Глава 10
По дороге я жестоко кляла себя за то, что не удосужилась проверить рассказ Терентьева. Прав был Балашихин, назвав меня дурой. Дура и есть! Неужели я так легко попадаюсь на мужские чары, что мне можно спокойно навешивать лапшу на уши?! Я была очень зла. Зла на всех, но больше всего на себя.
Район, где, по словам Антона, находилась «берлога», тоже располагался у Волги, но по другую сторону от Тарасова.
Проведя в дороге около двух часов и немного поплутав, я наконец отыскала дачный поселок, на окраине которого начинался лесок. Дорогу размыло, машина подпрыгивала на ухабах, временами глубоко увязая в грязи. Я вышла из машины и пошла пешком. Почти на самом дне большого оврага, заваленного мусором, стоял небольшой домишко, окруженный покосившимся забором из листов ржавого железа. Было не похоже, что в этом сарае кто-то мог жить.
Легко перемахнув через низкий забор, я оказалась во дворе. Окна, их было всего два, оказались наглухо закрыты ставнями. Я осмотрела дверь – она оказалась довольно прочной и была заперта на большой висячий замок.
Недолго думая, я выстрелила в дужку замка. Вошла внутрь. На меня сразу же пахнуло подвальной сыростью. Освещая дорогу карманным фонариком, который захватила из машины, я рассматривала помещение.
Из сеней в глубь строения вела закрытая на задвижку дверь. Я отперла ее и вошла в маленькую комнату, воздух в которой оказался еще более затхлым. К моему удивлению, комната освещалась, правда, очень слабо, электрической лампочкой, свисающей с потолка. Там стояли две табуретки, стол да кровать за занавеской у стены. Приблизившись к кровати, я резко сдернула с веревки грязную занавеску.
На постели, накрытая ветхим, дырявым одеялом, лежала женщина. В тусклом свете ее рыжие волосы отсвечивали медью. Она лежала совершенно недвижно с закрытыми глазами, словно мертвая. Это была Люси. Склонившись над ней, я разглядела восково-бледное лицо. Дотронулась до ее руки и убедилась, что она жива – от моего прикосновения Люси слегка зашевелилась, издав тихий стон. Придвинувшись к ней, я услышала хруст под своей ногой – оказывается, раздавила один из многочисленных валявшихся на полу шприцев. Не было сомнений, что Люси уже не один день держали на игле.
Я похлопала ее по щекам и окликнула. Женщина разомкнула веки и уставилась на меня невидящим взглядом. Я потянула ее за плечи и посадила на кровати. Потом подошла к столу, на котором среди остатков пищи стояла бутылка с минералкой. Я заставила Люси сделать пару глотков воды. Это ее немного взбодрило.
– Ты кто? – сипло произнесла она.
– Я – Таня.
– Чего тебе надо?
– Я приехала за тобой.
Бессмысленный, ничего не выражающий взгляд Люси доказывал, что многодневное заточение лишило ее способности мыслить.
– Холодно! – она поежилась, натягивая на себя грязное одеяло. – Закрой дверь!
– Пусть проветрится, здесь нечем дышать.
– А зачем дышать? Мне другое нужно, – тут, встрепенувшись, словно вспомнив о чем-то, Люси торопливо спустила ноги вниз и стала шарить руками по полу. – Тут должна быть одна доза, – бормотала она, перебирая и отбрасывая пустые шприцы. В безуспешных поисках она соскользнула с кровати и встала на четвереньки, продолжая судорожно хватать использованные шприцы. Наткнувшись на тот, который я раздавила, Люси схватила его, выпрямилась и закричала:
– Ты его разбила! Ах ты, дура! – она бросилась на меня, в остервенении пытаясь вцепиться мне в волосы.
Я сжала ей руки и отбросила от себя. Упав на кровать, Люси уткнулась лицом в подушку и завыла, обезумев от бессильной злобы.
Я смотрела на бившуюся в истерике, совершенно потерявшую человеческий облик женщину и думала о том, что гораздо милосердней было бы убить ее сразу, чем подвергать таким долгим мучениям. Я снова взяла ее за плечи и потянула к себе.
– Вставай, поехали.
– Убирайся! Оставь меня!
– Поднимайся, я отвезу тебя в больницу. Тебе нужна помощь.
– Пусти! Я никуда не поеду. Скоро он приедет и уведет меня. Я вылечусь, и все будет хорошо. Уходи!
Она отбросила меня от себя и, стуча зубами, залезла с головой под одеяло, свернулась в клубок.
– Если ты не встанешь сама, я потащу тебя силой, – настаивала я.
Люси не реагировала. Я наклонилась над ней и попыталась поднять с кровати. Несмотря на то, что в последние дни ее рацион составляли в основном наркотики, сопротивлялась она довольно энергично. Я знала, что нужно спешить, потому что приближалась ломка.
Наконец мне удалось стащить Люси на пол, но все попытки заставить ее принять вертикальное положение ни к чему не приводили.
Вдруг за спиной раздался, заставив вздрогнуть и замереть от неожиданности, так хорошо знакомый мне голос:
– Здравствуй, Татьяна, рад видеть тебя.
Люси выскользнула из моих ослабевших рук и опустилась на кровать. Я медленно повернулась.
– Значит, это все-таки ты, – вырвалось у меня.
– Да, это все-таки я, – подтвердил Андрей, стоявший в дверях.
В его опущенной правой руке был пистолет. В пылу борьбы с вопящей Люси я не слышала, как он вошел.
– Мне очень жаль, Таня, – произнес он, пристально глядя мне в глаза, – мне действительно очень жаль, что так вышло.
Некоторое время я молча смотрела на него, не в силах сказать ни слова.
– Не стоит утруждаться извинениями – это ничего не изменит, – вымолвила я наконец.
– Ты права. Ты очень умная женщина, Таня. Пожалуй, даже слишком. В этом твоя проблема.
– И твоя наверняка тоже.
Андрей криво усмехнулся. Я пыталась разглядеть на его лице следы торжества, но безуспешно. Напротив, на нем отражалось страдание. Особенно задевало меня неподдельное сочувствие, проглядывавшее в его глазах.
Помолчав, Андрей произнес:
– Обидно, что ты не веришь в мою искренность. Самое смешное, – продолжал он с горькой усмешкой, – это то, что все мои признания делались от чистого сердца. Ты действительно самая прекрасная, самая необыкновенная девушка из всех, которых я знал. Честно говоря, я до последнего надеялся, что все закончится благополучно. Во всяком случае, я прилагал для этого все усилия.
– Это какие же, позволь осведомиться?
– Вспомни: не далее, чем прошлым вечером, я пытался уговорить тебя сбежать вместе со мной.
– Как же, как же, помню. Мне показалось только, что ты был изрядно пьян.
– Твоя правда, Танечка. Я здорово напился, потому и вел себя как последний придурок. К слову сказать, ты очень благоразумно поступила, что не поддалась на мои уговоры. В противном случае мы оба уже были бы на том свете.
Тут подала голос Люси.
– Ой, Андрюшечка! Ты пришел! – Она поднялась с кровати, покачиваясь, подошла к нему и умоляюще спросила: – Ты принес мне?
Едва удостоив ее взглядом, Андрей сухо ответил:
– Принес. Посиди пока, не мешай.
Люси безропотно повиновалась.
– Что ты сделал с Селивановым? – спросила я. – Он жив?
– Вряд ли. Да и вообще, речь сейчас не об этом. Я хочу, чтобы ты уяснила одно. Пойми, я не злодей. Я не убиваю всех, кто встает у меня на пути. Во всем, что произошло, нет моей вины. Это стечение обстоятельств.
– То есть?
– Попытаюсь объяснить вкратце. Начнем с того, что я, в общем, неплохой человек. По натуре довольно добрый. Мне нравится, когда я вижу вокруг себя довольных и счастливых людей. Может, сейчас это звучит неправдоподобно, но я не злодей. Я хочу, чтобы ты знала это.
Не дождавшись от меня ответа, Андрей повторил:
– Да, я понимаю, что в это трудно поверить. Но это так. Я не злодей.
– Я хочу знать, кто подбросил бомбу.
– Обо всем по порядку. Итак, мы остановились на том, что я, по своей сути, хороший человек. Но у меня есть один существенный недостаток. Именно этот изъян в моей благородной натуре и стал причиной всех неприятностей.
Я молчала.
– Очень мало кому известно то, о чем я собираюсь тебе поведать. Это моя роковая тайна. Дело в том, что я игрок… – он умолк, ожидая моей реакции. Но я не проронила ни слова. И он продолжил: – Понимаешь, Тань, меня с юных лет точит эта страсть. Страсть к азартным играм. Главным образом к рулетке, будь она трижды проклята. Вот откуда все мои беды.
– А заодно и всех тех, кто имел несчастье с тобой связаться, – вырвалось у меня.
– Да, именно так. Ты снова права. Не получается у меня страдать в одиночку.
– Твой бизнес в Москве прогорел из-за этого?
Андрей поднял брови.
– Тебе уже и это известно? Я немного передернул в своем рассказе и поменял себя с Антоном местами. На самом деле это благодаря мне два человека третий год отбывают срок.
– А сколько народа гниет в могилах?
– Они сами виноваты! – вся бравада слетела с Андрея. – Никто не заставлял лезть в это дело ни Серегу ни тем более Селиванова. Сергей – просто дурак. Дон Кихот хренов! А что до Володи, то он вообще жертва недоразумения. Я клянусь тебе, что совсем не хотел, чтобы его убивали, но ребятки оказались чересчур ретивыми, не разобравшись что к чему, завалили парнишку, а я не успел вмешаться. Да и вообще, если честно, мне уже не до спасения Володи было, я и сам ходил по краю пропасти. Как, впрочем, и теперь…
– Ты как-то очень туманно выражаешься. Нельзя ли яснее? Может, ты расскажешь, куда делись деньги Колесникова?
– Татьяна, иногда мне кажется, что от женщины в тебе только внешняя оболочка! Неужели ты не понимаешь, в какой ситуации находишься? Ты все еще надеешься отработать свой паршивый гонорар?
– Если он и паршивый, то только потому, что получен из твоих рук. Раз уж я все равно приперта к стенке, окажи мне последнюю услугу – расскажи, как все было. Это будет мне утешением.
– Ты же и так все знаешь. Да, это я обворовал моих сотоварищей, так легкомысленно доверивших мне свои денежки. Да, это я подослал Люську с бомбой, чтобы взорвать к чертям собачьим этот офис и спрятать все концы в воду. Но мне и в голову не могло прийти, что Володька, дурак эдакий, заберет ноутбук с собой и посеет его в чужой машине. Да еще эта дрянь увидит, как он его выносит, а потом, засовестившись и накачавшись с горя наркотиками, среди ночи позвонит Сергею и обо всем ему доложит. Ну а дальнейшая картина тебе известна не хуже, чем мне.
– Почему Володи не было с Сергеем на месте взрыва?
– Потому что Сергей послал его к Люське, которая собралась вскрыть себе вены. Я не мог ей дозвониться весь вечер, почувствовал неладное, приехал и вытряс из нее все. Но тут уж от меня больше ничего не зависело.
– Почему?
– Да потому, что в дело вмешались заинтересованные лица позначительней твоего покорного слуги.
В моей памяти почему-то сразу возникла толстая физиономия вчерашнего юбиляра.
– Геннадий?
Андрей покачал головой:
– В конце концов, просто непозволительно быть такой умной. Видишь ли, Таня, я наделал кучу долгов, а главным моим кредитором был тот самый Геннадий. Вот тебе и ответ на вопрос, куда я дел деньги.
У меня с языка уже готова была сорваться какая-то колкость, но все обидные слова так и остались невысказанными, когда я внимательней вгляделась в лицо Андрея. Я увидела, что он жестоко страдает.
– Ты просто больной, – вырвалось у меня.
Андрей пожал плечами:
– Возможно, ты права. Да, я готов признать, что у меня есть проблема. Это уже прогресс, не так ли?
– Для чего ты ее здесь держишь? – я указала на Люси. – Ты разве не видишь, что она умирает!
– Только не надо этих сантиментов. Она – наркоманка. Рано или поздно ей не миновать такого конца.
– Она давно вылечилась…
– Ты не знаешь, – перебил меня Андрей. – Сколько раз она срывалась, и я вытаскивал ее. Да еще при этом оберегал нежные чувства ее ничего не подозревавшего супруга от шока, который был бы неизбежным, прознай он об этой маленькой слабости своей женушки.
В тусклом свете грязной лампочки его глаза горели, словно раздуваемые угли. Мне показалось, что Андрею доставляет болезненное наслаждение выворачивать передо мной наизнанку свою искореженную душу.
Его излияния прервал внезапный писк сотового телефона.
– Да, – произнес он.
С минуту Андрей слушал говорившего, затем сказал:
– Хорошо.
На этом разговор по телефону был закончен.
– К несчастью, не могу больше с тобой беседовать. Дела ждут. Но не огорчайся. Скучать тебе долго не придется. Скоро здесь будет твой новый знакомый, Геннадий. Он изъявил горячее желание с тобой пообщаться.
Видя, что я молчу, Андрей продолжил предостерегающим тоном:
– В твоих интересах проявить побольше сговорчивости в беседе с ним. От этого будет многое зависеть.
– Для кого?
– Для тебя, разумеется. Геннадий весьма заинтересован твоими выдающимися способностями. Он собирается предложить тебе сотрудничество.
– Очень лестно.
– У тебя будет время, чтобы все обсудить. А я должен вас покинуть. Только сначала, будь добра, дай мне, пожалуйста, свой пистолет.
Мне ничего не оставалось, как швырнуть мой пистолет на пол.
Андрей поднял его и положил в карман. Потом он вынул наручники и, велев мне сесть на кровать рядом с Люси, приковал нас с ней друг к другу.
– Забери хоть ее, она же умирает!
– Она еще нас с тобой переживет. Побеспокойся лучше о себе.
Удостоверившись в том, что я не смогу освободиться, он сказал напоследок:
– Все, ухожу. Минут через десять-двадцать они будут здесь. Обдумай хорошенько линию поведения.
– Да пошел ты! – вырвалось у меня. Его словно ударило. Не сказав ни слова, он резко повернулся и быстрым шагом вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
* * *
Мы с Люси остались одни. Ей стало совсем плохо. Она лежала, уткнувшись носом в подушку, и время от времени жалобно стонала.
Я сделала попытку подняться на ноги, но тотчас же поняла, что с таким «грузом» не пройду и двух шагов. Ее почти невозможно было сдвинуть с места.
Я взглянула на часы и изумилась тому, как незаметно пролетело время: было около семи утра.
Снова поднявшись на ноги, я попробовала оторвать лежащую ничком Люси от подушки. С огромными усилиями я заставила ее сесть и начала ставить на ноги. Вдруг она всей своей тяжестью навалилась на меня, я потеряла равновесие, и мы обе свалились на пол. Я решила, что лучше будет передвигаться ползком, подтаскивать за собой чуть живую девушку.
Оттолкнувшись от ножки кровати, я начала перемещаться к двери, через каждые полшага рывком подтягивая к себе Люси. На то, чтобы преодолеть несколько жалких метров от кровати до входа в комнату, я потратила все отпущенное мне Андреем время.
Обливаясь потом и тяжело дыша, я прислонилась головой к двери, ожидая, когда перестанет бешено колотиться сердце. Голова Люси покоилась у меня на коленях.
Минуту спустя, когда я снова сделала попытку встать на ноги, снаружи послышался шум подъехавшей машины.
Мотор заглушили, и я услышала, как захлопали дверцы машины. Раздались приближающиеся голоса. К дому подходило несколько человек.
– Тут где-то должен быть ключ, – донесся из-за двери голос, принадлежавшей, как мне показалось, Геннадию.
Не дожидаясь, пока они отопрут дверь, я набрала побольше воздуха в легкие и во все горло закричала:
– Эй вы, ублюдки! Отойдите от двери! У меня в руке граната: первый, кто сюда сунется, – на куски разлетится!
За дверью воцарилось молчание, но ненадолго. Вскоре послышались приглушенные голоса – они совещались.
Тут я различила еще один голос, который моментально узнала: говорил водитель той самой машины, на которой вчера меня увезли.
– Я щас завалю эту суку! Из автомата изрешечу вместе с халупой.
– Эй, Татьяна! – громко обратился ко мне Геннадий. – Не дури. Ничего плохого мы тебе не сделаем. Только поговорим.
– Пошел вон! – не унималась я.
– Давайте выкурим ее. Спалим хибару, пусть поджарится, – орал мой лесной знакомец.
У меня все похолодело внутри. Я не знала, что буду делать дальше, но твердо знала одно: нужно тянуть время до последнего.
– Отойдите от дома, а то брошу гранату! Мне терять нечего! – крикнула я, лихорадочно пытаясь придумать что-нибудь, что заставило бы бандюг приостановить задуманное мероприятие по умерщвлению моей драгоценной персоны. Однако в голову ничего путного не приходило.
Неожиданно голоса за дверью стихли, и до меня снова донеслись звуки подъезжающих машин, явно нескольких. Я решила, что это подъехали подельники моих врагов. Перепугавшись не на шутку, я бросилась к Люси и стала яростно трясти ее за плечи, пытаясь привести в чувство и заставить подняться на ноги.
А снаружи в эти мгновения происходило нечто совершенно странное. В нестройном и невразумительном хоре орущих голосов невозможно было понять ничего, кроме одного: случилось что-то, чего никто из стоявших за дверью не ожидал.
В эту самую секунду Люси очнулась. Но лучше бы она этого не делала! Она начала метаться, пинать меня ногами и оглашать комнату дикими воплями. Мне едва удавалось уворачиваться от ее ударов. Пришлось, обхватив ее обеими руками, прижать к полу и навалиться на нее всем телом.
Снаружи раздался выстрел, а вслед за ним началась настоящая канонада. Не знаю точно, сколько все это продолжалось. Тесно прижавшись к замеревшей Люси и ежесекундно ожидая получить шальную пулю, я потеряла счет времени.
* * *
Наступившая тишина заставила меня поднять голову и прислушаться. К двери кто-то снова подходил. Раздался голос, показавшийся мне песнью ангела:
– Эй! Есть кто в доме? Татьян? Ты там, что ли?
Это был мой самый лучший, самый прекрасный друг – Андрюшка Мельников.
– Я здесь! Выпусти меня, там где-то ключ должен быть!
Мельников отпер дверь, и в домик ворвался свет наступившего утра, заставив меня зажмуриться.
– Ты в порядке, Танька? – спросил Мельников, склонившись ко мне.
– В полнейшем, – возвестила я, обхватив его за шею свободной рукой.
Мало кто доставлял мне столько радости при встрече, сколько Андрюша в то утро.
– Ты как здесь оказался? – спросила я.
И Мельников поведал, как вышло, что он здесь объявился в самый нужный момент. Оказалось, благодарить мне нужно не столько его, сколько его ретивого молодого коллегу, Алексея Юркова.
Дело было так. После того как я позвонила Мельникову, чтобы уточнить сведения, полученные от Антона, Андрюшка созвонился с Юрковым. А тот, не будь дурак, заставил меня позвонить прямо ему, чтобы проследить звонок. И хотя все происходило глубокой ночью, он не поленился, выяснив, где я нахожусь, собрать группу и кинуться на дачу Балашихина. Мельникову ничего не оставалось, как присоединиться к Юркову.
Когда они обнаружили плененного мною Антона, он выложил им то же самое, что до этого рассказал мне. Группа направилась к «берлоге» Терентьева. Ну а тут разгорелся весь этот сыр-бор, оказавшийся задержанием бандитов.
К счастью, особых потерь среди моих освободителей не было, лишь один из бойцов группы захвата был легко ранен в руку. Бандитам досталось больше, так как они находились в невыгодном для себя положении – стояли перед домом без прикрытия.
Недобитый мной вчера недоумок по имени Стас был убит. Второй подручный Геннадия тоже оказался на носилках – был без сознания. Что же до самого юбиляра, так тот остался цел и невредим, видно, спрятался за широкие спины своих прихвостней. Андрея среди них не оказалось. Но я сказала Мельникову, что Терентьев недавно был здесь.
– Найдем, он не успел далеко уехать, – ответил он и дал указания о поимке своим бойцам.
Мы с Мельниковым сидели на бревнышке и курили, когда к нам, смущенно улыбаясь, подошел Алексей Юрков.
– Доброе утро, Татьяна Александровна.
– Еще какое доброе! – ответила я, поднимаясь. – Спасибо, что выручили! С меня причитается.
От избытка чувств я не придумала лучшего способа выразить благодарность, чем обхватить за шею и крепко поцеловать в губы.
– Ого! – крякнул сбоку Мельников. – Ну че, Леха, стоило ради этого на амбразуру бросаться? – подмигнул он со смехом.
Юрков, покрасневший, словно вареный рак, пробормотал что-то невнятное и спешным образом ретировался, сопровождаемый зычным мельниковским хохотом.
* * *
– Ну что, поехали, Танюш? – спросил Мельников, когда все разъехались и мы с ним остались одни у домика.
Я согласно кивнула. Мы пошли к его «жигуленку», который я оставила чуть поодаль. Мельников начал было о чем-то говорить, но внезапно умолк на полуслове: за нашими спинами послышались шаги.
Обернувшись, я оказалась в объятиях Андрея Терентьева, который неизвестно откуда появился.
– Таня, как ты?
– Это еще кто? – озадаченно поинтересовался Мельников.
Я не успела ответить, потому что бывший директор «Лотоса» сыпал вопросами, как из рога изобилия.
– Я услыхал выстрелы и сразу кинулся назад. Что здесь произошло? Ты не ранена?
В его взгляде, голосе, движениях было что-то пугающее.
Особенно беспокоилась я за ничего не понимающего Мельникова.
– Кто это? – снова спросил оперативник.
– Это Андрей Терентьев, мой друг, – ответила я.
– Тань, нам надо поговорить! Скажи, этот Геннадий, он что, хотел убить тебя?
– Для тебя это новость?
– Но он сказал, что просто поговорит с тобой, что собирается сделать тебе деловое предложение.
Мельников шагнул к нам, было видно, что его раздражает поведение Андрея, который полностью игнорировал его.
Краем глаза я увидела, как правая рука Мельникова поползла к карману Однако Андрей тоже заметил это движение и успел среагировать.
Я почувствовала, как холодное дуло пистолета уперлось мне в ребра.
– Пойдем к машине, – приказал Андрей.
– У него пистолет, – сказала я Мельникову.
Он замер и позволил нам пройти мимо него. Мы подошли к серому «жигуленку».
– Ключ у тебя? – спросил Андрей.
– Да, – ответила я.
– Садись за руль.
Я села и завела машину.
Мы выехали на петляющую тропинку. Дождь заливал лобовое стекло, я включила «дворники».
– Куда мы едем?
– Здесь недалеко, – коротко ответил он.
Метров через триста лесок кончился. Андрей велел мне остановиться.
– Выйдем, – сказал он.
Мы вышли из машины. За леском стоял небольшой пригорок, за которым начинались поля.
Андрей начал подъем, потянув меня следом за собой.
Дойдя до самой вершины пригорка, он сел на мокрую траву и усадил меня рядом. Андрей словно не ощущал ни холодных капель дождя, ни пронизывающего ветра. Я стянула, зажав в кулак, ворот куртки, чтобы дождь не попадал за него.
– Зачем мы здесь?
– Я хочу кое-что сказать тебе напоследок. Геннадия забрали?
– Да.
– Ты не перестаешь потрясать меня.
– Это вышло случайно, – попыталась я объяснить.
– Да это теперь не важно, – махнул он рукой. – Ты отказалась с ним работать?
– Ты в своем уме?! – взвилась я. – О каком сотрудничестве ты все время толкуешь? Им убрать меня нужно было, и больше ничего!
На лице Андрея отразилось явное недоумение.
– Может, ты не знаешь, что меня еще прошлой ночью увезли из ресторана, чтобы убить?
– Я не знал… не знал… Хотя теперь все это представляется вполне вероятным.
Я промолчала.
– Знаешь, Таня, все как-то по-дурацки сложилось. Если бы можно было все повернуть вспять! Ты, наверное, думаешь, что я жалкий слабак. И наверное, ты права. Но все-таки я хочу, чтобы ты знала одно: я не убийца. Я не собирался никого ни подставлять, ни тем более убивать. Я все не так планировал. Сереги нет больше… Он был отличным парнем. Я не могу простить себе его смерти. Ты мне веришь?
– Я тебе верила.
– Ты что, плачешь?
Я покачала головой.
– Это дождь.
– Дождь? – Он только теперь заметил, что идет дождь. Удивленно посмотрел на небо и продолжил: – Как это ни парадоксально, я всегда стремился жить как порядочный человек, но почему-то мне все время что-то мешало. Судьба постоянно сводила меня с подонками, и приходилось играть по их правилам. Ты думаешь, те, с кем я работал в Москве, – невинные овечки? Да на их счету трупов не меньше, чем у иного киллера.
– Это не оправдание.
– Да, ты права. Все это отговорки. Не важно, каковы были мои первоначальные намерения, факт остается фактом. Я виновен. И Наташе жизнь испортил, и Люську погубил, и Серегу, и мальчишку этого глупого.
– И его маму.
– Да, да, и ее. А еще и тебя едва под монастырь не подвел.
Он помолчал, ожидая моего ответа, потом заговорил снова.
– Самое обидное, что именно в этот период своей бестолковой жизни я встретил тебя. Ты даже представить себе не можешь, какая это была пытка: видеть тебя.
– Что-то я не заметила, что ты страдаешь!
– Значит, я хороший актер. У меня вообще масса талантов, только вот почему-то впрок они не идут, – с горечью усмехнулся он.
– Почему ты говоришь мне все это?
– Да потому, что ты дорога мне! Неужели так трудно понять это? – Он повысил голос.
От его взгляда у меня по спине забегали мурашки.
– Андрей, тебе нужна помощь…
– Прекрати болтать ерунду! – перебил он. – Какая помощь? Кто мне будет помогать? Тюремщики? Или, может, сокамерники? Да уж, они мне помогут.
Андрей засмеялся нездоровым нервическим смехом. Он по-прежнему держал в правой руке пистолет и во время своих лихорадочных излияний поминутно размахивал им у меня перед носом. Он схватил меня за плечи. Сквозь одежду я ощущала дрожь его рук. Его верхняя губа подергивалась, на лбу вздулась и бешено пульсировала синяя вена.
– Мне никто не поможет, кроме меня самого. Я знаю, что делать.
Андрей заглянул мне в лицо.
– Ты боишься меня?
– Да, боюсь.
– А раньше? В те дни тоже боялась?
– Нет.
Его лицо исказила мука. Он отпустил мои плечи и отвел взгляд.
– Ответь, ты веришь, что я не убийца?
Я ничего не ответила.
– Вот и поговорили, – сказал Андрей, – теперь за дело.
Он поднялся и, схватив меня за руку, потянул вверх.
– Иди, – сказал он, ткнув меня в спину пистолетом.
– Куда?
– Туда, откуда пришла.
Я стояла в замешательстве.
– Иди же! Что ты стоишь!
– А ты?
– Иди отсюда, – закричал он, и лицо его перекосилось.
Я начала спускаться. Ноги скользили на мокрой траве, и я шлепнулась на землю. Андрей резким движением поднял меня и грубо толкнул вперед.
– Иди вниз и не смей оглядываться.
Я пошла. Дорога казалась мне невыносимо трудной. Я то и дело спотыкалась и поскальзывалась, боролась с искушением обернуться или побежать. Но продолжала идти, не делая ни того ни другого. Чтобы как-то совладать с захлестывающей меня паникой, я начала считать шаги.
Выстрел раздался на одиннадцатом шаге. Повинуясь инстинкту, я бросилась на землю и замерла. Сзади не доносилось ни звука. Через минуту я подняла голову и обернулась. Андрей лежал на вершине пригорка. Голова его была неестественно запрокинута назад.
Я поднялась на ноги. Все вокруг внезапно утратило реальность, я чувствовала себя словно в бредовом сне. Я пошла к Андрею. Из леса послышался голос Мельникова, который, видимо, отыскал меня по звуку выстрела. Я остановилась и махнула ему, давая понять, что со мной все в порядке, а потом снова пошла к Андрею.
Мне показалось, что прошла целая вечность, покуда я добрела до него по мокрой, вязкой земле.
* * *
Взгляд его широко раскрытых глаз, казалось, был устремлен в серое небо. Косые струи дождя заливали его лицо.
Мне чудилось, что ему должно быть больно от того, что вода льется в его распахнутые глаза.
Я наклонилась и сомкнула ему веки.