Мы спустились в холл.
Уже стоя на крыльце, я спросила Василевского:
– Дмитрий Алексеевич, а это правда, что Антон не боялся Лорда? Гладил его и даже мог залезть в его конуру?
– Правда, – устало ответил он, – а при чем здесь это?
– Нет, просто Тамара мне об этом сказала, а еще я удивилась: такой грозный пес, никого к себе не подпускает, и вдруг…
– Когда Антон сюда приехал, Лорд ведь был еще молодой, ему и года не было. А Антон – парень деревенский, они всегда собак во дворе держали, он умеет находить с ними общий язык. Вот они и подружились. Антон кормил его.
– Понятно. Ну что ж, до завтра! – я вышла за дверь. Лорд принялся выполнять свои собачьи обязанности.
По дороге домой я пыталась представить себе, что творится в эту минуту в доме Василевского. Интересно, он немедленно примется выяснять отношения с Инной или оставит разборки до утра? Уже лежа в постели, засыпая, я подумала о том, как обрадуется Тамара: ее хозяйка-мымра получит, наконец, по заслугам…