Глава 5 Золотой фаллос
Сергей поперхнулся и закашлялся до судорог.
Калерия бросила половник, ахнула и принялась безжалостно молотить его по спине.
Младший Устинов отчаянно замахал руками и закашлялся еще сильнее.
Расплевывая по сторонам крошки и бормоча извинения, он выбежал из кухни.
— На том свете лучше, чем в этом городе летом! — донеслось до меня из коридора.
— Это наша двоюpодная тетя, — пояснила мне Калерия.
Она налила в тарелку свекра половник щей и прислушалась к разговору в коридоре.
— Приехала с Украины, — пояснила Лера. — Так неожиданно… Даже не предупредила… Обычно она навещает нас осенью.
«Двоюpодная сестра мужа покойной!» — мгновенно мелькнула у меня мысль.
А ведь не исключено, что она примчалась сюда в связи со смертью Раисы Устиновой.
В кухню вплыла дородная и величественная женщина, похожая на Людмилу Зыкину.
— Дремлюга Анна Андреевна, — представилась она, поправив съехавший набок накладной шиньон.
Я протянула ей руку и назвала себя.
Но гостья уже повернулась к Лере и, недоверчиво улыбнувшись ей, склонилась над тарелкой со щами.
Понюхав ее содержимое, Дремлюга сморщилась.
Она снова посмотрела на Калерию, но уже с укоризной, и воскликнула, воздев руки к низкому потолку:
— И этим ты кормишь моего брата!
Анна Андреевна схватила за плечо смущенного Глеба Богдановича и слегка тряхнула его.
— Знаете что, дорогая тетушка, — мгновенно потеряла терпение Калерия, — лучше, если вы не будете делать мне замечания.
Девушка воинственно уперла руки в бока и приготовилась достойно отразить неизбежное нападение украинской родственницы.
— Нет, буду! — торжественно провозгласила Дремлюга. — Я не могу молчать, когда…
Воспользовавшись заминкой, я выскользнула из кухни и прошмыгнула в небольшую гостиную.
Ее обстановка наверняка казалась очень даже неплохой и уютной лет двадцать тому назад.
«И как они все здесь размещаются?» — подумала я.
Раиса Устинова, наверное, могла бы обеспечить более сносные условия проживания своей родне.
И родня это прекрасно понимала.
Или сын для нее ничего не значил?
Устинов-младший стоял возле окна, мрачно уставившись на улицу.
Стекла были недавно вымыты до блеска, но эта чистота лишь оттеняла бедность жилища.
Стол, не раз отремонтированный…
Два старых стула со свежими блестящими шляпками гвоздей на скрепах…
Шкаф с облезшей полировкой…
Раздвижной диван и сложенная раскладушка в углу, на которую наброшено покрывало…
Вот, собственно, и все, что находилось в квартире Устиновых.
Впрочем, были и так называемые предметы роскоши.
Здесь их роль исполняли старинный большой барометр на стене, явно не работающий, и бинокль, висящий рядом на гвоздике.
— Ваша тетушка очень заботлива, даже чересчур, — тихо сказала я, остановившись возле стеллажа с книгами.
Сергей не удостоил меня ответом.
— Наверное, вы не очень-то ее жалуете? — продолжала я попытки установить контакт.
— Не варить, а парить! — раздавался из кухни визгливый голос Дремлюги.
— Тетя Аня действительно несколько суетлива, но она хотя бы искренна, а по нынешним временам это очень редкое качество, — отозвался Сергей.
— Даже среди родственников?
— В помидоры нужно добавлять хрен, а не сельдерей! Да где же это видано… — продолжала горячо распинаться Анна Андреевна.
— Особенно среди родственников, — повернулся ко мне Сергей.
На лице молодого человека явно читалась откровенная враждебность.
— Вы — из органов? Копаете под отца? — резко спросил он.
— Отвечаю по порядку: нет, да, нет.
— В смысле? — не понял Сергей.
— В смысле — не из органов. Но копаю. Хотя ваш отец — всего лишь один из возможных вариантов. Тем паче отсутствие алиби, на мой взгляд, служит лучшим алиби. Если, конечно, он не настолько хитер…
Сергей с любопытством посмотрел на меня.
— Ваша точка зрения расходится с милицейской. Если бы не очередная перетасовка в органах, папаша давно бы оказался за решеткой.
— Моя точка зрения — это лишь моя точка зрения. И меня интересует только одно — правда. А для этого мне необходима информация. И помощь людей. Вы заинтересованы в том, чтобы узнать, что же произошло на самом деле?
Устинов-младший задумался.
— Тетя! — донесся из кухни умоляющий голос Леры. — Давайте не будем…
— Нет будем! Будем! — радостно возражала ей уверенная в своей кулинарной правоте Дремлюга.
— Знаете что, — предложил Сергей, — вы похожи на человека, которому можно доверять.
Кажется, мне удалось его разговорить.
Теперь главное — чтобы рыбка не сорвалась с блестящего крючка.
— Мне, честно говоря, все равно, кто убил Раису, как это ни жестоко звучит, — продолжал Сергей. — Но для того чтобы снять подозрение с отца, я готов ответить на ваши вопросы.
Он мельком посмотрел на часы и снова перевел взгляд в окно.
— Но не сейчас, — неуверенно проговорил он. — Мой обеденный перерыв заканчивается… Может быть, сегодня вечером? Скажем, часов в семь, в скверике напротив дома?
— Вон на той лавочке.
Я кивнула подбородком на ветхую скамейку, одиноко стоящую среди деревьев бульвара через дорогу.
На двуногом деревянном сооружении сиротливо вырисовывался силуэт девушки.
Наверняка ждет своего возлюбленного.
Очень сложно, наверное, любить кого-то в таком грустном городе…
— Идет, — сердечно пожал мне руку Сергей. — Тогда, до встречи?
И он ускакал на работу. Раиса — так он назвал свою мать. И, думаю, в этой отчужденности не было его вины.
Я продолжала смотреть в окно.
А с кухни продолжали доноситься громкие голоса спорящих родственников.
Теперь полемика велась на предмет лучшего сохранения шерстяных вещей.
Похоже, по любому вопросу Калерия и Дремлюга имели прямо противоположные точки зрения.
Но, говорят, противоположности сходятся.
Во всяком случае, им есть о чем поговорить.
Хотя, наверное, все семейство Устиновых с облегчением вздыхало, когда Анна Андреевна отбывала на родину, за границу.
Впрочем, если, как говорится, Польша — не заграница, то что же тогда — Украина?
Сквозь промытое стекло я могла видеть, как Сергей Устинов быстрым шагом выходит из подъезда.
Вот он переходит через улицу, пережидая, пока проедет огромный «КамАЗ»…
И… направляется в сторону той самой лавочки на бульваре.
Меня разобрало любопытство.
Я подскочила к стене и сорвала с гвоздя цейсовский бинокль.
Настроив окуляры на нужную резкость, я стала внимательно наблюдать за молодым человеком.
Размытое изображение стало четким.
Прямо перед моими глазами сначала мелькнула нога Сергея с нечищенным ботинком.
Потом, когда я навела окуляры чуть повыше, — белокурый локон.
А вот и лицо.
Лицо девушки, которая радостно вскочила со скамейки, когда к ней приблизился Сергей.
Я чуть не ахнула от удивления.
Какой тесный город!
Кругом одни знакомые.
Дело в том, что это была Валя Багрицкая собственной персоной.
Очевидно, обеденные перерывы у Сергея и Вали совпадали по времени.
Еще больше я удивилась, когда Валя бросилась на шею младшему Устинову.
Обвив его руками, девушка запечатлела на губах Сергея долгий поцелуй.
Молодой человек не остался в долгу и нежно обнял Валю за талию.
— Ничего себе! — невольно вырвалось у меня восклицание.
— Оперативная слежка? — послышался голос у меня за спиной.
Я обернулась.
Глеб Богданович Устинов подошел так неслышно, что я, увлеченная наблюдением за парочкой на бульваре, не заметила, как в комнате появился кто-то еще.
— С детства люблю бинокли, — ответила я, возвращая цейсовский бинокуляр на загнутый кверху гвоздик на побеленной стене.
Устинов спросил:
— Вам удалось наконец поговорить с Сережей?
— Почти нет. Но, кажется, мы найдем общий язык, — заверила я Глеба Богдановича. — Скажите, а почему ваша сестра решила в этом году посетить вас в начале лета, а не осенью, как всегда?
Глеб Богданович нахмурился.
— А черт ее знает! Должно быть, пронюхала о случившемся. Ведь до сих пор непонятно, есть ли завещание. А если есть — то кто является наследником.
— А если завещания нет?
— Значит, я, — тяжело вздохнул Устинов.
С кухни уже слышались крики.
Кажется, дело дошло до обсуждения проблемы Черноморского флота.
— Наверное, вам лучше зайти в другой раз, — предложил Устинов.
Я тяжело вздохнула!
Так хотелось домашних щей!
Но семейный скандал, честное слово, может отбить любой аппетит.
…Любопытное семейство!
Я пересекла проезжую часть и устроилась на той самой лавочке, где была назначена вечерняя встреча с Сергеем Устиновым.
Надо произвести необходимый хронометраж оставшейся половины дня.
Хм, похоже, у меня намечается насыщенная программа.
В пять — Валя Багрицкая, в семь — Сергей Устинов, в девять — Федор Конев, секретарь покойной, уволенный за ненадобностью.
Время близилось к часу.
Что ж, пора уточнить, чем же мы располагаем на данный момент.
Я раскрыла свой пакет и запустила руку в мешок с молотым кофе.
Мои пальцы тут же уперлись во что-то твердое и металлическое.
Я раздвинула пакет и, опустив голову пониже, заглянула внутрь.
Какой-то странный предмет длинной продолговатой формы в резном футляре.
Вынув футляр на свет божий, я осторожно потрясла его возле уха.
Что-то тихо брякало внутри.
Раскрыв футляр, я извлекла наружу предмет, толщиной сантиметров в пять и длиной — в пятнадцать.
Он ослепительно, совершенно ошеломляюще блестел в лучах солнца, причиняя боль глазам.
Внизу, у самого основания загадочной штуки, стояло клеймо пробы.
Чистое золото!
А назначение данного дорогостоящего предмета было весьма любопытным.
Это был золотой фаллос.
А если точнее — вагинальный вибратор со встроенным механизмом.
Я держала его у самого лица, не в силах оторвать удивленного взгляда.
Проходящий по аллее бомжеватого вида мужчина даже зажмурился от блеска.
Потом на секунду остановился, хихикнул и быстро-быстро и весело зашагал прочь.
Спрятав фаллос в футляр, я обследовала пакет с молотым кофе и обнаружила еще кое-что.
А именно: фаллоимитатор с ремешком для крепления на бедрах.
Также имелась небольшая записная книжка, в которой были отмечены числа, с проставленными напротив них буквами «Ал, Аль, Аг».
Вдобавок к этому в пакете лежала видеокассета без опознавательных знаков.
Поджав губы, я барабанила пальцами по шершавой поверхности облупившейся скамейки, обдумывая значение своей находки.
Наконец я отыскала взглядом телефон-автомат.
Зайдя в кабину, нашарила в кармане обрывок с объявлением из рекламного листка и набрала указанный номер.
Диск заедал на возвратном движении, но меня все-таки соединили.
Ответил пожилой женский голос.
— М-м… — замялась я, имитируя неуверенность. — Тут ваше объявление…
— Да-да-да, — радостно подтвердила трубка. — Фирма «Все для вас». Мы готовы выполнить ваше любое, слышите — любое, даже самое необычное желание. Вы можете к нам подъехать?
— Конечно, — осторожно ответила я, слегка удивленная такой пылкостью в старческом голосе. — А как же мне вас разыскать?
— В офисе сейчас ремонт, — извиняющимся голосом поведала трубка, — но это ни в коей мере не служит препятствием для наших клиентов.
Понятно.
Летучая контора.
Это нам знакомо…
— Знаете что, — продолжала трубка, — подходите через полтора часика к центральному входу в городской сад. А в руке держите нашу газету.
— И что дальше? — осведомилась я.
— Там вы встретитесь с нашим представителем и обговорите все условия. Конфиденциальность и безопасность гарантируем.
— Замечательно, — радостно ответила я. — Обязательно буду.
И повесила трубку.
Что и требовалось доказать.
Всюду жизнь, всюду любовь.
Даже в замшелых райцентрах.
Я посмотрела на часы и прикинула, что временем еще располагаю.
Снова подняв трубку, позвонила в «Рамиус».
Когда соединили, попросила к телефону Романа Геннадьевича Веретенникова.
— Это вы?
Судя по голосу, коммерческий директор был искренне удивлен.
— Но каким образом вам удалось выйти из закрытого помещения?
— Обстоятельства, — загадочно ответила я. — Давайте поговорим об этом попозже, скажем, завтра утром. А теперь, не могли бы вы оказать мне маленькую услугу?
— Разумеется.
Я четко продиктовала номер телефона, указанного в рекламном объявлении.
— Вы говорили о том, что у вас прекрасные отношения с милицией, не так ли? Узнайте, пожалуйста, кому принадлежит этот номер. Я перезвоню вам через пять минут.
Ожидание заняло у меня ровно одну сигарету — девять неглубоких затяжек.
Снова набрав номер «Рамиуса», я узнала у Веретенникова, с кем я только что беседовала.
Указанный в объявлении телефон принадлежал гражданке Марине Ивановне Котельниковой, проживающей по такому-то адресу.
— А вы… вы уверены, что идете по верному пути, — осведомился Веретенников. — Может быть, вам стоит познакомиться с семейством Раисы?
— Уже, — коротко ответила я. — А как насчет покушения? Есть какие-то сведения?
— Какие-то есть, — вяло ответил Веретенников. — Машину нашли в ближайшем лесочке. Данный номер не числится у жителей нашего города. Автомобиль был угнан неделю назад в соседней области. Вот, собственно, и все.
— Не густо, — посетовала я. — Впрочем, странно было бы, если бы информации было больше.
— Что вы хотите этим сказать? — настороженно поинтересовался Веретенников.
— Давайте перенесем это на завтра, — предложила я и, не дожидаясь его согласия, повесила трубку.
Попутка — на этот раз старенький «Москвич» — быстро и без приключений домчала меня до деревянного домика, расположенного в одном из переулочков райцентра.
Плоские ставни, огородик, цветник с мальвами…
По моим понятиям домик совершенно не походил на координационный центр местного секс-бизнеса.
Я уже начала думать, что Веретенников ошибся.
Или милиция решила сыграть с ним — или со мной? — в дурачка?
Я недоверчиво всматривалась в старообразное здание, такое патриархальное, такое уютное…
Как вдруг мое внимание привлекла старушка в окне.
Она оживленно беседовала с кем-то по телефону, улыбаясь и все время кивая головой.
Неужели все-таки здесь?