Глава 6 Дорогие подруги
Я толкнула калитку.
Но смогла сделать по тропинке к дому только один-единственный шаг.
Из зарослей мальвы выскочила огромная овчарка с оскаленной пастью.
Угрожающе рыча, собака преградила мне путь.
Я сделала вид, что собираюсь повернуться и уйти.
Но псина оказалась не из простых.
Овчарка настолько недвусмысленно дала мне понять, что не допустит и моего отступления, что я решила не испытывать терпение данной службы безопасности, представшей передо мной в собачьем облике.
Рычание было услышано в доме.
Из открытого окна выглянуло сморщенное женское лицо в седых кудряшках.
— Кто там пришел, Малышка? Проводи гостью в дом. Только аккуратно.
Псина, чье имя так не соответствовало ее размерам, подскочила ко мне.
Толкая мокрым носом в коленку, Малышка буквально подвела меня к входной двери.
Дождавшись, пока меня впустят в дом, Малышка одним прыжком вернулась на исходную позицию — в заросли садовых цветов.
Хозяйке дома было лет семьдесят — семьдесят пять.
Сухонькая старушка с добродушным выражением лица выжидающе смотрела на меня.
Я решила, что не стоит разыгрывать перед ней комедию, и попробовала начать разговор начистоту.
— Марина Ивановна? Я говорила с вами по телефону минут пятнадцать назад. Не могли бы мы кое-что уточнить?
— Почему бы и нет? — спокойно ответила старушка. И она отстранилась, пропуская меня в свои покои.
Преклонных лет настенные часы-ходики с кукушкой мерно отсчитывали время, семь слоников выстроились по росту на комоде, стол был покрыт чистой скатертью с кружевами — тихое старообразное жилье.
При чем тут «досуг по телефону»?
На клеенке стола с коричневыми розами лежали карты.
— Гадаете? — кивнула я на колоду.
— Балуюсь… — смущенно махнула рукой старушка. — Вроде не к лицу мне…
— Это почему же? — удивилась я.
— Я ж партейная, — со стеснением пояснила Марина Ивановна. — КП РФ то есть.
— А что, у вас в уставе этот пункт отдельной строкой прописан?
— Вроде нет, — осторожно ответила Котельникова.
— Ну так в чем же дело! — ободрила я смущенную бабулю. — Хотите, покажу вам, как гадают по колоде Таро? Слышали, наверное?
— Конечно, — оживилась Марина Ивановна. — Еще девчонкой помню, как моя прабабушка, царство ей небесное, раскладывала такие длинные узкие карты с загадочными картинками. Потом в «Науке и религии» про это самое читала. Но встречать живьем пока не приходилось.
— У меня с собой, — похлопала я по сумке, как заправский алкоголик, извещающий томящихся коллег о наличии у него вожделенной пол-литры.
Марина Ивановна оказалась на редкость способной ученицей.
Она даже высказала вслух мысль: не бросить ли ей работу на телефоне и не переквалифицироваться ли в гадалки?
Я радостно поддержала ее инициативу.
Торжественно преподнеся ей в дар колоду Таро, я пообещала выслать необходимую литературу.
Через полчаса мы уже мирно попивали чаек в гостиной.
Марина Ивановна потчевала меня вареньем, изредка прерываясь на телефонные звонки.
Звонили, разумеется, клиенты фирмы «Все для вас».
Марина Ивановна всем назначала время и место — около входа в городской сад.
После этого она перезванивала начальству, сообщая об очередном клиенте.
И этот номер телефона мне удалось подсмотреть.
— Вы, кажется, удивлены, милочка? — ласково улыбнулась Котельникова. — Думаете, небось: с чего бы это бабуле такой работой заниматься? А вы не торопитесь меня осуждать.
Не без труда я заверила Марину Ивановну, что у меня и в мыслях такого не было.
— Я, милочка, прожила долгую жизнь и много чего повидала, — начала бабушка, сложив руки на коленях. — И голод, и холод, и красных, и белых, и зеленых. Теперь вот — голубых и розовых.
Марина Ивановна хохотнула удачной шутке и, внимательно посмотрев на меня, сказала:
— А вы сами, чай, не из этих будете? Или — нормальная? Впрочем, какое мне дело! Мне ли вас судить?! Я просто подрабатываю к пенсии и кое-что откладываю.
Она отхлебнула чаю и, нагнувшись ко мне поближе, пояснила:
— Есть у меня тайная мечта — к еврейцам съездить, по святым местам пройтись. Я, хоть и член партии, но верующая. Так что если вы из какой-нибудь новой полиции нравов, то милости прошу к начальству, а с меня взятки гладки. Я — наемная трудсила, и не более того.
Бабушка начала волноваться.
Пора вставить словечко в ее проникновенную речь.
— Я ничего не имею ни против вас, ни против того, чем вы занимаетесь… — заверила я ее. — Но, согласитесь, Марина Ивановна, ведь люди встречаются разные, вам это должно быть хорошо известно — вы прожили такую долгую жизнь!
Котельникова с радостью закивала.
— Так вот, — продолжала я, сосредоточенно подыскивая слова, — специфика вашей работы настолько тонкая, что следует стараться избежать… нежелательных явлений. Скажем, кто-нибудь из ваших клиентов вдруг начнет вести себя не очень пристойно… Тогда…
— Тогда…
Старушка задумалась.
— Тогда, наверное, сотрудники фирмы проведут с ним воспитательную беседу, — предположила она.
— Неплохо. Но я не уверена, что эта беседа заканчивается для всех хорошо.
— Что вы имеете в виду? — встревожилась Марина Ивановна.
— Судьбу одной дамы, например. Она занимала довольно видное положение в городе…
— Ах, вот оно что, — протянула старушка. — Вы про Устинову…
— Да-да, — радостно подхватила я, не веря своей удаче. — Раиса Михайловна ведь пользовалась услугами вашего предприятия?
— Еще бы! — тут же отозвалась Котельникова. — Постоянная клиентка, можно сказать. Постойте, постойте…
Старушка сморщила лоб, припоминая дату.
— Уж почитай полгода, как ей предоставлялась скидка. Так-то вот!
— Часто, выходит, пользовалась…
— Вот именно! И все девочек ей подавай!
Марина Ивановна нагнулась ко мне совсем близко и прошептала:
— И ладно бы девочек — невелика прихоть. Тем паче в наших местах это как бы и заведено…
Я искренне удивилась.
— Да что вы говорите!
— Точно, — потупив глаза, кивнула Марина Ивановна. — Еще с той поры, как помещица Рокоссовская тут в Грецию играла. Бабки сказывают: голые все бегали по усадьбе… С тех времен и пошло это дело. Крепостные, видать, пристрастились…
— Так что же Устинова?
— Да, — спохватилась покрасневшая Котельникова. — Раиса-то Михайловна, она все больше кнутами да цепями забавлялась. Дороговато, конечно, но ей денег не считать, сама понимаешь…
Неплохо для начала.
Выходит, у покойницы были особые требования к своим партнершам.
А как же тогда — с Генрихом, ее близким приятелем?
Дело Устиновой стало казаться мне все более и более интересным.
— Девке-то что — поболеет недельку, да и по новой. А Раиса, земля ей пухом, была ох и ненасытной. Пока кровь не покажется, не уймется.
— Выходит, могла и…
Котельникова печально кивнула.
— Говорят, что был один нехороший случай, — промолвила она, глядя куда-то в сторону, — да никто ничего толком не знает.
— Когда в последний раз она вам звонила?
— Как раз накануне ейного смертоубийства. Голос был усталый, но довольный. Обычный заказ, — так она сказала. А что уж под этим понималось — одному начальству известно. Дружили они с Павлом Алексеевичем, шефом моим по этому делу… А вы просто так любопытствуете, или у вас свой интерес в этом деле?
Снова зазвонил телефон, избавив меня от ответа на слишком трудный вопрос.
Радостно поприветствовав нового клиента, Марина Ивановна также отправила его через некоторое время к городскому саду, пообещав исполнение всех желаний.
Сразу же вслед за этим она набрала номер, по которому сообщила о поступившем заказе.
— А кто ваше начальство? — поинтересовалась я.
— Очень приличный господин, — ответила старушка. — С машиной иностранной. Я ему звоню, а он клиента встречает и везет его на квартиру. Целый дом снимает в центре! Бизнес, что тут поделать!
И она с грустной улыбкой развела руками.
Мы сердечно распрощались.
Малышка проводила меня до калитки и, на всякий случай оскалив зубы, снова бросилась в свое укрытие.
Электронные часы напомнили мне своим сигналом о том, что через четверть часа меня ожидает встреча с неведомым мне еще Павлом Алексеевичем.
Снова попутка, вздымающая пыль на поворотах, снова центр городка…
Городка, неожиданно оказавшегося островком необычной любви, культивировавшейся некогда взбалмошной помещицей. Неким подобием острова Лесбос — родины древнегреческой поэтессы Сапфо…
Городской сад представлял из себя довольно ухоженное место для отдыха с детской площадкой, деревянной читальней и покосившейся эстрадой.
Народ оккупировал немногочисленные скамейки и поглощал мороженое, запивая его горячительными напитками.
Я встала точно под угрожающе нависшей над головой аркой с надписью «Вход».
В моем кулаке была зажата районная рекламная газета, уже изрядно помятая.
Вскоре неподалеку остановился скромный «Фиат», порядком побитый и явно прошедший сквозь несколько ремонтов.
Из него вылез худой рыжий человек лет сорока — сорока пяти.
Он уже начинал лысеть, но еще пытался скрыть этот простительный недостаток разнообразными ухищрениями. Редкие волосы были зачесаны набок с предельной аккуратностью, действительно скрыв отсутствие таковых на макушке.
— Я не ошибся? — скорее утвердительно, чем вопросительно произнес он, приблизившись.
— Ни капельки, Павел Алексеевич, — с готовностью ответила я, пряча газету в пакет.
Он удивленно вскинул брови.
— Что-то не припоминаю, чтобы я вам представлялся, — настороженно проговорил он.
— Таня, — протянула я руку.
Он осторожно пожал ее и замер в растерянности.
— Обычно наши клиенты предпочитают сохранять инкогнито, — произнес он, с подозрением глядя на меня.
— А я всегда предпочитаю действовать открыто, — произнесла я с напускным бахвальством.
— Что ж, прошу, — он указал мне на автомашину.
Когда я не без труда втиснулась в салон, мой новый знакомый поинтересовался:
— Вы по какому профилю будете?
— Хочу праздника, — уклончиво ответила я. — Будет праздник?
— Попробуем. А если поконкретнее?
Я изобразила смущение.
— В общем, с мужчинами я уже разобралась… — процедила я.
— Понятно, — кивнул Павел Алексеевич. — Блондинки, брюнетки? Возраст, параметры?
Тут я не на шутку призадумалась.
— Трудно так сразу сказать, — изрекла я, прерывисто дыша. — А у вас что, на все вкусы имеется?
— Все для вас, — строго произнес мой собеседник. — Каталог не желаете?
Он сунул руку в бардачок и извлек оттуда толстый альбом для кодаковских фотографий.
Обложка с симпатичным эрдельтерьером была порядком засалена.
Наверняка от частого употребления.
Пролистав страницы, я зарделась по-настоящему.
Павел Алекссевич, увидев румянец на моих щеках, понимающе усмехнулся и принялся смотреть в окно, посасывая пустой мундштук.
— Сигаретки не найдется, — спросила я изменившимся голосом.
Он похлопал себя по карманам и выудил полупустую пачку болгарских.
— Я вообще-то бросаю… — неуверенно произнес он и потянулся за сигаретой, но тут же усилием воли преодолел свой порыв.
Павел Алексеевич протянул мне сигарету и спрятал пачку в карман.
— Ну что, выбрали? — нетерпеливо спросил он, посмотрев на часы.
— Сейчас-сейчас, обождите немного, — тихо попросила я, продолжая знакомиться с каталогом живого товара.
Чего тут только не было!
Все девицы были, как на подбор, с призывным взглядом.
Кто с очень пышными, кто с весьма скромными телесами, кто нагишом, кто полуодет, кто друг с другом, кто сам по себе…
Была представлена и собачка.
Впрочем, не эрдельтерьер, а королевский дог с очень умными и печальными глазами.
Погибшие, короче, но милые создания.
— Буду откровенна, — подняла я глаза от альбома. — Я колеблюсь. Мне трудно выбрать. У вас такое разнообразие…
Павел Алексеевич довольно улыбнулся.
— Но вот эта, вот эта и вот эта мне нравятся больше остальных.
Я ткнула пальцем в три цветных фотографии.
Под этими снимками узорной вязью были выведены имена Аглаи, Аллы и Альбины.
Мне пришла мысль, что те загадочные сочетания букв в записной книжице Устиновой не что иное, как начала женских имен.
— У вас хороший вкус, — заученным тоном произнес Павел Алексеевич.
Наверняка эта фраза сопровождала любой выбор клиента.
Дежурный комплимент, так сказать.
— Какую выбираете?
— Всех, — ответила я, не колеблясь.
Павел Алексеевич так и остался с открытым ртом.
Наконец он пришел в себя, рассмеялся и спросил:
— А не многовато ли?
— В самый раз, — заверила я его. — Я очень, очень страстная.
Тогда он назвал сумму.
И внимательно проследил за моей реакцией.
Но цифра из шести нолей с троечкой в начале меня не испугала.
Павел Алексеевич расхохотался и помотал головой:
— Вот черти, а! Неуемный народ пошел!
Я ухватилась за эту зацепку:
— А что, часто у вас такие оптовые заказы?
— Случается, — осекся Павел Алексеевич. — А вы не из газеты?
— Еще чего, — обиделась я всерьез, — я честная женщина.
Пока «Фиат» катил по улочкам, Павел Алексеевич отдавал распоряжение по сотовому телефону.
— Да-да, сразу троих, — раздраженно проговорил он в трубку. — Я что — непонятно выразился?
Мы остановились у двухэтажного дома с одним-единственным подъездом.
Здание было совсем недавно отремонтировано.
Европейские широкие рамы конкурировали блеском со стеклами, а перед входом в радиусе десяти метров не было ни пылинки.
Я заметила довольный взгляд Павла Алексеевича, который он бросил на постройку.
Все-таки профессиональная гордость, даже и в таком сомнительном бизнесе…
— Приехали, — коротко проронил он. — У вас в распоряжении три часа. Номер восемь на первом этаже. Душ, туалет, биде и все такое. Если что — звоните коридорному.
Тяжелая дверь с массивной металлической ручкой распахнулась передо мной, и я вошла в просторное прохладное помещение.
Вестибюль дома свиданий напоминал мне покинутый утром санаторий.
Ковровая дорожка вдоль по коридору, ажурные тусклые светильники, темная полировка дверных панелей…
А вот и нечто вроде стенгазеты возле столика коридорного.
Присмотревшись, я увидела, что это рукоделье представляет собой поздравление сотрудников фирмы «Все для вас» с Восьмым марта, подписанное администрацией.
Коридорный оказался солидным амбалом в черной безрукавке с античным орнаментом по горловине.
Он проводил меня до восьмого номера, который располагался в самом конце коридора.
Бесстрастным голосом пожелав мне приятно провести время, юноша бесшумно удалился.
Я нажала на ручку и вошла внутрь.
Номер был пуст.
Осмотревшись, я заметила следы присутствия людей в этой обители предполагаемого веселья.
На спинке стула была небрежно брошена косынка.
Возле огромной кровати стояла открытая губная помада, — поддельная «Белл», превратившаяся в «Беллу».
А из ванной слышался веселый плеск воды.
Я расслышала, как чей-то сладкий голосок напевал хабанеру из оперы «Кармен».
— У любви, как у пташки крылья…
Я бросила пакет на пол возле кровати, — он залетел под кисти покрывала, — и, подойдя к окну, закурила.
Рамы были заперты очень хитрым замочком.
Просто так сбежать отсюда, если у кого и возникло бы вдруг это желание, было невозможно.
— А вот и мы!
Дверь ванной распахнулась.
Оттуда выплыли три красавицы в прозрачных кимоно.
— Алла, — скромно представилась та, что была пониже ростом.
— Аглая, — сверкнула огромными зелеными глазами рослая девушка.
— А я Альбина, — нежно пропела жгучая брюнетка с выщипанными бровями.
— Отлично, девочки!
Мне вдруг стало как-то не по себе.
И тут я поймала себя на ощущении, что за мной кто-то подсматривает.
Я бухнулась в кресло и затушила сигарету в приземистой хрустальной пепельнице.
Красотки тотчас же примостились у моих ног, ожидая начала действа.
С чего же начать?
— М-м… как насчет фаллоимитаторов? — осведомилась я неуверенно.
— Нет проблем! — весело ответила Аглая.
Ее рука коснулась моего колена.
— Давайте сначала поговорим, — предложила я. — Времени у нас достаточно…
Девицы сразу же приуныли.
И это показалось мне очень подозрительным.
Обычно девицы подобного сорта всячески оттягивают момент начала «работы», предпочитая болтовню и ужин с шампанским.
— Вас сразу троих уже кто-нибудь заказывал? — спросила я напрямик.
— Бывало, — томно процедила Альбина.
— И золотой фаллос тоже имел место? — задала я очередной вопрос.
В комнате воцарилось молчание.
Девицы переглянулись.
Я решила идти напролом.
— Расскажите мне про Раису, — попросила я.
Алла широко раскрыла ярко накрашенный рот.
Но не для того, чтобы исполнить мою просьбу, а от удивления.
— Столько приходилось слышать об этой замечательной во всех отношениях женщине… Мечтала с нею познакомиться, специально приехала, а тут такая незадача…
Но этот грубый маневр не сработал.
— Может быть, пройдем в спальню? — робко предложила Алла. — Там и поговорим…
— Ну если там вам удобнее разговаривать, почему бы и нет, — отозвалась я.
Девицы сразу вспорхнули и оживились.
Собрав свой нехитрый инвентарь, ночные красавицы двинулись по направлению к соседней комнате.
Я проследовала за ними.
Сквозь открытую дверь соседней комнаты просматривалась обширная четырехспальная кровать с деревянными столбиками по углам.
Я сделала только один шаг за порог спальни.
И тотчас же провалилась в сверкающую пустоту.
