Глава 9
От Наташи я помчалась к себе. Минут через двадцать я была на месте и крутила диск телефона. Звонила я Андрею Мельникову – моему давнему приятелю-менту. На мое счастье, он оказался на месте.
– Танюшка! Как я рад тебя слышать!
– Взаимно, – ответила я, – что новенького в органах?
– Все по-прежнему. Боремся с преступным элементом.
– У меня к тебе просьба.
– Ясное дело, ты же просто так никогда не позвонишь. Слушаю тебя внимательно.
– Мне нужны данные касательно одной женщины. Зовут Людмила Рачкова, живет, предположительно, на Кутякова. На вид около тридцати лет. Невысокая, стройная, рыжеволосая. Это все.
– Ну что ж, попробую найти. А можно узнать, в связи с чем ты ее разыскиваешь?
– Расскажу, как только дашь мне ее адрес.
– Лады. Жди у телефона.
Я повесила трубку, закурила и стала ждать, размышляя о том, как подчас парадоксально складывается ситуация: ищешь-рыщешь иголку в стоге сена, а нужная информация приходит из самого неожиданного источника.
Звонок раздался почти через час. По голосу Андрюшки я сразу определила, что ему удалось нарыть какие-то сведения. Мы договорились встретиться в кафе у здания консерватории, в котором имели обыкновение видеться.
Я была там очень скоро. Но Мельников меня опередил – войдя в кафе, я увидела, что он сидит за столиком, попивая кофе.
– Чем порадуешь? – спросила я, усаживаясь напротив него.
Он достал из папки фотографию и протянул мне.
– Она?
С фото на меня смотрела привлекательная девушка с ярко-рыжими длинными волосами. Несмотря на молодость, в чертах ее лица, во взгляде проглядывало измождение. О таких говорят: сквозь огонь и воду прошла.
– Наверное, – ответила я.
– Людмила Рачкова. Проживает по Кутякова, дом три, квартира четырнадцать. Вернее, проживала.
– То есть?
– Это значит, что с двенадцатого сентября по указанному адресу она не появлялась. И в данный момент находится в розыске по заявлению ее супруга. К слову сказать, он довольно значительная персона – директор музыкальной школы.
– Андрюшка! Не томи, рассказывай все.
– История такова. В пятницу Рачкова вышла из дома, и больше ее никто не видел. Но самое интересное, что на следующий день ее муж получил посылку от неустановленного отправителя – ее просто оставили под дверью. В ней были фотографии и видеопленки, на которых его супруга была запечатлена в самом непристойном виде.
– Объясни, черт тебя побери!
– Объясняю: девица снималась в порнофильмах местного производства. Фильмы приблизительно восьми-десятилетней давности. Представляешь, в каком шоке был ее муженек. Он пришел в такую ярость, что даже хотел забрать заявление.
– А к посылке прилагались какие-нибудь пояснения?
– Нет, абсолютно ничего. Ни требования денег, ни угроз. Мы выяснили, что Рачкова состояла на учете в наркологическом диспансере. Но как будто в последнее время пристрастия к наркотикам за ней не замечено. Муж, во всяком случае, все два с лишним года супружества не подозревал, что его женушка – наркоманка с приличным стажем. Так что прошлое у этой девицы, судя по всему, бурное. Расследование пока не продвинулось ни на йоту. Родственников у Рачковой в Тарасове нет. Так что зацепок никаких. Скорее всего, грехи молодости дали всходы. Кстати, дело это ведет молодой, но очень смекалистый следователь, Алешка Юрков – отличный парень, такой дотошный, что только держись. Вцепился в меня, как клещ, все выпытывал, зачем вдруг мне понадобились данные о Рачковой. Так уж ему не терпится первое дело с успехом провести… Э-э, Таньк, да ты никак загрустила?
Я и не пыталась скрыть своего разочарования.
– Что, зависло дело? – участливо поинтересовался Мельников.
– Угу.
– А что хоть за дело-то?
– Смерть директора турфирмы «Лотос».
– А-а-а! Слыхал. Так ты, значит, это дело ведешь? В нашем ведомстве, насколько мне известно, глухарь полный. А тебе удалось что-то откопать?
– Не-а, – честно призналась я. – Надежда на эту Рачкову была, да вся вышла.
– Бывает, – с сочувствием произнес Мельников.
– О, смотри-ка, – он слегка подскочил на стуле, – Юрков нарисовался.
– Какой еще Юрков?
– Ну тот самый следователь, который дело Рачковой ведет. Ну надо же, выследил меня. Ай да Леха…
К нашему столику приближался черноволосый смуглолицый молодой человек, не сводивший с меня любопытного взора.
– Ты чего это приплелся сюда? – спросил Андрей.
– Хочу познакомиться с лучшим частным детективом в нашем городе. Много о вас наслышан, – произнес он, обращаясь ко мне и игнорируя Мельникова.
Ничего, кроме досады, такая грубая лесть во мне не вызвала. Я сухо кивнула. Но парня, похоже, это не смутило.
– Не хотите оказать содействие официальному следствию? – бойко поинтересовался он.
– Даже если бы и хотела, ничем помочь не могу, – отрезала я и поднялась со стула.
– Андрей, проводишь меня?
– Естественно, – ответил он и тоже поднялся.
Я холодно кивнула Юркову и пошла к выходу в сопровождении Мельникова.
– Ну и парень, ничем его не унять! – причитал Мельников. – Далеко пойдет, щучий сын.
– Слушай, Андрюш, не одолжишь мне свою машину до завтра?
– Без вопросов, – он протянул мне ключи.
За это и люблю Мельникова. Всегда готов помочь и притом совершенно бескорыстно.
Мы дошли до его серого «жигуленка».
– Звони, если что. Я побежал.
– Спасибо тебе за все.
– Не стоит. Береги себя.
Я села в машину и завела мотор. Колымага была неказиста с виду, но оснащена отличным двигателем и в случае состязания в скорости могла поспорить с любой иномаркой. Я уже имела возможность убедиться в этом.
* * *
Я подъехала к дому Балашихина, когда сгустились сумерки. До этого побывала дома, взяла наручники и диктофон. Я была полна решимости выбить из Балашихина правду, чего бы мне это ни стоило. Моему терпению пришел конец, достигла предела ярость. Надоело чувствовать, что меня водят за нос, настала пора взять инициативу в свои руки.
Все окна в квартире Антона были настолько плотно занавешены, что я не смогла понять, есть ли кто-нибудь в квартире. Оставив «жигуленок» в соседней подворотне, я поднялась на третий этаж и позвонила в дверь. Но никаких признаков присутствия кого-либо в квартире не обнаружилось. А о том, чтобы вскрыть железную дверь, не могло быть и речи – в подъезде постоянно сновали люди.
Я спустилась вниз, села в машину и заняла пост в удобном для наблюдения месте, чтобы увидеть Антона, как только он появится.
Ждать пришлось очень долго. Периодически накрапывал мелкий дождь. Все небо затянули тяжелые тучи.
В половине двенадцатого я уже начала было подумывать о том, чтобы снять засаду и попробовать отыскать Балашихина иными средствами, например, при содействии Андрея Терентьева. И вдруг Антон появился в поле моего зрения, заставив меня вздрогнуть, – шел он не в направлении к своему дому, а наоборот, выходил из него.
Оказывается, этот прохиндей весь вечер отсиживался у себя и, конечно, знал, что я к нему приходила. Я похвалила себя за то, что одолжила машину у Мельникова – мою «девятку» Балашихин наверняка бы засек. Он нес в руках «дипломат» и туго набитую спортивную сумку, что не оставляло сомнений в его намерении дать деру. Дождавшись, пока Антон сел в машину и отъехал метров на пятьдесят, я тронулась следом за ним.
Видимость была отвратительной. Немалых трудов мне стоило не потерять Балашихина из виду, при этом не привлечь его внимания.
Скоро мне стало ясно, что Антон направляется к выезду из города. Миновав милицейский пост, он прибавил скорость. Машин на трассе было немного, и мне приходилось держаться от него на почтительном расстоянии. Как он ни спешил, дорога заняла больше часа.
Вскоре мы въехали в какой-то дачный поселок, из тех, что в большом количестве разбросаны вдоль Волги. Минут через десять Антон затормозил возле одного из коттеджей. Сквозь промозглую тьму я разглядела, как он вышел из машины и приблизился к воротам. Видимо, чтобы завести машину в гараж.
Антон, похоже, очень спешил, так как не потрудился даже запереть за собой вход.
Я перебежала через двор и проскользнула в приоткрытую дверь. Оказавшись внутри дома, увидела, что в одной из комнат в конце длинного коридора зажегся свет. Я бесшумно приблизилась и заглянула в комнату – Антон сидел на корточках и поддевал кочергой половицу у камина.
Воспользовавшись тем, что он сидит спиной ко входу и целиком поглощен своим занятием, я достала пистолет, в три шага преодолела расстояние между нами, подошла к нему вплотную и, ткнув дулом пистолета ему в затылок, произнесла:
– Здравствуй, Антоша.
Балашихин застыл на месте, кочерга выпала из его рук, с шумом ударившись об пол.
– Подними руки и медленно встань, – велела я.
Балашихин подчинился. Его трясло, слышно было даже, как выбивают дробь его зубы.
Я обыскала Антона и, не найдя оружия, приказала ему сесть. На негнущихся ногах он сделал два шага и упал в кресло, взирая на меня полными ужаса глазами.
Я вынула наручники и, зайдя сзади, сковала ему руки за головой. Потом взяла стул, поставила его напротив кресла и села.
Антон наконец обрел дар речи.
– Ч-что ты собираешься делать? – сдавленным голосом спросил он.
– А ты как думаешь?
Он молча сглотнул слюну. В комнате было свежо, но все лицо Антона покрылось испариной, капли пота стекали со лба, заливали глаза, заставляя смигивать и трясти головой.
– Ну и трус же ты, Антоша, – я покачала головой. – Для начала позволь осведомиться, с чего это ты отправился на ночь глядя в такую непогоду?
В продолжение моей речи панический ужас, сковавший Антона, начал отступать. Видно, он осознал, что имеет дело не со своими подельниками, не с бандитами, а всего-навсего с частным детективом, которому мокрушничать не пристало.
– И что же ты собираешься со мной делать? – повторил он свой вопрос, но уже несколько иным тоном, с характерной для него ехидцей.
– Все зависит от твоего поведения. Если будешь паинькой, то не причиню тебе вреда. А если нет – пеняй на себя.
– Ты что, пристрелишь меня? – хмыкнул он, кивком головы указав на пистолет в моей руке.
– Не сомневайся. Если надо будет – пристрелю. Со мной вчера собирались сделать то же самое. Только не говори мне, что ты об этом не знаешь. Я ищу теперь подонка, заварившего всю эту кашу, уже не для Натальи Колесниковой, не для кого бы то ни было, а лично для себя. Ты понял меня?
Он молча глазел на меня. Я приблизила свое лицо к его потной физиономии и продолжила:
– После того, что было вчера, все изменилось. Теперь я диктую правила игры. И ты очень зря сомневаешься, что я не смогу прострелить твою паршивую башку. Еще как смогу! Ты даже не представляешь, с каким удовольствием я это сделаю. Так что если ты и дальше будешь запираться и дерзить, то сделаешь мне великое одолжение. Я с чистой совестью пристрелю тебя. Хочешь проверить?
Балашихин не захотел. Мои доводы показались ему вполне убедительными.
– Итак, начнем сначала. Кто подложил бомбу в офис?
– Я… Я не могу сказать. Мне не жить, если скажу.
– А если не скажешь, тем более. Ты поймешь, наконец, что я не шутки шутить с тобой собираюсь. Мне ничего не стоит застрелить тебя сейчас и объявить, что сделала это в целях самозащиты. И мне поверят, ведь твое поведение в последние дни было таким, что ни один следователь, ни один судья не усомнится: ты и есть виновник взрыва. Ты вел себя все это время, как последний болван. У меня нет желания перечислять все твои промашки, да ты и сам о них знаешь не хуже меня. Твое молчание доказывает, что ты виноват. Ты – убийца Колесникова, Селиванова и Рачковой! Ты подложил бомбу!
– Не-ет! – заорал Антон. – Я никого не убивал! Это не я!
– А кто?
– Андрей.
– Ну, разумеется. Сначала ты всех собак вешал на покойника, а теперь решил оговорить Андрея.
– Ты мне не веришь! Он тебе мозги запудрил! Ну да, он это хорошо умеет. Ты просто не знаешь его. Не знаешь, на что он способен. Я и сам только недавно начал догадываться. А сначала ничего не понимал. Видел, что деньги уплывают, что все летит в тартарары, но не мог понять, почему так происходит. Андрей – ловкач, каких мало. Он все так запутал, что и концов не найти. Я потом узнал, что он и в Москве своих партнеров облапошил, подставил их всех, а сам вышел чистеньким.
– В какой еще Москве? Что ты мелешь?
– Значит, он тебе не рассказывал, что имел в Москве фирму? Та была не чета нашей – там миллионы крутились, и тоже все исчезло бесследно. Всех пересажали, кроме Андрея, этот сухим из воды вышел. И сюда приехал.
– Так это же у тебя была фирма в Москве!
С минуту Антон ошарашенно таращился на меня, потом заклекотал омерзительным горловым смехом, в котором звенели нотки истерики.
– Ну Андрей! Ну молодец! Значит, он все с ног на голову переставил, сказал, что я жил в Москве. А ты, дура, купилась на его сказки.
– У тебя есть доказательства, что он совершал махинации?
Антон снова затрясся от смеха.
– Нету, нету доказательств. Ничего нету! Я же говорю, он – ловкач, гений, каких поискать.
– А Колесников?
– Что Колесников? Он просто несчастная жертва. Дураком был Колесников. Он до последнего и мысли не допускал, что Андрей в чем-то виноват. А если бы я ему и сказал, он все равно бы не поверил. Да я и сам начал догадываться совсем недавно. А доказательств никаких собрать не мог. Я же говорю, Андрей – гений мошенничества. А когда пришла информация о предстоящей ревизии, он решил уничтожить все.
– Каким образом в деле замешана Рачкова?
– Люська? Да это его давняя подружка. Наркоманка и шлюха. Теперь, правда, она респектабельная замужняя дама, но с Андреем все равно якшалась, потаскуха. В тот день, когда Люська пришла, я сразу понял, что она неспроста появилась. А на следующий день после взрыва я начал осторожно наводить справки и выяснил, что она пропала. Потом узнал, что и Володю Селиванова нигде не могут найти. Я не знаю, что произошло с ними, но у меня с первой минуты не было сомнений, что все это – Андреевы дела. Но, сама понимаешь, присоединиться к пропавшим я не хотел, поэтому и сделал вид, что виню во всем Сергея. И все бы утряслось, если бы не ты.
– Ты знал, что меня собираются убить?
– Мне никто ни о чем не докладывал. Но, честно говоря, это меня не удивляет. Если бы не ты, – с тоской произнес он, – все бы успокоилось. А теперь… тюрьма.
Речь Антона текла свободно и легко, он как-то весь обмяк и выглядел совершенно сломленным. Все, что он говорил, было очень похоже на правду. И все же многое в его словах вызывало сомнения.
– Но такое невозможно провернуть в одиночку, – недоверчиво сказала я. – Кто-то должен был помогать Андрею. Если это действительно, как ты говоришь, его дела.
– Я далеко не так хорошо осведомлен, как ты полагаешь.
– Что-то не клеится твоя история, – продолжала сомневаться я. – С какой стати Андрею понадобилось переезжать в Тарасов из Москвы и учреждать, да еще на паях, маленькую фирму? Судя по твоему рассказу, у него должны были осесть недурные деньги.
– А об этом ты у него спроси. Я не знаю, какие у него были мотивы.
– Почему я должна тебе верить?
– Я не вру. Мне плевать, веришь ты мне или нет. Только сейчас ты теряешь время, а тот, кто тебе нужен, может спокойно смыться.
– Андрей уже давно мог бы это сделать.
– Значит, не мог! Или не хотел. Это только он сам может рассказать. Если ты, конечно, сумеешь его найти!
– К твоему сведению, мы должны с ним встретиться сегодня вечером.
– Ха, ну жди, жди! Может, и дождешься!
Я встала со стула.
– Ты знаешь, где он сейчас?
– Точно не знаю, но возможно, что в своей берлоге. В последние дни я два или три раза видел, как он возвращался из-за города – вся машина была в грязи. Это показалось мне подозрительным. Он объяснил, что ездил к Геннадию. Но это вранье – там дороги хорошие. И дождей в те дни не было.
– И где эта «берлога»?
– В лесу. Тебе придется попотеть, пока найдешь. Только зря ты туда одна собираешься. Ему ничего не будет стоить разделаться с тобой.
– Это не твоя забота.
Антон посмотрел на меня мутными глазами.
– Силен Андрюха с вами, с бабами. Вот и Люська, как собачонка, за ним бегала, а он даже подругу детства не пожалел.
– О чем это ты?
– Они же земляки с Люськой. Оба из Житомира. Андрей еще подростком переехал. А эта красавица за ним подалась сразу, как школу окончила.
Я молча слушала Антона. То, что он говорил, не укладывалось у меня в голове.
– Ладно, мы еще потом с тобой поговорим, – произнесла я, выключая диктофон. – Рассказывай, как доехать до его берлоги.
– Стой, а я как же? – заволновался Антон, увидев, что я застегиваю куртку.
– Извини, но придется тебе еще посидеть в наручниках. Но не унывай! Я скоро вернусь и в зависимости от результатов решу, как с тобой поступить.
Я повела Антона в туалет, заставила сесть на унитаз и, не обращая внимания на яростные протесты, приковала его к трубе.
– А если не вернешься, что со мной тогда будет? – спросил он испуганно.
– А ты не сиди зря. Помолись за меня – это в твоих интересах.
* * *
Рассказ Антона не внушал мне никакого доверия – слишком все притянуто за уши. Хотелось поскорее все проверить, убедиться, что он солгал мне. И я заспешила к машине. Но тут меня осенила догадка: ведь вполне можно это сделать прямо сейчас. «Какая же я дуреха, что не починила свой сотовый!» – снова подумала я, поворачивая назад. Войдя в коттедж, прошла в кухню, где на стене висел телефонный аппарат. Я набрала номер Мельникова. Была глубокая ночь, но мне уже было не до соблюдений приличий.
Вообще-то Мельников привык к подобным неожиданностям – на шестом гудке он поднял трубку.
– Слушаю.
– Привет, это опять я, Татьяна.
– Что-нибудь случилось?
– Извини за беспокойство. Мне снова нужна информация. Нужно кое-что уточнить по поводу Рачковой.
– Слушаю, – повторил он.
– Мне необходимо выяснить, откуда она родом.
– Погоди, я позвоню Лехе. Где ты сейчас?
– Да тут, за городом, на одной даче у Волги.
– Эк тебя занесло! Перезвони минут через пятнадцать.
Я повесила трубку и закурила.
Дождь все не унимался, холодные капли стучали в окна. От нечего делать я пошла взглянуть на Антона. Он не подавал признаков жизни, сидел, прислонившись головой к трубе, и не отреагировал на мое появление.
Кажется, уже пора позвонить Мельникову.
– Ну что, выяснил?
– Да понимаешь, Тань, какое дело. Этот жук-Юрков требует, чтобы ты сама ему позвонила. Заявил, что будет говорить только с тобой лично. Так что ты позвони ему, лады? – и Андрюша назвал номер Юркова.
Я выругалась сквозь зубы и, забыв поблагодарить Мельникова, дала отбой. Потом набрала номер Юркова. Тот сейчас же снял трубку.
– Да.
– Это я, Татьяна Иванова.
– Чем могу?
– Ты прекрасно знаешь, чем. Я хочу узнать, откуда родом Рачкова.
– А можно узнать, для чего это вам?
Я с трудом удержалась от резких слов.
– Долго рассказывать. Обещаю, что позже предоставлю всю имеющуюся у меня информацию. А сейчас я очень спешу.
Юркову, видно, надоело терзать меня расспросами.
– Рачкова родилась в тысяча девятьсот шестьдесят девятом году, на Украине, в городе Житомир… – он продолжал еще что-то говорить, но я больше не слушала, бросила трубку и помчалась к машине.