Глава 5
Через несколько минут к кучке подбежала рыжеволосая девушка. Я внимательно посмотрела на нее и мысленно согласилась с Удовиченко-старшим: она действительно была похожа на его возлюбленную: и пышными формами, и длинными рыжими волосами.
– Это вы меня спрашивали? – Эмма заглянула ко мне в машину.
– Я. Падай, – я открыла переднюю дверку.
– Вы, извиняюсь, для себя или?..
– Или. Падай!
– У меня ставка…
– Не имеет значения. Заплачу, сколько скажешь.
Мы тронулись и поехали вниз по улице.
– Учтите: я деньги беру вперед! – предупредила рыжеволосая.
– Я рада за тебя.
– Вам как: на час или на ночь?
– Там видно будет…
Я зарулила в один тихий безлюдный дворик и остановила машину, заблокировав двери.
– Э-э! Ты чего?! – сразу напряглась Эмма.
– Слушай меня внимательно, – строго начала я, поворачиваясь к ней лицом. – У меня к тебе только пара вопросов…
– Ты что, из ментуры, что ли?
– Отстаешь от жизни, – пожурила я мою новую знакомую, – сейчас ментуры уже нет.
– Ну, из полиции, какая, блин, разница?! Как вас ни назови, менты – вы и есть менты!
– Я не из полиции, успокойся! Я – частный детектив. Ответь на мои вопросы, и можешь быть свободна.
– Вот черт, а! – выругалась Эмма, хлопнув себя по коленке.
Я между тем достала из сумочки фотографию Удовиченко и показала ей:
– Ты этого человека знаешь?
– Никого я не знаю! – даже не взглянув на снимок, крикнула она. – Открой дверь, я выйду!
– Перебьешься. Пока не ответишь на мои вопросы, никуда ты отсюда не выйдешь. Мало того, я тебя сейчас отвезу кое-куда, и большие строгие дяди в форме объяснят тебе, подруга, что то, чем ты занимаешься, называется не иначе как проституцией и наказывается…
– Да ладно, ладно!.. А ты точно не из полиции?
– Точнее не бывает. Видишь: я же с тобой просто беседую, без всякого протокола. И, между прочим, по закону ты просто обязана помогать следствию.
Она вздохнула долго и протяжно:
– Ну, ладно… Давай сюда этого козла!
Девушка взяла из моих рук фотографию. Я между тем незаметно включила диктофон, находящийся в моей сумке.
– Да, я его помню. Несколько дней назад он меня снял. Хороший дяхан, ничего не скажу! Он меня в гостиницу повез, мы там номер забили на всю ночь.
– Как называется гостиница? – спросила я.
– «Теремок», это на улице Миклухо-Маклая.
– А во сколько это было?
– Да рано совсем. Я только на «точку» вышла, он тут же и подъехал. Часов в пять, может, чуть позже…
– А день можешь назвать?
– Не-а! Точно не помню. Но примерно дней пять тому назад…
– Дальше.
– А че дальше? Сняли номер… А по дороге он еще винища прикупил, коньяк и жрачки, в основном фрукты. Сели мы в номере, выпили… А я в тот день голодная была! С утра ничего не ела. Я ем его жрачку, а он в основном пьет! Короче, он пьет, а я закусываю. Умора!
– Так что дальше-то было? – не выдержала я.
– А ничего и не было. Он накачался вдрабадан и все жаловался мне, как его какая-то там Ирина… Нет, не Ирина, имя какое-то другое было, вроде как даже не русское… Короче, какая-то телка его обставила по полной! Она у него, я так поняла, деньги брала, а еще он ей хату снял. Так она такой шустрой штучкой оказалась! Она, вишь ты, еще кого-то у себя на этой хате принимала! Ну, дела! Вот баба молодец!..
– А как он тебе представился?
– Да я уже не помню. Виктор, кажется, его звали… Нет, подожди, не Виктор. Вадим?.. О! Виталий! Точно. Меня, говорит, Виталием зовут. А девку его Ариной звали или как-то так…
– Может, Кариной? – спросила я.
– Слушай, точно! Кариной!
– И до какого часа вы в номере были?
– Так всю ночь и были, до самого утра. Я так выспалась!.. А секса у нас не было. Он же все плакался, жаловался мне… И вообще, он, похоже, импотент: ну, как это так? Был в номере с девушкой и не воспользовался моментом… А деньги, между прочим, заплатил за всю ночь. Да, хороший дяхан, не наглый, не злой. И накормил до отвала, и не обидел… Побольше бы таких клиентов!
– Скажи, а он никуда не выходил, я имею в виду не в туалет, а вообще из номера?
– Нет, из номера он не выходил, все сидел, пил и жаловался на эту Карину и на сына тоже… Только я не поняла, при чем тут сын? А он все пил, пил… А я так натрескалась! В смысле накушалась! Я же в тот день…
– Все, Эмма, спасибо! – сказала я.
– Как, и все? А заплатить за информацию не хочешь?
– Тебе напомнить, что ты обязана помогать следствию, или так знаешь?
Она скочила недовольную физиономию.
– Кстати, – спросила я, – Эмма – это твое настоящее имя?
– Это творческий псевдоним! – с вызовом сказала девушка. – А что? Не нравится?
– Почему? Как раз наоборот… Кстати, если моему брату действительно нужна будет подруга на ночь, как можно тебя найти? Ну, правда, ты мне понравилась, да и братишке наверняка тоже понравишься: такие рыженькие и фигуристые в его вкусе.
– Держи! – снисходительно усмехнулась «Эмма», достала из сумки и протянула мне своего рода визитку – маленький бумажный прямоугольник, на котором типографским шрифтом крупными буквами было написано: «ЭММА. Звони – не пожалеешь!..»
Дальше шел номер мобильника. Я к этому времени в своей сумочке незаметно выключила диктофон.
– Позвоню, – сказала я, – вернее, братишка мой позвонит. Его Андрюшей зовут. Ты уж ему не откажи.
– Да ты что?! Я добрая, я никому не отказываю.
Я сняла блокировку с дверей, и Эмма беспрепятственно покинула салон моей машины, помахав на прощанье мне рукой.
А я тут же достала свой мобильник и набрала номер Андрея Мельникова. Вообще-то я хотела позвонить ему с утра, но тут такое дело, что отлагательств не терпит!
– Андрюш! Привет, это я, Танюша.
– Привет, мать.
– Слушай, надо бы срочно встретиться. Я подскочу к тебе ненадолго?
– Э, нет! Рабочий день закончен, я сегодня как раз собрался пораньше уйти. А то, понимаешь, каждый день – то в восемь, то в девять…
– Андрюша, во-первых, я тебя не задержу: у меня дело ровно на три с половиной минуты. А во-вторых, обещаю потом отвезти тебя домой, причем доставить в целости и сохранности. Ну, как?
– А до завтра что, не терпит? – Голос моего друга был недовольным. – У меня, вообще-то, и личные дела есть.
Он что, хочет отделаться от меня? Ну, нет. Такой радости я ему не доставлю.
– Не терпит, Андрюшенька, не терпит! Дело правда срочное…
– Нет, мать, вы все просто решили достать меня!.. Ну, подъезжай, что с тобой делать?!
– А я уже в пути!
Через четверть часа я приехала в отделение Андрея. На проходной, услышав мою фамилию, меня пропустили без лишних вопросов. Похоже, дежурного предупредили о моем появлении. В кабинете Андрея находился еще один его сотрудник, молодой лейтенант по имени Вася. Мы виделись с ним и имели шапочное знакомство.
– Здравствуйте, Татьяна! – приветствовал меня Вася. – А вы в наши пенаты?
– Здравствуйте, Василий! Как видите…
Андрей сидел за своим столом и до моего появления, очевидно, что-то рассказывал коллеге.
– Что, мать, уже соскучилась? – усмехнулся он.
– Естественно: с утра не виделись!
– Чем порадуешь на этот раз?
– А что ты думал, и порадую! – Я достала из сумки диктофон, поставила его на стол Андрея и включила запись. Из диктофона полился голос Эммы:
«Да, я его помню. Несколько дней назад он меня снял. Хороший дяхан, ничего не скажу! Он меня в гостиницу повез, мы там номер забили на всю ночь.
– Как называется гостиница? – это был мой голос.
– «Теремок», это на улице Миклухо-Маклая…»
– Ну, и как вам? – спросила я парней, когда запись закончилась.
– Впечатляет! – кивнул Андрей. – Просто леденящая душу история. А что это за интердевочка?
– Ее зовут Эмма. – Я протянула Андрею визитку. – Можешь пообщаться с ней на досуге, кстати, она ждет твоего звонка.
Андрей молчал, раздумывая.
– Ну, и что будем с ней делать? – спросил он наконец, кивнув на меня.
– Благодарить, – сказала я, – а моего подзащитного отпускать.
– Ишь ты, какая быстрая!
– А ты что, Андрюша, имеешь что-нибудь против? Ведь во время совершения убийства он был в другом месте с другой дамой. И это легко проверить: надо поехать в гостиницу «Теремок», найти администратора, которая в тот день дежурила, расспросить ее…
– Тань, я тебе уже сто раз говорил: не говори мне, что мне надо делать, и я не скажу тебе, куда тебе надо пойти.
– Ты что, – возмутилась я, – даже после этого не отпустишь Удовиченко?!
Я ткнула пальцем в диктофон.
– Отпущу, почему нет? Вот только все перепроверю… Я надеюсь, ты мне оставишь эту штучку до завтра?
– Хоть до послезавтра!
Андрей убрал диктофон в сейф.
– Ну, что, теперь – по домам?
– Ура! – закричал Вася. – По домам!
Я отвезла моего друга домой, доставила, можно сказать, прямо к подъезду.
– Андрюш, только ты не затягивай с освобождением Удовиченко, – попросила я, – ладно?
– Сразу, как только проверю гостиницу и эту рыжую интердевочку, – кивнул он и тут же добавил: – И как только тебе удалось вытянуть из него, что он был с этой…
– Так ведь я, в отличие от вас, сразу взяла за аксиому, что Удовиченко не виноват! – улыбнулась я. – Надо было поверить моей интуиции.
Андрей махнул мне рукой на прощанье и скрылся за металлической дверью подъезда.
Дома я достала из холодильника курицу, разморозила ее в микроволновке и приготовила себе настоящий ужин. Потом я сварила кофе и села с чашечкой в кресло подымить сигареткой. Я предавалась блаженному бездействию и думала о том, как быстро я раскрутила это дело! Действительно, не прошло и двух суток, а я уже доказала, что господин Удовиченко невиновен. И почему, в самом деле, Андрей и его коллеги не поверили ему? Хороший мужик, размазня, конечно, в том, что касается женщин, а так – хороший. Надо будет подумать о том, не взять ли мне в его банке кредит? Мало ли что, может, пригодится!..
Я смяла окурок в пепельнице и включила телек. Все! Больше ни о чем не думаю: мозгу тоже нужен отдых. Завтра сплю до обеда, потом покачаюсь как следует с гантелями, потом позвоню Светке, узнаю, когда у нее ближайший выходной. Все-таки не мешает съездить на природу, подышать свежим воздухом и получить первый загар от пока еще ласкового весеннего солнышка.
Меня разбудил звонок телефона. Сработала привычка просыпаться молниеносно, и через секунду я уже была у аппарата:
– Алло?
– Татьяна? Здравствуйте, это Маргарита Игоревна. Я звоню поблагодарить вас… Виталий Яковлевич дома… Его только что отпустили. Мы так рады и так благодарны вам!.. Представляете: перед ним даже извинились! Мы все так переживали!.. А теперь – мы все опять вместе. Мы вам так благодарны, так благодарны!..
– Приятно слышать, что у вас все хорошо, – сказала я.
Потом к аппарату подошел сам начальник кредитного отдела, тоже благодарил меня и рассыпался в любезностях.
Я положила трубку и посмотрела на часы: ну, вот, ровно двое суток работы – и клиент на свободе! Расту в профессиональном плане! В приподнятом настроении я отправилась в душ.
Едва я вышла из ванной, как снова зазвонил телефон. На этот раз это была Светка.
– Тань, колись, как у тебя со временем? – без всякого вступления строго спросила она.
– Если ты о свободном, то полно! – честно призналась я. – Только что закончила одно дело, так что и время, и деньги у меня есть.
– Хочешь с нами на природу? Мы тут с Аллой собрались на ее дачу, мы же сегодня выходные.
Я знала Аллу, которая работала в одной смене с моей подругой.
– Хочу, – обрадовалась я.
– Тогда быстро собирайся, мы на машине, и через полчаса мы за тобой заедем. Много вещей не бери: мы же без ночевки, вечером вернемся в город.
Весь день мы загорали на Аллиной даче: кто в шезлонге, кто на спортивном коврике. Светка прихватила с собой крем для загара, и мы намазались им от пяток до самых макушек. Солнышко было таким теплым и ласковым! На веранде нас ждал ужин – замоченное в маринаде мясо, которому предстояло стать шашлыком, и целый пакет огурцов и помидоров. Мешок с углем, купленный в супермаркете, лежал у кострища.
– Красота, девочки! – приподняв голову, восторженно сказала Светка.
– Люблю весну и начало лета, – подхватила Алла, – когда еще не совсем жарко!
– Эх, сейчас бы искупаться для полного счастья! – мечтательно сказала я.
– Нет, в воду сейчас не сунешься: обжигает, как кипяток, – вздохнула Светка.
– Ничего, местные экстремалы уже начали плавать, а через недельку-другую и мы за ними подтянемся! – пообещала Алла.
В это время зазвонил мой мобильный. Я встала и пошла на веранду, где он лежал на обеденном столе. На дисплее высветился номер Маргариты Игоревны. Сейчас опять начнет изливаться в благодарностях и рассыпаться в любезностях. Мало ей, что ли, утреннего звонка?!
– Алло?
– Татьяна! Вы даже не представляете, что вы натворили! – Ее крик был настолько громким, что даже мои подруги подняли головы и посмотрели на меня.
Я опешила. Вот тебе и излияния благодарности!
– Что случилось, Маргарита Игоревна? – спросила я удивленно.
– Что случилось?! И она еще спрашивает, что случилось! И зачем только я наняла вас?! Вы только все испортили! Слышите: все испортили! Где это видано: за наши деньги нас же и сажают в тюрьму! Вы что, издеваетесь над нами?!
– Подождите, давайте во всем разберемся, – как можно более спокойно сказала я. – Ведь вы сказали, что вашего супруга отпустили. Чем же вы недовольны?
– Его-то отпустили, а моего сына только что арестовали! И вы еще спрашиваете, чем я недовольна?! А чем я должна быть довольна?! Мальчик в тюрьме!..
– Евгения арестовали? – удивилась я.
Да, такого поворота я не ожидала. Хотя чему тут, собственно, удивляться? Полиции нужен преступник – они его ищут! Кто, как не второй ухажер убитой домработницы, лучший кандидат на эту роль!
– Маргарита Игоревна, давайте так: вы для начала успокоитесь…
– И она еще призывает меня к спокойствию! Мой сын, мой единственный мальчик попал в тюрьму!..
– Ну, во-первых, не совсем в тюрьму…
– Спасибо, успокоили!
– …А во-вторых, откуда вы знаете, что его задержали?
– Он успел позвонить мне, когда его арестовывали. Они пришли за ним прямо в институт! Боже мой! Это видели его однокурсники, преподаватели!.. Какой позор! Как вы могли такое допустить, Татьяна?!
– А, по-вашему, это я отдаю приказы кого-то арестовывать? И потом, Маргарита Игоревна, если вы помните, я бралась освободить вашего супруга. Я свое обещание выполнила: Виталий Яковлевич на свободе. Насчет вашего Жени у нас и разговора не было…
– Правильно, он тогда был на свободе. А теперь – в тюрьме!..
– Да не в тюрьме, а только в изоляторе. Если его и задержали, то еще не посадили…
– Боже мой! Если бы я знала, что вместо Виталия возьмут сына!.. Боже мой! Бедный мальчик…
Я поняла, что наш конструктивный диалог так никогда не закончится, и твердо сказала:
– Маргарита Игоревна, давайте договоримся так: я сейчас далеко от города, но скоро приеду домой. Я обязательно заеду к вам ближе к вечеру, и мы обо всем поговорим, хорошо?
– Да что же тут хорошего? Мой мальчик… – рыдала в трубку мадам Удовиченко.
– До встречи! – сказала я и выключила телефон.
Черт! Этого еще не хватало! Я тут же набрала номер Мельникова:
– Андрюша, это я… Слушай, ты что, задержал мальчика?
– Какого мальчика? Мать, ты что? Солнышко вроде бы еще не жаркое, а ты перегрелась…
– Я имею в виду сына Удовиченко! – с раздражением сказала я.
– Ах, сына… Да, мы его задержали. А что?
– Зачем? – спросила я.
– Как зачем? Теперь мы считаем, что это он убил свою подружку. Папочку по твоей же, заметь, просьбе освободили, а…
– Свято место пусто не бывает, да? Понятно. Андрюша, нам надо поговорить, сегодня же. Ты до какого часа будешь в отделении?
– Ни до какого. Я уже ухожу! Меня уже нет в отделении…
– Но подожди!.. – крикнула я, но в трубке послышались гудки.
Кажется, мой отдых накрылся. Придется срочно собираться и идти к дороге ловить попутку до города. Эх, зря я не поехала на своей машине!
* * *
Я позвонила в домофон и вскоре услышала встревоженный голос Маргариты Игоревны:
– Кто?
– Это я, Татьяна.
В устройстве запищало, и я потянула за ручку двери.
Она ждала меня на пороге, глаза ее были красными. Ясно: она снова плакала. Я сбросила кроссовки и прошла за хозяйкой на кухню.
– Вам чай или кофе? – спросила она безучастно.
– Все равно. Налейте того же, что и себе.
– Я сейчас два пузырька валерьянки выпила, – всхлипнула она, наливая нам чай. – Самое главное: у мальчика же скоро сессия! Ему надо к экзаменам готовиться, а он сидит в этой самой «предвариловке».
– Маргарита Игоревна, давайте определимся сразу: в том, что случилось, моей вины нет. Я сделала все, чтобы освободить вашего…
– Да, да, – перебила она меня, – извините, Татьяна, что я наговорила вам всего… У меня просто крыша поехала от Жениного звонка. Это же надо додуматься – арестовать мальчика! Как они могли, ведь ему только двадцать лет?! Чем вообще думали?! Я жалобу на них напишу…
Хозяйка поставила на стол сахарницу и варенье.
– Маргарита Игоревна, послушайте моего совета: не пишите никаких жалоб. Это бесполезно. Все равно вашего сына будут держать в полиции, пока все не проверят…
– А что там проверять?! Мальчик не виноват!
– Откуда вы это знаете? – спросила я. – Ведь вас там не было. Может, он действительно разозлился на эту Карину и выстрелил в нее?
– Нет! Я знаю своего сына. Он не такой… Он не мог, слышите? Я его не так воспитывала. Он – тихий домашний мальчик… Он не мог, не мог! – Она снова всхлипнула и полезла в карман за платочком.
– Маргарита Игоревна, если вы хотите, вы снова можете нанять меня, и я постараюсь помочь вам, – предложила я, помешивая серебряной ложечкой ароматный чай.
– Да, конечно, Татьяна, я вас нанимаю. Сейчас вы получите аванс…
Женщина встала из-за стола и вышла. Когда она вернулась в кухню, в ее руке была пятисотдолларовая купюра.
– Договор подпишем завтра, – сказала я, убирая деньги.
Она только поморщилась и махнула рукой: мол, это совсем не важно!
– Послушайте, Татьяна, – вдруг спохватилась моя клиентка, – а этот ваш знакомый в отделении… Мельников, кажется, его фамилия? Вы ведь хорошо его знаете?
– Да так… – ответила я уклончиво, – а что?
– Может, вы поговорите с ним, предложите ему… денег?
– За что? – удивилась я.
– Как за что? – Маргарита Игоревна понизила голос и наклонила голову ко мне: – Чтобы он освободил нашего Евгения.
Ого! Мне предлагают быть посредником в передаче взятки должностному лицу? Дожили вы, однако, Татьяна Александровна. Вот уже и вас толкают на преступление.
– Послушайте, Маргарита Игоревна, – я выговаривала слова спокойно и четко, – вы понимаете, что то, что вы сейчас предлагаете мне сделать, называется «дача взятки должностному лицу» и подпадает под двести девяностую статью Уголовного кодекса? Наказание – от семи до двенадцати лет лишения свободы.
– Сколько?! – Глаза ее мгновенно округлились. – О, боже! Что у нас вообще за законы такие?! Подождите, Татьяна, но это не взятка…
– А что же это? Подарок к первому июня – Дню защиты детей? Так сказать, в денежном эквиваленте…
– Но ведь Мельников действительно ваш знакомый? Вы можете хотя бы поговорить с ним, чтобы он отпустил нашего Женю, пусть и под подписку?..
Я пожала плечами:
– Поговорить, конечно, можно, но вряд ли он это сделает. Я имею в виду, вряд ли выпустит Евгения.
– Почему?
– Мельников – принципиальный. Нет, он справедливый, но… принципиальный. Он должен быть уверен, что человек невиновен, тогда только он его отпустит.
– О, боже!.. – Маргарита Игоревна снова разрыдалась.
– Да вы не переживайте так: напрасно он тоже никого не сажает. Он очень щепетильный: всегда все проверяет и перепроверяет по нескольку раз. А я обещаю вам одно: я сделаю все, от меня зависящее, чтобы освободить вашего сына.
Она кивнула.
– И у меня к вам одна просьба, Маргарита Игоревна: можете вы мне дать какую-нибудь фотографию вашего Жени? Желательно крупным планом.
Она вышла из комнаты, а когда вернулась, положила передо мной на стол фото, где Удовиченко-младший был снят сидящим на окне в какой-то институтской аудитории. На другой стороне было написано: «Удав. Второй курс».
Я убрала фотографию в сумку, простилась с хозяйкой и удалилась.
Через полчаса я подъезжала к отделению, в котором работал Андрей. Поставив машину на стоянку перед входом, я быстро поднялась на крыльцо. Еще только начало седьмого, он должен быть на работе: Мельников никогда не уходит рано.
Я шла по длинному коридору и думала: о чем я сейчас буду с ним говорить? Конечно, мой друг совсем не обрадуется, что я снова оказалась в этом деле. Но поговорить об аресте мальчика Женечки мне с ним все-таки придется, даже если он будет кричать на меня…
– А чем ты недовольна? – кричал Андрей, расхаживая по кабинету. – Ты же сама требовала освободить папочку! Вот мы все и проверили, потом перепроверили и пришли к выводу: папуля действительно не виноват. Радуйся! Кстати, можешь забрать свой диктофон.
Мельников открыл сейф и достал мою шпионскую игрушку. Я убрала ее к себе в сумку.
– Пригодилась?
– Да, эта Эмма, которая на поверку оказалась Варварой Игнатенко, гражданкой Украины, все подтвердила, администратор гостиницы тоже опознала и ее, и нашего банкира.
– Ну, вот видишь, как я вам помогаю! – обрадовалась я. – А ты еще кричишь на меня!..
– Да мы, знаешь, и сами бы его освободили: мы нашли соседку, которая видела, как Удовиченко в начале четвертого вышел от своей мамзель, так что…
Мельников развел руками.
– Андрюша, вы нашли еще одну свидетельницу?
– А ты как думала? Работаем!..
– А если вы опять не того взяли?
– Ах, опять не того?! Вам опять не нравится, кого мы взяли?! Ну, извините, Татьяна Александровна, может, мне вон его посадить в изолятор? – Мельников указал на своего коллегу Васю.
Я посмотрела на молодого человека, который, сидя за своим столом, усердно что-то писал, не поднимая головы.
– Его не надо, он точно не убивал.
– Спасибо, что разрешили не сажать… Ладно, открою тебе секрет: соседка, та, что видела папашу выходящим от домработницы, также видела сыночка входящим в ту же квартиру в районе половины пятого вечера. Смекаешь, почему мы его прихватили?
– Смекаю. И мыслите вы, в общем-то, правильно, – кивнула я.
– О! Вы изволили одобрить нашу работу? Какая честь для всего нашего отдела! – Андрей делано поклонился мне. – Но у нас, между прочим, есть и другие версии, которые мы не сбрасываем со счетов. Ты, мать, лучше мне скажи: почему ты мусолишь бытовую тему? – спросил Андрей.
– Потому что она мне больше нравится.
– Что скажешь на это, Вася? – повернулся Мельников к своему сотруднику.
Вася поднял голову и философски рассудил:
– А может, это связано с работой Удовиченко-старшего? Как-никак начальник кредитного отдела… Может, он кому-то кредит не дал?!
Вася перехватил мой удивленный взгляд:
– А что, это тоже версия. Во всяком случае, мы должны учитывать все возможные варианты.
– Видала? – подмигнул мне Мельников. – Гений сыска!
– И при чем же здесь папочкина работа? – все еще недоумевала я. – Ну, не дал он кому-то кредит. Их, кстати, не всем дают и не всегда… И что? А домработница при чем?
– А ее, – с многозначительной улыбкой сказал Вася, – убили, чтобы отомстить господину Удовиченко.
Я перевела удивленный взгляд на Андрея. Тот усмехнулся, пожал плечами:
– А что, тоже рабочая версия! Бредовая, конечно, но она тоже имеет право быть.
– Эт чей-то бредовая? – обиделся Вася.
– Той-то! – передразнил коллегу Андрей и повернулся ко мне: – В одном Вася прав: мы должны рассмотреть все возможные варианты.
– Вы рассматривайте все возможные, а я, с вашего позволения, буду мусолить бытовую тему, – улыбнулась я. – И в связи с этим, Андрюша, у меня к тебе один-единственный простенький вопросик: можешь разрешить мне поговорить с подследственным?
Мельников упер руки в бока:
– Кто бы сомневался, мать, что ты попросишь именно это! – усмехнулся он. – Кстати, скажи: ты считаешь, сынок тоже невиновен?
– Честно говоря, пока не знаю. Буду добывать сведения, проводить свое расследование… Вполне может оказаться, что застрелил именно он. Так как насчет поговорить с подследственным? – напомнила я.
Андрей потер переносицу, посопел и, наклонясь ко мне, шепнул на ухо:
– Но с тебя ужин в кафе. В качестве взятки.
– Приятно иметь дело со взяточником, – так же шепотом ответила я и подмигнула моему другу, а вслух сказала: – Без вопросов! Созвонимся.
Я попрощалась со всеми и вышла из кабинета. Теперь можно ехать домой отдыхать, все равно время позднее, а завтра с утра – за работу!
Дома я поужинала остатками разогретой в микроволновке вчерашней курицы, потом заварила в турке кофе, поставила возле себя пепельницу и достала из пачки сигаретку. Люблю думать именно вот так – сидя в кресле, под кофе и сигаретку. А подумать есть о чем. В течение одного дня ситуация изменилась коренным образом: одного Удовиченко освободили, другого взяли. И этот другой нашей мадам еще дороже первого. Значит, землю надо рыть, добывать сведения и освобождать этого маменькиного – в прямом смысле слова – сыночка. А как его освободишь? А если это и вправду он грохнул Карину? Я ведь сразу на него и подумала, когда только познакомилась с ним. А что, вел он себя более чем подозрительно, откровенничать со мной не хотел, даже нахамил. Нет, похоже, с сыночком будет посложнее. Придется мобилизовать все свое усердие и опыт…
Как это Василий хорошо сказал – учитывать все возможные варианты… Все возможные… И я бы даже сказала, невозможные тоже. Итак, что мы знаем о Женечке, домашнем мальчике? В бывшую домработницу он явно влюблен – это раз. Посещал ее периодически – это два. Причем носил ей деньги и подарки. Отсюда – вопрос: где он брал все это? Никто мне не сказал, что он работает, да и вряд ли мальчика из семьи с достатком родители послали бы работать, пусть и после занятий. Тогда что же, деньги ему просто давали? Кто? Думаю, только не папочка, уж он-то точно знал, куда сынок отнесет эти денежки! А может, мамочка или сердобольная бабушка-графиня? Вот это скорее всего.
Я встала с кресла и взяла из сумки свой мобильник. Зачем гадать на кофейной гуще, когда можно просто позвонить и спросить того, кто в курсе? Я набрала номер Маргариты Игоревны. Мой вопрос, похоже, сразил ее наповал:
– Татьяна, при чем здесь деньги?! У меня сына посадили! А деньги… Да черт с ними! Вы мне сына верните…
– Маргарита Игоревна, я так понимаю, что с уходом вашей бывшей домработницы деньги из дома не перестали пропадать? Только ответьте, пожалуйста, честно, мне врать нельзя, ложь в таком деле может только навредить.
Она замялась, помолчала несколько мгновений, потом очень-очень нехотя ответила:
– Да, деньги продолжают пропадать… Но очень небольшие суммы: тысячи полторы-две… Максимум три.
– А сколько вы даете Евгению на карманные, так сказать, расходы?
– Две тысячи.
– Это на?..
– Неделю. Я считаю, нельзя давать слишком много, а то мальчик будет покупать какую-нибудь гадость типа наркотиков.
– Или подарки любимой девушке.
Она вздохнула тяжело, как будто даже простонала. Еще бы: я задела ее любимую болячку.
– Татьяна, вы думаете, Евгений брал деньги для презентов этой… Карине?
– Это вы так думаете. А я в этом просто уверена.
– Но почему?
– На квартире убитой нашли кое-какие безделушки, в основном украшения. Ваш сын ведь не мог дарить ей платиновые перстни с бриллиантами, похоже, он обходился презентами более скромными: бижутерией, серебряными недорогими украшениями…
– О, боже! Почему он перестал встречаться с Мариной! Такая хорошая скромная девочка, его одногруппница. Почему они расстались?!
– Причина все та же – ваша бывшая домработница.
– Да, дорого нам обошлась эта дешевая домработница! Сколько горя нам принесла!..
Я мысленно кивнула. Как говорится, не гонялся бы ты, поп, за дешевизной!
– Для нее, значит, он и таскал у меня деньги! У родной матери воровал, подумать только! И мои украшения, похоже, тоже его рук дело?
– Похоже, что так. Кстати, вы можете их опознать, они лежат в сейфе у Мельникова. Если вы докажете, что они принадлежали вам, я думаю, их вам вернут. Но Евгений должен будет это подтвердить.
– Спасибо.
Мы попрощались, и я выключила телефон.
Итак, будем рассуждать дальше. Деньги после ухода домработницы продолжали пропадать. Это говорит о том, что не девушка воровала их, а ее поклонник, домашний мальчик Женя регулярно запускал руку в сейф своей матушки. Значит, обвинение мадам Удовиченко домработницы в воровстве безосновательны. Лучше бы давно разобралась со своим сыном.
Хорошо, с деньгами более или менее понятно, перейдем теперь к пистолету. Кто мог его взять, в чьих, так сказать, руках он оказался? И главное, зачем? Птичек пострелять на природе? Пистолет – это, в отличие от денег, более серьезно. Статья двести двадцать вторая – незаконное приобретение, ношение и хранение огнестрельного оружия и взрывчатых веществ.
Оба Удовиченко – и муж, и жена клянутся, что не знают, когда именно он пропал. Похоже, они не врут. В таком случае, оружие из сейфа мог забрать их сын – это раз. Могла взять и домработница – это два. Очень даже могла, вопрос только: зачем? Кого она собиралась прикончить? Может, Маргариту Игоревну? Ведь та ее доставала: то пыль где-то найдет, то сантехника у нее недостаточно блестит (видели бы они мою сантехнику!). Одним словом, придиралась хозяйка к нерадивой горничной. Ну, и что, убивать ее за это? Нет, тут дела посерьезнее. А может, Карина задумала пришить Маргариту как соперницу? Хозяйку – на кладбище, а она – с богатеньким, пусть и не совсем молодым муженьком – в ее квартирке, такой большой и красивой! Теперь можно и самой нанять домработницу, а не носиться по квартире с тряпкой и шваброй…
Да, перспектива заманчивая, но как доказать, что девушка украла пистолет? А может, и не она вовсе его тиснула, а, допустим, кто-то еще. А если все-таки мальчик Женя? Зачем? А мог он, например, желать убить своего отца, чтобы устранить соперника? Вполне. А как мы узнаем правду? Только одним способом – заставим завтра Удовиченко-младшего говорить. И пусть только попробует соврать мне! Я из него правду клещами вытяну. Пусть расскажет, как ходил к Карине, как воровал у мамочки деньги и побрякушки. Разговаривать со мной в прошлый раз молодой человек отказался, а это значит, что ему есть о чем умалчивать. Мельников сказал, что в день убийства какая-то соседка видела его входящим в квартиру мадмуазель Карины. Значит, в гостях он у нее был, и второй скандал – в начале шестого – произошел именно с ним. Похоже, у этой девицы был один сценарий времяпровождения для всех – и для папочки, и для сына: сначала секс, потом скандал, так сказать, на десерт.
Итак, предположим, что все так и было: она позанималась с папочкой сексом, потом они поругались, потом он хлопнул дверью и ушел с гордо поднятой головой. Но он девушку не убил, хотя мог бы: было за что! В шестом часу она была еще жива: соседка слышала скандал. Евгений пришел примерно в половине пятого, в начале шестого они поругались. А мог наш молодой Ромео остаться до половины седьмого, поругаться со своей дамой сердца во второй раз и, не сдержав эмоций, прикончить возлюбленную? Запросто! Из-за чего он ругался с ней, можно даже не гадать, причина была одна: он тоже ревновал ее к отцу.
Интересная получается ситуация: и папа, и сынок знали друг о друге, но каждый продолжал ходить к девушке. Почему же они не выясняли проблему между собой? Не хотели шуметь дома, чтобы мама не услышала? Возможно. Но могли бы пойти куда-нибудь, поехать на ту же дачу. В отсутствие бабушки, разумеется.
Получается, что отношения они так и не выяснили. А может, они нашли очень простой и удобный способ – сделали крайней Карину и требовали от нее бросить: папа – сыночка, а сынок – папу? Да, мне почему-то кажется, что именно так и было.
Я пошла в ванную, разделась и встала под душ. Надо было освежиться перед сном, смыть с себя крем для загара и вообще…
Я стояла под теплыми струями воды, терла тело мочалкой и продолжала рассуждать.
Итак, вторым номером в тот день у Карины был Евгений… Девушка занималась с ним тем же, чем и с папочкой. Потом они поругались, потом взяли тайм-аут, передохнули, чтобы набраться сил, сели пить кофе, и тут он припомнил ей прежние обиды. Снова скандал – это уже примерно в половине седьмого. В сердцах парень хватает пистолет и стреляет…
Значит, пистолет был у Жени. Тогда это он взял его у родителей и ждал случая, чтобы убить свою рыжеволосую красавицу.
Да, плохо его дело. Пожалуй, завтра прямо с утра стоит еще раз обойти соседей и поискать всевидящих и всеслышащих бабушек. Может, все-таки кто-то заметил парня, выходящего от домработницы до половины седьмого? А вдруг он ушел буквально за несколько минут до убийства, а к Карине пришел кто-то третий?
Кто-то третий… Как бы мне хотелось, чтобы он был!
