Глава 10
Светка позвонила мне ни свет ни заря. Хорошо, что вчера я легла спать рано, и потому звонок в начале восьмого не явился для меня большой неприятностью.
– Тань, а я сегодня выходная! – радостно сообщила подруга после нашего обычного «Привет!».
– С чем тебя и поздравляю!
– Слушай, Тань, я чего звоню-то?.. Может, опять на дачу смотаемся, позагораем? А то в прошлый раз ты слиняла, даже шашлычка не попробовала. Нам с Аллой пришлось и твою долю оприходовать, так что мы натрескались этого мяса – будь здоров! Я потом сутки ничего есть не могла.
– На дачу? Надо подумать… Хотя, боюсь, нет, не получится.
– Да почему не получится-то?
– Ты знаешь, мне бы дамочку одну вытащить из изолятора временного содержания.
– У тебя новое дело?
– Да нет, дело все то же, старое – застреленная домработница, только подозреваемые разные. Сначала взяли главу семейства, потом его отпрыска, теперь вот до мамочки добрались. И всех мне приходится вытаскивать… по очереди.
– А, это все та же история! Лучше бы полиция их всем скопом арестовала, а ты их всех одним махом освободила! Сколько бы времени сэкономила!..
– Ладно, в следующий раз посоветую Андрюше именно так и сделать.
– Ну, в общем, с тобой все ясно… Что ж, жалко, что ты не поедешь, очень жалко, придется нам с Аллой одним загорать… Слушай! Чуть не забыла… Ко мне в салон вчера знаешь кто приходил? Никогда не отгадаешь! Юлька Дудукина. Помнишь такую?
– Ну, как я могу забыть Дудукину! Сто лет ее не видела… И что у нее новенького?
– Представляешь, она замуж вышла этой зимой! Я ее стригу, а она мне рассказывает про свою семейную жизнь. Муж у нее – менеджер в какой-то фирме, пылесосы продает, представляешь?! Американские, дорогущие! Но зато всю пыль засасывают, даже от соседей, через щели в полу. Мощные, как ядерный реактор! Ими даже массаж себе делать можно – такой многофункциональный. Правда, цена им на самом деле – тысяч двадцать, не больше, а они их за сто тридцать гонят, представляешь?! И ведь находятся же лохи, покупают это чудо техники!.. Но зато он всех диванных клопов вместе с их отходами жизнедеятельности из диванов высасывает… Ну, вот… Живут они у нее, в квартире…
– Кто, клопы?
– Какие клопы?! Я про Юльку и ее мужа. Так вот. Живут они в квартире, подаренной Юльке ее бабушкой… Я Дудукину спрашиваю: «И какие у тебя планы на жизнь?» Она говорит: «У меня планы – наполеоновские! Я собираюсь делать ремонт… Хочу наклеить обои оливкового цвета… А еще я хочу поставить кондиционер… Купить новую прихожую». А я ей: «Что же, говорю, у тебя за семейная жизнь такая?! Ты все время говоришь: я, я, я… А как же твой муж? Ты должна говорить: мы. Мы собираемся делать ремонт… Мы хотим наклеить обои… Мы хотим поставить кондиционер… Даже странно как-то слышать это от замужней-то женщины!» А она мне говорит: «Мой Гена такой занятой человек, он редко когда дома бывает, все на работе, на работе, все свои америкосовские пылесосы продает, поэтому я…»
– Подожди, Свет! – перебила я подругу. – Как, ты сказала, она рассказывает про свою семейную жизнь? «Я собираюсь делать ремонт… Я хочу наклеить обои оливкового цвета…»?
– Ну да! И еще она хочет поставить кондиционер и купить новую прихожую… Эта Дудукина…
– Светка! Ты у меня гений! – закричала я, подпрыгнув на своей кровати, с которой еще не успела встать.
– Я?! Ну, вообще-то, я всегда это подозревала… Подожди, а при чем здесь я? Это Дудукина хочет купить прихожую…
– И Дудукина у нас тоже – гений! И муж у нее просто молодец со всеми его пылесосами и клопами! Вы все молодцы!.. Знаешь что, Светка, поезжай на дачу и отдохни там как следует и за себя, и за меня, ты это заслужила! Все, давай!..
Я бросила трубку на аппарат и побежала в ванную. Я быстро приняла контрастный душ, почистила зубы и рванула на кухню готовить себе кофе. Потому что озарившая меня догадка требовала осмысления, а продуктивно думать я могла не иначе как под мой любимый напиток, забравшись с ногами на диван.
Итак, я, кажется, поняла наконец, какого звена недостает в нашей цепочке людей и событий. Практически с самого начала я чувствовала, что во всей этой истории есть какая-то несостыковка, что что-то чему-то не соответствует. И вот только сейчас я все поняла, и все сразу встало на свое место. Спасибо Светке, которая, болтая о всяких пустяках, совершенно нечаянно подсказала мне ответ на мучивший меня столько времени вопрос.
Я отхлебнула кофе… Серафима Аркадьевна… Эта женщина понравилась мне с самого начала. Только она говорила со мной откровенно, спокойно, выдержанно. Я бы сказала: с достоинством. В отличие от ее родственников, которые либо откровенно игнорировали меня, либо пытались лгать мне. Правда, это было только вначале, позже, когда я помогла оправдать папочку, а затем и сыночка, они изменили свое отношение ко мне.
Итак, Серафима Аркадьевна… Умная женщина, тактичная, выдержанная… Она не рыдала, как ее дочь, а объективно оценивала события.
И все-таки что-то странное было в ее словах… Но что?.. Я долго думала об этом, но никак не могла уловить. И вот теперь неожиданно догадка озарила меня. Рассказывая о себе, она всегда говорила так: «Мне пора уезжать жить на дачу… Я там насажала всего… Так что Маргарите, наверное, придется нанять домработницу, а я отправлюсь на дачу. Мне никак нельзя ее запускать…» Да-да, она всегда говорила: я, мне, и никогда: мы, нам. Странно, почему? А где же ее муж – настоящий полковник? О нем не говорилось в прошедшем времени, да и никто из родственников не сказал мне, что он умер. Тогда где же он? Почему бабушка живет на даче одна, а не с мужем? Странно? Более чем! Конечно, я не уверена, что этот полковник имеет отношение к нашей истории, может, и не имеет, но у меня такое правило: если что-то кажется странным, я начинаю это раскапывать. Как правило, это никогда не оказывалось напрасным трудом: когда странные вещи получали объяснение, это проливало свет на происходящие события и помогало в раскрытии преступления.
Итак, Татьяна Александровна, нам предстоит срочно выяснить, что там с этим таинственным полковником, почему все о нем умалчивают, где он находится и вообще что собой представляет.
Я едва дождалась половины девятого. Не знаю почему, но мне казалось, что звонить людям раньше этого времени неприлично. Я долго слушала гудки, но трубку так никто и не взял, и я решила перезвонить позже. Может, Серафима Аркадьевна ушла на рынок за молоком?
Чтобы не терять времени даром, я решила покачаться. Взяла гантели и начала делать с ними упражнения. Ровно в девять я позвонила снова, и снова никто не подошел к аппарату. А может, Серафима Аркадьевна уехала на дачу? Жалко, что я не догадалась взять номер ее мобильника. Ну, что ж, в таком случае буду звонить на домашний каждые полчаса, кто-нибудь, когда-нибудь да появится в их доме!
Я просто перезанималась с гантелями и скакалкой, вся вспотела и решила принять душ.
Из ванной комнаты вышла ровно в одиннадцать и снова набрала домашний номер семьи Удовиченко. И снова в трубке была тишина. Да, похоже, бабушка уехала на дачу. Хотя мне кажется странным, что в такой момент, когда ее дочь сидит в изоляторе временного содержания, она думает о ягодках-цветочках. Но может, это отвлекает ее от дурных мыслей и помогает хоть немного развеяться?
Я почувствовала, что сильно голодна, и решила приготовить себе настоящий обед – суп с фрикадельками. Фарш в моем морозильнике имелся: я купила его еще в тот день, когда Мельников приходил ко мне в гости. Я достала фарш и картошку из холодильника и поставила воду в кастрюле на огонь.
Я стояла возле плиты с половником и помешивала им мой почти готовый суп, когда неожиданно услышала звонок телефона. И кто же это по мне соскучился?
В трубке раздался голос Мельникова:
– Привет, Тань!.. В общем, так, мать… Я тут подумал-подумал и решил, что ты права…
– Ну, правильно, я всегда права!.. А в чем, Андрюша?
– В том, что твоя тетя Удовиченко может быть отпущена под подписку. Я повторяю: под подписку. Обвинения с нее никто пока не снимает…
Я просто своим ушам не поверила:
– Что, правда, Андрюша? Ты ее отпускаешь? У тебя что, сегодня хорошее настроение? Когда отпускаешь-то?
– Ну! Затараторила, обрадовалась!.. Через час, я думаю, она выйдет. Пока тут бумаги оформим, пока то да се…
– Тогда спасибо, что позвонил! Я ее встречу. Она мне очень нужна!
– Именно так я и подумал… А насчет твоей идеи про новых работодателей…
– Да-да? – навострила я ушки.
– Действительно, выплыла тут одна парочка пожилых людей, у которых Карина убиралась. Не сказать, что особо состоятельные, но жена – инвалид, а муж работал на двух работах, вот и нанял девушку помогать жене по хозяйству, так как та сама не все могла делать.
– И что, сильно пожилые?
– Не очень. Жене немногим за пятьдесят, мужу пятьдесят шесть. Наши ребята их проверили. Только она, как оказалось, у них давно не работала, больше двух месяцев.
– Почему?
– Ты будешь смеяться, Тань, но причина до банального проста: они ее уволили. Выгнали с треском, да таким, что слышал весь подъезд… Вернее, выгоняла одна хозяйка…
– Думаю, не надо обладать даром провидения, чтобы понять, что наша Карина и там залезла в постель к хозяину.
– Залезла, родимая! А хозяйка возьми и застань их тепленькими! Вот смеху-то было! Говорят, весь подъезд слышал их разборки!..
– Из всего вышеизложенного я делаю вывод, что эти люди отпадают, – сказала я задумчиво. – В самом деле, хозяину нет никакого резона убивать бывшую домработницу…
– А хозяйка – инвалид, – закончил мою мысль Мельников, – а значит, не могла физически никого убить.
– А как она передвигается?
– Только на коляске либо с костылями. Так что мы снова занимаемся нашими прежними героями – членами благородного семейства.
– Андрюш, а может, мне помочь твоим ребятам?
– Не доверяешь, да? Думаешь, хуже тебе соображаем? Думаешь, ты одна у нас такая особо одаренная в области сыска?
– Ну, что ты, Андрюшенька! Как раз так я не думаю. Нет, вы, несомненно, – профессионалы, просто я хотела предложить вам помощь, зная, сколько у вас работы.
– Спасибо, справимся сами. Давай, мать, до созвона!
В трубке раздались гудки. Так-так. Это же очень хорошо, что Маргариту нашу отпускают. Пусть под подписку, это не так страшно, главное – она будет дома, а не в изоляторе. А я подъеду сейчас туда и встречу ее, потому как мне просто необходимо обсудить с ней озарившую меня догадку.
Я посмотрела на часы. Минут через пять суп можно уже и выключить. Я даже поесть успею, не голодной же мне, в самом деле, ехать! Я приподняла крышку, бросила в кастрюлю листик лаврушки, вдохнула аппетитный аромат и полезла в сушилку за тарелкой.
Возле отделения мне пришлось проторчать довольно долго. Мельников что-то не рассчитал, говоря, что Маргарита выйдет через час. «Пока тут бумаги оформим, пока то да се…» «То да се» продолжалось минут сорок. Я сидела в машине и продолжала свое обычное занятие – думанье. Да, ситуация складывается не в пользу Удовиченков. Новые работодатели Карины подвели меня, можно сказать, страшно: оказались непричастными к ее убийству. Это просто даже непорядочно с их стороны. Но что мне делать теперь, где взять других подозреваемых? Ох, Татьяна Александровна, как туго вы, однако, соображаете! Где же ваша хватка и молодецкая удаль?! Ведь убийца где-то совсем рядом, его надо только схватить. Рядом… Похоже, ближе, чем бабушкин муж-полковник, у меня действительно никого нет. Среди подозреваемых.
Наконец на крыльце показалась Маргарита Игоревна в своем костюме – терракотовой юбке с пиджаком, с сумкой на плече. Она спустилась по ступенькам и тут буквально натолкнулась на меня.
– Татьяна? А что вы тут делаете? – удивленно вскинула она брови.
– Стою прямо напротив вас.
– Ну, это я понимаю, а все-таки?
– Я приехала встретить вас, Маргарита Игоревна, потому что мне просто необходимо с вами поговорить. Пройдемте в машину.
Мы сели в мой автомобиль. Мадам Удовиченко выглядела сегодня неестественно бледной. Косметика практически отсутствовала на ее лице, лишь губы были подкрашены помадой. Волосы она не уложила, как обычно, а просто зачесала назад, вокруг глаз ее виднелись темные круги, уголки губ были опущены.
– Вы не спали ночь? – спросила я.
– Что, заметно, да? Выгляжу плохо? – Женщина достала из сумочки зеркальце и посмотрелась в него. – Боже мой! Я и не думала, что все так ужасно…
– Давайте я отвезу вас домой, – предложила я.
Она только кивнула. Я выжала сцепление и вырулила со двора полицейского отделения.
– Что думаете делать? – спросила я ее, чтобы не терять напрасно время в дороге.
– Сначала приму ванну, потом поем… Я ведь там почти ничего не ела… Вы не представляете, Татьяна, как там кормят!
– Я не о том. Как вы собираетесь выпутываться из истории, в которую попали?
– Как собираюсь выпутываться? Не знаю… Я сейчас вообще не могу об этом думать. Я очень хочу спать, голова ничего не соображает.
Я посмотрела на нее через зеркало заднего вида:
– Маргарита Игоревна, я боюсь, что ваше положение очень серьезное. Не забывайте, что вас отпустили под подписку, обвинения с вас пока никто не снимал.
– Это я понимаю.
Она тяжело вздохнула. «Странно, что она не плачет, – подумала я. – Где ее дежурный платочек?»
– Нам с вами надо подумать о том, как доказать вашу невиновность.
– А разве вы, Татьяна, не поможете мне?
– Разумеется, помогу, и даже с превеликим удовольствием, но для этого мне надо кое-что уточнить, собрать новые сведения… Кстати, я все забываю вас спросить: как поживает ваш отец?
– Отец? – переспросила она удивленно. – Подождите, а при чем здесь мой отец?
– Как при чем? При том, что он – ваш отец. Я беседовала со всеми вашим родными и близкими, кроме вашего папы. Не устроите мне с ним встречу? Хочу задать ему несколько вопросов. Он ведь живет на даче вместе с вашей матушкой?
Женщина вдруг замялась и как будто впала в ступор. Она молча глядела перед собой на дорогу и словно бы не замечала меня. Пришлось окликнуть ее, дабы вывести из такого состояния:
– Маргарита Игоревна, вы слышали, о чем я спросила вас?
Она повернула ко мне голову и посмотрела на меня так, словно видела впервые.
– Татьяна, – наконец выдавила она с большим трудом, – давайте вы не будете трогать моего отца…
– Да? Это почему? – удивилась я. – А если окажется, что это он приходил к вашей бывшей домработнице в тот день…
– Такая постановка вопроса некорректна. Ну, с чего вы взяли, что он должен был прийти к ней?
– Как с чего? – снова удивилась я. – С того, что он – ваш отец. А вы – его дочь, заметьте: единственная! И если у дочери в семье неприятности, кто, как не родной отец, должен вступиться за нее?! Тем более он – военный человек, умеющий обращаться с оружием, и такие слова, как долг, честь, не являются для него пустым звуком. Вас троих я всех проверила на предмет причастности к убийству. Вы, конечно, остаетесь под вопросом, но, если верить вам, что вы даже не заходили в подъезд дома Карины и уж тем более не стреляли в нее, то тогда, Маргарита Игоревна, боюсь, это мог сделать только один человек – ваш отец.
– Да что вы такое говорите?! Мой отец?! – вскричала дамочка, вдруг снова сделавшись нервной.
– Да, ваш отец, полковник… Кстати, как его фамилия? И где он? Мне до сих пор не удалось увидеться и поговорить с ним. Так он все-таки живет с вашей матушкой на даче?
Маргарита Игоревна немного растерянно посмотрела на меня и покачала головой:
– Это не он. Не трогайте отца.
– Вас послушать, так вся ваша семья не имеет к убийству домработницы, ну, совершенно никакого отношения! – вскипела я, не выдержав. – О ком ни спроси, в ответ слышишь только одно: «Это не он, он не мог, он не такой!.. Это не она, она не могла, она не такая!..» А кто мог? Кто, скажите на милость, все-таки способен был пальнуть в девчонку? Соседка Любовь Григорьевна со своим котом Кирюшей на пару?!
Маргарита Игоревна вздохнула, пожевала губами, а потом тихо сказала:
– Ну, хорошо. Сейчас приедем домой – я вам все расскажу…
Через десять минут мы уже сидели в ее кухне. Хозяйка сначала выпила чего-то успокоительного, потом налила себе и мне крепкий чай. Она молча пила его, глядя куда-то в сторону невидящими глазами, и мне пришлось окликнуть ее, вернув к действительности.
– Что?.. А, вы хотели знать о моем отце… Да, Татьяна, я помню свое обещание рассказать о нем. Но он к этой истории правда не имеет совершенно никакого отношения. Просто эта история в нашей семье… Одним словом, мы стараемся не касаться ее… Дело в том, что пятнадцать лет назад мой папа, будучи уже в возрасте пятидесяти двух лет, встретил молодую женщину. Ей тогда не было еще и тридцати. У них сначала просто завязался, как это принято говорить, роман, а потом он вообще ушел к ней от моей мамы. Да, собрал свои вещи, оставил маме квартиру со всем добром и ушел! У него теперь новая семья, молодая красивая жена, дочь… моя сводная сестра. Смешно сказать, ей всего четырнадцать! Хм, сестренка! Она младше моего сына на шесть лет, хотя является его тетей… А моя мама в пятьдесят с лишним перенесла такой удар – измену родного и близкого человека! Мало того, она осталась одна в преддверии старости. Она так переживала, вы не представляете! Успокоительное пила пузырьками, даже в больнице два раза лежала. Ей пришлось посещать психотерапевта и… Одним словом, он посоветовал ей найти себе другого мужчину. Никого она, разумеется, не нашла, да, по-моему, и не искала. Мама всегда любила только отца и была предана ему. Даже его измена не заставила ее относиться к нему по-другому. Вот так-то, Татьяна! Теперь вы видите, что папа не имеет к этому делу никакого отношения? Он даже не знает о нем. Он живет отдельно, в квартире своей новой жены. Даже дачу он оставил маме, ну, то есть нам…
Вот тебе раз! Я просто опешила от такого известия и не нашла ничего лучше, как спросить:
– И вы что, совсем не общаетесь с вашим отцом?
– Он приезжает к нам изредка на дачу, разумеется, когда мамы там нет, а отношения поддерживает в основном со своим внуком, Евгением. Его он очень любит, даже меня, по-моему, меньше…
– Маргарита Игоревна, а почему вы не рассказали мне обо всем этом раньше?
– А какое мой отец имеет отношение к тому, что случилось с нашей домработницей? Разве это как-то может повлиять…
– Все может! Мы ведь с вами с самого начала договорились, что вы будете рассказывать мне абсолютно все! То, что для вас – ничего не значащая мелочь, приятный пустячок, для сыщика – важная информация, способная поменять все в корне!
Кажется, я кипятилась и была с ней не слишком-то корректна. Но Маргарита Игоревна совсем не обиделась на мой выпад, она только округлила в недоумении глаза:
– Да что вы говорите?! Кто бы мог подумать?! И что вам, Татьяна, дало то, о чем я сейчас рассказала?
– Очень многое. Для меня такая информация – это поворот, понимаете?! Теперь я буду действовать в другом направлении.
– В каком? – спросила она испуганно.
Проигнорировав ее вопрос, я встала и направилась к входной двери.
– Кстати, – спохватилась я уже на пороге, – где сейчас ваша матушка? У нее есть мобильный?
– Есть… Но при чем здесь моя мама?
– А вы все в этой истории ни при чем, я это давно поняла, – съязвила я. – Вы закрывали глаза на пропадавшие из дома вещи и деньги, лишь бы – не дай бог! – не огорчить милого мальчика Женечку, ваш муж спал с вашей домработницей, сын последовал его примеру… Вы и на это закрывали глаза. Думали, наверное, что все само собой как-нибудь образуется, да?
Маргарита Игоревна снова вытаращилась на меня:
– По какому праву вы так со мной разговариваете?! – закричала она.
– А-а, что, обидно слышать, да? Как, однако, все не любят правду! Почему вы вот так же не кричали на Карину, как кричите сейчас на меня? Накричали бы на нее, когда у вас начали пропадать ваши украшения, и выставили бы ее за дверь, все-таки она в вашей семье нарушила заведенный вами порядок. Тогда, глядишь, ничего такого и не произошло бы… А теперь… Вы имеете то, что имеете. Так какой у вашей матушки телефон? Я хочу, чтобы она просто подтвердила ваши слова об отце и его новой семье.
– Вы считаете, я вам солгала?! – В порыве благородного негодования Маргарита Игоревна схватила свою сумку.
– Как уже сделали это однажды, сказав, что ни вы, ни ваш сын не умеете стрелять из пистолета, – кивнула я.
Маргарита поникла. Она, не поднимая на меня глаз, полезла в свою сумку и, достав мобильный, набрала номер Серафимы Аркадьевны:
– Мама? Это я… Нет, я дома… Отпустили, но под подписку… Потом расскажу все подробности. Мама, ты сейчас где?.. А когда будешь дома?.. Хорошо.
Маргарита выключила телефон и посмотрела на меня:
– Она была в поликлинике: у нее от всего этого… в общем, она ходила выписывать себе успокоительное и снотворное.
– Хорошо, тогда я, пожалуй, не буду ее беспокоить, а поеду домой, – сказала я и собралась было уже выйти за дверь, как вдруг она открылась, и пред нами предстал Евгений.
– Мама?! Ты дома? – удивленно-обрадованно воскликнул он, шагнув за порог.
– Да, меня отпустили под подписку… Здравствуй, сынок!
– Здравствуй, мама! Здравствуй, Татьяна.
– Привет! – кивнула я ему.
Евгений смущенно чмокнул мать в щеку.
– Ты прямо с занятий, голодный? – спросила сына Маргарита Игоревна. – Сейчас бабушка придет и покормит тебя, а я, извините, в ванную. Мне надо помыться, не могу больше выносить эту вонь… С вами, Татьяна, мы, наверное, пока попрощаемся?..
– Пока да, – кивнула я.
Маргарита повернулась и ушла в глубь квартиры.
Евгений разулся и ждал, когда я наконец уйду, ему, наверное, не терпелось удалиться в свою комнату. Но тут у меня неожиданно возникла одна мысль.
– Слушай, Жень, – сказала я, – ответь мне на один-единственный вопрос, только честно: почему ты не перестал ходить к Карине, если знал, что она встречается не с тобой одним?
Он посмотрел на меня недоуменно:
– Я не мог расстаться с ней… Она мне нравилась…
– И тебя не смущало то обстоятельство, что ты делил ее с отцом? – не удержалась я.
– Она обещала мне бросить его и выйти за меня замуж.
– Замуж? – переспросила я, боясь, что ослышалась.
– Да, – кивнул юноша, – еще за две недели до того, как ее убили, она сказала, что любит только меня, что выйдет за меня, а с отцом она так… потому что он снимает ей квартиру и дает деньги… Она обещала, что порвет с ним…
Ну и номер! Просто бесплатный цирк, вздохнула я про себя. Вот был бы сюрприз для мамы с папой!
– Ну, ладно, допустим, я тебе верю. А как ты заставил Карину выйти за тебя? – спросила я.
– Почему заставил? Она с радостью согласилась…
– Ну-ну! Брось заливать! Чтобы она согласилась бросить твоего богатенького папу и выйти за тебя, бедного студента?! Давай колись! Итак?..
Он опустил голову:
– Да, Татьяна, ты права… Я требовал, чтобы она бросила отца. Уже не в первый раз требовал. Я хотел, чтобы она была только со мной, чтобы вышла за меня. И сказал, что если она не согласится, то расскажу родителям, что это она похитила пистолет из сейфа.
Ну, вот, это уже ближе к теме. Шантаж – как это банально! Я немного помолчала, обдумывая создавшуюся ситуацию:
– Итак, Евгений, за две недели до убийства Карины она согласилась выйти за тебя замуж. Так?
– Так.
– Ты кому-нибудь говорил об этом? Спешил, так сказать, поделиться радостной новостью?
– Да.
– Кому? – рявкнула я.
– Бабушке.
– Что?! Бабушке? Я не ослышалась? Именно ей?
Он кивнул.
– Зачем? С какой радости ты посвятил ее в свои сердечные тайны?
– Она все время сюсюкала со мной, как с маленьким: «Женечка, поешь кашку!.. Женечка, надень курточку потеплее, а то простудишься!.. Женечка, вымой руки перед едой…»
– И ты не выдержал.
– Да, я ей сказал, что я уже взрослый, что скоро у меня будет жена и она будет заботиться обо мне.
– Бедная бабушка! Ее, наверное, чуть инфаркт не хватил… от радости!
– Это почему? – нахмурился несостоявшийся жених.
– Потому! Ты что думал, что осчастливил ее таким известием? Что она с криком «Ура!» бросится тебе на шею и будет поздравлять с такой выгодной партией?! Ты же толкнул ее на преступление!
– Я?!!
– А что, я, что ли?
Хлопнув в сердцах дверью, я выскочила из квартиры.
Я села в свою машину и принялась наблюдать за двором. Я ждала Серафиму Аркадьевну. Сейчас она вернется из поликлиники, и мы с ней поговорим. Она мне все расскажет, все объяснит… Ну, если, конечно, объяснит. Может ведь получиться и так, что она скажет: «Понятия не имею, о чем вы говорите! Да, внук поведал мне о своем намерении жениться, я поплакала, но смирилась! Что же я могу сделать?!»
А может, она даже скажет, что он ей ничего такого и не говорил, что она впервые слышит о какой-то там женитьбе. Отопрется, одним словом. И как я тогда что-то докажу? Да никак! Останусь при своем…
Черт, что же делать? И что мне шепчет моя интуиция?
Да, похоже, выход у меня только один: заставить бабушку-графиню проколоться и взять улику из тайника. Ведь если это она пальнула в Карину, в чем я пока что не стопроцентно уверена, то пистолет спрятала тоже она. И в таком случае фиг его найдешь! Может, она его зарыла где-нибудь на даче при дороге в кустиках, может, в соседский сортир выбросила. Вариантов – куча! Нет, надо именно заставить ее взять пистолет, заставить ее действовать, тогда у меня будет шанс. Так что я сижу пока в своей машине, в тени под развесистым деревом и наблюдаю.
Не прошло и десяти минут, как во дворе появилась Серафима Аркадьевна. Она шла торопливо, в строгом сером костюме и элегантной шляпке с большими полями, призванными, очевидно, скрыть ее лицо от весеннего солнышка. В руках она несла сумку. Бабушка-графиня грациозно вплыла в подъезд, скрывшись за железной дверью.
А вот теперь мне предстоит спровоцировать ее и следить за ней.
Я сидела в машине долго, так долго, что увидела, как Маргарита Игоревна вышла из двери подъезда. Она была в новом костюме и с прической. На носу у нее красовались большие солнечные очки. Дамочка подошла к своей «Ниссан Ноте» оливкового цвета, села в машину и уехала. Должно быть, отправилась в свой магазин, решила я, она же без него не может. Что бы ни случилось, Маргарита Игоревна должна знать, что в ее магазине все в порядке. «Ну и пусть прокатится, – подумала я, – и займется там делом. А мы будем сидеть здесь и ломать голову, как можно спровоцировать бабушку».
Через несколько минут я поняла, как мне нужно действовать. Я вышла из машины и подошла к подъезду.
Позвонив в домофон, я даже не успела дождаться ответа. Дверь открылась, и в проеме показалась Серафима Аркадьевна собственной персоной.
– О, Татьяна! Здравствуйте. А вы что, к нам?
– Да, решила заехать ненадолго, проведать… А вы в магазин собрались? – спросила в свою очередь я, заметив в ее руках хозяйственную сумку.
– Да у нас, знаете ли, хлеб кончился, и чай, и сахар на исходе… Надо сходить в супермаркет, это тут недалеко. Проводите меня?
– С удовольствием.
Мы пошли рядом по тротуару вдоль дома.
– Как продвигается расследование? – спросила Серафима Аркадьевна.
– Хорошо, можно даже сказать: замечательно, – с энтузиазмом выдала я.
– Что вы говорите? – в голосе женщины слышался неподдельный интерес. – Что, и преступника нашли?
– Ну, пока только орудие убийства, – соврала я.
– Как, вы нашли оружие? – в голосе женщины проскользнули нотки неподдельного изумления.
– Ну, пока только предположила, где оно может быть. Но, думаю, что я не ошибаюсь: пистолет вашего мужа лежит именно там! Сегодня съезжу туда, изыму его и сдам оперативникам. А уж они-то быстро определят, кто его туда спрятал. А кто спрятал, тот и преступник!
– А там – это где? – спросила Серафима Аркадьевна самым невинным голосом.
– Извините, ответить не могу, сами понимаете, тайны следствия. Но в скором времени вам все будет известно, и поверьте, осталось совсем немного… Скоро вы все узнаете…
Я старалась говорить как можно более загадочным тоном.
– Ну, да, да… я понимаю, – кивала женщина, – конечно, тайны следствия… А как же оперативники определят, кто именно убил девушку?
– Да очень просто: по запаху!
– Они что, умеют нюхать, ваши оперативники?
– Они – нет, – улыбнулась я, – зато у них работают такие люди, они называются кинологами, так вот у этих кинологов есть очень умные специально обученные собачки, которые и смогут быстренько найти того, кто держал в руках пистолет.
– Что вы говорите?! – Бабушка покачала головой.
– А как ваши дела? – спросила я в свою очередь Серафиму Аркадьевну.
– Мои? – удивилась она. – Да какие у меня могут быть дела? Вот – в магазин иду. Потом буду ужин готовить, потом надо по дому с тряпкой для пыли пройтись. Сами понимаете, квартира большая, мы с Маргаритой не успеваем ее убирать. Только вытрешь пыль, два дня прошло – и опять она везде, как будто кто специально сыпет. Вот такие мои дела: дочери с уборкой помогать. Хотя она говорит, что уже присмотрела в агентстве женщину сорока лет, в выходные та придет к Маргарите на собеседование. Так что скоро меня освободят от должности домработницы, скоро я – на дачу, на все лето! Буду огурцы поливать да морковку полоть, да вот еще перцы такие хорошие взошли в этом году…
– Тогда не буду вас задерживать, Серафима Аркадьевна, мне и самой по магазинам надо. Ведь я тоже женщина, тоже и готовлю, и убираюсь дома, и стираю…
– Да, да, и еще параллельно расследование ведете, – улыбнулась бабушка.
– И расследование веду, – кивнула я. – Вот закончу дома дела, потом поеду туда, где пистолетик лежит…
– Что ж, удачи вам, Татьяна! Желаю найти оружие. До свидания!
– Обязательно найду, Серафима Аркадьевна. До свидания.
Я вернулась к своей машине, а бабушка-графиня пошла дальше по тротуару. Но не прошло и трех минут, как я увидела, что она идет обратно, причем довольно быстрым шагом. Сумка ее была пуста, то есть в магазин идти она передумала. Что, хлеб и чай с сахаром стали не нужны?
Я шустро прыгнула в машину, пока меня не заметили, и оттуда наблюдала, как моя подопечная зашла в подъезд. «Ничего, – подумала я, – сейчас она снова появится, стоит немного подождать…»
Минут через десять Серафима Аркадьевна действительно появилась. Одета она была уже совершенно по-другому: на ней были джинсы и ветровка, на ногах белели кроссовки, на голове – панама, а на носу сидели большие солнечные очки, практически такие же, как у Маргариты Игоревны. «Наверное, старые за дочкой донашивает», – мелькнуло у меня. В руках графиня держала небольшую дорожную сумку. Ого! И куда это мы так внезапно собрались поехать, да еще в таком спортивном виде? Никак на дачу? Я повернула ключ в замке зажигания. Сейчас мы проверим цель вашего путешествия, Серафима Аркадьевна!
Женщина довольно быстрым шагом прошествовала по двору, вышла на улицу и зашагала в сторону остановки маршрутки. Я ехала за ней в машине, держась на некотором расстоянии, и не сводила с нее глаз.
Вот Серафима Аркадьевна увидела на дороге такси, вскинула руку, и рядом с ней остановилась белая «Волга». Женщина заглянула в окно передней дверцы, быстро переговорила с водителем и села в машину на заднее сиденье. Так мы, значит, в такси любим разъезжать! Ну, что ж, с удовольствием поиграю в шпионов!
Теперь я следовала за «Волгой» с номером в виде трех четверок, стараясь не отстать. Через полчаса мы уже были за городом, по трассе машина пошла быстрее, а я прочно сидела у нее на хвосте.
Не доезжая до деревни Окунеевка, такси свернуло направо к дачному поселку. Я чуть поотстала от него, чтобы не бросаться в глаза, так как машин на этой дороге было совсем немного. Но я неотрывно ехала за моей подопечной.
Сразу за реденьким леском потянулся забор из металлического профиля, дорога шла вдоль него. Через несколько минут наш маленький кортеж благополучно добрался до больших ворот, на которых белела металлическая вывеска: «Некоммерческое садово-дачное товарищество «Бергамот». Председатель – Я.Я. Грушевский». Такси остановилось у самых ворот; Серафима Аркадьевна вышла из него и тут же нырнула в калитку, имевшуюся в воротах, а машина развернулась и поехала обратно в сторону города.
Я видела это с расстояния примерно метров тридцати. Когда бабушка скрылась за калиткой, я тоже подъехала к воротам, вышла из машины, поставила ее на сигнализацию и осторожно заглянула в ту самую калитку. Я увидела почти полностью разбитую асфальтовую дорогу, идущую между дачными участками. Однако Серафимы Аркадьевны на ней уже не было видно. Куда же это она успела подеваться? Может, дача ее находится рядом с входом и графиня уже успела юркнуть в свою калитку? Очевидно, придется идти искать ее.
Вдруг я услышала сзади голос:
– А ты чего здесь высматриваешь, партизанка?
Я вздрогнула от неожиданности и повернулась. Передо мной стоял дедок лет семидесяти с лишним. Он был в старых, видавших виды шортах, спортивной линялой майке и галошах на босу ногу. На голове дедка красовалась какая-то детская голубая кепка с вышитым на ней зайчиком, лицо и руки его были коричневого цвета от избытка солнца. Очевидно, он загорал с самого начала весны, если к середине мая успел стать похожим на негра.
Я поздоровалась, постаравшись придать своему голосу и выражению лица как можно больше беспечности:
– Я, дедушка, здесь просто гуляю.
– Я не дедушка, я здешний сторож, Гаврила Силантич, – уставив руки в бока, строго сказал дедок. – И просто гулять тутова нельзя, потому как место это я охраняю. Понятно тебе, партизанка?
– А-а… Понятно. Только я не совсем просто гуляю, – объяснила я Гавриле Силантьевичу, – я смотрю, не продает ли кто здесь дачу…
– Не-а, здесь никто не продает, – категорично заявил мой новый знакомый. – Когда кто хочет продать дачу, так перво-наперво мне говорят и на воротах бумажку вешают. А раз никто не говорил мне ничего и на воротах бумажка не висит, так, стало быть, никто и не продает! Поняла?
– Поняла, – кивнула я, согласившись с такими убедительными доводами. – А одни мои знакомые знаете как дачу купили? Совершенно случайно! Приехали к друзьям на их дачу, ходили, гуляли по дачному поселку и набрели на одну, в которой пожилая одинокая женщина жила. У нее незадолго до того умер муж. А дом у нее красивый, с такой, знаете, большой верандой… Сад там и все такое… Мои знакомые взяли да и спросили ее просто так, наудачу: не собираетесь ли, мол, тетя, дачу продавать? А та возьми и скажи: «Как же, собираюсь! Мужа нет, а без него я с ней не справляюсь, тяжело…» И тут же о цене сговорились, представляете?! Вот я и думаю: может, и мне повезет, и я найду здесь того, кто хочет дачу продать? Не подскажете, нет ли в этом товариществе такой пожилой одинокой тети, которая не осиливает дачу и согласилась бы ее продать?
Гаврила Силантьевич задумался, почесал небритый подбородок:
– Ну, если такая и есть, так это токмо Аркадьевна, больше пожилых и одиноких тут нет. Муж у ей годов пятнадцать тому к молодухе сбег, вот она одна и тянет дачку-то! У нее, правда, дочь имеется, зять и внук, да не больно-то они, смотрю, ей помогают…
– А где дача этой Аркадьевны? Далеко? – оживилась я.
– А вот как в ворота зайдешь, по правой, стало быть, стороне и стоит. Пятый дом от етих вот ворот, поняла, партизанка?
– Спасибо, Гаврила Силантьевич! – с чувством поблагодарила я и пошла по дороге, считая ворота в заборе.
