Глава 8
На седьмом этаже я вышла из лифта. Здесь стоял и курил тот самый тип в семейной майке, которого в прошлый раз жена обзывала «козлом и полной скотиной». На этот раз он был немного трезвее, хотя семейная замызганная майка и амбре, исходившее от него, оставались прежними. «Козел», прищурившись, затянулся и посмотрел на меня оценивающим, несколько замутненным взглядом. Черт, а вот ты здесь совсем некстати: я-то думала постоять возле двери Светланиной квартиры и подслушать, что там делается, а как мне прикажете теперь выкручиваться? Для начала я сделала вид, что ошиблась этажом, и направилась к лестничной клетке.
– Эй, мадам! – окликнула меня «полная скотина».
Да, сегодня он способен хоть что-то соображать, и голос у него почти трезвый.
– Это вы мне? – удивленно спросила я, обернувшись.
– Вам, кому ж еще! – подтвердил мужчина и поскреб небритый подбородок узловатыми заскорузлыми пальцами.
Я остановилась и внимательно посмотрела на него. Ну и что тебе надо? На выпивку не хватает? У меня деньги клянчить бесполезно: не дам! Но совершенно неожиданно, понизив голос, собеседник выдал:
– Она сегодня здесь. И без хахаля!
– Что?!
– Светка твоя, говорю, здесь. Только что пришла.
«Козел» понимающе кивнул и подмигнул мне.
– Какая Светка? – удивленно пожала я плечами, делая вид, что понятия не имею, о чем речь.
– Как – какая? Такая! Вон – квартира ее. А хахаля ейного при ней сегодня нет.
«Козел» говорил тихо, почти шепотом.
– Я не понимаю, о чем вы, – равнодушно выдала я и снова было направилась к лестнице.
– Да ладно! Не понимает она! Ты же за ней следишь.
Я изумленно посмотрела на собеседника. Ничего себе наблюдательность! А ведь в тот день он был в стельку пьян, я могла бы поклясться в этом. Ну, раз меня все равно рассекретили, я решила больше не шифроваться.
– Так, говорите, она здесь? – тоже шепотом спросила я.
– Здеся, куды ей деться-то! Но ейного хахаля при ней сегодня нет, – повторил он.
– Это не хахаль, она с мужем приезжает, – решила я проверить версию Александры Семеновны.
– Ага! Щас! «С мужем»! Когда с мужем приезжают, бегом от лифта до двери не скачут, – со знанием дела выдал мужчина. – Нет, этот хрен – ейный хахаль, верно тебе говорю. А сегодня она одна. И это… грустная она какая-то.
Я еще раз внимательно посмотрела на моего собеседника. Чудеса, честное слово! Я достала из сумки фото Крапивина и показала его моему неожиданному осведомителю. Тот оглянулся на дверь Светланиной квартиры и кивнул:
– Он! Вот с ним она всегда и приходила.
– Спасибо вам огромное! – выдала я шепотом.
– «Спасибом» твоим не поправишься, – недовольно проворчал «козел». – Ты мне хоть на пиво дай, а то до вечера не дотяну, ей-богу!
Выдав на радостях соседу Светы «стольник», я вышла из подъезда и села в машину. Вынула телефон и набрала номер Мельникова.
– Ну что, Андрюша! – торжествующе воскликнула я. – Эх, надо было мне с тобой поспорить!..
– О чем?
– Все! Считай, я доказала, что моя Светлана и твой Крапивин знакомы! И это – как минимум.
– Ты опять о своем?
– Я только что нашла еще одного свидетеля! Это другой сосед Говоровой, правда, он – алкоголик, но зато наблюдательность у него!.. Любой разведчик позавидует.
– Ну, и на здоровье, ну, и радуйся, – немного обиженно сказал Андрей. – Два свидетеля у нее! Эка невидаль! Я о своем деле больше думаю: мне-то надо доказать, что журналюга наш, устав от счастливой семейной жизни, заказал свою женушку. А Светлана твоя…
– Так ведь они связаны, Андрюша! Твой Крапивин и моя Светлана. Как же ты этого не поймешь?!
– Слушай, Тань, давай оставим все до завтра, а? Я так устал, что даже у моего стула уже ножки подкашиваются.
– Да, я и забыла: ты же у нас измотан непосильными нагрузками в отделении! Ладно, Андрюша, давай созвонимся завтра и поговорим на трез… на свежую голову.
Я осталась в машине, наблюдала за подъездом. Спустя полчаса Светлана вышла и направилась к своей машине. Я вылезла из тачки и направилась ей наперерез. Она вздрогнула, увидев меня.
– Здравствуйте, Светлана. Я вижу, вы меня узнали?
– Что вы здесь делаете?
– Хороший вопрос! Жду вас.
– Меня? Зачем?!
– Хочу еще раз поговорить с вами.
– Да о чем нам говорить?! – Она попыталась обойти меня и направиться к своей машине, но я преградила ей путь с самым решительным видом. Пора, в конце концов, все выяснить!
– Светлана, мне все известно, – строго сказала я, сощурившись.
Она удивленно вскинула брови:
– Что – все?
– Все! Что вы заказали вашего мужа, что убил его ваш… хороший знакомый журналист Крапивин…
– Что?! – округлила она глаза. – Вы что, спятили? Я заказала мужа?! Да как ваш язык повернулся сказать такое?! Я любила Никиту, слышите, вы?! Если я не лью крокодиловых слез, не бьюсь в истерике и не ношу траур, то лишь потому, что я не могу себе позволить дать волю чувствам, не могу расслабиться: за мной стоят люди. У меня бизнес, если вы не забыли!
Она отвернулась, вынула из сумочки платочек и поднесла его к глазам.
– Я заказала мужа! – с горькой усмешкой проговорила Света. – Да это не просто абсурд, это грязная клевета, и вы за нее ответите! Я подам на вас в суд…
Да, сильная женщина, что и говорить! Она посмотрела на меня гневно и, наверное, собралась вновь направиться к своей машине, но я поспешила продолжить наш конструктивный диалог:
– Хорошо, встретимся в суде, так даже лучше получится… Но вы ведь не будете отрицать, что знаете журналиста Крапивина?
– Что? Какого еще Крапивина? – брезгливо сморщила носик Светлана. – Не знаю я никакого Крапивина!
– Как же вы с незнакомым человеком вместе посещали вашу квартиру?
Мне показалось, что дамочка заметно побледнела. Она скривила губы:
– Что вы мне собираетесь пришить? Какую квартиру я посещала? О чем вы?..
– Да вот, в этом доме, вон в том подъезде, на седьмом этаже, у вас есть квартира под номером триста пять. Один-два раза в месяц вы приезжали сюда с Крапивиным Василием Егоровичем. Ваши соседи сказали…
– Господи! Ну, мне это нравится! «Соседи сказали»! Да мало ли что наболтают эти придурки? Вы кого слушаете? Я никогда не приезжала сюда ни с кем из мужчин. Я всегда была верна мужу…
– Да, да, знаю. Вот и подруга ваша говорила, что вы с Никитой были практически идеальной парой, нереально любившими друг друга супругами… Да ладно вам! Светлана! У вас сейчас есть возможность сознаться во всем и явиться с повинной. Уверяю, это вам зачтется…
– Что?! Вы совсем обалдели?! «Зачтется»! Что зачтется-то? Что я сделала? Я ни в чем не виновата, понятно вам?! Придумали черт знает что! Впрочем, я знаю, что вас натравила на меня эта старая маразматичка, моя свекровушка. Она мне в глаза говорила, что я виновата в смерти ее сыночка! Пыталась воззвать к моей совести, идиотка!.. Но я и ей говорила, и вам скажу: я ни в чем не виновата! Никита погиб, и это для меня – огромное горе! А какого-то там Клеверова…
– Крапивина, – поправила я ее.
– Да хоть Колючкина!.. Я знать не знаю! И все, оставьте меня в покое, иначе я полицию позову!
Она решительно обошла меня и направилась к своей машине. Рывком открыла дверцу и уселась на водительское сиденье.
– Светлана! – крикнула я ей. – Вы встали на очень скользкую дорожку. Послушайте добрый совет: пойдите сейчас же в полицию и признайтесь…
– Да пошла ты!..
Ее машины рванула с места…
Зря, подумала я. Зря она не послушала совета частного сыщика с большим стажем. Это был ее шанс…
* * *
Андрей позвонил мне через день. Было прекрасное летнее утро, светило ласковое солнышко, я проснулась в изумительном настроении, сделала обычную утреннюю разминку с гантелями, приняла контрастный душ и уже собралась было позавтракать овсяной кашей и попить кофейку, как вдруг раздался телефонный звонок. Я подняла трубку и услышала голос Андрюши. Он был таким, как будто ему только что сообщили, что он болен черной оспой.
– Привет, Тань. Не разбудил?
– Шутишь? Я уже завтракаю.
– Завтракает она!.. Счастливая. А у меня тут такие дела!.. Хоть вешайся…
– Э-э, Мельников, ты что?! Говори быстро, что случилось! Может, я смогу помочь?
– Понимаешь, Тань, тут такие дела!..
– Про дела я уже слышала.
– Короче, Крапивина пришлось выпустить…
– Что?! – завопила я. – Как – выпустить?! В каком смысле?
– В самом что ни на есть прямом, – тяжело вздохнул Андрюша. – Разумеется, под подписку, но – тем не менее.
– Да расскажи ты толком, что случилось?
– Ты лучше приезжай, тут много чего случилось…
Голос у моего друга был как на похоронах. Я поняла, что мне действительно лучше приехать. Через десять минут, плюнув на кофе и кашу, я спустилась во двор, к машине…
Он сидел в своем кабинете с каким-то молодым человеком. Я подумала, что они только что поругались: лица у обоих были мрачными. При моем появлении молодой человек встал и демонстративно вышел. Я посмотрела ему вслед и бросилась к Андрюше:
– Ну, говори!
– Присядь, – кивнул Мельников на стул, на котором только что сидел его коллега, – в ногах правды нет.
– Можно подумать, что она есть в… чем-то другом! – съязвила я, но тем не менее опустилась на стул.
Андрей скрестил пальцы рук, хрустнул ими, положил на них подбородок.
– Короче, так. За дело нашего Крапивина взялся адвокат Ланской.
– Что?! – не удержалась я от восклицания. – Ланской? Тот самый?
Мельников грустно усмехнулся:
– А что, в городе есть еще один Ланской? Он сразу же добился, чтобы журналюгу нашего выпустили, как я уже сказал, под подписку.
Я почувствовала, как внутри у меня все похолодело. Эраст Модестович Ланской был одним из самых дорогих и, соответственно, самых лучших адвокатов города, и, если он брался вести какое-то дело, это было практически стопроцентной гарантией выигрыша его стороны – выигрыш дела для того, кто его нанял. Я пораскинула мозгами…
– Андрюш, ты представляешь, сколько стоят его услуги?! – наконец спросила я.
– Догадываюсь, – недовольно буркнул Мельников.
– Вот именно, что только догадываешься! Это же бешеные бабки! Ланского способны нанять только люди с толстым кошельком. А ведь у нашего Крапивина пока нет денег, в наследство он еще не вступил, да и неизвестно, вступит ли вообще.
– Хочешь сказать, кто-то оплачивает ему адвоката?
– Хочу. Это же ясно! Ты мне лучше вот что скажи, Андрюша: на каком таком основании выпустили журналюгу? Я же предоставила стопроцентное доказательство его причастности к моему делу: дорога от магазина к гаражам – только одна! Он не мог никуда свернуть…
– А вот и мог, – перебил меня Мельников сердито.
Я опешила. Андрей открыл в компьютере карту города.
– Вот, смотри: здесь, перед самым въездом в гаражный кооператив, есть узенькая дорога, грунтовка. Водители ее сами накатали: чтобы сократить путь на улицу Варламова, они едут по ней напрямую, через гаражи и дворы. Ну, подумай: кому охота ехать на Варламова в объезд, да еще и через светофор, где всегда заторы? Вот они и ездят тут, напрямую.
Я растерянно смотрела на экран.
– Андрей, ты сам эту дорогу видел? Сам, своими глазами?
– Видел, – мрачно кивнул Мельников и выключил компьютер.
– И что, вот прямо так… на Варламова? Кстати, зачем он туда поперся, наш Вася? Да еще и в двенадцатом часу ночи? Он это как-то объяснил?
– Объяснил. Сказал, что ездил к даме сердца.
– А! Очередная пассия! Понятно. Фамилию дамы и ее адрес он, надеюсь, назвал?
– Назвать он эти данные не может: дама замужняя.
– Кто бы сомневался! Но ведь он должен понимать: если она не подтвердит его алиби… тогда все его оправдания яйца выеденного не стоят.
– Честь дамы, говорит, превыше всего.
– Бред! Андрей, но зачем он замазал грязью номера? Ты его об этом случайно не спросил?
– Спросил. За тем же самым, зачем и ехал ночью: чтобы ее муженек не засек его машину.
– Но это же полный бред!
– А вот адвокат говорит, что не бред.
– Я не верю Крапивину! – заявила я.
– Это твое личное дело. Короче, наше начальство посчитало необходимым отпустить журналюгу. Пока.
– Нормально! – возмутилась я. – Значит, то, что наш друг Вася поперся к своей даме сердца именно в момент убийства Говорова, – это лишь совпадение? Чушь! Андрюша, ты же знаешь: я никогда не верила ни в какие совпадения и, как подтверждала практика, правильно делала! Крапивину я не верю, и все тут!
– Слышали. Тут, Тань, еще вот какое дело: не так давно Крапивин накатал статью в своей поганой газетенке, критиковал работу органов, ну, то есть нашу работу. Мол, плохо трудятся, преступников не ловят, взятки берут, признания из граждан силой выбивают и все такое… Так вот, Ланской начал давить: мол, задержание Крапивина – это месть органов за его справедливую критику…
– О-о… Как все серьезно…
– Ну да. А журналист все твердил, как заведенный: погибшего не знал, зачем мне убивать незнакомого человека…
– А они с Никитой точно нигде не пересекались?
– Точно, мы все проверили. Ни в школе, нигде. Даже на одной улице не жили.
– Так… а что с твоим делом? Смею предположить, Ланской доказывает, что и к смерти жены наш Вася не имеет никакого отношения?
– Практически так.
– Вот черт! Что же теперь делать, Андрюша?
– Доказывать причастность нашего Васи к обоим преступлениям. И заметь: доказательства должны быть железобетонными! Чтобы никакой Ланской (так его и разэдак!) не смог его отмазать.
Я задумалась. Вот тебе и конец дела! А я уж было подумывала получить у заказчицы окончательный расчет… Черт! Лыко-мочало – начинай сначала! Кто бы мог нанять для Крапивина одного из самых дорогих адвокатов города? Родственники его покойной женушки? Ну, нет, вряд ли, они Васеньку терпеть не могут: вон, какие показания дали против него! Тогда кто? Может, дама, плеснувшая в лицо его женушке кислотой? Она метит в супруги сероглазого богатенького вдовца и рассматривает его именно как потенциального жениха… Притом Вася-то наш был в курсе того, что он скоро станет вдовцом. Был, мерзавец! Голову даю на отсечение: он знал о готовившемся покушении на жену, потому и смылся в Пензу! Хотя Мельников говорил, что уехал он по заданию редакции… Стоп! По заданию редакции? А это кто-то проверял? Я спросила об этом Андрюшу. Тот посмотрел на меня удивленно:
– Что проверяли?
– Что задание отправиться в Пензу Крапивин получил в редакции!
– Тань, но это не имеет значения, по заданию редакции журналюга наш рванул в Пензу или нет. Он же был там в момент убийства, мы с тобой это проверили!
– Андрюша, ты что?! – возмутилась я. – Как это – не имеет значения? Еще как имеет! А вдруг его никто никуда не посылал?
– Тань, подожди, ты, очевидно, не в курсе… У меня друг работает в одной редакции, и поэтому я знаю: в командировки они ездят исключительно по заданию главного редактора. Он их направит – они и едут.
– Так, ладно, в редакцию я тем не менее наведаюсь.
– Ну, тебе делать-то нечего, ты можешь позволить себе… – пробурчал Мельников недовольно.
Но я уже вышла из его кабинета…
В редакции газеты «Криминальные новости Тарасова» было людно. Все сновали туда-сюда с самым деловым выражением лиц. Я остановила первого попавшегося молодого человека и попросила показать мне кабинет главного редактора. Парень проводил меня в самый конец коридора и кивнул на массивную дубовую дверь. Там, в большом кабинете за огромным письменным столом, сидели трое мужчин, они склонились над развернутой на столе газетой и, тыча в нее пальцами, что-то кричали наперебой.
– Журналист должен быть беспристрастным! – вопил один.
– А кто вчера дежурил по номеру? – вопрошал другой.
– Матюшин, Матюшин дежурил! Его недосмотр! – надрывался третий.
– Простите, мне бы главного редактора увидеть, – громко сказала я, пытаясь перекричать спорщиков.
На минуту все замолчали. Двое мужчин обернулись к гражданину средних лет в мятом пиджаке. Он откашлялся и недовольно покосился на меня:
– А вы, извиняюсь, откуда?
Я объяснила, кто я и зачем мне нужен главный редактор. Мужчина подергал себя за мочку уха.
– Давайте выйдем в другую комнату, – сказал он сухо.
Ага, он не рад, что не дали ему поорать вволю! Мы вышли, а двое других продолжили спор. В соседней, пустой, комнате мужчина сел на стул и кивнул мне на соседний. Я присела.
– Слушаю вас.
– Скажите, вы посылали на днях вашего журналиста Крапивина в Пензу?
Главред поморщился:
– Да никуда я его не посылал! Он сам сказал, что, согласно его агентурным данным, там на одном предприятии случилось какое-то ЧП. И предложил отправить его туда. Я согласился, все равно он в то время сидел без задания.
– А командировка?
– Все оформили, как полагается.
– Значит, Крапивин сам напросился?
– Ну да. И что самое обидное: материал он привез серенький, ну, то есть неинтересный, так себе… А когда приехал, тут выяснилось, что, пока он был в Пензе, его жену убили! Прямо в собственном подъезде, представляете?! Жуть! Мы, конечно, ему соболезнуем…
– Простите… по-вашему, они с женой хорошо жили?
– Не знаю, но вряд ли так уж хорошо. Он как-то говорил с ней по телефону – при мне дело было – и они, кажется, ссорились. Она вроде сказала ему что-то нелестное, и он… послал ее. Правда, потом стал извиняться, называл ее «зайкой»… А потом, когда телефон выключил, сказал что-то вроде того: мол, ничего, он еще потерпит, недолго ему с ней мучиться… Да, еще: как я слышал, он погуливал от нее… Нет, вряд ли они жили дружно.
Я поблагодарила главреда, попрощалась и вышла из здания редакции на улицу.
По дороге к гаражному кооперативу я думала о том, что, как я и полагала, посещение этого местечка Крапивиным – да еще и ночью – не находит объяснений, разве что он явился сюда именно затем, чтобы поджечь гараж Говорова… а теперь неожиданно выяснилось, что журналюга-то наш наведывался к даме сердца. Вот ловелас! Что ж, посмотрим, какой дорогой он к ней хаживал. Мы проделаем тот же путь!
Проехав мимо последнего продуктового магазинчика, я замедлила ход и посмотрела налево. Так-так, и где же эта народная тропа? И тут, практически перед самыми воротами, я заметила грунтовку, уходившую во дворы новых многоэтажек. Она лежала между деревьями, потому я и не заметила ее, когда ездила сюда недавно. Черт! Я повернула на дорогу и медленно поехала вперед. Она была корявой, в выбоинах, местами на ней валялся мусор, но тем не менее проехать по ней было вполне возможно. Вскоре я, миновав дворы, благополучно выбралась на улицу Варламова. Да, все, как и говорил Андрей, вернее, адвокат Крапивина – Ланской. Я еще раз чертыхнулась и остановила машину у обочины. Открыв дверь, закурила и посмотрела на проезжавшие мимо авто. Это ж надо! Сколько потрачено сил и времени, чтобы найти Крапивина, и что в результате?! Оказывается, он ездил к какой-то даме сердца… тайными тропами любви! Черт бы побрал этого Ланского! И кто только сосватал ему нашего журналюгу?!
Я достала из сумки мобильник и набрала номер Мельникова.
– Андрюша, это я…
– Я догадался.
Его голос был мрачным. Я его понимала, у меня сейчас настроение тоже было мерзопакостным.
– Андрюша, не вешай нос, – постаралась я приободрить друга. – Я верю, мы докажем, что Светлана и Крапивин – преступники! Предлагаю сейчас же вызвать повестками соседей Светланы – старушку Александру Семеновну и алкаша.
– Зачем?
– Они подтвердят, что Светлана приезжала на квартиру вместе с журналюгой, соседи их видели вместе.
– А что это доказывает?
– Мельников, ты совсем заработался и перестал соображать? Это доказывает, что моя Светлана и твой Крапивин знакомы – это как минимум! А они оба это отрицают. И еще: Светлана говорила соседке, что Крапивин – ее муж! Соседка это подтвердит. Если мы докажем, что они лгут – а мы это, считай, уже доказали, – значит, и во всем остальном они тоже врут. Как сказал Козьма Прутков, «единожды солгавши, кто тебе поверит?». Вот увидишь, я докажу, что Светлана заказала мужа журналюге, а он, в свою очередь, заказал свою супругу!
– Хорошо, я вызову старушку и алкаша, – согласился Мельников.
– Может, очную ставку им устроить? Я имею в виду Свете и ее соседям?
– Можно.
– И не тяни с этим, Андрюша! Чует мое сердце, у нас еще будут неприятности.
– Почему?
– Светлана какая-то злая была, послала меня, когда я предложила ей добровольно пойти в полицию.
– Ладно, я сегодня же вызову соседей, может, и сам схожу к ним, поговорю… Если время найду.
– Тогда звякни мне, я тоже подскочу.
Андрей отключился…
Он действительно перезвонил – через два дня. Я обрадовалась, услышав голос Мельникова: вот сейчас я приеду к нему в отделение, поприсутствую на допросе и на очной ставке журналюги, Светланы и ее соседей, и все сразу станет понятно. Этих двоих задержат…
Но неожиданно Андрей сказал мрачным тоном:
– Тань, ты угадала: у нас неприятности…
Я почувствовала, как у меня упало сердце.
– Говори!
– Боюсь, очной ставки не будет: старушка-соседка внезапно умерла от сердечного приступа.
– Что?! Как – умерла?!
– Не знаешь, как умирают люди? – съязвил Андрей.
– Когда?
– Вчера.
Я чертыхнулась…
– А сосед-алкаш?
– Он в запое. Жена сказала, он даже не просыпается, спит как убитый круглые сутки.
Я подумала с минуту…
– Андрюша, ты веришь в случайности?
– Вообще-то нет…
– А я и в «частности» – не верю! И вот что я тебе скажу: давай-ка покопаемся в смерти старушки! Чувствую, нас ждет… сюрприз.
– Едем в морг?
– Едем!
В помещении морга было прохладно, пахло формалином и еще какой-то гадостью. Я невольно поморщилась. Мы с Андреем прошли по полутемному коридору, выложенному зеленым кафелем. В конце его нас встретил патологоанатом, Борис Сергеевич. Он пожал Андрею руку, кивнул мне и завел нас в свою каморку.
– Старушка Потехина, говорите? Есть такая… Сейчас…
Он порылся в бумагах на своем столе, полез в ящик стола и извлек на свет божий заключение о смерти.
– Так-так… Вот смотрите: перед смертью ваша старушка испытала сильнейший стресс: в ее крови обнаружено повышенное содержание адреналина. Скорее всего, ее очень сильно напугали: зрачки неестественно расширены…
– Напугали? – уточнил Андрей. – А причина смерти?
– Испуг, спровоцировавший инфаркт. Сердечко слабое, все-таки возраст, сами понимаете. К тому же у нее не очень давно уже был один инфаркт…
– Понятно. А телесные повреждения?
– Нет. Ну, разве что гематомы на спине и затылке, но они получены, скорее всего, в результате падения тела с высоты собственного роста. Она испугалась, у нее стало плохо с сердцем, она упала и лежала… недолго, думаю, несколько минут, максимум – полчаса. Если бы ее кто-то обнаружил сразу, возможно, бабулю удалось бы спасти. Хотя нет, вряд ли: смерть наступила вскоре после падения.
– Понятно, – вновь кивнул Мельников. – Значит, испуг?
Он поблагодарил Бориса Сергеевича, пожал ему руку, убрал документ в папку, и мы направились к выходу.
– Вот так! Жила старушка, божий одуванчик, никого не трогала, и вот тебе! Сильнейший испуг, стресс, инфаркт…
– Кто же ее так напугал, хотелось бы мне знать?! – спросила я. – Не сама же она ни с того ни с сего взяла и испугалась?
– Да, что-то ее напугало…
– Да не что-то, Андрюша, а кто-то!
Мы вышли из здания морга на улицу, и я вздохнула воздух полной грудью. Светило солнышко, по небу гуляли белые облачка, дул приятный легкий ветерок. Да, все-таки жить – хорошо! Мы, не сговариваясь, достали сигареты и закурили.
– Кто-то очень не хотел, чтобы бабушка отправилась на допрос в твое отделение, – продолжила я прерванный разговор.
Мельников почесал подбородок:
– Это понятно. Как нам теперь искать этого кого-то?
– Хочешь, я найду его?
– Найди! Буду очень благодарен.
– Можем поспорить, что этим «кем-то» окажется… Крапивин!
– Даже спорить не буду, но учти: Крапивина теперь трогать опасно, Ланской грудью встал на его защиту! Тронь сейчас Васеньку, и такой вой поднимется! Как же: месть свободной прессе! Вовремя этот урод свою статейку наклепал!
– Из всего вышеизложенного я делаю вывод, что лично у тебя нет никакой возможности его прижать?
Мельников кивнул. Взгляд у него был грустным.
– Ну, и не трогай его. Пока что! – я многозначительно подмигнула Андрею.
Он посмотрел на меня с удивлением:
– Как ты собираешься?..
– Это мое дело. Где была найдена старушка?
– Возле двери своей квартиры. Одна соседка вышла в подъезд и увидела ее, лежавшую на полу. Кстати, жена того алкаша, которого мы тоже собирались вызвать для дачи показаний.
Я выбросила окурок в урну.
– Представь себе, как повезло алкашу, что он ушел в запой! Да, пить иногда бывает полезно: это сохраняет жизнь… – заметил Мельников.
Я направилась к машине.
– Андрюш, тебя подбросить?
Мельников кивнул:
– Подбрось. Только поймать потом не забудь…
Подвезя Мельникова к отделению, я отправилась к дому Светы. Мне предстояло осмотреть подъезд, где жила старушка-соседка, и опросить жильцов. Возможно, мне повезет и я найду что-нибудь интересное.
На первом этаже я столкнулась с выходившей на прогулку молодой мамочкой с коляской. Она с готовностью поохала: мол, про умершую старушку они слышали, да, жалко, хорошая была бабушка… Но ничего полезного мне мамочка сообщить не могла. Я начала поквартирный опрос.
Когда через час я вышла из подъезда на свет божий, в моем кармане в крошечном пакетике лежала лишь металлическая клепка с джинсовой куртки. Она была серого цвета, ничем не примечательной и очень потертой, очевидно, располагалась на таком месте, где ею часто пользовались. Я не была уверена, что эта находка может принести хоть какую-то пользу, но, к сожалению, ничего более или менее интересного найти в подъезде мне не удалось. Попадались окурки, фантики от конфет, использованная жвачка и прочая дрянь, но я не стала все это подбирать. Убрав клепку в карман джинсов, я отправилась в редакцию газеты «Криминальные новости Тарасова».
Первый же встреченный мною в фойе редакции человек охотно сообщил, что журналист Крапивин в данный момент находится на втором этаже, в двадцать восьмом кабинете. Я поднялась на второй этаж.
В означенной комнате сидели четверо: наш подозреваемый, молодой человек и две девушки. Все сосредоточенно работали за своими компьютерами, только Василий блаженствовал, развалившись на стуле, и потягивал кофе из огромной синей кружки. На мое появление он отреагировал весьма бурно:
– О! Сцена вторая – те же и наша доблестная полиция! Пришли арестовать меня? Заковать в кандалы?
Все находившиеся в комнате оторвались от мониторов и подняли на меня глаза. Я сделала вид, что выходка журналиста не задела меня.
– Здравствуйте, – сказала я, обращаясь сразу ко всем.
Со мной поздоровались и вновь уткнулись в мониторы.
– Василий Егорович, нам надо поговорить.
Он окинул меня с ног до головы долгим надменным взглядом:
– Надо – говорите!
– Может, мы все-таки найдем более спокойное место? Чтобы не помешать вашим товарищам.
Он расплылся в наглой улыбке:
– Может, и найдем…
Да, он уверен в своей безнаказанности, подумала я. Ланской наверняка внушил Васе, чтобы он ничего не боялся, жил спокойно… Ничего, я тебе устрою спокойную жизнь! На зоне.
Василий встал и ленивой походкой направился к двери.
– Ну, пойдемте, что ж с вами делать! Вы же, я так понимаю, все равно не отстанете?
– Не отстану.
Мы вышли в коридор и подошли к открытому окну. Оно было большим, с широченным подоконником, на котором стоял засохший цветок в горшке. Крапивин уселся на подоконник с наглой усмешкой:
– Вам я присесть не предлагаю.
– Ничего, переживу.
Я внимательно оглядела его одежду. Он был в джинсовом костюме, под расстегнутой курткой желтела майка. Клепки на куртке были серые, на животе не хватало одной.
– Василий Егорович, где вы потеряли клепку?
– Что?! – переспросил он, несколько опешив от моего вопроса.
– Клепку, говорю, где потеряли? – и я ткнула пальцем в его куртку.
Он опустил голову и посмотрел на свой живот. Несколько секунд соображал, потом потер ладонью то место, где была маленькая дырочка от оторванной клепки.
– Вы что, идиотка?! При чем здесь клепка?!
– Еще как при чем! Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
– Где потерял? Да где угодно! В автобусе, на улице, дома или здесь, в редакции… Вам что, заняться больше нечем?
– А вот и нет! Не в автобусе вы ее потеряли, и не на улице, не дома и уж тем более не в редакции. Вы ее потеряли на месте преступления, в подъезде, где живет Светлана Говорова!
Василий испуганно схватился за то место на куртке, где была дырочка. Посмотрел на меня.
– Что вы ерунду несете?! При чем тут клепка? И ни в каком подъезде я не был, – не очень-то уверенным тоном выдал он.
– Да, да, все отрицать – это ваше право… Этому вас адвокат Ланской научил, не так ли? Только на этот раз, Василий Егорович, вы здорово оплошали.
Я, прищурившись, усмехнулась ему в лицо. Крапивин испуганно смотрел на меня.
– Ни в каком подъезде я не был, – на всякий случай повторил он.
– Были. И у меня есть тому доказательства! Клепку с вашей куртки я нашла, вот она, – я достала из кармана джинсов целлофановый пакетик с находкой и помахала ею у журналиста перед носом. – Узнаете?
Он посмотрел на пакетик, на свой живот, очевидно, сравнивал найденную мною клепку со своими.
– Ну, что, Василий Егорович? Продолжим отпираться? Сейчас я отвезу эту вещицу экспертам, и они докажут, что она ваша. Докажут, не сомневайтесь! У вас изымут куртку…
– Подождите…
Он мялся. Жевал губами и дергал себя за мочку уха, бегал глазами туда-сюда, как бы ища выхода из создавшейся ситуации. Я терпеливо ждала. Сейчас он сознается, подумала я. Под тяжестью улик. Что ему еще остается?! Он был в Светланином подъезде и напугал старушку, неизвестно чем, но напугал. Знал, что она пойдет в полицию, даст показания, скажет, что видела его со Светланой вместе, и не раз. Допустить такое он не мог…
– Да, – сказал Василий тихо, – сознаюсь, я был недавно… в гостях. Адрес: улица Кленовая, дом двести двадцать девять, кажется… Там, в восьмом подъезде, живет мой школьный друг.
– Что?! – опешила я, в свою очередь. – Какой друг?
– Школьный. Не у Светы вашей я был – заметьте, и никакой Светы я и знать не знаю, я это уже говорил и повторяю! Я был у Витьки Дудкина. Мы с ним в одном классе учились, потом и за одной партой сидели – в девятом классе. Он меня пригласил в гости, я и приехал.
– Значит, у Витьки Дудкина? – переспросила я.
– У него.
– В какой, говорите, квартире он живет?
– В двести восемьдесят третьей.
– Надеюсь, Василий Егорович, вы понимаете, что мы все проверим?
– Я что, дурак? Конечно, понимаю. Проверяйте, – пожал плечами Крапивин.
– Хорошо.
Я повернулась и, не попрощавшись, быстро направилась к выходу, затылком чувствуя напряженный взгляд журналиста.
Черт, если сейчас одноклассника журналиста не окажется дома, я не знаю, что я сделаю! Я ехала в машине и вспоминала недавний разговор с Крапивиным, а также проклинала пробки. Дело мое шло к завершению, казалось, еще совсем немного, чуть-чуть, вот-вот – и… Всегда что-то мешает, что-то встает на моем пути! Я нашла клепку, увидела, что именно такой не хватает на куртке журналиста, и решила, что вот теперь-то – все! Я его прижала. А вот фиг вам! Оказывается, Васенька наш был в гостях у друга! И друг, как назло, живет именно в том доме и именно в том подъезде, что и Светлана! Бывает же такое! Кому расскажи – не поверят. Неужели Витька Дудкин сейчас подтвердит алиби журналюги? И что я тогда буду делать?! И как мне вообще вести с беседу с этим Витей?..
Возле двери квартиры номер двести восемьдесят три я немного помедлила, а потом решилась и нажала на кнопку звонка. Дома он или нет? Дома или нет?.. Дверь неожиданно распахнулась настежь, и передо мной предстал довольно-таки симпатичный мужчина лет тридцати пяти. Он был одет в домашнюю майку и потертые джинсовые шорты. На его ногах красовались практически развалившиеся домашние тапочки. Мужчина улыбнулся мне как старой знакомой:
– Здравствуйте.
Чему это он, интересно, так обрадовался?
– Здравствуйте. Я – частный детектив Татьяна Иванова. Я расследую одно дело…
– Проходите, – вежливо пригласил меня хозяин квартиры.
Я шагнула в прихожую.
– Мне нужен Виктор Дудкин, – сказала я.
– Это я, – кивнул мужчина, продолжая улыбаться.
– Тогда у меня к вам вопрос, если можно.
– Можно и вопрос, отчего ж нельзя?
– Вы знаете журналиста Крапивина?
– Ваську? Знаю, конечно! Это мой школьный друг.
– Тогда скажите: два дня назад он был у вас в гостях?
– Был, – с готовностью кивнул Виктор Дудкин, – днем приходил.
Сердце мое упало куда-то вниз. Ну, вот вам, пожалуйста – алиби для Крапивина…
– Простите, вы все время поддерживаете с ним отношения? Я имею в виду, с тех пор, как вы закончили школу.
– Да, все время дружим. Школу окончили – и вот… Он ко мне в гости ходит…
– А вы к нему?
– Я? А что я у него забыл? Нет, я у него не был, у него жена – мегера, а вот он ко мне ходит…
Странно, подумала я, что это за однобокая дружба такая?
– …Да. И вчера он тоже был у меня…
– Вчера? – удивилась я.
Кажется, хозяин квартиры смутился.
– То есть это… позавчера, вот! Позавчера он был у меня! – он вновь засиял, как начищенный самовар.
– Утром? – уточнила я.
– …Э-э-э… Да, утром был.
– Как же так? Сначала вы сказали, что он у вас был днем?
– Разве? – мужчина смутился.
Так: темнит, подумала я. Или просто врет… скорее всего. Я пристально посмотрела в глаза Виктору Дудкину.
– Советую не вводить следствие в заблуждение, – предупредила я его, – а за дачу ложных показаний можно и срок схлопотать!
– Срок? – мужчина несколько оторопел.
– Срок, срок, – подтвердила я. – Есть такая статья в Уголовном кодексе, номер триста семь – дача ложных показаний.
Одноклассник, как мне показалось, задумался. В этот момент из кухни вышла молодая женщина в цветастом халатике, с розовыми бигуди на голове. Она держала в руке половник и, кажется, была настроена решительно. Женщина уперла руки в бока и уставилась на мужчину.
– Ну, – сказала она, – и какого хрена ты тут мо́зги людя́м паришь?!
Она проговорила слово «мозги» с ударением на «о», а слово «людям» – с ударением на «я». Виктор смутился больше прежнего.
– Варь, не лезь, а! Без тебя разберемся, – попробовал остановить женщину Виктор.
– Разберется он! Как же! Опять своего дружка-кобелину выгораживаешь?! А если на этот раз ты за решетку угодишь?! Я тебе передачки носить не буду, так и знай!
– Варь, успокойся! Иди в кухню, все нормально…
– Что нормально, что нормально?! Девушка, – обратилась ко мне женщина, – вы, я так понимаю, из органов?
– Я – частный детектив, – уточнила я и показала ей свое удостоверение.
– Ну, я этих делов не понимаю, – отмахнулась Варя и продолжила пилить мужа: – А ты, брехун, сейчас же сознайся, что опять врешь, прикрываешь своего дружка! Девушка, он его выгораживает…
Это Варя повторила уже лично для меня. Я понимающе кивнула:
– Понимаю… Мужская солидарность?
– Вот, вот, это самое! Тот, кобель, гуляет направо и налево, а мой дурак его отмазывает!
– Значит, Крапивин позавчера не был у вас в гостях? – уточнила я на всякий случай.
– Не был, не был, – ответила за мужа Варя. – Ни вчера, ни позавчера, ни третьего дня… Он у нас года два уже не был, только все звонит да просит: отмажь, мол, меня перед моей, подтверди, что я у тебя был!
– Ах, вот оно что! – я с укором посмотрела на Виктора.
Тот вздохнул и только плечами пожал: мол, что уж теперь! Хотел друга выручить…
– Значит, Виктор, на суде вы скажете, что ваш одноклассник не был у вас в гостях?
– Скажет, скажет! – вновь ответила за Виктора Варя. – А если нет…
Она свирепо посмотрела на мужа.
– Скажу, – опустил голову Виктор, – да и не друг он мне вовсе, Васька-то! Мы с ним много лет не виделись, считай, со школы. И вдруг, года два назад, случайно у дома столкнулись. Я его и пригласил – пивка попить, школу вспомнить…
– У вашего дома столкнулись?
– Да, здесь, возле подъезда. Так что он у меня всего пару раз и был-то, а потом только звонил.
– Что ж, спасибо за честность, – сказала я и кивнула Варе: – А вам – особое спасибо! Вы – хорошая жена.
И вот я уже спускаюсь в лифте и чувствую себя счастливой. Ну, Вася, все! Лоханулся ты по полной программе…
