Глава 10

Утром я проснулась рано, еще даже семи не было. Так, до одиннадцати у меня время есть. Чем бы заняться таким полезным? Ну, для начала я разомнусь – покачаюсь, поработаю с гантелями. Потом душ, это понятно, и кофе, это тоже само собой. А куда мне девать остальное время?

Я уже стояла под душем, когда меня вдруг осенило: а не съездить ли мне в офис Василевского? Так хочется познакомиться и побеседовать с бухгалтером… как ее? Галина Григорьевна, кажется? Что-то меня туда тянет, интуиция подсказывает: поезжай, поговори с ней. Ладно, съезжу, поговорю…

Я выглянула в окно. На улице моросил мелкий противный дождик. Значит, придется брать с собой зонт. Я собралась не спеша, надела, как обычно, джинсы, кроссовки и ветровку поверх майки. Сумку – через плечо, зонт – под мышку. Все, можно выходить.

Офисное здание на улице Каштановой, наверное, знают многие. Построили его совсем недавно, оно красивое, в современном стиле. Четыре этажа, большая стоянка у подъезда. На ней я и оставила машину, а сама поднялась по ступенькам крыльца. На входе меня остановил охранник, спросил, куда я иду. Услышав, что я в фирму «Мойдодыр», он указал рукой в сторону лестницы:

– Вам сюда, второй этаж, направо. Кажется, двадцать девятая комната.

Я поднялась по широкой лестнице, выложенной зеленым кафелем. Все здесь сверкало и поражало чистотой и комфортом. В длинном коридоре стояли удобные мягкие кресла для посетителей, пальмы у окон широко раскинули свои растопыренные пальцы-листья.

На двери двадцать девятой комнаты висела табличка: «Мойдодыр». Все для ванных комнат и туалетов». Я постучалась и приоткрыла дверь.

– Да! – крикнул женский голос.

Я вошла. Небольшой кабинет, средних размеров. Три стола. Офисный шкаф. В углу – холодильник и маленький журнальный столик с электрическим чайником и чашками. На одной из полок – клетка с волнистыми попугайчиками. За средним столом сидела пожилая полная женщина в черном пиджаке, украшенном брошью на лацкане. Копна ее рыжих крашеных волос была собрана в валик. Она вопросительно смотрела на меня, оторвавшись от монитора компьютера.

– Здравствуйте. Вы – Галина Григорьевна, бухгалтер, я правильно понимаю?

– Да. А вы кто? – женщина сняла очки и положила их на стол.

– Я – частный детектив Татьяна Иванова. Меня нанял ваш директор, Дмитрий Алексеевич, для расследования убийства его водителя.

– Присаживайтесь, пожалуйста.

Я опустилась на стул возле нее.

– И чего вы хотите от нас?

– Просто поговорить с вами. Галина Григорьевна, где сейчас находится секретарь, Глеб?

– Так вам он нужен?

– Нет, нет, мне он как раз не нужен. Я с ним уже разговаривала, теперь вот хочу побеседовать с вами.

– Простите, но я ничего не знаю. Я Антона всего несколько раз видела. Даже не была с ним знакома…

– Я хочу поговорить не об Антоне. Меня интересует Глеб Устимович. Поэтому я и спрашиваю, где он сейчас?

– На складе, вернется через час, не раньше.

– О, это просто здорово! Я ведь как раз и хотела поговорить с вами в его отсутствие.

Галина Григорьевна пожала плечами – ну, говорите, мол.

– Скажите, вы лично с Глебом давно работаете?

Женщина улыбнулась:

– Я пришла сюда задолго до Глеба, еще когда Дмитрий Алексеевич не мог позволить себе секретаря. А вот без бухгалтера ни один предприниматель обойтись не может. Если, конечно, сам не знает бухгалтерию. А Устимович появился два года тому назад.

– Скажите, ну и как вам Глеб?

– Как работник или как человек?

– И так, и так.

– Как работник он вроде бы ничего, с делами справляется. Когда Дмитрий Алексеевич уезжает, Глеб и за магазином следит, и с оптовыми покупателями договаривается. В общем, работает он хорошо…

– А что не так?

– Понимаете, у меня есть подозрение, что Глеб неравнодушен к жене Дмитрия Алексеевича, Инне. Он, когда ей звонит, выходит в коридор.

– И часто он ей звонит?

– Да как вам сказать? Вообще-то, нечасто, но… секретарь звонит жене директора? Зачем? Какие у них могут быть дела? Согласитесь, это ведь странно…

– Да, я согласна. И Дмитрий Алексеевич об этом не знает, я так полагаю?

– Нет. А кто ему скажет? Мы с Глебом здесь, в основном, вдвоем и сидим. Дмитрий Алексеевич сюда заглядывает редко. Он больше времени проводит в магазине и на складе или разъезжает по оптовикам… Сюда он заезжает от силы раз в неделю. Хотя, вон, и стол у него есть. Так что мы с Глебом тут почти всегда вдвоем.

– И, кроме вас, никто не знает, что здесь происходит? Я имею в виду его звонки Инне.

– Никто…

– А вы Дмитрию Алексеевичу сказать об этом не можете?

– Честно говоря, нет… Я как-то боюсь, знаете ли… А вдруг он не поверит мне и не уволит Глеба? Как мы тогда с ним будем вместе работать? А с другой стороны, мне и директора нашего жалко: за его спиной этот сопляк его жену охмуряет, а он и не догадывается.

– Да, непорядочно Глеб себя ведет… – сделала я вывод.

– Непорядочно, очень непорядочно! – согласилась бухгалтер. – Я как-то на днях в туалет выходила. Возвращаюсь, остановилась у двери, слышу – Глеб по телефону с кем-то говорит… Вы только не подумайте, что я подслушивала, у меня такой привычки нет!..

– Да я и не думала, что вы…

– Так вот, я остановилась, хотела дверь открыть, слышу, он говорит кому-то: «Инна, вы там во сколько будете?.. Так я тоже подъеду… Мне надо вам кое-что сказать… А это я там, на месте, и скажу… Нет, просто идея пришла в голову, как это дело провернуть… Вы же сами мне потом спасибо скажете… Нет, нет, не по телефону…» Ну и как вы думаете, что бы это означало?

– М-м-м… даже не знаю…

– Но, согласитесь, это что-то очень подозрительное?

– Похоже, что так.

– А буквально вчера-позавчера я с работы вечером уходила, спустилась к охраннику и вдруг вспомнила, что кошелек в своем столе забыла. Я вернулась, дошла до двери, слышу, Глеб опять с кем-то по телефону разговаривает: «У нас, возможно, скоро произойдут такие перемены, что ты просто ахнешь!.. А меня, возможно, ждет такое повышение!» Это какое же такое повышение? Дмитрий Алексеевич Глеба повышать не собирался, это я точно знаю. Да и куда его повышать? В заместители директора? У нас такой должности вовсе нет.

– Больше ничего такого вы за Глебом не замечали?

– Да вроде нет… Но и это о многом говорит. Я человек пожилой, жизнь прожила, давно уже на пенсии, и я вижу, что Глеб очень подозрительно себя ведет. Темная лошадка, одним словом! Я бы на месте Дмитрия Алексеевича давно его уволила, от греха подальше. И вообще, когда тебе давно за сорок, а жена у тебя молодая, надо ухо держать востро, потому как найдутся молодые прохиндеи… Ну, вы понимаете?..

– Да, я поняла вас. Спасибо, что рассказали мне все.

– Да пожалуйста, я ведь за Дмитрия Алексеевича переживаю. Человек он хороший, добрый. Он мне такую зарплату платит! Дай бог ему здоровья! Обидно будет, если ему такой вот Глеб нагадит, извините.

Я попрощалась с бухгалтером и вышла из офисного здания. По дороге в университет я обдумывала, как мне поступить с Глебом. Пожалуй, я все-таки скажу Василевскому о его художествах. Во всяком случае, он имеет право знать, что за его спиной творит этот завистник и мелкий пакостник.

В назначенное время я зашла в университет и поднялась на третий этаж. Мне показали, где кафедра истории, и вскоре я постучалась в кабинет заведующего кафедрой.

– Да! – послышалось за дверью.

Я вошла. Моему взору предстала комната, не очень большая, но обставленная, как современный офис, – рабочий стол с компьютером, канцелярский шкаф, еще один стол, поменьше, заваленный папками, журналами и тому подобным. Около стола стояло вертящееся кресло, в котором сидела Лариса Николаевна.

– Здравствуйте, – сказала я, – пришла, как обещала.

– Да, проходите, садитесь, – она указала на кресло, которое я сразу и не заметила, так как оно стояло за шкафом, напротив ее стола. Я с удовольствием опустилась на мягкое удобное сиденье.

– Я сейчас, только один звонок сделаю, вы не возражаете? – спросила Лариса Николаевна, сняла очки в золотистой оправе и положила их рядом с собой на стол. Значит, эти у нее для чтения, поняла я, минусовые.

Лариса Николаевна подняла трубку телефона, стоявшего на столе, и набрала номер.

– Олег Георгиевич, это Лариса Николаевна звонит, здравствуйте… Вы когда выходите из отпуска?.. Завтра? Очень хорошо… Да нет, ничего, просто меня завтра на кафедре не будет… Я пока не могу сказать, случилось или нет, но вы имейте в виду, что начатое мной… вы помните, да? Так вот, заканчивать это, возможно, придется вам… Да, я почти все сделала, списки подготовила, но здесь еще полно бумажной работы… Да, секретарь выходит послезавтра, она в курсе всего, я ей звонила… Да, всего доброго!.. Позвоню… если будет возможность…

Женщина положила трубку и посидела молча некоторое время, опустив голову. Потом, словно очнувшись, она подняла на меня взгляд и решительно сказала:

– Ну, что, идем?

– Куда? – не поняла я.

– Как куда? В милицию. Вы ведь меня арестуете?

– Я? Я не могу вас арестовать, я всего лишь частный сыщик. А что, вы хотите пойти признаться?

– Да, хочу.

Решительная женщина! Собирается делать признание, даже сумку, похоже, уже собрала, вон, в углу стоит. Значит, она готова к тому, что ее посадят вместо мужа. Бывшего мужа.

– Лариса Николаевна, а может, вы расскажете сначала мне, как было дело? Только – правду. А то от вранья я уже устала.

Она посмотрела на меня с недоумением:

– В каком смысле? Кто вам… лгал?

Ах, какие мы интеллигентные и аристократичные! «Лгал».

– Да все – Дмитрий Алексеевич, Тамара, Инна – ну, там вообще особый случай! Кристина ваша… и вы в том числе.

– Я?! – Лариса Николаевна даже воздухом захлебнулась в порыве благородного негодования. – Когда это я вам лгала?!

– Вчера. Когда сказали, что это вы убили Антона.

– А… Но… это действительно я.

– Нет, не вы. Вы его не убивали. Но вы знаете, кто это сделал.

Она разом поникла. Плечи ее опустились, она вздохнула и искоса посмотрела на меня:

– Как вы догадались?

– Когда вы попытались выгородить свою дочь, взяв ее вину на себя. Ну, кого еще может выгораживать мать, рискуя сесть в тюрьму, и очень надолго?! Только своего ребенка.

– Но вы не можете этого знать!

– У меня есть показания свидетеля. А потом – я умею сопоставлять факты, я работаю интеллектуальным методом: собираю сведения, а потом их анализирую. И делаю выводы. Так что расскажите-ка лучше, как все было на самом деле. А правду, поверьте, я и без вас знаю.

– Да, наверное, будет лучше, если я все расскажу.

Лариса Николаевна встала, подошла к шкафу, открыла его, взяла свою сумочку, вынула из нее сигареты и зажигалку.

– Можно тогда и мне? – спросила я, доставая свою пачку.

– Конечно, курите, – она закрыла дверь на ключ, а окно, до того чуть приоткрытое, распахнула настежь. Свежий воздух ворвался в комнату и заколыхал занавеску. Из стола она достала пепельницу и поставила ее на стол. Мы обе закурили.

– Вообще-то, зав. кафедрой ругается, когда тут курят, но пока его нет… а до завтра, я надеюсь, все выветрится… Так вот. Кристина начала встречаться с ним почти два года тому назад… Честно говоря, мне он сразу понравился: простой парень, добрый, патологически честный, порядочный… Она привела его ко мне – познакомиться, и это именно он настоял на этом. Сказал, что так надо – поставить родителей в известность, ну, и чтобы не волновались. Это в наше-то время! Я была сражена такой суперпорядочностью и… его уважением – по отношению ко мне. Я была рада, что дочь встретила такого парня. Надежного, как скала… Но через некоторое время Кристина прибежала ко мне вся в слезах. Она сказала, что отец узнал об их отношениях и не разрешает им встречаться, просто запретил, категорически! Я была в шоке! Почему? Да он должен был быть на седьмом небе от счастья, что у нашей дочери такой парень! Но Дмитрий, как видно, рассуждал по-другому. Когда я спросила Кристину, чем он мотивирует свой запрет, она ответила, что Тиша, мол, деревенский, образования у него нет и все такое. Он, мол, в нашей городской сумасшедшей жизни не сможет устроиться как следует… Тогда Тиша поступил в институт, на заочный, разумеется. Ну, тут уж я немного ему помогла, если честно. Я-то была за них! Даже ездила к Дмитрию, поговорить, чтобы он не мешал ребятам встречаться. А Дмитрий мне сказал, что у него есть на примете один молодой человек в Москве, бизнесмен, и он познакомит его с дочерью, но немного погодя, а пока Кристине вообще рано крутить любовь, ей надо сперва закончить институт… Ну, в общем, мы ни о чем так и не договорились. И я стала помогать Кристине и Тише встречаться тайно.

Лариса Николаевна достала из сумочки пузырек с какими-то таблетками, высыпала несколько штук на ладонь и положила их в рот. Потом налила в стакан воды и судорожно сделала несколько глотков.

– Если бы я знала!.. Бедная Кристина! Такое и для взрослого человека – огромный стресс, а она ведь совсем ребенок, да еще и беременна… На чем я остановилась?

– Вы сказали, что стали помогать молодым людям встречаться тайно…

– А, да… Тайно. Они часто приходили ко мне. Я дала им ключ от своей квартиры, мы с мужем весь день на работе… Ребята там и виделись. Но однажды Дмитрий об этом узнал… Он отругал Кристину, запер ее дома и пригрозил, что, если она еще раз отправится на свидание с Тишей, он найдет способ наказать их обоих. Они какое-то время только перезванивались. Но вы же понимаете, долго так продолжаться не могло… Они опять стали изредка бывать вместе, осторожно, соблюдая конспирацию и предпринимая всевозможные ухищрения. А в тот день Дмитрий уехал в Москву на поезде. И Кристина с Тишей решили поехать за город, в лес…

– Простите, Лариса Николаевна, что перебиваю… Вы о ком мне рассказываете?

– Как о ком? О Кристине и Тише. Они поехали в лес, на прогулку. Хотели весь день пробыть вместе, им так редко это удавалось! Но самое ужасное – у Тиши был, оказывается, пистолет, это мне потом Кристина рассказала…

– Так, стоп! Я не поняла, какой такой Тиша – в лесу ведь нашли убитого Антона?..

– Ну да, Антона, так я вам о нем и говорю…

– А почему в таком случае вы Антона Тишей называете?

– А я что, не сказала вам? Ой, извините, видно, от расстройства у меня что-то с головой случилось… Это Кристина так придумала, для конспирации: Антон – Антоша – Тоша, а чтобы отец не догадался, Тошу она переделала в Тишу. У нее и в телефоне так записано, и его она так называла, когда звонила ему, чтобы отец, если вдруг подслушает, не понял, с кем она говорит. Я тоже незаметно для себя стала его так называть. Так что мы уже привыкли.

Вот черт! Хм, Тиша, Тихон, Тимофей… А это – Антон на самом деле, кто бы мог подумать! Ну, конспираторы!

– А Антон вашу дочь, должно быть, Тиной называл, потому что это сокращенное от Кристины? «Крис» он отбросил, получилось коротко и мило – Тина.

– Да. Но чаще он называл ее Котенком.

– Ладно. Так что же там, в лесу, произошло?

– Так вот, оказывается, Антон привез из армии пистолет, настоящий, боевой. Как он его там раздобыл – неизвестно. Я об оружии ничего не знала, честное слово, иначе просто отобрала бы и сдала его, куда следует! Тоже мне, нашли игрушку! Ну, Кристине-то двадцать всего, глупая еще, а этот! Армию прошел, должен понимать… Да что там! Если честно, он тоже еще пацан пацаном, хоть ему и двадцать четыре уже… было.

Да, значит, они оба приехали ко мне, Антон оставил у меня свою дорожную сумку. Она и сейчас там стоит, я не знаю, что мне теперь с ней делать… Вот. И они поехали в лес. Антон сказал, что знает одну хорошую полянку в лесу, подальше от людских глаз. Ребята все бегали по этой полянке, резвились… Потом Тоша показал Кристине пистолет: смотри, мол, что у меня есть! Должно быть, он хотел перед девчонкой крутым себя показать. Предложил пострелять. Они там банки какие-то нашли, стали по ним палить. Антон учил Кристину, сам-то он хорошо стрелял. А она выстрелила раз – промахнулась, второй – опять промахнулась. Когда остался один патрон, Антон и говорит – все, мол, хватит, один остался, я сам пальну в какую-нибудь ворону. И хотел забрать у нее оружие. А та вдруг уперлась, понравилось ей, видите ли, стрелять! И не отдает пистолет. Вот… Завязалась у них… борьба – не борьба, ну, так, в шутку, возня, одним словом. Один отбирает, другая сопротивляется… хохочет…

Лариса Николаевна нервно затянулась, и я заметила, как мелко дрожат ее пальцы. Она стряхнула пепел мимо пепельницы, но, похоже, не заметила этого.

– Вам об этом Кристина рассказала? – спросила я.

– Да. Она приехала оттуда и прямиком – ко мне. Плакала, кричала, билась в истерике. Такое и для взрослого человека – жуткий стресс, а она еще совсем ребенок. Как она нажала на курок, она сама не знает. Говорит, выстрел прозвучал так внезапно, что она не успела ничего понять. Только увидела, как во лбу у Антона вдруг появилась дыра, и он рухнул на землю к ее ногам… Последний патрон… Лучше бы он дал ей пальнуть по банке!

– Лариса Николаевна, а Кристина уже знала, что она беременна?

– Нет. Тогда – еще нет. Это потом, когда дома ее вдруг стало тошнить… В общем, когда она мне все рассказала, я решила, что ей не надо ни в чем сознаваться. Запомни, говорю, ты была у подруги! К водителю твоего отца ты отношения не имеешь. Я знала, она не сможет скрыть, что очень чем-то расстроена. Я научила ее отвечать, если будут расспрашивать, что, мол, она с парнем своим поругалась, потому и не в настроении. Кристина так и делала. Татьяна, поверьте, девочка ни в чем не виновата! Она искренне любила Антона и очень переживает…

– Да я и не виню ее. Конечно, если бы она сразу созналась во всем, Дмитрий Алексеевич не сидел бы в СИЗО. Зря вы все так перепугались… Есть такая статья – «Убийство по неосторожности». Скорее всего, вашу дочь оправдают…

– Правда? О, боже!

– Конечно. Мотива у нее нет, они же между собой не ругались.

– Бедная моя девочка! Надо поехать к ней и все ей рассказать, успокоить…

– Надо все рассказать в милиции! Причем прийти туда она должна сама. Поверьте, так будет лучше.

– Но Кристина лежит в больнице. Как же она?.. Если она оттуда уйдет, у нее опять начнется рвота. Ей ведь начали курс лечения, надо закончить…

– Хорошо, я поговорю с одним моим знакомым, он работает в милиции. Что-нибудь придумаем.

– Правда? Ой, как хорошо! Татьяна, вы не представляете, какой груз вы сбросили с моих плеч!

– А сумочку-то, я гляжу, вы приготовили?..

Лариса Николаевна опустила голову:

– Я ради Кристины готова была на все, лишь бы ее не трогали!

– Понятно. – Я встала. – Ну, что ж, я пойду.

– Как? А я? А Кристина?

– А что – вы? Вы никого не убивали. Сумку Антона вы отнесете в милицию, как знать, может, там лежит нечто такое, что поможет следствию.

– А Кристина?

– Не думаю, что ее заберут. Но это уже вопрос не ко мне. Я обещала поговорить со своим знакомым, а там уж как он решит. – Я направилась к двери.

– Спасибо вам, – Лариса Николаевна подошла к двери открыла ее, – вы меня немного успокоили. Я ведь ночей не спала, переживала за дочь!

Спускаясь по широкой лестнице, я достала телефон и позвонила Мельникову:

– Андрюша, привет! Я обещала тебе рассказать, как пальчики Василевского оказались на пистолете?

– Помню, вчера еще обещала.

– Ты говорил, что допрашивал жену Василевского, Инну. Она там наклепала на мужа черт знает что! Так вот. Я вчера поехала к ним…

– И когда ты все успеваешь! Не успел господин Василевский через порог своего дома переступить – как ты уже за этим порогом! Ну, ну! Как поговорили?

– Андрюш, он мне рассказал, что в день приезда из Москвы жена устроила ему романтический ужин при свечах, напоила его, потом – секс… В общем, он вырубился и проспал до утра крепким сном младенца.

– И что? Мне порадоваться за него? Ты удивишься, но такое счастье и мне иногда выпадает…

– Андрюш, подожди, я не о том. Так вот, пока Василевский спал, как ты думаешь, кто мог вложить ему в руку пистолет? Угадай с трех раз!

– А если с трех не угадаю, ты разрешишь мне сделать четвертую попытку?

– Так и быть, сегодня я добрая…

– Ладно, понял я. Мне Инна эта тоже не понравилась. Вела себя высокомерно, даже хамить нам пыталась. Вполне допускаю, что это сделала она. Но где эта мадам взяла пистолет?

– Есть у меня одна догадка… Знаешь что, вызывай-ка ты ее к себе, и я тоже подскочу. Только скажи – мол, срочно приезжайте, а то она до ночи прошляется по своим фитнесам и магазинам. А я пока что загляну в одно место, а потом подрулю к тебе и все расскажу…

– Неужели ты и киллера вычислила?!

– А ты сомневался? Нет, ну, такое мне даже обидно от тебя слышать! При моих-то способностях!

– Ладно, жду. – Мельников отключился.

Я подъехала к зданию больницы и оставила машину на стоянке. В приемном отделении было прохладно и почти безлюдно. Девушка в окошке любезно согласилась вызвать сюда Василевскую Кристину. Я села на один из стульев, целый ряд которых стоял вдоль стены, и приготовилась ждать. Вскоре Кристина вышла ко мне. Была она немного бледна, но выглядела получше, чем вчера. Должно быть, лечение ей действительно помогает.

Мы поздоровались, она опустилась рядом со мной на стул.

– Кристина, во-первых, я все знаю.

Она испуганно посмотрела на меня.

– Да, да, не пугайся. Я знаю, как все произошло. Зря, конечно, ты не вызвала сразу же милицию. Все ведь вышло случайно, я права?

Девушка кивнула головой и горько расплакалась.

– Ну, ну, не надо… Что случилось, то случилось. Исправить это нельзя, но можно наказать того, кто хотел подставить твоего папу. Это очень плохой человек, и, если бы его замысел удался, твой папа надолго сел бы в тюрьму. Так что давай-ка сейчас соберемся, вытрем глазки и ответим на вопрос: когда ты поняла, что именно произошло, что ты сделала?

– Я растерялась… Я не знала, что мне делать. Я поняла, что Тоша уже мертв, – она всхлипнула, – что ему не поможешь… Я испугалась и убежала.

– А пистолет?

– Я его не взяла! Я так растерялась, что совсем забыла о нем. Я добежала до станции, дождалась электрички и села в нее… А потом поехала к маме и все ей рассказала.

– Понятно. Значит, пистолет остался лежать на поляне…

– Да. Я его бросила, когда увидела… что… что… – она опять заплакала.

– Бросила рядом с телом?

– Да, сразу после выстрела.

– Так. А оказался он у Инны…

– Что? Как – у Инны?!

– Да, представь себе! И я думаю, что это именно она приложила руку твоего папы к рукоятке пистолета, предварительно тщательно стерев с нее твои отпечатки.

Как ни странно, Кристина не удивилась такому предположению:

– Это она вполне могла сделать. Она не любит папу, я знаю. Только и думает, как бы от него избавиться!

– Кристина, ты сейчас просто из-за неприязни к ней это сказала или у тебя есть какие-то основания?

– Есть… – девушка замолчала, потупив голову.

– Кристина, поверь мне, я спрашиваю тебя об этом не потому, что я излишне любопытна. Дело в том, что папу твоего отпустили вчера под подписку…

– Знаю, он мне звонил…

– Ну, вот, его отпустили, но обвинения с него еще не сняты. А я очень хочу, чтобы это произошло – официальное снятие обвинения. Я понимаю, что тогда оно падет на тебя, но, пойми, ты пойдешь по другой статье – «неумышленное убийство». Тебя, я думаю, оправдают, а папа-то твой шел по статье «умышленное убийство общественно опасным способом», а за это – срок до двадцати лет. Как говорится, почувствуйте разницу.

– Да, я поняла. Я все расскажу! Я и сама вам хотела… Помните, когда вы у нас на кухне с Инной разговаривали?.. Ну, она вам еще деньги предлагала, чтоб только вы прекратили расследование… Я же все слышала… Я тогда вам еще сказала, что, когда почувствую себя лучше, позвоню вам…

– Да, да, я помню.

– Ну, вот… Я ведь не просто так утверждаю, что она ненавидит моего папу! Когда они поженились и папа купил этот дом, где мы сейчас живем, сначала мы стали с Инной как бы дружить. Она дарила мне то маечку, которая была ей велика, то побрякушки недорогие, заколку, там, или браслетик… Мне это поначалу нравилось, я думала, мы с ней действительно будем, как подружки. Но постепенно ее знаки внимания стали какими-то навязчивыми. Я к тому времени уже в институте училась, у меня новые друзья появились, мы иногда к нам домой приезжали, после занятий. Так Инна стала мне выговаривать – зачем, мол, ты их сюда зовешь, не приводи чужих людей в дом, мало ли что! Я думала, она, действительно, за дом беспокоится, а она… Ой, мне так стыдно рассказывать об этом, поверьте!

Девушка закрыла лицо руками и всхлипнула.

– Кристина, только не расстраивайся, я прошу тебя! – я погладила ее по плечу – Тебе нельзя волноваться, подумай о своем ребенке. Все уже позади, и все будет хорошо, вот увидишь.

Она закивала головой:

– Да, я… спокойна… Так вот, Инна лезла во все мои дела, за мной чуть ли не по пятам ходила. А однажды… У меня тогда как раз день рождения был. Мы все его отметили дома, я выпила шампанского, голова закружилась… В общем, не помню даже, как я оказалась в своей комнате. Проснулась, смотрю – я на постели лежу, голая, а рядом – Инна, тоже… раздетая. Я ничего понять не могу, а она вдруг начала меня гладить, ласкать, как… как мужчина! Я вскочила, хотела закричать, а она говорит – не надо, мол, не шуми. Мы теперь с тобой – одно целое, ты – моя… и еще какую-то чушь несла.

Мне так гадко стало, я ее попыталась выгнать, стыжу ее – как, мол, ты можешь так поступать с папой! А она смеется: мужики, говорит, другого обращения не заслуживают. Все они – подонки. Они, мол, нас, женщин, обманывают, любят, обещают все на свете, а потом бросают, и мы должны им тем же платить.

Я с той ночи ее избегать стала, а она все бродит за мной – везде, по пятам… То с расспросами пристает, то с нравоучениями. И постоянно следила, куда я иду, с кем…

Кристина замолчала, опустив голову. А ведь у меня мелькнула эта мысль, еще тогда, в доме Василевского, но собственная догадка показалась мне такой дикой, что я ее все же отбросила. Как видно, зря.

– Хорошо, Кристина, иди, отдыхай. И не волнуйся больше ни о чем, ладно?

Она кивнула. Пошла по коридору – маленькая, хрупкая, в розовом халатике, с длинными волосами, забранными в хвост. Действительно, Котенок…

Я вышла из больницы и села в машину.

Я ехала к Андрею в отделение и рассуждала. Значит, Инна ходила по пятам за своей падчерицей? Возможно, и в тот день она следила за ней и ее возлюбленным. Возможно, и в лесу она была, там, на поляне… Да не возможно, а точно! Иначе – откуда у нее пистолет? Она ревновала Кристину к Антону, наверняка! Значит, поехала она за ними в лес и подсматривала откуда-нибудь из-за кустов за их играми. Потом, когда девушка в страхе убежала, Инна подошла к телу Антона, забрала пистолет и привезла его домой. А когда Дмитрий Алексеевич вернулся из командировки, она устроила для него романтический ужин, напоила его и руку бесчувственного мужа прижала к рукоятке. Что ж, все сходится! И мотивчик есть, а главное, для Инны все складывалось как нельзя более удачно: ненавистный соперник убит, значит, девочка свободна, остается избавиться от собственного мужа. Если бы Василевского посадили, как она рассчитывала, она осталась бы с Кристиной вдвоем, да еще и стала бы богатой! Живи – не хочу!

Полчаса спустя я сидела в кабинете у Андрея. Он что-то писал вот уже минут десять, предварительно извинившись передо мной. Я ждала.

– Тань, а ты можешь пока чаек заварить, вон, на тумбочке кружки, чайник, пачка чая. Правда чай в пакетиках, но тут уж извини, другого не держим. Нам, сама понимаешь, чаи распивать некогда, перекусываем на ходу.

– Ладно, ты пиши давай, писарь, я подожду.

Наконец, Андрей убрал исписанные листы в папку и бросил ее на угол стола. Откинулся на спинку стула, потянулся, подняв руки:

– У-у-у… как спина устала! Сколько же у нас писанины! Завхоз Михалыч не успевает нам новые стержни выдавать. Так, а ты что – насчет чая? Я думал, ты пока хоть чайник вскипятишь!

– Да это успеется, – я подошла к тумбочке, включила чайник, выбрала себе бокал почище. – Который тут твой?

– Вон тот, синий…

Я взяла синий бокал и прочитала на нем: «Чай – не водка, много не выпьешь!»

– Золотые слова! Сам себе купил?

– Ты о чем? А, бокал… Нет, ребята подарили, так, для хохмы.

Я бросила в оба бокала по пакетику заварки, налила из закипевшего чайника воду.

– Заварила? Сейчас я сахар найду. – Андрей полез в тумбочку, потом к себе в стол, потом в стол, стоявший рядом, даже на подоконнике поискал, но сахаром нигде и не пахло. – Придется к соседям идти.

– Да ладно, без сахара обойдемся, сладкое вообще вредно, оно фигуру портит.

– Ну, уж нет, гулять, так гулять!

Он взял пустой бокал и вышел. Вернувшись через минуту, он поставил передо мной чашку, до краев наполненную сахаром.

– Так что ты раскопала? Поделись-ка со мной информацией!

– С удовольствием. Ну, про Инну ты уже знаешь…

– Кстати, мы на нее и без тебя вышли.

– Да? – удивилась я. – Когда?

– Сегодня. У меня сразу вызвало подозрение то, что она мужа своего подставляет. Ну, сама подумай: если женщина хорошо живет в браке, как она сама сказала, зачем ей тогда заявлять, что муж ее конфликтовал с водителем и даже хотел его уволить? Она что, не понимала, что его могут посадить? Понимала, не маленькая. А если так, то, скорее всего, именно этого она и хотела.

– Вы же, по-моему, его конкурентов проверяли?

– Проверяли, и что? Одна из версий… Оказалось, серьезных конкурентов у Василевского нет, а всякая шушера на мокрое дело не пошла бы. Тогда мы и принялись за его жену. Ну, кому еще выгодно мужа упечь? Да и пальчики его к пистолету прижать мог только близкий человек…

– Вы совсем, как я, рассуждали! Надо же! Растете…

– Это ты, как мы, рассуждала! И вообще, неважно, кто как рассуждал. Короче, мы за Инну уцепились.

– И к какому выводу вы пришли?

– Она убила и мужа подставила. Хочет остаться с другим, молодым и красивым.

– О, Андрюша! И кто же этот «молодой-холостой-незарегистрированный»?

– Секретарь Василевского, Глеб Устимович. Мы за ним следим. Он ездит к Инне в отсутствие мужа. Кстати, домработница это подтвердила.

– Да-а… Нет, в чем-то вы правы…

– Как понять – «в чем-то»? Это они оба все организовали и подстроили! Сейчас возьмем за шкирку эту милашку Инну, потом секретаришку, и начнем эту сладкую парочку трясти…

– Андрюш, они – не парочка. Нет между ними ничего!

– Как нет, когда он ездит…

– Да, да, Глеб ухлестывает за Инной, я это тоже заметила. Но она не отвечает ему взаимностью, поверь.

– Почему ты так думаешь?

– Андрюш, она – лесбиянка!

– Нет, подожди, как это? Она ведь с мужем живет?!

– Ну и что? Вышла замуж за деньги, а любит… другую.

– Ну, дела! А Глеб?

– Да она его терпеть не может! Ты видел этого пижона?

– Ну, может, они и не спят, но убийство-то они организовали. Я думаю, их обоих надо трясти.

– Андрюш, подожди, ты хочешь сказать, они и убили?

– Думаю, да.

– А откуда у них пистолет, как ты считаешь?

– Пока не знаю, но это они нам сами скажут.

– Не скажут.

– Хорошенько на них надавим, так все и скажут, как миленькие.

– А, ну, если так, тогда, пожалуй, они и не о том еще тебе расскажут…

– Тань, а ты что это с такой иронией?

– Андрюш, хочешь знать, откуда взялся пистолет?

– Нет, не хочу. Да зачем он мне вообще?!

– Ну, серьезно… Я знаю, откуда он взялся. Его привез из армии Антон Архипов.

– Убитый?! А ты откуда знаешь?

– Хочешь убедиться – пошли запрос в ту часть, где он служил. Наверняка, что-то выплывет. А хранил он его, знаешь, где? В собачьей конуре!

– И что, никто не мог его там обнаружить?

– А как? Знаешь, какая псина у Василевского?! Размером с теленка, а зубы – любой крокодил позавидует… Он только хозяина к себе подпускал и Антона. А помнишь, Андрюш, я говорила, что поищу девушку Антона и парня Кристины, потому что эти двое – какие-то загадочные люди и про них все умалчивают?

– Да, ты говорила… И что?

– Оказалось, что этих двоих просто нету.

– Как так?

– Да очень просто. Кристина и Антон встречались… друг с другом! Любовь у них была. Вот так-то!

– А кто же тогда его убил?!

– Сама Кристина и убила. Нечаянно… Баловались они, стреляли в лесу из пистолета.

– Так они за этим на ту поляну поехали – пострелять?!

– Да. Думаю, Антон хотел показать своей возлюбленной, какой он крутой, или что-то в этом духе. Похвалился! Начал в шутку отнимать у нее пистолет, она не отдавала, смеялась… В общем, это была чистая случайность.

– А это точно, они не ссорились там, конфликта между ними не возникло?

– Нет. У парня как раз имелись серьезные намерения в отношении девушки. Это мне в его деревне рассказали. Он и жениться собирался…

– Так надо эту Кристину срочно допросить! – Андрей вскочил и направился было к телефону.

– Подожди, Андрюш. Ты девочку пока не трогай. В больнице она.

– Это ты у нее вчера и была?

– Да.

– Что с ней такое?

– Токсикоз.

– А это еще что такое?

– Это бывает у беременных женщин. Их тогда тошнит и даже рвет.

– О-о-о!.. Тяжелый случай… И как же нам ее теперь допрашивать?

– Я не знаю.

– А что, она отвертится! Непредумышленное убийство. Ей папа таких адвокатов наймет…

– Ну и ладно. Девчонка-то зеленая совсем, ей двадцать лет всего. К тому же, будущая мать-одиночка. Ей и так сейчас несладко. Представь: убить своего возлюбленного, отца своего будущего ребенка! Врагу не пожелаешь.

– Она, между прочим, не сознавалась, скрывала факт убийства…

– Это ее мать так научила. А девчонка с перепугу и согласилась. Но мне-то она собиралась все рассказать, просто тогда уже не смогла, ей плохо было. Так что… Андрюш, как бы устроить ей явку с повинной? Ну, вроде как она сама пришла и во всем созналась, а? Жалко девочку, она плачет там, в больнице…

– Надо подумать. Трудно это… Отвечать ей все равно придется…

– Да ладно, что она, матерый преступник? Это же случайность! С каждым может такое произойти… Ты уж давай, исхитрись как-нибудь. Надо сделать так, чтобы ее отпустили.

– Попробую…

Мы немного помолчали. Андрей допивал свой чай, глядя куда-то в угол кабинета.

– Хм, а Василевский-то, помнишь, Тань, что кричал? Найдите, вопил, мне киллера, я его, мол, своими руками!.. Представляю, что он теперь скажет, когда узнает, что «киллер» – его собственная дочь!

– Да, зато женушку его привлекут за подлог и фабрикацию улик, и здесь уж он вряд ли что-то сможет сделать. Статья все-таки серьезная, хоть и дают за нее не очень много.

– Думаю, он и не захочет что-то для нее делать. Если бы меня жена так подставила, я бы ни за что ее не простил!

– У, какой ты, оказывается…

В это время в дверь постучали, и на пороге появились Василевский с Инной. Легки на помине! Инна была бледна и напугана, хотя старалась держаться гордо. Василевский, как всегда, был прост и обаятелен.

– Здравствуйте, – сказал он, – вы вызвали мою супругу, но я, с вашего позволения, тоже пришел. Не возражаете?

– Да нет, – сказал Андрей, – пришли так пришли, проходите. Я сейчас допрошу гражданку Василевскую… Вы как, не будете возражать, если допрос пройдет в присутствии вашего мужа?

Инна испуганно посмотрела на Андрея, потом на меня:

– Так меня для допроса пригласили? Я думала…

– Чтобы объявить вам благодарность за подлог? Для допроса, для чего же еще?

– Так я в прошлый раз все сказала…

– А у нас появились новые сведения и кое-какие факты, так что мы проведем с вами повторный допрос.

– Тогда я возражаю против присутствия моего мужа!

– Как вам угодно. Гражданин Василевский, если хотите, можете подождать вашу жену за дверью. Вы мне не нужны.

Дмитрий Алексеевич вышел в коридор, я – за ним. Мы отошли в самый дальний угол, к окну.

– Татьяна, вы обещали сегодня назвать мне имя настоящего убийцы.

– Киллера.

– Так это все-таки был киллер?!

– Нет, это вы так говорили, помните: «Найдите мне этого киллера, я его своими руками!..» Я вам сейчас назову имя, только прошу вас, пожалуйста, не обижайте этого киллера.

Василевский смотрел на меня с недоумением:

– Что вы все загадками говорите? Почему – не обижать? Вы, вообще, рассказали о нем вашему другу, Мельникову?

– Да, он знает, – я кивнула на дверь Андрюшиного кабинета.

– Ну, и кто же?..

– Василевская Кристина.

– Не понял?..

– Ваша дочь.

– Вы в своем уме?! Что вы несете?!

– Дмитрий Алексеевич, успокойтесь, все произошло совершенно случайно…

– Да?! Как можно случайно застрелить человека?!

– Оказывается, можно. Я вам сейчас все расскажу…

Василевский набрался терпения и выслушал меня, если не спокойно, то более или менее выдержанно.

– Вот это новость! Татьяна, вы меня убили!..

– Могу себе представить! Только не все так страшно. По ее статье… скорее всего, Кристину оправдают. Мой вам совет: найдите для дочери хорошего адвоката.

– Есть такой…

– Тогда, я думаю, волноваться вам особенно не о чем. Дмитрий Алексеевич, ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос: если Антон был такой хороший, такой замечательный, как вы его хвалили, почему же вы не хотели, чтобы Кристина встречалась с ним, почему запрещали ей…

– Да, Антон действительно мне нравился… но только как мой водитель, но не как жених моей дочери! Я совсем не рассчитывал увидеть его в качестве своего зятя. Кристина еще совсем девочка. Ей надо думать об учебе, заканчивать институт… А подходящий жених для нее у меня на примете имеется. Но об этом говорить пока еще рано.

– Тамаре вы запретили говорить о том, что ваша дочь и Антон встречались?

– Конечно, я! Что, она все-таки проболталась?

– Нет, наоборот, она молчала, как партизан. И вообще, домработница у вас – супер!

– Я, узнав, что Антона убили, сразу подумал, что Кристине надо держаться подальше от всего этого. Чтобы ее случайно не приплели. Поэтому и сам молчал, и Тамаре так приказал… Так что, с меня теперь обвинения снимут?

– Конечно, можете быть уверены.

– В таком случае, Татьяна… – Василевский полез в карман и достал свой большой бумажник. – К той тысяче, что я вам уже дал, вот еще…

И снова хрустящие купюры перешли из его рук в мои. Я раздвинула пестрые бумажки веером: две тысячи долларов. Итого – три… Неплохо за пять дней работы!

– Дмитрий Алексеевич, я думаю, вам следует знать еще одну вещь…

– Как?! Опять?! Что еще? Татьяна, откуда вы только умудряетесь брать эти плохие новости?!

– Нет, не волнуйтесь, самое плохое для вас, как я надеюсь, уже позади. Это так… мелочь. К тому же последняя… Вы хорошо знаете вашего секретаря, Глеба?

Василевский пожал плечами:

– Ну, так… Он у меня два года работает. Вроде бы справляется… А что, он исхитрился перевести деньги с моих счетов на свое имя? – попытался он пошутить.

– Нет, успокойтесь, до этого дело не дошло.

– Слава богу.

– Но этот пижон очень активно ухаживает за вашей женой. И, боюсь, в том, что она с вами сделала, есть доля и его заслуг. Во всяком случае, я бы на вашем месте его, как минимум, уволила. Кстати, ваша бухгалтер, Галина Григорьевна, может подтвердить мои слова.

Василевский посмотрел на меня очень внимательно и вздохнул:

– Вот правильно говорят: доверяй, но проверяй. Проверяй – и тебя не обманут. Я им всем доверял: и Инне, и Глебу… А вы – молодец! Столько всего раскопали! Надо же! Начали расследовать пропажу водителя, а закончили… Татьяна, вы – специалист экстра-класса! Скажите, а как вы про Глеба догадались?

– На эту мысль меня натолкнула ваша Тамара. Она как-то сказала, что людей она хорошо чувствует, ее, мол, не проведешь. Об Антоне она хорошо отзывалась, а вот к Глебу относилась не очень, не церемонилась с ним. Ну, я и проверила…

Мы постояли еще некоторое время в коридоре и вдруг увидели, как к двери кабинета, где сидел Андрей, подошла женщина-конвоир и заглянула внутрь. Мы с Василевским поспешили туда же.

Инну собирались уводить.

– Куда ее? – спросил Василевский Андрея.

– Туда же, куда забирали вас, – ответила я за моего друга, – в «обезьянник»!

– Что, раскопала, да? – закричала Инна, обращаясь ко мне.

– Пошли давай, – потянула ее за плечо женщина-конвоир.

– Я ведь обещала вам, что результаты моего расследования станут известны вашему мужу и милиции, – сказала я спокойно, – и я свое слово сдержала.

– Да пошла ты! Ищейка!

Конвоир достаточно жестко вытолкала Инну за дверь.

– За что ее? – спросил Василевский Андрея. – Она ведь не убивала.

– Она пыталась подставить вас. Если бы ее замысел удался, вы сели бы очень надолго. Во всяком случае, ближайшие лет двадцать вы провели бы в местах весьма отдаленных.

– Ну, надо же! – Василевский буквально рухнул на стул. – Водителя убили, дочь попала в больницу, жену посадили… Как в том анекдоте про черные и белые полосы… Значит, я просто попал в черную полосу.

– Значит, следующая будет белой! – сказала я как можно более оптимистично.

Василевский попрощался и вышел. Я двинулась за ним следом, но в дверях остановилась:

– Да, Андрюш, скажи, где можно купить хороший инструмент?

– Инструмент? Какой инструмент?

– Ну, там… молоток, ножовку, плоскогубцы…

– А зачем тебе все это? Ремонт собралась делать?

– Не угадал. Подарить все это хочу одному деду. У него инструменты поломались, вот я и решила подарить ему новые.

– А что за дед такой? Где ты его откопала?

– Этот дед помог мне раскрыть наше дело. Он из той заброшенной деревушки, возле которой и убили Антона. Кстати, если бы вы сами его нашли, тогда бы вы раньше меня все и раскопали.

– Значит, инструменты тебе нужны? Так это лучше на Сенном, в рядах покупать. Там ты все что угодно найдешь.

– Спасибо. Ну, так я пойду. – Я шагнула в коридор. – Поеду на Сенной. А ты, Андрюшечка, поезжай за коньяком! Или ты забыл?

Мельников вздохнул:

– Вспомнила…

– А я и не забывала. Я ж тебе сразу говорила: Василевский не убивал. Зачем ты со мной спорил?

– Уверен был. Как же, отпечатки нашли! Что ж, ладно, мне – наука.

– Вот именно. А мне – коньяк!

Потолкавшись в рядах Сенного рынка, я набрала целую кучу всяких инструментов: от простого молотка до дрели. Последняя была, правда, не новая, но зато в рабочем состоянии. Купив большую клетчатую сумку и сложив туда все «железо», я бросила багаж в машину и поехала в деревушку, к Поворинскому лесу.

Филимон Пантелеевич возился в своем дворе. На это раз он ремонтировал небольшой сундук, у которого отвалилась крышка. Сундуку было лет не меньше, чем хозяину. Дед искал подходящие гвозди в жестяной банке, потом прибивал ими петли на крышке сундука. Я вошла во двор, благо, ветхая калитка, покосившаяся и скрипучая, все равно была открыта.

– Здравствуйте, Филимон Пантелеевич!

Дед поднял голову, посмотрел на меня подслеповатыми глазами, не узнавая.

– Я из города, из милиции, помните, я к вам приезжала, и вы показали мне то место, где вы пистолет нашли?

– А-а… Помню, помню. А ты чевой-то с сумкой? Никак, грибы хочешь пособирать в нашем лесу?

– Да нет, я не по грибы. Это я вам привезла инструмент, как обещала.

– Струмент? – дед подошел к сумке, заглянул в нее.

Вынул молоток, рассмотрел его хорошенько, положил на землю. Потом достал топор, потрогал лезвие, положил его рядом с молотком. Так он вынимал и рассматривал все, пока сумка не опустела.

– Это что же, все – мне? – дед даже растерялся.

– Вам, Филимон Пантелеевич, все – вам.

– Милая, да я с тобой не расплачусь…

– Нет, нет, мне денег не надо! Это мой вам подарок!

– Ох, ты! – выдохнул дед. – Хороший струмент, даже жалко!

– Чего вам жалко?

– Помру, не успею сносить его, ну, то есть, спользовать. А струмент хороший, вон, топор какой острый, как бритва! А ножовка-то – красавица! Эх, я теперь моим бабкам-соседкам все отремонтирую – и крыльцо, и заборы им подыму…

Дед еще долго восхищался новым «струментом», благодарил меня, бегал по двору, не будучи в силах совладать со свалившимся на него счастьем. Я попрощалась и пошла к машине.

До города я ехала не спеша, посматривая по сторонам и любуясь красивым пейзажем. Поля тянулись, уходя за горизонт – зеленые, желтые, пестрые… Ветер врывался в мое окно и холодил левую сторону лица и шеи, плечо и немного – руку. Из приемника слышалась музыка – исполняли концерт Йозефа Гайдна для фортепиано с оркестром. Ничего музыка, «вставляет»!

Уже в городе я взглянула на указатель топлива и увидела, что бензин-то у меня кончается. Надо срочно искать, где бы заправиться. Я высматривала ближайшую станцию, когда, проезжая мимо Первой гинекологической больницы, заметила знакомый пепельно-серый «Форд». Он остановился около крыльца, из него вышли Дмитрий Алексеевич и Лариса Николаевна. Я притормозила. Они вошли в дверь, причем Василевский галантно открыл ее перед бывшей женой. Молодцы, что решили вместе навестить дочь! Значит, Василевский уже знает о том, что скоро станет дедушкой. Не думаю, чтобы эта новость огорчила его. Жизнь продолжается!

Дома я включила телек и пошла умываться и переодеваться. Когда я заваривала кофе, я вдруг услышала знакомое имя. Вбежав в комнату, я остолбенела. Шла какая-то финансово-экономическая передача. Ведущий говорил о том, что хороших финансистов, мол, надо выискивать еще в школе, бесплатно обучать их в вузах и потом брать особо талантливых в управляющий аппарат. В качестве примера он привел студента одного из институтов, Мезенцева Анатолия, у которого, мол, сейчас они и возьмут интервью. Я быстро сбегала в кухню и притащила в комнату чашку с кофе и шоколадное печенье. Усевшись поудобнее на диван, я приготовилась послушать, о чем поведает миру Кристинин друг, а заодно и позавтракать. Я увидела на экране Толика-«ботаника», который стоял рядом с ведущим, в костюме с галстуком, и торжественно держал в руке микрофон, как древко знамени. Ведущий еще что-то сказал об инфляции, спросил, как, мол, людям сохранить свои сбережения, когда банки предлагают вклады на самых разных условиях, и в какой валюте сейчас выгодно держать деньги? Сейчас, мол, спросим, что об этом думает будущий специалист в области финансов и экономики.

Толик-«ботаник» поправил очки и уверенно заговорил:

– От чего зависит размер процентной ставки? Ставки сильно привязаны к срокам, суммам и валюте вложений. Чем длиннее вклады, тем больше дохода в год они приносят. На величину ставок влияет и конкуренция со стороны других банков, спрос населения и предприятий на кредиты. Кстати, по прогнозам специалистов, уровень инфляции к концу года составит тринадцать процентов. А средняя ставка по вкладам на рынке – четырнадцать-пятнадцать процентов. Поэтому существует реальная возможность опередить инфляцию…

Я прямо обалдела. И это – Толик, не сумевший у меня в машине и двух слов связать! Который сел по рассеянности на Тамарин пирог и прыгал по кухне, держась за свое обожженное мягкое место! Вот так и окажется вдруг, что он лет через двадцать станет министром финансов, а я начну гордиться тем, что лично «пытала» его в своей машине! А Тамара будет гордиться, что именно ее пирог министр финансов раздавил своей министерской попой.

Смотреть передачу до конца я, разумеется, не стала, после Толика выступали и другие молодые дарования в области финансов и экономики. Но я почувствовала, что Толик меня прямо-таки задавил интеллектуально. Значит, папашкины гены передались сыночку? И хоть в физики-ядерщики Толик не пошел, но ничего, финансы – это тоже почетно! И если такие Толики подрастают в нашей стране, значит, все не так плохо!