Глава 6
Когда я почти дошла до больницы, зазвонил мой мобильник. Уже по одной мелодии мне стало ясно, что это Писаренко. «Какой быстрый, – подумала я, доставая из сумки сотик. – Этот хирург с маникюром полагает, что все так просто! Сам бы ехал в эту дыру в занюханном поезде и трясся бы по ухабам на давно списанном автобусе! Нет, он послал сюда меня, привыкшую к уюту и комфорту». Короче, я ответила не сразу, испытывая терпение моего клиента на прочность. Александр Станиславович оказался очень терпеливым – он не отключался минуты две.
– Алло, – наконец сказала я.
– Таня, я уже начал переживать за вас. Почему вы так долго не отвечали на мой звонок?
– Не слышала.
– Гм... Вы добрались до места?
– Да, я уже в Светличном.
– Есть какая-то информация об Ольге? – с легким надломом в голосе спросил Писаренко.
Я молчала, анализируя, как бы лучше преподнести клиенту то, что мне удалось узнать. Но поскольку это был междугородний телефонный разговор, пауза требовала скорейшего разрешения.
– Ну, кое-что я выяснила, но надо еще поработать...
– Таня, не томите меня, говорите как есть. Вы нашли Ольгу, разговаривали с ней?
– Да, я нашла Верещагину Ольгу Петровну, только это совсем другая женщина.
– Как?! – надрывно прохрипел хирург. – Почему вы вообще решили, что она в Светличном Оренбургской области? Может быть, Оля жила раньше где-нибудь под Магнитогорском или Екатеринбургом?
– Александр Станиславович, я приехала сюда не с бухты-барахты. Следы однозначно ведут именно в этот поселок...
– Следы ведут... Вы понимаете, что я больше не могу жить в этой неизвестности?! Я чувствую, что еще день-два, и вы можете... мы можем опоздать!
– Александр Станиславович, не надо отчаиваться. Я поговорю с людьми, кое-что выясню, а потом вам перезвоню. Может, я наткнулась на ее полную тезку...
– Хорошо, буду ждать вашего звонка, – сказал хирург и отключился.
Как же некоторые люди бывают неосмотрительны! Вот взять, к примеру, Писаренко. Он привел к себе в дом иногороднюю женщину, о которой ничего толком не знал. Он хоть бы для порядка в паспорт ее заглянул! Сличил бы фотографию с оригиналом, полистал бы странички, дабы узнать, где прописана Верещагина, есть ли регистрация брака... Нет, ничего этого Александр Станиславович не сделал, потому что потерял голову от любви и поверил предмету своего обожания на слово. А ты, Танечка, теперь крайняя. Залезла по уши в эту грязь, в прямом и переносном смысле этого слова, и когда теперь попадешь обратно в Тарасов, неизвестно...
С парадного входа меня в больницу не пустили, потому что у меня не было ни сменной обуви, ни белого халата. Я стала искать черный ход – и нашла. С торца двухэтажного здания, около невзрачной оцинкованной двери, курил полупьяный санитар. За полтинник я купила у него чьи-то ношеные бахилы и информацию о том, где находится кабинет Людмилы Степановны. Судя по вывеске на двери, Еремина Л.С. была коллегой моего клиента, хирургом. Я постучала в дверь и услышала:
– Входите!
Открыв дверь, я немного задержалась на пороге, потому что не сразу сообразила, с чего начать разговор. Первой заговорила хозяйка кабинета. Это была миловидная женщина, чуть склонная к полноте, лет пятидесяти.
– Вы, наверное, по поводу Радаева? – спросила она. – Будем его оперировать завтра.
– Нет, я по другому поводу, – сказала я, прошла в кабинет и положила перед Людмилой Степановной фотографию маникюрши. – Я ищу эту женщину.
Врачиха взяла листок, поднесла его ближе к лицу и ойкнула. Не было сомнений, что она узнала возлюбленную Писаренко.
– Вы знаете, где она? – спросила я.
– На дне Чувилихи, – после некоторой паузы ответила Еремина.
– Простите, где?
– Моя племянница Соня утонула в Чувилихе. Но кто вы и почему спрашиваете меня о ней?
Я посмотрела в добрые проникновенные глаза Людмилы Степановны и поняла, что могу полностью довериться этой женщине.
– Дело в том, что я – частный детектив, приехала к вам из Тарасова. Ваш коллега, хирург, нанял меня для того, чтобы я нашла эту девушку, на которой он собирался жениться и которая внезапно куда-то исчезла. И вот, собственно, поэтому я здесь. А вы уверены, что эта девушка – ваша племянница по имени Соня?
Людмила Степановна внимательно присмотрелась к фотографии и сказала:
– Да, это, несомненно, Соня. Но когда был сделан этот снимок?
– Точно не знаю, но не более года назад.
Хозяйка кабинета бросила на меня стремительный взгляд, встала, подошла к окну, постояла около него, затем вернулась на место, сняла с головы белый колпак, провела рукой по гладко зачесанным назад каштановым волосам и сказала:
– Тарасов, год назад...
В этот момент дверь в кабинет открылась, в него заглянула молодая женщина в белом халате и тревожно сообщила:
– Людмила Степановна, у Бреусова швы разошлись.
– Хорошо, Шурочка, сейчас я к нему подойду... Девушка, вас как зовут?
– Таня.
– Таня, мы не сможем здесь с вами поговорить. Я освобожусь в пять часов, в половине шестого буду уже дома. Приходите ко мне, и мы все обсудим. Это недалеко, – Людмила Степановна написала на листочке свой домашний адрес. – Придете?
– Конечно.
– Прошу меня простить, я должна немедленно осмотреть больного.
– Конечно, не смею вас задерживать. Я обязательно приду к вам вечером.
Я ушла из больницы тем же путем, что и пришла туда. Только теперь на душе было еще паршивее, чем до разговора с Ереминой. Выходило, что я все-таки опоздала – тело женщины, которую мне надо было найти, покоилось на дне местной речушки. Что же такое происходит в этом паршивом Светличном? Кажется, поиск пропавшей маникюрши начинает вовлекать меня в расследование череды смертей? Нина Степановна Кривцова съездила в Тарасов, вернулась сюда и вскоре умерла при неизвестных мне пока обстоятельствах. Ее дочь Сонечка утонула, наверное, в проруби. Речка-то еще покрыта льдом... Нет, здесь что-то не то...
Подчиняясь неудержимому наплыву мыслей, я попыталась воссоздать картину произошедшего. Два года назад в Тарасове внезапно появилась Ольга Петровна Верещагина. Но на поверку оказалось, что это была совсем другая женщина, дочь Нины Степановны Кривцовой, которую звали Софьей. Причем эта Софья – даже не сестра Ольги, хотя внешнее сходство есть. В чем же суть такой трансформации? А главное – почему Соня-Оля внезапно покинула Тарасов и оказалась на дне Чувилихи? Я понимала, что все произошедшее подчинено своей неумолимой логике, смысл которой оставался мне пока неясным, но, бесспорно, логическое объяснение всему этому существовало, и его наверняка знала Людмила Степановна.
Несколько часов до встречи с Сониной теткой показались мне целой вечностью. Возвращаться в третьесортную гостиницу не хотелось. Что делать в тех четырех обшарпанных стенах? Смотреть в потолок? Считать тараканов? Слушать «музыку» ржавых водопроводных труб?
Не зная, чем себя занять, я бесцельно шаталась по поселку и набрела на обувной магазин, но в нем не было ничего, мало-мальски подходящего для меня. Продавщица посоветовала примерить совершенно невообразимые штиблеты на высокой рифленой платформе. Я шарахнулась от них как черт от ладана и в результате осталась без обновы. Нет, все-таки я еще не была морально готова к тому, чтобы утратить цивилизованный облик!
А вот остаться без еды я не могла. Желудок уже сводило от голодных спазмов, поэтому на уме было только одно – найти побыстрее хоть какое-то предприятие общественного питания. Мне повезло, я довольно быстро наткнулась на ресторан со скромным названием «Азия». Естественно, пройти мимо него я не могла.
Швейцар смерил меня каким-то странным взглядом, но все же принял у меня куртку и выдал номерок. Я зашла в зал и села за столик у окна. Кроме меня, других посетителей в «Азии» не было. Впрочем, официанты тоже куда-то запропастились. Я взяла меню и стала изучать его. К счастью, кухня там была не только восточная, но и европейская, а цены показались мне вполне демократичными.
Определившись со своим выбором, я оторвала глаза от меню и заметила строй официантов и официанток, стоящих около барной стойки и глазеющих на меня, как на заморское чудо. Я сделала жест рукой, и ко мне подошла одна девочка.
– Будете делать заказ сейчас или подождете?
Я не поняла, кого или чего мне надо ждать, поэтому сказала:
– Конечно, я буду делать заказ прямо сейчас.
Мой ответ страшно удивил, точнее, напугал официантку. Хотя что в нем содержалось такое уж сногсшибательное, мне было невдомек.
– Хорошо, слушаю вас, – промурлыкала она, не выдержав моего пристального взгляда, и приготовилась записывать в маленьком блокнотике названия выбранных мною блюд.
Надо сказать, что аппетит у меня разыгрался не на шутку, поэтому я говорила, говорила и говорила, периодически поглядывая в меню.
– Это все? – осведомилась официантка, когда я замолчала.
– Еще кофе по-турецки, нет, два кофе по-турецки.
– Хорошо, ждите.
Ждать мне пришлось недолго, сервис в «Азии» был на достойном уровне. Впрочем, вкусовые качества блюд тоже. А что особенно приятно, в «Азии» умели варить кофе так, как я люблю. После плотного обеда и двух чашек ароматного напитка я впервые за последние двое суток почувствовала себя почти белым человеком. Для полного счастья мне не хватало принять ванну или хотя бы душ.
Таня, да будет тебе известно, что постоянное пребывание в зоне комфорта ограничивает развитие личности и лишает ее ценного жизненного опыта. Вот закончишь это расследование, вернешься в родной Тарасов и поймешь, что все было не так уж и плохо. В конце концов, нельзя расследовать преступление, с утра до вечера нежась в душистой пене. Кстати, о преступлении... Что же такое с Соней произошло? Сама она бросилась в ледяную воду или ей кто-то помог? Стоило же уезжать с берегов Волги, чтобы попасть на дно никому не известной речушки! Стоп, Таня, а что, если Сонечка утонула не после, а до... до переезда в Тарасов? Как же это я сразу не догадалась?! Может быть, нырнула в Чувилиху Софья, а вынырнула оттуда Ольга? Смелая сказочка! А как же та Оля, что торгует в здешнем универмаге простынками? Знает ли она, что в природе существует или существовал ее клон? Или сегодняшняя кукла из магазина, наоборот, – клон маникюрши?
Какие только мысли не рождались в моей голове, пока я ждала аудиенции, назначенной мне Ереминой! Одна версия была фантастичнее другой, но это потому, что мне не хватало фактов. Разумеется, я понимала, что в реальности обычно все бывает просто и логично. Каждое событие имеет свою первопричину, а преступление – мотив. Исчезновение из Тарасова Ольги-Софьи – это следствие, но вот чего именно...
* * *
Людмила Степановна жила в кирпичной пятиэтажке, одной из немногих, расположенных в центре поселка, буквально на берегу Чувилихи, разделяющей Светличный на две части. Я поднялась на четвертый этаж, нажала на кнопку звонка и услышала за дверью приглушенное треньканье.
– Таня, это вы? – сразу же раздался вопрос.
Наверное, Ереминой также не терпелось поговорить со мной, как и мне с ней.
– Да, я.
Дверь открылась, и я вошла в квартиру.
– Таня, вы будете со мной ужинать?
– Спасибо. Я не голодна.
– Может быть, тогда чай или кофе?
После позднего и вкусного обеда в ресторане «Азия» мне пока ничего не хотелось, но, чтобы уважить хозяйку, я сказала:
– Да, пожалуй, от кофе не откажусь.
– Проходите в комнату. Сейчас я накрою на стол. Знаете, благодарные пациенты неоригинальны в своих дарах. Все, как один, дарят одно и то же – кофе, конфеты и коньяк. Может быть, кофе с коньяком?
– Можно.
Пока Людмила Степановна хозяйничала на кухне, я сидела в глубоком кресле и осматривалась. Для такого захолустья обстановочка в гостиной была вполне приличная. Да и сама хозяйка была единственным человеком, который встретил меня в этом поселке благодушно. На какой-то момент мне показалось, что я перенеслась обратно в родной Тарасов, что не было ни плацкартного вагона со странными пассажирами, ни автобуса, тащившегося по бездорожью, ни непролазной грязи на улицах, ни обвинений в попытке украсть постельное бельишко сомнительного качества.
– Прошу к столу, – наконец сказала хозяйка.
Я пересела за накрытый стол и, вдохнув терпкий аромат свежесваренного кофе, вдруг задала себе вопрос: «Почему Еремина сразу поверила мне и не побоялась пригласить домой?»
Таня, вот так всегда – ты ищешь подвох там, где его нет. А чего, собственно, Людмила Степановна должна бояться? Да, в силу своей профессии ты излишне подозрительна, но не все же люди такие, как ты.
– Таня, значит, та фотография, что вы мне показывали, сделана не больше года назад? – Хозяйка первой заговорила о деле.
– Да, именно так.
– А я могла бы еще раз на нее взглянуть?
– Да, конечно. – Я достала из сумки уже изрядно потертую компьютерную распечатку. – Вот, пожалуйста.
Еремина долго всматривалась в лицо своей племянницы и вдруг сказала:
– Знаете, теперь я совсем не уверена, что это Соня, хотя что-то похожее, определенно, есть. Дело в том, что около трех лет назад моя племянница утонула... С этим очень трудно было смириться, но постепенно я свыклась с мыслью, что Сонечки больше нет.
– Простите, а ее тело было найдено?
– Нет. Чувилиха – очень быстрая речка. Вероятно, тело было унесено течением далеко от того места, где она вошла в воду, – Людмила Степановна стерла со щеки одинокую слезу.
– А как случилось, что Соня утонула? Она что, не умела плавать?
– Нет. Это очень трагичная история. Соня решила таким образом свести счеты с жизнью. Она оставила предсмертную записку. У берега были ее следы, остались и босоножки...
– Но что за причина толкнула ее на такой поступок?
– Соня так поступила, потому что у нее не было другого выбора. Она чувствовала себя виноватой и не могла больше жить с этим чувством вины. Да, все-таки это другая девушка, – сказала Людмила Степановна и подвинула ко мне фотографию. – Просто сегодня в больнице все произошло так неожиданно, вот я и обозналась, теперь признаю это. Конечно, жаль, что вам пришлось проделать такой путь к нам, но все-таки это не Соня.
Глядя на Людмилу Степановну, трудно было усомниться в том, что она говорит неправду, и тем не менее я знала, что это так. Еремина очень искусно принялась вводить меня в заблуждение, но почему? То ли, не будучи уверенной в том, можно ли мне доверять, она пыталась этой ложью защитить от кого-то свою племянницу, то ли ей было что скрывать именно от меня, приехавшей сюда по заданию Писаренко. Я могла бы выложить свой основной аргумент насчет Ольги Верещагиной, чьим паспортом воспользовалась Соня, но я не спешила этого делать. Хотелось понять, что к чему.
– Я узнала, что ваша сестра, Нина Степановна, умерла недавно...
– Да, у нее был второй инфаркт, – сказала Еремина, после чего в квартире раздался какой-то непонятный звук. Мне показалось, что в соседней комнате кто-то закашлялся, но тут же подавил кашель.
– Мы с вами здесь не одни? – спросила я, предположив, что хозяйка прячет там свою племянницу.
– Совершенно одни, – возразила мне врачиха, избегая моего взгляда.
– А что это было? Там кто-то кашлял! – Я показала рукой на дверь в смежную комнату.
– Не знаю, это за окном, наверное, – ответила Людмила Степановна, но я уже не верила ей. – Таня, вы почему конфеты не берете? Неужели на диете?
– Знаете, я пришла к вам не для того, чтобы лакомиться сладостями, и даже не затем, чтобы выслушивать все эти сказки. – При этих словах я резко встала, одним прыжком подскочила к двери и толкнула ее вперед. Еремина даже не предприняла попытки остановить меня.
Полоска света образовала в темной комнате своеобразный коридор...
