ГЛАВА 5
Встала я поздновато, в десять, — сказывалось напряжение прошедшего вечера. Поскольку я терпеть не могу куда-либо торопиться и находиться в цейтноте, я была раздражена. Хотя, поразмыслив, пришла к выводу, что мое раздражение, возможно, обусловлено более простыми, физиологическими процессами. Все-таки большая пауза в личной жизни, знаете ли… Давно такого не было. Надо сегодня кому-нибудь позвонить. А то вообще можно превратиться в замшелую старую деву, что совершенно не входит в мои планы.
Завтрак показался мне пресным, и я не получила от него никакого удовольствия. Мое хмурое настроение усугубляла противненькая весенняя изморозь. На улице было влажно и пасмурно, а лобовое стекло моей «девятки» было полностью залеплено слоем мокрого снега.
Преодолев отвращение к рутинному физическому труду, я почистила щеточкой стекло и завела мотор. Утешало лишь то, что ехать мне предстояло совсем недолго — еще вчера я по справочнику «Весь Тарасов» узнала, где находится оптовая фирма «Ареал», и пришла к радостному выводу, что это очень недалеко от меня, в самом центре города.
Фирма располагалась в подвальчике пятиэтажного дома. Я прошла мимо скучающего охранника, скрасив его однообразное будничное глазение на стену напротив. Он даже оживился и выразил желание пообщаться, подавшись ко мне всем телом. Я оставила это без внимания, устремившись по коридору в глубь подвала.
Заглянув в одну из комнат, в которой загорали две мажорного вида девицы, я осведомилась, где можно найти Дмитрия Дюбелева. Молоденькая и длинноногая фря ответила мне тоненьким голоском, что Дмитрий Александрович «где-то здесь, возможно, курит в коридоре». Я вспомнила, что по пути мне встретились двое дымящих мужчин, которые вели между собой оживленную беседу.
Возвратившись в коридор, я тут же наткнулась на маленького лысого крепыша. Столкнувшись со мной, он улыбнулся приторной улыбкой и неожиданно воскликнул:
— Какие классные девушки у нас здесь ходят! — И затряс головой.
Его коричневые глазки, казалось, буравили меня насквозь, но в них не было ни следа агрессии. Он легонько обнял меня за плечи.
— Вы, случаем, не Дюбелев? — чуть отстранившись, спросила я.
— Случаем… да, — с какой-то непонятной паузой ответил он и рассмеялся.
— Ну, в таком случае, — сбиваясь на тавтологию, напыщенно произнесла я, — я к вам.
— А… я этому… очень рад, — снова делая паузы между словами, сказал он, не спуская с лица масленую улыбку. — Пойдемте!
Вскоре мы уже сидели в маленьком уютном кабинетике. Хозяин кабинета являл собой саму любезность — тут же предложил мне выпить пива, виски или вина на выбор. Я вежливо отказалась, заявив, что с утра предпочитаю кофе.
Дюбелев в ответ шутливо погрозил мне пальцем и сказал:
— Тоже верно! Надо же, какие у меня сегодня посетители!
Нажав кнопку на селекторе, он приказал секретарше принести одну чашку кофе и попросил не беспокоить. Затем вынул из сейфа бутылку виски и, смешав ее с колой, налил себе в бокал. Все его действия говорили о том, что передо мной довольно распространенный тип любителя выпивки и женщин. Перед тем как осушить свой бокал, он внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Надеюсь, вы не думаете, что если я пью с утра, то я законченный алкаш…
— Конечно нет, — улыбнулась я. — Вы не бойтесь, я не из общества трезвости и даже не налоговый инспектор.
— А вот это очень классно, что вы не оттуда, — снова добродушно рассмеялся Дюбелев. — Потому что таким девушкам, как вы, не идет быть налоговыми инспекторами.
— А частными детективами?
Дюбелев оторопел и состроил на своем лице крайне удивленную мину. Вообще за несколько минут общения я успела заметить, что передо мной человек, крайне эмоционально реагирующий на события и обладающий живой, непосредственной мимикой.
— Частный детектив Татьяна Иванова, — официально представилась я и вынула из сумочки свое удостоверение.
— Так-так-так, — суетливо проговорил Дюбелев, рассматривая корочки. — Интересно…
— Вы, наверное, даже догадываетесь, по какому делу я осмелилась вас побеспокоить.
Дюбелев секунду помедлил, затем воздел глаза к потолку и, взглянув мне прямо в лицо, серьезно проронил:
— Догадываюсь… Не надо ничего объяснять! — замахал он вдруг руками. — Понятно… Ну что ж, печальная история… Кто бы мог подумать!
Он начал сокрушенно качать головой, приговаривая всяческие междометия.
— Итак, речь пойдет о смерти вашего приятеля Кирилла Дементьева.
— Ах, вот как! — удивился Дюбелев. — А я думал, что…
— Нет, именно об этом, — решительно прервала я его.
Я уже поняла, что мой собеседник весьма словоохотлив и при желании может измотать меня своими словесными экзерсисами. Я же совершенно не стремилась к этому, мне нужны были только факты.
— Так он же это… — Дюбелев кашлянул, посмотрел на дверь, оглядел стены, словно в них могли быть вмонтированы подслушивающие устройства. — Передозировка наркотика…
— Это официальная версия. Некоторые друзья Кирилла считают, что ему умышленно ввели героин в вену. И вы, кстати, последний, кто видел его живым.
— Я? Последний? — Дюбелев покраснел и зарделся от возмущения.
— По крайней мере, так говорят два свидетеля.
— Постойте, постойте!
Мой собеседник стал проявлять признаки нервного беспокойства: крутить ручку, лежавшую на столе, и дергать ногой.
— Это кто же такое сказал?
— Кроме вас, в ту ночь у Дементьева была его бывшая любовница и еще один человек, по фамилии Базевич. Вот они и говорят, что ушли в пять часов утра, а вы остались в квартире. А в десять часов сожительница Дементьева, некая Юля Никольская, нашла его мертвым.
— Угу, угу… — Дюбелев откинулся на спинку кресла и закурил.
— Знаете ли, — неожиданно с вызовом произнес он, — вы частный детектив, и я могу отказаться говорить с вами. Вот если бы вы были из милиции — тогда другое дело.
— Можете. Но все-таки лучше будет, если вы не откажетесь сотрудничать со мной, — придав голосу оттенок доверительности, сказала я.
В этот момент секретарша внесла чашку кофе и поставила ее передо мной. Дюбелев, всего минуту назад попросивший его не беспокоить, тут же завел с ней разговор на какие-то служебные темы явно незначительного характера, правда извинившись передо мной. Так продолжалось около двух минут, и я уже начала нервничать. Потом, сославшись на дела, он вышел из кабинета, попросив меня не уходить и сосредоточиться на кофе.
«Крайне вертлявый малый», — раздраженно подумала я, отхлебнув кофе. Я вспомнила выражение «мразотный тип», вырвавшееся из уст Козловой, и готова была согласиться с нею.
Дюбелев вернулся минут через десять, когда, выпив кофе, я уже начала изнывать от скуки.
— Итак, на чем мы с вами остановились? — с улыбкой спросил он.
— Вы пока что ничего не сказали мне, — вздохнула я.
— А вы знаете, что кто слишком много знает…
— Знаю. Только ко мне это не относится, — начала выходить из себя я.
— Ну ладно, ладно, что вы так сразу… Сейчас… Посидим… Поговорим… Вспомним… Я ведь был выпивши, не все отложилось в памяти.
Он наморщил лоб и начал изображать максимум мыслительной активности.
— В общем, все было именно так, как рассказала вам эта, пардон, — он хохотнул, — блядь и ее мужик.
— Это вы про кого?
— Про Алиску, про кого же еще… А вы что, не знаете?
— Что?
— Сейчас введу вас в курс дела…
Дюбелев соорудил себе еще один бокал виски плюс кола, отправил напиток в рот, крякнул и продолжил:
— Алиса пять лет была проституткой и бросила это занятие только в прошлом году, когда сошлась с Кириллом. Покойного, прости господи, — перекрестился Дюбелев, — всегда тянуло на подобных женщин. Так что…
— Ну, допустим, а все же что происходило в квартире после того, как эти двое ушли?
— Ничего, — простодушно ответил Дюбелев. — Я проснулся в половине восьмого. Кирилл спал, я не стал его будить, умылся, перекусил и отправился на работу. У нас рабочий день начинается в половине девятого.
— Когда же вы узнали, что он умер?
— Дней через пять. Я позвонил ему, хотел договориться о встрече, но трубку сняла его мать, которая мне все и рассказала. Жалко ее, совсем одна осталась.
— То есть на похоронах вы не были.
— Нет, не получилось. Кто мог подумать!
— Вы тоже уверены в том, что Кирилл не употреблял наркотики?
— Что значит — тоже?
— Все как один говорят, что не мог он сам себе ввести наркотик в вену, не был он наркоманом.
— Чтобы на сто процентов — не уверен. Мы с ним не так уж часто встречались. Но, по-моему, человек или пьет, или колется. Вместе это встречается редко.
Возникла небольшая пауза. Я думала, о чем же еще спросить у Дюбелева, но он сам прервал молчание.
— Надеюсь, вы не думаете, что в гибели Кирилла виноват я? — с выражением подлинного возмущения спросил он.
— Я пока ничего не думаю, я лишь изучаю факты. Кажется, он должен был вам деньги.
— Вот я о том и говорю, — с радостью подхватил тему Дюбелев. — Какой мне смысл его, так сказать, убирать, если потом не с кого будет получить долг? Да там и денег-то, — он презрительно поморщился, — какие-то несчастные четыре штуки баксов.
— По современным меркам это не так уж и мало.
— Ну, это для кого как… Кроме всего прочего, Кирилл в ту самую ночь пообещал, что буквально на днях со мной расплатится. Представляете, как я был разочарован, когда узнал, что его больше нет.
Дюбелев грустно посмотрел на меня, и я так и не поняла, к чему эта грусть относится — к тому, что он уже не получит свои четыре штуки, или к тому, что больше никогда не увидит своего приятеля Кирилла Дементьева.
— Многие знающие вас люди говорят, что в пьяном виде вы совершенно другой человек, нежели в трезвом, — после паузы продолжила я разговор. — Способный, скажем так, на неадекватные поступки.
— Это та блядушка, что ли, наговорила? — презрительно осведомился Дюбелев, щелкнув пальцами. — Слушайте ее больше! Она сама еще та пьяница!
— Это вы про кого?
— Про кого, про кого? — передразнил он. — Про Козлову, конечно. Кто еще мог такое про меня ляпнуть?
Он начал качать головой в знак глубокого возмущения. Нервозность его выразилась также в стряхивании с пиджака воображаемой пыли.
— А если не секрет, кто вам заказал расследование? — вдруг спросил он.
— Секрет, — кратко ответила я.
— Мне кажется, — вкрадчиво продолжил Дюбелев, — что причиной его гибели послужила неосторожность. Образ жизни Дементьева известен, он был крайне неупорядоченным. Постоянный разврат. А где разврат — там пьянки и наркотики. А что?! — упреждая мои возражения, Дюбелев повысил голос. — Не может такого быть, что ли? Скрывал ото всех… Я вот недавно узнал, что солист «Депеш Мод» три года кололся, а его друзья по группе об этом не знали. Только когда в больницу загремел, стало известно… Так что, тут такое дело…
— Вы сами себе противоречите. То говорили, что пьянство и наркотики несовместимы, то наоборот.
— Вы понимаете, — рот его снова расплылся в улыбке, — прежде всего я хочу сказать, что я к этому делу непричастен. Абсолютно непричастен. Зачем мне? Ищите лучше среди женщин. Их у него было много. Та же Алиса, потом Юлька — крайне криминализированные персонажи, правильно?
Учитывая род их занятий, мне пришлось согласиться с ним, обозначив это утвердительным кивком.
— Потом, есть еще его бывшая жена. Она, кстати, очень заинтересованная особа.
— То есть?
— Как «то есть»?! — вскричал Дюбелев. — Они же с сыном прописаны в той квартире, где жил Дементьев. Вы что, не знали об этом? Ну здравствуйте! Беретесь за расследование, так надо собрать обо всех данные!
Он снова закурил и продолжил:
— Ну вот. Теперь эта квартира, которую Кира, прости господи, превратил в бордель, досталась жене и сыну. Все тип-топ, понимаете? Тот же… как вы сказали, Мазевич?
— Базевич.
— Вот, Базевич. Он мне не понравился. Прямо-таки мешок, набитый дерьмом, такой на все готов.
— Они вместе с Алисой ушли раньше вас.
Дюбелев вдруг сник. Видимо, только сейчас до него дошло, что в моих глазах, несмотря на все его словесные ухищрения, именно он является главным подозреваемым.
— Так-так-так… Значит, верить в официальную версию вы не хотите. И если ее все же откинуть, то кто-то за те полтора часа, когда меня в квартире не было, пробрался туда и ввел бесчувственному Кириллу смертельную дозу героина. Так получается?
— Вроде бы да. Если, конечно, допустить, что это были не вы.
Дюбелев снова покачал головой и задумался. Помолчав где-то с полминуты, в течение которых я не сводила с него глаз, он сказал:
— Ну, я не знаю… Хочу только сказать, что в милицию меня не вызывали и я абсолютно не желаю быть туда вызванным. Все-таки будет лучше, если вы поверите в официальную версию, — сказал он и улыбнулся.
— Вы что же, угрожаете мне?
— Нет, что вы! — подвижная мимика Дюбелева совершила реверанс в сторону смертельной обиды. — Но когда у одного человека возникают проблемы по вине другого, то этот первый обычно чем-то отвечает.
— Чем же ответите вы?
— Пока ничем, — добродушно успокоил меня Дюбелев. — Для начала я все-таки хочу удостовериться, не записывалась ли наша беседа на диктофон. Вы не против знакомства с нашим охранником?
— На уровне телесного контакта — категорически против.
— Ну ладно, — усмехнулся он. — Тогда придется свести вас с секретаршами.
— Чувствуется, что вы подготовлены к общению с частными детективами, — в свою очередь усмехнулась я и вынула из кармана диктофон. — Вот кассета, возьмите, я надеюсь, что обойдусь и без нее.
— Ну, совсем другое дело. Классная вы все-таки девочка!
«Да, очень классная!» — подумала я и похвалила себя за находчивость. Руководствуясь каким-то шестым чувством, я перед нашей беседой включила одновременно два диктофона, находившиеся у меня в двух разных карманах юбки. Поэтому потеря одной кассеты для меня ничего не означала. Ко всему прочему, Дюбелев не сказал ничего, что можно было бы ему инкриминировать. Ну, авось пригодится в дальнейшем. Я вздохнула и поднялась с места.
— С удовольствием пообщался бы с вами. Только не в этой обстановке и не по тому вопросу, по которому вы ко мне пришли, — проронил Дюбелев с елейной улыбкой, провожая меня до двери.
— Все может статься, — сказала я, имея в виду нашу возможную следующую встречу, которая действительно могла произойти где угодно, вплоть до камеры предварительного заключения.
Однако делать какие-либо поспешные выводы было не в моих правилах, и я рассталась с Дюбелевым с ощущением того, что мною отработан всего лишь очередной пласт материала, завязанного в расследуемом мною деле.
Сев в машину, я закурила и задумалась. Верный признак того, что настал момент, когда необходимо получить поддержку у высших сил. А именно — бросить кости. Что я незамедлительно и сделала.
36+9+21
«Жизнь — это чудесный факел, который необходимо заставить пылать как можно ярче, прежде чем передать грядущим поколениям».
Ну ни фига себе! Вот и думай после этого, что может означать эта напыщенная фразеология применительно к моей ситуации!
Поразмыслив, я решила оценить предсказание костей как неоднозначное (обычно я называла это «ни рыба ни мясо»). Мне ничего не оставалось делать, как полностью отдаться на волю событий и плыть по течению. Иными словами, довериться интуиции и здравому смыслу. А и то и другое подсказывали мне, что следующим этапом дела будет знакомство с бывшей супругой покойного и составление ее психологического портрета.
И тут зазвонил мой сотовый телефон.
— Алло!
— Татьяну Иванову беспокоит Вениамин Борисюк, — раздался знакомый бодрый голос. — Как идут дела?
— Пока что маловато конкретики.
— Это ничего. Как вы смотрите на то, чтобы мы приехали к вам в гости? Вы нам расскажете, что вам удалось узнать, а мы попробуем снять возникшее у вас напряжение, чтобы вам было легче работать.
По его голосу я определила, что он уже навеселе и скорее всего предложит мне снять напряжение известным российским способом.
— Приезжайте, — вяло согласилась я. — Только что значит «мы»?
— Это значит — я и мой музыкальный редактор. В смысле знакомая вам Елена Витальевна Маркелова.
«Тьфу, е-мое!» — чуть не выругалась я. И зачем мне нужен твой «музыкальный редактор»! Или я тебе так не нравлюсь? Я была явно задета. Мое настроение усугублялось неблагоприятным гормональным фоном, наступившим в последние дни.
— Ладно, жду, — коротко отрезала я. — Только не раньше чем через полчаса, потому что сама нахожусь не дома.
Сладкая парочка в составе Борисюка и Маркеловой прибыла ровно через полчаса. Я едва успела чуть-чуть прибраться и поставить чайник.
Любовники, нежно держась за ручки, уселись в кресла, и тут раздался новый телефонный звонок.
— Добрый вечер, мне вас рекомендовали как частного детектива, — вкрадчиво заговорили на том конце провода.
— Да, вы попали по адресу, но, к сожалению, в настоящий момент я занята расследованием.
— Очень жаль. Но у меня дело не очень заковыристое, можно сказать даже банальное. Меня зовут Маркелов Алексей Корнеевич.
Собственно говоря, мне было абсолютно наплевать на то, как зовут моего потенциального клиента, однако в данном случае его фамилия заставила меня задуматься и тут же взглянуть на симпатичную мордашку сидящего напротив «музыкального редактора» с острыми коленками.
— А какого характера у вас дело?
— Знаете ли… В общем… — Господин Маркелов неожиданно замялся.
— Пожалуйста, излагайте побыстрее, у меня сейчас мало времени, — бесцеремонно поторопила я его.
— Словом, надо последить за моей женой. В смысле…
— Я поняла. Если сможете, подъезжайте ко мне домой через два часа. — И я назвала свой адрес.
Человек на том конце провода поблагодарил и повесил трубку. Времени на раздумья по поводу того, правильно ли я поступила, не было, так как нужно было вести разговор с пришедшими ко мне людьми.
Я достаточно подробно рассказала моим клиентам о том, что мне удалось выяснить, делая упор на заинтересованность бывшей жены в устранении Дементьева. К сожалению, мои клиенты мало что смогли прояснить для меня в этом вопросе, так как Борисюк практически с ней не общался, а Маркелова так и вовсе не была знакома.
Парочка провела у меня ровно полтора часа. За это время была распита бутылка вина, и моим гостям показалось, что между нами сломаны определенные барьеры. Этот вывод я сделала после того, как Борисюк отвел меня на кухню и осторожно намекнул на то, чтобы я предоставила в их с Маркеловой распоряжение мою спальню, разумеется, за определенную плату. При этом он игриво мне подмигивал и подхихикивал.
Я, разумеется, решительно отказала. По двум причинам: во-первых, я держала в голове предстоящую встречу с новым клиентом, и задержка Маркеловой вместе с Борисюком в квартире не входила в мои планы, а во-вторых, меня это почему-то крупно обидело как женщину — дожила, называется, Танюша, гроза всех мужчин! На меня уже внимания не обращают, а мою квартиру норовят использовать для встреч со своими любовницами.
Борисюк, впрочем, не стал особо расстраиваться и с обычным жизнерадостным выражением лица попрощался со мной, пообещав заехать через два дня, чтобы узнать, как продвигается расследование. В его глазах я даже прочитала нечто вроде сожаления по поводу недавней просьбы предоставить комнату во временную аренду.
Маркелова же выглядела весьма смущенной и прятала глаза. «Так тебе и надо, бесстыдница!» — неожиданно зло подумала я о даме, которую никак нельзя было обвинить в следовании пуританским нормам поведения.
Проводив гостей, я быстренько убрала грязную посуду, оставшуюся после них, и приготовилась к новому знакомству.
