Книга: Праздник теней
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6

Глава 5

— Раньше никаких частных сыщиков не было!
Да уж. У меня совершенно не получилось расположить к себе Зинаиду Александровну. Ну, если быть честной, мне классная руководительница Марика тоже не понравилась. Длинная и сухая, с «банкой» на голове, она была воплощением Учителя. При взгляде на нее по спине начинали бегать мурашки. Вспоминались сразу «школьные годы чудесные». «А ваша Таня всегда мечтает на уроках… Вы, Иванова, думайте как все, как думаете лично вы — никого не интересует… Таня, почему вы не хотите быть нормальным ребенком?»
Этакий Полицейский Из Библиотеки. Глядя на нее, возникало подозрение, что большинство своих романов Стивен Кинг написал, подпольно проживая в нашей стране.
— И почему Мельников сам не занимается этим делом, а прислал вас? Да еще устроил из этого какой-то шпионский роман! Я, конечно, никому не расскажу о нашей с вами беседе. Но предупреждаю — мне все это не нравится.
Моя лицензия частного детектива произвела на нее негативное впечатление. Лучше бы я ей ее совсем не показывала! Она внимательно и цепко разглядела каждую буковку на этом документе через кругленькие очочки. Моя персона нисколько ее не интересовала. Напротив, я вызывала в ней глубочайшую антипатию. Естественно — ведь мое вторжение в тихий омут школы, именующейся громко «специализированной», подтверждало наличие в ней «чертей». А это грозило покою несчастной Зинаиды Александровны. Конечно, ее покою угрожало многое. Подозреваю, что любой проблеск индивидуальности был для нее поводом для беспокойства. Во всяком случае, говоря о Марике, она поморщилась:
— Одни фантазии… Совершенно ненормальный ребенок. Контакта с одноклассниками нет. Странный. Склонен к одиночеству. Вполне мог уйти сам, — пожала она плечами.
— Как он мог, по-вашему, это сделать? Я слышала, что Марик был очень послушным мальчиком. И не любить его было невозможно. Разве мальчик мог уйти без разрешения?
Она округлила свои глазенки и возмущенно запыхтела. Моя наглость сразила ее наповал. Она даже не находила на нее достойного ответа.
— Это уж как сказать… Я бы назвала Гольдштейна непослушным ребенком. Очень непослушным, не зря он не смог заниматься у Виталия Викторовича. Там нужно послушание, там процветает дисциплина. А Марк жил в дурацком мире фантазий.
Она закончила свой спич. Учителя в этой школе, ежели были такими все, не радовали меня новаторством педагогики.
«Неужели в школе ничего не изменилось? Все по-старому», — вздохнула я.
— А мне он нравится, — вступилась я за Марика. И за маленькую Таньку Иванову, которую ругала двадцать лет назад такая же «Зинаида» за буйство фантазии, вредное для детского ума.
— Да вы его видели? — вытаращила на меня из-под очков маленькие глазки Зинаида Александровна. — Ему же все не нравилось. Он всегда старался уйти с собраний. С детьми ему, видите ли, было скучно. — Она фыркнула. — Школа у нас замечательная. Ребята дружные. Так что Марк мог попасть в беду только за ее пределами. Здесь, у нас, жестокость не в чести. Мы стараемся воспитывать хороших людей.
Не знаю, верила ли она сама в набор дежурных лозунгов, которыми сейчас пыталась убедить меня, что все хорошо. Просто пропал мальчик. Да и был ли он, в самом деле? Зато Максим Лабутец вызвал у нее массу положительных эмоций! О нем Зинаида Александровна говорила взахлеб. Максим был не только отличником и победителем городских олимпиад, но и сыном шефствующего над школой (слова «спонсор» Зинаида Александровна избегала) главы предприятия. Предприятие это занималось нефтью и газом, посему Максим явно мог быть украден куда вероятнее Марика. Я даже пожалела, что киднепперы оказались такими недальновидными людьми. Хотя Максим тоже был ребенком. Я опять слишком доверяла собственным эмоциям!
* * *
До конца уроков оставалось пятнадцать минут. Значит, у меня есть время пройтись по этажам. Сейчас, к сожалению, Софья Владиславовна была занята. А Полицейский Из Библиотеки удалилась, поскольку я и так злоупотребила ее временем.
Школа была обычная. Пахло туалетом, как во всех школах. На первом этаже располагались младшие классы. Здесь еще неделю назад был один мальчик. Сейчас он пропал. И все его предали. Или постарались предать. Мне было страшно неудобно перед ним за взрослых. Я прошла по коридору, спустилась вниз. Было тихо, как на кладбище. Только в физкультурном зале происходило нечто странное. «Хо!» — услышала я оттуда выкрик. Мощный хор ответил: «Хо!» Что это было? Тренировка секции по борьбе? Какой? Мне стало любопытно. Я приоткрыла дверь и заглянула через небольшую щелочку в зал. Происходящее там заставило меня почувствовать себя неуютно. Их лица были пусты. Они образовывали круг, в центре которого находился парнишка небольшого роста, испуганно глядящий на них. Парень старался не показывать страха. Вся его поза говорила о смирении и готовности принять заслуженную кару как высшее благословение. Круг сужался. Подростки, составляющие его, кричали свой странный лозунг и вскидывали вверх руки, производя одновременный мах ногой. С каждым шагом вероятность того, что мальчик в центре почувствует эти ноги на своих ребрах, становилась все более возможной. Ничего себе игрушечки у нового поколения! Мне ужасно захотелось оказаться рядом с этим парнишкой и показать им, что у меня тоже все в порядке с батманом. Так сказать, размять ножки.
Руководил этим действом некий мэтр с внешностью Фантомаса. Не совпадал он с любимым своим детским героем только габаритами. Росточком не вышел, бедняжечка… В целом же он постарался соответствовать процентов на девяносто. Тщательно выбритая голова, узкие глаза, ухмылочка на лице… Коренастый и угловатый. На игры своих вассалов сей муж смотрел снисходительно, искренне наслаждаясь моментом. Власть ему нравилась. Но поразила меня не только его странная секция и откровенно отвратительная внешность. Крест на его груди… Нет, сейчас каждый третий вешает себе на грудь крест. Но перевернутый крест я видела впервые в жизни. Рука потянулась ко лбу. Я первый раз хотела перекреститься. Мне стало немного жутко и противно. Передо мной был живой сатанист. И этот сатанист почувствовал мое присутствие и смотрел прямо на меня, странно и нехорошо улыбаясь.
* * *
Ах, Танька, куда ж тебя несет? Похоже, солнце мое, ты оказалась в гуще религиозной войны. С одной стороны — Замятин с тарасовским филиалом «Памяти». С другой стороны — синедрион. С третьей — сатанисты. А посредине — маленький мальчик. Не хватает только мусульман. Тогда уж полный Армагеддон местного масштаба грянет. На меня смотрели водянистые глаза с ленинским хитрым прищуром. Я постаралась встретить этот взгляд с выражением полной невинности.
— Извините, — пролепетала я голосом первоклассницы, забежавшей нечаянно в мужской туалет, — я, кажется, не туда попала.
Он сделал вид, что поверил. Он даже кивнул мне со снисходительностью старшего товарища. Как по плечу похлопал, ей-Богу… Впрочем, я уже освободилась от первого впечатления. Тем более что вдали, ближе к центру, я увидела Максима Лабутца. И мне показалось, что он тоже меня узнал, но предпочел не показывать вида. Я поспешила закрыть дверь. Там, за этой дверью, пусть пока остается загадка. Я ее разгадаю попозже. Не сейчас. Сейчас у меня дела поважнее. Хотя отчего-то я связывала странную секцию, Максима и Марика воедино.
* * *
До звонка с уроков оставалось совсем немного, когда я спустилась в вестибюль школы. Из окна мне был виден школьный двор, в центре которого почему-то возвышался памятник железному Феликсу. Возле раздевалки сидела пожилая тетечка, ей было явно скучно. Тетечка была вежливая и, несмотря на то что поговорить со мной ей очень хотелось, терпеливо ожидала, когда я сама обращу на нее внимание. Когда я училась в школе — правда, было это так давно, — такие тетечки назывались техничками. Уж не знаю, как они теперь называются. Сейчас всем так полюбились красивые названия! Впрочем, тетенька мне попалась симпатичная. Заметив мой направленный на нее взгляд, она улыбнулась и ободряюще сказала:
— Скоро звонок будет. А то вы ждать уже устали. Вы ребенка ждете?
— Нет, — покачала я головой, — учительницу. Софью Владиславовну.
Она посмотрела на меня немного испуганно. Наверное, оттого, что с Софьей случилось несчастье, а многими беда воспринимается как проказа — прикоснешься и заразишься.
— Да, — протянула она задумчиво после минутного замешательства. — Беда с Соней приключилась… Кому Марик помешал? Такой славный мальчик…
Я напряглась. Милая женщина могла оказаться полезной. Явно ей было ведомо о Софье и о Марике больше, чем классной даме. Или в отличие от классной дамы добрая моя собеседница не была озабочена честью мундира?
Через три минуты я уже знала, что ее зовут Анна Сергеевна, в школе она работает уже десять лет, Соню знает очень хорошо — «Сонечка, Танюша, славный человек, очень она душевная. Ребеночка так они хотели, так хотели, Бога молили — вот и родился у них Марик. Соне тогда уже под сорок было ведь…» В Марике родители души не чаяли, как, впрочем, в любом позднем ребенке видят последнюю надежду любые родители. Марик, по словам Анны Сергеевны, которой довольно часто приходилось заменять малышу няньку, рос спокойным, веселым и очень доверчивым.
Впрочем, о душевных качествах Марика я и так уже знала почти все. Оставалось непонятным, кто мог настолько навредить мальчишке.
Анна Сергеевна долго и обстоятельно рассказывала мне об учителях. Кроме Софьи, старушка любила еще некую Марину Анатольевну, преподающую здесь английский. А вот секцию она недолюбливала. И назвала ее «сектой»… Сектой? Я вспомнила.
Точно так же назвал их Фред. В это время я увидела спускающуюся с лестницы Софью. «Ладно, — подумала я, — додумаю потом». Но какая-то связь явно есть. Сейчас мне не до этого. По выражению Софьиных глаз я поняла: что-то случилось.
* * *
— Таня, — посмотрела она на меня своими глубокими темно-зелеными глазами, — хорошо, что вы зашли… Мне надо поговорить с вами.
Мы вышли на улицу. Во дворе было тихо. Дети были еще на уроке, только птицы напевали безмятежно, будто их не касалось происходящее. Птицы были пришельцами в этом мире.
Она закурила. Ее пальцы подрагивали. Подняв на меня глаза, тихо попросила:
— Вы ведь не обидитесь, если я попрошу вас прекратить расследование?
Этого заявления я и ожидала. Конечно. Чего обижаться. Пропавший мальчик вообще ко мне отношения не имеет. Я постаралась скрыть истинные чувства. Буду терпеливой, может быть, получится ее уговорить.
— Вам опять звонили?
Она кивнула. В ее жесте была покорность. Как будто она приняла неизбежность жертвы и отказывалась сопротивляться.
— Они откуда-то узнали, Таня. И пригрозили мне опять.
По выражению ее лица я поняла, что бесполезно пытаться сейчас убедить ее в моей правоте. Она не хотела больше верить в меня. Ее испугали. Теперь все мои старания расшевелить ее будут натыкаться на каменную преграду.
Что я могла с этим поделать? У меня от отчаяния перехватило горло. Но нужно взять себя в руки. Никогда и никому не следует показывать собственную слабость. Это я поняла давно. В самом начале своей работы. Поэтому я сделала вид, что мне все равно.
— Хорошо, — пожала я плечами, — только ответьте мне на один-единственный вопрос. Они что-нибудь от вас потребовали?
Софья Владиславовна вздрогнула. Наверное, я попала в самую точку. Она неуверенно посмотрела вдаль. Ее лицо сделалось непроницаемым. Она покачала головой, но, мне показалось, сделала это исключительно из желания отвязаться от такой назойливой особы, как я:
— Нет. Только сказали, что за ваш интерес к чужим делам поплатится Марик. А меня обозвали старой лгуньей, у которой вовеки не было племянницы. Сказали, что незачем держать их за идиотов.
Милые мальчики. Ладно. Я больше не буду считать вас идиотами. Давайте-ка вы побудете просто тварями.
— Танечка, я вынуждена выполнять их требования.
Она смотрела на меня так, что я поняла: ее очень напугали. Уговаривать ее пойти против них бессмысленно. Я что-нибудь придумаю.
Мимо нас прошел давешний сатанист. Он окинул меня пристальным и, как мне показалось, недружелюбным взглядом. Ну и ладно. Я тоже от тебя не в восторге, мысленно ответила я на отрицательный заряд энергии, полученный от него.
— Здравствуйте, Виталий Викторович, — ответила на его приветствие Софья.
— Что он за человек? — спросила я, когда силуэт сатаниста скрылся за поворотом.
— Шахмин? Как вам сказать… Странный, — пожала плечами Софья, — немного неприятный, но нельзя же судить человека за его внешность и некоторые заблуждения?
Наверное, вы правы, Софья Владиславовна. Никого не стоит судить. Вас нельзя тогда будет судить за то, что однажды вы струсили. И Виталия Викторовича не станем судить за то, что он изобрел странный вид борьбы, от которого мороз продирает по коже. Никого судить мы не станем. Люди очень хорошие. Особенно те, наверное, которые по пока непонятным и загадочным причинам похитили вашего ребенка.
Ну что ж. Больше она мне ничего не сказала. Придется думать, как быть дальше. Ничего. Не в первый раз со мной случались подобные заминки. Я попрощалась и пошла домой. Надо было позвонить Андрюшке. Вместе мы что-нибудь придумаем.
* * *
Я чувствовала себя так, будто меня со всего размаху бросили на лед — качусь не знаю куда, в голове гудит, и обида на все человечество глаза застилает…
Положение, в которое я попала, в данный момент я считала практически безвыходным. Но я знала — это пройдет. Сейчас мы с Мариком одиноки. Стоп. Нас двое. И я никогда его не предам. Я обязательно что-нибудь придумаю…
Хотя от этого бреда у меня кружилась голова. Я остановилась. Передо мной висела огромная реклама. Там один мужик угощал другого сигаретами и было написано: «ДАЛЛАС — ЭТО НАВСЕГДА». Отчего-то эти улыбающиеся дебильные добры молодцы меня слегка развеселили. Я даже улыбнулась в ответ на их супер-чиз.
В самом деле, безвыходных положений нет. Даллас вот опять же навсегда. Это радует. Я огляделась. Вокруг меня была загадочная Мамонтовская. Недалеко виднелся угол городского драматического театра. Там вот-вот начнется дневной спектакль, поэтому мимо меня шли мамаши и бабушки, ведущие детишек повышать культурный уровень. Дети шли в надежде, что там их ожидает праздник с буфетом и сладкими шоколадками, которыми так приятно шуршать во время спектакля…
В это время я увидела Шахмина. Он стоял напротив меня, подпирая спиной стенку дома, и переводил свой прищуренный хитрый взгляд с меня на детей. Я почувствовала прилив злости. Мне захотелось подойти, посмотреть в его мерзкие глазенки и спросить, что ему нужно, черт бы его побрал.
Он понял мои намерения. Усмехнулся, отодвинулся от стены и медленно пошел от меня, умудряясь даже спиной дать почувствовать, сколь глубоко он презирает некую Татьяну Иванову.
Кстати, чего это, собственно, он так заинтересовался моей особой?
* * *
Я металась по комнате как разъяренная львица в клетке. Ах, какие мерзавцы! Надо же было так меня разозлить! И они думают, что я так быстро сдамся?! Да, сейчас… Вот только шнурки поглажу…
Ни в чем не повинные кости я швыряла с остервенением проигрывающего игрока. Только я все равно не проиграю. Я выиграю. Это временная заминка. Кстати, похитители все-таки прокололись. Откуда они могли знать, что я не племянница? Откуда вообще они смогли узнать обо мне, черт бы их побрал? Значит, они или следили, или… С ними были откровенны?
33+19+5.
«Неожиданная неприятность повергнет вас на время в депрессию, но вы придете в себя, чтобы стать еще более состоятельным и преуспевающим, чем прежде».
На время… Да нет ведь у меня времени! Кубики полетели снова. Они ведь ни в чем не виноваты, Таня, что ты их так швыряешь-то?
35+3+22.
«Исполнение хорошо продуманных планов». Это уже яснее. А мои косточки правы… Надо все хорошенько продумать. Так ли уж мало удалось мне уже узнать? И почему это меня обязательно нужно нанять, чтобы я попыталась отыскать ребенка?
Но ведь дело-то не в этом. Если они знают обо мне, значит, следят. Если следят — знают о каждом моем шаге. И в этом — угроза для Марика. Я не имею права действовать, зная, что каждое мое движение в сторону Марика окажется для него смертельным.
Что мне делать?!
27+2+20.
«У того, кто делает добро, все на свете получается. Желания ваши исполнятся». Спасибо. «Пожалуй, стоит закончить этим жизнеутверждающим постулатом, — подумала я. — Тем более что за окнами уже стемнело». Я посмотрела на часы. День пролетел, как не было. Надо было звонить Андрею. Должен же он наконец-то появиться дома!
Я набрала в сотый раз за сегодняшний день номер Андрюшкиного домашнего телефона. Трубку подняла его жена Ирка.
— А его еще нет, Тань, — сказала она, — его на работу опять вызвали. У них там что-то кошмарное случилось. На той неделе ребенок пропал, а сейчас его мертвого нашли… Тань, ты куда исчезла? Тань, что с тобой?
Я не отвечала. Трубка упала на пол. Я сама сейчас больше всего боялась упасть.
Часть неба, принадлежащая этому ребенку, обрушилась на мою голову…
* * *
Началов, чудом остававшийся в кабинете, так и не смог понять, зачем мне так срочно понадобился Мельников. Эту фразу я повторяла как заведенная: «Мне очень нужен Мельников, Сергей…» — и так раз десять. Он сказал:
— Немецкое кладбище знаешь?
— Знаю…
— Вот за ним. В лесу. Только зачем тебе туда? Там такой, Танька, кошмар… Лучше подожди, когда он появится.
Я поблагодарила его. Но мне как раз и нужно было увидеть этот кошмар. Поэтому уже через минуту я мчалась на машине в сторону леса. В глазах было темно, мне ужасно хотелось отчего-то спать. «Защитная реакция организма, — констатировала я, — все пройдет…»
До леса я добралась быстро. Место, где нашли ребенка, было освещено фарами. От этого холодного света происходящее там казалось жутким. Я подошла ближе.
— Куда вы, гражданочка? — попытался остановить меня пожилой милиционер.
— К Мельникову, — ответила я. Он отчего-то пропустил меня. Наверное, перепугался, увидев мое лицо.
* * *
— Таня?! Что ты здесь делаешь? — Андрей смотрел на меня удивленно. Зачем-то достал платок, протянул мне и тихонько сказал: — Вытри слезы… Что случилось? С Мариком что-нибудь?
Я вздрогнула и оторвалась взглядом от маленького, накрытого простыней тела.
— С Мариком? — переспросила я и уставилась на него. — А это кто?
Вместо Марика кто мог здесь лежать? Я смотрела и ничего не понимала. Андрей вздохнул.
— Ах вот в чем дело… Да это не Марик. Это Аня Трубина. Тоже пропала неделю назад. И тоже на проклятой Мамонтовке. Дело такое жуткое… Девчонку распяли на дереве вниз головой. Крест перевернутый. А до этого звонили, требовали выполнения немыслимых условий… Кошмар какой-то!
Я вздрогнула. Перевернутый крест… Девочка пропала там же, где Марик…
— Андрей, меня попросили больше делом Марика не заниматься. Что мне делать?
Андрей задумчиво смотрел на верхушки деревьев. Деревья качались, создавая гнетущую обстановку, и весь лес от этого напоминал мой лес из сна.
— Не знаю… — наконец ответил он. — А тебе не кажется, что между Аней и исчезновением Марика есть связь?
— Кажется…
— Значит, через Анино убийство можно выйти и на Марика…
— И наоборот — найдя Марика, найти Аниных убийц… Если только мы успеем… — грустно усмехнулась я.
Девочка лежала передо мной маленькая и беззащитная. Ее предали. Заявление о ее розыске тоже забрали. Все требования выполнялись беспрекословно. Люди не понимали, что, делая подобные вещи, они развязывают им руки. Киднепперы начинают чувствовать себя безнаказанными. Неделю назад родители Ани пошли у них на поводу. Отчего-то поверили похитителям. Собственному страху. Собственной беспомощности. Заранее проиграли, даже не попытавшись выиграть. Теперь Ани больше не было. Но как это можно объяснить родителям? Вы виноваты? У кого повернется язык сказать такое людям, пережившим страшную потерю?
Я сжала кулаки.
— Добраться бы до этого гада… — сказал Андрей. Я согласилась с ним. Если бы только можно было сделать это как можно скорее…
* * *
Домой я пришла в половине третьего ночи. Мысль о несчастной девочке не оставляла меня. Я видела перед глазами ее измученное личико. Господи, и какими же зверями надо быть? Впрочем, опять ты, Иванова, обижаешь невинных животных.
Я плюхнулась в кресло, не раздеваясь. В это время и раздался телефонный звонок.
— Алло? — Я подняла трубку автоматически. Думать мне не хотелось сейчас вообще.
Телефон со мной разговаривать не собирался. Сначала опять хранил молчание, потом разразился мне в ухо отвратительным хохотом. Я бросила трубку на рычаг. Однако это становится интересным. Кому это надо терроризировать меня по ночам? Уж не тому ли злобному существу, укравшему Марика и лишившему жизни Аню Трубину? Я подпрыгнула. Какая же я дура! Надо же было позвонить на станцию, выяснить, откуда был звонок! Теперь было поздно. Или еще можно?
Я набрала номер телефонной станции. Дежурная меня выслушала и через несколько минут сообщила, что звонок поступил с телефона-автомата, район Мамонтовской улицы.
Так. Я попросила ее оставить мой телефон на контроле. Она согласилась, повозмущалась телефонными хулиганами, и мы распрощались.
Только дело было не просто в телефонном хулиганстве. Меня пытались запугать. Значит, меня боялись.
Но почему-то мне казалось, что я прекрасно знаю человека, пытающегося лишить меня покоя. Я видела его перед собой. Я прекрасно знала, кто звонит мне по ночам.
Но откуда? Откуда он взял мой телефон? 
Назад: Глава 4
Дальше: Глава 6