ГЛАВА 4
Предчувствие не обмануло меня. Дойдя до скамейки, Алиса вынула руку из кармана полностью, и стало видно, что она держала в ней нож.
— С-сука, убью, гадина, шваль поганая! — вырвались у нее слова.
И она попыталась ударить ножом в грудь ничего не подозревавшую Никольскую. Однако покушение успеха не имело. Для этого было слишком много «но». Во-первых, она была пьяна и координация ее движений оставляла желать лучшего. Во-вторых, Никольская была в плотной одежде, и, даже если бы удар у Алисы получился, вред от него был бы весьма сомнительным. В-третьих — и это главное, — я среагировала достаточно быстро, вывернув занесенную для удара руку Алисы назад.
Несмотря на то что Алиса была довольно сильной женщиной, против моих приемов она оказалась несостоятельной. Спустя несколько секунд она уже лежала на снегу лицом вниз. Однако Алиса решила не сдаваться и попыталась встать. Тогда мне пришлось выступить в роли наездницы и оседлать противницу.
Никольская, которая была ошарашена происходящим, так и осталась сидеть на скамейке с широко открытыми глазами, лишь инстинктивно отодвинувшись от Алисы.
А незадачливая киллерша злобно материлась. Она чуть повернула голову, и я могла наблюдать ее перекошенную физиономию, дышавшую ненавистью и яростью. На губах Алисы выступила белая пена. Отматерившись эдак с минуту, она неожиданно ударилась в истерику и начала бить руками по снегу, приговаривая что-то вроде: «Я его любила, а эта с-сука! Б… буду, все равно ее удавлю!»
Я огляделась по сторонам. Время было уже позднее, но около подъездов близлежащих домов временами появлялись люди. Они задерживали взгляд на происходящем во дворе, то бишь на нашей странной парочке, действия которой на расстоянии могли показаться лесбийской любовью в условиях Крайнего Севера. Но никто из них не подошел и не поинтересовался, что же происходит на самом деле.
«Да здравствует политика непричастности и невмешательства!» — подумала я. Однако мне надо было думать, что же делать дальше. Вернее, что делать с этой женщиной, которая явно была не в себе. Подождав некоторое время, чтобы Алиса хотя бы немного успокоилась, я обернулась к Никольской и спросила:
— Кто она?
Та скептически покривила губы и сказала:
— Алиса Козлова, бывшая любовница Кирилла.
— Почему ты ничего не рассказала мне о ней?
— Потому что ты не спрашивала, — огрызнулась Никольская. — И вообще все вы меня достали! Все! Черт бы вас побрал!
Тон ее голоса повышался с каждой фразой, и было видно, что она, очнувшись от перенесенного шока, тоже собиралась закатить бурную истерику.
Я поняла, что настало время провести успокоительные мероприятия психологически-разгрузочного характера.
— Не надо нервничать, — примирительно произнесла я. — Давайте пройдем в мою машину и там спокойно поговорим. Тем более, как я поняла, происходящее здесь имеет самое непосредственное отношение к моей работе.
— Какой еще работе? Ты из полиции нравов, что ли? — неожиданно прогундосила Алиса и вдруг прекратила всхлипывать.
— Нет, она частный детектив, — ответила за меня Никольская. — Расследует дело о смерти Кирилла.
Как только было произнесено это имя, Алиса дернулась подо мной и снова начала биться в истерике, выкрикивая проклятия уже и в мой адрес.
Я решительно наклонилась к ней и отхлестала ее по щекам.
— Хватит пороть чушь! — заорала я. — Сейчас ты, психопатка недоделанная, пойдешь в мою машину, примешь сто грамм коньяку и расскажешь, какого хрена ты кидаешься на людей с ножами.
То ли подействовала моя тяжелая рука, то ли упоминание о коньяке смягчило ее настроение, но она неожиданно кротким голосом почти прошептала:
— Хорошо… Только Юлька тоже должна пойти. Если ты и вправду частный детектив, у меня найдется, что тебе рассказать.
Я облегченно вздохнула и ослабила нажим на пленницу.
— Ты совсем успокоилась? — спросила я Алису.
— Да.
— Тогда пошли… Только без глупостей.
Я осторожно освободила Алису от своих объятий и, дождавшись, пока она встанет на ноги и отряхнется, подтолкнула ее по направлению к своей машине.
— Ты давай тоже со мной, — сказала я Никольской.
— Меня там ждут, — показала она на окна дома.
— Позвонишь по сотовому из машины и предупредишь, что задержишься на некоторое время…
Спустя минуту мы втроем уже сидели в салоне машины. Алису я усадила впереди и на всякий случай пристегнула ремнем безопасности. Никольская расположилась сзади, а я заняла привычное для меня водительское место.
— Ну, и почему ты на нее набросилась? — спросила я небрежно, как только коньяк из фляжки, который всегда хранился на всякий случай в бардачке моей машины, исчез в горле Алисы.
— Ты ничего о ней не знаешь, а я знаю многое, — неожиданно спокойно ответила Алиса.
— И я о тебе тоже знаю многое, — угрюмо отозвалась с заднего сиденья Юля. — Я не виновата, что твоя крыша уже второй год тебе не телеграфирует, настолько далеко ты ее закинула.
— А ты молчи, сука! — снова перешла на истерику Алиса.
— Здесь вопросы задаю я, а вы только отвечаете. — Тут уже я начала нервничать и сбиваться на следовательский тон.
— Да что ты?! — издевательски посмотрела на меня Алиса, поигрывая пустой фляжкой. — В жизни не поверю, что ты частный детектив. Придумала бы что-нибудь поумнее.
И отвернулась, устремив взгляд в боковое стекло машины.
— Смотри, какой мужик идет видный! — вдруг улыбнулась она. — Дубленочка, ботинки дорогие, и все такое…
И повернулась ко мне, приглашая присоединиться к оценке представителя противоположного пола. Я равнодушно посмотрела в окно и, увидев там здоровенного усатого мужика южных кровей, презрительно отвернулась.
— Не отвлекайся от темы, у меня мало времени, — отрезала я. — А то сейчас сдадим тебя в милицию, и загремишь за вооруженное нападение.
— А ты мне не грози, у меня в ментуре все схвачено!
— А у меня за все заплачено! — зло парировала я.
Вот чертова кобыла! С каждой ее фразой у меня внутри росло раздражение. Я вспомнила своего знакомого психолога Виталика, с которым иногда встречалась для снятия психологического и иного напряжения. Он бы охарактеризовал эту даму как индивидуум с ярко выраженной истероидной акцентуацией. Господи, сколько же психопаток развелось на свете!
— Ты бы хоть представилась, кто ты такая! — воскликнула я.
— А мне скрывать нечего… Алиса Викторовна Козлова, тридцати лет от роду, — взглянула мне в глаза Алиса, и ее взгляд неожиданно показался мне трезвым и рассудительным.
— Так, уже лучше. Ну а все-таки зачем…
Я не договорила. Ерзавшая и тяжело вздыхавшая на заднем сиденье Никольская опередила меня.
— Я могу все сказать: что, зачем и почему! — выпалила она. — Дело в том, что Алиса была любовницей Кирилла. В прошлом году они расстались. Он давал ей деньги на аборт, но эта дура предпочла купить себе импортный плащ. Потом, когда уже все сроки прошли, с горя запила…
— Во время беременности? — уточнила я.
— А ей все равно, она женщина импульсивная. — Юля метнула недобрый взгляд в сторону Козловой. — Родив девчонку, она рассчитывала на то, что в Кире проснутся отцовские чувства. А тут он со мной познакомился и предложил пожить у себя.
— Так, хорош гнать базар! — не вытерпела Козлова. — Теперь давай я скажу. Я действительно любила Кирилла и была вне себя, когда он связался с этой проституткой, — презрительно кивнула она в сторону Юли. — И дочь у меня от него, это правда. И он узнал это не так давно, может, с месяц назад. А эта шалава хотела прибрать его к рукам, вернее, не его, а его квартиру.
— Это ты хотела, а не я, — упрямо перебила Никольская.
— Юля, помолчи, пожалуйста, я с человеком разговариваю. И от того, как ты себя поведешь, будет зависеть твое будущее, — перешла на напыщенно-снисходительный тон Козлова. — Дело в том, что Кира собирался выгнать эту шваль и жениться на мне.
— Йес! — неожиданно сделала торжествующий жест рукой Юля. — Браво! Просто хит! Лучшая шутка сезона!
И захохотала в голос.
— Я сейчас тебя убью! — И Козлова перекинула руку через сиденье, пытаясь освободиться от ремня безопасности и заехать Юле рукой по лицу.
— Это она его убила! Именно она! Она! Больше некому!
Козлова снова забилась в истерике. На лице Никольской заходили желваки.
— Мне кажется, ее нужно отвезти в больницу, — тихо сказала она.
Где-то с минуту мы сидели молча. Я ждала, пока утихнет истерика, и курила. Юля хмуро смотрела в окно. Время неумолимо двигалось к одиннадцати.
— Мне, к сожалению, пора. А то все заказы уплывут мимо, и вовек домой не уедешь, — произнесла Никольская.
— Когда собираешься покидать нас? — спросила я.
— Как только деньги наберу, так сразу и уеду.
— Где тебя можно будет найти?
— Зачем?
— Мало ли что… — уклончиво ответила я. — Ты, кстати, заявку в ментуру собираешься подавать?
— На кого? На эту дуру? — презрительно кивнула Юля в сторону Козловой. — Сто раз нет. Дерьмо только тронь, потом не очистишься… Она даже прирезать-то толком не может…
Я перевела взгляд на Алису. Очень странно, но истерика у нее перешла в полнейшую отключку. Видимо, все-таки подействовал коньяк. Положив голову на руки, она дремала и даже начала похрапывать.
— Я еще недельку поработаю, — сказала Юля. — Вот тебе телефон, звони, если что. И вынула из кармана визитку, на которой была изображена обнаженная девица с написанным крупными черными буквами телефоном.
Никольская открыла дверцу машины и вышла. Она направилась было к пятиэтажке, но потом вдруг вернулась, наклонилась к стеклу машины и негромко произнесла:
— Если бы у меня были деньги, я бы тоже заказала тебе расследование. Желаю успеха…
Я криво усмехнулась и отвела взгляд. Мое внимание сосредоточилось на Алисе Козловой, которая по-прежнему находилась в алкогольно-невротическом трансе.
Посидев безмолвно минут пять в раздумьях на посторонние темы, я все же решилась разбудить ее.
— Алло, пришло время собирать камни! — резко сказала я, толкнув ее в бок.
— А, что? Что? — открыла глаза Козлова и тупо уставилась на меня.
— Просыпайся, будем говорить! — угрюмо заявила я.
— Зачем?
— За надом! — довольно резко ответила я и включила мотор.
Эта здоровенная бабища сразу показалась мне малосимпатичной, а сейчас и подавно начала жутко раздражать.
— Куда мы едем?
— Сначала ко мне, а потом все будет зависеть от тебя. Если будешь хорошо себя вести, я отвезу тебя туда, куда скажешь. А уж если плохо, то самый мягкий вариант для тебя сегодня — милиция.
Мои угрозы неожиданно подействовали благотворно. Козлова перестала выпендриваться и тихо произнесла:
— Хорошо. Ладно.
И тут же совершенно спокойно попросила у меня сигаретку. Я решила не разыгрывать из себя жадину и удовлетворила потребность Козловой в никотине. Спустя двадцать минут мы уже сидели у меня дома в большой комнате и пили кофе. Вернее, кофе поглощала в больших количествах Козлова, на которую напал жуткий сушняк, а я в основном курила и наблюдала за своей новой знакомой.
Чисто объективно настроение этой дамы сменялось от резко-взбалмошного до флегматично-отстраненного. Что ж, в определенном смысле это хорошо. С такими людьми удобно разговаривать — в подобном состоянии они готовы выложить все, что творится у них на душе.
— Ты что, действительно любила Кирилла? — начала я очень тихо доверительным тоном.
— Угу, — закивала рыжей головой Козлова, держа чашку с кофе в руке. — И то, что он меня бросил, ничего не изменило.
— Он бросил тебя ради Юли?
— Да. — Козлова поставила чашку на столик и закрыла лицо руками.
— А она говорила, что они не были любовниками…
— Быть такого не может, чтобы мужик с бабой жили в одной квартире и не трахались. — Козлова посмотрела на меня как на полную идиотку. — Тем более такой мужик, как Кирилл. Юбки лишней не пропустит.
— Так, ладно. Когда ты виделась с Кириллом последний раз?
— В ту самую ночь, перед тем как его не стало…
«Ничего себе!» — подумала я. Не зря я преследовала Никольскую сегодня, не зря… Вот и новый поворот в деле.
— Это как понимать?
— Да так, очень просто. Я решила поздравить его с праздником, сначала позвонила. Трубку взял этот его дружбан. — Козлова поморщилась.
— Борисюк?
— Нет, не Борисюк. Димка Дюбелев.
— Ты его тоже знаешь?
— Знаю. — Козлова презрительно оттопырила губу. — Мразотный тип до ужаса.
— Допустим… Значит, он был в квартире в тот вечер… И что дальше?
— Кирилл был настолько пьян, что не мог двух слов связать. И я решила, что от греха подальше надо бы приехать, посмотреть, что там делается. А то этот Дюбелев крайне опасен, когда пьяный — за ножи постоянно хватается, стенки кулаками пытается пробить, и все такое… Ну, приехала я… Захватила с собой знакомого мужчину, чтобы не так больно было…
Я удивленно подняла брови.
— Ну, чтобы от ревности глупостей не наделать. Вовка меня все-таки любит, замуж вот предлагает. — Алиса тяжело вздохнула. — И я решила, что вместе с ним мне будет как-то комфортнее.
— Вовка — это кто?
— Вовка Базевич, — произнесла Алиса таким тоном, что я должна была со стыда сгореть оттого, что не знаю этой замечательной личности, влюбленной в нее. — Ну, значит, приехали, Кира лежит бревном, Дюбелев потихоньку начинает заводиться.
— Это как?
— Очень просто. Ему хочется общения, а Кирилл уже абсолютно никакой. Поэтому он нам обрадовался, сразу угощать начал пивом, колбасой и всем прочим.
— И сколько вы там пробыли?
— Да почти до утра.
— Ты ушла вместе с этим, как его… — Я пощелкала пальцами.
— Да, вместе с Вовкой, — укоризненно посмотрела она на меня. — Дюбелев остался там спать. Так что или он убил, или Юлька. Больше просто некому.
Взгляд Козловой стал злым и сосредоточенным.
— Ну, Юльку ты сегодня уже пыталась наказать самосудом. А как же Дюбелев?
Алиса секунду подумала, потом отрицательно покачала головой.
— Нет, Дюбелев, конечно, тип гадостный, но вряд ли… Он, помимо всего прочего, еще и трус.
— А может, все-таки передозировка? Может быть, никто никого и не убивал? — спросила я и внимательно посмотрела на собеседницу. — Дементьев наркотики не принимал?
— Я не знаю. Мы с ним жили вместе до сентября прошлого года. Потом встречались крайне редко, он был обижен на меня за то, что я оставила ребенка, не стала делать аборт. Боялся, что я стану требовать деньги. — Козлова слабо улыбнулась.
— А что вообще происходило в квартире ночью?
Алиса поставила чашку с кофе на столик, закурила и стала бесцельно шарить глазами по комнате.
— Знаешь что, — сказала она после минутной паузы. — Давай сейчас позвоним Базевичу и, если он еще не спит, поедем к нему. Он помнит все лучше, чем я. Все-таки я была достаточно пьяной.
Я кивнула в знак согласия, и ее рука потянулась к телефонной трубке. Соединение наступило достаточно быстро, таким же был и разговор Козловой с ее кавалером. После пары односложных фраз Алиса положила трубку и сказала мне:
— Одевайся, поехали. Он нас ждет.
По пути я поинтересовалась у Козловой, кто же оказал ей такую честь влюбиться и предложить руку и сердце. Иными словами, меня интересовал портрет Владимира Базевича, еще одного действующего лица той ночи, наутро после которой Кирилл Дементьев был найден мертвым.
Козлова ответила, что Базевич является одним из воротил нашего городского бизнеса, который при этом мало высовывается, и поэтому якобы его никто не знает. На самом деле, по ее словам, денег у него немеряно, и предполагаемое замужество для Козловой является очень выгодным.
Тем не менее Базевич хоть и обладал неоспоримыми, с точки зрения нормальной женщины, преимуществами, однако был занудой и ужасным ревнивцем. Да и его внешние данные оставляли желать лучшего. Относительно последнего момента Алиса сделала многозначительную паузу, прибавив, что «сама все поймешь, когда увидишь».
Я пожала плечами и заранее приготовилась лицезреть нечто похожее на Квазимодо. Тем более что мы уже подъехали к особняку, стоявшему рядом с неказистыми домишками частного сектора.
Крепкая железная дверь, украшенная довольно грубыми и неэстетичными, на мой взгляд, узорами из литья, отворилась спустя две минуты после нашего звонка. Я уже начала нервничать и злиться на Козлову, которая, как мне показалось, не сумела четко договориться о том, что мы приедем по делу. Однако Козлова успокоила меня, сказав, что Базевич ведет себя всегда именно так.
Когда наконец дверь открылась, я все поняла. По идее, моему взору должно было открыться внутреннее пространство квартиры, но этого не произошло. Весь дверной проем заполнила огромная масса человеческого тела, облаченного в тренировочный костюм. Хозяин особняка был ростом где-то под два метра и при этом ужасно толст. Теперь стало понятно, что ему было тяжело передвигаться, тем более что спускаться пришлось со второго этажа.
Откуда-то из-под его живописных усов раздался сиплый голос:
— Здравствуйте, милости прошу. Меня зовут Базевич Владимир Николаевич.
Он развернулся боком, как бы давая нам возможность пройти внутрь. Надо сказать, пространства освободилось не очень много, и я уже была в некотором замешательстве. Меня опередила Алиса, которая первой прошла внутрь. Вступив в телесный контакт с хозяином, она игриво потерлась бюстом о его грудь. Базевич отреагировал довольно быстро, просунув свои огромные лапы к ней под шубу в районе ягодиц. Я вздохнула и приняла выжидательную позу. Козлова почувствовала неловкость момента и вежливо, но настойчиво освободилась от объятий Базевича. Наступила моя очередь. Я зашла внутрь боком, чудом избежав соприкосновения с телом этого здоровяка.
Базевич закрыл наконец дверь и пригласил нас пройти внутрь. Миновав прихожую, мы очутились в комнате, больше похожей на вестибюль. Здесь было очень мало мебели, на стенах висели какие-то шкуры, в уголке я заметила ружье. «Стало быть, охотник, — подумала я. — Интересно…»
Мы поднялись по винтовой лестнице и вскоре оказались на втором этаже. Тяжело отдуваясь, словно только что закончил изнурительный тантрически-сексуальный марафон, Базевич опустил свою тушу в кресло перед камином и предложил нам занять два остальных кресла.
— Ну что, вас, наверное, интересует, как мы провели ту самую ночь? — спросил он, закурив «Парламент» из лежащей на столе пачки. — Алиса мне все рассказала, так что можете не тратить время на объяснения. Только у меня одно условие, — он поднял вверх указательный палец. — Уже поздно, а мне завтра рано вставать — дела, знаете ли… Так что не более сорока минут.
Я пожала плечами, а потом кивнула в знак согласия.
— Итак, я начинаю. Вот эта женщина, которую я люблю, — Базевич обнял Алису, которая к тому моменту подъехала на своем кресле к нему, — попросила меня в тот самый день подвезти и проводить ее к одному знакомому. Я на такие дела обычно не подписываюсь, но, надо признаться, был выпивши и согласился.
— На какие дела? — уточнила я.
Базевич бросил взгляд на Козлову, и в нем я прочитала раздражение и укоризну.
— Вова, не сердись, тебе это не идет, — с улыбочкой промолвила Алиса.
Базевич выдержал паузу и выдохнул:
— Да хотел посмотреть на этого кренделя, от которого Алиска родила ребенка…
— И как впечатление? — тут же спросила я.
— Крайне хреновое! — мгновенно отреагировал Базевич. — Парню за тридцать, а вел себя, как восемнадцатилетний. Племенной жеребец какой-то… Занимался хрен знает чем, все деньги спускал на баб — словом, подходил к жизни несерьезно.
— Вы с ним разговаривали? Расскажите вообще, как прошла та ночь.
— Разговаривать с ним было крайне сложно, потому что он надрался как свинья. А ночь прошла так себе. — И Базевич посмотрел на Алису уже с благодарностью. — Бизнесменишка этот, дружбан его, Димка, все время хохмил, прикалывался… Фофан этот лежит на диване пьянющий, рука его свешивается, а Димка в ладонь ему пепел стряхивает. — Базевич хохотнул. — Умора, да и только. Он даже попытался потушить о его руку бычок. Что там было! Дементьев очнулся и как засандалит Диману по яйцам! — На лице Базевича появилось сладострастное выражение. — Извините… — Он кашлянул, как бы смущаясь.
— Ничего, ничего, — успокоила я его. — Я и не такое слышу порой…
— Да я к тому, что о покойниках, как говорится, либо хорошо, либо ничего. А я тут… — Базевич снова засмущался. — Просто я таких людей не понимаю, и все!
Я пожала плечами в знак того, что мир криминального предпринимательства и мир интеллектуальной богемы действительно вряд ли совместимы.
— Если вы думаете, что между нами были какие-то там ссоры или что-нибудь подобное, то вы ошибаетесь, — посерьезнев, заявил Базевич. — Мы с Алисой ушли около пяти часов утра, мне надо было собираться на работу. А Димка остался там. Ну, и Дементьев, соответственно, тоже.
— Не кололся ли, случаем, при вас хозяин квартиры? Может быть, вам на глаза попадались шприцы?
Базевич отрицательно покачал головой:
— Нет. Хотя от него можно было ожидать всего.
— А что происходило дальше?
— Что значит — дальше?
— Ну, после того как вы покинули квартиру Дементьева.
— А что после? Я проводил Алису домой, а сам приехал к себе, побрился, умылся, да и на работу. В банке почти все дела — до обеда, это только богема дрыхнет до часу дня.
— Дюбелев был пьян, когда вы уходили?
— Почти в лобузинушку, — ответила Козлова. — Но сдаваться не собирался, у него еще оставалось две бутылочки девятой «Балтики».
— Как я поняла, между ним и Дементьевым произошла какая-то ссора…
— Ну, это из-за Димкиных приколов. Подрались слегонца, да и все. Этот ему по яйцам съездил, тот ему физиономию чуть попортил. Потом выпили и помирились. Ничего особенного, обычные пьяные разборки.
Я задумалась. Не было в этом рассказе ничего такого, за что можно было бы зацепиться. Исходя из показаний этой парочки, ночь была как ночь. Посидели, выпили, поругались, помирились. И ушли. Правда, оставался Дюбелев, который, по словам Никольской, давал взаймы Дементьеву деньги, да к тому же еще и поцапался с ним по пьяной лавочке.
— Алиса, ты давно знаешь Дюбелева? — спросила я.
— С прошлого года.
— То, что он мразотный тип, я уже слышала, — упреждая ее убийственную характеристику, сказала я. — Его пьяного сильно клинит?
— Да я вроде бы не заметил, — рассудительно проговорил Базевич.
— Ты его просто плохо знаешь, видел всего один раз. — Козлова ласково провела рукой по лысеющей голове Базевича. — Я уже говорила, что он пьяный — дурак дураком. А ты уж сама смотри… — И она посмотрела на меня цепким многозначительным взглядом.
— Кстати, вы не знаете, где можно найти этого достойного господина, чтобы с ним побеседовать?
— Фирма «Ареал», оптовые поставки, — брякнул Базевич и, зевнув, глянул на часы. — Мне пора спать, вы уж извините, — сказал он, хлопнул ладонями по коленям и сделал попытку подняться.
Учитывая большой объем биомассы, ему удалось это сделать секунд через пятнадцать после начала первой попытки. Я вздохнула, встала с кресла и направилась к выходу из гостиной. Спиной, да и ушами я ощущала, что Базевич в этот момент предпринял активные эротические действия. Козлова что-то сдавленно шептала, а Базевич тяжело дышал. Я поблагодарила бога за то, что не нахожусь сейчас на месте Алисы и что этот одутловатый медведь не бороздит своими лапами просторы моего молодого стройного тела.
Спустившись по лестнице, я минуты три стояла, переминаясь с ноги на ногу и ожидая появления сладкой парочки. Я уж начала думать, что мне в самый раз по-английски удалиться, дабы не мешать разворачивающимся сексуальным процессам — все-таки март на дворе! — как в районе винтовой лестницы раздалось тяжелое дыхание Базевича. Спустя несколько секунд появился и сам хозяин дома. Вид у него был почему-то крайне недовольный. Алиса выглядела раскрасневшейся и несколько смущенной.
Базевич направился к двери по узкому коридору, заняв его просторы полностью. Еще раз испытав процедуру прохождения бочком мимо его дородного тела, я наконец оказалась на улице и с облегчением вдохнула аромат мартовской ночи.
— Ну что, отвезти тебя домой? — спросила я у Алисы. — Ребенок-то маленький, поди заждался…
— Что это ты так ехидно? — недобро взглянула на меня Козлова.
— Да так, ничего. Просто интересно.
— Ребенок живет у тети. Я вообще нездешняя, из района. Я ей плачу, а она за ним смотрит.
— Что ж, хорошо, когда на свете есть добрые люди, — сказала я, открывая ключом дверцу автомобиля.
Прощаясь с Алисой, я почувствовала, что она почти полностью протрезвела.
— Не надо больше бросаться на людей с ножами. Тем более если не знаешь, как ими правильно пользоваться, — назидательно проговорила я, глядя на то, как Козлова выходит из машины.
В ответ она бросила на меня прищуренный взгляд и ничего не сказала, хлопнув дверцей. Алиса оставила мне телефон своей тетки, сказав, что родственница ее придерживается крайне консервативных правил и не любит, когда к ней приходят гости.
Уже приехав домой, я почувствовала, что очень устала за сегодняшний вечер. Я приняла ванну и с удовольствием растянулась на постели. Увы, пауза в моей личной жизни затянулась, и снова некому согреть бедную Танечку, которая коротает свое время за несвойственной молодому женскому организму детективной деятельностью.
С этими горькими мыслями я и уснула, готовясь к новому рабочему дню. Совершенно естественным выглядело то, что он будет посвящен разработке еще одного участника событий той драматической ночи, наступившей после Дня защитника Отечества, а именно бизнесмена, пьяницы и приколиста Дмитрия Дюбелева.
