Глава третья
Дома мне первым делом ударил в нос «обманчивый» запах. Подавив вздох, я прошла в свою комнату, к гардеробу, но остановилась на полпути. Пятно от духов никуда не исчезло. Более того, оно даже увеличилось в размерах, словно размытое средством для чистки ковров. Наклонившись, я пощупала ткань. Сухая. Значит, все мои усилия были напрасны. И вполне можно было бы махнуть на это рукой, просто выбросить недавнее бытовое происшествие из головы и не обращать внимания, но на меня вдруг напал приступ перфекционизма.
Я подумала: кости предупредили меня о том, что находиться дома мне будет трудно, пока я не избавлюсь от этого чертова запаха, а также от пятна на ковре. Но ведь все в моих руках!
Я вспомнила о том, что где-то в ванной комнате хранится большая бутыль нашатырного спирта. Я уже не помнила, где и по какому случаю ее приобрела, но иногда она меня выручала. К примеру, я успешно вывела жирное пятно на лацкане пиджака этим средством. А уж с ковровым покрытием нашатырь должен справиться превосходно! К тому же он, обладая специфическим запахом, перебьет аромат духов. Сейчас мне даже запах нашатыря казался предпочтительнее. Да и выветривается он куда быстрее, чем духи.
Я прошла в ванную, нашарила на полке нужную бутылку и вернулась в комнату. Чуть подумав, набрала в ведро воды и притащила его туда же. Налила туда довольно-таки внушительную порцию нашатыря, отставила бутылку в сторону и взялась за тряпку, чтобы аккуратно протереть пятно.
Нет, это был явно не день Татьяны Ивановой…
Началось с того, что ковровое покрытие после прикосновений тряпки быстро начало становиться каким-то липким. Я, не понимая еще, в чем дело, продолжала усердно тереть его, пока не обнаружила, что резиновые перчатки на моих руках склеились в области пальцев, и на них даже стали появляться дырки…
Мысленно отругав наших отечественных производителей бытовых изделий, я стянула перчатки и хотела было продолжить работу голыми руками, но вдруг заметила, что ворс на ковре принял какой-то непривычный вид. Он стал похож на жесткую подошву. Да и запах, исходивший от ведра, как-то не напоминал аромат нашатыря…
Заподозрив неладное, я поднялась с пола, решив прекратить эти процедуры до полного выяснения вопроса – чем же я тру ковер? – к тому же держа в уме, что нужно бы мне поторопиться, если я хочу еще успеть в кафе. Я повернулась, сделала шаг и… случайно пнула ногой отставленную в сторонку бутылку с нашатырем.
Едкая жидкость с шипением полилась на ковер, проникая под мебель и струйкой вытекая в коридор, на ламинат. Запах, ударивший мне в ноздри, заставил меня выпучить глаза и чихнуть три раза подряд.
В панике схватив пустую бутылку, я успела заметить, как поверх отпечатанной надписи «Нашатырный спирт» проглядывают криво нацарапанные простым карандашом еле заметные слова: «Растворитель для клея».
Это был конец! Я все вспомнила. Вспомнила, как примерно полгода тому назад моя подруга Светка-парикмахерша налила мне полную бутыль этого растворителя, когда я пожаловалась ей, что после ремонта в кухне на пластиковый подоконник попало несколько капель краски и я не могу их оттереть. Светка со знанием дела заявила, что волшебный растворитель оттирает любую «цветную мазню», и щедро поделилась им со мною. Пятна краски я благополучно оттерла, но и столь же благополучно забыла об этом универсальном растворителе. А остатки нашатырного спирта я тогда перелила в маленький флакончик. И вот нужно же было такому случиться, что именно этот здоровенный сосуд я перепутала с нашатырным спиртом!
Со страхом я приподняла ковер. Линолеум, на котором он лежал, вспучился и выпирал теперь из-под ковра неровными буграми. На ламинат в коридоре мне даже не хотелось смотреть: он пошел пузырями, причем о том, чтобы как-то их замаскировать, и речи быть не могло. Помимо всего прочего, растворитель вонял просто дьявольски! Да, запах «Ускользающего обмана» он забил насмерть, но легче мне от этого не стало. Я понимала, что ночь, проведенная в квартире, наполненной подобным ароматом, обеспечит мне прямую и скорую дорогу в отделение токсикологии одной из наших городских больниц.
Обреченно я взирала на изуродованный пол, чувствовала, как пульсирует в жилах кровь, и еле сдерживалась, чтобы не выматериться вслух на всю квартиру.
К реальности меня вернул звонок сотового телефона, и только сейчас я осознала, что он буквально надрывается уже в течение нескольких минут. Нажав кнопку, я устало сказала:
– Да…
– Таня, ой, ну, слава богу! – голос Людмилы Захарченко был таким бодрым, словно она проснулась лишь полчаса назад и выпила подряд две чашки кофе. – А я уж подумала, что ты сменила номер, а меня забыла об этом предупредить. Ну что, ты едешь?
– Еду, – мрачно откликнулась я.
– Тогда называй место, я полагаюсь на твой выбор!
Видимо, частный детектив, живущий во мне, «перешибал» все остальные ипостаси моей личности. То есть он был сильнее, чем Таня-человек, Таня-друг и даже Таня-женщина. Потому что я сразу же подумала о деле Ирмы Линдгардт и решила одним выстрелом убить сразу двух зайцев – порою у меня это получалось великолепно.
– Давай встретимся в кафе «Эльф» через двадцать минут, – предложила я Людмиле.
Она не стала спорить, и я пошла наконец переодеваться.
Людмила, разряженная в белую блузку с откровенным вырезом, обнажавшим верхнюю линию ее пышного бюста, и в обтягивающие ее аппетитные бедра вельветовые брюки, сидела за столиком, обмахиваясь листком с меню, словно веером, несмотря на то что в «Эльфе» было абсолютно не жарко. Кафе и впрямь оказалось достаточно милым по обстановке, хотя и довольно стандартным. Что ж, попробуем, так ли хороши подаваемые здесь блюда, как мне описали Виктория и Виолетта.
Мы сделали заказ, в ожидании которого Людмила болтала без умолку. Она рассказала мне и о своем втором муже, с которым развелась год тому назад, вспомнила и первого, который, кажется, был не против возобновления отношений с нею, а также о мужчине, претендующим на роль ее третьего супруга… Поведала о своей работе в отеле «Богемия», о клиентах и работниках, о новинках моды и шоу-бизнеса.
– Тебе можно работать на телевидении, – хмуро усмехнувшись, заметила я. – У тебя прекрасно подвешен язык, к тому же превосходная осведомленность обо всем на свете. Или вести колонку светских новостей на каком-нибудь сайте в Интернете.
– Да уж, последнее предложение особенно заманчиво, – язвительно заметила администратор отеля, как-то подозрительно потягивая носом. – Слушай, Таня, ты растиралась, что ли, чем-то? – спросила она. – От тебя какой-то странный лекарственный запах исходит…
Пришлось мне просветить Людмилу, пояснив, что так пахнет смесь французских духов и растворителя для клея… Захарченко долго хохотала над моими сегодняшними злоключениями.
– Ничего смешного! – я вовсе не разделяла ее веселья. – Мне теперь и впрямь из дома нужно куда-то сваливать! Там совершенно невозможно находиться и даже просто спать! Во-первых, холодища, во-вторых, запах! От него просто глаза на лоб вылезают!
У меня, конечно, была еще одна квартира. Но она чаще выполняла роль конспиративной. Ею я пользовалась, когда мне требовалось где-то пересидеть в процессе расследования или проследить за кем-нибудь, не выдавая себя и своего реального места жительства. Сейчас же мне следовало заниматься поисками Ирмы, а значит, часто выходить туда-сюда и светить ту хату мне совсем не хотелось.
– Слушай! – у Людмилы округлились глаза. – Так это же здорово!
– То-то я сама себе завидую, – пробурчала я себе под нос.
– Да нет, ты не поняла! Ты же можешь пожить у меня!
– Отличная идея! Куда бы еще при этом рассовать всех твоих мужей, бывших и будущих?!
– Во-первых, не думай, что все они живут у меня! За кого ты меня принимаешь? – надула губки Люда. – Во-вторых, я имела в виду вовсе не свой дом, а отель «Богемия»!
Хоть я и не планировала подобного варианта, но все же задумалась.
– Дивное место, загородная зона, тишина, под окнами соловьи поют! – продолжала тем временем Людмила, блаженно закатывая глаза. – М-м-м! Красота!
– За городом мне не очень удобно, – закапризничала я. – Мне нужна мобильность!
– Так это всего лишь в двадцати пяти минутах езды от железнодорожного вокзала! Из Солнечного и то гораздо дольше добираться, особенно в час пик! Через Третью Дачную по утрам вообще невозможно ездить – все забито! А у нас – свободная трасса, потому что там мало что расположено. Соглашайся, Таня! Устрою тебя в шикарный люкс!
– Представляю, сколько он стоит, – продолжала ломаться я, уже готовая согласиться на вариант Захарченко.
– Не прибедняйся, не прибедняйся! – посмеиваясь, погрозила она мне пальчиком. – Ни за что не поверю, что ты не можешь позволить себе люксовый номер! Я вообще не понимаю, зачем тебе жить дома, – увлекшись, разглагольствовала Людмила. – Ты же ненавидишь готовить и заниматься домашним хозяйством! А там тебе и завтрак, и обед, и ужин подадут, и уберут-постирают, и Интернет безлимитный предоставят, и такси в центр и обратно – всегда к твоим услугам!
Видимо, как во мне неискореним был дух сыщика, так в Людмиле Захарченко господствовал дух администратора, которая, хоть и желала искренне помочь подруге, в первую очередь блюла интересы бизнеса, которым она занималась.
– Я не публичный человек, – ответила я. – Так что жить предпочитаю уединенно.
– Ну и живи себе, пожалуйста, – милостиво разрешила Людмила. – Но тебе, как я понимаю, вначале нужно сделать ремонт, чтобы устранить последствия твоих сегодняшних бытовых неудач.
– Ладно, – вздохнула я. – Вызову ремонтную бригаду. А насчет временного поселения в ваших апартаментах… ты меня, пожалуй, уломала!
– Вот и отлично, – обрадовалась Людмила, уплетая бифштекс под грибным соусом, пока я вяло ковыряла вилкой котлету по-киевски. Не то чтобы котлета была невкусной, скорее наоборот, просто печальные события, постигшие меня дома, отнюдь не прибавляли аппетита. – Поезжай туда прямо отсюда, я им позвоню и обо всем предупрежу. Сегодня там дежурит Анжела, она все сделает в лучшем виде.
– Но я даже вещи не собрала!
– Ой, тебе там все дадут! – замахала руками Захарченко. – И халат, и тапочки, и полотенце, почувствуешь себя как дома, даже лучше, в тысячу раз!
Людмила вся прямо светилась от радости. Я, вообще-то, не страдаю подобным восторженным идиотизмом, но все-таки, надо признать, немного успокоилась, приняв это решение. И даже с большим аппетитом доела второе блюдо, а за десерт принялась и вовсе с удовольствием. Но при этом я не забывала о скрытой цели своего визита в «Эльф». Когда к нам подошла молоденькая официантка в белом фартучке поверх форменного платья, я обратилась к ней с любезной улыбкой:
– Моя подруга не зря говорила, что у вас лучшее кафе в городе!
– Спасибо! – улыбнулась девчонка.
– Вы каждый день работаете? Тяжело, наверное?
– Нет, мы меняемся, – простодушно сообщила девушка.
– А вчера вы работали?
– Да, – немного удивленно произнесла она. – А что?
– Ничего особенного, просто… – я заговорщически подмигнула ей. – Мы тут поспорили с подругой на две тысячи рублей, – небрежно кивнула я в сторону Людмилы. – Не стану объяснять вам суть нашего спора, но если вы ответите мне буквально на пару несерьезных вопросов, я его выиграю. И тогда десять процентов – вам, за помощь.
Я достала две сотенные бумажки и положила их на край стола. Девушка несколько напряглась. Людмила смотрела на меня настороженно, но молчала, видимо, впав в легкий ступор из-за моего беспардонного вранья.
– Ничего страшного, успокойтесь, пожалуйста, – поспешила я с улыбкой заверить их обеих. – Речь идет о третьей нашей подруге, насчет нее у нас и возник спор. Я говорю, что она в городе, а вот Людмила утверждает, что она уехала. А я только сегодня созванивалась с ней, и она сказала, что вчера была у вас. Помогите нам, пожалуйста!
И я, не прекращая лучезарно улыбаться, извлекла из сумочки одну из фотографий, на которой была изображена Ирма в компании Виктории.
– Я помню эту женщину, – сразу же указала девушка на Суханову. – Хотя и не обслуживала ее. Она вчера сидела за одним из центральных столиков, по-моему, вон там, – она показала рукой. – Ее обслуживал Игорь, но у него сегодня выходной.
– Она все время была одна?
– По-моему, да. Но сидела долго, ушла уже в девятом часу. Мы еще обратили внимание на то, что она сделала заказ, но ничего не ела. Наверное, ждала кого-то. Но потом она все-таки попробовала пару блюд и ушла. К десерту даже не притронулась.
– А вторую девушку вы видели когда-нибудь? – показала я на Ирму.
– Нет. Во всяком случае, не помню. Но вчера ее здесь точно не было.
– Спасибо, – поблагодарила я, протягивая ей две сотни. Небольшая, конечно, сумма, но за услугу на три минуты – вполне достаточная. К тому же моей заказчицей была Екатерина Михайловна Малеванная, а она вовсе не принадлежала к числу слишком богатых людей. Я стараюсь блюсти интересы своих клиентов и не сорить их деньгами направо-налево.
Официантка пожала плечами, быстро взяла деньги и отошла. Людмила смотрела на меня во все глаза.
– Ну ты даешь! – протянула она. – И зачем тебе это понадобилось?
– Работа, матушка, работа, – небрежно отозвалась я. – Что ж, теперь я могу с чистейшей совестью отправляться в твои владения.
– Да-да, пойдем, – закивала Захарченко и встала из-за стола.
* * *
Ночь в парк-отеле «Богемия» прошла чудесно. Мне предоставили номер «Люкс улучшенный с полупансионом». Номер мне понравился, обслуживание тоже было на уровне, всем необходимым меня снабдили, даже сверх надобности, так что, едва лишь за коллегой Людмилы закрылась дверь номера, как я с удовольствием растянулась на свежей простыне и, немного подумав о сегодняшнем дне, полном противоречивых впечатлений, быстро уснула, потому что звонить в службу, предоставляющую ремонтные услуги, все равно было уже поздно. Засыпала я с приоткрытым окном, с наслаждением вдыхая аромат хвойных деревьев, растущих во дворе, и думала, насколько он приятнее запаха французских духов. К тому же в сочетании с растворителем…
Завтракала я в кафе на первом этаже, ощущая удовольствие оттого, что мне не нужно тратить время на бытовые проблемы. Потом я вернулась в свой номер, чтобы наметить план действий на сегодняшний день.
Вначале я позвонила Екатерине Михайловне, коротко отчиталась перед нею по поводу вчерашнего расследования и поинтересовалась, нет ли новостей. Увы, об Ирме по-прежнему не было ни слуху, ни духу. Никаких звонков или писем с требованиями выкупа им тоже не поступало.
Похоже, пришла пора наведаться в милицию. Мне требовались дополнительные сведения, добыть которые самой мне было бы сложно, а продолжать расследование, не располагая ими, – еще сложнее. В сущности, мне было не так уж важно, к кому и в управление какого района обратиться, поэтому, мысленно перебрав все возможные кандидатуры друзей-приятелей, я остановилась на Андрее Мельникове. Это был один из моих старейших друзей еще со времен юности, дослужившийся до подполковничьих погон и даже надеявшийся в ближайшем будущем получить полковничьи.
Мне нравилось с ним сотрудничать, в первую очередь потому, что Мельников отличался от других работников милиции некоторым тактом и интеллигентностью, что в сочетании с присущей все-таки многим представителям силовых структур грубоватостью и прямолинейностью создавало некий шарм, который был мне вполне по душе. Впрочем, как мужчина Андрей интересовал меня в последнюю очередь – собственно, как и я его. К тому же он был глубоко и прочно женат. Между нами всегда существовали чисто дружеско-партнерские отношения. Может быть, именно поэтому они и длились так долго.
Словом, отбросив всяческие колебания, я набрала его рабочий номер и, услышав знакомый, несколько вальяжный баритон, скороговоркой проинформировала друга, что через полчаса я окажусь в его кабинете. Тот, не успев толком ничего понять, принялся было выяснять подробности, но я уже положила трубку. Незачем тратить время на дополнительные пересказы, все равно я все изложу ему при встрече, по порядку.
Мельников, как мне показалось, в течение осени, когда мы не виделись, успел поправиться. Во всяком случае, форменный мундир как-то слишком плотно облегал его фигуру, туговато натягивался на спине, когда Андрей поворачивался, и еще Мельников постоянно поправлял ремень, словно норовя его ослабить. Цвет лица подполковника тоже был здоровым, пышущим, однако не успела я присесть напротив него и, поздоровавшись, с улыбкой поинтересоваться ходом его дел, как Мельников завел скучную шарманку, которую крутить он очень полюбил с тех пор, как начал расти по службе.
– Дела совсем замучили, Таня, – качая головой, кряхтел он. – Перед Новым годом начальство словно с цепи сорвалось. Требует и требует раскрываемости! А людей не дает и зарплату не повышает! Да. Ну, тебе этого не понять, конечно! – с притворным вздохом махнул он рукой.
– Н-да, – сочувственно поддакнула я ему. – Я и смотрю – исхудал ты совсем, бедный, осунулся…
Мельников не уловил ноток иронии в моем голосе и с удовольствием подхватил:
– Вот-вот, ты тоже заметила! Осунешься тут! Не поверишь – пообедать нормально некогда.
«Не поверю!» – мысленно согласилась я, окидывая взором расплывшуюся фигуру Мельникова.
– У меня тоже все дела, дела, Андрей, – постаралась я все-таки повернуть беседу в конструктивное русло, поскольку жаловаться на свою горькую судьбу Мельников мог до вечера, наплевав на то, что у него дел выше крыши и проблемы с раскрываемостью. – Женщину одну разыскиваю. Между прочим, делаю вашу работу, – подчеркнула я слово «вашу».
– Как это так? – оттопырил нижнюю губу подполковник.
– А к вам обращалась мать исчезнувшей, а у нее даже заявление не соизволили принять! Да не напрягай ты память! – поморщилась я, увидев, что Мельников серьезно нахмурил брови. – Я уверена, что ты даже и не слышал об этом обращении – наверняка твои сержанты не зафиксировали приход этой женщины.
– Таня, моим сержантам дан строгий приказ: фильтровать всех! У нас убийство на убийстве, а тут какое-то исчезновение молодой дамочки! Сама найдется, не маленькая!
– Твой прогрессирующий цинизм отнюдь не добавляет тебе профессионализма, – высказалась я. – Кстати, пока что она так и не нашлась.
– Да такие дела – это вообще тухляк! – продолжал разоряться, защищая свое ведомство, Мельников. – Как ее искать? Трупа-то нет! Это нереально!
– Я же как-то ищу! – резонно заметила я. – И даже кое-что уже выяснила. И у меня версии есть.
– Ну, а я-то тут при чем? – недоуменно спросил Андрей. – Думаешь, я все брошу и тоже начну ее искать? С собаками?
– Нет, мне всего лишь нужна кое-какая информация, – успокоила я его. – Во-первых, распечатка звонков с ее сотового телефона. Для вас это – плевое дело. Дальше… Списки пассажиров, покинувших Тарасов второго-третьего декабря – и железнодорожными, и авиарейсами. Это тоже несложно.
– Все? – уточнил Мельников.
– Пока все, – развела я руками. – Дальше, возможно, и что-то еще возникнет.
И я протянула Мельникову листок, на котором были записаны паспортные данные Ирмы и номер ее телефона.
– Ох, мне бы твои заботы! – вновь завздыхал Андрей, берясь за телефонную трубку.
Он отдал распоряжения, после чего обратился ко мне:
– Распечатку звонков ребята получат быстро, можешь подождать здесь. А вот со списками пассажиров вопрос посерьезнее. Вероятно, ответ будет только завтра.
– Ничего, я пока подожду распечатку, – благодарно ответила я, откинувшись на спинку стула.
В течение нескольких минут я выслушивала обстоятельный рассказ Мельникова о том, какая нервная у него работа, насколько оборзели сержанты, которые только «чаи гоняют», и в каком именно месте у него ноет спина. Делая вид, что мне все это безумно интересно, и отчаянно борясь с зевотой, я лишь кивала. Наконец дверь распахнулась, и в кабинет быстрой походкой вошел молодой парень в гражданском. Он положил на стол Мельникова длинный белый листок, испещренный цифрами.
Подполковник принял максимально многозначительный вид, водрузил на нос очки и принялся, нахмурившись, изучать список. Потом, поняв, что он занимается бесполезным делом, Андрей протянул его мне.
– Вот, Таня, – сказал он. – Исследуй.
Я быстро пробежала список глазами, больше всего интересуясь последними вызовами. Естественно, там мелькали номера телефонов Виктории Сухановой и Виктора Шмелева, которые я уже выучила наизусть. Насторожил же меня один-единственный звонок, произведенный на телефон Ирмы в восемнадцать часов семь минут. Номер это был мне незнаком.
– Андрей, можно пробить вот этот номер? Кому он принадлежит? – обратилась я к подполковнику, который сразу же принял еще более важный вид и свысока обратился к стоявшему у стола парню:
– Так, Серегин! Все данные на этого абонента, причем в кратчайшие сроки, мне на стол!
Серегин, кивнув, столь же стремительной легкой походкой покинул кабинет. Через несколько минут я выяснила, что номер принадлежит некоему Леониду Корецкому, двадцати пяти лет от роду, проживающему на улице Немецкой, в доме номер шестнадцать.
– Хорошо устроился парень! – с нотками зависти в голосе заметил Мельников. – Самый центр!
– Ничего хорошего, – усмехнулась я. – Пешеходная зона, постоянно толпы народа гуляют туда-сюда.
– Зато на работу недолго добираться.
– А ты знаешь, где он работает? – удивленно подняла я бровь.
– Да нигде он скорее всего не работает! – категорично и вопреки всякой логике вдруг заключил подполковник. – Молодежь сейчас вообще ленивая пошла! Тунеядцы сплошные!
– Тебе нужно переквалифицироваться в инспектора по делам несовершеннолетних для детской комнаты милиции, – посоветовала я ему. – Будешь с трудными подростками работать, молодое поколение воспитывать в лучших традициях!
– Я лучше сразу повешусь! – буркнул Мельников, и я поспешила поблагодарить его за помощь и откланяться, так как ворчливое с утра настроение подполковника не добавляло мне охоты к общению с ним.
Усевшись в свою машину, я задумалась. По идее, прежде чем ехать на встречу с Леонидом Корецким, не мешало бы мне проконсультироваться с родными и близкими Ирмы на предмет того, известен ли им такой человек. И я, почесав в затылке, для начала набрала номер Виктора. И сразу же поняла, что сделала неверный выбор…
Шмелев моментально занервничал, засыпал меня вопросами – что это за Корецкий такой, какое отношение он имеет к Ирме, и почему он, Виктор, ничего не знает об этом человеке? Все его вопросы были начисто лишены здравого смысла, и я, изрядно утомленная ими, испугавшись, как бы ревнивый супруг не потребовал у меня адрес Корецкого, чтобы поехать туда и разобраться с ним, поспешила свернуть беседу. Главное, я убедилась, что Шмелев Корецкого совсем не знает.
Не знали о нем ни Виктория Суханова, ни Екатерина Михайловна Малеванная. Последняя, кстати, тоже заволновалась не на шутку и принялась выпытывать, откуда мне стало известно это имя.
– Я вас уверяю, что у Ирмочки не было таких знакомых! – чуть не плача твердила она. – Вы, наверное, ошиблись!
От Малеванной я тоже поспешила отделаться поскорее, заверив ее, что я тщательно проверю всю информацию, это, мол, пока что лишь предварительные сведения. Переведя дух после выплеснувшихся на меня эмоций, я решила позвонить в «Абсолют». Там Леонид Корецкий не работал никогда, и сотрудники вообще не слышали этого имени. Оставалось одно – отправиться домой к самому таинственному Леониду и выяснять, какое отношение он имеет к Ирме.
Сидя в машине, я внимательно просмотрела всю распечатку. Больше вызовов с номера Корецкого не было зафиксировано. Ни одного. И сама Ирма ни разу по нему не звонила.
Возможно, я бы и остановилась на версии, что кто-то просто ошибся номером – случается и такое, – если бы не одно обстоятельство: звонок от Корецкого поступил на сотовый Ирмы незадолго до ее исчезновения. И он был принят. Больше этот номер ничьих звонков не принимал, то есть телефон Ирмы отключился практически сразу же по окончании ее разговора с Корецким.
Существовал еще и такой вариант, самый правдоподобный, что Корецкий лишь оформил на себя данную сим-карту, а воспользовался ею кто-то из его знакомых или родных.
– Вот это мы сейчас и постараемся выяснить, – сказала я самой себе, нажимая на педаль газа.
* * *
Насколько помпезной выглядит снаружи наша Немецкая – главная центральная улица Тарасова, бывший проспект Кирова, – настолько же она и захудалая со стороны внутренних дворов. Просто улица контрастов! Я лично убедилась, что Мельников ошибся в своей зависти к Корецкому, на все сто процентов: завидовать тут было нечему.
Войдя в одну из арок, я очутилась во дворе, утыканном двух– и одноэтажными домиками позапрошлого столетия, и во всей красе ощутила весь блеск и нищету нашего тарасовского Бродвея. Фасады домов, выходивших на Немецкую, отреставрировали, подретушировали, и выглядели они довольно-таки мажорно. На внутреннее же убранство дворов средств у администрации уже не нашлось, да и, по большому счету, на их состояние было наплевать всем, кроме самих жильцов.
Обшарпанные стены с высокими деревянными лестницами, в которых отсутствовали ступеньки, натыканные во дворе вразнобой сарайчики и туалеты, теснота, гололед… Создавалось такое ощущение, что тут живет нищий рабочий люд дореволюционной эпохи.
«Неужели Ирма Линдгардт здесь бывала? Что она могла делать в этом отстойнике?» – с недоумением подумала я, осторожно наступая туфлей с острым каблуком на покосившуюся ступеньку и покрепче ухватившись за перила, чтобы не загреметь вниз по лестнице.
На стук в дверь мне отворила молодая неулыбчивая женщина в махровом халате. На мой вопрос, могу ли я увидеть Леонида Корецкого, она не очень дружелюбно ответила, что он здесь не живет, а сдает свои хоромы ее семье. Я поинтересовалась, где проживает он сам, на что женщина сказала, что она это не знает и якобы Леонид здесь практически не появляется, а деньги за жилье они привозят ему на работу. Ухватившись за эту ниточку, я спросила о месте его работы и наконец-то узнала, что это некая фирма «Кронос» на Вольской.
С радостью покинув унылый двор, я поспешила на поиски Леонида. Фирма «Кронос» предоставляла жителям Тарасова фото– и видеоуслуги, а также ксерокс и прокат видеодисков и кассет. Все это хозяйство располагалось в небольшой комнатке на первом этаже жилого девятиэтажного дома.
Пройдя внутрь и оглядевшись, я отметила только одного человека, по полу и возрасту подходящего, чтобы именоваться Леонидом Корецким. Кроме него, в комнатке за аппаратом ксерокса находился пожилой мужчина, а диски и кассеты оформляла молодая девушка. Не теряя времени, я подошла прямо к отделу фотоуслуг, где и сидел отмеченный мною парень, и для начала поздоровалась.
– Добрый день, что вы хотели? Фото на документы, художественное? – скороговоркой проговорил парень, не поднимая головы и быстро что-то записывая в общую тетрадь с корабликом на обложке.
– Художественное фото Ирмы Линдгардт, – четко проговорила я каждую букву, решив, что называется, сразу взять быка за рога.
Парень поднял голову. Взгляд его был удивленным, но совершенно не напуганным.
– Что-что, простите? Я не расслышал…
– Вам знакомо это имя – Ирма Линдгардт? – чуть изменила я свой вопрос, глядя парню прямо в глаза.
Он чуть помолчал, потом пожал плечами и сказал:
– Первый раз слышу. Если она известная личность и вам нужно ее фото, могу посоветовать поискать в Интернете. Если ее фото у вас уже есть и вы хотите его отреставрировать, можете оставить мне. Срок выполнения заказа – три дня, стоимость – двести рублей. Если фото не на цифровом носителе и очень ветхое – триста пятьдесят.
– У вас очень качественный сервис, – похвалила я. – Но мне не нужно реставрировать ее фото. Скажите, вам знаком этот номер телефона? – и я показала Леониду листок, где был записан сотовый Ирмы.
– Возможно, и знаком, просто вбит в записную книжку телефона. Я же не запоминаю все номера! А вы, собственно, что хотели?
– Вот эту распечатку я получила только что в милиции, – не отвечая на его вопрос и не представившись, сказала я. – На этот номер поступил звонок с вашего телефона. Сим-карта зарегистрирована на вас. А номер принадлежит той самой Ирме Линдгардт, которая меня и интересует.
– Но я не знаю никакой Ирмы Линдгардт, – недоуменно пожал плечами Леонид и повернулся к залу.
Пожилой мужчина поднял голову от своего ксерокса и посмотрел на нас.
– Вы Леонид Корецкий? – на всякий случай уточнила я.
Парень кивнул.
– Это ваш номер? – я показала ему обведенные фломастером цифры в распечатке.
– Да, но бывший.
– Бывший?
– Да, у меня украли телефон в маршрутке, буквально пару дней тому назад, – сообщил Корецкий. – В милиции, кстати, есть об этом данные.
– Прекрасно, я сегодня же все это уточню, – кивнула я. – И все же, расскажите мне об этом случае с кражей поподробнее. Мы занимаемся делом об исчезновении женщины. Буквально перед тем как она пропала, ей позвонили с вашего номера. Выходит, звонили не вы?
– Скорее всего нет. Я не знаю ни имени этой женщины, ни когда она пропала, – выдавил улыбку Корецкий.
– Речь идет о той самой Ирме Линдгардт, о которой я спрашивала вас с самого начала. А пропала она позавчера, второго декабря. Когда у вас украли телефон, при каких именно обстоятельствах?
– Я сам виноват: на вокзал торопился, в задний карман его сунул, – с сожалением проговорил Леонид. – Вот его и вытащили. А может быть, и сам обронил, кто теперь знает! Это было первого числа. Вот так неудачно началась для меня зима.
– А почему же вы сразу не заблокировали сим-карту? С нее же могли наговорить бог знает на какую сумму!
– В Долинск я уезжал, свадьбу снимать, – пояснил Леонид. – Мне заказ этот давно поступил – друг женился, а невеста его – из Долинска. В поезде только я и обнаружил, что телефона нет. А вернулся вчера вечером, так что в сотовую компанию попал только сегодня утром. Кстати, они меня обрадовали: баланс на нем практически прежний. Так что мне какие-то вполне порядочные воры попались! – невесело пошутил он.
«Если это воры, – подумала я. – И если все вообще было так, как он рассказывает».
У меня в памяти тут же всплыла фраза, оброненная Виолеттой, секретаршей фирмы «Абсолют», о том, что влюбленный в Ирму менеджер Эдик Лавров снимает квартиру в районе вокзала. Вряд ли, конечно, менеджер преуспевающей фирмы стал бы воровать телефон у фотографа в маршрутке… но кто знает, как все это получилось? Теоретически можно себе представить, что Эдик его просто нашел и позвонил Ирме, чтобы сказать ей что-то личное. Но зачем он звонил с чужого номера? Не хотел, чтобы дама сердца догадалась, кто это? Играл роль ее тайного воздыхателя? Детский сад какой-то! Хотя и лет ему не так уж много, если рассудить.
Или все-таки он имел какие-то не совсем чистые намерения? И он ли вообще звонил Ирме? Так или иначе, ответить на эти вопросы, не пообщавшись лично с Лавровым, я не могла. Но сейчас был разгар рабочего дня, так что спокойно с ним побеседовать у меня бы не вышло. Организовать слежку за Лавровым тоже не представлялось мне целесообразным: серьезных оснований, чтобы заподозрить его в исчезновении Ирмы, пока что не нашлось, все это лишь одни мои предположения. И в этом случае у меня ушло бы много времени на отработку ложной версии. Поэтому, взвесив мысленно все «за» и «против», я решила оставить Эдика на вечер, а пока что заняться безработным господином Чайником, со скандалом уволенным из фирмы «Абсолют».
«Кстати, а не существует ли между ними сговора?» – внезапно мелькнула у меня новая мысль, когда я покинула «Кронос» и поехала по домашнему адресу Чайника, полученного в «Абсолюте». Мысль была чисто интуитивной, и я стала искать в ней логику.
Во-первых, они близки по возрасту. Лавров пришел в «Абсолют» вскоре после ухода Чайника – это во-вторых. Жалко, что я не подумала спросить о том, откуда он пришел, по рекомендации или без. Но что за этим стоит? Ребята разработали долгосрочный план отмщения начальнице отдела кадров? Или они вообще нацелились на всю контору? Мало похоже на правду – слишком уж сложно. И потом, по словам представительниц женской части коллектива, Лавров питал к Ирме искреннюю симпатию. К тому же если у Чайника и был мотив отомстить Ирме, то у Лаврова он совсем не прослеживается. Даже если они друзья неразлейвода с Чайником – что еще совершенно не факт, – то это вовсе не значит, что Лавров стал бы Чайнику помогать в столь… специфическом деле.
Добираясь до дома Чайника, я успела составить примерную схему, которой собиралась последовать при общении с ним. Вести себя нужно уверенно и жестко, может быть, даже припугнуть его, припомнив ту летнюю историю с мошенничеством. Жалко, фактов и улик у меня маловато – только недавнее появление Чайника у порога фирмы и выклянчивание денег у директора. Располагай я хоть еще какими-то фактами, мне было бы легче припереть его к стенке и заставить говорить. Впрочем, вертелась в моей голове одна мыслишка, некое подозрение, возникшее в результате анализа кое-каких известных мне деталей… Но сориентироваться относительно этих деталей я могла только по ситуации.
Остановив машину неподалеку от дома, где проживал Чайник, я для начала решила бросить кости, дабы предварительно убедиться в своей правоте. В конце концов, вчера эти верные советчики предупредили, что мне придется покинуть мои владения на неопределенный срок. Впрочем, я не могу припомнить ни одного случая, чтобы они хоть когда-нибудь ошиблись.
«14+28+6» – «Вы станете обладателем властных полномочий. Только не теряйтесь!»
– Браво, мои дорогие! – радостно воскликнула я. – Спасибо, что подбодрили меня!
Узнав предсказание костей, я уже ни в чем не сомневалась. Достала свой сотовый и набрала номер Чайника, надеясь, что он не сменил его.
– Добрый день, могу я поговорить со Станиславом? – начала я, услышав в трубке негромкий тенор.
– Я слушаю… – с легким удивлением проговорил он.
– Я вас беспокою по профессиональному вопросу, – быстро затараторила я. – Дело в том, что у меня сломался ноутбук, я случайно пролила на него сладкий кофе, и никто теперь не знает, что с ним делать. А у меня там очень важные данные! О вас мне рассказал один мой знакомый, он говорил, что вы – просто компьютерный гений! Я прошу вас, если вы не очень заняты, помогите мне, пожалуйста! Я вам очень хорошо заплачу!
После секундной паузы Станислав торопливо произнес:
– Да, конечно, я готов вам помочь. Мне подъехать к вам или вы сами приедете?
– А вы один дома? Я никому не помешаю? – немного кокетливо уточнила я.
– Один, один, – заверил меня Станислав.
– Тогда назовите, пожалуйста, ваш адрес, а то я знаю только номер телефона.
Чайник продиктовал и без того уже известные мне данные, после чего я его заверила, что нахожусь совсем рядом и на машине добраться до него – пара пустяков, так что пусть ждет.
– На моей территории, конечно, было бы безопаснее. Но на твоей, мальчик, как я думаю, я найду кое-что интересное, – самой себе сказала я, закончив диалог с компьютерным гением.
Выждав несколько минут, я вышла из машины, взяв с собой черный пакет, куда я положила несколько валявшихся на заднем сиденье журналов по автовождению, чтобы сымитировать наличие у меня в руках ноутбука – эта маскировка мне требовалась лишь для первых секунд нашего общения, чтобы Чайник беспрепятственно впустил меня в свою квартиру, не заподозрив неладного раньше времени.
Позвонив по домофону, я прошла в подъезд и поднялась на четвертый этаж. Дверь в квартиру уже была приоткрыта: видимо, Чайник так обрадовался возможности хоть как-то подработать, что мысль об осторожности ему даже в голову не пришла.
Я толкнула дверь и, быстро пройдя в прихожую, закрыла ее за собой, повернув замок и задвинув шпингалет. Таким образом, мы с Чайником оказались запертыми лицом друг к другу.
«И теперь только я решаю, как скоро нам придется расстаться!» – подумала я про себя.
– Здравствуйте, – выйдя из дальней комнаты, поприветствовал он меня.
Чайник выглядел как типичный, классический программист: субтильное телосложение, потертые джинсы, русые волосы, небрежно собранные в хвост, взгляд умных глаз – несколько рассеянный. Но мне показалось, что для этой рассеянности имеется и другое объяснение, что еще больше укрепило мою позицию.
– Привет! – пропела я, не снимая обуви и подходя к нему почти вплотную.
Станислав, кажется, уловил исходившую от меня скрытую опасность, потому что непроизвольно попытался отступить назад, но я не позволила ему этого сделать. Резко и сильно дернув его за руку на себя, я подставила ему подножку, и через секунду он уже растянулся на полу, уткнувшись носом в ковер. Я быстро уселась верхом ему на спину и связала его руки за спиной прихваченным заранее скотчем.
– Ты что?! – взвыл он, дергаясь всем своим худым телом в тщетных попытках вырваться.
Я быстренько заклеила ему скотчем рот, потом рывком подняла Чайника на ноги и втолкнула его в комнату. Быстро оглядевшись по сторонам, я подтолкнула его к батарее центрального отопления и, связав его ноги в районе лодыжек, примотала его к батарее остатками скотча.
– Вот так! – с удовлетворением произнесла я, поднимаясь с колен и отряхивая руки. – Теперь, милый Стасик, ничто не отвлечет нас от содержательной беседы!
Стасик выпученными глазами от страха смотрел на меня, но сказать, естественно, ничего не мог.
– Слушай сюда, – прошипела я, достав из сумочки ствол и направив оружие прямо ему в лицо. – Я церемониться с тобой не собираюсь! То, что ты балуешься наркотой, я поняла по твоему неадекватному поведению и по твоей реакции на увольнение из фирмы «Абсолют», а также и по некоторым другим признакам. Ты никак не можешь устроиться на другую работу, совсем опустился и выглядишь жалким, потрепанным типом. Деньги, заработанные на мошенничестве, разошлись – ясно куда и на что – за очень короткое время. У тебя характерный взгляд человека, употребляющего наркотики. Увидев тебя, я сразу поняла, что не ошиблась в своем предположении – твои глаза красноречиво свидетельствуют об этом пагубном пристрастии.
Я не добавила, что уверенности мне придало также предсказание моих гадальных костей, Стасику знать об этом было совершенно необязательно. Я достигла главного – он перепугался. Оставался последний штрих, чтобы окончательно деморализовать его.
– Думаю, что, если я тщательно обыщу твои вещи, то обнаружу небольшую заначку. Не сидеть же тебе совсем «без ничего», верно?
Я весело подмигнула ему, мысленно прикидывая, с чего мне начать шмон.
Подойдя к столу, я с грохотом выдернула ящик и вывалила все его содержимое на пол. Методично перебрала это барахло и убедилась, что ничего, похожего на наркотики, там нет.
– Ничего, ничего, – спокойно приговаривала я, принимаясь за второй ящик. – Времени у меня много, так что обыск я проведу дотошно, тем более что навык у меня в этом деле огромный! А в случае чего, вызову и милицейскую бригаду с экспертами. Анализ крови даст точный результат…
Мне, конечно, крайне невыгодно было бы доводить ситуацию до подобного конца. Разумеется, Мельников среагировал бы правильно на мой сигнал, но мне не хотелось ронять свой авторитет в глазах Чайника, следовало лично довести всю процедуру до конца. Надо найти наркотики, тем более что я была уверена – они здесь есть!
Я огляделась и двинулась в сторону прихожей, где на вешалке висела черная «аляска».
Чайник замычал и принялся извиваться всем телом, напоминая дождевого червяка.
– Не дергайся, не дергайся, – я вернулась в комнату с курткой и, натянув резиновые тонкие перчатки, вывернула один из карманов. На пол полетели ключи, флешка, денежная мелочь и надорванный пакетик с орешками. Внутренний карман порадовал меня больше: я извлекла из его недр целлофановый пакетик, наполненный белым порошком…
– Ну что? – с улыбкой повернулась я к Чайнику. На его лице появилось злобное выражение. – Поговорим тет-а-тет или в компании милиционеров? Только не вздумай орать, или я тебя просто покалечу!
Подойдя к нему, я дернула за край скотча, освободив уголок его рта.
– Ты… что?.. Ты кто?! – отплевываясь и вращая округлившимися от страха глазами, забормотал Чайник. – Тебе чего надо-то?! Ты меня не пугай, ты сама непонятно кто… Ты ворвалась ко мне – это вторжение в частные владения! Сам я на тебя в милицию могу заявить!
Я, присев рядом с ним на корточки, подперла кулаком подбородок и с улыбкой слушала его гневную тираду, то и дело кивая в знак согласия.
– Все сказал? – ласково обратилась я к нему, когда Чайник исчерпал весь запас своих аргументов. – Хочешь, прямо сейчас позвони в милицию, я даже для этого дам тебе свой телефон и сама наберу ноль-два. Ну?
Чайник затравленно молчал, взгляд его суетливо метался из угла в угол.
– Что же ты молчишь? Не хочешь беседовать с представителями органов охраны правопорядка? Ай-яй-яй! А вот они с удовольствием бы с тобой поговорили. Вот, смотри сюда, – я открыла в своем сотовом телефонный справочник и ткнула пальцем в одну запись. – Видишь, написано – Мельников? Знаешь, кто это? Это подполковник убойного отдела Кировского РУВД! И мой хороший друг, по совместительству. И если я сейчас приглашу его приехать сюда, то чуть позже, в управлении, куда тебя отвезут его подчиненные, ты станешь гораздо разговорчивее. Порошочек-то – вот он, а, Стасик? И даже если ты попробуешь там лепетать что-то на тему, что это якобы я тебе его подкинула… лучше подумай сам: кому из нас поверят? Из тебя еще прошлая доза не выветрилась!
Чайник молчал, он лишь предпринимал вялые и бессмысленные попытки освободиться, дергая ногами.
– Да не мучайся ты зря, потом только мышцы заболят, – «пожалела» я его. – Можешь, кстати, сам позвонить по этому номеру и поинтересоваться, действительно ли это номер подполковника. Он хоть и убийствами занимается, но возможности разоблачения наркомафии тоже очень обрадуется.
– Кто наркомафия?! Я – наркомафия? – вдруг быстро забросал меня словами Чайник. – Один пакетик – и сразу наркомафия? Да я вообще иногда только балуюсь, что я, не знаю, по-вашему, до чего наркота людей доводит?
– Ты это в милиции расскажи, – посоветовала я. – Они проникнутся!
– Да чего ты хочешь-то от меня?! Чего тебе надо?! Денег? У меня все равно их нет! Говорила, работу дашь, заплатишь, а сама мозги мне крутишь!
И он грязно выругался.
– Ну вот, – вздохнула я. – А в «Абсолюте» мне сказали, что ты – вежливый, воспитанный мальчик. Вот до чего наркотики доводят, Стасик! Не только до сквернословия, а и до похищения человека! До убийства!
– Чего? – Чайник смотрел на меня совсем уж ошалелыми глазами, но я намеренно тянула время и не переходила к сути, чтобы он окончательно стушевался.
– Что слышал! – жестко ответила я и продолжила, чеканя каждое слово, будто читала криминальную сводку: – Второго декабря, около восемнадцати ноль-ноль вечера бесследно исчезла гражданка Ирма Генриховна Линдгардт. Вышла с работы и не вернулась домой. Милиция бросила все силы на ее поиски…
Чайник непонимающе смотрел на меня. Потом до него постепенно дошло, к чему я клоню: он резко выпрямился и привалился к стене в неловкой позе: стянутые скотчем ноги не позволяли ему принять более удобное положение.
– Я-то здесь при чем?! – хрипло спросил он.
– Не прикидывайся! Твои угрозы в адрес Ирмы слышали все сотрудники фирмы! Ты орал во все горло и брызгал слюной!
– Ну и что? – запальчиво откликнулся Чайник. – Говорить – еще не значит сделать, я просто разозлился! Меня с работы уволили!
– Ах, какие негодяи! – поцокала я языком. – Просто так, ни за что ни про что, взяли и уволили!
– А ей что, больше всех надо было? – огрызнулся Чайник. – Могла бы для начала ко мне подойти, поговорить по-человечески, я бы ей все объяснил!
– Да тут и объяснять ничего не надо, и так все понятно! – усмехнулась я. – Очень выгодно получать и зарплату в своей компании, и гонорар за слив информации – в другой!
– Можно подумать, вам не нужны деньги! – саркастически произнес Чайник.
– Деньги нужны всем, – заметила я. – Но я не собираюсь сейчас обсуждать с тобой более этичные способы их получения. Меня эти дела вообще не интересуют, меня волнует Ирма Линдгардт.
– Да я понятия не имею, что с ней случилось! – загорячился Станислав.
– Когда ты в последний раз виделся с Лавровым?
– А это еще кто?! – вытаращился на меня Чайник.
– Менеджер из компании «Абсолют».
– Не знаю такого, – мотнул головой Чайник. – Никогда его не видел. И Ирму я не видел уже сто лет! Как уволился оттуда, так и не встречал ее больше!
– А вот с Василием Игоревичем ты встречался, и совсем недавно! – напомнила я ему.
– С Василием Игоревичем – это другое дело, – сказал Чайник. – Что, Василий Игоревич тоже пропал?
Я не стала отвечать на этот вопрос, спросив вместо этого:
– Зачем ты к нему пошел?
Чайник тяжело вздохнул:
– Я вообще не понимаю – какой мне смысл перед тобой распинаться, если ты все равно меня в ментовку отправишь? Вот и разбирайся сама, а мне резона нет тебе помогать!
– Ой, какие мы стали смелые! – зло сказала я. – Только вся твоя бравада – лишь до стен камеры! А уж каким ты станешь покладистым на следующий же день своего пребывания там! А резон у тебя простой: если ты расскажешь мне всю правду насчет Ирмы – что ты с ней сделал, и вообще, где она, я умолчу о наркотиках. При тебе же могу спустить этот пакетик в унитаз. Таким образом хотя бы одно обвинение с тебя снимут. Статья за наркотики, знаешь ли, не менее серьезная, чем за убийство.
– Да никого я не убивал! – взвился Чайник.
– Тогда тебе тем более нечего бояться, – развела я руками. – Говори, что знаешь.
Чайник задумался.
– Если докажу, что я ни сном, ни духом, точно про наркотики не насвистишь?
– Обещаю! – серьезно кивнула я.
– Вот только чем доказать… – задумчиво проговорил Чайник и взглянул на меня. – Короче, я тут ни при чем, сразу говорю! И на себя это не возьму, даже если за наркоту повяжут! Да, я ей угрожал, потому что ненавидел, и сейчас ненавижу! Выдра длинноносая! Вечно на всех свысока смотрела, как будто мы – грязь у нее под ногами! Так ей и надо, что ее похитили!
– Тише, тише! – остановила я этот поток эмоций. – Оставь свои чувства при себе. Так мы до сути не доберемся.
– В общем, я, конечно, погорячился тогда, не скрою, – качая головой, продолжал неудавшийся программист. – Поначалу долго зубы на нее точил, даже мечтал встретить ее где-нибудь и по башке ей настучать – просто так, чтобы не выпендривалась. Но сама подумай: зачем бы мне было ее похищать?
– Чтобы убить, к примеру, – невозмутимо предположила я.
Чайник закатил глаза:
– Да сдалась она мне, еще срок из-за нее получать! Что я выигрываю от ее смерти? Что, меня сразу обратно на работу примут, с распростертыми объятиями, да?
– Месть не предполагает материальной выгоды, она ищет морального удовлетворения, – парировала я.
– Да я успокоился уже на ее счет! Если бы я всерьез того хотел, уже давно бы ей отомстил! У меня даже мысль была фотки ее состряпать откровенные и в инете разместить! И мужу ее показать: все знали, какой он ревнивый товарищ. Потом я и на это забил! Плевать мне на вашу Ирму, я этого и не скрываю!
– А зачем ты терся возле «Абсолюта»? Неужели правда надеялся, что Липатов тебя обратно возьмет? – недоверчиво спросила я.
– Надеялся, – со вздохом признался Чайник. – Между прочим, спецов, подобных мне, не так уж много! Я что хочешь могу взломать. И зря Василий Игоревич не согласился, я бы ему еще много пользы мог принести! Но Ирму я даже не видел и беседовать с ней не собирался. Только я не знаю, как мне это доказать… Подожди… – он заерзал и попытался подползти поближе ко мне.
– Ты что? – удивилась я.
– Да мне за комп нужно!
– Остынь, я сама посмотрю! – остановила я его.
– Сегодня какое число? – спросил Чайник.
– Четвертое декабря, – ответила я и усмехнулась. – Ну, ты истинный программист: дату по компу узнаешь!
– Когда, говоришь, она пропала? – торопливо спросил он, не слушая меня. – Второго, вечером? Я в это время на форуме был, можешь проверить – там и дата, и имя, и время.
– Э-ха! – присвистнула я. – Во-первых, с твоими навыками, наверное, ничего не стоит установить любое нужное время! А во-вторых, где у меня гарантии, что это именно ты там торчал, а не кто-то из твоих приятелей по твоей просьбе?
Чайник нахмурился и что-то проворчал себе под нос.
– Может быть, ты выходил куда-то? – продолжала искать варианты я. – Ты вообще куда-нибудь выходишь?
– Выхожу, конечно, – хмыкнул он. – В магазин, например. Жрать-то иногда хочется! Слушай, там у меня пакет висит, на кухонной двери, – сообразил он. – Возьми, глянь: я чеки всегда на дно бросаю, вместе с продуктами. Может быть, там есть чеки за второе число?
Пожав плечами, я прошла к кухонной двери и сняла с нее ярко-желтый пакет. На дне его и впрямь скопилось несколько белых смятых бумажек, и я их все тщательно рассмотрела. Все чеки были из ближайшего супермаркета, расположенного на первом этаже дома, где жил Станислав. На всех были обозначены не только дата и время, но и ассортимент купленных товаров с ценой.
Чеков за второе число было два: на одном стояло время – восемнадцать двадцать пять, на другом – двадцать два сорок. Покупок по первому чеку было гораздо больше, во втором были пробиты лишь сигареты и жвачка.
– Вообще-то, это далеко не железное алиби, – со вздохом проговорила я.
– Ну, как говорится, чем богаты, – огрызнулся, лежа на полу, Чайник. – Больше ничего предъявить тебе не могу. А что, против меня есть какие-то прямые улики? Ничего нет, одни косвенные! И домыслы! Или меня кто-то видел возле «Абсолюта» в тот вечер? Или возле дома Ирмы? Да я даже не знаю, где она живет! Короче, я тебе честно говорю: ни при чем я тут!
Я стояла, наморщив лоб и задумавшись. Твердого алиби Чайник и впрямь не предоставил. Хотя, с другой стороны, если бы он тщательно готовился к преступлению, то и в самом деле позаботился бы как об алиби, так и о помощнике. Сотового телефона, принадлежавшего Леониду Корецкому, я у него не нашла, хотя и довела обыск до конца. Сим-карта в телефоне самого Станислава была с его номером. Словом, ничего, кроме пресловутого пакетика с порошком, который никак нельзя было считать доказательством его причастности к исчезновению Ирмы Линдгардт, я не обнаружила. Пакетик помог мне лишь в качестве метода устрашения горе-программиста.
Можно было, конечно, продолжать и дальше запугивать Чайника этой находкой, но я не видела в этом смысла. Ему явно больше нечего было сказать. И вообще, пообщавшись с ним, я подумала, что если бы даже он решился похитить Ирму из-за проблем с нехваткой денег, то тогда скорее потребовал бы их у нее. Ну, или у ее родственников. А чтобы просто отомстить начальнице, он мог найти более подходящий его натуре способ: те же фотки в Интернете гораздо больше подходят для него. К тому же он мог попытаться заработать на них, шантажируя ими Ирму в надежде, что она заплатит. Мошенничество и похищение человека – вещи разные. Чайнику элементарно негде даже держать пленницу. А в его квартире ее точно не было.
Так и пришлось мне освободить спутанного программиста и распрощаться с ним, напутствовав напоследок – пора, мол, тебе, парень, завязывать с наркотой. Правда, пакетик я все-таки прихватила с собой, настращав Чайника: в случае чего, на нем есть его отпечатки пальцев. Не знаю уж, произвело это на него впечатление или нет, но закрыл он за мной дверь молча.
В моих планах на сегодняшний день оставался Эдик Лавров. И к вечерней встрече с ним я решила подготовиться.